Текст книги "Грузинские народные новеллы"

Автор книги: Александр Глонти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

СЕРДЦЕ МАТЕРИ

У одной горемычной вдовы был единственный сын. Когда мальчик подрос и вступил в пору мужества, он без памяти влюбился в девушку, писаную красавицу.

Девушке он был не очень-то мил, и она, решив от него избавиться, как-то раз сказала ему: «Если ты любишь меня больше, чем мать свою, то пойду за тебя, а нет, так и не надейся. Докажи же свою любовь, принеси мне сердце матери».

Не долго думая, одержимый любовью юноша вырвал из груди спящей матери сердце и, держа его горячее, еще трепещущее в руках, стремглав полетел к дому своей возлюбленной. На бегу он споткнулся о камень и растянулся во весь рост. Сердце выскользнуло у него из рук и с глухим стуком ударилось оземь.

Тяжко застонало сердце и с тревогой воскликнуло:

– Горе матери твоей, сын мой, не больно ли ты ушибся?

Мигом протрезвился возлюбленный безумец. Лютая злоба захлестнула его. Он вскочил на ноги и, не помня себя, побежал дальше. Увидя ожидавшую его девушку, он с такой яростью метнул ей в грудь истекающее кровью материнское сердце, что она упала навзничь и испустила дух. «Вот тебе, – крикнул он, – сердце моей матери, а вот тебе и смерть твоя!»

Перевод М. Гржендзица.

ЛОЗА И СОЛОВЕЙ

Когда-то лоза и соловей души друг в друге не чаяли. Присядет, бывало, соловей на лозу и поет-заливается. А лоза слушает и от умиления льет горячие слезы.

Однажды соловей пел особенно страстно и самозабвенно, а лоза под чарами волшебных звуков на глазах крепла и наливалась, выпуская во все стороны юркие молодые побеги. Очарованный певец и не заметил, как очутился в смертельной опасности – ноги его опутывали и опутывали тоненькие и цепкие, как щупальца, ростки.

Всю ночь напролет, пьянея от возбуждения, заливался соловей, а лоза плакала и плакала, все крепче обвивая ноги певца прочной сетью.

Когда наступил рассвет, протрезвевший от страстного угара, обессиленный соловей захотел взлететь, но, как ни силился, не сумел поднять свое тело. Напрасно бился он и лихорадочно взмахивал крыльями. Все было тщетно. Так, в безнадежной борьбе, и распрощался несчастный певец с жизнью.

Вот и все.

Только с той поры все потомство соловья возненавидело и виноградник, и лозу. Теперь никто из соловьиного рода и близко от виноградника не пролетает.

Перевод М. Гржендзица.

ДЕВЬИ ПРИЧУДЫ

Один пастух пас свою баранту высоко в горах и с утра до вечера наигрывал на свирели. Дочь господина тех мест, плененная сладостной мелодией, вышла раз из замка поглядеть, откуда это доносятся такие чарующие звуки, – ей казалось, что играют где-то совсем рядом. Поняв, что свирель поет на верхушке горы, она стала медленно взбираться по подъему.

Быстро притомилась молодая госпожа, сбила о камни свои коши, и кликнула она тогда снизу:

– Эй, кто там, спустись-ка сюда на минутку.

Пастух живо сбежал с горы.

– Кто ты? – спросила девушка.

– Пастух я, – ответил он.

– Значит, ты не тот, кого я звала: тот так чудесно играет на свирели, – промолвила перепуганная девушка и, расплакавшись, собралась возвращаться в замок.

Тогда пастух достал из кармана свирель и завел на ней свой всегдашний сладостный напев.

– Откуда ты взялся здесь, где твой дом? – спросила девушка.

– Дом мой – высокая гора. Подстилкой мне служит зеленая мурава, а покрывалом – тень развесистого дерева.

– Возьми меня к себе. Только ходить я долго не могу, придется тебе нести меня на руках. И потом, ты должен все время играть на свирели, а то мне станет страшно и я убегу.

Парень без слов подхватил девушку на руки – тело ее показалось ему легким, как пушинка, – и бодро зашагал в гору.

Шел он веселый и радостный, стараясь быстрей добраться до вершины. Но гора была высокая, и путь перед ним лежал не из легких.

Постепенно он стал замедлять ход, нести свою ношу становилось ему все труднее. Но стоило ему заиграть чуть потише и не так заливисто, как девушка начинала рваться у него из рук.

Все медленнее и медленнее двигался парень, но играть на свирели не переставал, да еще старался выводить коленца позамысловатее. И девушка не скупилась на ласки, так и льнула к нему всем телом.

Но вот наконец и долгожданная вершина. С трудом переставляя ноги, пастух дотащился до своего стада, бережно опустил девушку на траву под деревом, а сам прилег возле, положив голову ей на колени.

Не слыша свирели, девушка встрепенулась.

– Играй же, играй, а то мне страшно! – капризно воскликнула она.

Парень не отвечал. Она приподнялась и увидела на траве выпавшую из рук пастуха свирель. В ту же минуту отчаянно завыла верная пастушья овчарка.

Сказывают, девушка вырыла с помощью собаки для юноши-пастуха могилу и насыпала над ней небольшой холмик. С той поры никто больше не видел в тех местах ни эту девушку, ни собаку. А гору ту народ прозвал «Девьи причуды».

Перевод М. Гржендзица.

ПСАЛОМЩИК И ВОРОНА

В одном городе построили церковь. Такую, что во всем мире не сыскать. Над куполом золотой крест блестит, в солнечных лучах играет, купается! Повадилась на храм ворона. С утра до вечера сидит на кресте – замарала весь, будто и не золотой уже он, а деревянный. Служки пугают ворону, отгоняют, а она и ухом не ведет. Отлетит, а там, глядь, снова на кресте пристроилась.

Поп позвал псаломщика, показал на ворону и говорит:

– Или ты останешься в церкви, или эта проклятая ворона на кресте. Выбирай, что лучше!

Приуныл псаломщик. Пошел домой, думает, чем бы ворону от креста отвадить. Думал-думал и придумал-таки. Взял кусок сала соленого, ковш вина и пошел в церковь. Влез на купол, повесил сало на крест, а под крест ковш с вином поставил.

Прилетела ворона. Видит, на кресте сало висит. Глядит на него, а есть не решается. Да только не выдержала, ударила клювом. Ничего! Принялась есть. А псаломщик поглядывает исподтишка и от радости чуть не пляшет. Наелась ворона, отвалилась от сала, хлопнула крыльями и каркнула во все горло: сало соленое, – пить вороне хочется. Видит, внизу ковшик стоит. Слетела, глазами ворочает, озирается, не доверяется ковшику. Припала все же к нему, пьет вино. Да чем дальше, тем больше пить хочется. Пила-пила, пока все не выпила. Еле взлетела. Качается на кресте, то в одну сторону валится, то в другую. Вино одолевает ворону, крылья не слушаются. Раз взмахнула, другой и – свалилась с креста. А псаломщик только и ждет того, волком бросился на ворону. Подхватил, видит – сникла она, только глаза таращит, – да как закричит:

– Если иудейка ты, чего свинину трескаешь? Если мусульманка, чего вино дуешь? А если христианка, чего святой крест пакостишь, проклятая?

И размозжил ей голову о купол.

Перевод М. Бирюковой.

ПЛУТ И ПАДИШАХ

Один человек был большущий плут. Встречает его как-то падишах и говорит:

– А ты горазд плутовать! Поделился бы разве со мной своими плутнями.

– А что ж, – не помешкав, ответил плут, – пожалуй мне двадцать арб, сорок быков и сто порожних мешков, и я тебе за год наполню их плутнями.

Падишах послал ему двадцать арб, сорок быков и сто порожних мешков. Плут изрубил все двадцать арб на дрова, быков всех забил и прожил себе год припеваючи. А как подошло время, он отослал падишаху одни порожние мешки. Его схватили и доставили к падишаху.

– Как ты посмел обмануть меня?! – грозно спросил падишах.

– Я поделился с тобою своими плутнями.

– Но почему же тогда мешки пустые?

– Я поделился с тобою своими плутнями, – снова повторил плут и беспечно зашагал восвояси.

Перевод М. Гржендзица.

БЕДНЯК И ПОРТНОЙ

Заказал как-то бедняк у портного одежду. Портной исполнил свою работу, и бедняк пришел ее получать.

– Плати деньги, – говорит ему портной, – и забирай.

– Больно дорого ты берешь, – говорит ему бедняк. – Откуда мне столько взять. Сбавил бы чуток.

– Бог с тобой, я не посчитаю тебе ниток.

– Разве это называется сбавить? Уступи еще, чтоб я мог расплатиться.

– Да уж ладно, плати половину и забирай.

– И на то у меня не достанет, – заканючил бедняк.

Портной поглядел, поглядел на него и говорит:

– Что с тебя возьмешь? Забирай свое и проваливай.

Бедняк схватил свою одежду и поспешил к выходу, но только, сделав шаг-другой, обернулся к портному и спрашивает:

– А когда эта одежда порвется, ты мне ее не подлатаешь бесплатно?

Перевод М. Гржендзица.

ПРАВЕДНИК

Шел один юноша своей дорогой и набрел на речку. Только собрался перейти ее, видит, вода несет яблоко. Он нагнулся, достал из воды яблоко и только разок надкусил его, как сразу же подумал: что ж это я, ведь у яблока, должно, есть хозяин! Чужое добро впрок не пойдет. Стал он подниматься вверх по реке и подошел к яблоневому саду. А в саду как раз садовник.

– Я нашел в речке яблоко. Принялся было его есть, да, надкусив, вспомнил, что ведь оно чужое. На, возьми, верно, оно твое, – обратился юноша к садовнику.

– Если ты хочешь, чтоб это яблоко пошло тебе впрок, то должен либо два года отслужить у меня, либо жениться на моей дочери. Но знай, у моей дочери нет ни глаз, ни рук, ни языка, ни ушей, ни рта, – сказал ему садовник.

Юноша долго раздумывал, что ответить садовнику, и наконец говорит:

– Чем два года тебе служить лучше я женюсь на твоей дочери. Такова, знать, моя судьба.

Садовник повел юношу в дом, угостил его как следует, а потом распахнул дверь в другую комнату и говорит:

– Вот тебе и моя дочь, можешь ее забирать.

Юноша шагнул было в дверь, но тут же отпрянул: в комнате сидела девушка невиданной под солнцем красоты. Как он мог осмелиться войти, когда знал, что его невеста без глаз, без ушей, без языка, без рук и без рта!

– Заходи, заходи, не мешкай! – подбодрил его садовник.

– Нет, – сказал юноша, – я не вижу здесь своей невесты. Тут сидит невиданная под солнцем красавица. Гляди, снова согрешу и сочту своим то, что мне не принадлежит.

– Она и есть твоя судьба, сынок! Такому праведному человеку как раз и под стать моя красавица. Она у меня одна, больше у меня никого нет. А сказанное мною, что у нее-де нет ни глаз, ни рук, ни ушей, ни рта, означает, что она на чужое не позарится, чужого не тронет, о чужих делах говорить не станет и худого слушать не будет. Я такого честного человека только и искал, чтоб отдать ему в жены свою дочь, – ответил садовник тому юноше.

Так и женился тот юноша на невиданной под солнцем красавице, и зажили они в мире и согласии.

Перевод М. Гржендзица.

КОМУ ПЕРВОМУ ОТКРОЮТСЯ ВРАТА РАЯ

В одной дальней деревне жили муж с женой. Жена была такая жадная да такая спесивица, что только и мечтала, как бы побольше прикопить и стать богаче всех. Мужа она бесперечь грызла – что он ни принесет, ей всего мало. Достань, говорит, мне таких украшений, чтоб у всех сородичей да соседей глаза от зависти полопались и чтоб была я среди всех первой. Муж из кожи вон лез, чтоб угодить жене – навесить на нее побольше дорогих побрякушек. В вечной заботе он, бедняга, о себе, о детях забывал. Не по нутру ему была кичливость жены, да смел ли он ей перечить! А жена еще ко всему и о рае мечтала. Лестно ей было тешиться мыслью, что перед ней первой откроются врата рая, когда она окажется перед ними после смерти среди своих сородичей и соседей. Раз она даже к мужу своему подошла с вопросом:

– Кому первому открываются врата, рая?

Мужу было недосуг: и он ответил первое, что пришло на язык:

– Видишь, вон гора виднеется. Поднимись на ту гору. На вершине ее живет пастух со своей семьей. Спроси у него, он и скажет.

На второй же день пустилась жена богатея в дорогу. Взошла она на ту гору, где жил пастух, видит, стоит дощатая хижина. Подошла поближе – дверь у хижины заперта. Она постучалась.

– Кто там? – откликнулся изнутри женский голос.

– Я жена богатого человека, пришла из такой-то деревни.

– Без мужнина разрешения я дверей никому не отпираю, – ответила жена пастуха. – Вот воротится он к вечеру, я его и спрошу. Приходи завтра, коли будет на то его дозволение, я тебе открою.

Так и пошла ни с чем домой жена богатея.

Назавтра взяла она с собой одного из своих ребят и снова потащилась на ту гору. Подошла к хижине, кричит:

– Открывай, это я, жена богатея!

А жена пастуха ей сквозь щелку отвечает:

– Я только о тебе одной просила. Где мне было знать, что ты приведешь с собою ребенка. Нынче ночью снова спрошу у мужа. Коли даст он согласие, завтра тебе и открою.

Что было делать жене богатея? Опять поплелась она домой, не солоно хлебавши.

На третий день жена пастуха ей открыла. Вошла она в хижину, поглядела по сторонам и подивилась – хижина чуть не доверху набита шерстью и овечьими шкурами, по стенам развешаны бурдюки, полные сыром и творогом. Вместо крыши над головой одни закопченные тесины, стены черным-черны от сажи. Даже огня в доме нет, хотя на носу зима и на дворе холода.

Жена пастуха, в заплатанном платье из черного рядна, вся синяя от холода, сидела прямо на земле и вязала носки.

Пораженная увиденным, жена богатея с ухмылкой проговорила:

– В лесу столько дров, а у вас нет огня! Да и почему вы так бедно живете?

Жена пастуха долго молча продолжала вязать, потом медленно поднялась и говорит:

– Мы не бедны. Ты сама видишь, сколько у нас шерсти, шкур, припасов. Это наше богатство. У нас три тысячи овец, а в семье-то нас всего трое – муж, я да сын. У нас всего, что нам нужно, вдоволь. Муж с сыном и в вёдро, и в ненастье пасут отары, а я тут дома за всем пригляжу, еду им сготовлю. А что в хижине нет огня и я мерзну в своем заплатанном платье, и то не диво – сыщется ли на свете жена и мать, которая б не разделила судьбу мужа и детей, не жила так же, как живут они? Да разве я могла бы сидеть у теплого очага, когда муж и сын маются где-то, сносят и холод и голод? Вот воротятся они вечерком, тогда я и разведу огонь. Вместе и погреемся.

– Ну и дура! – буркнула себе под нос жена богатея и, распростившись, направилась в обратный путь. Она так и не взяла в толк слов жены пастуха, и всю дорогу до самого дома только о том и раздумывала, кому же первому откроются врата рая.

Перевод М. Гржендзица.

ПАСХИ НЕ БУДЕТ

Жил-поживал на свете один священник. Как, бывало, подойдет великий пост, насует он себе в карман рясы сорок зерен фасоли и таскает каждый вечер по зернышку. Так и оповещает своих прихожан, сколько еще осталось дней поститься и когда наступит пасха.

Как-то, дело было в великий пост, приметила жена священника в кармане мужа фасоль. Любит, видать, батюшка фасоль, подумала она, и подсыпала ему в карман пригоршню-другую фасоли. А священнику и невдомек. Приходят прихожане, спрашивают его, когда же пасха, а он им все одно: далеко-де еще пока. Дни идут, вытягивает священник из кармана по зернышку, а фасоль все никак не кончается. Наконец стала подходить к концу фасоль, а тут снова приступили к нему люди и спрашивают: что же это, батюшка, когда же, наконец, пасха?

А он им в ответ:

– Да, видать, нынче пасхи вовсе не будет.

Перевод М. Гржендзица.

ДУРЕХА

Жила-была на свете одна дуреха. Взяла она как-то моток бумажной пряжи, подошла к затянутому тиной болотцу и кличет лягушек:

– Вот я принесла вам нитки, свяжите-ка мне носки.

А лягушки в ответ только: ква, ква, ква.

– Так свяжете или нет? – спрашивает дуреха.

Лягушки опять давай квакать.

– Значит, свяжете! – обрадовалась дуреха и швырнула моток в воду.

Прошло время, приходит она к болотцу и спрашивает:

– Ну как, связали?

А лягушки опять свое ква да ква и ничего больше.

Раз так, решила женщина, пойду сама заберу.

Ступила она в болото и нашла там вместо носков золотое мотовило. Вытащила его из воды, отнесла домой и положила на полку.

Пришел к ночи домой муж. Глянул на полку – видит, – лежит мотовило. Он и спрашивает: что, мол, это?

А жена в ответ:

– Лягушки не связали мне носков, вот я и забрала у них эту штуковину.

– Спрячь хорошенько, – наказал ей муж.

Назавтра взяла женщина да поменяла это мотовило на несколько кукол и один шлепанец. Ей было давали пару, да нет, не взяла: не положено, говорит, мне столько. Пришла она домой, рассадила кукол в ряд, нацепила на одну ногу шлепанец, ходит туда-сюда, посматривает на кукол и напевает: алаи далалис далало, алаи далалоо.

Тут воротился домой муж.

– Чем это ты занята, женщина?

– Да вот я выменяла на все это свое мотовило, – отвечает жена.

Разозлился муж, подскочил к ней, надавал хороших тумаков и прогнал вон из дому.

Пошла женщина и уселась на мусорной свалке. Идет мимо собака. Ой, говорит себе дуреха, послал за мной муженек лайку, да я не ворочусь в дом. Потом прошел мимо петух. А теперь, говорит, прислал крикуна, а я все равно не пойду. Смотрит, плетется мимо нагруженный поклажей верблюд. А вот теперь, говорит дуреха, когда прислал он за мной верблюда, я пойду.

Поймала она верблюда и повела домой. Пришла и говорит мужу: прислал ты за мной лайку – я не воротилась, прислал крикуна – я и тогда не воротилась, а вот как увидела, что послал ты за мной верблюда, так и пошла домой.

Глянул муж, а верблюд нагружен дорогим каменьем да жемчугами.

– Град пошел! – крикнул он жене. Потащил ее, засадил в тонэ, покрыл кожами, рассыпал сверху кукурузное зерно и пустил на него гусей. Потом припрятал камни, а верблюда зарубил и в яму. Ну, а уж после этого выпустил жену.

А хозяин знай ищет своего пропавшего верблюда.

Пришел в дом к дурехе и спрашивает:

– Верблюда не видела?

– Не знаю, – говорит, – одного какого-то верблюда я привела домой.

Спросил хозяин верблюда у мужа дурехи, а тот ему: ничего-де не знаю, не ведаю.

Пошел тот человек к царю жаловаться. Призвали во дворец дуреху с мужем. Спросил царь мужа дурехи, а тот в ответ: ничего-де я не видел. Спросил тогда царь и жену, и она снова повторила, что привела домой какого-то верблюда.

– Когда?

– Когда шел град.

– А когда шел град?

– Когда градина тебе в глаз угодила.

– Выгоните сейчас же эту дуру! – в сердцах крикнул государь. А был-то он, сказывают, крив на один глаз.

Перевод М. Гржендзица.

СУД В СТРАНЕ, ГДЕ НЕ ЗНАЮТ ДЕНЕГ

Один бедный парень решил отправиться на заработки. Похожу, думает, по земле, подработаю, сколько ни есть, а там и женюсь. Собрался он и пустился в путь. Много ли, мало ли исходил он дорог, какие только страны ни обошел, а работы нигде не сыскал. Поистратил все, какие были, копейки, устал и остановился отдохнуть возле моста перед одним городом.

Проходит мимо него какой-то человек и спрашивает:

– Ты чего тут стоишь, нос повесил?

– Я устал с дальней дороги, голоден, а у меня нет денег.

– А что такое деньги? У нас про такое никто не слыхивал. Пошли-ка со мной.

Пришли они в город. Тот человек завел парня в кофейню, распорядился, чтоб его накормили, и простился. Парень приналег на еду, наелся досыта, запил кофе. Все бы хорошо, да страх его забирает – чем расплачиваться, денег-то ведь нет. Только видит он – заходят, выходят люди, а денег платить никто не платит. Да и у него самого никто денег не спрашивает. Поднялся он и пошел. Долго маячил он взад-вперед по городу, но работы так и не нашел. И снова решил пойти на то место возле моста: авось-де, опять кто пройдет и поможет мне достать работу.

И правда, очень скоро какой-то незнакомец остановился около него и спрашивает:

– Кто ты и откуда, и почему на тебе такая рвань?

– Я пришел издалека, пообтрепался в дороге, а денег на новую одежду у меня нет, – печально ответил парень.

– А что такое деньги?! Пошли-ка со мной, – сказал прохожий и повел парня за собой. В городе он завел его в лавку, одел во все новое и простился.

И следующий день парень напрасно прослонялся по городу. Никакой работы он так и не нашел. Настала ночь. Он провел ее на ногах, а утром снова подошел к мосту. Добрый, думает, здесь народ, да и место это для меня, верно, счастливое. Авось будет мне еще в деле удача.

– Чего ты здесь стоишь, бездельничаешь?

Парень обернулся. Видит, смотрит на него какой-то человек, хмурится.

– Я пришел издалека, деньги у меня кончились, а работы никак не найду, – ответил он незнакомцу.

– Я что-то не слыхал, что такое деньги! – удивленно сказал человек. – А что ты умеешь делать?

– Я часовщик, – ответил парень.

Мужчина повел парня в город и устроил у часовщика.

Прошел месяц, парень работает. И видит он: всяк, кому нужно, приходит, берет часы, а денег никто не оставляет. Зато и сам парень все, что ему надобно, получал бесплатно. Понравилась ему такая жизнь, и решил он в этом городе жениться. Да только многое ему здесь было невдомек, и решил он порасспросить людей:

– В вашем городе заведено жениться?

– Еще бы, а как же не жениться! – ответили ему. – Только знай, женатый человек должен чтить бога, проводить жизнь в молитве, блюсти пост. А коли женишься и не будешь каждый день отправлять молитву и блюсти пост, тебя повесят.

Это дело немудреное, подумал парень и решил жениться. Поначалу он молился ежедневно, потом устал, надоело ему, и стал он молиться поменьше: кто, мол, узнает, молюсь я или нет. А пришел пост, он и поститься не стал. Узнали об этом люди и сказали кадию. Тот призвал парня к себе и говорит:

– Ты согрешил перед богом, и нам придется тебя повесить. Но прежде, согласно нашему обычаю, ты можешь попросить о трех вещах. Выполним мы все твои желания – значит, быть тебе повешенным, а коли хоть одного не сможем выполнить, ты получишь свободу, но только должен будешь оставить нашу страну.

Долго думал парень, ничего не мог придумать – не знал он, о чем бы ему попросить. И вдруг вспомнил, что в этой стране не знают денег.

– Дайте мне, – говорит, – полную чашу золотых монет.

Кадий послал человека к падишаху, и тот вернулся с полной чашей золотых монет.

– А теперь приведите мне жену визиря, – потребовал парень – в расчете, что просьбу его не смогут выполнить: кто посмеет так оскорбить визиря! Но прошло время, привели жену визиря и усадили с ним рядом.

Видит парень – не миновать ему виселицы. И попросил он кадия:

– Дайте мне до утра подумать, и я назову вам свое третье желание.

Кадий согласился.

Пришел парень домой, подала ему жена обед, а он и не смотрит на еду. Видит она, муж сам не свой, и спрашивает, чего он так закручинился.

– Вот, женился я на тебе, – говорит он, – а теперь меня должны повесить. – И рассказал ей все по порядку.

– Ты только не робей, – говорит ему жена. – Ступай-ка лучше к кузнецу, пусть он выкует молот, а там я тебя научу, что делать дальше.

Пошел он к кузнецу и к вечеру воротился с молотом. Только жена больше ничего ему не говорит. Легли они в постель, а у него сна ни в одном глазу. Так всю ночь и пролежал. А как пришел рассвет, жена и шепни ему что-то на ухо. Вскинул он на плечо молот и пошел к кадию. Входит, а в зале народу полным-полно. И все смотрят на парня, диву даются: спятил он, что ли, – ему помирать, а он молот с собой притащил!

Парень пересек зал и остановился перед кадием.

– Ну, что скажешь на этот раз? – спрашивает его кадий.

– Я не придумал ничего такого, чего б вам не выполнить. Не миновать мне, видно, гибели. Только дозвольте мне перед смертью три раза стукнуть вас вот этим молотом по голове, да и всех остальных по разику.

Люди бросились кто куда. Вскочил с места и кадий.

– Ты свободен! – крикнул он и припустил следом за остальными. Только все оглядывался, не настигает ли его парень.

А тот вскинул на плечо молот, взял об руку свою жену. прихватил и чашу, полную золота, и отправился в родные края.

Перевод М. Гржендзица.