Текст книги "Демонология крови (СИ)"

*12. Кошмарные сны и радиофобия, как повод к групповой пьянке.

…С утра все шло прекрасно. Тестируемый ядерно-синтетический ракетный двигатель (ЯСРД или попросту фюзор-плазмик) на ажурном башенном стенде посреди полигона в Великом Песчаном море, включился от нажатия стартовой кнопки, будто обычный фен. Только его мощность – около ста мегаватт, а температура потока на выходе – несколько миллионов по Цельсию. Ослепительно-яркий факел (на его фоне даже солнце выглядит тускло-оранжевым), и этот факел, кажется, вот-вот поджарит белых барашков – редкие облачка в небе Ливийской пустыни. Тяга движка не особо впечатляет – примерно как у сверхлегких турбореактивных самолетов, но магнитное поле… На командном пункте полигона несколько простых компасов, шутки ради оставленных без защитного экрана, сходят с ума, показывая куда угодно, только не на север, хотя расстояние от командного пункта до стенда около мили. Около самого плазменного факела – мелкие пылинки, несомые ветром, вспыхивают мириадами искр, когда пересечение магнитных силовых линий генерирует в них индукционный ток. Приборные показатели скачут, но стабильность и не ожидалась: это все-таки движок для работы в космосе. Атмосфера не позволяет стабилизировать факел плазмы, так что истинные характеристики придется получать расчетным путем, и дополнительно проверять тестированием на орбите…

…Вдруг фюзор необъяснимым образом теряет обратную связь, выходит на физически-невозможный резонансный режим и, раньше чем кто-либо успевает интерпретировать обновившиеся показания приборов, плазменный факел распухает в виде сферической вспышки. Ажурная башня исчезает – она испаряется мгновенно. Ударная волна сдувает волнистые дюны, и превращает летящий песок в пурпурный туман из кипящей магмы. Секундой позже, ударная волна, движущаяся втрое быстрее звука, и еще сохраняющая избыточное давление порядка 10 атмосфер, обрушилась на купол командного пункта. …Бац! Страх выбросил Кветку Млинарж из кошмарного сна в реальность. Вокруг была спартанская обстановка гостевого бунгало при биостанции лагуны Эйн-Зайана – самого северного из бенгазийских озер. Две чешские студентки-стажерки в MOXXI предпочли биостанцию – отелям или съемным квартирам в городе. Тут было прикольнее…

…Ленка Смолик, которая полулежала на соседней койке и созерцала сайт, открытый на экране ноутбука, отвлеклась, добавила яркость торшера, и полюбопытствовала:

– Вот это что сейчас было?

– Ты про что? – растерянно переспросила Кветка, еще не вполне осознав реальность.

– Я про боевой самурайский клич, или вроде того, – пояснила Ленка.

– Вообще-то, наверное, это был вопль ужаса, – сказала Кветка, – мне приснился супер-кошмар, охереть, какой страшный, так что, наверное, я кричала, хотя сама не слышала.

– Супер-кошмар? Знаешь, я ни разу не удивлена. 20-дневный цикл полигонных горячих тестов раскачал психику всем. Даже киношникам из «Геоскопа». Всем, кроме Скрэтти, которая, по-моему, вообще шоконепробиваемая, и преспокойно дрыхнет на чердаке. А я попробовала уснуть, так мне сразу начало мерещиться всякое. Вот, сижу, читаю. У тебя более основательная фермерская генетика, и ты поспала три часа.

– Да уж… – проворчала Кветка, – …Брр! Меня все еще плющит от ужаса.

– А что приснилось-то?

– Ну, вкратце: что фюзор вошел в резонансный режим и термоядерно взорвался.

– У фюзора такого типа нет резонансных режимов, – заметила Ленка.

– Угу. Я знаю. Наяву нет, но во сне он был.

– Понятно. Хочешь противошоковой микстуры, попросту называемой водкой?

Кветка прислушалась к своему организму, и объявила:

– Вообще-то хочу. Но одна пить не буду. Ты как, составишь компанию?

– Компания уже составилась, – проинформировала Ленка, – киношники час как бузят на Османском редуте. Им тоже, наверное, надоела бессонница или кошмары.

– Ага. Годится! – Кветка вскочила с койки, и потянулась, став удивительно похожей на скульптуру классического соцреализма «Девушка с веслом», – А ты пойдешь?

– Пойду, куда я денусь? – Ленка отложила ноутбук, и соскользнула с койки изящно, как куница, – Только давай следить друг за другом, чтобы не нализаться, как свиньи.

В этот момент из темноты послышалось приглушенное сопрано.

– Куда собрались, девчонки?

– Блин, Скрэтти, так можно напугать до икоты! – возмутилась Ленка.

– Мы и так в остаточном шоке, а некоторые еще пугают, – ворчливо добавила Кветка.

– Увы, у данного бунгало чердачный трап никоим люком не снабжен, в который мог бы внезапный гость тактично постучаться, – в стиле Шекспира продекламировала Скрэтти. А секундой позже в радиусе светового пятна торшера бесшумно появилась невысокая, но массивно-плотная фигура.

– Ладно… – продолжила ворчать она, – …А как это трап ни разу не скрипнул, пока ты спускалась? Ты ведь ни фига не балерина по весу!

– Так, я не спускалась по трапу, я спрыгнула.

– Ты спрыгнула с чердака бесшумно??? – Кветка была по-настоящему удивлена.

– Ага! – Скрэтти улыбнулась.

– Ладно, проехали, – Ленка беззаботно махнула рукой, – живем, как крокодилы в берлоге. Короче: я – в сортир и под душ. А вы пока решите, что брать на пикник.

– Решено пьянствовать с киношниками? – предположила Скрэтти.

– Решено пьянствовать, а киношники ближе всего, – пояснила Кветка.

…

Озеро (точнее лагуна) Эйн-Зайана соединена с морем коротким узким проливом. При османском владычестве с внешней стороны этого пролива был построен редут – чтобы останавливать входящие фелюги и собирать дань. Никудышное сооружение, которое развалилось от первого залпа с итальянского дредноута в октябре 1911-го, с тех пор не восстанавливалось, и было пригодно лишь для пикников. При известной фантазии там можно было вообразить себя мушкетерами, завтракающими на бастионе Сен-Жерве во время осады Ла-Рошели. Еще, там можно было нырять с обломков старого причала, без всякого риска удариться головой – глубина позволяла.

Такое место противошоковой вечеринки выбрали те, кто в диалоге чешских стажерок назывались киношниками из «Геоскопа». На самом деле это были: Эрик Лафит, Ханка Качмарек и Кевин МакЛарен. Тут в Ливии они снимали второй сезон научпоп-сериала «Межзвездные расы» по мотивам книги Лафита «Галактика, как жемчужная ферма». У Эрика Лафита (хотя журналиста по профессии, но за последние годы нахватавшегося базовой физики) стендовые тесты фюзор-плазмика не вызвали дикого ужаса. В общих чертах он представлял себе, как это работает. Ханка нахваталась вместе с ним, и у нее стартовые условия были лучше (она не успела перед этим забыть школьную физику). Совершенно иначе выглядел менталитет медиа-техника Кевина МакЛарена. Хотя его профессия вроде предполагала какие-то знания об устройстве материального мира, он оказался почти чистым листом во всей физике вне прямой связи с медиа-процессом…

…Это «почти» лишь усугубляло ситуацию. Будь он совсем чистым листом в физике, зрелище плазменного факела на башне с дистанции миля не вызвало бы у него особых опасений. Но Кевин (как типичный зумер) часто смотрел псевдонаучный шлак на т.н. «прогрессивных» каналах, где уже более полувека вся ядерная энергетика объявлялась вредоносной и смертоносной. Реальность жизни кое-как примиряла его с урановыми и ториевыми АЭС, и даже с кристадиновыми батарейками (частично легализованными в Европе вскоре после Вандалического кризиса), но любое новое в этой области внушало Кевину мистический ужас. Только зная это, можно оценить его отвагу: при полигонных съемках он ни разу не проявил испуга. Теперь, глядя на огонь примуса (заменявшего на этой вечеринке – традиционный европейский костер), Кевин хмуро произнес:

– Пообещайте: если что, включить в презентацию сериала несколько слов про меня. Не слишком трагичных, а так, в память о хорошем парне, настоящем ирландце.

– Это у тебя что, не первая пинта? – подозрительно поинтересовалась Ханка, глядя на полулитровую бутылку виски у него в руке (оттуда убыло пока не более четверти).

– Первая, – сказал он, – пойми, сестренка, мне сейчас даже пойло не льется в глотку. Я схватил тысячу долбанных зивертов.

– Сколько-сколько? – переспросила она.

– Я же сказал: тысячу долбанных зивертов. Так что, сестренка, я в полном дерьме.

– Кевин, – окликнул Эрик, – ты мне друг, но извини: сейчас ты бредишь.

– Бредить я стану позже, когда меня накроет ОЛБ… – тут медиа-техник приложился к бутылке, – …А сейчас я помню точно эту тысяча с мелочью на мониторе полигонного эскулапа, когда он просканировал мою персональную дозиметрическую карточку!

– Не знаю, что ты видел, но тысяча зивертов смертельна даже для нас. Это сильно выше порога резистентности, создаваемой ксианзаном-эф. А ты умер бы на месте, под лучом!

Со стороны входа на причал послышался чуть скрипучий баритон:

– Какие-то готичные разговоры… Что случилось?

– Классно! – воскликнула Ханка, увидев Скрэтти и обеих чешских стажерок,

– Может, вы знаете, как Кевин мог увидеть тысячу зивертов при дозиметрическом мониторинге?

– Тысячу зивертов?! – изумилась Кветка, – Ты что, лазил у башни во время включения?

– Он не лазил! – возразила Ленка, – Он с видеокамерой торчал у иллюминатора.

– Да, так и было, – подтвердил Кевин, после чего снова приложился к бутылке.

– Какая-то фигня с этой тысячей! – объявила Скрэтти, выпучила глаза и наморщила нос, ненадолго став похожей на ту саблезубую крысобелку-летягу, у которой заимствовала псевдоним. Затем она извлекла из корзины для пикника – литровую бутыль тунисского инжирного самогона, тетрапак оранжа, бидон сладкого холодного кофе и смешала все названное в пластиковом ведре, создав коктейль «летающая крепость» или кратко «Б-17». Легенда утверждает, будто этот коктейль изобрели в 1942-м пилоты Б-17, летавшие из Бенгази бомбить европейскую нефтяную инфраструктуру, питавшую Вермахт топливом.

– Вот это толково! – одобрил Эрик и разлил коктейль по пластиковым стаканчикам.

Кветка глотнула легендарного пилотского коктейля, вытерла губы ладонью, глянула в идеально-черное небо с будто серебряными звездочками, и спросила:

– А кто помнит вид экрана при сканировании дозиметрических карточек?

– Давай найдем это в сети, – предложила Ленка, уже вытянув смартфон из кармана, – как принято в MOXXI, все марки контрольных приборов публикуются на сайте.

– Давай, – согласилась Кветка и сделала шаг к компаньонке, чтобы тоже видеть.

– Вот я думаю, – сказала Ханка, – если бы док увидел тысячу зивертов на мониторе, то мгновенно направил бы Кевина в процедурную чтобы спасти его прекрасную тушку.

– Про прекрасную тушку, это ведь комплемент был, да? – с надеждой спросил Кевин.

– Разумеется! – подтвердила она.

– Ладно, – он улыбнулся и глотнул еще виски.

Чешские стажерки, между тем, открыли искомое. Ленка повернула экран смартфона к Кевину и спросила:

– Так это выглядело?

– В точности так, – подтвердил он.

– А угадай, на что указывает буква «мю» рядом с числом?

– Почем я знаю, может мю-мезоны по-гречески. Есть же вроде такие частицы.

– Нет, Кевин. Это не мезоны, это приставка, означающая «микро». Значит, твоя доза в зивертах составляет тысячу делить на миллион. Одна тысячная. Или, если выразить в рентгенах, то одна десятая. Меньше, чем доза при снимке челюсти у стоматолога.

– Правда, что ли? О, сотня чертей мне в жопу! В смысле: девчонки, я вас обожаю!

– Тогда сотвори горячую закуску, ОК? – с фермерской прямотой предложила Кветка.

– Запросто, чтоб меня! – объявил медиа-техник и занялся стряпней на примусе.

Некоторое время вся компания с энтузиазмом наблюдала за процессом поджаривания ломтиков маринованной баранины, а затем что-то негромко мелодично пискнуло.

– Это мой! – Ханка сняла с пояса смартфон и глянула на экран, – Ну вот: Лола и Аслауг приземлились в эмирате Умм-эль-Кювайн, и Лола пишет: прикольное местечко.

– Слушай, а у них что, лесби-отношения? – поинтересовалась Ленка.

– Да, вроде того. Эпизодически-романтическая интрижка, как говорит об этом Трэй.

– Э-э… А кто такая Трэй?

– Чоэ Трэй, реальная рэйв-идолица, – пояснила Ханка, – ты могла слышать что-то из ее альбомов. А с некоторых пор Трэй живет арго-тройкой с Аслауг и Юлианом.

– А что, рейв-альбом «Revolution of roadside» – это ее? – встряла Кветка.

– Ага! Это ее второй межзвездный альбом, первый был «Toads are thirsty».

– Кто ляжет с астрофизиком, тот запоет про звездолеты, – прокомментировала Скрэтти, экспромтом перефразировав интернациональную пословицу «кто ляжет с собакой, тот проснется с блохами».

…