Текст книги "Демонология крови (СИ)"

*29. Первый раунд. Бизнес сверхцивилизации: охота за ошибками

Габи Витали похлопала в ладоши, и обаятельно улыбнулась в телекамеру.

– Сейчас, для тех, кто только что присоединился, я еще раз кратко представлю книгу «Галактика, как жемчужная ферма»… Телеведущая показала обложку книги в телекамеру, и произнесла загадочным тоном: … – В XX веке очевидным казалось, что человечество не одиноко во вселенной. Но в начале XXI века очевидным стало казаться обратное. Даже наблюдение межзвездного объекта Каимитиро не повлияло. Лишь объект Чубакка развернул мнение. А за год до открытия Чубакки, его предсказал Эрик Лафит в своей книге. Философская идея была такова: самое ценное в Галактике это разнообразие разумов. Разумные расы это вроде жемчужин, которые остаются скрытыми в ракушках планет – пока их технологическое могущество не достигнет Сингулярности фон Неймана. Межзвездные расы, прошедшие сингулярность, ищут ракушки и стимулируют рост таких жемчужин, чтобы новые расы вошли в клуб сверхцивилизаций. В обсуждении любезно согласился принять участие доктор Дуглас Рэнвилл, известный публике по ярким выступлениям на саммитах по глобальным вызовам современности. Дуглас Рэнвилл является со-основателем новой междисциплинарной науки: социально-экологической психологии, за которую присуждена нобелевская премия мира. Поскольку обсуждение пройдет в формате брэйн-баттл, мы пригласили рефери в ринге: таковую роль согласилась взять на себя доктор Аслауг Хоген, сотрудник Европейского Астрофизического Центра, и консультант МАГАТЭ. А сейчас слово доктору Рэнвиллу.

Нобелевский лауреат начал с монолога в стиле риторики «алармизм от имени науки»:

– Мы, люди, предпочитаем верить в хорошее. Это прекрасная черта, однако, не следует забывать, что законы окружающей природы, а возможно также законы иных разумных существ, далеко не всегда отвечают нашим хорошим ожиданиям. Книга Эрика соткана оптимистичной верой в доброту сверхцивилизаций. Но эта вера ничем не подкреплена. Можно в рамках метафоры о расах-жемчужинах представить себе сверхцивилизацию, которая добывает эти жемчужины тем хищническим методом, которым это делается в некоторых странах Южной Азии. Сверхцивилизация может поступать так совершенно беззлобно – наполняя экспонатами свои сверхмузеи. В зоологическом музее есть ряды засушенных бабочек на булавках. Как это выглядит с точки зрения бабочек?

Эрик Лафит мгновенно отреагировал уточняющим вопросом:

– С точки зрения РАЗУМНЫХ бабочек?

– Да, – Рэнвилл кивнул, – причем люди могут не заметить, что эти бабочки разумны, и пополнять ими музей.

– Люди могут, – согласился журналист, – но сверхцивилизация вряд ли совершит такую грубую ошибку.

– Не ошибку. Сверхцивилизация может считать цивилизацию нашего уровня – фауной, низшими существами, не заслуживающими особого отношения.

– Человеческое, слишком человеческое, – иронично прокомментировала Аслауг Хоген.

– О-о… – удивлено протянул Дуглас Рэнвилл, – …Вы цитируете Ницше?

Она покачала головой.

– Только название книги Ницше. Если рассмотреть вашу последнюю фразу, то там два слишком человеческих тезиса. Первый: о высших и низших. Второй: о заслуженном и незаслуженном. Клеймо цивилизации голода, где высшие получают блага просто так, а низшие должны заслужить. Так вот: любые дайсонсфераты, это априори цивилизация изобилия, в ней подобных терминов нет по определению.

– Минутку, доктор Хоген! – встряла телеведущая, – Объясните, пожалуйста, кто такие дайсонсфераты?

– Это, – сказала Аслауг, – термин, родившийся из гипотезы, высказанной в 1960-м году академиком Фрименом Дайсоном. Он предположил, что сверхцивилизации окружают звезды некими полужесткими оболочками – сферами Дайсона на расстоянии, которое, например, для звезд солнечного типа приближено равно радиусу орбиты Марса. Сфера Дайсона утилизирует более половины энергии излучения звезды. На самом деле, это не сфера, а группа вращающихся колец, иногда называемых кольцами Нивена. Вращение создает псевдо-гравитацию на внутренних поверхностях колец, так что дайсонсфераты, возможно, обитают на этих кольцах. Хотя, пока не доказано даже, что оболочки вокруг мерцающих звезд Табби, Фоаку, и ряда других, это сферы Дайсона.

– Я выражусь предельно ясно, – заявил Рэнвилл, – все это домыслы вокруг модной темы фантастических сверхцивилизаций.

Эрик Лафит отреагировал мгновенно:

– Знаете, Дуглас, по крайней мере, одна из них точно не фантастическая!

– Если вы намекаете на объект Чубакка, – сказал Рэнвилл, – то мы ничего не знаем о его создателях и хозяевах.

– Мы знаем, – возразила Аслауг, – что это сверхцивилизация. Из энерговооруженности, требуемой для отправки такого объекта в межзвездный полет, следует, что его хозяева относятся ко второму типу по шкале Кардашева. Иначе говоря: они дайсонсфераты. Это, разумеется, не значит, что они обязательно строят именно сферы Дайсона, однако, у их энергоблоков звездные мощности. Иначе не появились бы такие объекты, как Чубакка.

– И это означает потенциальное военное превосходство, – заметила Габи.

Голландка медленно покачала головой.

– Это опять слишком человеческое. Едва речь заходит о какой-либо новой технологии, первый человеческий вопрос: какое оружие из этого получится? Это логично, ведь все духовные ценности цивилизации (так это называется), сформированы войнами между воровскими шайками за передел контроля над землями с нищим аграрным населением. Поэтому любой деятель культуры машинально припишет развитой цивилизации мотив захвата чужих земель, даже не задумываясь, ради чего такой захват нужен.

– А ради чего нужен ваш нигилизм? – спросил ее Рэнвилл.

Прежде, чем она успела ответить, Эрик Лафит перехватил инициативу:

– Хороший вопрос, Дуглас! Скажите, какие у вас ассоциации возникают при словах «подвиг» и «героизм»?

– Причем тут это? – удивился нобелевский лауреат.

– Притом, что это названия топовых духовных ценностей, и они отсылают нас к войне.

– Эрик, это просто игра слов.

– Ладно, – журналист улыбнулся, – тогда без всякой игры слов: чем, по-вашему, заняты индивиды в цивилизации материального изобилия без войн и без нищеты?

– Изобилие это идеальная модель, – ответил Рэнвилл, – а в реальности оно невозможно, поскольку материальные потребности безграничны, их нельзя насытить.

– Извините, Дуглас, но опыт аргонавтов показывает, что можно.

– Слабый пример, Эрик, ведь аргонавты это маргинальная субкультура.

– Неужели маргинальная? Как насчет того, что их продукция покрывает почти четверть европейского рынка персонального транспорта и бытовой электротехники?

Дуглас Рэнвилл был готов к такому повороту и отзеркалил:

– Как насчет того, что в XIX веке более четверти хлопка производилась плантаторами, эксплуатирующими труд африканских рабов?

– Джентльмены, я прошу вас, не отходите так далеко от нашей темы! – нежным тоном попросила Габи, – Давайте вернемся к дайсонсфератам и к экзотической теории о выращивании ноожемчужин, согласно которой сверхцивилизация помогает обычным цивилизациям типа нашей человеческой. Например, подбрасывает какие-то технологии. Скажите, мистер Лафит, с какой целью сверхцивилизация делает это?

– Вопрос надо ставить шире, – сказал журналист, – какие цели у сверхцивилизации?

– Так, какие? – тут телеведущая выразительно изобразила азарт кладоискателя.

– Спросите лучше у доктора Хоген, – предложил он.

– Вот сейчас неспортивно было! – мигом отреагировала голландка.

Эрик Лафит придал себе застенчивый вид и пояснил свою идею:

– Аслауг, вы ведь ученый, и лучше знаете.

– Ладно, пеняйте на себя. Если рассматривать вашу теорию с позиции науки, то надо начать с нескольких хорошо известных нам земных цивилизаций.

– Но, вроде, на Земле лишь одна человеческая цивилизация, – сказала Габи.

– Человеческая – одна, – ответила Аслауг, – но есть еще муравьи, термиты, осы, пчелы, шмели.

– Но… – удивилась телеведущая, – …Это просто насекомые!

– Да, – голландка-физик коротко кивнула, – а люди это просто млекопитающие.

– Вы сейчас шутите, – предположил Рэнвилл.

– Не шучу. Более ста миллионов лет назад насекомые создали аграрные цивилизации с технологическим уровнем, который люди преодолели менее пятисот лет назад.

– Что-что? – переспросила телеведущая, – Может я чего-то не понимаю, но ведь 500 лет назад, это уже после Гуттенберга. В XVI веке появились первые настоящие газеты!

– Убожество, – коротко припечатала Аслауг, – танцы пчел информативнее, чем газеты, и никогда не врут. Эволюционно эти танцы появились у пчел во времена динозавров…

– Но, – нашлась Габи, – пчелы не строят космические корабли!

– Да, но, возможно, в иных звездных системах обитают существа, аналогичные пчелам, которые начали строить космические корабли на миллионы лет раньше, чем мы.

– О! – обрадовалась телеведущая, – Давайте вернемся к космосу и сверхцивилизациям!

– Давайте, – согласилась Аслауг, – итак: мы уже установили, что на Земле большинство цивилизаций построены социальными насекомыми, и лишь одна сравнительно молодая цивилизация построена стайными млекопитающими. Если рассуждать индуктивно, то наиболее вероятны сверхцивилизации, построенные существами вроде насекомых. Это приводит нас к нетривиальной задаче определения целей подобных существ. Тут будет лучше вернуть инициативу Эрику. Я и так уже говорю слишком много для арбитра.

Габи повернулась к Эрику Лафиту, и он пояснил:

– В 2004-м канадец Мартин Нарозник высказал экзотическую идею: сверхцивилизация похожа на продвинутых пчел или шмелей. Она культивирует икс-флору, вроде цветов-медоносов, только гигантских, растущих в межпланетном пространстве, поглощая звездный свет и космическую пыль.

– Насколько гигантских? – спросила Габи.

– По габаритам как астероиды, но по массе в миллионы раз меньше, разумеется.

– О! Цветы в космосе! Как прекрасно! Неужели такое правда может быть?

– Разумеется, нет, это просто фантазии художника! – отреагировал Дуглас Рэнвилл.

– Скорее да, чем нет, – возразила Аслауг, – идея Мартина Нарозника, аналогична идее, высказанной в 1959 году Фрименом Дайсоном об искусственных сферах вокруг звезд, освоенных сверхцивилизациями. В 2015-м Тебета Бояджян обнаружила ряд эффектов, предсказанных Дайсоном, у звезды в созвездии Лебедя, примерно 1480 световых лет от Солнца. В 2018 Ави Леб предположил у межзвездного объекта Оумуамуа – солнечный парус со стереометрией гипер-паутины. Отчасти Ави Леб предсказал структуру, позже обнаруженную у межзвездного объекта Каимитиро. Вероятно, такое конструкционное решение распространено среди сверхцивилизаций, даже не взаимосвязанных – как лук и стрелы есть у разных первобытных племен, не знающих о существовании друг друга.

– Что такое стереометрия гипер-паутины? – спросила телеведущая.

Голландка задумалась на несколько секунд, выбирая объяснение, затем сказала:

– Грубо говоря: обычная паутина – двухмерная, состоит из связных одномерных нитей. Гипер-паутина – трехмерная, состоит из связных двухмерных объектов, поверхностей, которые могут преобразовываться во времени. Модель гипер-паутины в человеческой практике – это, например, адаптируемая к ветру система парусов чайного клипера.

– Надо уточнить, что речь идет о фантазии, – вмешался нобелевский лауреат.

– По-вашему, объект Чубакка это фантазия? – мгновенно отреагировал Эрик Лафит.

– Конечно, объект Чубакка реален… – последовала пауза, – …Но этот объект не имеет отношения к текущим проблемам человечества тут, на Земле.

– У нас нет планеты-Б? – с вопросительной иронией произнес журналист.

– …И не появится в обозримом будущем, – договорил Рэнвелл, старательно не замечая ироничного тона собеседника.

– А почему не появится?

– Самое краткое объяснение, Эрик, таково: человек приспособлен к условиям Земли, и вероятность найти планету-близнеца почти нулевая. Даже если такая отыщется где-то в другой звездной системе, то практически невозможно будет добраться туда. А попытка переселения на Марс, к примеру, обречена на провал, поскольку человек там не сможет выжить в естественной среде. Только под куполом или в скафандре.

Журналист сделал задумчивое лицо и произнес:

– Тогда человеку следует жить в африканских тропиках. Там он три миллиона лет назад произошел от древних гоминид, там природные условия, к которым он приспособлен. А переселение в умеренные и высокие широты это плохая идея, поскольку человек там не сможет выжить в естественной среде. Только в утепленном доме или в теплой одежде.

– Не надо доводить до абсурда, – строго сказал нобелевский лауреат.

– Я сам не хочу, но вы задали такой вектор рассуждений, что деться некуда.

– Тут доктор Рэнвилл прав отчасти! – вмешалась Аслауг, – Для не модифицированного организма хомо сапиенс, переселение на Марс действительно было бы весьма опасной затеей. И после долгих споров, принято решение ориентироваться в таких миссиях на экипажи из астронавтов с глубокой генной модификацией. Решение касается не только будущей миссии Bifrost к Марсу, но и ближайшей миссии Alkyona к Чуббаке.

– Подобная модификация, – произнес Рэнвелл, – это еще более опасная затея.

– Почему? – спросил Эрик.

– Потому, что распадается наш единый биологический вид!

– Но, Дуглас, люди ведь уже распались на тех, кому некуда вложить деньги, и тех, кому нечего вложить в тарелку.

– Не надо ерничать, – строго сказал нобелевский лауреат.

– Пожалуйста, прошу вас! – воскликнула телеведущая, – Давайте вернемся к теме!..

Участники спора замолчали, и она предложила: … – Может быть, доктор Хоген продолжит рассказ о сверхцивилизациях?

– Ладно, – Аслауг кивнула, – итак, какие цели у сверхцивилизации, построенной кем-то наподобие шмелей? Об этом есть различные гипотезы, и в частности, общая гипотеза Валентина Пильмана о разуме. Допустим, что разум это сложный инстинкт в процессе формирования. И когда инстинкт-сверхразум сформируется, его носители перестанут совершать ошибки, свойственные разуму при поиске решения задач. Они будут знать правильное решение любой задачи заранее – как пчелы инстинктивно и безошибочно владеют методами строительства сотовых конструкций. Но у инстинкта-сверхразума существует опасное свойство: при радикальном изменении свойств внешней среды он становится почти бесполезным. Соответственно у инстинкта-сверхразума есть особая подпрограмма: поиск и коллекционирование ошибок обычных цивилизаций.

– Ошибок? – удивился Эрик.

– Да, – голландка улыбнулась, – ошибки слаборазвитых цивилизаций это единственный полезный ресурс, которого нет у сверхцивилизаций.

– Э-э… – журналист недоуменно покрутил головой, – …что полезного в ошибках?

Аслауг в свою очередь изобразила мимикой недоумение.

– Элементарно! Среди, например, научных ошибок значительная доля – это модели не реализовавшихся феноменов или даже вселенных. Модель несуществующего и потому неизвестного сверхцивилизации.

– А можно ли как-то на примерах? – отреагировала телеведущая.

– На примерах: солнечные приливы Галилея, пангенезис Дарвина, теплород Лавуазье, тройная спираль ДНК Полинга, эфир-флогистонная космогония Декарта, абсолютно-гладкая физика Лейбница, космологическая константа Эйнштейна…

– …Ой…

Это «ой», сорвавшееся с губ Габи сопровождалось такой мимикой, словно только что произошло небольшое землетрясение. Журналист пришел ей на помощь:

– Кажется, я уловил: доктор Хоген говорит, что некоторые теории, ошибочные в нашей вселенной сегодня могут оказаться близки к реальности в иной вселенной завтра.

– В первом приближении, так, – подтвердила голландка-физик.

– Не скажу, что я все поняла, но это очень интересно, – произнесла телеведущая, – а что можно сказать о характере представителей сверхцивилизации? Допустим, они больше похожи на пчел или шмелей, чем на людей, но, наверное, что-то объединяет нас и их, как разумных существ? Например, любознательность. Или чувство прекрасного…

– …Или склонность к играм, – высказал предположение Эрик.

– Вероятно, да на все три вопроса, – сказала Аслауг, – но это в общем смысле. А демон прячется в деталях. В частности, надо учитывать, что индивиды сверхцивилизации уж точно способны менять свою телесную форму в широких пределах. При этом даже их первичный образ жизни и условия обитания совершенно иные, чем у человека. То, что является эстетикой для них, вероятно, далеко за пределами нашего понимания.

– Но, – возразила Габи, – говорят, что жизнь могла возникнуть только в узком диапазоне условий. Это еще называют «поясом Златовласки».

Аслауг Хоген негромко хлопнула в ладоши.

– Так! Разберемся с поясом Златовласки. Эта идея выдвинута в 1950-х, исходя из догмы, будто любая жизнь в Галактике похожа на земную. Ключевое условие земной жизни: жидкая вода на поверхности планеты, значит, температура должна быть в определенном интервале, а температура на планете определяется дистанцией до звезды. Так получился узкий пояс, включающий для Солнечной системы лишь Землю, Марс и Венеру. Правда, Марс и Венера в ходе геологической эволюции потеряли жидкую воду, но это отдельная большая тема. Сейчас речь о другом. О том, что жидкой средой для жизни может быть не только вода, а если вода, то не обязательно на поверхности. У планетоида Церера и у некоторых спутников планет-гигантов имеются соленые водные или водно-аммиачные океаны подо льдом. Кто-то по аналогии с поясом Златовласки придумал термин: пояс Снегурочки. В Солнечной системе пояс Снегурочки простирается от пояса астероидов до ближнего края пояса Койпера.

– Пояс астероидов между Марсом и Юпитером, а пояс Койпера? – спросила Габи.

– Это второй пояс астероидов за орбитой Нептуна, – пояснила Аслауг, – так вот, в поясе Снегурочки, кроме подповерхностых океанов, содержащих воду в тех или иных смесях, встречаются поверхностные океаны из метан-этановой смеси. Таковы океаны Титана, спутника Сатурна. В Солнечной системе лишь два объекта имеют плотную атмосферу, твердую поверхность и океаны на ней. Это Земля в поясе Златовласки и Титан в поясе Снегурочки. Но вообще, в Галактике второй вариант должен встречаться чаще.

– Очень спорное утверждение, – прокомментировал Дуглас Рэнвилл.

Голландка-физик миролюбиво улыбнулась нобелевскому лауреату.

– На первый взгляд оно действительно спорное. Мы ведь так мало знаем о планетных системах других звезд, не правда ли?

– Именно это я имел в виду, – подтвердил он.

– …Но, – продолжила она, – некоторые вещи мы все-таки знаем. Например, что самые распространенные звездные объекты в галактике, это красные и коричневые карлики. Красных карликов впятеро больше, чем всех других, более горячих звезд. Коричневые карлики даже многочисленнее, чем красные. Они нечто переходное между звездами и газовыми планетами-гигантами. Они всего в несколько раз тяжелее нашего Юпитера, температура поверхности около 2000 Цельсия, так что они состоят не из плазмы, а из смеси атомов и возбужденных молекул, почти как обычное пламя. Пояс Златовласки у коричневых карликов очень узкий или отсутствует, но пояс Снегурочки значительный. Коричневый карлик в зависимости от своего спектрального класса, обдувает планеты разреженным молекулярным ветром того или иного типа. Ветер одного типа создаст на планетах поверхностные метановые океаны, как на Титане, ветер другого типа – водно-органические подледные океаны, как на Энцеладе. Ветер третьего типа создает также подледные океаны, но водно-аммиачные, как на Тритоне, спутнике Нептуна.

– Но это лишь гипотеза! – эмоционально заявил Рэнвилл.

– Разумеется, это лишь гипотеза, – Аслауг снова улыбнулась, – однако, хозяева Чубакки построили для пересечения Солнечной системы маршрут с облетом Сатурна по весьма специфической траектории. Это уже не гипотезы, это факты.

– Подождите, я запуталась! – воскликнула телеведущая, – На что похожа планета хозяев Чубакки? На Титан, на Энцелад, на что-то еще?

– У них много планет, – поправила Аслауг, – ведь хозяева Чубакки – сверхцивилизация второго типа по Кардашеву, значит, они полностью освоили окрестности своей звезды.

Телеведущая задумалась, затем переформулировала вопрос.

– Но ведь они не всегда были сверхцивилизацией. Когда-то они появились на какой-то планете путем биологической эволюции. Так на что похожа их родная планета?

– Теперь, – сказала Аслауг, – для них все эти планеты, как родные.

– Вы хотите сказать: они терраформировали… Перестроили там все планеты?

– Я хочу сказать: отчасти они перестроили планеты, а отчасти – себя.

– Э-э… – телеведущая замялась, – …В смысле, они перестроили себя генетически?

– Не только генетически, – Аслауг улыбнулась, – речь идет о перестройке всего физико-химического базиса организма. Когда-нибудь мы тоже сможем делать это. Такой путь прогресса следует из общеизвестного факта: роботизированное исследование планет и планетоидов на порядок дешевле пилотируемого исследования – поскольку не требует сложной системы жизнеобеспечения. Но оно низкокачественно, поскольку робот плохо решает нестандартные задачи. Выход из дилеммы: либо создать робота, качественно не уступающего астронавту-человеку, либо перестроить астронавта, чтобы не требовалось более сложное жизнеобеспечение, чем для робота. В любом варианте это конвергенция биогенного разумного существа и техногенного робота до естественной точки слияния.

– Естественной!? – громко возмутился нобелевский лауреат.

– Да, – сказала она, – строение любого живого существа содержит неизбежные дефекты, порожденные слепым ходом биологической эволюции. Конвергенция устранит самые очевидные дефекты: узость сектора адаптации к условиям внешней среды и краткость индивидуальной жизни. Сектор адаптации к среде должен многократно расшириться, а продолжительность жизни вырасти в сотни раз. Лишь так пилотируемые межзвездные полеты на доступных субсветовых скоростях станут реалистичными.

– Вы хоть понимаете, насколько опасны такие заявления? – спросил он.

– Честно говоря, я не вижу в этом ничего опасного, а вы? – парировала Аслауг.

– Конец первого раунда! Перерыв на выпуск новостей, – объявила Габи Витали, когда Дуглас Рэнвилл еще только собирался резко возразить голландке-физику.

…