Текст книги "Жабы жаждут (СИ)"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

43. Жутковато-волшебные окрестности черного города.

28 июня, ранний вечер, берег озера-воронки около Шакете. Чайхана «Белая лошадь».

Якуб ат-Дэйр (дядька лет 45, непонятно кто этнически, но в турецкой феске), был, как полагается уважающему себя чайханщику, склонен пообщаться с новыми людьми. Он организовал им стол (точнее, обеденный ковер) так, что как раз получилось место для четвертого человека, в смысле – для самого Якуба. Подождав пока гости выпьют чая, удовлетворят первичный голод – лепешками типа шавермы, и выпьют еще чая, Якуб поинтересовался: какой бизнес привел их в это место с неоднозначной репутацией? В соответствие с его задумкой, гости чуть-чуть рассказали о себе, после чего спросили о неоднозначной репутации Шакете – что чайханщик конкретно имеет в виду под этим? Тогда Якуб устроился поудобнее на специальной подушке, промочил горло чаем и, в соответствие с классическим стилем сказок Шахерезады, начал издалека:– Задолго до великих пирамид, тут была фактория царства Шема на тройной границе с южным царством Керма, и с землями луви – западных варваров. И через факторию шла торговля и война. Тут война идет вечно, потому люди торгуют, несмотря на войну. Как говорил Сулейман ибн Дауд: люди ко всему приспособятся, если только их не убьют.– Подожди, Якуб, – вклинилась Ликэ, – я хочу разобраться. Шема – это Древний Египет,  Керма – это Мэрое, а луви – это древние ливийцы, светлокожие рыжеволосые, так?

Чайханщик медленно покачал головой.– Так, только не совсем. Древний Египет состоял из двух царств: в нижнем и в среднем течении Нила. Шема – в среднем течении. Еще выше по течению было древнее царство кушитов, Керма, за много веков до Мероэ. Про варваров луви все так. Рыжие волосы и светлая кожа, толстая, как у носорога. А сейчас лучше пей чай и слушай дальше.

С этими словами, он долил в чашку бельгийки еще чая, после чего продолжил:… – Чтобы делать бизнес сразу на торговле и войне, надо видеть будущее. Вот почему правитель Шакете пригласил шамана, маленького человечка, из племени, обитающего посреди джунглей Конго. Там есть трубы-воронки, прорытые демонами еще когда им дозволялось делать из ада набеги на землю. Даже в наше время люди добывают оттуда мелкие самоцветы, не то, что были тогда. Этот шаман пробрался по такой трубе в ад, и путем волшебной любви похитил у демонов камень-мать всех самоцветов. – Путем волшебной любви, это как? – поинтересовался Юлиан.– Это как с женщиной, которая сейчас рядом с тобой, – авторитетно пояснил Якуб.– Но камень это, все-таки, не женщина, – возразила Аслауг.– Это, смотря какой камень. Пей чай, и слушай, что было дальше в те древние времена.Кроме удивительной красоты, этот камень может показывать будущее. Хотя будущее всегда в тумане, можно разглядеть кое-что. Поэтому маленький человечек-шаман был бесценен для города Шакете. Но правитель был жаден, и однажды жадность настолько затмила ему разум, что он решил завладеть камнем-матерью самоцветов. Его слуги по приказу подсыпали яд в питье шамана, и тот умер. Так правитель завладел камнем, но совсем ненадолго. Едва он, сидя на троне, взял камень-мать в руку, как она крикнула: «грязный вор, я не люблю тебя!». Демоны услышали, и пришли за похищенным у них, прокопав трубу-воронку из ада, вот тут, в этом самом месте.

Аслауг поставила чашку на ковер, и покрутила головой.– Уважаемый Якуб, ты хочешь сказать, что это озеро и есть адская воронка?– А чем еще это может быть? – отозвался он, сделал паузу, и продолжил, – эти демоны, приняв образы упырей, гарпий, и свинольвов ворвались в город Шакете, пожирая всех встречных. Правитель даже не успел встать с трона, когда упырь прокусил его горло и вылакал всю кровь до капли, так что правитель превратился в мумию. Эта мумия так и осталась сидеть на троне с камнем-матерью в высохшей руке. Но лучше не проверять, поскольку демоны еще там. Теперь Шакете принадлежит им.– Кто-нибудь заглядывал? – спросил Юлиан.– Да. Три года назад какой-то глупый парень решил разведать, чтобы водить туристов. Никто не мешал ему войти в город, так что он гулял по пустым улицам, а затем нашел тронный зал правителя. Все как сказано: мумия на троне и живой самоцвет в руке. Тут парень решил поживиться, и протянул руку. Если бы он коснулся самоцвета, то демон растерзал бы его, но парень успел остановиться, почувствовав на шее адское дыхание. Обернувшись, он увидел демона в образе свинольва, и бежал, не разбирая пути. После пастухи подобрали его в дюнах, в двух днях пути отсюда. Он и был-то глупым, а стал совсем никудышным от пережитого страха. Едва смог связать слова, чтоб рассказать.         – А демоны кого-нибудь растерзали в наши дни? – поинтересовалась Ликэ.

Чайханщик утвердительно кивнул, снова налил всем чая и продолжил рассказ.– В прошлом году, когда воронка уже стала оазисом, пришли какие-то люди, вроде бы суданцы, и возжелали получать тут дань. Очень глупо. Демоны вышли к ним в образе обыкновенных людей, будто поговорить, но на заходе солнца растерзали и сожрали.– Гм… Демоны что, прямо в образе людей сожрали этих пришлых субъектов?– Да. Кто видел – рассказал. На пляже, около кладбища машин, валялись отгрызенные  человечьи конечности и размотанные потроха. Тогда из Судана приехали военные, на бронетранспортерах, чтобы отомстить, наверное. Но испугались и повернули назад.– Гм… Испугались чего? – Испугались потому, что демоны выкопали у них на пути такую же воронку, как тут. Адское пламя поднялось выше облаков, фиолетово-синее, будто из газовой горелки. В воронке кипел песок, расплавившийся, как сахар в ложке над огнем. Позже, когда все остыло, янки и евреи сделали там полигон. Вроде, хотят найти самоцветы в воронке. Конечно, они не признаются, а говорят, будто это для ракеты, чтобы лететь на Марс.

Аслауг задумалась, протянула руку за край ковра, и набрала там пригоршню черного блестящего песка. Пока она рассматривала песчинки в лучах заходящего солнца, Якуб интерпретировал это по своему, и включил лампу, висящую под потолком на проводе, брошенном к какой-то электробатарее. В любом случае, скоро надо было бы включать искусственное освещение, ведь в Нубийской пустыне темнеет почти без сумерек. Тьма падает после заката – мгновенно, как занавес…

 …Это астрономическое событие произошло через 10 минут, и Ликэ спросила:– Якуб, а не страшно тебе и вообще людям, кушитам и хиппи, находиться тут?– Не страшно, – ответил Якуб, – ведь над демонами заклятие красных деревьев. Вы уже видели красные деревья, проросшие сквозь черный город?– Мы видели с воздуха, пока летели, – ответила бельгийка.– Вы видели, но не знали, как это важно. Деревья выросли из крови безвинных людей, растерзанных демонами просто так, потому что подвернулись. Теперь получилось, что демоны разрешают людям брать тут сколько угодно воды и плодов. Хотя, чтобы было больше плодов, надо давать демонам уплату. Не ценную для нас, но ценную для них.– Гм… Это какую уплату? – Младенцы, которые все равно умирают, – ответил чайханщик, – для людей цена этого младенца никакая, а для демонов это ценно. Демоны умирают очень редко, но демоны рожают еще реже. Демоны вообще-то бесполые, хотя, любой демон может обернуться мужчиной или женщиной. В общем, новых демонов чаще делают из таких младенцев.– Гм… Якуб, получается, непросто отличить, кто пьет у тебя чай, люди или демоны.– У меня и те и эти пьют чай. Мне-то что? Деньги одинаковы у людей и у демонов…

Тут чайханщик сделал паузу, посмотрев на кого-то за краем ковра, и добавил:… – Хотя, некоторых демонов я умею узнавать. Добрый вечер, Сатанг, хочешь чая?– Добрый вечер, Якуб! Конечно, я хочу чая. Как можно зайти к тебе и не хотеть чая? С медовыми лепешками, если они в наличии.– Конечно, в наличии! Садись, Сатанг. Кстати, вот, гости интересуются демонами.– Ну, Якуб, какой я демон? Я так, серединка на половинку! – внеся эту поправку в свой демонологический статус, новый персонаж уселся на ковер. Обычный парень, лет 25, с невыразительной среднеевропейской внешностью, одетый как малобюджетный турист экологического типа. Чайханщик поставил перед ним чашку, и сообщил для всех:– Как же, серединка на половинку. Противопехотная мина разорвала его на куски, а он теперь как новенький. Кто, кроме демона, так может?– Для ясности, – ответил Сатанг, – в такой мине фунт взрывчатки. Недостаточно, чтобы разорвать человека на куски. Впрочем, признаю: несколько кусков было оторвано. По– любому, это не застольная тема. Да, я чуть не забыл! Добрый вечер док Ликэ, приятно видеть тебя в толковом экипаже. Аслауг, Юлиан, привет! Рад встрече в реале.– Взаимно, Сатанг, – откликнулась Аслауг.– Ага! – добавил Юлиан.– Добрый вечер, Сатанг, – сказала Ликэ Рэм, – я тоже рада встрече в реале.– В реале тут интересно, вот увидишь, – он подмигнул, – я уже договорился с ребятами насчет темы, которую ты обозначила.– Вот как? И когда мы сможем встретиться?

Сатанг обаятельно улыбнулся, и щелкнул ногтем по чайной чашке.– Хоть этой ночью, док. Все равно скоро под открытым небом станет холодно.– Похолодает примерно через два часа, – уточнил Якуб, – но если кому-то уже холодно, давайте, я принесу пледы прямо сейчас.– Спасибо, но пока тепло, – сказала бельгийка, – а скажите: ночью на озере бывает лед?   – Да. Лед появляется даже раньше, чем воздух сильно похолодает. Хотя, я не понимаю, почему. Ведь воронка ведет в ад. В аду огонь. Но получается так, будто там лед.      – В аду есть огненные и ледяные секторы, так у Данте сказано, – объявил Сатанг, будто  вполне серьезно. У этого «демона серединка на половинку» было весьма своеобразное чувство юмора. Насколько своеобразное – исследователям еще предстояло увидеть.

44. Роль голой задницы в прикладной  планетологии.

Ночь и утро 29 июня, Черный город Шакете.

Все-таки исследователи захотели посмотреть, как появляется лед на озере. И это было завораживающее зрелище. Исходно поверхность воды виделась черной, и на ней лишь посверкивали отражения ярких звезд ясного неба Нубийской пустыни. Затем внезапно количество отражений звезд стало расти, точнее так казалось. В действительности, это начали поблескивать льдинки, доплывшие до поверхности. За следующие полчаса вся поверхность озера стала похожа на матовое стекло, а выше образовался купол тумана, похожий на огромную призрачную медузу. И вот тогда на берегу стало холодно.– Идем в город, а то док Ликэ простудится, – предложил Сатанг.– К городским воротам? – спросила бельгийка.– Нет, ближе, – он указал рукой в сторону уже знакомой парковки для дирижаблей.  Вообще-то логично (подумал Юлиан, привычно шагая замыкающим) если Шакете это причудливое нагромождение скал, похожее на город, а не город в обычном смысле, то незачем делать вход через ворота. Вероятно, ворота играют лишь роль шлюза на реке, стекающей из как бы города – в озеро-воронку. Тем временем, добрались до парковки. Сатанг наклонился, и поднял обычную крышку канализационного люка. Тут у Юлиана возник легкий приступ веселья. Ведь он видел этот люк сразу после прибытия, однако совершенно не обратил внимания. Для человека, выросшего в европейском городе, это настолько обычная часть ландшафта, что даже мысль не возникает: зачем это тут?

Зачем обычный европейский городской канализационный люк – на грузовой парковке посреди Нубийской пустыни? Тут анекдотичность дизайна дошла до бельгийки.– Почему такой вход в город? – поинтересовалась она.– А почему нет? – весело ответил Сатанг и добавил, – Берегите голову при входе, тут на первых метрах лестницы слишком низкий потолок, а дальше нормально.– Это что, полигонный противоатомный бункер? – спросила Аслауг, первой спускаясь в подземелье по лестнице, точнее – по трапу военно-морского образца.– Оно самое, – подтвердил Сатанг– Похоже на неглубокую станцию метро старого образца, – высказалась Ликэ.– Да! И поезд ходит. Точнее, дрезина. Сейчас прокатимся.

Он указал рукой в сторону узкоколейки, на которой стояло нечто вроде электрического омнибуса, какими они были в 1900-е годы.– Симпатичная стилизация, – оценил Юлиан.– И неплохо ездит, – заявил Сатанг, – занимайте места в салоне, сейчас прокатимся.– В пещеру ужасов вашего луна-парка? – спросила Аслауг, глянув в черноту туннеля.– ОК! Хочешь ужасов – будут ужасы. Следующая остановка: тронный зал последнего правителя Шакете. Того самого, про которого вам наверняка рассказал Якуб.– Рассказал, – ответил Юлиан, – и это было подозрительно похоже на новеллу «Пламя Ашшурбанипала», сочинение Роберта Говарда, 1930 год.– Это очень продвинутый ремейк! – слегка обиженно возразил Сатанг и, убедившись в безопасной рассадке пассажиров, повернул рукоятку маршевого реостата.

Дрезина бодро покатилась по рельсам в темный туннель.– Когда пора кричать? – весело осведомилась Ликэ.– Поверь, док, ты не пропустишь этот момент, – пообещал он.– Сатанг, – окликнула Аслауг, – а какие ядерные схемы применены для рытья воронок?– Каких воронок?– Как минимум двух. Та, в которой озеро, и так, которая напугала суданских солдат.– Ах, этих воронок… – отозвался он, щелкнул переключателем, так что дрезина прошла развилку рельсов с поворотом в левый тоннель, – с чего ты взяла, что схемы ядерные?– Сатанг, ты удивишься, но я и раньше видела плавленый песок вокруг ground zero.

Он покрутил головой.– Никакого ground zero. Это не взрывы, а тесты ядерного ракетного движка в колодцах. Понимаешь, ториевый движок с кристадин-фюзорным зажиганием очень фонит. Когда мощность дозы в ста метрах от движка превышает тысячу рентген в час, это даже для демонов перебор. Так что движок тестировался факелом вверх из колодца глубиной 200 метров. На вид получается такой эффект, вроде вулкана. Второй движок интереснее, на протон-протонном синтезе в суперионном льду. Это хорошая машина, и у нее не такой  убойный фон, однако схему и протокол тестов не стали менять.– Какая тяга? – деловито поинтересовалась Аслауг.– 400 мега-ньютонов, – ответил он.– Это серьезно, – оценила она.– А если для людей, далеких от астронавтики? – спросила Ликэ.– Это, – отреагировал Юлиан, – вдесятеро больше, чем у носителей «Сатурн» в лунной программе «Аполлон».– Да, серьезно, – согласилась бельгийка, – это что, движок для марсианской миссии?    – Таков план, – подтвердил Сатанг, – между прочим, мы уже почти приехали.– О! Мне уже начинать бояться?– Пока рано, – ответил он, переводя реостат на отметку «торможение».

Дрезина медленно въехала на станцию и остановилась. Интерьер не очень напоминал тронный зал до-античной эпохи, но для голливудского псевдоисторического фильма в жанре «heroic fantasy» сгодился бы. Тут  присутствовала широкая лестница, ведущая к подиуму, на котором размещался внушительный якобы золотой трон. На троне сидела жутковатая мумия в золотой короне. В ее левой ладони покоился огромный самоцвет (пламень Ашшурбанипала по Говарду, или Мать всех самоцветов по ремейку). И этот полупрозрачный самоцвет размером с теннисный мячик, будто содержал внутри себя танцующий язычок красно-оранжевого живого пламени.– Кто-то поюзал старую идею декоративной плазменной лампы, – определила Аслауг.– Но ведь красиво получилось, – откликнулся Сатанг.      – А подойти ближе можно? – спросил Ликэ Рэм.– Да, док, конечно. Только просьба пока не трогать все это.   – Ладно, – согласилась она, затем все трое исследователей поднялись по ступенькам к подиуму. Куда за это время исчез Сатанг – было непонятно. Минуту назад был, но вот: пропал куда-то. Это слегка удивило Юлиана, и он сразу предположил:– Похоже, кто-то намерен устроить нам сюрприз.– Какой? – весело спросила Аслауг, – Ожившую мумию как в Голливуде?– Кстати, эта мумия – муляж из пластика, – добавила Ликэ.– Специфическая шутка, – оценила голландка, прислушалась, и спросила, – сейчас был какой-то звук, или мне показалось?– Звук вроде чего? – спросил Юлиан, и завертел головой по сторонам.– Вроде цок-цок-цок, – пояснила она.– А вот источник звука, – напряженно произнес он, и плавно извлек из кармана оружие, известное среди любителей, как «Дерриджер» – это семейство 4-ствольных пистолетов предельной компактности (помещается на ладони) и крупного калибра (до 18 мм). При выстреле с короткой дистанции «Дерриджер» обладает впечатляющей убойной силой. Сейчас стволы этой опасной игрушки смотрели на существо, вышедшее из туннеля и, похоже, собравшееся ближе познакомиться с исследователями. Существо напоминало кабана, но более подвижного, и огромного, не меньше льва.– Вот и свинолев, – прошептала Аслауг. У нее в руке уже был второй «Дерринджер».      – Ой! Это деодон! – радостно воскликнула Ликэ, – Уберите пушки! Это еще поросенок  подросток, который просто хочет поиграть!

Возможно, Аслауг и Юлиан возразили бы против такого совета, но Ликэ уже побежала навстречу монстру, и перекрыла им линию огня. Юлиан грубо выругался, а между тем бельгийка приблизилась к огромному поросенку, и стала чесать его за ухом. Поросенок хрюкнул, повалился на спину, и повернулся, явно желая, чтобы ему почесали бок. Ликэ присела на корточки и энергично стала скрести пятерней жесткую шерсть поросенка.– …Охренеть… – прошептала Аслауг.– Точно, охренеть! – поддержал Сатанг, возникший откуда-то.– Тебе не кажется, что штука была СЛИШКОМ стремная? – строго сказал Юлиан.– Но ведь весело получилось! – возразил демон серединка на половинку.   – Откуда тут поросенок деодона? – спросила Ликэ, продолжая почесывать бок новому знакомому, который от удовольствия похрюкивал и махал копытами в воздухе.– Вообще-то у нас несколько поросят, – признался Сатанг, – ребята из Южного Египта продали нам выводок поросят бородавочника на мясо. Но, черт побери! Бородавочник совсем другое дело, чем обычный поросенок. Рука не поднялась зарезать. И мы слегка поиграли с их генами. Конечно, док Ликэ, мы использовали твои прекрасные статьи об эволюции млекопитающих в эоцене и олигоцене. Мы решили: если адские свиньи тут  обитали в эру комфортной Сахары, то надо восстановить их, ведь эра возвращается.– Вот как? Вы что, всерьез намерены переделать биотоп пустыни в биотоп прерии?– Уже переделываем, – уверенно ответил Сатанг.

Тут откуда-то из туннеля раздался звонкий женский голос:– Дюп, засранец, ты опять навалил кучу на моей плантации клубники!– И-и-и! – горестно взвизгнул поросенок-монстр, вскочил и, цокая копытами, помчался галопом в противоположный туннель, но…– Назад, свинья! – приказал тот же звонкий голос, и поросенок поплелся назад.– Хорти, перестань обижать Дюпа, – миролюбиво попросил Сатанг. – Я не буду обижать его, я лишь разъясню ему суть дела, – сказала девушка, ровесница Сатанга, выходя из туннеля. Она была одета в тропический джинсовый костюмчик, на первый взгляд не отличалась от обычной уроженки Северной Европы, но…

…Но непоколебимая уверенность в себе будто просвечивала сквозь кожу. Она мягкой походкой подошла к поросенку-монстру (голова которого по высоте была на уровне ее груди), протянула руки, схватила его за уши, и несильно подергивая, произнесла:– Дюп, я в двадцатый раз говорю тебе: не садись срать на мою плантацию клубники. – И-и-и…. – печально ответил поросенок.– Я надеюсь, ты понял на какое-то время! – заключила она, похлопала его по лбу, затем двинулась к исследователям, сообщая на ходу, – Мое имя Хортензия, кратко: Хорти. Я реально рада видеть вас, и если есть вопросы, то с удовольствием отвечу. А если вы не возражаете, то я тоже задам кое-какие вопросы, мне интересно. Вот.– Когда-то Хорти училась на биофаке в Университете Бергена, – сообщил Сатанг.– О! Возможно, ты знакома с Густавом Лаландом младшим, – предположила Ликэ.– Да, он читал у нас основы кинетики на втором курсе. А потом я ушла в море. Так что образование у меня дырявое, и я бы с удовольствием чему-то поучилась у тебя, док. Не только я. Вообще, ребята. Потому что нам это важно для темы терраформирования.      – Это что, в смысле: темы терраформирования Марса?– Марса тоже, но позже. Пока мы занялись терраформированием Земли.– Гм… На латыни это звучит как тавтология: terraforming Terram.– Да, – подтвердила Хорти, – так вышло. В общем, мы будем рады, если ты согласишься завтра утром посидеть в кафе под мэллорнами и ответить на некоторые вопросы. А мы ответим на твои вопросы про трансфертный ген-комплекс стеклянной лягушки.– Гм… – Ликэ погладила свой подбородок, – …В смысле, ген-комплекс, пригодный для трансферта млекопитающим?– Да. Тебе ведь надо сделать стеклянную кошку, или рысь, или пуму, или вроде того.– Договорились, – отреагировала бельгийка, и подмигнула, – но вы первые расскажете.– ОК! – Хорти улыбнулась, – А пока мы с Дюпом проводим вас в гостевую берлогу, где можно помыться, выспаться, и все такое.– Хорошая идея! – одобрила Аслауг, – День был насыщенный, и койка зовет.– Вот и мне так кажется! – Хорти улыбнулась еще шире и скомандовала, – Дюп, шевели копытами!

Поросенок-монстр (успевший разлечься на полу) сразу вскочил, и завертелся на месте, вероятно, не поняв, что от него хотят. Но, получив направляющий шлепок по попе, он уверенно двинулся в один из боковых туннелей. Вот и все, по существу больше ничего интересного в эту ночь не произошло. Гостевая берлога тут не особенно отличалась от четырехместного студенческого флетшера. Вероятно, в прошлой инкарнации это была комната отдыха для полувоенного персонала ядерных тестов консорциума OOGG. Все необходимое – присутствует, ничего сверх того – не предусмотрено...

…А ничего сверх того исследователям сейчас не требовалось. Они слишком устали, и  потому, энергично приведя себя в гигиенический порядок, завалились спать до утра 29 июня. Утро прогнозировалось веселенькое – и прогноз оправдался…

…Как ранее отмечено, черный город Шакете был, вообще-то, не городом, а природной формацией базальтовых скал. Под скалами размещались помещения, энергетика, пути логистики и коммуникации отработавшего полигона. Но на поверхности теперь также появились элементы «культуры дюнавтов», созданные уже после отработки полигона. Прежде всего, мэллорны. Старшие из них со стволами в два обхвата уходили ввысь на двести футов, и там раскинулись их темно-красные зонтичные кроны. Младшие были высотой два-три человеческих роста, и играли роль пляжных зонтиков. Удивительные стволы, почти прозрачные, так что видны вертикальные каналы с красным соком. Это выглядело немного зловеще, вызывая ассоциации с фильмами про вампиров, но затем начинало даже казаться милым.Затем, огромные круглые и овальные одеревеневшие грибы разных цветов, заменявшие мебель в кафе под мэллорнами. Может, это были не грибы, но выглядели именно так.Затем пруд-бассейн: грубая воронка, сделанная в базальтовом основании скалы неким высокотемпературным орудием вроде потока пламени из дюзы. Базальт расплавился и расплескался, оставив этакий вулканический кратер диаметром около дюжины метров. теперь кратер был залит водой – проточной, судя по двум трубам с разных сторон.      И кухня, единственное стандартное тут. Похоже на армейскую полевую кухню.

Далее, местная публика. Юлиан уже подозревал, что хиппи, дюнавты и метаморфы не разные группы, а одна смешанная. Теперь это стало явным. Из дюжины персонажей, каждого четвертого Юлиан видел вчера, либо на пляже около свалки машин, либо в стойбище кушитов. Некоторые девушки пришли сюда с маленькими детьми, и один из малышей, вроде, был тот, которого кушитка отправила вчера вниз на грузовом лифте. Теперь он не был замотан в тряпки: голенький малыш, с чуть более бледной кожей по сравнению с обычными детьми кушитской расы (к которой он точно принадлежал). В данный момент некрупная, но атлетически сложенная девушка-монголоид купала его в пруду-бассейне. Аслауг заметила то же самое, и шепнула Юлиану:– Этот вчерашний кроха передумал умирать. Личико уже не серое, и глазки блестят.– Его зовут Энки, а меня Екай, – объявила девушка-монголоид, как-то услышавшая эту фразу, несмотря на слишком большое расстояние для восприятия шепота.– Извини, Екай, это было нетактично с моей стороны, – сказала Аслауг.– Вообще не проблема! – та улыбнулась и махнула ладошкой, – И обсудить это тоже не проблема, если ты хочешь. Время есть, публика соберется примерно через полчаса.

Аслауг и Ликэ переглянулись, и почти синхронно кивнули. Их любопытство уже было перегрето и закипало. Екай с младенцем была приглашена за стол… За гриб. И первый вопрос был о предыстории. Ответ девушки-монголоида получился неожиданный:– У североафриканских кочевников каждый пятый ребенок умирает до года, обычно от инфекций. Нехватка чистой воды, антисанитария, и все такое. Мы устранили проблему нехватки воды для кушитского племени ауфо, кочующего в нашем секторе, но есть и другие проблемы. Иногда мы успеваем помочь на месте, но иногда – нет. И мы решили продвинуть пока такой обычай, который вы видели.– Как в финикийском культе Молоха? – предположила Ликэ.– Да. Идея лежала на поверхности. У финикийцев ведь ребенок жертвовался в смысле передачи на воспитание храму. Так говорят некоторые историки.– Гм… Почему нет? А впрочем, я скептически отношусь к гуманитарным толкованиям древней истории. Я доверяю только физическим методам в истории и палеобиологии.    – Екай, – встряла Аслауг, – а что было с Энки?– Видимо, ротавирусный энтерит, хотя, я не вникала, а просто решила эту проблему.– Э-э… Ты решила как?– Я перелила ему немного плазмы моей крови, содержащей моих вирусов-симбионтов. Несколько часов и дело в шляпе. Еще, теперь мы с Энки биологические родственники.

Сделав такое заявление, Екай пощекотала у малыша подмышкой, и он ответил вполне довольным писком. Новая биологическая родственница нравилась ему.– Э-э… – Аслауг удивилась, –  …Ты перелила ему плазму своей крови, и у тебя не было сомнений в позитивном результате?– А в чем мне следовало сомневаться? – Екай в свою очередь удивилась, – Переливание плазмы крови от иммунного донора для подавления инфекций изучено в 1940-х.– В 1940-х, – сказала Ликэ, – эта процедура служила для передачи иммуноглобулинов, а передача вирусов-симбионтов таким путем придумана лишь три года назад.    – Да, я знаю. Но путь тот же. И я хорошо знаю моих вирусов-симбионтов.– В таком случае, понятно… – произнесла Аслауг, не переставая, впрочем, удивляться настолько бесшабашному отношению к генной модификации… …Через минуту, она увидела образец еще более бесшабашного отношения. Если бы в природе существовали прототипы ужасных огров кельтского фольклора, то они могли выглядеть так. Рост не великанский, даже немного ниже среднего человеческого, зато телосложение почти как у гориллы. Казалось, что эти огры лишь ненадолго встали на задние лапы, а вообще-то им, как гориллам, ближе четвероногое хождение.– Обалдеть! Зинджантропы! – воскликнула Ликэ.– Вообще-то это семейка Хартаг, и биодизайн они придумали сами, – сообщила Екай.– Сейчас объясним! – азартно крикнула женщина-огр.– Только без рук! – пошутил Юлиан, вспомнив, что горилла в 8 раз сильнее человека.– Блин… – буркнул мужчина-огр, – …Знаешь, мейстер, не надо априори объявлять всех массивных гуманоидов – хулиганами и жлобами.– Мы знакомы? – спросил консультант по ЯД.– Еще как! – подтвердила женщина-огр, – Мы вместе бывали на сетевых семинарах по интуитивному механическому проектированию три года назад.

Сообщив это, она сделала крюк в своем маршруте к грибу-столу, чтобы, между делом, стащить с ветки мэллорна двух малышей-огров (мальчика и девочку), лезших слишком высоко. Юлиан, напряг память и сказал, когда огры уселись на грунт рядом с грибом:– Вот как! Ричи и Джейн Хартаг! Три года назад вы выглядели менее внушительными и ничего не говорили насчет того, что у вас потомство.– Не было потомства, – уточнила Джейн, – я родила близнецов в позапрошлом ноябре.– Ты хочешь сказать, что им полтора года? – удивилась Аслауг, глядя на малышей.– Именно, – подтвердила женщина-огр.– Джейн, пусти их поиграть, а то они извертятся сидя тут, – посоветовал Ричи.– Пожалуй, – согласилась она, и разрешающим жестом пихнула обоих огрят. Они сразу метнулись в сторону скал, привлекательных для лазанья.– График развития характерный для зинджантропов, – прокомментировала Ликэ.– Кто такие зинджантропы? – спросила Екай.– Это массивно-сложенные прото-сапиенсы, жившие примерно 2 миллиона лет назад.    – Тогда мы точно не они, – заключил Ричи, – Мы не прото-, мы реально сапиенсы.

Бельгийка подняла руки в соглашающемся жесте.– Верно, Ричи, однако, график детского развития у вашего потомства такой, какой, по данным палеобиологии, был свойственен зинджантропам.– У гориллы тоже, – отметила Джейн, – наша команда по генвекторику базировалась на биологии гориллы, только с прямохождением. И лицо немного гуманизировали.– Получились симпатичные лица, гармонирующие с телосложением, – одобрил Юлиан.– О! Приятно слышать! – женщина-огр улыбнулась– По-моему, Блейз опять играет с павианом, – проинформировала Екай, глядя на скалы.– Fuck! – вздохнул Ричи, поднялся во весь рост, и крикнул – Малыш! Прекрати это!Тот близнец, что приставал к крупной (размером с ротвейлера) обезьяне, внял, и чуть сдвинулся по скале в другую сторону.– Так-то лучше, – одобрила Джейн, – а то неделю назад они уже приставали к павиану, правда, к другому. В результате у Блейза был разодран лоб, а у Бетти – бедро.– А у того павиана? – спросил Юлиан.   – Ничего фатального, – она махнула ладонью, – тот павиан пока у нас клинике, но уже практически здоров, лапа срастается, и будет как новенькая. – Чертовски интересно… – протянула Аслауг, – …Кажется, я начала догадываться, кто растерзал суданских парней, что приезжали в оазис за данью.– Что ты! – Джейн взмахнула руками, – Наши дети никогда бы не поступили так. И они слишком маленькие для таких брутальных дел.– Да, разумеется, но я не про детей говорю.– Дело темное, – философским тоном отозвался Ричи, – какая теперь разница, кто? – Ты ведь не думаешь, что мы тут одни такие? – добавила Джейн, – Но если ты, все же, думаешь так, то я должна сказать: мы милые и пушистые в сравнении с некоторыми.

В этот момент появился Сатанг, незаметно, по своей привычке, и произнес:– Похоже, друзья, вы уже получили стартовое впечатление о нас…– Не то слово… – слегка растерянно подтвердила Ликэ Рэм.– Значит, можно начинать конференцию! – обрадовано констатировал Сатанг.

…

Конференция (если можно так назвать это) стартовала через полчаса, и продолжалась до позднего вечера. К середине обмена мнениями на тему генной модификации, это ушло далеко за пределы понимания эрудированных, но случайных участников, каковыми тут являлись Аслауг и Юлиан. Им оставалось лишь общими усилиями угадывать смыслы и периодически отползать в сторону от центра событий, чтобы за чашкой местного чая, в спокойной обстановке, обменяться мнениями.