Текст книги "Жабы жаждут (СИ)"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 27 страниц)

38. Спонтанный семинар о фатальном фиаско цифрового интеллекта.

Утро 24 июня, над Матапанской бездной.

Понтонный лифт: простая 70-футовая баржа-площадка с цилиндрическими надувными понтонами по бокам, плавно поднял из воды субмарину класса «Бибер» – 30-футовую стальную сигару с маленькой рубкой-надстройкой в центре, и двумя сборками из 200-литровых бочек по бокам. Все ржавое, но очень умеренно. Юлиан Зайз (выполнявший функции второго бортинженера) даже удивился такой умеренности и это заметил Ларс Моллен (выполнявший функции первого бортинженера):– Что, парень, впервые видишь корабль, поднятый с более, чем 10.000 футов?– Честно говоря, да, – подтвердил хорватский консультант по ЯД.– Там все дело в дефиците кислорода и низкой температуре! – объявила Инге Моллен, взявшаяся за роль баристы на узком оперативном мостике понтонного лифта.

Мостик был, все-таки оборудован минимальным кухонным уголком, где можно было сварить кофе и разогреть бутерброды.   – Черт! – Аслауг Хоген хлопнула себя ладонью по лбу, – Я должна была сообразить!– У нас с Ларсом просто личный опыт, – сообщила Инге, расставляя на горизонтальном участке панели управления четыре пластиковых чашки крепкого кофе.– Спасибо… – голландка-физик глотнула кофе, – …Кстати, я не представляю, что могла датская спасательная служба поднимать с таких глубин. – В 1990-х, старые советские атомные мины в Тирренском море, – сказал Ларс. – Гм… Это те двадцать атомных мин, которые поставила субмарина К-8 в 1970-м?– Да. Те самые. Якобы там стояли взрыватели на полночь 1 января 2000-го года.– Вот как? Но почему послали вас, а не военных подводников NATO?– Без понятия. Нам объявили приказ, подогнали вертушку, и мы полетели.– Еще, – добавила Инге, – нам дали подписать лист-обязательство о неразглашении. Но теперь, после Вандалического кризиса, кого это волнует?

Ларс Моллен наморщил лоб, углубился в воспоминания, затем покачал головой.– Нет, птичка моя, ты путаешь. Ту подписку с нас брали тоже в Тирренском море, но в другой раз, в 1980-х, когда мы поднимали остатки авиалайнера и французской ракеты, сбившей его над котловиной Нор-ди-Устика.– Ларс, милый, это ты путаешь. Хочешь, я позвоню Рите-Рут и она спросит у Поуля?– Ладно, звони. Спорим на дюжину пива, что я прав?– Подождите, – вмешался Юлиан, – кому вы собрались звонить?– Жене экс-министра обороны, – пояснила Инге, – она мне почти как тетя.

Консультант по ЯД негромко вздохнул, и осторожно спросил:– Извини, а ты уверена что они?..– …Брось, Юлиан! – перебил Ларс, – Мы с ними в прошлом году отлично погуляли на фестивале в Роскилле! Что с тех пор могло случиться?– Вообще-то в позапрошлом году, – возразила Инге.– В позапрошлом?.. – с сомнением переспросил он, – …Ну, может быть.– Извините друзья, – грустно произнесла Аслауг, успевшая применить свой ферфукен, выполнить поиск в интернете, и получить результат.– Что? – насторожилась Инге.– Извините, – повторила голландка, – но их давно нет.– Когда? – спросил Ларс.

Аслауг Хоген еще раз глянула на экран ферфункена и сообщила:– Рита-Рут в 2010-м, а Поуль в 2016-м.– Память стала как винегрет, – констатировал Ларс.– Угу, – согласилась Инге, и почти уткнулась носом в свою чашку кофе.– Не углубляйтесь, – посоветовал Юлиан, – давайте лучше пойдем, урезоним Чоэ Трэй. Кажется, она не уловила разницу между «селфи снаружи» и «селфи внутри».– Hvad fanden!? (Какого хрена!?), – выругался ветеран датской спасательной службы и решительно двинулся на площадку, где идолица K-pop, сделав серию клипов на фоне поднятой мини-субмарины, явно решила залезть в открытый люк.

Эта рискованная попытка была своевременно пресечена, после чего нарушительница подверглась профилактической беседе (о том, почему не следует искать себе на жопу приключений). Впрочем, беседа состоялась на квартердек яхты «Белое Безмолвие», а понтонный лифт с поднятым «Бибером» был передан в распоряжение СМИ и верхне-ливийской морской милиции. Эрик Лафит привел не двух-трех коллег-журналистов, а двадцать три единицы «акул пера» из разных инфо-агентств. И теперь вся эта команда раздувала ажиотаж, транслируя online все шаги обследования раритета Кригсмарине.

Буйство масс-медиа можно было наблюдать с борта «Белого Безмолвия» и, в порядке интеллектуальной игры, строить версии о том, что будет найдено на мини-субмарине.– Тайна всего, как у Дэна Брауна! – высказалась Чоэ Трэй.– Код да Винчи, что ли? – спросила Инге.– Нет! Происхождение. Где было сказано, откуда мы и куда идем.– Слабая книга, – припечатала Аслауг. – Почему? – поинтересовалась кореянка.– Просто: на первый вопрос там дан тривиальный давно известный ответ. Химическая эволюция перешла в биологическую, и привела к разнообразию видов, включая homo sapiens. На второй вопрос – также тривиальный ответ: homo sapiens гибридизируются с собственными технологиями. Но при этом в деталях ответ заведомо ошибочный.– Заведомо? – переспросил Ларс.   – Да! – голландка кивнула и повернулась к Юлиану, – Что ты ищешь на ноутбуке?      – Я ищу, куда мы там идем... Уже нашел. Вот цитирую: «особенность» – момент, когда искусственный интеллект превзойдет человеческий, и оба сольются воедино.– Так, почему ответ заведомо ошибочный? – нетерпеливо спросила Чоэ Трэй.

Голландка-физик выразительно покрутила пальцем вокруг своей головы.– Я не буду касаться философского вопроса о слиянии интеллектов воедино. Я просто спрошу: что значит «искусственный интеллект превзойдет человеческий»?– Это ты у меня спрашиваешь? – спросила кореянка и, получив утвердительный кивок, сказала, – Ну, это значит: искусственный интеллект решает задачи лучше, чем человек.– Ты забыла уточнить, какие задачи. Если, например, арифметические или шахматные задачи, то компьютер превзошел человека еще в 1990-х.– Нет, Аслауг, конечно, я имела в виду все интеллектуальные задачи. – В таком случае… – тут голландка щелкнула пальцами, – …Ты удивишься, но если мы возьмем типичные интеллектуальные задачи, которые, в процессе жизнедеятельности решает даже не человек, а рабочая пчела, то ИИ не может решать их. И более того: ИИ никогда не сможет решать их, если продолжит развиваться в нынешней концепции.– Это почему ИИ не сможет?– На твой вопрос имеется два ответа. Первый: детальный аналитический ответ в книге Хьюберта Дрейфуса «Алхимия и искусственный интеллект», 1965 год. Второй: самый краткий у Стива Возняка, автора микрокомпьютерной революции 1970-х. Позже Стив повторял этот ответ на разных телешоу. Вот задача: роботу под управлением ИИ надо войти в незнакомый дом, найти там посуду, нагреватель, воду и кофейный порошок, и сварить кофе. В 2010-х задача получила название: тест Возняка. Любой человек, даже имбецил, легко решает эту задачу. Обыкновенный 5-летний ребенок может решить ее дюжиной путей. Но для цифрового ИИ это принципиально не решаемая задача.

Инге Моллен возмущенно схватилась за голову.– Ты что, Аслауг? Ты ведь ученый! Как ты можешь проповедовать такой безобразный завуалированный теизм!– При чем тут теизм? – удивилась голландка.– А то ты сама не понимаешь! Если уровень естественного интеллекта принципиально недостижим для искусственного интеллекта, то это намек, что естественный интеллект создан высшим существом, или богом, проще говоря!– Инге, извини, но мне даже во сне не снилась такая фигня! Я вполне ясно сказала, что уровень естественного интеллекта недостижим для цифрового ИИ, а не для любого ИИ. – Так, Аслауг, минутку… Что я не уловила?

Вместо ответа, голландка-физик взяла со стола полупустой стаканчик с остатками уже остывшего кофе, и точно забросила в мусорное ведро, примерно в пяти шагах от себя. Юлиан Зайз громко хмыкнул, и объявил:– Знаешь, Инге, а ведь Аслауг права.– Да, я поняла. На примере ясно, – проворчала Инге.– Можно нагляднее найти пример, – заметил Ларс, – хотя бы серфинг в трубе.– Извини, – тут Аслауг развела руками, – на столе не было опрокидывающейся волны.– Опрокидывающуюся волну можно нарисовать, вот же блокнот лежит, – сказал он, и быстро (хотя несколько схематично) изобразил тонким фломастером на листке волну, гребень которой опрокидывался, будто закручиваясь в трубу. По поверхности в трубе скользил еще более схематично нарисованный серфер.– А если по-простому, то к чему это? – спросила идолица K-pop.

Несколько секунд Аслауг Хоген задумчиво молчала, затем произнесла:– ОК, по-простому. Наш мир состоит, в основном, из непрерывных объектов, которые обладают формой и размером. Эти объекты размещены в непрерывном пространстве, перемещаются в непрерывной среде. Любое существо учится ориентироваться в мире непрерывных объектов, воспринимая их, как разнообразные комбинации примитивов: прямые и волнистые линии, плоскости, вогнутости и выпуклости, круги и квадраты. Движения, взаимодействия, деформации, разделения и слияния, также описываются в терминах примитивов. Такая схема называется аналоговой аналитической машиной, и позволяет даже насекомым с очень простым мозгом, легко решать задачи, практически недоступные для дискретной, иначе говоря – цифровой аналитической машины.– Это что? – удивилась кореянка, – Значит, букашки эффективнее суперкомпьютеров? – Не совсем так, – ответила Аслауг, – есть несколько классов задач, в которых цифровые аналитические машины крайне эффективны. Например, задачи механики, навигации, и фундаментальной физики. Сюда же можно отнести задачи линейной экономики. Но, в общем, это вспомогательные задачи, дополняющие аналоговый интеллект. А попытка заменить интеллект какими-то цифровыми машинами, заведомо дефектна, поскольку цифровое представление непрерывных объектов оказывается крайне громоздким. – Я не поняла, – призналась Чоэ Трэй.– Тогда я поясню. Цифровая машина работает с представлением любых непрерывных объектов в пространстве, как с таблицей из координат точек. Попробуй в таком случае придумать инструкцию для цифрового робота, чтобы он прошел тест Возняка. Такую инструкцию, в которой все множество возможного бытового инвентаря представлено таблицами относительных координат точек-пикселей на изображениях.

Идолица K-pop нарисовала пальцем на столе что-то вроде китайского иероглифа дао, покрутила этим пальцем над столом, и призналась:– У меня не получится, но я не программист. Хороший программист, наверное, может.– Никакой не может, – отозвался Юлиан, – это известно, и потому тест Возняка даже не включен в конкурсы по IT и робототехнике. Как и задача о парусных пятнашках.– Это что еще?– Это два парусника, способные к крутому бейдевинду, и один из них ловит другой.– А что такое крутой бейдевинд?– Это движение почти против ветра. Так вот, после победы программы над человеком в шахматы, считалось, что парусные пятнашки будут тоже выигрываться программой, но ничего подобного. Тогда публика перечитала книгу Дрейфуса 1965-го, и оказалось, эта задача из того класса, где цифровая машина заведомо проигрывает аналого-цифровой.   – Круто! – оценила Чоэ Трэй, – А аналого-цифровые роботы бывают?– Да, конечно, бывают.– О! А где можно увидеть их?– Так ты видишь их прямо сейчас! – сообщил консультант по ЯД, – Такой вид аналого-цифровых роботов называется «люди».– Вот это точно круто! – заявила идолица K-pop

…

Ночь с 24 на 25 июня, над Матапанской бездной. 120-футовый парусник «Фарамонд».

Кристина Штеллен проснулась, моргнула, удивилась (черт, где это я?) затем все-таки сообразила (черт, я ведь в каюте учебного парусника ВМФ), после чего поняла, что ее разбудило. Вальтер, сидя рядом за маленьким угловым столиком (это каюта, а не отель) щелкал по клавиатуре и мышке ноутбука. Тут Кристина громко вздохнула, и Вальтер обернулся с немного виноватым видом.– Извини, я не хотел тебя будить, но Вилли Морлок прислал мне обработанные сканы микрофильма, в которых нечто шокирующее, крайне неприятное для VIP Евросоюза.– Подожди, Вальтер… – она погладила бывшего мужа по плечу, – …Что-то я перестала понимать. Вроде нечто крайне неприятное для VIP Евросоюза уже было.– Милая, если ты говоришь о бумажных файлах с именами коллаборационистов…– Да! – она кивнула, – Разумеется, я об этих досье из бочек с гитлеровской субмарины.   – …То, – продолжил он, – это нечто неприятное, однако без уточнения «крайне».– Неужели!? Влиятельные семьи Европы замараны сотрудничеством с Гитлером!

Бригад-генерал лениво махнул рукой.– Это проблема с хрестоматийным решением. Я проходил это в академии разведки, на примере обеления после 1989 года репутации нескольких тысяч влиятельных граждан Объединенной Германии, замаранных сотрудничеством с КГБ и Штази.– Ладно, – произнесла Кристина, – тебе виднее, я даже не спрашиваю, как были отмыты подонки, которые затем оказались в германской олигархии. Оцени мою тактичность.– Я очень ценю. Правда. Ты самая тактичная, самая добрая и самая красивая на свете.– О! Я сейчас покраснею от смущения… Хотя нет, лучше я спрошу: что такого в этом микрофильме, чем шокирован ты, отважный и умелый рыцарь плаща и кинжала?– Бухгалтерия, – лаконично ответил он.   – Чья бухгалтерия? – не поняла она.– Конкретно бухгалтерия EDC-group, ныне включающей одноименный банк, отели на Средиземном и Красном море, третью по евро-рейтингу розничную сеть, производство игровых приставок в Индонезии, и ряд фармацевтических брендов. По официальным данным, исходный капитал EDC-group был сформирован инвестиционным фондом из Андорры в 1947 году. Но микрофильм содержит бухгалтерские книги до 1944 года, из которых следует, что средства получены от «Аненербе», с 1939 по 1944 год.

Кристина удивленно тряхнула головой.– Как от «Аненербе»? Ведь «Аненербе» занималась наследием древних эзотериков или алхимиков, что-то в таком роде.– Такова легенда-прикрытие, – ответил бригад-генерал, – а реальной целью «Аненербе» оказывается, была финансовая экспансия сначала в Европе, а затем в Новом Свете. По итогам, несмотря на поражение в войне, ячейки «Аненербе» в Америке, в Австралии, и ближе: в Норвегии, продолжали получать дивиденды, по крайней мере, до 2008-го.– Но, Вальтер, как в микрофильме 1944-го может быть сказано про 2008-й?– Разумеется, в микрофильме только условия 1944-го, но Морлок уже выяснил, что эти условия выполнялись в случае EDC-group. Вероятно так и с остальными компаниями.            – Так, минутку, а насколько крупные компании попали в похожую историю?– Крупнее некуда, – проворчал он, и сменил кадр на мониторе ноутбука.– Это что, Norske Havgass и EWU Bank? – поразилась Кристина.

Бригад-генерал утвердительно кивнул и она констатировала:– Diese Vollkommenscheissdreck!– Naturlich, – согласился он (поскольку объявленная характеристика «полнейшее сраное говно» адекватно отражала сложившуюся ситуацию).– А много там еще? – спросила она.– Примерно полсотни корпораций, – ответил он, и Кристина опять тряхнула головой.– Ничего себе! И что теперь?– Теперь Вилли Морлок или кто-то другой по поручению Хакима аль-Талаа предложит условия, на которых эта бухгалтерия не попадет в СМИ. Дальше – торг.– Гм… – она задумалась, – …А если попадет, что тогда?– Тогда вероятно биржевое падение, развал нескольких политических партий, и серия международных исков на миллиардные суммы. Так что есть простор для торга.   – Ясно. А теперь, ложись-ка лучше спать. День тебе предстоит непростой, похоже.– Знаешь, милая, я бы с удовольствием лег спать, но я подозреваю, что……Тут его монолог был прерван резким звонком служебного телефона…… – Именно это я подозревал, – договорил бригад-генерал, посмотрев на экранчик, где отобразилось наименование вызывающего абонента.– Уроды! – прошипела Кристина, вложив бездну брезгливости в такую характеристику работодателей бывшего мужа.

39. Что делать, если счастливо утопленное трагически всплывает?

Полдень 26 июня. Швейцария, восточный берег Женевского озера, город Монтре.

Ранее Вальтер Штеллен не бывал в отеле Royal Plaza Montreux, но, конечно, видел это архитектурное сооружение на фото. Уже заранее составив мнение об этом отеле, как о дурацкой коробке, испортившей береговой ландшафт озера, он теперь не изменил свое мнение, а укрепился в нем. Впрочем, вид из окна конфидент-кафе на озеро и горы, что поднимались от другого берега, был превосходен. Штеллен с чашечкой уселся в угол, откуда вид был самый удачный, и стал краем уха слушать, о чем спорят VIP. С чего бы вникать в их проблемы? Он доложил обстановку, и пусть решают, что хотят. Если они попросят, чтобы он занялся решением, то он займется. Но ни секундой раньше…

…«Ну вот, началось» – со скукой подумал он, заметив, как от бессмысленной кучи VIP отделились две персоны, и зашагали к его столику. Это были: Регина фон Винненталь (председатель Еврокомиссии) и доктор Симон Кронелинг (нобелевский лауреат). Для бригад-генерала такой тандем был эмоционально неприятен, однако приемлем. Могло получиться значительно хуже. Он встал и коротко поклонился в самурайском стиле по направлению к фрау председателю. В сторону доктора Кронелинга он как бы даже не смотрел, невербально показав отношение, как к пустому месту.– Гм… – произнесла фрау фон Винненталь, усаживаясь за столик, и жестом предлагая мужчинам тоже садиться, – …Я слышала, что неделю назад между вами приключилось недопонимание. Я надеюсь, эта проблема будет исчерпана прямо сейчас. Что скажете, генерал?– Нет никаких проблем, фрау председатель! – отчеканил Штеллен, – Тогда в Фамагусте доктора Кронелинга всего лишь постигло легкое недомогание из-за местной пищи. – Симон, это так? – спросила она.– Э-э… Наверное, да, Регина. Местная пища могла повлиять… Хотя, мы поспорили по некоторым вопросам, и… Э-э… Я не был готов к шокирующему видео, где… Э-э…

Тут доктор Кронелинг замялся, не представляя, как рассказать о бурной реакции своего желудка на видео-протокол осмотра расчлененного тела, лежащего в багажнике, и уже немножко погрызенного насекомыми. Так и не дождавшись внятного ответа, фрау фон Винненталь повернулась к Штеллену.– Вальтер, что за видео? И пожалуйста, давайте обращаться по именам, хорошо?– Да, Регина. Это было типичное обучающее видео, на которых мы обычно показываем курсантам, что неосторожность работы в спецслужбе может привести к очень тяжелым последствиям. Такие видео производят эффект настроя курсанта на серьезный лад.– Но Симон не ваш курсант! – строго сказала она.– Да, Регина, я допустил ошибку, действуя по стандарту введения в профессию. У меня имелось ложное впечатление, что Симону тоже полезно проявлять осторожность, если событийный сценарий требует его участия в тематике спецслужб.– Что ж, Вальтер, вы рассуждали верно, однако, вам следовало проявить тактичность по отношению к Симону. Я надеюсь, недоразумение исчерпано. Не так ли, Симон? – Конечно-конечно, – торопливо подтвердил нобелевский лауреат, – только хотелось бы более неформального отношения со стороны Вальтера, при решении нашей задачи.   – Это действительно важно, – подтвердила фрау фон Винненталь, глядя на Штеллена.– Какую задачу требуется решить? – спросил он.– Задачу с компрометирующими материалами, попавшими в СМИ, – пояснила она.– Простите, Регина, тут нужно уточнение: речь идет о досье, или о бухгалтерии?

Председатель Еврокомиссии сделала паузу, после чего объявила:– Мы придем к решению о сделке с аль-Талаа насчет этой старой бухгалтерии. Но нам требуется надежное блокирование скандала вокруг досье.– Это решаемо, как я уже докладывал, – сказал бригад-генерал.– В таком случае, Вальтер, обсудите детали с Симоном. Наше неофициальное собрание доверяет ему. И простите, но мне надо вернуться к своим обязанностям там.

Заявив так, фрау фон Винненталь встала из-за стола и направилась к VIP-куче.– Хорошо, что мы быстро сумели достичь взаимопонимания! – с оптимизмом произнес нобелевский лауреат, и ожидал какой-то реакции Штеллена... Но не дождался никакой реакции, и потому продолжил:… – Я думаю, мы можем начать обсуждение деталей.– Хорошо, – согласился бригад-генерал, – я объясняю кратко. Компромат интересен для публики, лишь, если он внезапный и касается малого числа VIP. Поэтому лучший путь компрометации компромата – превращение таких данных в обыденность и расширение круга испачканных персон до нескольких сотен. Сегодня PR-отдел нашей спецслужбы фальсифицировал компромат на двести посторонних VIP. Такие же досье, как те, что найдены в контейнерах мини-субмарины. Если стратегия будет одобрена, то завтра эти досье будут переданы в СМИ. На этом – все.– Но люди будут давать опровержения этих фальшивок, – заметил доктор Кронелинг.– Тем лучше, – ответил Штеллен, – чем больше они будут оправдываться, тем больше интереса они будут вызывать у публики. А наши VIP не будут давать опровержений, поэтому интерес публики к ним будет меньше.– Но, Вальтер, это абсолютно бесчестно!– Симон, задача контрразведки не установление честности, а решение проблемы.– Мне это не нравится, – твердо сказал нобелевский лауреат.– Ладно, – Штеллен пожал плечами, – объявите это фрау фон Винненталь.– Но, Вальтер, наверное, у вас есть альтернативный план.– Нет. Такова стандартная спецоперация, как стирка белья. Для нее не предусмотрены альтернативные планы. И, как в примере с грязным бельем, нельзя что-то очистить, не запачкав что-то другое. Впрочем, если наука так шагнула вперед, что теперь это стало возможным, и у вас есть соответствующий план, то я готов принять его к исполнению. Только под вашу ответственность, или под ответственность фрау фон Винненталь.

Нобелевский лауреат растерянно развел руками.         – Но, Вальтер, это ведь не моя специальность. Я лишь говорю об этических нормах.– Об этических нормах, это не ко мне, а к фрау фон Винненталь. Вот она очень кстати возвращается к нам. Объявите ей насчет этики.– Но, Вальтер, я не готов на такой ответственный шаг.– Если вы не готовы, то не объявляйте, – равнодушно отозвался Штеллен.– Как дела бригад-генерал? – спросила председатель Еврокомиссии, подойдя к ним.– Нормально, Регина, хотя у доктора Кронелинга свое мнение.– Да, разумеется. Что скажете вы, Симон?– Э-э… Знаете, Регина, это так необычно… Я имею в виду методы спецслужб.    – Я знаю, – сказала она, – я надеюсь, в этот раз генерал обращается с вами тактично?– Э-э… Да, герр Штеллен весьма любезен.– Что ж, превосходно, Симон. Когда вы поймете суть схемы, то попросите официанта позвать меня, мы переговорим тет-а-тет, затем вы доложите собранию эту схему. А в данный момент снова прошу меня извинить, меня ждут там.

Председатель Еврокомиссии снова развернулась и направилась к VIP-куче. Штеллен глянул ей вслед, и лениво поинтересовался у собеседника:– У вас остались еще вопросы?– Э-э… – нобелевский лауреат замялся, – …Есть одна щекотливая проблема с досье.– Какая проблема, Симон?– Проблема с досье сэра Хармсворта, виконта Ротермира. Там содержится его письмо, адресованное… Э-э… Лучше посмотрите сами на фрагмент, который выделен желтой маркировкой, – и доктор Кронелинг протянул бригад-генералу свой планшетник.

Письмо, датированное 18 сентября 1941 года, было адресовано рейхсканцлеру Йозефу Геббельсу. В нем сэр Хармсворт благодарил фюрера и рейхсканцлера за некий весьма крупный денежный перевод на поддержку своего газетного издательства Daily Mail, и прилагал краткую пояснительную записку для Альфреда Розенберга – рейхсминистра оккупированных восточных территорий. Эта записка, видимо относилась к большому документу, направленному Розенбергу ранее, на предмет оптимизации хозяйственно-финансового управления советскими территориями, присоединенными к Рейху в ходе успешной летней кампании. Желтой маркировкой был выделен следующий фрагмент:      «Успех устойчивого развития невозможен без всеохватывающих идейно-партнерских отношений между правительством и управляемой популяцией, которые построены на единых принципах и ценностях, общем видении и общих целях. Необходимы срочные действия по мобилизации всех трудовых ресурсов, и приложение усилий в важнейших индустриях, в особенности для слаборазвитых регионов. Такими индустриями являются устойчивая энергетика, инфраструктура и транспорт, коммуникация. Государственная власть должна задать тут четкое направление. Для привлечения ресурсов и укрепления устойчивого развития необходимо модернизировать механизмы проверки и контроля, правовые нормы и системы стимулов, способствующие осуществлению таких реформ. Необходимо укрепить региональные надзорные и высшие ревизионные учреждения, и расширить их функции и полномочия. Для обеспечения устойчивого экономического роста, следует создать условия для того, чтобы люди занялись общественно-полезным трудом. Трудоустроены должны быть все люди трудоспособного возраста. Необходимо стимулировать развитие экономики без вреда для окружающей среды. Для этого также необходимо обеспечить возможности. Важнейшими компонентами поступательного и всеохватного экономического роста являются повышение производительности труда и исключение тунеядства, в особенности – среди молодежи. Устойчивое производство и потребление должно быть направлено на то, чтобы делать больше и лучше меньшими средствами. Необходимо поднять чистую выгоду от экономической деятельности при сокращении использования природных ресурсов и при недопущении деградации почв. Необходим системный подход, в частности, обучение устойчивому образу жизни с минимальным здоровым потреблением».

Штеллен прочел и недоуменно пожал плечами. Ничего особенного и ничего нового в документе не было. Семья Хармсворт (основатели и по сию пору хозяева популярной британской газеты Daily Mail) сотрудничали с Гитлером, это энциклопедический факт. Конечно, когда письмо попадет в СМИ, дипломаты из стран бывшего СССР направят в Foreign Office возмущенную ноту, а Foreign Office ответит сдержанными извинениями. Возможно, будет еще нота от израильского МИД. Припомнят Холокост и безобразное поведение британских властей в Палестине в конце 1940-х. Foreign Office (опять-таки) ответит сдержанными извинениями. Вот и все. Обычная скучная канцелярщина…

…Штеллен вернул планшетник собеседнику и произнес:– Я не вижу тут проблемы, требующей специального решения.– К сожалению, такая проблема есть, – ответил нобелевский лауреат, – этот текст на 95 процентов совпадает с текстом из документа ООН «Повестка дня на XXI век».– Гм… Кому пришло в голову сравнить?– Просто, такой порядок: в референтуре клуба Вольфергем-кастл каждый поступивший документ проверяют компьютером на плагиат.            – Гм… Ладно. Совпало. Видимо, текст исходной записки попал не только в это письмо виконта Ротермира, но и в какой-то британский архив. Затем ленивые клерки попросту копировали его в подходящие места, чтобы не напрягать мозг. Текст с минимальными изменениями кочевал из бумажки в бумажку. Я сто раз такое видел в циркулярах.    – Вальтер! Как вы не понимаете? Фашистскому тексту не место в программе ООН!– Видимо, самое место, раз он там оказался, – спокойно возразил бригад-генерал.

От такого цинизма, доктор Кронелинг застыл, на несколько секунд потеряв дар речи, а затем, возмущенно взмахнув руками, спросил:– Вы что, действительно так думаете?– А как мне думать, если этот текст был утвержден делегатами? Или они неграмотны? – Но, Вальтер, вы ведь понимаете, что делегаты не знали происхождение текста.– Симон, дело не в происхождении текста, а в фашистском смысловом содержании.– Нет! Вне контекста письма Хармсворта – Геббельсу, это не фашистский текст!– Тогда в чем проблема? Научные разработки Гейзенберга и фон Брауна выполнены в фашистском Третьем рейхе, и никого это не беспокоит. – Нет, Вальтер, вы не понимаете! Это гуманитарный текст, и у обычных политически нетвердых людей могут возникнуть неправильные ассоциации между тем и этим.– Симон, я действительно не понимаю. Скажите просто: текст фашистский или нет?– Этот текст получил нежелательный резонанс из-за письма виконта Ротермира в адрес Геббельса, – растерянно пробормотал доктор Кронелинг.– Тогда пусть функционеры ООН уберут этот текст со всех своих сайтов, – мгновенно отреагировал бригад-генерал.– Что вы такое говорите? Как можно убрать такой важный документ?– Информатика учит, – произнес Штеллен, – что любой документ, даже очень важный, убирается стандартной опцией «delete file».   – Э-э… Но ведь останется множество копий документа!

Штеллен нарочито-небрежно махнул рукой.– Расслабьтесь. Копии можно объявить плохим переводом, или вообще фейком.– Но это возмутит общественность и подорвет доверие к программам ООН!– Хорошая шутка, – Штеллен чуть слышно поаплодировал, и продолжил, – в общем, я предлагаю заменить эту часть текста «Повестки дня на XXI век», и закрыть вопрос.– Э-э… Желательно решить вопрос иначе. Пусть ливийские офицеры уберут из досье виконта Ротермира это письмо, и опровергнут подлинность его фотокопий.– Нет, Симон, они не уберут. У них твердые принципы в этом плане.   – Э-э… Но, вероятно, это вопрос цены.– Нет, я уже сказал: у них твердые принципы. Власти Верхней Ливии не меняют своих публичных решений. Это одно из условий доверия аргонавтов, труд которых, по сути, обеспечивает экономическое процветание страны.– Вальтер! Я ведь не могу дать такой ответ влиятельным людям, собравшимся тут ради решения проблемы! Надо придумать что-то приемлемое для них!– Если надо, то придумайте, – равнодушно отозвался Штеллен.– Но, Вальтер, это ведь не моя специальность придумывать такие планы.– И не моя, – сказал бригад-генерал, – я занимаюсь реальностью, а если нужен план для сказочного мира эльфов, то это не ко мне, а к Гэндальфу.

Нобелевский лауреат помолчал немного, а затем с надеждой спросил:– А если широко объявить через ведущие СМИ, что это письмо – фальшивка?– Симон, я уже объяснил вам правило PR. Кто отчаянно оправдывается через СМИ, тот вызывает больше интереса у публики к грязной истории. Если широко объявить через ведущие СМИ, то средний обыватель узнает, что документы ООН сочинял Геббельс.– Вальтер! Что за чушь?! Это ведь не письмо Геббельса, а письмо к Геббельсу!– Да ладно, – Штеллен улыбнулся, – средний обыватель не понимает такие сложности.– Вы что? – возмутился доктор Кронелинг, – Считаете наших граждан идиотами?– Да, разумеется. Иначе я должен буду считать себя и своих коллег – бездельниками.– Что-что вы сказали???– Я сказал простую вещь, Симон. В течение полувека, и даже больше, главной задачей спецслужб, поставленной влиятельными людьми, было: сделать граждан идиотами. По крайней мере, в среднем. Задача выполнена. Средний обыватель теперь идиот. И если появится сказочный Гэндальф взмахнет своей долбанной волшебной палочкой, так что средний обыватель вдруг поумнеет, то вы понимаете, что будет…  Или не понимаете?– Э-э… Боюсь, Вальтер, я не понимаю вашего намека.– Это не намек, а банальность. Если они поумнеют, то мне светит военный трибунал и расстрел. Влиятельным людям – долгий унизительный публичный суд и виселица. Вы, любезный Симон, проживете лет 10, как бомж в трущобах, пока не умрете от обиды.– Но почему вы так думаете???– По аналогии, – ответил Штеллен, – прочтите Нюрнбергские протоколы. Ни один из арийских теоретиков не казнен и не посажен в тюрьму. Только запрет на профессию. Впрочем, как я отметил, наша спецслужба умеет работать, поэтому все сказанное не угрожает вам, мне, и нашим общим работодателям. Средний обыватель – идиот, нам следует это учитывать, и мои рекомендации это учитывают. Вы запомнили?– Э-э… Да, но…– Никаких но! Официант! Будьте добры…– Что вам угодно? – вежливо спросил официант, возникая около столика.– Проводите профессора вот к тому собранию, – лаконично сказал бригад-генерал.