Текст книги "Букет для улитки (СИ)"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Гуру замолчал, медленно допил бренди и жестом попросил бармена повторить. Поль Тарен тоже опустошил свою рюмку, и поинтересовался:

– Какое отношение к терактам имеет этот шумерский миф?

– Комиссар, вы читали мое эссе? – встречно поинтересовался Ян Хуберт.

– Гм… Честно говоря, я читал только резюме наших аналитиков о нем.

– Любопытно, и что же пишут ваши аналитики о моем эссе?

– Они пишут, что это метод открытия окна Овертона путем неизбирательного террора, проводимого за счет самих жертв через паззл тайной силовой конкуренции.

– Простите, комиссар, а что в данном случае паззл?

– Это, – ответил Поль, – например, когда корпорация «Solfo» желает получить сегмент пищевого рынка для своего искусственного мяса и нанимает веганов-радикалов, чтобы терроризировать ключевые точки корпораций «Brado» и «Eltsen». В свою очередь, для «Eltsen» важно закрепиться на рынке Южного полушария, и она нанимает эко-бойцов, которые терроризируют в Бразилии агрокомплекс «Brado». Что касается «Brado», то ей интересно потеснить «Solfo» и «Eltsen» на севере в секторе безалкогольных напитков. Разумеется, тема не ограничена пищевым рынком. Есть телефоны, автомобили, любые товары, вообще говоря. Главное, что общество оплачивает террор против себя.

– Это вовсе не новость, – прокомментировал гуру. – Общество давно оплачивает террор против себя, давая налоги государству. Еще общество оплачивает террор против себя, покупая что-либо у мега-корпораций. Впрочем, обществу не оставляют выбора. Если холдинг «Eltsen» решает расширить в Африке продажи бутылей с питьевой водой, то коррумпирует местные власти и скупает земли вокруг водоемов. Плати – или умри от жажды. Такова общая вредоносная стратегия государства и финансовой олигархии.

Поль Тарен вздохнул и прожевал кусочек груши с кусочком сыра.

– Доктор Хуберт, пожалуйста, давайте обойдемся без анархистской пропаганды.

– А кто говорил об анархизме? Я лишь констатировал нечто общеизвестное.

– Хорошо. Вы констатировали. А что вы скажете о резюме наших аналитиков?

– Скажу, что они такие же неучи, как Гленн Бек, автор сказки об окне Овертона.

– Минутку, доктор Хуберт, кто, вы сказали, автор… Э-э…

– …сказки об окне Овертона, – договорил Ян. – Видите ли, сам Джозеф Овертон ничего подобного не выдумывал. Он применял обычную эвристику «окна возможностей» для рекламных схем. После его гибели в аварии Гленн Бек, сочинитель книжек по мотивам популярных теорий заговора, приписал ему раскрытие очередного заговора, названного «Окном Овертона». Чепуха в яркой обложке. Ваши неучи-аналитики не знают этого и живут в вымышленном мире. Война мега-корпораций друг против друга – это из тех же книжек в ярких обложках. В XXI веке все мега-корпорации – щупальца одной медузы. Войны между государствами и между мега-корпорациями бывают лишь, когда у этой уродливой медузы обостряется синдром множественной бюрократической личности.

– Возможно, доктор Хуберт, вы правы насчет мега-корпораций, но окно Овертона – это логичное объяснение тому, что в обществе расползаются всякие пакости.

– О, комиссар! Как поэтично! В обществе расползаются всякие пакости. Какие же?

– Такие пакости, о которых раньше нельзя было даже упоминать! Но вот кто-то, у кого имеется интерес, нарушает это табу и вытаскивает пакость на публичное обсуждение. Именно тут начинается окно Овертона. Немыслимое превращается в радикальное и, по принципу моды на экзотику, становится для многих приемлемым…

Тут Тарен остановился. Только что произнесенное им краткое объяснение принципа окна Овертона, ранее казавшееся последовательным и логичным, вдруг предстало, как бессмысленное и убогое. Собственно, о каких табу идет речь? Типичные примеры при объяснениях теории окна Овертона: гомосексуализм и порнография. Действительно, в пуританском обществе начала XX века было немыслимо публичное обсуждение таких вещей. Но в 1960-х они утратили табуированность. А в 1980-х Ларри Флинт выиграл в верховном суде США право своего журнала публиковать извращенное порно. Вот так перевод вещи из табуированной в открыто обсуждаемую сделал эту вещь модной, а в дальнейшем – легальной. В ходе морального ренессанса 2010-х удалось запретить лишь некоторые виды порно, а гомосексуализм остался легальным. Так, с применением окна Овентона, делается бизнес на человеческих пороках…

В разговоре с другим собеседником Поль привел бы эти примеры, однако с доктором Хубертом он воздержался, поняв, что ответом станет в лучшем случае «аргумент Ларри Флинта». Этот аргумент прозвучал на суде в 1983-м: «Что более непристойно: секс или война?». А возможно, доктор Хуберт ответит еще более хлестко – и выстроенная схема аналитиков RCR, базирующаяся на окне Овертона, покажется лепетом идиота…

Между тем, гуру покрутил в пальцах рюмку с бренди и спросил:

– Почему у вас все пакости состоят из эпитетов? Немыслимое что? Радикальное что?

– Конечно, – произнес Поль, – если я приведу что-то из расхожих примеров, вы станете иронизировать. Но ведь есть вещи такого рода, которые вам тоже не нравятся.

– Мне многое не нравится, – ответил Ян. – Но я убежден, что обсуждаемо все. Табу на обсуждение даже самой отвратительной вещи заведомо хуже, чем эта вещь. Так что, комиссар, удобнее будет, если вы назовете ту вещь, ради которой, якобы, в моем эссе открывается это сказочное окно, приписываемое Овертону.

– Аргонавтинг! – брякнул Поль Тарен.

– Что ж, давайте поговорим об этом, – легко согласился Ян Хуберт

7. Мифы ксианзана в изложении гуру аргонавтинга

Интермедия. Размышления комиссара RCR о субкультуре арго и ксианзане

О таких вещах (о таких субкультурах) обычно говорят: «это началось с…». Например, движение хиппи началось с Вьетнамской войны или раньше, с популяризации LCD. А некоторые считают, что с Карибского кризиса: знание, что несколько водородных бомб способны за час стереть человеческую цивилизацию с лица Земли, стало достаточным, чтобы усомниться в ценностях, на которых якобы построена эта цивилизация. Кто-то считает, что движение хиппи началось с взлета НТР, пик которой пришелся на тот же период, так что казалось, материальное изобилие при минимальных трудозатратах – вот, практически тут. Кто-то считает, что движение хиппи началось с Лета Любви 1967-го (невиданного фестиваля человеческой свободы в Сан-Франциско, Калифорния). Хотя здравый смысл подсказывает, что Лето Любви стало уже следствием, а не причиной…

О том, с чего началась субкультура аргонавтинга (коротко арго), тоже можно строить версии. Например, что она началась со Второй Волны Великой Рецессии, когда стала очевидна неспособность правительств выйти из системного кризиса. По крайней мере, именно тогда в Америке возникла мода на оверлэндинг – многолетнее путешествие на автотрейлере по ненаселенной местности. «Способ исчезнуть и начать жить» – так это называют сами оверлендеры. Аргонавтинг – это радикальнее. В путешествие уходят по океану. «Чтоб континент не видеть» – так это называют сами аргонавты. Допустим, Великая Рецессия – это мотив для оверлэндинга, а затем для аргонавтинга. Отсутствие привлекательных перспектив в обществе создает мотив к бегству в другое общество. Если отсутствие перспектив – глобальное, то создается мотив к бегству из общества в условное никуда. В пустыню. В джунгли. В океан. Но для бегства в никуда мало лишь мотива. Нужна еще практическая возможность. В практическом смысле субкультура арго началась с робоцманов и генлабов.

Робоцман – логичное развитие яхтенных автопилотов. На любительской яхте (где, как правило, у экипажа мало морских навыков) функции бортового компьютера все более расширялись: от просто удержания курса до контроля всех яхтенных систем, включая живучесть яхты и жизнеобеспечение экипажа. Робоцман – не вахтенный рулевой (как в случае автопилота), а капитан, штурман, завхоз, медик, ремонтник и инструктор. Под управлением робоцмана – все бортовые системы яхты и даже экипаж. Только в таком варианте открытое море стало доступно любителям аргонавтинга. Генлабы – настольные домашние лаборатории типа «сделай сам» для синтеза генных модификаторов. Эти лаборатории (помещающиеся на столе) делаются нелегально или полулегально. Затем они как-то продаются через интернет. В комплект генлаб входит инструкция пользователя и файл – управляющее приложение для ноутбука.

Вообще генетические модификаторы – логичное развитие адаптивной фармакологии, сопровождавшей экзотический туризм с момента возникновения такового. Туристам-европейцам, отправлявшимся в джунгли, в высокогорье или в тропические моря, была жизненно необходима внутренняя защита организма. Сначала это делалось методами комплексной вакцинации, приемом витаминов и защитными кремами для кожи. Но со временем все больше проявлялась слабость этих методов. Туристический рынок желал универсального решения, дающего туристу уровень адаптации, как у аборигенов места посещения. Турист хотел получить таблетку иммунитета к экзотической среде, турист соглашался платить за это – и турист получил приблизительно то, что хотел.

История генетических модификаторов (как раньше – история вакцин) стала кривой и страшной. Обычная неизбежная цена за полуслепой поиск рецепта глубокого воздействия на человеческую биохимию. Сначала этим занялись энтузиасты биопанка – практически нелегально, по принципу переноса технологий ГМО с домашних животных на людей. Когда на серый рынок пришли вещества биопанковского происхождения, легальные фармацевтические корпорации вынуждены были включиться в эту гонку. Они хотели монополизировать то, что до этого пытались запретить через свое лобби в парламенте. Отчасти фарм-корпорациям удалось это, отчасти нет. Рынок поделился на:

Белый рынок: наномодуляторы – легальные, очень дорогие и сравнительно безопасные.

Серый рынок: генвекторики – полулегальные, дешевые и более эффективные, но менее безопасные препараты, сделанные в домашней лаборатории – генлабе.

Черный рынок: тоже генвекторики, но совершенно нелегальные. В последнюю группу вошел препарат «Ксианзан» (названный так в честь изобретателя, который вел блог под ником Ксиан Зан – может, он китаец, может нет).

Кто-то считает, что аргонавтинг начался с ксианзана. Вроде бы, Ксиан Зан искал схему генного модификатора для персонала школы фридайвинга на австралийском Большом Барьерном рифе. Стояла задача комплексно нейтрализовать группу природных рисков:

– Кумулятивный эффект повторяющейся гипоксии и гипотермии.

– Избыточный солнечный ультрафиолет.

– Токсины коралловых полипов и медуз.

– Что-то там еще.

Ксиан Зан работал по классической схеме CRISPR-модификации генома. Полученные рецептуры он проверял на обычных серых крысах. Биограф-аноним сообщает, что для доступности экспериментального материала Ксиан Зан арендовал полуподвал рядом с большим продовольственным магазином где-то в Румынии. Крысы там были в любом количестве и совершенно даром. Обычный ход адепта кибер-анархизма и биопанка.

Согласно биографу-анониму, к весне позапрошлого года, после серии экспериментов с крысами, Ксиан Зан составил карту требуемых изменений, однако не нашел путей их проведения по схеме CRISPR, и решил спросить у астероида Каимитиро – который, по удачному стечению обстоятельств, вращался тогда между Землей и Луной. Сообщение биографа-анонима тут вовсе утрачивает достоверность. Якобы, Каимитиро ответил на лазерный сигнал-морзянку, передав схему, позже ставшую называться «молекулярный дизассемблер». Такая схема привела Ксиан Зана к решению задачи через модификацию вироида (субвирусного циклическо РНК-агента), известного как авокадо-спот. Штамм модифицированного вироида, эффективного генвекторика, – это и есть ксианзан…

Научное сообщество, разумеется, не поверило в астероидное происхождение новой генно-инженерной схемы, однако работоспособность вироида была подтверждена при эксперименте на крысах. Эта история лишь пополнила бы копилку сюжетов странных научных озарений, если бы не внезапный эффект при переходе от крыс к людям. Как оказалось, ксианзан не только порождает требуемые адаптационные изменения, но и необратимо меняет психику, резко повышая критичность субъекта к Супер-Эго. Тут фармакологическая история ксианзана перетекает в психоаналитический детектив.

Супер-Эго – та часть условной триады подсознания, которая отвечает за мораль и за следование социальным стереотипам. После срабатывания ксианзана субъект вдруг начинает воспринимать социальную реальность строго объективно, без украшающих декораций. Картина получается настолько неприглядная, что субъект без сомнений и сожалений разрывает все социальные связи, ощущая при этом сильнейшую эйфорию освобождения. Со слов субъектов: «Это как сбросить уродливые жмущие ботинки и побежать босиком по теплому песчаному пляжу вдоль моря»…

Почему-то под действием ксианзана почти всех субъектов начинает тянуть к морю. Точнее, в море, еще точнее – в открытый океан. Океан снится им по ночам, является в мечтах посреди дня и постепенно утягивает их с континента. Такая мечта настолько соответствует идеям субкультуры арго, что впору заподозрить заговор и диверсию.

Сразу после обнаружения психотропного эффекта ксианзан вышел на черный рынок рекреационных наркотиков, где оказался востребован «офисным и супермаркетным планктоном» (разнообразными клерками, менеджерами низшего и среднего звена и младшими торговыми работниками). Причем в «группу риска» по ксианзану попали наиболее перспективные и ответственные из этих «планктонных» персон. Это было настолько странно, что большое начальство потребовало объяснения у полицейских психологов. Ведь обычно «группу риска» составляют социально-безответственные и асоциальные субъекты, а не наоборот. Вскоре психологи составили модель, которая сводилась примерно к следующему:

– Жизнь офисного и супермаркетного планктона вообще сильно регламентирована. В рабочее время планктон подчинен инструкциям и неписаным правилам корпорации-работодателя. В нерабочее время он тоже должен соблюдать стандарты работодателя, поскольку верхушка корпоративной бюрократии контролирует поведение работников путем сканирования социальных сетей и специальных баз данных. Тот, кто настроен делать карьеру, должен 24 часа в сутки соответствовать ожиданиям начальства. Для семейных сотрудников задача усложняется – их семья тоже должна соответствовать.

– Депривация личной жизни тем сильнее, чем серьезнее субъект относится к карьере. Самые серьезные и ответственные сотрудники оказываются психологически в самом тяжелом положении. Факторы стресса накапливаются, так что периодические срывы неизбежны. В этом нет ничего особенного. Точнее, не было – пока срывы состояли в обратимых действиях (пьянка, секс-трип, семейный скандал). Теперь же в ситуации подобного срыва субъект покупал таблетку ксианзана и «уходил с континента».

– Ксианзан неинтересен бесперспективным и безответственным субъектам, ведь они свободны от сверхкритической нагрузки на психику, их устраивает тот образ жизни, который они ведут, постоянно уклоняясь от трудоемких действий на работе и дома.

Большое начальство, получив это объяснение, не придумало ничего умнее простого законодательного запрета на ксианзан. Это была пустая мера, если учесть, что прием ксианзана однократен, результат необратим, а изготовление дозы ксианзана требует только настольной биохимической лаборатории, подключенной к ноутбуку. Запрет и антиреклама в СМИ привели к раскрутке ксианзана: о нем узнали практически все. В течение весенне-летнего сезона прошлого года несколько супермаркетов претерпели кадровую эпидемию. Достаточно было одному перспективному сотруднику «упасть в ксианзан», как его примеру следовали еще несколько. Так уплывал примерно каждый двадцатый сотрудник, причем это были именно те сотрудники, на которых держалась повседневная работа. А нынешний весенне-летний сезон грозил кадровым коллапсом неопределенному кругу частных корпораций и правительственных служб. Несколько аэропортов уже вынуждены были поменять график из-за потери части диспетчеров. У нескольких банков нарушилась работа с данными из-за потери IT-специалистов. Ряд инцидентов с потерей грузов транспортными компаниями был вызван тем же.

Перспективный сотрудник, «упавший в ксианзан», действовал по простой схеме. Он приходил на работу с утра в приподнятом настроении и заявлял, что увольняется, не утруждая себя выполнением установленной бюрократической процедуры. Он весело общался с коллегами, иронично парировал все попытки начальства провести беседу о причинах, затем, уже дома, объявлял семье, что уходит. Тоже без объяснения причин. Социальные последствия не волновали его. Ему было наплевать на всех и на все. Он забирал с собой лишь сколько-то денег, оставляя все прочее имущество семье. Его семьей и обществом становился экипаж арго-лодки. Как решались организационные вопросы подбора экипажей и экономические вопросы приобретения арго-лодки? Это зависело от конкретной ситуации, и ответы лежали где-то внутри субкультуры арго.

Если смотреть на абсолютные цифры, то число «упавших в ксианзан» пока было так незначительно, что проблема вроде бы не выглядела катастрофической. Пьянство и злоупотребление транквилизаторами уносили намного больше людей, чем ксианзан. Проблема заключалась в избирательности: уплывали именно полезные люди. И еще проблема заключалась в динамике: увлечение ксианзаном (и аргонавтингом) росло экспоненциально с учетом сезонных колебаний. Так показывала статистика …

8. Троянский конь и другие умозрительные конструкции

13 мая, ранний вечер. Там же: Неум, Плаза-Эспланада, кафе «Magla»

Ян Хуберт коснулся губами рюмки с бренди и переспросил:

– Комиссар, вы сказали: «аргонавтинг»?

– Да, – подтвердил Поль Тарен, – я сказал: «аргонавтинг». Ваше эссе «Как рождается актуальный сапиенс» интерпретировано аналитиками RCR, как шаг к открытию окна Овертона для ксианзановой наркомании и ее деструктивных последствий.

– Я не понимаю, – заявил Ян, – разве ксианзан и субкультура арго – это какое-то табу?

– Вы отлично понимаете, – сказал Поль. – Табу не ксианзан, не арго, а поведение людей, упавших в ксианзан. Оно не просто аморально, оно немыслимо в обществе.

– Извините, комиссар, но я, все-таки, не понимаю. Что немыслимо в их поведении?

– Ладно, доктор Хуберт, я объясню на примере, с которым мне довелось разбираться совсем недавно. Молодой специалист на военно-морской базе Тулона внезапно, без объяснения причин, заявил, что увольняется. В банке он заявил, что прекращает свои выплаты по ипотеке и авто-кредиту. Из дома он ушел, бросив 2-летнего сына и жену, беременную вторым ребенком. Хотя специалист был цивильный, без погон, по таким ситуациям действует протокол национальной безопасности. Мне пришлось заняться расследованием. И в частности, провести личную беседу с этим молодым человеком, который, как выяснилось, поселился в лодочном кемпинге в Ла-Сьота. Он не избегал контакта и сообщил, что уйдет в море после краткого курса яхтинга для аргонавтов. Конечно, он не признался, что принял ксианзан. Я спросил, понимает ли он, в какой ситуации окажется его жена, сын и второй будущий ребенок. Ответ был: это не мои проблемы. Такой же ответ я получил на все вопросы кроме тех, что в формальном листе. Далее, согласно протоколу, мне следовало опросить его жену. Из-за остановки ипотеки она переехала к своим родителям, весьма небогатым людям, у которых и так не слишком просторное жилище. Молодая женщина была в шоке, но ответила на главный вопрос формального листа: о переменах в характере ее мужа за последнее время. Ответ был неожиданным: по ее мнению, ему в глаза попали осколки зеркала троллей из сказки Андерсена о Снежной королеве. Вы помните эту сказку, доктор Хуберт?

– Отчасти помню, комиссар, но лучше если вы уточните, о чем речь.

Поль Тарен кивнул и произнес:

– Некий тролль создал волшебное зеркало. Отражаясь в нем, все доброе и прекрасное исчезало, тогда как все ничтожное и отвратительное становилось особенно заметно и выглядело еще безобразнее. Красивые вещи казались кучей грязи, лучшие из людей – уродами. Затем зеркало разбилось на биллионы осколков, каждый осколок обладал свойствами целого зеркала. Некоторые осколки попадали людям в глаза, и эти люди начинали видеть окружающий мир, будто вывернутым на уродливую изнанку.

– Интересная задача, – отозвался гуру. – Как определить, искажало ли зеркало тролля картину мира, или устраняло искажение, созданное массовыми стереотипами?

– Вот она! – объявил Поль. – Постановка вопроса для открытия окна Овертона.

– Комиссар, при чем тут какое-то окно? Откройте сайт комитета ООН по проблемам окружающей среды, и там без всякого зеркала тролля сказано, что наша цивилизация уверенно превращает планету в кучу грязи. Откройте сайт другого комитета ООН по проблемам неравенства, и там без всякого зеркала тролля сказано, что те, кто в нашей цивилизации считаются лучшими из людей – уроды в социально-этическом смысле.

– Это демагогия, доктор Хуберт! Наличие проблем с экологией и неравенством – это плохое оправдание для человека, бросающего жену и детей на произвол судьбы.

В ответ гуру сделал большие глаза и развернул ладони к небу.

– Разумеется, это плохое оправдание. Но почти четверть миллиона женщин у вас во Франции мечтают, чтобы муж или сожитель бросил их на произвол судьбы. Но он не бросает, а с дивной регулярностью избивает их. Почти четверть миллиона – это на порядок больше, чем число аргонавтов. Две-три женщины в неделю умирают от этих побоев. Может, вашей спецслужбе лучше заняться этой проблемой, а не той?

– Опять демагогия, – проворчал Поль. – Да, есть полукриминальные субъекты, но ими занимается отдел борьбы с домашним насилием.

– Превосходно! – воскликнул Ян. – И каков результат этих занятий?

– Доктор Хуберт, я повторяю: это полукриминальные субъекты. А мы говорим о тех, которые по своим личным психологическим качествам, по интеллекту, образованию и квалификации способны вести социально-нормативный образ жизни.

– Комиссар, как по-вашему, есть ли разница между способностью и обязанностью?

Вопрос вызвал у комиссара Тарена искреннее недоумение.

– Ну, знаете, это как сравнивать зеленое с кислым. И какое отношение к делу?..

– Ваши рассуждения, – пояснил Ян, – содержат постулат признанного превосходства полукриминальных субъектов по сравнению с прочими. Что дозволено первым – не дозволено вторым. Первые не обязаны ничего – вторые обязаны все.

– Эти полукриминальные субъекты, – сердито ответил Поль, – хотя бы не устраивают теракты под предлогом мести за виноградную улитку.

– Превосходно! – Ян улыбнулся и потер руки. – Мы добрались до сути. Вы обвиняете аргонавтов. Интересно: почему их, а не мусульман, или коммунистов, или экологов?

– Так ведь профиль соответствует вашему эссе, доктор Хуберт, мы с этого начали.

Гуру улыбнулся еще шире и снова потер руки.

– Итак, искусственный идиот… Пардон. Искусственный интеллект сначала построил профиль, соответствующий Рудольфу Ландраду. И поэтому Ландрад был посажен в тюрьму, где загадочно-быстро умер. Теперь искусственный интеллект построил…

– Почему вы думаете, – перебил Поль, – что профиль построил ИИ?

– Комиссар, это уже знает вся Европа. В интернете можно найти даже IT-подрядчика, который выиграл тендер на разработку ИИ для спецслужб Евросоюза.

– Допустим, доктор Хуберт, что это так. И допустим, что ИИ может ошибаться. Но в оперативно-розыскной деятельности принято проверять все выдвинутые версии.

– Комиссар, из тональности вашей фразы о мести за виноградную улитку очень явно следует, что «все версии» в данном случае означают единственную версию. Если это принятый теперь уровень доверия к ИИ, то Гитлер – это не худшее, что было в Европе. Гитлер хотя бы был живой, а такое фанатичное доверие к кучке кристаллов кремния, выращенных в Китае, выглядит, как новый уровень в теории тоталитаризма.

– Ладно, а вы считаете, что нет сходства между терактами в вашем эссе и терактами, имевшими место в Майнце, Мюнхаузене и Вадуце?

– Сходство терактов требует сходства мотивов, – сказал Ян. – По-вашему, оно есть?

– Да, я ведь говорил об открытии окна Овертона для аргонавтинга.

– Но вы не объяснили, почему аргонавтинг должен считаться табу.

– Я привел вам пример из реальной жизни, достаточно хорошо объясняющий это.

Выражение лица гуру изменилось с веселого на печальное. Он развел руками.

– Извините, комиссар, но вы объяснили лишь, почему вам не нравится аргонавтинг. Вероятно, ваше мнение совпадает с мнением правительства и партии большинства в парламенте. Но мнение – не закон. Чтобы официально запретить аргонавтинг, надо в публичном порядке отменить ряд статей Всеобщей Декларации Прав Человека.

– Доктор Хуберт, вы ведь понимаете: ВДПЧ это лишь благие пожелания.

– Знаете, комиссар, тут на Балканах в ходу афоризм: «или закон, или биатлон».

– В каком смысле биатлон?

– В смысле «если власть отрицает право, то прав тот, кто лучше стреляет». В моем эссе объяснен принцип вынужденного перехода субкультуры от эскапизма к терроризму.

– Значит, ИИ не ошибся, – заключил Поль.

– В моем эссе рассмотрен общий принцип, а не конкретный случай, – поправил Ян.

Поль Тарен очередной раз побарабанил пальцами по столику.

– Средний дознаватель арестовал бы вас. Ведь вы явно знаете больше, чем говорите, и дознаватель решил бы, что за решеткой вы проявите искренность и разговорчивость.

– Знаете, комиссар, я не обманул бы его ожиданий.

– В каком смысле вы бы не обманули?

– В смысле: я проявил бы искренность и разговорчивость.

– Стратегия «троянский конь»? – предположил Поль.

– Возможно, да, – ответил Ян, – а возможно, я выбрал бы другую стратегию. Их много придумано для подобного случая, и все такие вкусные.

– Тогда, доктор Хуберт, я расскажу о другом дознавателе с опытом работы КТ.

– КТ это контр-терроризм, не так ли, комиссар?

– Да. Такой опыт предполагает навык переговоров с террористами или посредниками террористов. Он воспринял бы вас как посредника и спросил бы о требованиях.

Выражение лица гуру стало задумчивым. Он отпил каплю бренди из рюмочки, затем прожевал кусочек груши и сообщил:

– Я не посредник, но условия очевидны из сложившейся ситуации.

– Но, – сказал Поль, – они неочевидны для дознавателя, и он попросил бы изложить.

– Возврат личной свободы к уровню 1980 года, – ответил Ян.

– Что-что?

– Я сказал четко и ясно. Признание личной свободы на уровне 1980 года.

– Но, доктор Хуберт, это ведь абсурд!

– Я так не думаю, комиссар. В любом случае, ваше и мое мнение не относятся к делу.

– Ладно, а почему именно 1980 год?

– Потому что, округляя до 10-летия, это точка максимума свободы в векторной форме.

– Гм… Что такое свобода в векторной форме?

– У свободы несколько измерений, – пояснил Ян. – Есть экономическое, политическое, сексуальное, телесное, научно-техническое, информационное измерения свободы.

– Гм… А сексуальное и телесное измерение разве не одно и то же?

– Нет. Вот пример разницы: свобода выбора сексуального партнера и свобода аборта.

Поль Тарен взял салфетку из пластикового стаканчика и вытер пот со лба.

– Ладно, доктор Хуберт, давайте будем реалистами и поищем разумный компромисс.

– Извините, комиссар, но я не посредник, и это не переговоры.

– Но, – заметил Поль, – вы объявили условие.

– Нет, я вывел условие из здравого смысла и знаний о субкультуре арго. Что касается переговоров: их не будет. Тут иной случай, чем с обычными террористами, которые продвигают какую-то религиозную идеологию, по сути – как легальные партии, хотя методы чуть более брутальные. Потому легальным политикам легко договариваться с обычными террористами. Но тут иной случай, как я уже отметил. Или органы власти признают личную свободу аргонавтов на уровне 1980-го, или нет. Все очень просто.

– Ладно… – Поль побарабанил пальцами по столику. – А что, если нет?

– Комиссар, такие вопросы относятся к вашей профессии, а не к моей.

– Так, а вы понимаете, что возможны жесткие ответные меры со стороны властей?

– Ответные меры по отношению к кому? – спросил Ян.

– К субкультуре арго, – пояснил Поль. – Например, к вашей здешней общине Сатори.

Ян Хуберт улыбнулся и покачал головой.

– Не к моей. Я всего лишь живу по соседству.

– Но некоторые авторитетные люди говорят, что вы гуру этой общины.

– Что с того? Некоторые авторитетные люди говорят, что Земля имеет форму блина.

– А что, если я приеду в общину и спрошу там?

– Приезжайте, спросите, – равнодушно ответил Ян, и после паузы добавил: – Вы пока ничего не поняли, комиссар. Вероятно, время еще не пришло.