Текст книги "Букет для улитки (СИ)"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

16. Аргонавты, выдернутые из сбывшейся мечты

Полдень 17 мая. Франция. Лион. Полуофициальная тюрьма Интерпола

Майор-комиссар Поль Тарен, в общем, имел немалый опыт общения с психологически сложными персонами, но младшая сестра Руди Ландрада – Флекки (Веснушка) была на порядок сложнее, чем все прошлые «клиенты» майора-комиссара. Казалось, он выбрал беспроигрышную стратегию, начать разговор с сообщения об общей цели: сделать так, чтобы Флекки быстрее вышла на свободу. Реакция на это всегда была позитивной…

До сегодняшнего дня. Веснушка (на вид – обыкновенная среднегерманская девчонка капельку старше двадцати лет) ответила с нечеловечески ледяным равнодушием:

– Не тратьте время. Я не буду разговаривать. Верните меня в камеру, я хочу спать.

– Извините, Флекки, но я обязан заполнить анкету для заявки на ваше освобождение.

– Я не нужна для этого, – сказала она. – Вам все известно обо мне.

– Не все. Есть вопрос о вашем разговоре с братом в яхт-клубе Майншпиц.

– Задавайте свой вопрос и верните меня в камеру.

– Вопрос, – сказал он, – шла ли речь о разовой работе по перегону автомобиля?

– Да, – коротко ответила она.

– Ясно. А кто был заказчиком?

– Хватит, комиссар. Верните меня в камеру, я хочу спать.

– Как хотите, Флекки, но тогда мне придется вызвать вас снова.

– Ладно. Пишите: я не знаю заказчика, это просто человек, обратившийся в арго-сеть разовых работ. Никаких имен. Только сетевой ник, состав работы и цена.

– А какой ник использовал этот заказчик?

– Гронд. По буквам: джи-ар-оу-эн-ди. Надеюсь, у вас все на этом, комиссар?

– Извините, Флекки, но есть последний вопрос: о личных вещах вашего брата.

– Я – не мой брат. Про его личные вещи – вопросы к нему.

– Еще раз извините. Возможно, вам не сказали. Но ваш брат мертв.

– Опять мертв? – переспросила Веснушка, и тут впервые от начала разговора в ее тоне проявилось что-то эмоционально-человеческое.

Поль Тарен определил эти эмоции, как микс из крайней брезгливости и злой иронии. Довольно странно при таком предмете обсуждения. Еще более странно слово «опять», прозвучавшее от собеседницы. Но придется продолжать наугад.

– Мне очень жаль. Ваш брат Рудольф умер вечером 12 мая в тюрьме Штамхайм.

– Фейк, – прокомментировала она тем же брезгливым иронично-злым тоном. – У вас в тюрьме не было моего брата. Иначе как он взорвал бы ваших в Лихтенштейне, как он взорвал бы ваших в Австрии, как он выдвинул бы вам ульиматум?..

– Извините, Флекки, вы сказали «ваших»?

– Не моих же, – все тем же тоном ответила Веснушка и осведомилась: – вы закончили заполнять анкету? Если да, то верните меня в камеру, я хочу спать.

При таком ходе разговора ничего не оставалось, кроме как вернуть ее в камеру. После Веснушки майор-комиссар извлек для беседы следующего аргонавта с той же лодки: Хенгиста (Страшилу) Ноймана. На вид Страшила был никакой. Будто очеловеченный мешок с картошкой, и нос тоже картошкой. Сверху – копна пшенично-светлых волос, стриженных под горшок. Трудно заподозрить в таком мешковатом парне выдающиеся волевые качества, однако Страшила разговаривал в жестко-выверенном стиле старых голливудских фильмов про мафию. На все вопросы Тарена. он отвечал одной фразой: «Я не буду говорить без адвоката». А фразы, не содержащие явно поставленного вопроса, он вообще игнорировал. Пришлось констатировать нулевой результат и вернуть Страшилу в камеру.

Далее Тарен извлек последнего аргонавта с данной лодки – Отто (Мичибичи) Риммера. Мичибичи был персонажем совсем иного склада. Парень смешанных кровей, немного напоминающий культового прикольного пирата Джека Спарроу в исполнении Джонни Деппа. Причем он даже вел себя отчасти так же. И разговор он начал сам:

– Ну, что, офицер? Поболтаем немного, или вы сразу будете вешать меня?

– Отто, я предлагаю вам отнестись к ситуации более серьезно, – сказал Тарен.

– О! Я чертовски серьезно отношусь! Смерть, знаете ли, бывает раз в жизни, так что я сначала помолился бы, если вы не возражаете.

– Вы верите в бога? – спросил майор-комиссар.

– Чертовски сложный вопрос, офицер. Мне надо подумать. Вдруг, если я отвечу нет… Заметьте, это я еще не отвечаю, а рассуждаю вслух… Вдруг, если я отвечу «нет», то вы повесите меня вообще без церемоний, как того парня, которого вы выдавали за Руди Ландрада. В свете этого обстоятельства, пожалуй, я отвечу «да». Так что, как говорят в спектаклях, дайте мне несколько минут, чтобы я уладил мои дела с Создателем.

– Отто, я снова предлагаю вам отнестись более серьезно и отвечать на мои вопросы.

– Офицер, я снова говорю: я чертовски серьезен. Просто я высказал свое религиозное пожелание. Вы игнорировали. Понятно: вы тут хозяин, и вопросы тут задаете вы.

Майору-комиссару пришлось смириться с такой прелюдией и приступить к вопросам.

– Отто, начнем с вашего прозвища. Мичибичи это водяная пантера из мифов оджибве?

– Да, мой прадедушка был наполовину оджибве, из Милуоки, штат Висконсин. В ходе Второй мировой войны его запихнули в 8-ю Воздушную Армию, в экипаж летающей крепости. Он два года бомбил Европу, но в 1944-м был сбит, сидел у вас в концлагере, освободился при англо-американской оккупации, сошелся с девчонкой на Рейне, и там остался жить. В общем, тогда слишком слабо бомбили.

– Отто, что вы имели в виду, говоря «тогда слишком слабо бомбили»?

– Я имел в виду, что технология тогда не поспела. Иное дело, сейчас.

– Что сейчас?

– Сейчас, – охотно пояснил Мичибичи, – приходят такие технологии, что одной бомбой можно убрать в Европе больше, чем всеми бомбардировками Второй мировой войны.

– Это какой-то намек? – спросил Поль Тарен.

– Нет, офицер, просто я думал, вы смотрите новости по телевизору.

– Какие новости?

– Новости про Австрию, – с удовольствием произнес Мичибичи. – Про то, как Руди там разбомбил ваших, и теперь ваши драпают из Европы, как гитлеровцы в 1945-м.

Словечко «ваши» в этом контексте рассердило Тарена, тем более, что несколько минут назад такое словечко звучало от Веснушки. И тем более, что в последнем тезисе – про драпающих – была значительная доля правды. Шок от сообщения о природе взрыва на Шванзее вызвал бегство жителей австрийской Каринтии. Чуть позже было формально объявлено военное положение в стране, и паника захватила Вену. Утром зов к бегству перекинулся на элиты еще нескольких европейских столиц. Авиалайнеры на курорты Латинской Америки и Юго-Восточной Азии улетали набитые под завязку. Билеты на круизные океанские лайнеры, отплывающие в ближайшие 24 часа, были проданы все, независимо от направления. Американские и азиатские туристы веером отзывали свои заявки на рейсы и отели по Европе. Котировки на бирже рухнули, отслеживая ценовой коллапс рынка европейской недвижимости… Из-за всего этого Тарен рассердился.

– Скажите, Отто, а вам известно, что восхваление терроризма является криминалом?

– Да, офицер. Публичное восхваление. Так сказано в вашем законе. А мы тут общаемся непублично. Наверное, тут, в тюрьме Интерпола, вообще все засекречено. Значит, мои высказывания про терроризм – не криминал по закону. Хотя вам плевать на закон. Вы служите плутократии. Той, которая сейчас драпает. Смешной финал может случиться. Допустим, вы промедлите вешать меня, и тогда повесят вас. Как в 1945-м опять-таки.

– Вы что, специально ищете себе неприятности? – строго спросил майор-комиссар.

Мичибичи изобразил изумленное лицо, в точности как Джек Спарроу.

– Нет, что вы, офицер. Я наоборот, старался оказаться подальше от неприятностей. Но только я подумал, что оказался подальше, как неприятности нашли меня. Представьте: нейтральные воды субтропической Атлантики. Я – на лодке, с любимой девушкой и с лучшим другом. Вдруг прилетает военная вертушка, и зондеркоманда винтит нас. Это неприятности. Хотя, по сути, главная неприятность нашла меня до рождения. Это ваш долбанный Четвертый Рейх. Как видите, я родился, вырос и хотел смыться, однако эта неприятность нашла меня даже в нейтральных водах. Я уже объяснил, как.

– Знаете, Отто, вам грех жаловаться: есть страны, где жизнь в сто раз хуже!

– Я знаю, офицер. Ваше евро-правительство позаботилось, чтоб я узнал еще в детстве. Наверное, для этого оно импортировало оттуда несколько миллионов фриков, которые захватили наши улицы и устроили там царство своей изумительной религии добра. В принципе, я понимаю резоны правительства. Фрикам удобнее жить с фриками. А если хочется, чтобы тут было в сто раз хуже – как в странах, откуда фрики – то такой импорт выглядит превосходным рецептом. Я понимаю даже, почему правительства стараются помешать нам уйти. Ведь тогда кто будет работать и содержать всех фриков? Но если мешать людям уйти, то появляется Руди с улиткой Помми. Это логично, не так ли?

Майор-комиссар побарабанил пальцами по столу и спросил:

– Так Отто, вы из этих соображений помогали Руди Ландраду?

– Офицер, поясните: которому Руди Ландраду? У вас ведь их двое. Одного вы убили в тюрьме RAF, а другой убивает вас. Так о котором из них вы спрашиваете?

– О Ландраде, с которым вы общались вечером и ночью с 9 на 10 мая в яхт-клубе.

– Если об этом Ландраде, то мы подогнали ему заказ из интернета.

– Какой заказ? От кого?

– От клиента с ником Гронд. Перегнать тачку с Нижнего Рейна к границе Швейцарии.

– Кто конкретно из вас троих переписывался с этим клиентом?

– Я, – коротко ответил Мичибичи.

– Кто этот клиент?

– Без понятия. Мы не проверяем легальный ID клиента и не задаем лишние вопросы.

– Так, а ID перегоняемой тачки вы тоже не проверяли?

– Да, офицер. ID перегоняемой тачки я тоже не проверял.

– Тогда, Отто, это похоже на соучастие в терроризме.

Мичибичи поднял взгляд к небу (точнее к потолку комнаты допросов) и произнес:

– О! Я как чувствовал, что вы скажете это. Ну что, мне предъявлено обвинение?

– Пока нет, – ответил Тарен, – и от вас зависит, будет ли предъявлено.

– О! Я как чувствовал, что вы скажете это тоже. Что, по-вашему, мне следует делать?

– Вам следует рассказать все о встрече и общении с Ландрадом 9 – 10 мая.

– Что, офицер, вообще все? Включая то, как он вытер ноги об коврик у входа?

– Не надо паясничать. Меня интересуют темы ваших разговоров на той встрече.

– Темы? – переспросил Мичибичи и снова посмотрел в потолок. – OK, я перечислю по порядку: заработок, океанская навигация, рыбалка, секс втроем, будущее. Это все.

– О чьем заработке вы говорили?

– Вообще о заработке. Вечная тема, офицер: как взять ресурсы за минимум усилий.

– А чей секс втроем?

– Наш. Веснушки, Страшилы и меня.

Поль Тарен опять побарабанил пальцами по столу.

– Ранее вы говорили, что она – ваша любимая девушка, а не общая с вашим другом.

– Офицер, тут нет противоречия. Если вы не знаете MMF, то гляньте в интернете.

– Я обойдусь без ваших советов, Отто. А о чьем будущем вы говорили?

– Вообще о будущем. Тоже вечная тема. В смысле для нас.

– Для вас – это для кого? – спросил майор-комиссар.

– Для нас – это для арго и вроде того. Для вас это не имеет смысла.

– Почему не имеет смысла?

– Потому, – пояснил Мичибичи, – что у вас нет будущего. Точнее, есть, но не для вас.

– Отто, выражайтесь яснее. Что значат ваши слова: «есть, но не для вас»?

– Офицер, это очень просто. Есть ли будущее у Древнего Египта эры фараонов? Если смотреть с позиции древних египтян – то нет. Они давно вымерли. Но если смотреть с позиции археологов – то да. Археологи каждый год открывают что-то в заброшенных пирамидах. Ну, там иероглифы, амфоры, засушенных фараонов, всякое такое. С вами похожий случай. Будущие археологи раскопают ваши европейские пирамиды…

– Откуда вам знать будущее? – сердито перебил Тарен.

Мичибичи сделал большие комически-испуганные глаза, как Джек Спарроу.

– Ой, может я ошибся? Расскажите мне ваше будущее, хоть ближайшее. Европа через полвека. Как вы приблизительно видите это? Как там люди живут, и что делают?

– Отто, я снова предлагаю вам относиться серьезнее. У нас тут более важные дела, чем гадать, что будет через полвека.

– Офицер, а представьте, что через полвека не будет ничего. В смысле цивилизация на планете исчезнет. Останутся только какие-то маленькие разрозненные племена. В этом варианте будущего неужели для вас важно то, чем вы занимаетесь тут сейчас?

– С чего вдруг вы решили, что через полвека цивилизация на планете исчезнет?

– Это такое правило: любое непростое дело, на которое люди плюнули, идет под откос. Рушится дом, если люди перестают поддерживать его в жилом состоянии. С будущим похожий случай: оно рушится, если не поддерживать его в жилом состоянии.

– Не вам судить об этом, Отто! Вы, аргонавты, точно не поддерживаете!

На эту сердитую фразу майора-комиссара последовал неожиданный ответ:

– Гуру учит так. Если тонет корабль, то люди ищут ближайший берег, где решают, как строить новую жизнь. Если тонет берег, то люди ищут ближайший корабль.

– Какой гуру? – резко спросил Тарен.

– Гуру, который видит, – ответил Мичибичи. И тогда майор-комиссар ощутил, что не в состоянии продолжать этот разговор спокойно. Надо прекращать, пока не сорвался.

17. Спонтанные мысли о ковчеге Ноя

Вечер 17 мая. Франция. Лион. Правый берег Соны, набережная Жан-Жака Руссо

Почему Поль Тарен выбрал именно ресторан «Добрый дикарь» – трудно сказать. Если следовать примитивному реализму, то это надо считать случайностью. Поль гулял без какой-либо цели, вышел на набережную Соны, почувствовал голод, решил поужинать, поэтому зашел в ближайший ресторан. Тут, практически на окраине старой застройки полумиллионного города, выбор заведений оставлял желать лучшего. Хотя для такого размещения ресторан выглядел годным. Даже с претензией на старинную классику (с камином, надо же). Банальная современная мебель портила впечатление, но у майора-комиссара было не то настроение, чтобы критически оценивать интерьер. Он уселся за столик у окна, выходящего на набережную, заказал первое попавшееся блюдо с первой попавшейся бутылкой красного вина и стал смотреть на огни корабликов. Кораблики отправлялись с причала у набережной Рамбо напротив, через реку. Речные теплоходы, согласно расписанию, уже прекратили работу, но из-за общей панической обстановки водное движение здесь продолжалось. Все свободные причалы были заняты частными круизерами примерно 150-футового класса. Состоятельной публике не хватало портов морского побережья – она использовала также здешний самый большой речной порт в стране, принимающий корабли река-море. Собственно порт находился на 4 километра южнее, у слиянии Соны и великой Роны, но там, вероятно, не хватало причалов, – и вот, пугливые богачи локального уровня добыли в мэрии разрешение загружать свои яхты припасами у причалов, принадлежащих муниципальной службе речного транспорта…

В голове майора-комиссара крутилась фраза, произнесенная аргонавтом Мичибичи: «Теперь ваши драпают из Европы, как гитлеровцы в 1945-м». Похоже, так и есть. Они драпают, будто им на пятки наступают англо-американцы с публично анонсированной виселицей для преступников против человечества, включая пособников. Кажется, в те времена выражались примерно так. А теперь… Теперь Тарен вспомнил другую фразу аргонавта: «Если тонет берег, то люди ищут ближайший корабль». Откуда-то всплыла ассоциация с библейским ковчегом Ноя. Но тут был десяток Ноев, каждый – со своим ковчегом, причем их охраняла жандармерия. Кстати, в «Добром дикаре» торчали трое жандармов, вероятно, у них перерыв по графику. Еще тут торчала парочка влюбленных тинэйджеров, полусонный столетний дедушка с огромной чашкой кофе и пьяненькая женщина лет 35 – 40. Женщине было скучно. Она сразу заметила майора-комиссара, и разумеется, он заметил, что она заметила (да, квалификация и опыт), но игнорировал. Просто не то настроение, хотя дама симпатичная. Она явно следит за собой – хотя без фанатизма. Вероятно, пробежки по утрам – осанка указывает на такой вариант. Очень странно, что такая дама пьянствует в ресторане на окраине старого города, но мало ли, какие у нее обстоятельства. Так или иначе, Тарен не был настроен на флирт. Но дама, оказывается, была настроена достаточно, чтобы проявить бестактную инициативу.

Подождав четверть часа, она просто пересела за его столик и поинтересовалась:

– Ты в одиночестве намерен выпить эту бутылку?

– Наливай себе, если хочешь, – разрешил майор-комиссар.

– Приятно иметь дело с понимающим человеком, – сказала она, налила себе примерно четверть коктейльного стакана, отпила половину налитого, и добавила: – Я Лаура.

– Поль, – коротко ответил он.

– Похоже, ты занят медитацией, – предположила она, проследив его взгляд.

– Просто смотрю на кораблики, – поправил он.

– Да, – сказала Лаура, – тупые буржуа прикинулись Ноями. Каждой твари по паре.

Майор-комиссар кивнул, отметив, что у пьяненькой дамы те же ассоциации, которые появились у него самого при наблюдении за событиями. А она продолжила:

– У меня праздник благодаря этому: финал бракоразводного суда. Муж, теперь уже бывший, так захотел смыться на своей яхте, что мигом подписал мировое соглашение. Правда, мне перепало не густо. Но мансарду-студию, корзину ценных бумаг в третьих странах и кое-какие деньги я получила. Хватит, чтобы скромно жить и не работать. В общем-то, ничего другого мне не надо. С этого дня привыкаю к свободе. А ты, Поль?

– Я не привыкаю, у меня служба, – сообщил он.

– В полиции? – спросила Лаура.

– Гм… Из каких наблюдений ты сделала такой вывод?

– Ясно! – она весело фыркнула. – Значит, ты не из полиции, а из спецслужбы.

– Гм… А это из каких наблюдений?

– Насчет полиции, это интуитивно, – пояснила она, – но полисмен не спросил бы…

Тут она усилием воли отодвинула пьяную рассеянность, и артистично передразнила: «Из каких наблюдений ты сделала такой вывод?»

– Теряю квалификацию, – констатировал он. – Проклятые годы.

– Значит, я угадала! – с этими словами Лаура по-детски захлопала в ладоши.

– Я не подтвердил, что ты угадала, – строго предупредил Тарен.

– Вот, – отреагировала она, – после этой фразы я стопроцентно уверена.

– Твое мнение – это твое право, – сказал майор-комиссар, прожевал кусочек курицы и с удовольствием запил вином.

– Да, – она кивнула и тоже сделала глоток вина. – Слушай, Поль, а что теперь будет?

– Будет с чем, Лаура?

– Что будет вообще, со всем этим… – она очертила рукой круг в воздухе, вероятно, так изображая все, и добавила: – У меня не укладывается в голове, как какой-то зоофил, влюбившийся в съеденную улитку, раздраконил весь Евросоюз в течение недели.

– Ты преувеличиваешь. Этот фигурант лишь создал панику по известной схеме-911.

– Поль, я не знаю слэнга спецслужб.

– Гм… Я думал, все знают. Это теракт в Нью-Йорке 11 сентября 2001-го.

– А! Башни-близнецы ВТЦ на Манхэттене, здание Пентагона и что-то там еще!

Тарен утвердительно кивнул и отправил в рот еще кусочек курицы, зацепив побольше густого соуса. Лаура сосредоточенно наморщила лоб, задумавшись, и снова сказала:

– У меня не укладывается в голове. И схема-911 не укладывается. Я понимаю, что из-за самолетных таранов случилась паника в Америке, и я понимаю, почему из-за терактов зоофила Руди случилась паника в Европе. Но я не верю, что в Америке все это сделали просто исламисты. Тем более, я не верю, что в Европе это сделал просто зоофил.

– Ты правильно не веришь. В обоих терактах было нечто иное. У янки – свои дела, но в европейской ситуации нам придется как-то разобраться.

– Ходят слухи про секту экологов-террористов, – сказала Лаура.

– Я знаю, – Тарен снова кивнул. – Но у экобойцов совсем не тот уровень.

– Тогда другой слух, про секту аргонавтов-сатанистов.

– Опять же, не то. Но, к сожалению, гений-железяка верит, что это они.

– Кто такой гений-железяка? – спросила она.

– Так, прозвище одного правительственного консультанта, – сказал он. Не говорить же случайной знакомой, что гений-железяка – это кулуарное название служебного ИИ.

Лаура сочувственно погладила майора-комиссара по плечу и сообщила:

– Правительство – это кунсткамера. Редкие дебилы. Ходят слухи про питомник, где их выращивают. Нечто среднее между элитной школой и бройлерной птицефабрикой.

– Процедура проще, – произнес Тарен. – Элитная школа превращает обычного ребенка в амбициозного социопата, и далее – в дебила с комплексом Нарцисса. После школы оно всплывает в верхний слой общества, примерно как дерьмо всплывает в пруду.

– У тебя прекрасно получается объяснять! – восхитилась она. – Как в хорошей книге.

– Это под настроение, – ответил он, дожевал последний кусок курицы и запил вином.

Она посмотрела на это с некоторой нерешительностью и спросила:

– Может, перейдем с алкоголя на кофе? А то я уже слишком в тумане.

– Разумная идея! – согласился майор-комиссар. – Я пью двойной ристретто, а ты?

– Ого! Ты настоящий монстр! Но, была не была, мне то же самое.

– Решено! – Тарен махнул ладонью официанту. – Два двойных ристретто, пожалуйста!

– Сделаю, мсье, – подтвердил официант прием заказа.

– Слушай, Поль, а может, это инопланетяне? – вдруг сказала она.

– Эта старая гипотеза, – ответил он, – признаки рептилоидов у персонажей элиты.

– Нет! – Лаура тряхнула головой. – Рептилоиды это фигня. Я про инопланетян, которые вбросили сюда кристадиновый фюзор и молекулярный дизассемблер. Они легко могут закошмарить хоть все человечество, если захотят.

– Гм… Ты интересуешься этой темой?

– Просто я люблю серфить по интернету в поисках чего-то этакого. Иначе скучно. А межзвездный астероид Каимитиро два года назад был веселым событием, правда?

– Да уж, таким веселым, что обхохочешься, – пробурчал майор-комиссар.

– Весело в смысле какие-то события начались, – пояснила Лаура. – Если сидишь, будто лягушка на болоте, где ничего не происходит, кроме бульканья жижи, то это бесит.

Майор-комиссар в сомнении покачал головой.

– Иногда случается такое, что люди долго-долго жалеют, что не ценили уютную сытую скучную жизнь на болоте, где ничего особенного не происходит.

– Да, это понятно… – начала она, но отвлеклась, поскольку официант принес две чашки двойного ристретто. – Спасибо, ты наш спаситель от алкогольного замутнения.

– Никаких проблем, мадам, это моя работа, – ответил он и зашагал к стойке.

– Это понятно, – повторила Лаура, – иногда случаются ужасные вещи. Войны. Какие-то стихийные бедствия. Эпидемии. Но не так давно было время, когда жизнь менялась по каким-то позитивным причинам, становилась благополучнее, или хотя бы интереснее. Полеты на Луну, например. Казалось бы: зачем нам эта Луна? Но в этом был смысл. Я хреново объясняю, наверное. Это что-то интуитивно необходимое, понимаешь?

– Гм… – Тарен сделал крошечный глоточек кофе. – А то, что происходит сейчас из-за технологий, которые якобы попали к нам с Каимитиро, ты тоже считаешь интуитивно необходимым? Взрыв на австрийском курорте Шванзее, к примеру.

Лаура ответила не сразу. Сначала она осторожно попробовала кофе (выразив мимикой веселый ужас от концентрации кофеина) затем подумала четверть минуты и сказала:

– Случившееся на Шванзее – чудовищно. Я видела по TV, и меня чуть не вывернуло. А сейчас я думаю: правильно кто-то указал персонам нашей гнилой элиты их место. Они считали себя олимпийскими богами, которым все позволено, а обычные люди для них букашки, чтоб забавляться. Вдруг хлоп, и всю божественность как ветром сдуло.

– Это опасная точка зрения, – заметил Тарен. – Что, если завтра этот кто-то таким путем укажет нам всем наше место? Многие террористические режимы начинали с ударов по гнилой элите, а затем переходили к ударам по каждому, кто нелоялен к диктатуре.

– Какой террористический режим? – спросила она. – Улиткократия зоофила Руди?

– Руди с улиткой – это лишь оперативное прикрытие, – ответил он.

– Поль, знаешь, кто хочет стать режимом, тот продвигает себя в политику. А тут что?

– Субкультура арго продвигает ксианзан, – машинально ответил Тарен, хотя вовсе не собирался обсуждать оперативную версию (которая имела формальный статус «для служебного пользования», но фактически уже попала в несколько СМИ).

– Каждая команда продвигает свой товар! – объявила Лаура. – Так делаются деньги. Но политический режим – это другое. Всякие исламисты, или коммунисты, или зеленые.

– Да, но товар часто бывает инструментом борьбы за политическое господство. Нефть, природный газ, электроника. Знаешь ли ты историю с китайскими смартфонами?

– Я читала об этом. Только это не в те ворота. Пекинские мечтатели хотят власти, а для аргонавтов власть – это отвратительная антисанитарная вещь, как тухлое яйцо.

– Да, для самих аргонавтов. Но не для тех, кто использует их втемную.

– Кто же?.. – Начала Лаура, но тут ее отвлекло яркое желто-оранжевое зарево, внезапно вспыхнувшее справа за окном. – Вот дерьмо! Что это?

– Быстро назад от окон! – рявкнул майор-комиссар.

Этот ответ, точнее приказ, машинально выполнила не только Лаура, но и все в зале. В следующий момент Лаура повторила вопрос.

– Что это?

– Взрыв в порту, – ответил он и повернулся к официанту. – Включайте видеокамеру и снимайте тут все, для страховой компании.

– Ясно! – сказал официант, схватил смартфон со стойки, включил видео-опцию, начал снимать, и только в после спросил: – Но мсье, если это взрыв, то где звук?

– Сейчас будет, – пообещал Тарен. Почти сразу от грохота задрожали стекла. За окном, между тем, вспыхнуло новое зарево. Парочка тинэйджеров переглянулась.

– Что же там такое?.. – Опасливо спросила девчонка.

– Похоже, этот офицер в штатском знает, – сказал мальчишка, кивнув на Тарена.

Одновременно запиликали воки-токи у всех трех жандармов. И в течение следующей минуты они, под аккомпанемент новых взрывов, рассчитались с официантом за свою небольшую трапезу в перерыве, после чего весьма поспешно покинули зал.

– Что скажешь, Поль, дело совсем дрянь? – поинтересовалась Лаура.

– Не совсем. Хуже, если бы сразу взорвались портовые LNG-емкости.

– Что-что?

– Это большие криогенные цистерны со сжиженным природным газом, – сказал майор-комиссар. – Если бы началось с них, то в радиусе полукилометра мало кто выжил бы. Но текущий сценарий оставляет им шанс на эвакуацию. У них около получаса, я думаю.

– А что будет дальше? – спросил мальчишка-тинэйджер.

– Дальше огонь добреется до портовых LNG-емкостей, и я уже сказал, что будет.

– Нам, наверное, тоже надо эвакуироваться, – предположила девчонка-тинэйджер.

– Нет, – сказал Тарен, – безопаснее остаться тут. Старая кирпичная застройка не может рухнуть от взрыва менее чем 100 тонн ТЭ при дистанции 4 километра.

– Что такое ТЭ? – спросил официант.

– Это – тротиловый эквивалент. Надо знать такие вещи, мальчик! – скрипучим голосом сообщил ему столетний дедушка, отхлебнул кофе из огромной чашки и добавил: – Тот офицер в штатском прав, в здании безопасно. Если потолочные балки не рухнут.

– Не рухнут, – уверенно сказал некий мужчина, только что вышедший из помещения с табличкой на двери «For staff only/Pour le personnel». В руке у него была видеокамера.

Майор-комиссар спросил:

– Вы владелец ресторана?

– Совладелец, – уточнил тот. – Меня зовут Жиль Вейнар. А вы комиссар Тарен?

– Откуда вы знаете меня, мсье Вейнар?

– Видел в TV-репортаже из Лихтенштейна. Я рад, комиссар, что вы здесь сейчас.

– Круто! – воскликнула девчонка-тинэйджер, а ее приятель, уже включивший камеру на планшетнике, пояснил:

– Я заливаю все online на наш блог. Скажите, комиссар, может надо что-то сообщить?

– Советуйте всем держаться вдали от порта, а если кто-либо ближе трех километров, то следует держаться вдали от домов со слабыми кровлями и водосточными трубами и от больших стеклянных конструкций вроде витрин или панорамных окон. Надо четко без промедления выполнять рекомендации экстренных служб. Это главное правило.

– OK, комиссар. Я напишу это текстом для тех, кто не смотрит видео-стрим.

– В городе уже паника, – произнесла Лаура, прокручивая новости на своем смартфоне.

– Насколько сильная паника? – спросил Тарен.

– Черт знает, однако люди бегут не только из окрестностей порта, но вообще из Лиона. Какой-то пранкер залил в интернет фейк, будто в порту взорвалась такая бомба, как на курорте Шванзее. Радиация со всеми сопутствующими радостями.

Столетний дедушка немедленно прокомментировал:

– Люди стали дурные и трусливые. Я помню, в мае 1944-го, в конце оккупации, когда союзники бомбили Лион, люди вели себя разумно, хотя было намного опаснее.

– Тогда было другое время, мсье Дасси, – сказал Вейнар.

– Отговорки! – проворчал дедушка, затем похлопал Тарена по плечу. – Скажи-ка, когда взорвутся газгольдеры, сколько времени будет у нас от вспышки до взрывной волны?

– Примерно 10 секунд, – ответил майор-комиссар.

– Это хорошо! – дедушка улыбнулся. – Значит, после вспышки мы успеем укрыться за стойкой. Я думаю, никому не хочется получить кучу битых стекол в морду.

– Вообще-то, мсье Дасси, на таком расстоянии от эпицентра взрывная волна сможет лишь разбить окна, но не разогнать осколки стекла до опасной скорости.

– Хоть ты и комиссар, а балбес, – проскрипел дедушка. – Знаешь, что сказала монашка, надевая кондом на свечку?

– Береженого бог бережет, – ответил Тарен.

– Поэтому, комиссар, давай сделаем, как я сказал: при вспышке все бегут за стойку.

– А как мы узнаем, что это та самая вспышка? – спросил мальчишка-тинэйджер.

– Не бойся, это ни с чем не спутаешь, – уверил дедушка, затем прислушался к шуму за окнами и брезгливо заявил: – Что за люди пошли в наше дебильное время? Хуже крыс. Крысы, когда бегут с корабля, хотя бы не давят друг друга.

– Крысы бегут лапками, а не колесами автомобилей, – невесело пошутила Лаура.

– Автомобили… – опять брезгливо отозвался дедушка. – Сначала это было толковое изобретение, но когда плутократы сделали из автомобилей – фетиш, все покатилось к дьяволу в ад. Не автомобили стали для людей, а люди – для автомобилей и для всяких других железяк. Теперь люди стали даже не для железяк, а для цифр в компьютере. Я думаю, даже дьявол не смог бы придумать большей пакости. Люди для цифр…

Девчонка-тинэйджер робко возразила:

– Но мир такой большой, что компьютеры, связанные через интернет, необходимы.

– Компьютеры… – проскрипел дедушка. – С ними та же история. Сначала это было толковое изобретение, но когда плутократы сделали из цифр – фетиш, они стали такой пакостью, что даже дьявол… Кажется, я уже говорил про дьявола… Вы, молодежь, не думаете ни фига, потому не понимаете простых вещей. Вот, к примеру: зачем в нашем французском номере социального страхования 15 цифр? Ну-ка, ответь.

– Так установил Национальный фонд статистики, – блеснул эрудицией ее приятель.

Столетний дедушка показал на него пальцем и заявил:

– Я не спрашиваю, какой засраный бюрократ, даром получающий зарплату из наших налогов, установил эту чушь. Я спрашиваю: зачем 15 цифр, если во Франции всего 66 миллионов жителей. Это 8-значное число. На фиг нужны 7 лишних цифр?