Текст книги "Букет для улитки (СИ)"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

30. Как делается парламентская работа с огоньком

23 мая, послеобеденное время. Верхняя Ливия, аэропорт Аль-Абра

Первая умозрительная ассоциация, возникшая в мозгу у бригад-генерала Штеллена на территории Верхней Ливии, была с фильмами о провалах во времени. Иных вариантов просто не получалось – если учитывать, что он увидел двухэтажный автобус и четыре бронемашины, относящиеся к периоду Первой Мировой войны. Он машинально даже прошептал «Scheisse», прежде чем сообразил, что это грубые современные реплики. И кстати, энергичные ребята в униформе – видимо, верхне-ливийский военный персонал – выглядели более чем современно. В смысле их униформа – очень необычный легкий тропический камуфляж, их оружие – эргономичный клон пистолет-пулемета Uzi, и их дополнительное снаряжение – комбинированные радиотелефоны – отличались этакими ненавязчивыми, но видимыми профессионалу чертами футуристической прагматики.

Кто эти ребята по расе – непонятно. Скорее всего – винегрет из европейцев-северян и африканцев-кушитов (возможно, из племени Тебу с берегов древнего моря Феззан). Дальше Штеллен подумал, что среди расовых европейцев тут могут быть голландцы-африканеры и намибийские германцы. Хотя, возможно, это приезжие из Евросоюза. Наблюдались в этом винегрете и арабы. Хотя, возможно, это турки, или албанцы, или израильтяне (да, израильские военные инструкторы тут весьма вероятны).

Военные действовали спокойно, слаженно и дружелюбно по отношению к гостям. Без лишней спешки, однако довольно быстро они разместили парламентскую делегацию в двухэтажном ретро-автобусе. Там же оказался переводчик. В смысле он объявил:

– Здравствуйте, леди и джентльмены, меня зовут Согди, я переводчик.

– С какого языка? – спросил кто-то из парламентариев.

– С верхне-ливийского, – пояснил он.

– А есть верхне-ливийский язык? – удивилась Алсинда Тирхем из фракции SOC.

– Есть, мэм, – невозмутимо ответил Согди. В этот момент по интуитивно-узнаваемым признакам Штеллен определил, что этот довольно обыкновенный хорошо сложенный мужчина (лет 40, то ли турок, то ли итальянец) наверняка из местной разведслужбы. А впрочем, переводчики в таких ситуациях – это почти всегда офицеры разведки.

* * *

Кортеж из автобуса и четырех бронеавтомобилей покатился на север, в сторону Суса (Аполлонии), до которого было всего 12 километров. По обе стороны старого шоссе простирались лишь волнистые пески пустыни. Кажется, никакой угрозы. Но, где-то на полпути бронированный конвой все-таки открыл демонстрационный огонь. Поводом послужило (якобы) некое подозрительное движение за изрядной пирамидой валунов в километре слева от шоссе. Головная бронемашина плавно повернула свою аляповатую круглую башню и с негромким звуком «пуф!» плюнула длинным веретеном пламени – настолько яркого, что оно не затмевалось даже тропическим солнцем при ясном небе. Огненное веретено летело по длинной параболе около пяти секунд, и попало точно по каменной пирамиде. Там будто случилось маленькое извержение вулкана…

А кортеж продолжил движение. Поль Тарен пробурчал:

– Внушает… Что это за пушка, интересно?

– Огнемет с сильно сгущенной зажигательной смесью, – предположил Штеллен.

– Вряд ли, – майор-комиссар покачал головой. – На огнесмесевую гранату непохоже, а дальность струйного огнемета не более двухсот метров.

– Вязко-упругий компаунд, – высказала свое мнение Рюэ. – Полет почти как у твердого снаряда, но на цели происходит растекание. В общем, красивая промо-акция.

– Ты сказала промо-акция? – переспросил Тарен.

– Да, – стажер-эксперт кивнула. – Ясно же, что они продвигают на рынок Африки свои оружейные разработки для локальных войн. Выгодный бизнес.

– Лишь бы это не попало на рынок Европы, – проворчал Штеллен…

За такой оружейно-экономической беседой они даже не заметили момента, когда их кортеж въехал в Сус. Здания тут были невысокие, застройка неплотная, так что ничего удивительного, что не заметили. Кортеж повернул к морю и остановился на широкой парковочной площадке перед почти новым отелем (построенным около 2020-го в ходе модернизации портового комплекса). Одновременно подъехал другой ретро-автобус и привез делегатов, прибывших через морской порт. Среди них была Аслауг Хоген, что немедленно вызвало у Жаки Рюэ эмоциональный порыв. Франко-мулатка и голландка обнялись и расцеловались, как лучшие подруги (хотя вроде не были таковыми, скорее просто хорошие знакомые, в чем-то даже с противоположными взглядами на жизнь).

Этот спонтанный акт взаимной нежности не мог ускользнуть от внимания Лолы Ву. Франко-китайская журналистка из «Шарли» тут же сделала выводы, и в фойе отеля пристала к Штеллену с вопросом: связывают ли эксперта Рюэ и консультанта Хоген лесбийские интимные отношения? Бригад-генерал был загружен иными мыслями, и механически ответил: «мисс Ву, наша служебная инструкция запрещает сообщать или обсуждать с кем-либо сексуальную жизнь коллег». Для журналистки подобный ответ равнялся ответу «да», и она начала строчить что-то на своем профи-планшете. Что же касается остальных делегатов, то они обсуждали показания настенного дозиметра (тут имелся такой элемент интерьера). Табло показывала цифры 40 мкр/час. Безопасно, но примерно втрое выше природного радиационного фона. Такой беспокоящий фактор…

Через несколько минут ситуация в ходе отеля оживилась. Переводчик Согди сделал объявление: завтра в полдень Хаким аль-Талаа готов принять трех переговорщиков. Не больше и не меньше. Переговоры состоятся на берегу подземного озера в горах Ахдар. Переговорщики должны быть выбраны сегодня, и их имена надо сообщить ему, Согди, сегодня до полуночи. В распоряжении делегатов – конференц-зал для обсуждения. Сам переводчик Согди готов присутствовать там и давать требуемые пояснения.

Тут же начался галдеж среди парламентариев. Одни требовали немедленно начать эти выборы. Другие возражали, что им надо принять душ с дороги и пообедать. Третьи же настаивали на более длинном таймауте, чтобы не только принять душ и пообедать, но и созвониться с лидерами своих фракций для инструктажа. Как почти всегда в подобных случаях, вопрос решился в пользу самых тормозных депутатов: таймаут до 7 вечера. В распоряжении гостей оказалось почти три часа свободного времени – очень кстати для опергруппы RCR: им надо было переговорить с Клэйсом Десметом и подписать его на участие в переговорах (теперь это стало экстренно-срочным вопросом). Штеллен уже придумал, как манипулировать парламентариями, чтобы они проголосовали за тройку переговорщиков: Штеллен – Рюэ – Десмет. Такая тройка по расчетам бригад-генерала оптимально покрывала круг задач, которые надо будет решать с лидером хуррамитов.

Осталось уговорить принцессу – как говорил в аналогичном случае Ходжа Насреддин. Штеллен был уверен, что легко уговорит Десмета участвовать, однако требовалось не только это. Согласование стратегии и тактики переговоров, вот для чего нужно время, которое вроде было. Но так некстати на опергруппе повисла журналистка из «Шарли» (учуявшая актуальную информацию, как пиявка чует кровь). Штеллен подумал даже о радикальном решении в стиле «несчастный случай». Без тяжких последствий, просто: девушка споткнулась и подвернула ногу. Ничего страшного, но на пару дней потеряна мобильность. В крайнем случае, бригад-генерал был готов прибегнуть к этой мере. Но поступило альтернативное предложение от Жаки Рюэ. Сначала Штеллену и Тарену не понравился ее план. Слишком опереточно, и слишком зависит от чужого человека – от Аслауг Хоген, которой отводилась главная роль… Но затем они все-таки согласились.

* * *

Идея погулять по городу была сразу поддержана Клэйсом Десметом. Он уже знал, что уровень безопасности в Сусе – высокий, а уличный криминал – вовсе отсутствует. При каких-либо проблемах тут можно обратиться к любому военному либо к волонтеру со значком-фибулой на пятнистом скаутском шейном платке. Согласно плану-сценарию, Аслауг Хоген предложила идти в рекреационный сектор порта, на выставку-ярмарку «Инновации в области борьбы с морским браконьерством». Лола Ву увязалась следом (жизнерадостно заявив о себе: «я отличное дополнение к любой хорошей компании»). Никто не стал возражать. Компания из трех оперативников, голландки-физика и этой журналистки зашагала по умеренно-пыльной дороге среди редких пальм – к морю.

В грузовом секторе порта происходили обычные спокойные перемещения 20-футовых контейнеров: что-то – с грузовых паромов на берег, что-то – с берега на паромы. Мягко поворачивались стрелы портовых кранов, будто играючи переставляя цветные кубики. Небольшие роботизированные траулеры-трэшеры ползали по акватории и оперативно убирали всякую дрянь, неизбежно попадающую в воду при портовых процедурах. Два десятка докеров в ярких рабочих полукомбинезонах питались за столом под тентом и эмоционально обсуждали что-то. На паром-ролкер своим ходом по аппарели катились новенькие автомобили: «африканские пиратки» – очередная контрабанда в Европу.

Поглазев немного на циркуляцию портовой жизни, пятерка гостей пошла вдоль берега дальше к рекреационному сектору, где виднелся целый лес мачт, кое-где с парусами, и бродили многочисленные группы бизнесменов или просто любопытствующих. Порой очередной кораблик укатывался от причалов – в море, оставляя за собой расходящиеся полосы кильватерного следа на пологих волнах. А от эллингов верфи, расположенной неподалеку, подъезжал к ярмарочным пирсам другой кораблик. Похоже, тут на верфи продвинутое оборудование выдавало изделия быстро, как пирожки в пекарне.

Аслауг Хоген (согласно плану) как бы между прочим сообщила:

– Тут можно сразу купить кораблик или арендовать, чтоб покататься на пробу.

– Прямо вот так, сразу? – удивилась Лола Ву. – А как же оформление документов?

– Тут не Европа, – пояснила голландка. – Просто платишь и забираешь. Документы за отдельную цену: чем они достовернее, тем дороже. Оплата любая. Банковская карта, наличные или криптовалюта стабильных режимов, а также золотые динары Каддафи.

– Но ведь режим Каддафи давно свергнут! – еще более удивилась журналистка.

– Золотые динары от этого не изменились, – сообщил Поль Тарен.

– И даже не перестали чеканиться, – добавила Рюэ.

– А-а… Кто чеканит?

– Чеканит штамповочный автомат, – ответил Штеллен. – Интереснее: откуда золото?

– А-а… А откуда?

– Вот, – бригад-генерал махнул рукой в сторону грузового сектора, – отсюда уплывают товары, а сюда приплывают золотые слитки, золотой лом и иные средства платежа…

– …Цветной и черный металлолом, например, – конкретизировал Тарен.

– Металлолом я не видела тут нигде, – подозрительно отметила Ву.

– Ты потому не видела, – сказала голландка, – что навалочный сектор порта дальше, за верфью, где металлургическая фабрика и местная АЭС.

Франко-китаянка выпучила глаза от изумления.

– Что? АЭС? В смысле ядерный реактор и все такое?

– Да. А ты думала, что металлолом сам переплавляется, без приложения энергии?

– Нет, я так не думала, но… Просто не верится, что это так в открытую.

– Можешь посмотреть, если не веришь. Ноль проблем. Сейчас арендуем лодку. С воды отличный вид на все это нелегальное хозяйство.

– А-а… А можно будет фотографировать?

– Сколько угодно, только не слишком демонстративно, чтобы не нервировать людей.

– А-а… Где тут взять подходящую лодку?

– Где угодно. Вот, например, там годная модель, – и Аслауг показала рукой…

На участок ярмарочного причала, где рядом с плакатом «Guppy-13-Phoenix: ремэйк легенды» виднелись несколько каютных лодок размером как компактный минивэн.

– Какие-то они маленькие для моря, – опасливо произнесла Лола.

– Не дрейфь! – сказала голландка. – Это прокачанная Guppy-13 – культовая микро-яхта, придуманная в эру диско на виниловых пластинках. На ней ходили через Атлантику!

– Это круто! – оценила журналистка, и вопрос был решен.

– Вы обедайте без нас, – заключила Аслауг, обращаясь к опергруппе, и утащила Лолу к причалу. Поль Тарен задумчиво надул щеки, шумно выдохнул, и спросил:

– Кто-нибудь знает, на таком корыте правда пересекали Атлантику?

– Вроде, один парень пробовал тогда, в 1970-х, – ответила Жаки.

– Пробовал, и что?

– Это грустная история, – сказала она. – Но ведь классическая Guppy-13 была парусная и фанерная, а эта моторная и пенокомпозитная. Она физически не может утонуть.

– Надеюсь, Аслауг знает, что делает, – сказал Штеллен.

– Давайте подождем их отплытия, и пойдем обедать, – подвела черту Жаки.

31. Лодки и люди не всегда то, чем кажутся

23 мая, день-вечер. Южный сектор Средиземного моря

Прокачанная культовая микро-яхта (на самом-то деле – нечто иное, но об этом позже) откатилась от причала, выполнила разворот и, набрав скорость, метнулась по широкой геометрически-безукоризненной дуге в открытое море с уклонением на запад. Лола Ву пришла в детский восторг. На этой 13-футовой лодке ей понравилось решительно все: кабина с раскладной койкой, столиком, и крошечным камбузом, остекление кокпита в самолетном стиле, скорость – не самолетная, но как у автомобиля на хорошем шоссе.

Впрочем, как только слева по борту в поле зрения появился навалочный сектор порта, журналистка сосредоточилась на профессиональном занятии: у нее в сумочке имелась видеокамера для дальней дистанции. За полчаса Лола Ву сняла документальное кино о вторично-металлургическом комбинате. Туда попал фотогеничный многорукий робот-сортировщик металлолома и «атомный трамвай»: мини-АЭС на платформе-вагонетке. Условная журналистская душа ликовала (условная – потому что у людей нет души, а у журналистов особенно). После профи-экстаза Лола убрала видеокамеру и объявила:

– Аслауг, ты классная! Ты вообще супер! А что еще тут можно заснять с моря?

– Хм… Например, в море начался последний парад дунайских угольных барж.

– Что-что? Какой парад?

– Утилизационный парад, – пояснила голландка. – После запрета угля в Евросоюзе из-за болтовни о глобальном потеплении от парниковых газов, осталось множество барж, на которых возили уголь по рекам и каналам Европы. Каждая баржа – тысяча тонн стали в ржавом и грязном состоянии. Добавь сюда еще миллион малых угольных котельных, и получишь оценку того количества металла, которое не взялись забрать даже китайцы.

Лола Ву недоуменно поморгала своими этнически-китайскими глазами:

– Тогда кто же взялся?

– Никто, – сказала Аслауг. – Для утилизации был построен вторично-металлургический комбинат, про который ты только что сняла видео.

– А-а… Но ведь теперь комбинат под контролем хуррамитов.

– Никого не гребет, – голландка махнула рукой, – шоу должно продолжаться. Аль-Талаа согласился выполнить этот договор на утилизацию, так что все идет по графику.

– Как круто… – протянула Лола, – А где сейчас этот парад?

– Можно глянуть… – с этими словами Аслауг уселась за шкиперский пульт и поиграла пальцами на сенсорном экране навигатора. – Они примерно между Критом и нами. В общем, не слишком далеко. Если поднажмем, то успеем, пока еще будет солнце.

– Круто! Поехали! – согласилась журналистка…

Слабо понимая, на что соглашается. Если бы она знала географию, то сообразила бы примерное расстояние. От Крита до Суса 500 километров. «Между» в таком контексте означает 200–300 километров. Лола Ву не понимала также, на какой лодке находится. Guppy-13-Phoenix напоминала культовую Guppy-13 только габаритами и компоновкой обитаемого пространства. Конструктивно она была ближе к гоночным RIB-лодкам, на которых достигаются крейсерские скорости 60+ узлов (более 110 км/час)…

Аслауг плавно повернула ручку реостата на штурвале, и начался рейд наперегонки с солнцем, постепенно сползающим к горизонту слева по борту. Лола впала в ступор от зрелища волнистой поверхности моря, стремительно несущейся навстречу, и от резких ударов волн по днищу и снопов брызг, разбивающихся об остекление кабины. Все это длилось, кажется, вечность. Лола не глядела на спидометр, так что ее нервам повезло. Впрочем, еще больше ей повезло, что она не смотрела на дозиметр, и даже не знала о наличии такового на пульте. Аслауг, конечно, не стала говорить ей, что здесь силовая установка – кристадин-фюзор, который выдает на электромотор четверть мегаватта.

* * *

Финал этого рейда компенсировал пережитые неудобства. Когда лодка легла в дрейф, возник фантастический вид каравана буксируемых больших барж в открытом море. У впечатлительного человека (каковым была Лола, несмотря на свое профессиональное нахальство) эта картина сразу вызвала мысли о пост-апокалипсисе. Что-то вроде сцен грязных плавучих городов из ржавого мусора в культовом фильме «Водный мир». Но данный вариант был намного внушительнее: двойная цепочка из восьми барж с двумя мощными буксирами занимала почти полкилометра в длину. Причем на баржах были навалены некие частично-демонтированные агрегаты – ржавые и закопченные. Из них торчали под разными углами вверх и в бок длинные куски дымовых труб и погнутых фермовых конструкций. На фоне заходящего солнца это выглядело чудовищно, будто действительно остатки мира, утонувшего при подъеме уровня океана (которым очень эмоционально пугали климатические алармисты, рисуя последствия таяния Арктики и Антарктики). И, хотя за 30 лет после Киотского протокола ничего этого не случилось, картина парникового всемирного потопа из кино-триллеров торчала в памяти…

Аслауг по просьбе журналистки, нарезала широкие круги, чтобы можно было снять медленно движущийся ржавый караван со всех ракурсов. Затем пришли сумерки. Шар солнца быстро превратился из желто-белого в красно-оранжевый. Он, казалось, начал проваливаться сквозь линию горизонта, отбрасывая мерцающую дорожку на волны. В течение следующих минут он исчез, а на черном небосводе вспыхнули мириады звезд. Караван, включивший контрольные огни, превратился в этакое разноцветное бегущее созвездие, неизвестное астрономам. Лола сняла это тоже со всевозможных ракурсов, поскольку лодка продолжала круговое движение… Вот, кажется, весь видеорепортаж.

– Уф… – выдохнула журналистка и выключила видеокамеру.

– И как получилось? – спросила голландка, выключив двигатель.

– По-моему, круто. Слушай. Аслауг, ты не обидишься, если я сейчас сразу передам эту видеозапись по интернету в редакцию?

– Никаких проблем. Я пока сварю кофе и разогрею ту фигню вроде шавермы, которую дальновидно купила на ярмарке. По-моему, надо уже пожрать.

– Да, точно, – согласилась Лола. – Слушай, я напишу про тебя в тексте к этому, OK?

– Пиши, как считаешь нужным. Тут ты журналист, тебе и решать.

С этими словами, голландка занялась приготовлением ужина на микро-камбузе. Лола, соответственно, присоединила свой профи-планшет к спутниковому телефону и стала лихорадочно обсуждать и согласовывать с дежурным редактором/менеджером сетевой версии «Шарли» этот горячий видеоматериал, на ходу придумывая текст к нему.

В какой-то момент Аслауг притащила ей прямо на откидной столик горячую шаверму, большую кружку горячего кофе и несколько салфеток. Лола одарила ее благодарным взглядом и продолжила загружать дежурного редактора в парижском офисе. Занятие напряженное и небыстрое. Только через два часа все было готово, и материал возник в сетевой версии «Шарли», в подкасте «Что за чертовщина творится с Африкой?»…

Выключив свои сетевые гаджеты, Лола допила последние остывшие остатки кофе и огляделась в поисках компаньонки по рейду. Ее ждал жуткий сюрприз: никого на лодке. Непонятно, куда голландка делась. Лола в панике выскочила из кабины на хвостовую площадку, узкую, как парковая скамейка, прекрасно освещенную ослепительно-ярким светодиодным фонарем, и закричала изо всех сил:

– Аслауг! Эй! Где ты?

– Незачем так шуметь, – отозвался спокойный голос из воды.

– Ой… – выдохнула журналистка, только сейчас увидев, что исчез спасательный круг. Точнее, не исчез, а сброшен на тросе в качестве плавучего якоря. И этот трос, будучи переброшен через борт, играет роль штормтрапа, чтобы по нему вылезать из воды.

– Я решила поплавать, пока ты заливаешь мегабайты в инфосферу, – сообщила Аслауг, выбравшись на толстый пенокомпозитный борт лодки. – Вода теплая, кстати.

Франко-китаянка вздохнула с некоторой завистью.

– И как ты не боишься?

– Чего тут бояться? Давай, сбрасывай тряпки и ныряй.

– А-а… У меня с собой нет купальника.

– Лола, приглядись. Ты видишь на мне купальник?

– Э-э… – отозвалась та, видя, что на компаньонке нет купальника, она просто голая.

– Если ты неуверенно плаваешь, – продолжила Аслауг, – то можешь держаться за трос и спасательный круг.

– Нет-нет, я нормально плаваю, но… Вдруг там акулы?

– Акулы, конечно, там, – подтвердила голландка, похлопав стопой по воде. – …Но, как сообщает ихтиология, акулы в Средиземном море практически не нападают на людей. Редкие инциденты бывают вблизи пляжей, но не вблизи лодок. Акулы боятся лодок, и особенно – маленьких. Поскольку с таких лодок охотятся на акул. Конечно, у акул нет знаний по экономике, им неизвестно, что их плавники в курортных отелях идут по 500 долларов за кило, но естественный отбор уже выкосил тех акул, которые вели себя без оглядки на это коммерческое обстоятельство. Они сгинули в супе, и их даже жалко.

– Да, наверное… – нерешительно согласилась журналистка.

– Давай сюда, – заключила Аслауг и изящно кувырнулась за борт. Лишь мокрые пятки сверкнули в ярком свете фонаря.

Лола Ву вздохнула несколько раз, набираясь решимости, затем стянула себя одежду, и соскользнула через борт в воду. Кстати, не такую уж теплую: около 20 по Цельсию.

– Уф… Прохладно! – сообщила она свои ощущения.

– Зато очень чисто, и освежающий эффект, – сказала Аслауг, похлопала ее по спине и нырнула. Лола опять слегка испугалась – поскольку оказалась одна на целую минуту.

– Кажется, я трусиха, – сообщила она, когда компаньонка вынырнула.

– Ерунда, это с непривычки. Похоже, ты впервые купаешься ночью в открытом море.

– Да. Днем бывало, но не так далеко от берега, и не с такой маленькой лодки. Какая тут глубина, интересно?

– Около пяти километров, – сообщила Аслауг. – Мы дрейфуем над желобом Хелленик.

– Это с ума сойти… – прошептала Лола, и тоже попробовала нырнуть. Чуть-чуть, на 10 секунд. В маске было бы интереснее, но даже так можно было увидеть феерическую и волнующую картину: свет фонаря, проходя сквозь поверхность воды и мерцая из-за преломления на кривизне волн, постепенно тускнел с глубиной. И внизу была бездна абсолютной черноты. Когда она вынырнула, Аслауг одобрительно объявила:

– Ты осваиваешься, это хороший знак.

– Э-э… Знак чего?

– Знак того, что у тебя устойчивая психика. Давай нырнем вместе?

– Ладно, только ненадолго и неглубоко.

– На 20 секунд и 5 метров, – предложила голландка. – Только уши продуй.

Этот нырок произвел на Лолу огромное впечатление. Никогда раньше у нее не было подобного бурления эмоций: восторг, страх, изумление, и где-то на грани подсознания недоверчивый внутренний голос «неужели я решилась на такое?». Ей показалось, что пребывание под водой тянется намного дольше, чем 20 секунд, но Аслауг была точна: ничего сверх обещанного времени и глубины… …Вынырнули. Лола сделала первый вдох, и на выдохе прошептала:

– Это было круто! Совсем не то, что нырять днем около пляжа.

– Ты осваиваешься, – снова сказала Аслауг. – Как насчет маленького заплыва?

– Куда? – спросила Лола.

– Можно просто сотню метров от лодки, а после – обратно. Тебе будет интересно.

– Давай. Только будь рядом, ладно?

– Да, разумеется, – подтвердила голландка, и неторопливо поплыла в темноту.

Этот опыт оказался таким же эмоциональным импульсом, как нырок. Жутко стало практически сразу, после первых нескольких гребков. Погружение в черноту, и лишь тусклые отблески звезд на волнах. Жуть смешивалась с азартом «я делаю это!». Хотя, конечно, без Аслауг (плывущей рядом) Лола не решилась бы даже подумать о таком заплыве: ночью посреди моря по направлению в никуда.

Затем был разворот, и новый импульс жути. Журналистке на миг показалось, что они потеряли лодку. Она видела только звезды разной яркости.

– Без паники, напарник, – весело сказала Аслауг, – вот лодка.

– А-а… – протянула Лола, поняв, что действительно, вот же фонарь на лодке. Он очень отличается от звезд, даже непонятно, как несколько секунд назад можно было спутать. И они поплыли назад. Лола, все-таки, слегка паниковала, потому частила при гребках. Выигрыш в скорости от этого был маленький, но она устала по-настоящему. Так что в финале Аслауг практически втаскивала ее в лодку через борт. А втащив – спросила:

– Как оно тебе?

– Вообще круто! – ответила франко-китаянка. – Но что-то холодно стало. Бр-р.

– Все OK, Лола. Это двойной эффект: охлаждение водой и спад волны адреналина. По обычаю в таком случае помогает горячий душ, теплое одеяло и сладкий чай с ромом.

– Эх! – Лола грустно вздохнула, – Где тут взять горячий душ?

– Элементарно! – объявила голландка-физик. – На камбузе переключатель с крана для мытья и стирки к шлангу с душевой насадкой. Микро-яхта такая штука, что душ тут на хвостовой площадке, а в туалет ходят за борт с откидного сидения там же.

– Эх! Первобытная жизнь… – отозвалась Лола, уже без нотки грусти.

И правда: это оказалось элементарно и даже чертовски весело – душ вдвоем на таком маленьком пятачке, прямо под звездами посреди моря. Лола не задумывалась, откуда в емкостях крошечного камбуза столько пресной воды, и за счет чего она нагревается. А голландка не стала сообщать ей, что это – работа опреснителя и нагревателя от того же кристадин-фюзора, который дает четверть мегаватта на мотор в скоростном режиме.

– Марш под одеяло! – скомандовала голландка после душа, и добавила. – Койка тут раскладывается просто движением на себя. Одеяло на полке.

– Я разберусь, – сказала Лола. – А что ты?..

– Я сделаю сладкий чай с ромом, притащу и залезу к тебе. Ты не против соседства?

– Конечно не против!

Конечно, это «не против» было без эротического подтекста… Или так казалось? Когда Аслауг притащила две чашки чая и вползла под одеяло, Лола Ву почувствовала некоторое возбуждение, но списала это на последствия стресса и спросила:

– Слушай, надо ведь, наверное, двигаться обратно в Сус.

– Утром двинемся, чтобы не гоняться в темноте, – невозмутимо ответила голландка.

– Утром? О, черт-черт-черт! Я ведь пропущу выборы парламентских переговорщиков!

– Вообще-то, ты уже пропустила. Глянь на часы…

– …О, черт-черт-черт! – повторила журналистка, увидев сколько времени.

– …Но, – продолжила голландка, – это не проблема. Пока ты общалась отсюда со своей парижской редакцией, я попросила Жаки записать шоу на аудио-видео для тебя.

– Ох, Аслауг! Спасибо!!! Ты супер-классная!

– Никаких проблем. Мне все равно надо было узнать, какие там вопросы ко мне, как к эмерджент-консулу МАГАТЭ. Жаки, как младший эксперт по новым потенциальным террористическим технологиям, собирает эти вопросы. На что-то она отвечает сама, но некоторые вещи требуют дополнительных физических знаний или опыта.

Журналистка помолчала немного в нерешительности, но все-таки затронула тему:

– Слушай, Аслауг, а ты не обидишься, если я задам немного интимный вопрос?

– Задавай. Если слишком интимный, то я просто уклонюсь.

– Да, конечно… Слушай, а у тебя с Жаки что-то есть? В смысле секса, я имею в виду.

– Где грань между контактной симпатией и сексом? – встречно спросила голландка.

– А-а… – Лола растерялась, поскольку текущая ситуация здесь и сейчас была именно контактной симпатией. Две обнаженные девушки на раскладушке под одним одеялом, причем после того, как вместе принимали душ, и все такое…

– Не все так просто, как кажется на первый взгляд, – констатировала Аслауг и ласково провела ладонью по левому бедру Лолы и далее вверх, по животу и груди, после чего, продвинув ладонь еще выше, пощекотала компаньонку за ухом.

– А-а… – повторила журналистка, внезапно дезориентированная в обстановке.

– Грань очень туманная, и кто знает, существует ли такая грань вообще? – продолжила голландка, и ее ладонь двинулась в обратный путь по груди, животу Лолы.

– О, подожди! – взмолилась франко-китаянка, и ладонь застыла на ее животе.

– У тебя что, раньше не было эротики с девушками?

– Э-э… Эротики? Я не знаю. Может, была. Но секса с девушками не было. Я гетеро-. В смысле у меня не было секса с девушками… Ой, это я уже говорила.

– Где грань между контактной симпатией и сексом? – повторила свой вопрос Аслауг.

– Э-э… – Лола замялась, – наверное, проникновение. Так это называется.

– В этом смысле то, что у нас – это не секс, – констатировала Аслауг, и ее ладонь очень медленно продолжила свое путешествие вниз по осевой линии живота Лолы.

– Э-э… Подожди, это чертовски непривычно…

– Если ты скажешь, что тебе не нравится, то я остановлюсь, – пообещала голландка.

– Ох, я не знаю… – совсем растерялась журналистка, и ладонь продолжила движение.

Через некоторое (довольно короткое) время в сознании Лолы сорвались психические ограничители, она отбросила одеяло и переместилась «валетиком» к компаньонке, что подразумевало далее переход к позе «69». Техника секса в этой изящной позе детально разобрана популярными пособиями по камасутре, особенно медиа-пособиями. Так что можно прекратить мониторинг и поставить ремарку: ночь лесбийской любви удалась.