Текст книги "Букет для улитки (СИ)"

Автор книги: Александр Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

– Ливийцы? – скептически переспросила Аслауг.

– Истинные ливийцы, – поправил Мичибичи. – Их называют викингами, но викинг – это профессия, а истинный ливиец – это этнос. Они были рыжими и коренастыми, как наш Страшила. Их девушки были тоже рыжие, но изящнее, как наша Веснушка. Вот ты так хихикаешь, Аслауг, а скажи: как звали главного гренландского викинга?

– Эрик Рыжий, – ответила голландка-физик.

– Вот! Рыжий! Что доказывает правильность истинно-ливийского происхождения.

– Обалдеть. Какое надежное доказательство, – прокомментировала она.

– Ха-ха! – ответил он, – Будто где-то в истории есть надежные доказательства чего-то.

– Про истинных ливийцев хотя бы генетика есть, – добавил Страшила.

Аслауг переместилась из лежачего положения в сидячее, и объявила:

– Ребята, вы не учитываете нечто важное из биологической истории человечества.

– Ух ты… – заинтересованно протянула Веснушка, – это какое нечто?

– Представьте себе огромную свалку, – начала голландка-физик. – На этой свалке, как в типичной стране Третьего мира, обитают бомжи. Они очень условно поделили свалку, примерно как старатели времен Золотой лихорадки, и ищут там всякие штуки и когда найдут – пытаются наугад применить в быту. Порой неудачно. Время от времени они переползают с участка на участок. А между тем, мусоровозы периодически скидывают новые порции всякой фигни на свалку. Так это устроено.

– Что – это? – спросил Страшила.

– Генофонд человечества, – пояснила голландка, – это та самая огромная свалка. Свалка фрагментов ДНК-кода, который хаотически пишется 4-буквеннным алфавитом. И эта процедура накопления мусора идет более двух миллиардов лет с эры докембрия, когда возникли первые многоклеточные – наши прямые предки.

Страшила почесал в затылке, и неуверенно возразил:

– Но ведь естественный отбор…

– Естественный отбор, – сказала Аслауг, – лишь отбраковывает такие комбинации фраз, которые оказались совсем неудачными. Как турнирная таблица Паралимписких игр. В соревновании кто-то вылетает, но выигравший не перестает быть инвалидом. Так вот: генофонд человечества – свалка. Геном человека состоит из трех миллиардов букв. Эти буквы местами образуют более-менее понятные фразы примерно по 3000 букв – гены. У человека где-то 20 тысяч генов – это 60 миллионов букв. Внимание… – тут голландка многозначительно пошевелила пальцами около своих ушей, – …внимание: 60 миллионов из трех миллиардов. Примерно 2 процента генома – это понятные фразы, кодирующие разные РНК и протеины для жизни. Остальное мусор…

– Алло-алло, я уже теряю нить! – перебила Веснушка.

– Ладно! – Аслауг хлопнула в ладоши. – Объясню просто: геном человека – zip-архив, в котором 2 процента это сжатая картинка человека, а 98 процентов это мусор, смесь из бессмысленного балласта и всякой вредной дряни вроде вирусов, червей и троянов.

Пауза – три аргонавта переваривали сообщение. Затем Мичибичи пошутил:

– Если бы нас создал бог, то я бы отправил ему претензию по качеству за такой кривой software. Но, блин, бога нет, только хаос и отбор, так что даже предъявить некому.

– Вернемся к истинным ливийцам и викингам, – продолжила голландка. – Конечно, если задаться целью то, можно проследить какой-то фрагмент генома по линии поколений и показать путь миграций предков современных носителей этого фрагмента.

– Вот! – обрадовалась Веснушка. – Мы как раз про это говорим!

– Это любопытно, но не более, – объявил свое мнение Юлиан. – По-моему, практически интереснее искать не предков, а потомков.

– Установление отцовства, что ли? – удивился Страшила. – Что в этом интересного?

– Без обид, Юлиан, но установление отцовства – это отстой, – добавил Мичибичи.

– Хотя, – продолжила Веснушка, – из-за дебильности среднего самца европейца, это на биогенетическом рынке самая продаваемая услуга. Чем меньше полезных генов может самец передать потомству, тем больше он озабочен их передачей.

– Согласно Докинзу, – с пафосом произнес Мичибичи, – это эволюционная стратегия продвижения генов дебильности в пространстве европейской брачной традиции.

– Кстати, да! – Веснушка кивнула. – Надежный путь! Ведь оба биологических предка получатся тупые. Самец это ясно, а самка только тупая переспит с таким самцом. Вот социологи гадают: откуда генетическая деградация в Европе, а ответ на виду.

Консультант по ЯД покрутил ладонью над головой и поинтересовался:

– С чего вы взяли, будто я имел в виду установление отцовства?

– Ты ведь говорил: искать потомков, – напомнила Веснушка.

– Так, леди-викинг, знакома ли тебе такая деятельность: искать решение задачи?

– По всему знакомо, – ответила она, – но при чем тут искать решение задачи?

– Пример, – сказал он. – Читала ли ты книгу «Бентос-Аргус» доктора Яна Хуберта?

– Конечно! Это такой обалденный фанфик по Жюль Верну про субмарину Наутилус и капитана Немо! – ответила Веснушка. Два ее бойфренда жестами показали, что также знакомы с этим произведением условного гуру аргонавтов. Аслауг развела руками:

– Похоже, я единственная тут, кто не читал.

– В двух словах сюжет такой, – сказал Юлиан. – Три девушки, поймав изрядные деньги, покупают некие советские раритеты 1980-х: 100-футовую субмарину «Бентиос-300» и ядерный мини-реактор «Аргус». Затем они находят четверых парней, которые могут и желают организовать компоновку этих раритетов в подводную яхту-атомоход. Проект реализуется, они уходят в море, навсегда… Кстати, именно из этой книги заимствован слоган аргонавтов: «чтоб континент не видеть»… Дальше всякие приключения, это не перескажешь, но вот важный момент: эти девушки – молекулярные биологи. И, чтобы устроить комфортное будущее для своих потомков, они создают генвекторики. Между прочим: термины «генлаб» и «генвекторик» тоже взяты аргонавтами из этой книги.

– А-а… – протянул Страшила, – так ты говорил про такие поиски потомков?

Юлиан Зайз выразительно похлопал себя ладонью по макушке и встречно спросил:

– А я похож на лишенца, увлеченного идеей установления отцовства?

– Ни фига не похож! – уверенно сказала Веснушка. – И потому мы удивились, когда ты запузырил про поиски потомков. Но ты, оказывается, вообще авангардно мыслишь.

– Вообще-то, было бы феерично, – заметил Мичибичи.

– Это про что сейчас? – поинтересовалась Аслауг.

– Так про это: про нюктон и марбендиллер.

– Уф… Мичибичи, а что, если в обыкновенной лексике?

– Да, извини, ты ведь не читала! Короче: «Нюктон» – называлась та субмарина. Это от «нуклеар» и «нектон». Нектон это существа, мигрирующие в толще моря.

– Еще от «Нюкта», это богиня ночной тьмы у эллинов, – добавила Веснушка. – Ведь для субмарины лучше всплывать ночью, чтобы военно-морской патруль не засек.

– А марбендиллер, – продолжил Мичибичи, – это генвекторик, который модифицирует обычного человека в марбендилла. Марбендиллы – это…

– Я знаю, кто такие марбендиллы, – перебила голландка-физик.

– Ты читала скрытые исландские саги? – немного удивился Страшила.

Она загадочно улыбнулась и сообщила:

– Вообще-то, я стажировалась в Кефлавике, и поэтому я почти каждый день каталась в Рейкьявик по берегу залива Хейфер через Квигювогар и мимо Хафнар-фьорда. В том фьорде, как говорят, йомен из Квигювогара заключил свою сделку с марбендиллом.

– Обалдеть по-всякому! – восхищенно выдохнула Веснушка. – Так что скажешь, можно сделать такой генвекторик, чтобы модифицировать человека в марбендилла?

– Я не биолог, – напомнила Аслауг. – Хотя, я думаю, между человеком и марбендиллом разница не больше, чем между обычной и водяной крысой. Если так, то, поскольку 90 процентов генома человек и крысы совпадают, можно отработать марбендиллизацию, используя крыс в качестве тестера. Дальше проверить на макаках, и… Рискнуть. Это я серьезно говорю: такой генетический финт сопряжен с риском.

Веснушка вскочила на ноги, и встала на цыпочки, протянув руки к небу, оказавшись в какой-то момент похожей на бронзовую статуэтку Афродиты Каллипиги, затем резко выдохнула и уселась обратно на камень, став похожей на русалочку из Копенгагена.

– Знаешь, Аслауг, по-моему, в этом мире все риск. Рожать – ужас, рождаться – кошмар, обычная жизнь – сраное говно. Будь выбор – я бы пропустила эту инкарнацию, и сразу родилась звездным котиком в Магеллановом облаке. Но выбора не было, такая фигня.

– Жизнь хомосапиенса – восхождение от утробы матери до трубы крематория, – снова пошутил Мичибичи в своем готически-циничном стиле.

– И наш геном оказался мусорной свалкой, – добавил Страшила. – По-всякому выходит: рисковать особо нечем.

– Ребята, а хотите хороший совет? – спросил консультант по ЯД.

– Не откажемся, – сказал Страшила.

– Так вот, мой совет: прекратите относиться к своей жизни, как к сраному говну. Если интуиция не подводит меня, а интуиция редко подводит меня в подобных случаях…

– Что тогда? – нетерпеливо перебила Веснушка.– Тогда для вас самое интересное только начинается, – договорил он.

Страшила покачал головой вправо и влево:

– Красиво говоришь, кэп Юлиан. Но лодки у нас теперь нет.

– Да, – невесело согласился с ним Мичибичи. – Враги потопили нашу арго-лодку, когда захватили нас в Атлантике, а на 3-метровом «Зодиаке» не получится жить.

– Ладно, мальчишки, – вмешалась Веснушка, – поработаем сезон на верфи в Сусе, вроде рабочие места там есть. Так, на новую лодку, наверное, хватит.

– Вообще-то, – сказал консультант по ЯД, обращаясь к ней – открыт быстрый путь. Для некого проекта нужен броский оружейно-морской брэнд, а ты потенциально то самое.

– Я – брэнд? – удивилась она.

– Да, ты, как сестра Руди, запугавшего Евросоюз, – уточнил он.

– И тогда что, арго-лодка даром? – подозрительно спросил Страшила.

– Вы получите лодку и роялти с проекта, – невозмутимо уточнил Юлиан Зайз.

27. Полет парламентариев к крокодилам моря Феззан

23 мая, полдень. Франция. Эльзас. Аэропорт Страсбург

Стажер-эксперт Жаки Рюэ, увидев на поле «Boeing business jet», предназначенный для парламентской делегации, немедленно обозвала этот самолет символом безобразного субмодерна, добавив, что это – по сути Boeing-737, модель 1967-года, испорченная при тюнинге фюзеляжа ради экономии веса и тюнинге моторов ради экономии топлива. О перепланировке салона под VIP она заявила: гламурный нео-ампир из говна и тряпок. О самих VIP, десяти евро-парламентариях (по одному от каждой фракции), высказался майор-комиссар Поль Тарен. Он отметил, что каждая фракция спихнула в эту миссию самого никчемного своего члена, при том, что все евро-депутаты – никчемные фрики. Помимо парламентариев, среди пассажиров было два десятка журналистов, которые с момента посадки в самолет держали ушки на макушке. В основном их внимание было направлено на парламентариев, а не на трех оперативников, занявших секцию рядом с обслугой. Но одна девушка-репортер обратила внимание, и нахально подсела к ним.

– Привет! Меня зовут Лола Ву! Я случайно услышала ваше мнение о делегации.

– Вам показалось, – отреагировал бригад-генерал Штеллен, мигом определив, с какой категорией «акул пера» имеет дело в ее лице.

Эта симпатичная и бойкая девчонка, примерно ровесница Жаки, хотя выглядела, будто китаянка (соответственно фамилии), но во всем, кроме фамилии и фенотипа, была 100-процентной европейкой. Скорее всего – третье поколение китайских мигрантов времен Вьетнамской войны. Судя по бейджу, она представляла журнал «Шарли», что однозначно делало ее персоной нон-грата в обсуждении политических и около-политических тем.

– Нет, мне не показалось, Вальтер… Вас ведь зовут Вальтер, не так ли, генерал?

– Можете звать меня, как угодно, мисс Ву, – проворчал он. Приказ про его новый ранг, бригад-генерал вместо полковника, был проштампован лишь вчера, он еще не привык. Кроме того, ему было неприятно, что «большая звездочка» получена не за какие-то его достижения, и не по выслуге лет, а просто для декорума: в миссии такого уровня было положено, чтобы представитель спецслужб был генералом, хотя бы однозвездочным.

Между тем, журналистка из «Шарли» сделала свои выводы из его тона:

– Похоже, я не очень-то нравлюсь вам, Вальтер, а ваши коллеги будто онемели.

– Почему же, мисс Ву, вы очень нравитесь. Глядя на вас я вспоминаю избранные главы мирового бестселлера «Дао Любви» и все такое.

– Вальтер, если вы хотите меня смутить такими намеками, то зря стараетесь.

– Никаких намеков, мисс Ву. Я так проявил уважение к культуре нации, из которой вы этнически происходите. Это вполне искреннее. В академии разведки нам преподавали несколько предметов по китайским источникам. Стратегию по Сунь Цзы, например.

– Надо же… – ответила она, заметив, что пока полковник произносит этот монолог, две оставшихся персоны опергруппы надели наушники, подключились к субноутбукам и, следовательно, стали недоступны для общения, – у вас слаженная команда, я вижу.

Бригад-генерал Штеллен молча пожал плечами, и журналистка продолжила:

– Ладно, пусть ваши коллеги самоустранились, но вас я могу расспросить, верно?

– Можете, – подтвердил он, – но если я случайно сболтну лишнее, то, по инструкции о международной тайне, мне придется убить вас и скормить крокодилам в море Феззан.

– А море Феззан – это где? – спросила она, ничуть не испугавшись такой перспективы.

– Это в южной части Ливии.

– Что-что? Не морочьте мне голову, генерал! Я знаю географию! Там пустыня.

– Да, мисс Ву, там пустыня. Но под пустыней плещется море, которое раньше было на поверхности. Как вы думаете, откуда была вода в Рукотворной реке Каддафи?

– Мм… Я как-то не задумывалась. А что, там, правда, водятся крокодилы?

– Мисс Ву, я расскажу вам детально про море Феззан, только давайте переместимся за кофейный столик, чтобы не мешать моим сотрудникам работать.

– Ладно, – согласилась Лола Ву, видя, что сотрудники отгородились от контакта.

* * *

Эта история была подготовлена у Штеллена для подобных случаев, так что он начал в уверенном лекционном стиле (предварительно налив по стаканчику кофе себе и своей непрошенной собеседнице). Итак (сообщил бригад-генерал в качестве интригующего пролога): на планете существуют три гигантских пресноводных резервуара, примерно одинакового объема: около 20 000 кубических километров каждый. Байкал в Сибири, Танганьика в Черной Африке и группа Великих озер в Северной Америке. Просто для сравнения: такой же объем 20 000 кубических километров имеет Балтийское море. Вот теперь можно рассказать о пресноводном море Феззан. Его объем 35 000 кубических километров. По форме оно напоминает американские Великие озера, и примерно 100 тысяч лет назад выглядело похоже. На его берегах, как сейчас на берегах Танганьики, водились крокодилы, гиппопотамы и прочее. Также, на берегах моря Феззан найдены древние оседлые поселения первобытных людей – им примерно 200 тысяч лет…

На этом пункте Лола Ву перебила, спросив: не являются ли эти первобытные люди – древними ливийцами, из-за генов которых случился такой тарарам? Штеллен, конечно, ничего толком не понимал в палеогенетических изысканиях Института молекулярной биологии Университета Фракии, но решил добавить перца в блюдо.

– Видите ли, мисс Ву, я не эксперт по генетике, но, насколько я понимаю, коренастые светлокожие рыжеволосые аборигены с берегов моря Феззан были похожи на племена неандертальцев Северной Европы. Как известно, ген рыжих волос европейцев-северян получен от неандертальцев. Вряд ли это означает, что древняя германская миграция от берегов Каспия до Скандинавии была неандертальской и началась еще южнее, с моря Феззан, однако исключать это тоже нельзя, пока наука не объявит выводы.

– Да-да, пока наука не объявит… – откликнулась журналистка, делая стенографические пометки в электронном блокноте параллельно с аудиозаписью. – Но как море Феззан оказалось под пустыней? Было бы понятнее, если бы его засыпал песок, не так ли?

– Оно слишком глубокое, чтобы быть засыпанным, где-то около полутора километров глубиной, – ответил Штеллен (выяснявший этот вопрос у геологов), – так что песок не засыпал море, а образовал над ним своды толщиной около трехсот метров. И там, где толщина свода меньше, образовались поверхностные оазисы. По рамочному договору демаркации, подписанному вчера между Восточной Ливией – Киренаикой и Верхней Ливией – Аполлонией, к Верхней Ливии отошел оазис Кафир, расположенный в 1000 километрах южнее Суса, и оазис Раматайар в горах Ахдар, недалеко от Суса, возможно, возникший над руслом древней реки, впадавшей в море Феззан.

– Но, – заметила журналиста, – ведь Киренаика не признана ООН, значит этот договор о демаркации очень сомнительный.

– Да, мисс Ву, но поскольку Киренаика к востоку от Бенгази давно контролируется не правительством Триполи, а сепаратным правительством Тобрука, секретариат ООН по фактическим обстоятельствам считает Киренаику – неурегулированной автономией в составе Большой Ливии. Договор с Аполлонией рассматривается, как разделение этой автономии по историко-этнической границе.

Журналистка в сомнениях покрутила в пальцах стилос от профи-планшета.

– Вальтер, а что говорит об этом правительство Триполи, признанное ООН?

– Правительство Триполи, согласно политической традиции, сложившейся с 2011 года, просит ООН о финансовой, гуманитарной и военно-технической помощи. Фактически, ничего другого это правительство не умеет, а зона его контроля никогда не была шире столичного региона Триполи. После свержения Каддафи оно, по сути, так и осталось переходным – и в прямом, и в переносном смысле: оно все время переходит непонятно откуда и неясно куда. Оно сначала оформилось в Бенгази, затем переехало в Триполи, однако скоро сбежало в Тобрук. Силы ООН помогли ему вернуться в Триполи, однако несколько фракций остались в Тобруке и ныне считаются правительством автономии Киренаика. Между тем, Бенгази и Мисрат оказались под контролем Нефтяного совета, переговоры с которым тоже вела ООН. Было достигнуто единство западной Ливии, но условное, а юг Ливии – область пустыни поверх моря Феззан – потерян фатально. Юго-восток, называемый Историческим Феззаном, занимают племена Сабха. Юго-запад, в частности оазис Кафир, занимают племена Тебу. Европейские политики, не вникая в детали, называют всех их бедуинами, хотя это разные племена и по расе, и по религии. Сабха ближе к берберам, а Тебу – к кушитам. Общее только то, что они кочевники.

– Вальтер, у вас неувязка! – заявила Лола Ву, – До этого вы говорили, что оазис Кафир отошел к Верхней Ливии, а теперь – что оазис Кафир занимают племена Тебу.

Бригад-генерал Штеллен сделал уверенно-отрицающий жест рукой.

– Никаких неувязок. Хаким аль-Талаа, лидер хуррамитов Верхней Ливии, заключил с этническими лидерами Тебу договор о дружбе, и они согласились быть в составе.

– Вот так просто согласились? – удивилась она.

– Да, так просто. По схеме, которой 30 лет пользовался Муаммар Каддафи.

– Террор? – предположила журналистка.

– Подарки, – ответил Штеллен.

– Что? Вальтер, вы сказали подарки?

– Да. Каддафи на каждой весенней и осенней ярмарке раздавал подарки бедуинам. Это оружие, машины, медикаменты и просто наличные доллары.

– Что? Оружие? А он не боится, что бедуины этим же оружием прогонят его?

– Нет. Каддафи не боялся, и аль-Талаа не боится. Вот за это бедуины уважают его. Они рассуждают так: если вождь сильный, богатый и дарит оружие, значит, хочет дружить реально, не на словах, а на деле. Значит, хочет, чтобы дружба была долгая. Значит, мы получим выгоду от дружбы с ним. У лидеров Тебу простой здравый смысл.

Лола Ву хотела спросить что-то еще, но тут произошло событие, прогнозировавшееся Штелленом с самого начала разговора в кафетерии VIP-самолета. Парламентарии, как падальщики на дохлятину, слетелись на свежий разговор о политике. Конечно, они не собирались получить тут новую информацию. Их цель была просто потрещать – как в процессе парламентских дебатов: без смысла, просто потешить амбиции. Лола Ву без колебаний переключилась на эту говорящую протоплазму. В общем, правильно. Ведь аудитория «Шарли» хочет не только (и не столько) содержательные мысли, но еще те чужие глупости, над которыми можно посмеяться. Парламентарии щедро поставляли именно такой материал. Некоторые их предложения – готовые сюжеты карикатур:

– Точечная бомбардировка резиденции Хакима аль-Талаа в Сусе.

– Отправка коммандос для захвата (опять же) Хакима аль-Талаа в его резиденции.

– Подкуп ближнего окружения (опять же) Хакима аль-Талаа, чтобы его выдали. …О, боги Икстлана! Какая резиденция? Никто толком не знает, где находится лидер хуррамитов, и реален ли он (может он фантом, а может, его играют несколько людей). Какое окружение? Эти парламентарии думают, будто там все, как в их говорильне?

Только один парламентарий заинтересовал Штеллена. Этот фигурант по имени Клэйс Десмет был из фракции Европарламента, обозначаемой KOM (коммунисты/левые). В общеевропейском законодательном раскладе KOM, имея 5+ процентов мест, в блоке с фракцией SOC (социалисты/социал-демократы, имеющей 25+ процентов мест) и с V – «зелеными», создала еще в конце XX века устойчиво-безответственное большинство. Липкая трясина, в которой утонули надежды целого поколения европейцев, а надежды следующего поколения не возникли вовсе. Поколение-Z, особенно его младшая часть (поколение Z-плюс, дети Великой рецессии, только заканчивающие школу) выросли в полной уверенности, что надежда на лучшую жизнь в политике – это такой же прием маркетинга, как загробные небеса в религии, или райское наслаждение в шоколадных батончиках. Жизнь становилась с каждым годом чуть-чуть хуже, и поколение Z-плюс воспринимало это как очевидную закономерность, вроде течения воды сверху вниз.

Вот за что Штеллен не любил лево-зеленый блок SOC-KOM-V, хотя понимал, что это парламентское большинство – лишь продукт манипуляций со стороны истеблишмента (плутократов, часть которых он по случаю наблюдал в клубе Вольфергем-кастл). Если вернуться в текущий момент, то (напомним) парламентарий из KOM по имени Клэйс Десмет вызвал интерес у Штеллена. Этот субъект явно развлекался троллингом своих коллег по парламентской делегации. Он каждый раз с искренним видом поддерживал идиотские тезисы Алсинды Тирхем (представлявшей тут фракцию SOC). Он приводил аргументы, безупречные с позиции официозной идеологии социально-ответственного капитализма и абсурдные с позиции здравого смысла – и другие парламентарии, будто загипнотизированные этой безупречностью, согласно кивали.

Штеллена больше всего изумил ответ Клэйса Десмета на робкое опасение «зеленого» парламентария, что точечный удар по лидеру хуррамитов может спровоцировать этих фанатиков на акцию возмездия (и прозвучали слова о Бетонной субмарине Каддафи). Десмет ответил, что, хотя такая акция возмездия приведет к жутким разрушениям и к гибели чудовищного числа людей, но ведь и борьба с Гитлером потребовала жертв. А с другой стороны, разрушения создадут базу для новых рабочих мест и для небывалого экономического подъема в Евросоюзе. Будет преодолена апатия в бизнесе, и появится мощный кредитно-инвестиционный мотив для финансово-банковского сектора. На еще одно робкое опасение «зеленого» – об ущербе окружающей природной среде – Десмет ответил, что, конечно, в начале природная среда пострадает, зато после станет экологическим парком с впечатляющим биоразнообразием. Он привел пример парка в зараженной зоне после катастрофы на Чернобыльской АЭС. Оказывается, Десмет был непосредственно там – на межпарламентском саммите к 40-летию Катастрофы. В Зоне Отчуждения он отснял несколько видеоклипов, и сейчас продемонстрировал их своим коллегам на планшетнике. На видеозаписи Десмет кормил морковкой зубров в лесу, и даже пытался (с меньшим успехом) скормить гамбургер дикой рыси. Рысь, правда, не решилась кушать продукцию украинского филиала McDonalds, однако полминуты она прекрасно позировала, подрагивая кисточками на ушах…

Так «зеленый» парламентарий был перепрограммирован на мнение о благотворном воздействии взрыва 1000-мегатонной торпеды на экономику, социологию и экологию Евросоюза. Но тут Клэйс Десмет диаметрально поменял точку зрения. Действительная проблема в том (сообщил он), что 1000-мегатонный взрыв вызовет гигантский выброс углекислого газа, растворенного в воде Средиземного моря, что сведет к нулю усилия международного сообщества за четверть века по противодействию изменения климата. Кроме того, действие ядерного излучения на ДНК приведет к множеству мутаций и, в комплексе с изменением климата, создаст примерно такие последствия…

И, снова взявшись за планшетник, тролль прокрутил коллегам первую часть научно-популярного фильма «Future wild» (2002 года) – планета Земля через 5 миллионов лет. 1. Ледяные пустыни на месте Парижа. 2. Соляная пустыня на месте Средиземного моря. 3. Сухая степь в южной Америке на месте всего бассейна Амазонки. 4. Почти бесплодная полупустыня на месте аграрного пояса Северной Америки. 5. Люди вымерли абсолютно. Нет даже Евросоюза, Европарламента и валюты евро. Результат среди коллег: ужас, трепет и настрой «за мирный выход любой ценой».

По итогам этого наблюдения за троллингом бригад-генерал сделал ряд выводов (о которых будет сказано позже) и переключился на мысли о своих личных делах.