Текст книги "Королевство теней (сборник)"
Автор книги: Александр Бушков
Соавторы: Евгений Лукин,Роберт Ирвин Говард,Любовь Лукина,Виталий Забирко,Аскольд Якубовский,Елена Грушко,Борис Зеленский,Геннадий Прашкевич,Евгений Филенко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)
ЧЕЛОВЕК С ВОРОНЬИМ ЛИЦОМ
Комната Гленна ничего мне не дала: там склад вещей погибших колонистов (хотя на дверях и табличка “Т.Гленн”). Аккуратно устроено – полки и гнездышки, таблички: “Т.Гленн”, “Е.Крафт”, “А.Селиверстов”, всего десять человек. Одни колонисты умерли от болезней, другие убиты медузами. Но вещи их остались – долгоживущие вещи.
Вот ружье Гленна, вот сломанный фоторобот на суставчатых ножках, тоже его. Одежда, пахнущая плесенью. Бритвенные принадлежности – первая, увиденная мною за жизнь, опасная бритва с тонким, широким лезвием. Из всего найденного это наиболее личная вещь Гленна, выкопанная им в семейных вещевых залежах. Синие отсветы лезвия нарисовали мне Гленна.
Я видел человека, уверенного в себе. Этот человек (по словам Тима, гениальный) носил вот тот свободный костюм по праздникам, этот широкий комбинезон на работе. А если он выходил в джунгли, он надевал легкий скафандр: он не любил стеснять себя и, конечно, не мог придумать на Люцифере подземную жизнь. Толстый (96 килограммов), веселый, сильный он верил именно в биологическую цивилизацию.
С неисчерпаемым добродушием толстого и здорового человека Гленн мог терпеть неудобства Люцифера. Но его мясистая мудрость уперлась в четкую сухость Штарка. Правоту Гленна могло подтвердить время. Правоту Штарка?.. Достаточно было побегать взапуски с загравом, прятаться от оранжевого слизня или прилипнуть к свисающей с дерева ловушке манты.
Или убегать от медузы, прыщущей ядом.
Или вернуться и обнаружить, что дом начисто съеден плесенью.
Правота Штарка – это чистый воздух, душ, вечерний покой – сразу. (Гленн же говорил о смене поколений.)
Итак, Гленн и Штарк, порыв сердца и точный расчет.
Я вхожу и беру вещи. И вот, один за другим, передо мной (во мне, в моем мозгу) строятся эти ушедшие люди.
Вот Крафт, угрюмый и тяжелый. Упорство – его имя.
Селиверстов, веселый, со странно широкими челюстями.
Подходит Гленн, огромнейшая и немного смешная фигура. Что в его взгляде?.. Отчуждение смерти?.. Видение будущего Люцифера?..
Прыгают с нумерованных полок и подходят другие, вертится между ними золотистый спаниель (его ошейник повешен на маленький гвоздик).
Он суетится обрубленным хвостиком. Милый призрак, он тычется носом в ладони других призраков.
Толпа густеет, я слышу их голоса. Они шелестят: “Спроси нас, спроси, и ты узнаешь все”.
Но я не могу. Я сжимаю свое лицо и ощущаю пальцем холодные впадины и выступы его. Но я вижу их сквозь ладони – они во мне, они во мне.
– Друзья, – тихо шепчу. – Мы покараем зло, я обещаю вам это.
Я вернулся в свою комнату, сел в кресло, успокоился. Итак, мысль Штарка экранирована, исчезла для меня. Но другое, другое-то я вижу. Не напрягаясь, совсем легко, я вижу тени шахт под моими ногами. Вижу комнаты колонистов – пятнами. Ловлю мозговые волны людей, шорохи и трески их слов, ослабленные, перепутанные скальной породой.
Итак, колонисты… Я использую Ники – он похож на здешних многоножек, та же модель. Я повелел ему идти к колонистам: смотреть и слушать.
Итак, начнем с основы.
Всесовет получил два сообщения. Первое (от Штарка) – Гленн умер, заразившись болотной лихорадкой, и похоронен с положенными его рангу почестями.
Сообщение номер два (самодельный передатчик, прицельная любительская волна) – Гленн подло убит.
И вот я здесь. Вопрос: чем объяснить дальнейшее молчание передатчика? Осторожностью? Борьбой в колонии? Но я располагаю ощущением Зла лишь в одном человеке.
Итак, Гленн и Штарк (и нумерованные друзья Гленна).
Эти мне виргусяне! Они в подземельях своей планеты или обожатели зверей, или машин, только их. И такие характеры!.. Итак, смерть Гленна… В этом злой умысел? Кто такой Гленн? Кто Штарк?
Я соединяюсь с Всесоветом, с его картотекой и считываю данные: “Томас Дж. Гленн: планета Виргус – хирургическая селекция, разработка методики направленного воспитания животного и растительного мира молодых планет. Возраст – пятьдесят лет. Рост высокий, полнота выше нормальной, глаза и волосы светлые. Глава колоний на планете Люцифер”. (Член таких и таких-то ученых обществ. Список работ.)
Вот карточка Штарка.
“Место рождения: планета Виргус. Возраст – семьдесят. Профессия: изобретатель, печатные работы: нет. Интересы: самоуправляемые системы. Выступления на темы колонизации планеты. Оппонент Гленна. Послан на Люцифер для технической помощи и организации параллельного опыта (маломасштабного) технического метода колонизации данной планеты”. (Перечисление изобретений – огромнейший список.)
Итак, все нормально. И вдруг Зло, вдруг преступление против жизни человека по имени Гленн, против биожизни Люцифера.
Что это? Взрыв души Штарка, вечно сжатой улицами-штреками Виргуса?.. Жесткими правилами жизни той планеты?..
И вдруг мне стало одиноко – Тим был далеко. Я позвал Голоса. Они пришли сразу, будто стояли и ждали за моей спиной. Сколько уверенности принесли они мне.
– Так, мальчик, так, – твердили они. – Действуй, но не спеши.
– Дело интересное, бери Знание, все Знание, все крохи его, – напоминал другой. (“Возьму, возьму, братья”.)
Стихли, переводят дыхание. И снова:
– Я, Аргус-3, я поспешил на Мюриэль и упустил интересный поворот дела. У тебя этот Мелоун. Ты забыл его? (“Я помню, помню…”)
– Предлагаю внимательно рассмотреть все семь сторон этого вопроса. Не спеши, нужно вызревание дела в ближайшие часы.
– Точнее уясни себе Закон.
– Я, Аргус-11, пытался с молодым задором переделать людей и сломал их волю. Береги, береги человека!
– Наблюдай, наблюдай, наблюдай…
– Я, Аргус-7, столкнулся со случаем, когда преступник за простым нарушением скрывал преступление, опасное, вызванное тоской по Земле. Понимаешь, он привез гены земных животных…
– Наблюдай, наблюдай, наблюдай…
И с ними я решил: Закон в конце концов требует одного – нормального поведения. Норма, конечно, меняется. Одно дело жить в городишках, другое – здесь, на дикой планете. Но меняется норма только в одну сторону – требует большего.
А теперь мне нужны дневники Гленна. Они (я вижу) хранятся у Дж. Гласса, здешнего эскулапа и биохимика.
Нужны мне и колонисты.
Я перешел через мостик (текла подземная черная речка, булькали какие-то белые и плоские). Щелчком сбил в воду железную финтифлюшку, зачем-то приклеенную к перилам. Прошел к колонистам.
Коридор их огромен. Он тает в голубом свете, он дышит теплым сухим воздухом. И двери, много цветных дверей.
У входа я столкнулся с Ники. Он брел мне навстречу. Он сгорбился, опустил усы антенн: вид его предельно унылый.
– Спасибо за поручение, – задребезжал он. – Поручил слежку честному роботу. Спасибо, уважил, благодарен, рад, счастлив.
– Что ты узнал?
– Ничего.
– Как они здесь?
– Никак, – огрызнулся Ники и скрутил антенны в презрительные спирали. С ним такое случается.
Начнем обход. Вот первая дверь – красная, в бегающих квадратиках (они строились в большой ромб).
Я постучал – дверь отступила передо мной и показала всю комнату. Вокруг стола сидели парни и играли в карты. Увидев меня, они почему-то скинули их на пол.
Падающие карты медленно разошлись, зависли одна над другой и улеглись во всех углах комнаты.
Легли – иная рубашкой, иная картинкой вверх. И лица игроков застыли, одни в усмешке, другие (подмигивающие) с одним прикрытым глазом.
Я вошел. Мы с Тимом жили скупо, а здесь же царила роскошь! Стены мерцают. Парящее электрическое одеяло (о таком мечтает чудило Тим).
Пузырчатые кресла. Статуэтки из тех, что оживают от нажатия кнопки и творят черт знает что. Ковры, толстые, белые, рыхлые, словно лесные мхи.
На столе – грибы на блюде. Те, фиолетовые, что на глазах съедают каждый мертвый обломок дерева (а в них – алколоид типа мескилин. Вот оно как!).
Игроков – четверо. Комбинезоны с отливом металла. Вид типичных колонистов, свирепо хватающихся за работу: тяжелые подбородки, мясистые бицепсы.
Вообще такой отличной коллекции волевых подбородков, как здесь, я прежде не видел.
Я сел к столу и стал разглядывать их – одного за другим. Авраам Шарги. Кожа его хранит меланхолическую синеву, лоб тяжелый, губы тяжелые, подбородок, взгляд проницательный: пригодится.
…Иван, фамилия – Синг. Изящен, бесполезен.
…Курт Зибель: подбородок, взгляд, плечи, бицепсы, трицепсы, неприязнь.
…Прохазка (фамилия необычайно плодовитая для Космоса, все время на нее натыкаюсь). Подбородок, взгляд, брови, словно усы Тимофея.
И вдруг мне стало жалко тех женщин, что будут любить этих четырех.
– Хэлло, ребята. Веселитесь? – спросил я.
– Хэлло, Звездный, – сказали они. – Убиваем время.
И, приветствуя мое звание (наконец-то догадались), привстали и шлепнулись обратно. И кресла заворочались, приспособляясь к новому положению их задов, массируя эти зады.
Меня стали угощать.
Была выставлена бутылка вина, из холодильника извлечена парочка жареных цыплят. Гм, гм, еда колонистов.
– Пейте, ешьте, – говорили мне. – Все здешнее, все искусственное, все превосходного качества.
Я снова поел – с великим удовольствием. Ел и обгладывал пластмассовые косточки – техника виргусян безупречна и в мелочах. Разные планеты в разное время пришли в коллектив. Виргус – последним. Они там до сих пор индивидуалисты и хотят своей техникой доказать остальным, что могут все на свете.
– Вы живете весело, – сказал я. – Но по плану должны осваивать плато. И ведь не царапнули землю, верно? Почему?
Общее стыдливое покраснение. Четверка оживилась, даже пыталась встать. Это было внушительное зрелище.
– Там ад. Красный ад, синий ад, зеленый ад (Прохазка).
– Хозяина не видели? Мы его поддерживаем (Шарги).
– А эти грибы? – спрашиваю я. – Зачем?
– Грибы ерунда, можно взять “прямун” и сгонять на болото (Прохазка).
– Ха-ха-ха!
– Там забеспокоились? (Шарги вздел глаза к потолку).
Следующие три комнаты пусты. В четвертой сидел за столом лысый мужчина лет сорока, точнее, сорока трех. Свитер. Подбородок. Плечи. Бицепсы. Обстановка без грибов, цветов и статуэток. На столе – разобранный минидвигатель.
Это он радировал, я вижу.
Мужчина (Эдуард Гро, 44 года) помахал мне рукой: извините, мол, не здороваюсь, выпачкался машинным маслом.
Но опасения его самые унизительные. Например, такое ему кажется, что я его ударю. Неужели Штарк их еще и поколачивает?
– Вы Аргус? – выдавил наконец мужчина.
– Как будто. Там, – словно Шарги, я кидаю взгляд на потолок, – там приняли ваш сигнал. Вы оказали большую услугу правосудию. Спасибо!
– Вы… станете расследовать?
– Именно. Буду откровенен, мне здесь все не нравится… Кроме техники. И что Гленн исчез, не нравится, что колония зарылась в камень, тоже не нравится.
– А я вам нравлюсь?
– Вы типичный представитель разлагающейся колонии. Чем вы помогли Гленну?
– Верно, ничем.
– Уклоняетесь от всего, что пачкает: пьянок, ссор, драк.
– Заметьте еще себе: я не пляшу на болотах, не ем грибов.
– Мастерите? Любите это?
– Хозяин заказывает, у него смелый ум. Жаль человека, жаль его времени.
– Какого времени?
– Что он тратит на управление этой дурацкой колонией.
– Вы недовольны?
– Живется нам хорошо. Встаем в восемь, в девять – ленч, в шестнадцать – баскетбол. Один хозяин работает круглыми сутками, да вот я еще ковыряюсь. Остальные переводят время, играют в работу.
– Почему нет плантаций?
Механик Гро поднялся. Сидящим он кажется выше – коротконогий, родился на астероиде.
– А вы пробовали это – заводить плантации на Люцифере?
– Нет.
– Оно и видно!.. Будь она проклята, биология Люцифера, эти летающие сволочи. То высосут кровь, то хватанут зубами. И пожалуйста, вирус! Хуже их только медузы. Брызнет, и не только человек – металл рассыпается! А уж тело одной каплей токсина прогрызает насквозь. А плесень… Проснешься – а вот она, подлая. Сожрала ботинки, съела одежду и уже обгладывает ногти на пальцах. Попал кусок плесени в еду – обеспечен саркомой.
Вот в чем мы поддерживаем Хозяина – зарылись, ушли вглубь, и сразу нам всем стало хорошо. Копошусь вот и счастлив, никто не кусает. Вспоминаю радиограмму и думаю: верно сделал, а ведь и раскаиваюсь тоже. Да.
– А Гленн?
– Я думаю, этот умер от злости. Видите ли, получилось так. Мы его переизбрали, сняли то есть, и грубовато сняли, поругали его. Со Штарком же он последнее время был на ножах. Люди они несоразмерные, конечно. Штарк разумен, деловит, талант, а тот гениальный дурачок. Ему было угодно убивать ради этой планеты не только себя, но и нас. Но не вышло, нет! А кто нас спасал? Хозяин. Я понимаю, Закон требует иного, но я за Хозяина.
Эскулап. Это большой работник: комната-лаборатория, узенькая лежанка, три стола, дощатые полки. Все заставлено химической посудой и приборами. 47 лет, врач колонии, имя – Джон Гласс. Пишет работы по токсикологии животных. Токсины, видите ли, это лекарство…
Встретил меня вежливо.
– Извините, я занят, привык к ночной работе. И все же полностью к вашим услугам, Звездный Аргус, – сказал мне вежливый Дж. Гласс. И поклонился, показал макушку.
– Дневники! – я протянул руку. – Дневники Гленна!
– Но я дал слово Отто Ивановичу свято хранить…
Он все же отдал мне дневники. Две тетради с записями светлых мыслей и опытов я дам Тиму, а вот черную старомодную записную книжку возьму себе. Итак, дневники… Я сел к столу и прочитал дневник Гленна.
Дж. Гласс занялся работой и только взглядывал на меня – временами.
Дневник Гленна
19 июня.Люцифер близко. Его голубой глаз пристально смотрел на меня из черноты. И я уже не могу успокоиться. Я брожу вдоль иллюминаторов. Перебираю бумаги, читаю. И ничего не могу понять в моих записях. Горит голова, и мысли, мысли, мысли…
Пробежал справочник звездного навигатора – простенькую историю открытия Люцифера кораблем Звездного Дозора, просмотрел отчеты первой экспедиции (неудачной). Они-то и открыли нам исключительность этой планеты.
21-е.Готовим спуск. Много суеты, много подсчетов, возни. Совершенно неоценима помощь Отто Ивановича. Мы вместе проработали все этапы высадки.
Коммодор торопит нас.
22–24-е.Сбросили на плато десант роботов (и с ними биохимика Д.Гласса). Учитывая действие медуз и их токсинов (данные Т.Мохова), роботы покрыты пластиком. Они ставят надувные дома и устраивают склады. Проклятая должность руководства не выпускает меня с корабля. По требованию Отто Ивановича я приказал опрыскать плато новейшим ядохимикатом ФН-149, что опасно для генетического фонда. Эх, погрузить бы руки в это первичное тесто и месить, месить его.
25-е.Спустился на землю и не удержался – заплакал. Столько лет я рвался сюда, столько надежд! Я рыдал как псих. Меня оставили одного, даже Мод отошла. Остался только робот-телохранитель. Затем я прошел плато. Со мной шли ближние – Крафт, Штарк, Шарги и другие. Ощущение, что мы идем по дну богатого моря: деревья-кораллы, деревья-анемоны, деревья-шары.
Все живое, все шевелится. Великолепные слизни-гиганты, порхающие ящеры. А цветные караваны медуз! Они увидели нас и опрыскали ядом. Пришлось бежать под деревья. Погибли Штраус и наш спаниель, славный золотистый пес. Действие токсина дьявольски молниеносно. (Дж. Гласс сказал – до ужаса прекрасное). Первые похороны, все приуныли. Одни тревожатся, другие грустят. А мне хорошо. Ночью я был в карауле. Мне мерещились первые переселенцы на Виргусе. Какая это, в сущности, грустная, скупая и недобрая планета: снега, мхи, пустыни. Поневоле она должна быть переделанной в космический механизм. Эту же надо беречь, как глаз, и ее ужасы переделывать в красоту, зло – в добро.
Я обошел караулы. Шел и вдруг увидел – стронулась черная скала и подмяла купол дома. Оказывается, моут. Крики, пальба, свист осколков. Затем движущийся холм охватило пламя огнемета. Зверь сгорел, пузырясь – запах жженого мяса, ощущение своей вины, и вопрос – отчего я не проверил окрестности?
Штарк советует искать пещеры: им обнаружены карстовые воронки; он в круглосуточных хлопотах.
26-е.Роботы закладывают плантации. Опробуем вначале культуры батата и маиса. Отто Иванович образовал одно звено по истреблению медуз и второе – для сражений с слизнями-титанами. Слизней, судя по данным, всего десятка полтора. Но сколько их внизу, на равнине! Сегодня я летал внизу. Тропические болота, интенсивность биожизни потрясающая.
Договорились – Отто Иванович соберет микроманипулятор. Я стану неотложно работать с генами, хоздела поведет он.
10-е июля.Два события: плантации уничтожены налетом серебристых змеек. Жилые помещения переведены под землю. Начат сбор генетического материала. Шарги обнаружил съедобного слизня. Курт соединил его гены с генами съедобной улитки (по моей схеме). Любопытно, что мы получим? Долго фантазировали.
Я буквально влюбился во все здешнее. Видя монстров, которых сметет эволюция, я жалею, я думаю о заказниках для них.
15-е.Штарк приказал опрыскивать из огнеметов всю плесень в радиусе полутора километров (а съеден только переносной домик – я поспорил, он уступил).
Совершаем вылазки на болота. Поражает некая смешанность форм, будто природа еще только пробует, что и к чему присоединить. Это похоже на сотворение мира по методу Лукреция Кара: “Сначала были созданы руки, ноги и спины, а потом все соединилось как попало, и все плохо соединенное умерло. Ибо были люди с двумя головами, а быки с четырьмя хвостами и пр. пр. (цитирую по памяти).
Я уверен, побежденные на плантациях, мы возьмем свое в другом. Путями хирургической селекции и соматической генетики мы гармонизируем Люцифер. В данной работе мы сами приготовимся к Люциферу и полюбим его.
18-е.Медузы убили Селиверстова.
21-е.Штарк ускоренными темпами пробивает штреки. Работа идет круглосуточно. Торопят медузы – бурей пригнало. Изрядное их количество напоролось на деревья и в агонии выпустило токсин. Ходим в скафандрах повышенной защиты. Штарк командует всем. Как-то незаметно я оттеснен им на почетное место патриарха, говорящего только “да”.
26-е.Роботы начисто выжигают плато. Но тут же, по горелому, на глазах все начинает дико расти. Штарк требует абсолютно уходить в землю. Спорим. Я заказал виварий и террарий.
Селекцию ведем сразу в трех направлениях. Первое – для нужд колонии. Второе – получение форм, пригодных для иных планет. Третье – гармонизация наиболее страшного (медузы и т. д.).
1 августа.Скарп врезался в дерево. Погиб Крафт. Прилетел я туда через час, но плесень доедала его. Бедный друг.
Спорили со Штарком о направлении цивилизации планеты. Он настаивает на быстром уходе вглубь и создании подземной жизни. Я вижу в этом опасность расслабления усилий и требую иного – полного выхода на поверхность и борьбы. В земле можно оставить только лаборатории и лазарет. Сначала должны быть и борьба, и нахождение пути, и привыкание к данной биожизни. Штарк поставил вопрос на голосование, и я остался одиноким (даже Мод воздержалась).
Мной недовольны те люди, которых я считал корнем и основой: Штарк, Курт, Шарги.
Их испуг перед биожизнью планеты (и на самом деле потрясающей) стал психозом. Штарк уже наладил серийный выпуск универсальных роботов и строит отличные помещения в земле.
О, я знаю его. Он не просто испуган биожизнью Люцифера, он охвачен мыслью создать мир подземный, он, как червь, прогрызает Люцифер насквозь. Изобретательность его не знает предела. Я уже ставлю эксперимент по преобразованию к лучшему именно этой планеты. Сменятся поколения, но будет результат, и какой!
3-е.Удача! Первый гибрид слизня и улитки. Превосходный вкус, полный набор аминокислот. Создан в невероятно быстрый срок. Полагаю, оказался полезным токсин, найденный здесь Дж. Глассом. Формула его близка колхицину, но имеет и отличие. Штарк тотчас же сделал полые снаряды и, стреляя, вводил этот токсин слизням-титанам, вызывая их к мутации. И чудовищно быстро породил хищного плоского слизня с фиолетовым газом слезоточивого действия. Черт знает что!
7-е.Перенес свою лабораторию на плато. Ощущение одиночества среди жизни, так кипящей, не испытываю. Я вижу, как поднимаются деревья, я исследую их соки, я готов поклониться этой жизни.
11-е.Нашел водяные цветы черного цвета. (Дж. Гласс выделил из них новый токсин необычайных свойств: он дает амнезию.)
17-е.Работаю с медузами. Надо внести маленькую хромосомную бомбу в их генетический фонд с расчетом взрыва ее через два – три поколения. Это лишит их токсина. Но вдруг они погибнут? Отсюда необходимость изучения жизни медуз. В сутолоке не установил сразу контакт с биостанцией Т.Мохова. Что мешало? А, Штарк… Он сказал о разрушении этой станции слизняками и гибели ученых, и у меня был еще один тоскливый день.
19-е.Приходил Штарк, звал под землю. Я отказался. Считаю, нужно дать пример смелой жизни. Я бросаю свой дом-шар и перехожу в походный. Унес его в центр плато. Здесь, на пепле, уже появились животные. По-видимому, они где-то затаились, когда роботы выжигали плато. У меня на учете три гигантских слизня и около ста ящерок-многоголовок. И все время прибывают на плато медузы, черт бы их побрал!
Да, надо вскрыть бункер Т.Мохова. Там бесценные коллекции и записи.
23-е.Обдумываю свое переселение вниз, на равнину, в болота. Вчера весь день рассматривал ее – Штарк запустил крылатых разведчиков с телеаппаратурой, я принимал стереоизображение (своим аппаратом). Что это? Старается для меня? Или запугивает Люцифером? Роботы летали на винтах, рыскали по самым глухим уголкам. Тайная жизнь Люцифера меня потрясла, странная как бы плавучесть в воздухе некоторых тяжелых организмов ошеломила. Я должен быть там.
24-е.Спор на общем собрании – все против меня. Понятно – помещения, выстроенные роботами, роскошны.
25-е.Плесень съела мой дом, на мою ногу сел фиолетового цвета грибок.
29-е.Второй мой дом раздавлен слизнем-титаном. Вспышка злобы, и я убил его. Прекрасное его тело – золотистое, с рябью карминных пятен – погибло.
Вечером роботы Штарка принесли мне новый дом, холодильник и синтетпищу. Я слегка затемпературил – болен. Но все-же люблю этот мир, прекрасный и безжалостный. Я – люблю – его. Так любят красивых эгоистичных женщин. Так я люблю Мод.
Записываю симптомы болезни. (Длинный перечень.)
Приходил Штарк и советовал мне сложить с себя звание. Послал к черту, сказал, что не примирюсь, буду воевать. Что сообщу Всесовету и выступлю свидетелем. О, я ему много наговорил – и, боюсь, лишнее наговорил.
…Лихоражу. Жаль, если умру – этот мир прекрасен. Он грозен и жизнью и красотой всего – солнца, деревьев, животных. Завидую тем, кто будет жить после меня, – я еще так мало успел, так много непознанного.
…Штарк боится меня и явно ждет моей смерти – около крутятся его микророботы. Пришла Мод, увидела меня, ужаснулась, вскрикнула. Я прогнал ее – заразится, пожалуй… Свет слабеет. Видимо, началась атрофия глазного нерва. Так мне сказал и д-р Гласс. (Боли он сбивает настойкой из черной орхи.)
…Неужели умру? Нет! Нет! Нет! А почему бы и нет. Я никому здесь не нужен. Сегодня (записано цифровым шифром) очнулся от резкой боли и поймал на себе суставчатого микроробота.
Нога деревенеет. Видимо, он сделал укол, словно ужалил меня… (симптомы начинающейся агонии).
Гленн, я клянусь, плато, изгрызенное ходами механизмов, будет поднято мной. Словно кора поврежденного дерева (кстати, в конце ходов в последней ячее сидит Штарк. Он делает что-то. Отсюда я вижу светлый квадратик и вокруг него искорки. Не буду мешать).
А затем к Штарку придем мы – Закон и я, исполнитель его мудрости.
Закон!.. Он ослепителен в своей ясности.
Закон!.. Я вижу его сияющим кристаллом, красной зарей севера, полуденным солнцем пустыни. Он прекрасен и грозен, он несет порядок в путаницу случайностей жизни.
Соблюдение Закона – норма, нарушение его – болезнь. (Д-р Гласс мог бы сказать, что течение болезни разное – хроническое и острое. Штарка явно и бурно лихорадит.)
Закон!.. Я вижу его рождение, первоначальное шествие по Земле, его раскинувшиеся в Космосе ростки. Умрет Штарк, умру я – Закон будет жить.
Ради него надо мучиться, умирать. Иначе что будет с Обществом?.. Я очнулся и увидел перед собой узкого чернобородого человека. Он рассматривал меня. Меня!
– А-а, доктор. Поговорим. О, вижу, вами обнаружено несколько токсинов и новых антибиотиков. А еще чем заняты? Со Штарком вместе делаете робота-хирурга. Зачем?
– Я всего лишь терапевт, и. надо сказать, ленивый терапевт, – отвечает он.
– Отчего умер Гленн?
– Болотная лихорадка, пароксизм, бред, отравление. Я же давал заключение. Откуда эти вопросы? К чему они?
Я встаю и засовываю тетради в карман.
– Убит?!
– Бред, – презрительно бурчит эскулап.
Я вышел.
Еще двери. Ха, молодожены!
Вместе – сорок лет. Заняты исключительно собой.
В комнате много цветов. Они шевелятся, колышут султанчиками, вытягиваются и сжимаются. Их жизнь можно созерцать часами. Особенно сидя рядышком с женой (мужем).
Штарк явно благоволит к семейным – отделка комнаты великолепная, на стене оконные занавески. Отдергиваю. Ба! Земной пейзаж! Поляна, звери – коровки, пастухи, фермер в шляпе и комбинезоне, ветерок, запахи… Угадываю вкусы Штарка. И все же есть, есть что-то завораживающее в нашей праматери-Земле. Итак, Штарк желает, чтобы ему не мешали, он задабривает всех и этим просит: живите как хотите, но не мешайте мне.
– Много делаете роботов?
– По штуке в день универсальных. Прочие – узких профилей – порхатели, прыгуны, червецы, десять – двенадцать малюток в день.
– Мощно!
– Хозяин молодец, служить у него – счастье.
– Служить. – Я повторяю слово, пробую его на вкус, верчу во рту: “Хозяин – хозяин – хозяин” и “служить – служить”…
– А как же, – говорит хорошенькая жена, поглядывая весьма кокетливо. – Он такой добрый.
Ясно, все они отдыхают в удобном месте. Отдых высвобождает энергию. Штарк вливает ее в легкую и чистую работу, в семейное счастье, в грибное опьянение.
И человек-колонист становится человечком и колонисти-ком и теряет инициативу: Закон Космоса еще раз преступлен. Так мы не освоим Космос, не разбросаем разум по всем планетам.
– Вы слышали подробности смерти Гленна?.. Нет? Понятно.
…Комната, цветы, парящее ложе. Мод Гленн, когда-то жена Гленна, теперь просто одинокая женщина. Оттого и пляшет (чего не делают с горя). Подбородок тяжелый, блондинка. Ники, юморист Ники, плетущийся за мной, входит в комнату, вынимает ее платочек из сумки, дает. Та (от неожиданности) берет, вспыхивает, кидает платок в нас – тяжелый характер!..
Штарк? Его боится, глубоко ощущает всю безводность его натуры. Гленн?.. Он до сих пор живет в ней (его глаза, плечи, губы). Неужели мы бессмертны только в делах и в памяти женщин?
– Всего хорошего!
В коридоре мне встретился Шарги.
– Хэлло, Звездный!
– Ты хоронил Гленна? – спросил я.
– Хоронил Гленна? – повторил Шарги. – С чего это вы взяли? Нет, я не имел высокой чести ни хоронить Гленна, ни дружить с ним. Я простой человек, к двуногим божествам типа Штарка и Гленна отношения не имею. Но, уверяю вас, один другого стоил.
– Откуда он мог узнать? – заметалась его мысль. – Хотя, такие глаза… Зачем мне ввязываться в это дело. Останусь в стороне, проведу этого дурака.
– Не проведешь, – заверил я.
– Я не понимаю вас…
– Я не жду слов, ты боишься. Дай картинку, вот и все.
Шарги упрямится:
– Что-то завираетесь, Звездный.
– Погляди мне в глаза.
Он поглядел и вспомнил – что ему оставалось делать?
Я увидел: носилки с Гленном несут многоножки. Рядом идет Штарк в скафандре. Вот остановились – Шарги обливает труп Гленна из бутылки. Доктор?.. Этот в стороне, наблюдает. Пламя, дым, столб дыма… Сгорая, Гленн облаком дыма взлетает в атмосферу. Где-то там, перегруппировав свои атомы и с дождем упав вниз, он станет частью жизни Люцифера и сольется с планетой. Вот (крупным планом) я вижу вазу с его пеплом. Закапывают ее под скалой и стреляют в воздух.
Все нормально – болезнь, смерть, истребление опасного трупа.
– Что предварило событие? Говори.
Шарги упрямится:
– Нет, тебе не сломить мою волю.
– Но это же так просто. Встань! (Он вытянулся.) Ты спишь. (Он закрыл глаза). Ты видишь Гленна и. Штарка (за лобной его костью началась суета образов). – Я пошарил в его памяти и повелел забыть наш разговор и стоять до моего возвращения. Сам же пошел встретить Тима.
Вот было зрелище – подъем плота в пещеру!
А какой лохматый и оборванный бродяга Тим! А собаки. Они так обрадовались мне.
Я проводил их и попросил робота-няньку достать еды, и побольше, помочь Тимофею выкупать собак, отвести Мелоуна – тот еле двигался.
Час я провел с Тимом и собаками. Те, все обнюхав, разыгрались, гонялись друг за другом по коридору, рычали, лаяли. Шум поднялся страшный.
Я пошел в кабинет Штарка. Дверь его охраняли спецроботы, одетые в ласковых цветов пластмассу. Они смахивали на людей.
Вот только у каждого лишние четыре руки, словно у индусского божества. (Штарк питал слабость к многоруким системам.)
У каждого спецробота есть лазер. Это боевые, сильные машины. Зачем они? Вот бы побывать в первом ряду, когда Штарк проводит смотр своим мыслям. Я бы дорого дал за это, заплатил любую цену. (Ощущаю в Штарке какие-то недоступные мне, глубоко затаенные цели. Даже Знания Аргусов не раскрывали этого человека).
…Со мной увязался Тим. Я не возражал, появление знакомого даст амортизацию между мной и Штарком.
Нас расспросил вежливый робот-секретарь. Он говорил подобострастно (что это? насмешка Штарка?), но я все ждал, не хрустнет ли, раскрываясь, звездчатая диафрагма лазера.
На всякий случай я встал впереди Тима.
Робот гнул перед нами свой пластмассовый хребет, рассыпался в любезностях, уверял, что Штарка нет (а мне он и не нужен). Даже разрешил взглянуть и убедиться.
Мы и взглянули – в раскрытую дверь. Штарк занимал большую залу. Она заставлена столами с аппаратами и картинами. Одним словом, кабинет скромного работника.
Его кресло. Напротив детальный чертеж Люцифера в разрезе. Значит, он прощупал его сейсмоволнами и, быть можех, глубинным бурением. А вот чертеж горнопроходческих работ – в разрезе.
Мы вернулись, и Тим ушел спать.
Я ждал – Штарк должен быть прийти, он шел ко мне.
