Текст книги "Сердце Дуба"
Автор книги: Александер Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)
Адам покачал головой. «То же самое может произойти и с «Наутилусом». Но ему понадобится верфь, прежде чем он сможет сражаться и побеждать под любым флагом».
Он увидел знакомое хмурое выражение лица, прежний вызов. Затем тихо произнёс: «Они попытаются взять нас на абордаж, сэр. Их единственный шанс. Сражайтесь или умрите».
Адам повертел в руках старый меч.
«И наш, Марк».
Он оглядел верхнюю палубу: одни стояли у орудий, другие оттаскивали упавший такелаж. У пустого шлюпочного яруса лежали два тела, уже накрытые. Исчезли.
«Да будет так. Врукопашную!»
Июль крикнул: «Она качается, сэр!»
Адам положил меч на поручень и взял телескоп.
«Онвард» снова взял штурвал под контроль, квартирмейстер всматривался в компас, когда порыв воздуха демонстративно поднял большой флаг над кормой, а очередной залп мушкетов заставил некоторых матросов пригнуться в укрытие.
Адам стоял неподвижно, телескоп обжигал его кожу.
«Наутилус» очень медленно поворачивался, солнце вдруг, словно зеркало, отразилось по корме, а затем ещё медленнее – над самым кормой. Он почувствовал, как что-то треснуло о палубу, и увидел, как обломки разлетелись в стороны. Раздались новые выстрелы, на этот раз с грот-марса – несколько стрелков Гаскойна открыли ответный огонь.
Адам протёр глаза и снова установил подзорную трубу. Фигуры бежали по трапу «Наутилуса», над входным иллюминатором, где Маршан приветствовал его на борту. Другие уже карабкались вокруг катера, пытаясь срубить оставшиеся ванты, удерживавшие упавшую мачту.
«Как повезет!» – услышал он голос Нейпира, затем другой голос, передавший приказ орудиям.
Ещё выстрелы, и грохот громче: «Пистолет с поворотным механизмом», – подумал он. Стекло оставалось неподвижным, но он чувствовал, как пот стекает по спине, словно кровь.
Вот и сейчас. Грохот первого восемнадцатифунтового орудия казался резче, громче, на этот раз не двойной. Кормовые окна разнесло в стороны, куски резных «пряников» брызнули и выплыли из-под стойки, в то время как следующее орудие выстрелило, пробив корму «Наутилуса».
Адам поднял меч, запах дыма и горелой древесины обжег ему горло и глаза.
Он увидел, как морпех перезаряжает мушкет и останавливается, чтобы примкнуть штык, прежде чем побежать к своему отделению. Он кричал, но Адам едва мог расслышать его из-за шума выстрелов.
Джулиан крикнул: «Вы получили желаемое, сэр!» – и, повернувшись через плечо, бросил квартирмейстеру: «Берегите штурвал, Картер!» Затем он переступил через тело мужчины и навалился на штурвал своим весом. Квартирмейстер был его верным другом. Но времени думать о нём не было, даже когда он пытался подняться на ноги.
Он потряс кулаком и выругался, когда новые снаряды ударили по палубе и отлетели в сторону от одного из девятифунтовых орудий.
Адам увидел «Наутилус», нависающий над бортом, и почувствовал, как оба корпуса содрогнулись. На палубе орудийные расчёты перезаряжали корабль; некоторые падали, были ранены или умирали, а абордажные крюки с грохотом падали на трап над ними.
«Отбросьте абордаж! В атаку, ребята!» Морпехи бросились выполнять приказ, сверкая штыками, в то время как другие открыли огонь с грот– и бизань-марсов. Толпа карабкалась по трапу, хватаясь за ванты и линкоры, но угодила в небрежно натянутые абордажные сети.
Клинок к клинку, зубы оскалены: почти нечеловеческие, когда они пытались разрубить прочную сетку. Времени на перезарядку не было; сражались один на один. Некоторым удалось прорвать оборону, но их встретили абордажные сабли и топоры, а иногда и кулаки, пока они сражались и боролись над орудиями.
Боцман держал в руках абордажную саблю, которая в его огромном кулаке выглядела как кортик.
«Они бегут, сволочи!» Затем, словно огромное дерево, он рухнул, а его собственные люди, преследуя его, все еще кричали «ура».
Адам поспешил к средней части трапа, где сети были полностью срезаны. Люди кричали и ругались, некоторые были настолько измотаны, что не могли даже вскрикнуть, если бы их рубили. Между двумя корпусами валялись тела, застрявшие в ловушке, и Адам видел, как некоторые из нападавших дрогнули и в замешательстве отступили, столкнувшись с морскими пехотинцами, вооруженными их драгоценным мушкетом.
Раздались громкие крики радости: Винсент бежал по квартердеку «Наутилуса» вместе с несколькими своими моряками, возвращаясь на «Онвард» после преследования нападавших.
Слишком поздно он осознал опасность и оказался лицом к лицу с крепко сложенной фигурой, размахивающей двуручным мечом, словно тот был невесом. Возможно, он увидел униформу, а может быть, был слишком ошеломлён схватками и смертью вокруг, что это стало лишь последним толчком к его безумию или к его отваге.
Их клинки сцепились, и Адаму показалось, что он услышал крик Сквайра: «Никакого геройства!», а затем он вонзил свой меч себе в ребра.
Он пошатнулся, когда его ботинок поскользнулся на крови, и крикнул орудийным расчетам внизу.
Нападавшие отступили на палубу «Наутилуса», но они сплотились, ведомые или движимые тем же неустанным песнопением.
«Ещё люди!» – Адам взмахнул мечом. Монтейт должен быть готов с группой матросов и последним заряженным вертлюжным орудием на противоположном трапе.
Но он лежал на главной палубе, его униформа была безупречно чистой среди крови и грязи боя.
Он увидел, что к нему приближается Нейпир с вешалкой наготове, и крикнул: «Назад! Берегись, Дэвид!»
Он оттолкнул двух сопротивляющихся мужчин, но еще один забрался на трап, зажав в зубах длинный нож.
Нейпир потерял равновесие, и вешалка выскользнула из рук. Нападавший вскочил ему на плечи и повалил вниз, схватив нож, в то время как двое других его товарищей потянулись к трапу.
Эй, вы, сволочи! Кто-то бежал сбоку, держа абордажную пику, как копье, и несся по палубе.
Пика ударила нападавшего на Нейпира в спину с такой силой, что Нейпир увидел окровавленный наконечник, торчащий из его груди, когда тот упал и перевалился через борт.
Он с трудом поднялся на ноги, с ужасом и смятением наблюдая, как его спаситель, вскинув обе руки, падает вслед за убитым им человеком. Он истекал кровью, вероятно, раненный случайным выстрелом, и смотрел, как абордажная лодка исчезает из виду между корпусами.
«Вы видели, как Адам схватил его за плечо, направляя и подталкивая к шканцам. Лишь мельком, как он пытался вырвать щуку из рук жертвы. Рот его был широко раскрыт в крике или ликующем смехе, даже когда его подстрелили. Джефф Ллойд, один из членов команды парусного мастера, который починил его старую форму.
Он крикнул: «Приготовиться к выходу на палубу!» Между двумя кораблями образовался зазор, который всё расширялся и становился всё ярче прямо на его глазах. Он чувствовал это на лице и хотел крикнуть вслух. Ветер возвращался, и не только в его мыслях. Или в молитвах. «Наутилус» уже был далеко. Он видел обломки и трупы, свободно дрейфующие на воде.
Еще больше людей бежало по палубе «Наутилуса», но теперь они были растеряны, возможно, у них не осталось лидера.
Адам увидел, как помощник стрелка пристально смотрит на него, в то время как мичман Саймон Хаксли не спеша продолжает завязывать повязку вокруг его руки.
«Как повезет, ребята!» Он увидел, как помощник стрелка это подтвердил.
Адам прошёл по трапу и увидел Джаго, идущего ему навстречу. Грохот первого выстрела, казалось, заглушил всё, пока два корабля продолжали расходиться. Вода становилась всё чище, отражая дым, словно безобидные облачка. «Наутилус» снова разворачивался и вскоре должен был подставить борт, готовый открыть огонь.
Из кормы, из самой каюты, клубился ещё дым. Он увидел восемнадцатифунтовку, стоящую на борту, её команда протирала и забивала новый заряд, а новый снаряд уже был в руке, готовый к следующему выстрелу. Командир орудия смотрел на «Наутилус» и на дым, ознаменовавший его последний выстрел. Но на этот раз ликования не последовало.
Джаго обернулся, когда Нейпир пробормотал себе под нос: «Он спас мне жизнь», и коснулся его рукава, как он много раз видел у своего капитана.
«Ты нам нужен для лучших дней!» Но привычная кривая ухмылка исчезла с его лица.
Орудие уже подтягивали к порту, а его командир смотрел поверх казённика. Он даже не повернул головы, когда следующее орудие грохнулось и отскочило, и его начали тушить губкой ещё до того, как рассеялся дым.
Адам взглянул на марсели. Они были по-прежнему наполнены и ровны. Можно было прекратить борьбу и идти вперёд по ветру.
Кто его осудит? «Готовлюсь, сэр». Это был Сквайр, который бесстрастно наблюдал за орудийными расчётами, которые смотрели на корму, ожидая его сигнала.
Адам изучал линию иллюминаторов «Наутилуса», всё ещё расположенных под углом, но вскоре они снова окажутся в центре. Пока не было ни аварийной такелажа, ни попыток его поднять. Но обломки были срезаны.
Уже отплывая. Он увидел неподалёку две лодки, катера «Онварда», маловероятные свидетели неизбежного убийства с обеих сторон.
Он подошёл к перилам и увидел Монтейта, который сидел на перевёрнутом ящике, закрыв лицо руками, с грубой повязкой под пальцами. По-видимому, он потерял сознание от падающего бруса.
Морской пехотинец, прислонившись мушкетом к туго натянутой сетке гамака, сказал: «С мистером Монтейтом всё будет в порядке». Пауза. «Жаль, правда?» Но никто не засмеялся.
Адам сжал кулак и прижал его к боку. Теперь стало видно больше орудий «Наутилуса». Бортовой залп… Он больше не мог ждать.
Она была гораздо старше «Вперёд». Он подумал о пустых и заброшенных судах, заполонивших столько портов и бухт Англии. Некогда гордые, даже знаменитые, суда, ожидающие сдачи на слом или позорного остова. Но большинство из них останутся на плаву. И выдержат бортовой залп, если понадобится.
Он больше не оглядывал свой корабль. Он был построен для скорости и маневренности. «Эндьюранс» переоценил себя и опустошил леса.
«Полный залп!»
Он знал, что каждый будет с поднятыми кулаками, натянутыми шнурами, готовый повиноваться.
Он протянул руку, не смея отвести взгляд от «Наутилуса».
Это был трюк, чтобы оттянуть неизбежное. Резню.
Он схватил телескоп, по-прежнему не поворачивая головы, теряя секунды, которые могли стоить жизни тем, кто ему доверял.
Он увидел часть верхней палубы «Наутилуса», выстрелы из орудий, шрамы и сломанные балки, отчётливо видневшиеся в объективе. Ничего не двигалось, кроме теней порванных и почерневших парусов грота-рея, который каким-то образом избежал разрушения.
«Готовы, сэр!» Тревога. Нетерпение.
Палуба «Наутилуса» была полна людей. Не стоявших у орудий и не скрючившихся у трапов в ожидании новой попытки высадить корабль. Их было так много, что они подавили бы любое сопротивление численным превосходством, невзирая на цену.
Некоторые из них уже двигались, устремляясь вперёд, но без какой-либо цели или власти. Их держали под контролем, они ждали.
Ему хотелось отвернуться; глаза жгло от напряжения и сосредоточенности. Но если бы он это сделал, он бы потерял эту хрупкую надежду, и мир превратился бы в кошмар.
Кто-то сказал: «Они сбрасывают оружие за борт!»
И затем громче: «Ради Бога, конечно же!»
Адам сказал: «На корме, у бизани». Он потёр глаз запястьем и ткнул подзорной трубой в Джаго. «Скажи мне, Люк, я ошибаюсь?»
Джаго взял телескоп и потерял драгоценные секунды, настраивая его. Он не собирался торопиться. Он знал это, как и его капитан.
Небольшая группа фигурок под мачтой, поднявшихся с другой палубы, теперь оглядывалась по сторонам, словно полуослеплённая дневным светом. Они продвигались медленно, но толпа вокруг расступилась, пропуская их, не пытаясь помешать. Это было словно сигнал, когда рядом загрохотали сабли и мушкеты.
Джаго наблюдал, не смея дышать, как одна группа опустила высокий стул со спинкой-лестницей и повернула его в сторону «Вперёд». Это был мощный телескоп; неудивительно, что Болито так им гордился.
Он хотел прочистить горло, но что-то остановило его.
Он сказал: «Это француз, капитан. Немного помятый, но ещё живой».
Адам всё ещё видел его. Высокая фигура, которую он помнил, склонилась над ним и сидела на стуле. Бинты и кровь на его разорванной форме, словно смола на солнце. Он мог быть мёртв. Но один из его офицеров взял его за запястье, осторожно поднял и поднял руку, почти отдавая честь.
И Маршан улыбнулся.
Адам подумал об умирающей птице Дикона. Когда Маршан, должно быть, срубил свой флаг.
Сквайр сказал: «Они попытаются торговаться, используя его и его людей».
Адам посмотрел на Джаго. «Никаких сделок».
Внезапно раздался взрыв ликования, заглушивший все остальные звуки. Мужчины отошли от оружия, некоторые обнялись. Даже Монтейт поднял лицо и, словно не помня произошедшего, огляделся вокруг.
Кто-то крикнул с бака, и Адам увидел, как дрейфующий катер ударяется о корпус.
Раздался голос, и морской пехотинец бросился бросить крюк и подтянуть его к борту.
Адам смотрел на пятна и шрамы от выстрелов. Это должен был быть голос Джошуа Гатри, звучащий как кожаная куртка, но он умолк навсегда. Боцман дал свой последний бой.
Крики стихли, и он услышал стук молотков и мерный стук насоса. У «Онвард» были ранены. Но она победила.
Джулиан крикнул: «Мы не можем здесь встать на якорь, сэр! Нет дна».
Ему показалось, что он услышал скандирование лотового еще тогда, когда они приближались к Наутилусу, прокладывая путь на ощупь.
«Неважно. Мы возьмём её на буксир, пока не приведём в состояние готовности к проходу».
Джаго сказал: «Катер готов, капитан».
Адам пошёл по левому борту, ветер дул ему в спину. Как раз вовремя. Но слишком поздно для людей, заслуживших более долгую жизнь, чтобы наслаждаться ею или терпеть.
Земли не было видно, и она не появится до самого пролива.
Он увидел юного Уокера у шкафчика с флагами, промокавшего глаза, покрасневшие от дыма или слёз. В таком состоянии он выглядел как ребёнок в военной форме.
Адам крикнул: «Этот день рождения мы все запомним, мистер Уокер!»
Некоторые моряки рассмеялись и закричали «ура», а один похлопал его по спине. Его лицо тоже запомнилось.
Он попытался успокоить свои мысли, но они были беспорядочны и спутаны, как будто их кто-то отпустил.
Он услышал, как катер с экипажем отчалил, чтобы подобрать другую лодку, возможно, гичку Джаго.
Абордажная группа должна была стоять на страже, пока к «Наутилусу» крепили временный такелаж. Раненые, нуждающиеся в лечении. Он подумал о паруснике, спасшем жизнь Дэвиду Нейпиру. На следующий день-другой им предстояло похоронить ещё кого угодно, что бы ни сделали хирург и его помощники.
Он увидел взгляд Джаго на своём плече, и, когда он поднял руку, его пальцы наткнулись на зазубренный кусочек золотого кружева, оторванный всего в нескольких дюймах от его шеи. Он не почувствовал, как пуля пролетела мимо. Неизвестный стрелок внимательно наблюдал за ним, но слишком долго ждал.
Он увидел Винсента впереди, услышал, как тот выкрикивает имена, в то время как мичман Хаксли отмечал их в списке.
Он чувствовал, что Дьякон наблюдает за ним, все еще слегка улыбаясь, несомненно, из-за его замечания о дне рождения его помощника.
«Сэр? Бдительный и точный. Лейтенантское звание теперь не просто мечта.
«Мы направляемся к Гибралтару. По мере приближения нам, как и следовало ожидать, будут брошены вызовы».
Он увидел, как тот нахмурился, вытаскивая блокнот.
«Сигнал, сэр?»
«Это будет долго». Он посмотрел на другой фрегат, теперь уже приз. С его борта падали новые орудия, и ему показалось, что он увидел мундир, беспрепятственно проходящий мимо брошенных орудий. Один из офицеров Маршана, удивлённый тем, что остался жив и свободен.
Он закрыл на это глаза. Высшая власть рассмотрит и возьмёт на себя бремя.
Корабль на первом месте.
«Когда тебе бросают вызов, ты делаешь…»
Он остановился и посмотрел на сверкающую воду.
Все корабли были разными, со своим характером. Любой старый моряк мог назвать дюжину, а то и больше, не задумываясь.
Может быть, корабли поняли?
Он говорил медленно и знал, что Джаго слушает. Разделяя этот момент.
«Корабль Его Британского Величества «Наутилус» возвращается в состав флота. Боже, храни короля».
Эпилог
Фрэнсис Трубридж стоял на ступенях под церковью и поправлял фрак. Казалось, повсюду были люди, ожидающие и наблюдающие, некоторые даже указывали на него, как будто подали сигнал.
Он дрожал, хотя и не от холода. Был ноябрь, но выглянуло солнце, и он удивился, что может чувствовать себя таким подавленным и совершенно одиноким.
Все эти сотни миль, которые он проделал, доставляя срочные депеши адмиралу в Плимут; было трудно вспомнить каждую деталь или расположить их в разумном порядке.
Одно воспоминание не терялось никогда. Гибралтар, наблюдение за двумя фрегатами, входящими в гавань, повреждённый «Наутилус» под аварийным такелажем и чистый, яркий белый флаг над его шрамами.
Затем раздались приветственные крики, все корабли на якорной стоянке были полны приветственных жестов: матросы махали руками, лодки выходили на берег, чтобы приветствовать прибывших, а с самой Скалы раздался салют из пушек.
И другие подробности, ясные и личные. «Онвард» ждал ордер Адмиралтейства на немедленный арест и суд над одним из членов её команды. Женщина выступила свидетелем убийства капитана Чарльза Ричмонда, предшественника Адама Болито. Ходили слухи, что и Ричмонд, и его предполагаемый убийца, парусный мастер по имени Ллойд, были любовниками женщины.
Трубридж вспомнил тот самый момент, когда Болито получил ордер, когда ликование и бурные приветствия ещё звенели у него в ушах. Он сознательно разорвал его на части и сказал: «Он сражался за свой корабль. Он будет подчиняться куда более высокому приказу, чем их светлости!»
Он снова вздрогнул. События развивались с невероятной скоростью, почти с момента их прибытия в Плимут. «Onward» был отправлен в верфь из-за повреждений на ватерлинии и ниже, а большая часть команды была высажена на берег в ожидании развития событий. А «Merlin» должен был быть переведён во Флот Канала.
Еще одно яркое воспоминание, всего несколько дней назад, когда адмирал лично разрешил ему приехать в Фалмут и присутствовать на свадьбе Болито.
Кто-то издал радостный возглас, и он увидел приближающихся ещё нескольких человек в форме, которых встретил швейцар. Удачный день для контрабандистов: в гавани стояли два таможенных катера, и это были их офицеры.
Он вспомнил короткую утреннюю поездку в карете от дома Болито до церкви короля Карла Мученика. Рядом с ним сидел Адам Болито, а напротив сидели его хорошенькая тётя Нэнси и старый друг сэра Ричарда Томас Херрик. Он всегда чувствовал, что узнает их, но когда пришло время, он всё ещё оставался чужим. Херрик специально надел форму, что ему не помогло.
Оглядываясь назад, можно сказать, что отставной контр-адмирал, похоже, чувствовал себя еще более обеспокоенным.
Кто-то воскликнул: «Идем!»
Толпа стала гуще; даже те, кого он считал всего лишь случайными зеваками, прижались друг к другу.
К подножию ступенек подъезжала нарядная карета с незнакомым ему гербом на дверце.
На мгновение он ещё раз увидел девушку в неопрятной студии, когда Адам выбил дверь, и он оказался с пистолетом в руке, готовый выстрелить. Убить при малейшем поводе. А Ловенна, в платье, сорванном с плеча, с медным подсвечником в руке, – мужчина, пытавшийся её изнасиловать, лежал у её ног. Он бы убил его, сказала она.
Я бы тоже.
Экипаж остановился, и кто-то подбежал, чтобы придержать лошадей.
Кучер спрыгнул с козлов и опустил подножку прежде, чем Трубридж успел пошевелиться.
Он подумал о кучере, который вывез их из дома. Они называли его «Юный Мэтью», хотя он вполне мог быть их отцом… И он видел, как быстро они обменялись взглядами и улыбки, когда «Юный Мэтью» хотел помочь однорукому Херрику выбраться из экипажа, но тот отказался. Слова были не нужны.
На мгновение он замер, застыв в изумлении, когда из кареты вышел гардемарин и повернулся, чтобы взять свадебный букет – веточку золотистых хризантем, перевязанную лентой.
Но «гардемарином» оказалась девушка, в идеальной копии форменного жакета, с белой юбкой, доходившей до щиколоток. Её высокая, стройная фигура не осталась бы незамеченной ни на одном трапе.
Он двинулся к ним, не сводя глаз с Ловенны. На ней было платье из плотного кремового шёлка с длинными рукавами-буфами и лифом, расшитым золотой нитью, которая отражала слабые солнечные лучи. Тёмные волосы были собраны в пучок и перехвачены букетом белых шёлковых роз и лёгкой вуалью. Единственная жемчужина с бриллиантами, подаренная Адамом, сверкала на её шее и ушах, пока она стояла совершенно неподвижно, глядя сначала на церковную колокольню, а затем прямо на него.
«Фрэнсис, как приятно и приятно видеть тебя сегодня».
Он взял её руку и поцеловал, и по толпе раздался одобрительный гул. Никто из них этого не услышал.
Она подняла подбородок. С гордостью и лёгким вызовом она потянулась к нему, чтобы взять за руку.
Трубридж сказал: «Если когда-нибудь…» Он осекся.
Она посмотрела на него и коснулась пальцами его губ, и он уловил слабый, холодный, осенний аромат цветов.
«Я знаю. И я благодарю тебя, Фрэнсис».
Они направились к открытым дверям, Элизабет, гардемарин, шла за ними, держа в руках охапку хризантем.
В нескольких шагах от входа Ловенна остановилась и впервые повернулась лицом к толпе.
Почти у самого дверного косяка стоял мужчина, неподвижно опираясь на костыль, его нога напоминала деревянный обрубок. Должно быть, он провёл здесь уже несколько часов, подумал Траубридж, раз нашёл место так близко.
С большим достоинством он поднял свою старую шляпу и улыбнулся.
«Да благословит вас Бог и капитана Адама, и счастливого плавания!»
Она помахала рукой и улыбнулась в ответ, и толпа разразилась очередным взрывом ликования.
Возможно, кто-то из старых моряков с набережной, где она гуляла с Адамом и нашла надежду. Но одноногая фигура исчезла. Значит, призрак…
Она посмотрела на своего спутника и прижала руку к его руке. Она была готова, но слёзы были уже совсем близко.
Пойдем со мной.
Адам стоял у главного алтаря, спиной к отражённому солнечному свету, радуясь тени. Церковь была переполнена, как никогда прежде. Рядом с нефом даже стояли дополнительные скамьи, которые были заняты, когда он пришёл.
Рядом сидели Нэнси и Херрик, а также молодой Дэвид Нейпир. Он вспомнил его лицо, его удивление и явную радость, когда тот сказал ему, что, конечно же, его пригласили. Один из членов семьи.
Он оглядел резьбу и таблички. Здесь помнили многих сыновей Фалмута.
Как в тот день, когда он стоял в этой церкви рядом с Кэтрин, когда флаги были приспущены, а «Непревзойдённый» отдал салют в память сэра Ричарда Болито. И много лет назад, когда он сопровождал невесту своего дяди к этому же алтарю. Белинду, мать Элизабет, погибшую после несчастного случая на лошади. Неужели она пыталась что-то доказать уже тогда? А теперь вот Элизабет, уже не ребёнок. Она уже заявила, что никогда не выйдет замуж за моряка, который поставит море выше своей жены.
Он оглядел церковь, глаза его привыкли к прохладным теням. Словно заступил на вахту перед рассветом…
Он подумал о «Вперёд», чьи раны были поручены строителям, и о самом деле и его последствиях, о «Наутилусе», ожидающем своей участи в Гибралтаре. А турок, Мустафа Курт, погиб в вихре собственных посевов или исчез в каком-то новом обличье, чтобы присоединиться к новому мятежу или разжечь его в другом месте? Он услышал тихое покашливание и понял, что священник получил какое-то послание или сигнал.
Ловенна уже приближалась.
Он огляделся. Все лица, некоторые из которых были так хорошо знакомы, – часть его самого. Олдэй и его ученики; Йовелл, очки которого балансировали на лбу, как Адам мог себе представить, даже не видя их. Грейс Фергюсон, несмотря на все воспоминания, которые пробуждала эта церковь. Возможно, теперь у неё не осталось ничего, кроме семьи Болито.
Здесь было много солдат в форме, в том числе в гарнизонных мундирах и красных мундирах. Но в основном это были местные жители.
Он увидел движение руки и поднял свою, обращаясь к Джаго, стоявшему на своём особом месте сегодня. Им с Оллдеем предстояло поделиться парой историй до конца дня.
Снаружи внезапно раздались радостные возгласы, и несколько опоздавших поспешили пересечь полосу солнечного света, чтобы их вывели из прохода.
Затем он увидел Ловенну, рядом с которой стояла Трубридж, с цветами на руке, и ещё несколько, следовавших за ней в руках Элизабет. Все головы повернулись к ней, воздух задрожал, когда орган вдохнул жизнь, но её взгляд был устремлён на него, и оставался таким, пока их руки не соединились, и они вместе не обратились к алтарю.
В самом конце церкви одному из прислужников удалось найти место на переполненной скамье для опоздавшего. И то лишь потому, что он сильно хромал, очевидно, поправляясь после травмы или ранения. К тому же он был иностранцем, а корнуоллцы гордились тем, что радушно принимают чужестранцев.
«Вы гость семьи Болито?»
Капитан Люк Маршан улыбнулся и покачал головой.
«Он мой друг».
Этого было достаточно.
Оглавление
Александр Кент Сердце Дуба (Болито – 29)
1. Лицом к лицу
2. Снова жив
3. Имя, которое нужно запомнить
4. Ваш приказ
5. «Под моей рукой»
6. Гордый момент
7. Написано кровью
8. Одна компания
9. Военные статьи
10. Под двумя флагами
11. Убежище
12. Самый длинный день
13. Корабли, которые проходят
14. Штормовое предупреждение
15. «Никакого героизма»
16. Из тени
17. Во имя короля Эпилог
