Текст книги "Сердце Дуба"
Автор книги: Александер Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
«Как мельничный пруд наверху, сэр. Сегодня войны не будет!» Он поспешил в тень, смеясь.
Нейпир огляделся, ощупывая карманы, чтобы убедиться, что ничего не забыл. Дьякон исчез, упаковав дневник и бумаги. Он не мог ни работать, ни спать.
Он заметил кружку, стоящую рядом с ним в окошке для непогоды. Это была кружка Дикона: он часто видел её с тех пор, как присоединился к «Вперёд», и на боку кружки были выгравированы его инициалы.
Он был наполовину полон. Должно быть, Дьякон поставил его осторожно, чтобы не разбудить и не пришлось объяснять. Это был коньяк.
Готовить его, а возможно и себя.
Нейпир медленно отпил напиток и уставился на чистый лист бумаги на столе.
Ноги глухо топали над головой, но рука его была совершенно тверда.
Дорогая Элизабет…
Он допил остатки коньяка и потянулся за шляпой.
Это было сегодня.
Адам стоял в центре каюты и смотрел на пустую тьму моря за кормой, резко контрастирующую с потолочным люком, где первые красные лучи освещали ванты и проглядывал лишь едва заметный слой парусины над ними. Он потянулся, пока не ощутил пальцами движение, жизнь корабля, плавно поднимающегося и опускающегося навстречу раннему рассвету.
Казалось, всё было тихо после суматохи с укладкой гамаков и криков торопливого человека, который не слышал трубы или забыл, что сегодня всё по-другому. Потому что капитан так решил и потребовал.
Он коснулся спинки стула, на котором пытался заснуть. Он снова и снова перебирал её.
А вдруг он ошибся? Вся команда корабля напряглась, готовясь к возможным действиям, но обнаружила, что капитан допустил ошибку в своих суждениях. Сдал нервы…
Возможно, французское правительство отменило приказ о передаче «Наутилуса» правителям Абубакра, или капитан Маршан и его команда ещё не получили такого приказа. В таком случае… Он пожал плечами. Лучше быть посмешищем, чем позволить людям погибнуть без причины.
Он вспомнил лица своих офицеров в этой каюте, когда он объяснял свои причины и предполагаемый курс действий.
Сквайр сказал: «Если эти мятежники, кем бы они ни были, были настолько безжалостны, что попытались потопить «Наутилус» прежде, чем он успел выступить в роли французского сторожевого корабля, их следующую попытку взять под контроль побережье уже ничто не остановит. До самого Алжира, если понадобится!»
Винсент сказал лишь: «У нас нет выбора. Нам уже слишком поздно ждать помощи».
Джулиан предложил ещё меньше. «Ничего нового!»
Дверь закрылась, и Адам услышал, как Джаго коротко переговорил с кем-то в вестибюле.
Он потрогал подбородок: гладкое бритье, какое мог дать только Джаго, без суеты и споров, независимо от времени дня и ночи, в шторм или штиль. Всегда готов.
Он оглядел каюту. Его пальто, висевшее у окон, покачивалось в такт лёгкому движению, пуговицы и кружева отражали усиливающийся свет. Он ждал, когда Морган уберёт его, когда кризис закончится.
Как и Яго, он уже был здесь и ушёл. Завтрак, который он приготовил ещё до того, как все заиграли, всё ещё лежал нетронутый на столе.
Он снова взглянул на пальто и вспомнил своего дядю, который был в парадной форме в тот день на борту «Фробишера», когда его сбил вражеский стрелок.
Он всегда говорил: «Они захотят тебя увидеть».
И это была правда. Адам видел, как в пылу битвы люди оборачивались на корму, чтобы найти своего капитана и обрести уверенность.
Что-то заставило его повернуться спиной и перебраться на другую сторону каюты. В его спальном отсеке всё ещё было темно, но дверь была открыта. Он стоял совершенно неподвижно, глядя на её лицо в отражённом свете. Морган, должно быть, положил картину на койку, готовясь спустить её на кубрик, когда корабль даст разрешение на вылет.
Глядя прямо на него, как в тот день в студии: Андромеда, прикованная к скале в качестве жертвы. И позже, когда она преодолела свой страх и, лёжа, связав запястья собственными длинными волосами, отдалась ему.
Он засунул руку под рубашку и нащупал шелковую ленту, которую он забрал у нее в тот день.
Он снова услышал стук сетчатой двери. Яго вернулся.
Он нес старый меч, слегка двигая его вверх и вниз в ножнах.
«Как новенький, капитан». Он не смотрел за открытую дверь, на картину, прислоненную к койке. Он знал.
Он сказал: «Ясно и спокойно. Ветер немного подул, не западный, как мне сказали».
Адам увидел это в своем воображении.
Яго добавил: «Земли не видно», – и смотрел, как Адам взял меч и поднёс его к свету. Этот старый клинок мог бы поведать много баек.
«Примерно через час мы снова увидим землю. Если ветер сохранится, мы сменим курс».
Джаго вздохнул. Вечно что-то планируешь, вечно волнуешься.
Он подумал о картине и девушке, которая для нее позировала.
У корабля был сильный соперник.
Он помедлил, а затем спросил: «А что, если „Наутилус“ не выйдет на драку?» Он увидел, как тот резко обернулся. Возможно, на этот раз он зашёл слишком далеко.
Адам положил меч на стол.
«Тогда мы пойдём её искать!» – и он улыбнулся. «Но она это сделает!»
Они оба подняли головы, когда кто-то тяжело пробежал по палубе.
"Мичман, на вахту, сэр!"
Это был Нейпир, моряк, следовавший за ним по пятам и шумно дышавший.
«На мачте сообщается, что корабль идёт на северо-восток, сэр». Он почти втащил своего спутника в дверь. «Мистер Сквайр выражает своё почтение, сэр, и сказал, что вы хотели бы поговорить с вперёдсмотрящим».
Адам кивнул. «Несбитт, да? Из Девона, если мне не изменяет память».
Моряк ухмыльнулся и опустил голову от удовольствия.
«Ай, цур, Бриксхем!» Это дало ему время перевести дух.
«Расскажи мне, что ты видел».
«Фрегат, цур. Без сомнения». Он махнул рукой. «Я держу стакан, цур».
Послышались новые голоса, и на экране появился Винсент.
«Мне только что сообщили, сэр!»
«У Несбитта хорошие глаза». Затем, отбросив формальности, он обратился к Нейпиру: «Береги себя, Дэвид».
Затем он повернулся и на мгновение задержал взгляд на корме.
«Я сейчас поднимусь». Винсент подождал у двери, пока он не обернулся, и их взгляды встретились. «Можете идти к четвертям».
Когда они снова остались одни, Джаго взглянул на его лицо. Всё было так, как он и ожидал, но, как всегда, это стало для него шоком.
Он посмотрел на пальто, надеясь, что еще передумает.
Они хотят видеть тебя живым, капитан! Но, зная, что не увидит, он спустил его вниз.
В этот момент загрохотали барабаны.
17. Во имя короля
«Корабль готов к бою, сэр!» – Винсент коснулся шляпы. – «Оба катера буксируют за кормой».
Адам прошёл вперёд, к палубному ограждению и окинул взглядом корабль, увидев его таким, каким он уже представлял его себе с того момента, как перестал притворяться спящим. Состояние готовности «Вперёд» напомнило ему регулярные учения, которые он и канонир распланировали по минутам. И всё же это было так необычно. Каждое восемнадцатифунтовое орудие с полным экипажем, инструментами, трамбовками, губками, гандшпилями и фитилями под рукой, если кремнёвое ружьё даст осечку. Он чувствовал песок под ботинками и знал, что палубы отшлифованы, чтобы люди не поскользнулись, если после открытия иллюминаторов нальют воду. Или зальют кровью, если случится худшее.
Он увидел крепкую фигуру боцмана, откинувшегося назад, проверяющего наспех установленные абордажные сети. Он уже слышал его однажды во время недавних сборов. «Спускайте их, ребята! Они должны ловить мерзавцев сетью, а не использовать их как лестницу, чтобы спустить их на борт!» Раздался смех. Но не в этот раз.
Винсент сказал: «Я отправил Такера на фок-мачту, сэр. Готов и нетерпелив». Он указал на двух мичманов, ожидающих у флагманского шкафа. «Я подумал, что Дикон будет полезнее наверху с сигнальной трубой».
Адам поднял подзорную трубу и направил её на правый борт. Медленно и размеренно. Словно он перестал дышать. Размытые лица, натянутый такелаж, резкие и чёрные в усиливающемся свете.
Изогнутый край носовой части. Он наблюдал, как другой корабль проплыл мимо объектива, а затем замер, словно в ловушке.
На сходящемся галсе, слегка наклонившись к ветру.
Он опустил подзорную трубу и дал глазу восстановиться. Остальное – лишь догадки. Пирамида парусов уменьшилась до миниатюры, словно плавник гигантской рыбы, прорезающий горизонт.
Вдали, казалось, висела дымка или туман. Но он знал, что это земля, протянувшаяся, словно огромная рука. Или ловушка.
Он вспомнил, что сказал Винсент.
«Хорошая мысль, Марк. Передай Дьякону, чтобы он уходил».
Он увидел, как гонец бежит к флагштоку. Когда «Онвард» впервые прибыл в Гибралтар, Дикон был единственным, кто заметил, что на флагмане развевался широкий вымпел коммодора, а не адмиральский флаг, как было указано. Все они совершили распространённую среди моряков ошибку: так долго смотрели в море, что видели только то, что ожидали увидеть.
Он увидел шагающего вперед мичмана с перекинутой через плечо трубой, похожей на маленькую пушку, и лейтенанта Монтейта у одного из восемнадцатифунтовых орудий, наблюдавшего за ним.
Возможно, вспоминая, как он был, как Дьякон, на пороге повышения. И маленький Уокер, который командовал связной. Сегодня ему тринадцать. Вряд ли он это забудет.
Адам подошёл к компасному ящику. Главный квартирмейстер стоял у штурвала, поддерживаемый двумя рулевыми. Он взглянул на компас, затем на мачтовый шкентель и почувствовал на лице солнечные лучи.
«И не на восток через север, сэр. Спокойно, пока она идет!»
Адам улыбнулся. «Спасибо, Картер. Да будет так!»
Отряд королевских морских пехотинцев стоял рядом со своим сержантом, готовый при необходимости приложить усилия к подтяжкам. Но их мушкеты были сложены рядом. Словно предупреждая.
Он неторопливо вернулся к поручню, несмотря на инстинкт, требовавший быть везде одновременно. Никто не смотрел на него прямо, но он знал, что за ним наблюдают, когда он проходит мимо. Люди ждут, когда можно будет взлететь и пробраться по реям, повиснуть над морем или упасть на верную смерть на палубе, если оступятся.
Орудийные расчёты по обе стороны, как и прежде. Но теперь они беспокойны.
Или ему показалось? Он хотел снова поднять подзорную трубу, но знал, что ещё слишком рано. Он видел, как некоторые из орудийных расчетов повернулись и посмотрели назад. Они захотят тебя увидеть.
Но только не в том случае, если он выставлял себя дураком.
Пальто тяжело давило на плечи, а влажная рубашка липла к коже. Совсем недавно, внизу, в большой каюте, он видел выражение лица Джаго. Его сомнения.
Вместе они пережили и разделили так много. Как молитвенник, который Яго принёс из каюты, когда они хоронили трёх моряков. Они оба вспоминали то время, в Афинах, когда предали тело Кэтрин морю. Её розы всё ещё цвели в их саду рядом со старым серым домом. Он, вспоминая, коснулся лацкана своего пальто.
"Палуба там!"
Это был Такер. Он сложил руки рупором, его голос был чётким и ровным. «Она носит французские цвета!»
Адам смотрел поверх орудийных расчётов и сверкающей воды, пока глаза его не ослепли. Люди кричали с облегчением или с насмешкой, а возможно, и то, и другое.
Винсент что-то сказал, но Адам услышал лишь один голос. Сквозь жестокие воспоминания о смерти и её последствиях: Маршан, каким они расстались. Когда мы встретимся снова, не будет никаких флагов. Мы встретимся как друзья! Он будет последним, кто забудет.
«Передайте сообщение. Все ружья заряжены, но не разряжены».
Винсент облизал губы. «Мы будем драться, сэр?»
Адам посмотрел на Джаго и кивнул.
«И мы победим!»
Нейпир старательно держался в стороне, пока фок-мачтовое орудие по правому борту оттаскивали от левого борта. «Онвард» слегка кренился по ветру, так что орудийным расчетам пришлось напрячь все силы, чтобы установить свои мощные орудия на позиции. Четырнадцать орудий на каждом траверзе; по крайней мере, так будет проще, когда придет приказ выходить. Нейпир участвовал почти во всех учениях. Несколько несчастных случаев или неудач, и множество проклятий. Он чувствовал стеснение в животе, которое он научился преодолевать. Но это были не учения. Почти как «Одаренность» в тот день, когда барабаны призвали их в каюты для боя, и последний бой корабля.
Он коснулся кортика, висевшего на бедре. Когда «Одейсити» затонул, и он поплыл к берегу, этот прекрасный новый кортик всё ещё висел у него на поясе. Один из морских пехотинцев, помогавших ему вынести его с пляжа, сказал ему, что его лишний вес мог стоить ему жизни. Он не понимал, что это для него значит. Потом… он снова коснулся его… и сегодня.
Он услышал, как лейтенант Сквайр позвал одного из командиров орудий, и тот, улыбнувшись, взял ядро из гирлянды и, казалось, погладил его обеими руками.
Большинство командиров орудий были такими. Первый залп был бы двуствольным, пока ещё было время подумать. Отреагировать.
Заряд уже был заряжен, два резких удара по нему закрепили, а пыж зафиксировал. Затем забили пули и последний пыж.
По обоим бортам командиры орудий смотрели на корму, подняв кулаки. Разница была всего в минуту.
«Все ружья заряжены, сэр!»
Нейпир медленно выдохнул. Остальные орудия, девятифунтовые и приземистые карронады, «сокрушители», были близки к этому.
Наступило затишье, и он услышал, как матрос у ближайшего орудия сказал: «На этот раз все по-настоящему, Дик!»
Грузчик повернулся и посмотрел на него.
«Капитан не хочет, чтобы нас застали без штанов, понял?»
Нейпир увидел, как мичман Хаксли спешит по трапу, пригибаясь, чтобы не попасть в сети, несомненно, передавая сообщение с квартердека. Они переглянулись, стоя на длинном ряду восемнадцатифунтовых кораблей, и помахали друг другу.
Он услышал, как Сквайр сказал: «Иди, не беги. Мы всё ещё на плаву!»
Но он разговаривал сам с собой. Как и некоторые другие поблизости, он наблюдал за боцманом и его людьми у пустого шлюпочного яруса, готовящимися спустить на воду два оставшихся судна, гичку и ялик, чтобы присоединиться к катерам, уже буксирующим за кормой. Мудрая и необходимая предосторожность: от летящих осколков пострадало больше людей, чем от железных ядер. Если бы в бой вступили, их бы выбросило на берег, а потом подобрали бы. Звучит довольно просто, но сухопутные моряки и менее опытные матросы могли бы с тревогой отнестись к этой процедуре.
Сам того не осознавая, он наклонился, чтобы потрогать ногу и увидеть уродливый шрам.
Вам повезло.
Он вспомнил комментарий хирурга Мюррея.
«Он хорошо справился с этой задачей, кем бы он ни был!»
Но предположим, кто-то увидел шрам впервые? Он подумал о письме, которое так и не началось. Глупо было даже думать об этом…
Раздался металлический лязг, и он увидел молодого матроса, спотыкающегося о цепь. Они прикрепляли стропы к верхним реям, чтобы защитить их на случай падения на палубу. На отшлифованном настиле виднелось тёмное пятно – это была вода, вылитая со шлюпок.
Он, должно быть, поскользнулся.
«Ты неуклюжий, бесполезный мерзавец!» – кричал Фаулер, помощник боцмана, чуть не плюясь от гнева, и с размаху ударил стартером по плечам. – «Послушай меня, чёрт тебя побери!»
Еще один треск; на этот раз пошла кровь.
Но молодой моряк, казалось, не мог ни подняться на ноги, ни даже защититься от ударов. Он хватался за ступню или лодыжку, сильно вывихнутую при падении.
Стартер снова поднялся. Нейпир протиснулся мимо нескольких рабочих и попытался остановить их, но увидел, как съежившаяся фигура съежилась, когда машина метнулась к нему.
Он задохнулся и вскрикнул, когда отраженный удар пришелся по его выставленной вперед руке.
Фаулер потерял равновесие и чуть не упал, его лицо исказилось от ярости и удивления. Он начал говорить, возможно, оправдывая свои действия. Впоследствии Нейпир так и не смог вспомнить, что именно.
Сквайр говорил очень спокойно. Безэмоционально, словно они никогда раньше не встречались, и не обращал внимания на наблюдающих моряков. Палуба, казалось, была безлюдна.
«Я предупреждал тебя о твоем поведении, Фаулер, и твоей готовности применять наказания, выходящие за рамки служебных обязанностей!»
Фаулер пристально смотрел на него, его дыхание снова стало ровным, он даже выдавил из себя саркастическую ухмылку.
«Вы что, уже разговариваете, сэр? Наконец-то проявили хоть немного авторитета? Я просто выполнял свою работу с этим неуклюжим болваном!»
Сквайр холодно улыбнулся. «Думаю, нам всем вскоре придётся исполнить свой долг». Он протянул руку и схватил Нейпира за рукав.
«Однако вы только что ударили офицера, Фаулер. Вы это отрицаете?»
Фаулер переводил взгляд с одного на другого.
«Неправда! Это не так! Это не имелось в виду…» Он оборвал себя, услышав чей-то крик: «Я видел, сэр! Позовите меня, если вам понадобится свидетель!»
Со стороны орудийных расчетов и людей, ожидавших у двух лодок, раздалось что-то похожее на рычание.
Нейпир чувствовал это как нечто физическое. Это была ненависть.
Сквайр сказал: «Доложите оружейнику, Фаулер. Думаю, вы согласитесь, что угрозы вам не чужды. Если вас из-за этого понизят в звании, уверен, вы услышите о них ещё больше, когда присоединитесь к кают-компании!»
Фаулер воскликнул: «Если бы я им сказал…» и огляделся вокруг, его боевой дух внезапно испарился.
Королевский морской пехотинец, стоявший у одного из люков, когда судно было готово к бою, решительно шагнул вперед и похлопал Фаулера по плечу.
Хирург тоже появился и, кратко осмотрев пострадавшего, спокойно объявил: «Сломанная лодыжка». Он похлопал его по руке. «Вас отведут в кабину. Лучшее место, на мой взгляд!» Он кивнул Сквайру. «Боюсь, грешникам не будет покоя».
Нейпир вернулся к первому орудию, чувствуя жгучую боль в руке. Завтра она будет сильно ушиблена… Гораздо хуже для раненого моряка, которого он пытался защитить.
Он быстро обернулся, но было слишком поздно, чтобы увидеть, кто коснулся его спины, твердо и намеренно.
Командир орудия тихо переговаривался с двумя членами экипажа, а ещё один ослаблял затворный трос. Ничего не было оставлено на волю случая.
Он всё ещё чувствовал это, сильнее и красноречивее любых слов благодарности. Никто не смотрел ему в глаза.
Он увидел, как мичман Дьякон, в пятнах смолы на белых штанах, пробирается на корму, собираясь доложить капитану. Позже весь этот эпизод найдёт своё место в его дневнике, если он выживет.
Он слышал, как тали напрягаются, когда гику поднимали, готовясь к спуску. Матросы у талей ждали приказа Яго, рулевого капитана, а он стоял у гички, положив одну руку на планширь.
Но он смотрел вверх, сквозь такелаж, наблюдая за флагами, которые поднимались по фалу и развевались на ветру.
Враг на виду! Притворство закончилось.
Адам почувствовал, как солнце внезапно обожгло его плечо, когда корабль накренился ещё сильнее из-за ветра. Двигались лишь тени и море рядом, и даже шорохи веревок и парусов казались приглушёнными.
У орудий команды застыли в тишине, словно статуи, и лишь изредка кто-то двигался, когда кто-то спешил с сообщением или поднимался по трапу, чтобы посмотреть на «Наутилус».
Она шла почти прямо по курсу и выставила весь бортовой залп, когда меняла галс, паруса были в смятении, когда она цеплялась за ветер. Если какие-то сомнения и оставались, то в тот момент они исчезли. Адам увидел мичмана Дикона, стоящего у своего флагштока, рядом с ним – маленький Уокер. Он до сих пор видел выражение его лица, когда тот поднялся на корму, чтобы доложить о курсе и пеленге другого фрегата. Он описал момент спуска французского флага. Срубить. Молодое лицо и голос были так же глубоко серьёзны, как и жест рукой.
«Он упал, сэр. Как умирающая птица».
Винсент сказал: «Они пытаются зайти с наветренной стороны и получить преимущество».
Адам слегка пошевелился и увидел, как сквозь дрожащий такелаж расступается полоска голубой воды. Судно почти снова развернулось, паруса наполнились и натянулись на новом галсе, а его тень простиралась перед корпусом.
Что это были за люди? Мятежники, ренегаты, возможно, дезертиры от старых врагов, даже из своего флота. Нередко случалось, что люди, сбросившие бремя жизни, полной дисциплины и опасностей, обнаруживали, что это единственное, что они знали и понимали.
Он отвернулся от другого корабля. Что он будет делать? Что буду делать я?
Он снова подошел к перилам и почувствовал, что группа людей у штурвала пристально смотрит ему в спину.
Они все в моих руках.
«Наутилус» пытался удержать анемометр и оставаться на одном галсе. Оказавшись на траверзе, он открывал огонь, пытаясь снести мачту и повредить «Онвард», независимо от расстояния до них. Он понял, что ударил одной рукой другую. Затем перезаряжал, пока «Наутилус» проносился мимо нашей кормы с новым полным бортовым залпом. Гибель любого корабля, готового к бою, когда палубы открывались от носа до кормы, когда железо с грохотом проносилось сквозь него.
Он сказал: «Откиньте калитку и откройте иллюминаторы». Он повернулся и посмотрел прямо на Винсента. «Только левый борт!»
Он видел, как тот кивнул и, возможно, улыбнулся. «Предупредите экипажи правого борта, чтобы были готовы».
Он увидел, как Джулиан отвернулся от квартирмейстера, словно желая убедиться в своих догадках о трюке, который так легко мог обернуться катастрофой. Он смотрел на мачтовый шкентель, чувствуя ветер, как настоящий моряк.
Адам этого не сделал. Вместо этого он оглядел палубу, где командиры орудий подавали знаки о готовности. Затяжные тросы были отданы, иллюминаторы по одному борту открыты, море быстро скользило под ними.
А если ветер стихнет? Он взял подзорную трубу и увидел, что Джаго присоединился к нему, мрачно глядя на далёкий фрегат. Как и для большинства сражающихся моряков, ожидание было худшим из всего. Или так они себе говорили.
Но он сказал: «Готовы отдать шлюпки, капитан. Только дайте команду».
Адам открыл телескоп. Ещё час? Меньше, если ветер не изменится.
«Сделай это сейчас, Люк. Держу пари, что все доступные нам стволы сейчас направлены на нас».
Он посмотрел на Винсента. «Беги!»
Он мысленно представил это. По всему борту чёрные стволы торчали навстречу солнцу. Словно это была одна из строевых машин, с дополнительными руками с правого борта, чтобы наращивать силу и поднимать орудия по наклонной палубе.
Винсент спросил: «С вашего разрешения, сэр?» Он не допил, но официально прикоснулся к шляпе, прежде чем направиться к трапу.
Сквайр уже направлялся на корму, чтобы занять свое место.
Противоположные концы корабля... Как будто слышишь голос из прошлого.
Не кладите все яйца в одну корзину.
Он увидел лейтенанта Гаскойна, лицо которого было почти таким же алым, как и его китель. Он медленно двигался вдоль переднего ряда своих королевских морских пехотинцев, подмечая каждую деталь и время от времени отпуская какие-то замечания. Словно они несли караул в казармах на берегу.
Нейпир шел на корму вместе со Сквайром, достаточно спокойный, но он оглянулся и испуганно увидел, что два катера оторвались от берега и вскоре оказались за кормой.
Затем он остановился возле своего спутника и произнёс: «Я буду здесь, сэр». Он, казалось, кивнул. «Я не боюсь. Не в этот раз».
Адам схватил его за руку и подумал, что тот вздрогнул.
«Продолжай двигаться, Дэвид».
Нейпир прикусил губу, чувствуя синяк от стартера Фаулера, но ему было всё равно. Они были ближе друг к другу, чем когда-либо.
«И вы тоже». И тут он улыбнулся. «Сэр!»
Яго вернулся, и Адам увидел, что он носит свой широкий кинжал. Как Афина и Непревзойденный.
Он только сказал: «Шлюпка уплыла, капитан».
Адам ослабил пояс и выдвинул старый меч на яркий свет. Джаго криво усмехнулся.
«Теперь мы возьмемся за этих ублюдков!»
Раздался внезапный взрыв, одиночный выстрел, вероятно, выстрел из прицела, звук разнесся эхом по воде, словно что-то застряло в туннеле или шахте.
Адам смотрел, как солнечный свет падает на открытые иллюминаторы приближающегося фрегата, затем на линию орудий. Ему показалось, что он увидел отблеск солнца: кто-то направил подзорную трубу на «Вперёд». Возможно, на меня.
Он стащил шляпу и помахал ею в сторону стоявших внизу у орудий людей.
Слишком рано! Или слишком поздно? «Приготовьтесь к действию!»
Раздались пронзительные крики, и люди, присевшие у брасов и фалов, закричали друг на друга, бросаясь выполнять приказ.
«Руль на ветер! Круто!»
«Откройте порты! Выбегайте!»
Кто-то даже издал дикий крик радости, когда восемнадцатифунтовки завизжали о борт, командиры орудий наперегонки наводили прицел и наводили орудия на цель, в то время как «Вперед» шел навстречу ветру, топсели хлопали и ревели, а реи напрягались, словно подчиняясь велению одной руки.
В этот момент «Наутилус» открыл огонь.
Всего несколько секунд, но они показались вечностью: прерывистые вспышки выстрелов и содрогание парусины и такелажа наверху, удары железа о корпус.
Адам стоял неподвижно, не отрывая взгляда от бушприта и утлегаря, которые продолжали раскачиваться, словно гигантская стрелка, словно пытаясь дотянуться и коснуться раздутого паруса. «Наутилус» словно приближался, словно именно он, а не «Вперёд», готовился к бою.
Его мышцы напряглись, когда он почувствовал, как палуба трясется под его ногами, ожидая звука ломающихся рангоутов, предвкушая агонию, которая положит конец всему.
Корабль по-прежнему подчинялся рулю, в то время как передние паруса были отпущены, чтобы позволить ему свободно качаться на ветру.
Он увидел «Наутилус», окутанный дымом собственного выстрела, но уже не способный проплыть мимо и дать ещё один бортовой залп. Манёвренность «Онварда» и внезапная, казалось бы, безрассудная смена курса и направления застали его орудийные расчёты врасплох. Большая часть выстрелов прошла над головой.
То тут, то там ему в глаза бросались мелкие сценки. Матрос схватил одного из своих товарищей у орудия под квартердеком и отшвырнул его в сторону, когда массивный блок, оторвавшись от такелажа высоко наверху, рухнул рядом с ними. Шок, ругательства, затем ухмылка. Мичман Хотэм, сын священника, с сосредоточенным выражением лица заряжал и осматривал длинный пистолет, вздрагивая, когда рядом с грохотом падали новые обломки. Затем он передал пистолет Монтейту, который принял его с коротким кивком.
И люди у брасов, застывшие на месте, ждали и желали, чтобы корабль завершил поворот. И наносили ответный удар. Один из них, голый по пояс, делил руку с другим, более молодым матросом, который даже не решался открыть глаза, когда дым клубился над водой. Шрамы от кошки всё ещё были ярко-красными на его спине, словно порка придала Диммоку некую власть.
Адам вытянул руку и услышал крик Джулиана: «Готово, сэр!»
Возможно, он не осмелился взглянуть назад, опасаясь, что штурвал будет сбит или там будут управлять только мертвецы.
«Спокойно! Встречайте!» Спицы вращались, но Адам смотрел на мачтовый шкентель, снова чётко и ясно видный над редеющим дымом. Порванные такелажные снасти дергались на ветру, а в марселе зияла почерневшая дыра – два выстрела прошли мимо мачты и рея на несколько дюймов. На парусе тоже была кровь, высыхающая. Один из марсовых. Лицо, которое он бы узнал.
«Отпускай и тащи!»
«Тяните, ребята! Тяните!» – раздался голос Гатри, сильный, неторопливый, готовый направить или подтолкнуть ещё больше людей туда, где они были нужны.
Адам услышал, как кто-то закричал от боли, но не отрывал глаз от реев, продолжая размахивать ими в ответ на действия мужчин у распорок.
Он наблюдал, как большая стрела воды меняет форму, «Наутилус» теперь очень ярко светил на солнце, его орудийные порты были пусты, а каждый член экипажа пытался перезарядить корабль и снова убежать, прежде чем…
Он закрыл свой разум, удивляясь, что не чувствует ни сомнений, ни гнева. Только ненависть.
«Спокойно, сэр!»
Адам не услышал. Он обнажил меч и легко прижал его к правому плечу.
Он увидел легкое движение, солнечный свет нарушил рисунок, когда первое орудие, готовое к перезарядке, просунулось в порт.
Слишком поздно.
Он обрушил меч на ограждение и ему показалось, что он услышал чей-то крик.
"Огонь!"
Все орудия выстрелили одновременно, отступая от своих портов и беря под контроль, прежде чем вся мощь их объединённого залпа обрушилась на противника. Они уже вытаскивали и перезаряжали новые заряды, кричали и ликовали как безумные, и, несмотря на повязанные уши платки, были слишком глухи, чтобы слышать или разделять радость и облегчение после нескольких часов ожидания за запечатанными иллюминаторами, пока левый борт оскалил зубы.
Адам прикрыл рот и нос, когда дым клубился по борту плотным облаком. Рёв бортового залпа, казалось, повис в воздухе, возможно, отголосок двойного залпа, достигшего своей цели.
Мужчины кашляли и блевали, но некоторые высматривали в дыму друзей. Орудийные расчёты перекликались, налегая на тали и ганшпили, все внимание их было сосредоточено на открытых перед ними портах.
Адам потянулся за телескопом, но тут же отмахнулся, когда чья-то рука протянула его сквозь редеющий дым.
Ему это было не нужно. Регулярные учения, а также терпение и доверие расчётов сделали сегодня своё дело.
Гордая красота «Наутилуса» была сломлена, изуродована. Фок-мачта полностью слетела, переваливаясь через бак и падая в воду рядом с ним, а спутанная масса рангоута и оборванных снастей уже тащила его, словно гигантский морской якорь. Грот-стеньгу тоже снесло. Он подумал о Мэддоке, канонире, внизу, под ватерлинией, запертом в пещере из взрывчатки и мгновенной смерти. Должно быть, он услышал это, почувствовал успех своих тренировок и упорного труда и возгордился.
Кто-то воскликнул: «Это заставит их собраться с мыслями и еще раз подумать!»
В голосе Сквайра слышалась настороженность и нетерпение. «У них их полно, ради всего святого!»
Адам направился к штурвалу, а люди повернулись к нему, все еще слишком ошеломленные и оглушенные, чтобы осознать значение предупреждения лейтенанта.
«Наутилус» не слушался руля, и, похоже, ничего не делалось, чтобы облегчить бремя мачты и парусов, которые тащили его все дальше и дальше по ветру.
Сквайр это заметил. Ветер больше не был ему союзником.
Он посмотрел на дым, плывущий прямо над водой. Ветер стихал, выжидая своего часа. Настоящий враг.
Нейпир был рядом с ним, как будто ждал, что его позовут.
«Попросите первого лейтенанта лечь на корму». Он видел, как тот прикоснулся к шляпе и поспешил к трапу левого борта.
Он услышал выстрелы мушкетов, далёкие и безрезультатные. Некоторые из королевских морских пехотинцев из корабельного караула прислушивались, сжимая мушкеты, оценивая расстояние.
Им не придется долго ждать.
Ветер почти стих, но его все еще было достаточно, чтобы донести новый звук, более угрожающий, чем редкие выстрелы мушкета.
Сотни голосов слились в приглушенный рев.
Винсент добрался до квартердека, его взгляд упал на свободно развевающиеся марсели, а затем на людей у штурвала.
«Если ветер вернется, я смогу пустить в ход наши орудия».
