Текст книги "Во имя короля"
Автор книги: Александер Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Он остановился и посмотрел на свои ноги: они были покрыты грязью, которая забрызгала даже его чулки. Земля была пропитана водой ещё до погребения, почти смыта водой. Иначе могильщики были бы бессильны: выжженная солнцем земля была как камень.
Вид ботинок перенёс его в совершенно иной мир: в Корнуолл, на побережье, которое он так хорошо знал. Он шёл по одной из узких проселочных дорог после ливня. Где, среди аромата полей, всё ещё чувствовался запах моря и вкус его соли на губах, когда разговаривал или смеялся с любимой женщиной.
Он услышал цокот копыт и скрежет колёс и понял, что слышит их уже какое-то время, помимо своих мыслей. Он съехал на обочину, но машина уже замедляла ход. Останавливалась.
«Привет, капитан Болито! На мгновение мне показалось, что я свернул не туда».
Это была небольшая карета, запряженная парой лошадей, вероятно, из-за более крутого подъёма дороги. И, несмотря на фамильярность приветствия, лицо, смотревшее из открытого окна, принадлежало незнакомцу: худое и узкое, с глубоко посаженными глазами, совершенно седыми волосами и уверенным, интеллигентным голосом.
«Я так понимаю, вы направляетесь в гавань?» Дверь скрипнула. «Я иду туда. Пожалуйста, присоединяйтесь ко мне».
Адам покачал головой. «Не могу. Мои туфли…»
Мужчина отодвинул дверь как можно дальше и поднял ногу. «Моя тоже. Но я рад, что был там».
И Адам вспомнил, что видел его на кладбище, почти скрытого среди чиновников и посетителей, но каким-то образом остающегося далеким, в стороне от всех.
Он протянул руку, такую же твёрдую и худую, как он сам. «Кстати, меня зовут Годден». Он улыбнулся и показался моложе. «Я надеялся с тобой познакомиться, но времени не хватило. Сегодня всё изменилось». Он передвинулся по скамье, чтобы Адам мог сесть рядом с ним. Кучер, спрыгнувший, чтобы придержать лошадей, молча ждал. «Продолжай, Тоби!»
Экипаж выехал обратно на дорогу, и Адам мысленно осознал внезапный поворот событий. Сидевший рядом с ним человек был не просто «Годден». Это был достопочтенный сэр Чарльз Годден, «высокий гость» адмирала, который заставил всех передвигаться с момента своего прибытия во Фритаун.
Годден сказал: «Я много слышал о вас, капитан Болито. Это недавнее начинание, должно быть, награда за всю работу, проделанную контр-адмиралом Лэнгли и его штабом. Видите ли вы какой-либо конец работорговле? В большинстве стран она незаконна, но бизнес продолжается, хотя адмирал, похоже, считает, что он уже идёт на спад… почти завершён, если не считать названия».
Адам колебался. Эта встреча была не случайной и не просто проявлением вежливости.
Он осторожно произнёс: «Всегда найдутся люди, готовые рискнуть, если есть деньги и их достаточно. Рабов вывозят с этих берегов, даже в такие далёкие страны, как Бразилия и Куба, несмотря на усилия патрулей и угрозу наказания в случае поимки».
Он смотрел в окно рядом с собой. Даже столь дипломатичное замечание прозвучало нелояльно, противореча кодексу долга и верности морского офицера.
Годден сказал: «У политики и флота много общего», – и отряхнул засохшую грязь с ботинка. «Роберт Уолпол считается первым настоящим премьер-министром Великобритании». Он помолчал. «Кроме ирландцев, конечно!» Он снова посерьезнел. «Уолпол был человеком, с которым я бы очень хотел познакомиться. Нам всем ещё есть чему поучиться у него. Например, его семейному девизу. Я помню, что он говорит: « Fari quae sentias». Он резко повернулся и схватил Адама за руку. «Говори, как чувствуешь!»
Он постучал по внутренней стороне крыши. «Вот, Тоби!»
Экипаж содрогнулся и остановился, вокруг него осело жёлтое облако пыли. Годден легко повернулся на сиденье, его глаза были в тени. «Я много о вас знаю, и с тех пор, как приехал сюда, я узнал ещё больше». Он, казалось, почувствовал вызов и добавил: «Не от штабных офицеров».
Он постучал себя по груди. «Или от политиков вроде меня. Но от обычных, порядочных людей, таких, как те, которыми ты руководишь. Которые тебе доверяют».
Адам открыл дверь и резко сказал: «И кто умрет из-за меня!»
Он спустился на дорогу, и Медуза словно возвышалась над ним. Твёрдая, настоящая.
Они пожали друг другу руки, но выразительны были только их взгляды. Затем Адам повернулся к ступеням, ведущим на причал. О его прибытии уже, должно быть, доложили.
Мне следовало пойти пешком .
Но слова все еще звучали в его голове: «Говори, как чувствуешь» .
Лейтенант Джеймс Сквайр остановился в тени у недостроенной стены и оглядел кладбище, опустевшее после организованного ухода мундиров и местных жителей, которые с любопытством наблюдали за ними. Теперь всё было кончено, могилы аккуратно отмечены и пронумерованы в ожидании каменных или деревянных крестов. Он потянулся и почувствовал, как хрустнули сухожилия. К тому времени « Вперёд» должен был снова выйти в море. Никогда не оглядывайся назад . За годы службы в море он видел гибель многих хороших людей, и некоторых он всё ещё помнил.
Он слышал, как двое могильщиков разговаривали друг с другом, один из них курил изрядно потрепанную трубку. Для них это была просто работа, и это было правильно.
Он полез в карман, чтобы убедиться, что у него есть подписанные бумаги, которые Болито велел ему забрать, пока он будет докладывать адмиралу. Он почувствовал, как его загорелое лицо нахмурилось. Адмирал должен был первым проявить своё уважение. Благодарность. Он подумал о Люке Джаго и о том, что тот мог бы сказать. Вот это будет чёртов день!
Он взглянул на свои ботинки: грязь присохла к ним, словно железо. Он вспомнил, что старший капеллан всю службу старательно стоял на коврике. В противовес этому он вспомнил морские похороны, где капитан произносил знакомые слова.
Он обернулся, застигнутый врасплох женским голосом.
«Сюда, если вы уверены…»
Двое из них, одна, всё ещё указывающая на могилы, одетая в белую накидку, словно монахиня или фельдшер, круглолицая, с терпимой улыбкой. Другая – Клэр Дандас. В её руках – букет цветов, яркий акцент на фоне простого платья. Её спутник нес что-то вроде каркаса из аккуратно связанных тростей.
Клэр посмотрела прямо на него, её лицо было частично скрыто цветами. «Я думала, мы опоздали».
Сквайр услышал, как другая женщина сказала: «Не забывай, Клэр, дорогая, доктор хочет принять тебя в назначенный час».
Девушка проигнорировала её. «Я видела, как ты входила в гавань». Она не смотрела на него. «У меня был телескоп».
Сквайр шагнул по неровной земле и, не задумываясь, протянул ей руку. Цветы стояли между ними, словно преграда.
Она тихо сказала: «Я молилась за тебя», – и отвела взгляд, почти виновато. «За… всех вас».
«Я не забыл. Я надеялся увидеть тебя как-нибудь…» Сквайр неловко оборвал себя и коснулся ленты вокруг цветов. «Они прекрасны. Это лилии?»
Она впервые улыбнулась, возможно, с облегчением от того, что он сменил тему. «Нет, только лианы. Кровоточащее Сердце, как их здесь называют». Она нежно пожала их и только потом посмотрела на него. «Они долго не протянут, но я просто подумала…» Она не продолжила.
Он знал, что смотрит на неё, но ничего не мог с собой поделать, словно женщина в белом и могильщики были невидимы, вспоминая, как она боролась и пыталась освободиться, пока он пытался унести её в безопасное место, едва прикрывая наготу форменным мундиром. Он видел шрам на её запястье, поблекший, но всё ещё достаточно заметный, чтобы напомнить ей о нём. И хотя она по-другому уложила волосы, он всё ещё видел тёмный синяк на её лбу.
Он сказал: «Я должен тебя увидеть. Не здесь». Он взял её за запястье и почувствовал, как она напряглась. «Не так, Клэр».
Вмешался другой голос: «Нам действительно пора уходить. Вас будут ждать».
Он отпустил её запястье и наклонился, чтобы подобрать несколько лоз, упавших между ними. «Я так волновался за тебя». Он посмотрел ей в лицо, скрытое тенью на фоне ясного неба.
Она сказала: «Ты спас мне жизнь». Она замолчала и сделала несколько шагов, словно собираясь присоединиться к своему спутнику. «Я никогда не забуду… Джейми».
Сквайр смотрела им вслед. Она не оглянулась, и лозы остались лежать там, где упали.
Кто-то пробормотал: «Эй, сэр, я их выставлю», и послышался вздох, когда Сквайр сунул несколько монет в кулак. Должно быть, их было больше, чем он думал.
Всё кончено. Это никогда и не начиналось.
Роулатт, капитан-фельдфебель, с нетерпением наблюдал, как портовый катер отчалил от «Онварда » и направился к берегу, на этот раз быстрее, высадив матросов и морских пехотинцев с траурного сбора. Затем он направился на корму, к квартердеку, где первый лейтенант осматривал неожиданно прибывшую партию казначейских припасов. Вот вам и день траура…
Роулатт подождал, пока лейтенант оторвётся от списка груза, и прикоснулся к шляпе. Винсент, вероятно, был рад перерыву. Пинчгут Вайкери, как называли казначея, не отличался особой оживлённостью в любой день.
«Все на борту?»
«Мистер Сквайр возвращается на сторожевом катере, сэр».
Винсент уклончиво хмыкнул. Сквайр, должно быть, остался до конца, пока капитан, как и было приказано, предстал перед адмиралом. Он зевнул, раздражённый тем, что слишком устал, чтобы сдержаться. Но он знал, что была и более глубокая причина. Это была зависть.
Он увидел, как мичман Уокер слоняется без дела, пристально глядя на небольшую лодку, подплывающую слишком близко к левому борту. Королевский морской пехотинец шёл за ней по трапу, но когда он махнул рулевому, чтобы тот отошёл, тот получил широкую улыбку и демонстрацию дешёвых украшений.
Винсент взглянул на ближайшую кучу припасов. Их нужно было убрать без промедления. «Мистер Уокер, найдите запасные руки».
Он видел, как тот поспешно убегал. Уокер, должно быть, подстригся: так он выглядел моложе, чем когда-либо. Тринадцать, или ему уже четырнадцать? Мальчик, которого вечно укачивало, даже в штиль. Остальные гардемарины устали шутить по этому поводу и приводить его в порядок. Теперь это было неизвестно.
Роулатт спросил: «Капитан, сэр, он скоро вернется на борт?»
Винсент кивнул. У Роулатта всегда была причина. Он никогда не нарушал дисциплину и распорядок дня. Правая рука первого лейтенанта, и за это его обычно ненавидели.
«Я хочу, чтобы за ним внимательно следили». Он указал в сторону флагмана. «После всего этого ему понадобится отдых». Роулатт промолчал, а сам подумал: « И мне тоже!»
Винсент с тоской подумал о кают-компании. Но если он сейчас спустится вниз… Он вздрогнул и резко обернулся, услышав крик с носа.
«Эй, лодка?»
Роулатт резко ответил: «Должно быть, это ошибка, сэр!»
Но ответ был достаточно ясен: «Да, да!»
Посетитель. Офицер.
Винсент тихо выругался: «Кто, чёрт возьми?»
Мичман Уокер поспешил к нему, держа подзорную трубу на вытянутой руке, и Винсент, снова спокойный, взял её. Ему следовало бы догадаться. Он осторожно направил подзорную трубу, и застывшая ухмылка будущего торговца выскочила на него, пока не увидел другую лодку с поднятыми носами, заполнившую объектив. Одна из гичек «Медузы », отличительные опознавательные знаки флагмана, безошибочно различимые в солнечном свете. И один пассажир в алой форме Королевской морской пехоты. Что ещё важнее, на корме лежала куча вещей, часть из которых была личными.
Винсента снова захлестнули образы кают-компании, привычки и характеры людей, которые там жили. Роберта Синклера сегодня похоронили: времени не теряли. Должно быть, это прибывает его сменщик. Он видел, как у входного люка новоприбывшего встречает Монтейт, появившийся несколькими секундами ранее, и который теперь направлял его на корму. Сержант Фэрфакс был рядом, но держался на расстоянии. Его жизнь тоже теперь изменится.
Первые несколько мгновений всегда были самыми худшими.
Лейтенант морской пехотинец направился к корме, не отрывая взгляда от Винсента, пока тот не остановился и не отдал честь. Открытое, молодое лицо, светлые, аккуратно подстриженные волосы под шляпой. Алая форма была хорошо сшита, но свободнее, чем у некоторых, словно он похудел с тех пор, как последний раз ходил к портному. Меч тоже был изрядно поношенным, даже потускневшим. Винсент подумал, что он старше, чем выглядит.
Он ответил на приветствие. Примерно моего возраста .
«Лейтенант Деверо, сэр, поднимитесь на борт. Сожалею о задержке. Все лодки заняты». Он протянул знакомый конверт с маркой и печатью. Хорошо это или плохо, но это новое начало.
Винсент протянул руку. «Я здесь старший. Добро пожаловать на борт».
Улыбка, как и рукопожатие, была твердой, но неосознанной, а не для того, чтобы произвести впечатление.
«Капитана сейчас нет на борту. Но вы, вероятно, это знаете».
Деверё кивнул и слегка поморщился, коснувшись лица. «Знаю, сэр. Я видел его как раз перед тем, как подойти».
Винсент ждал, давая себе время. Этот жест привлёк его внимание к глубокому шраму на левой стороне лица Деверё, небольшому, но смертельно опасному, расположенному примерно в дюйме от челюсти.
Деверё легкомысленно заметил: «Солнце немного жарче обычного», но улыбка исчезла.
Винсент спросил: «Ты это здесь достал?», и Деверокс опустил руку.
«Домой не возвращаться. В Чатеме, как оказалось».
Винсент окинул взглядом главную палубу, где несколько человек всё ещё убирали после дневной работы. «Надеюсь, она того стоила?»
Деверё молча посмотрел на него, а затем резко сказал: «Я так и думал». Его челюсть приподнялась, и шрам, казалось, говорил за него. «Это была самооборона, конечно».
Винсент коснулся его руки. «Я отнесу ваши вещи вниз». Он взглянул на официальный конверт. «Пол, не так ли?» Он указал на трап. «Я покажу вам наши апартаменты. Формальности подождут до возвращения капитана».
Даже сейчас он чувствовал укол негодования.
• • •
Лейтенант флагмана остановился у большой каюты «Медузы» , пока Адам вытирал остатки засохшей грязи со своих ботинок о веревочный коврик.
«Не беспокойтесь об этом, сэр. Вы здесь, это главное!» Он кивнул часовому из Королевской морской пехоты и добавил вполголоса: « Сейчас он вас примет».
За сетчатой дверью каюта оказалась именно такой, какой её помнил Адам: хорошо обставленной, безупречно чистой и какой-то нежилой. В дальнем конце, в центре широких кормовых окон, спиной к сверкающей панораме воды и пришвартованных судов стоял контр-адмирал Джайлс Лэнгли; его светлые волосы почти касались потолка.
Когда Адам направился к корме, Лэнгли словно ожил и двинулся ему навстречу.
«Рад снова тебя видеть, Болито. Жаль только, что пришлось тащить тебя на борт, не дав тебе передохнуть». Он схватил Адама за протянутую руку и пристально посмотрел на него, не мигая своими бледными глазами. «Несмотря ни на что, ты выглядишь чертовски хорошо. Горжусь тобой». А затем добавил: «Жаль, что не смог присоединиться к тебе на этой грустной, но необходимой церемонии». Он неопределённо обвёл каюту рукой. «Уверен, ты понял».
Он подождал, пока слуга метнулся вперёд и отодвинул его стул от яркого солнечного света. Так вот в чём была разница. Занавески, закрывавшие кормовые окна, скрывая впечатляющий вид на Фритаун, исчезли. Возможно, адмирал привык к палящему свету и климату.
Они сидели друг напротив друга за небольшим столиком, пока слуга разговаривал с кем-то ещё, прятавшимся за той же дверью. Раздался звон бокалов, и Адам успел задуматься, что же его так насторожило. И ради чего?
Лэнгли прямо сказал: «Я слышал, вы сблизились с сэром Чарльзом Годденом».
«Похоже, он был на похоронах, сэр, хотя и не объявил о своем присутствии».
Лэнгли холодно улыбнулся. «Он был в экипаже. Но сомневаюсь, что это было совпадением. Не в его характере». Он повернул голову и отчеканил: «Я дам знать, если ты мне понадобишься, Флагс».
Адам не заметил, что помощник Лэнгли всё ещё в каюте. Неудивительно, что он выглядел таким загнанным. А где же Тьяк?
Лэнгли так же резко спросил: «Что вы думаете о Годдене?» – и не стал дожидаться ответа. «Все бросились сюда, как только он сошёл на берег. Он и его небольшая группа дружков – они неплохо устроились. Даже не представляю, сколько выйдет в счёте! А он здесь искал, как сэкономить!» Он рассмеялся почти весело, но глаза его были очень проницательными. «Ну? Он вас впечатлил? Несколько минут рядом с человеком, которого вы никогда раньше не встречали. Или, скорее всего, встретите снова».
«Я думаю, он был искренен и даже стремился узнать, что мы думаем о своей роли здесь».
Лэнгли щёлкнул пальцами. «Скорее всего, во что мы обходимся его драгоценному правительству! Скорее друг, чем враг, по – моему ».
Он наклонился и постучал по столику. «Не трать на это весь день, приятель!»
Адам чувствовал запах бренди со своего места.
Лэнгли достал платок и промокнул лицо. «Но он не дурак. Понимаю, почему он там оказался. Знает о наших антирабовладельческих патрулях и их результатах, хороших или плохих. Знает о нашем сотрудничестве с судовладельцами и торговцами здесь». Он подмигнул. «Или об отсутствии такового!» Он поерзал на стуле, когда подошёл слуга с подносом, полным графином и двумя свежими стаканами. На подносе остались влажные следы от предыдущих.
Лэнгли сказал: «Мне не жаль его отпускать. Теперь, возможно, мы получим какие-то результаты». Он поднял бокал. «В любом случае, он слишком много о тебе знал !»
Адам почувствовал, как бренди обжёг ему язык. «Не от меня, сэр».
«Нет, нет. Ради бога, всё записал!» Лэнгли снова рассмеялся и чуть не выронил стакан. Он был пуст. «Он задавал много вопросов о…» Он снова щёлкнул пальцами. «Баллантайн и его дела в Нью-Хейвене. Ещё один рыцарь ковров , а?» Он усмехнулся и прикоснулся к губам. «И ты этого не слышал!»
Слуга наполнял бокалы, его лицо было бесстрастным. Он, вероятно, привык к такому поведению, но Адам никогда не видел Лэнгли таким. Это было больше, чем просто облегчение.
Лэнгли говорил: «Что теперь, Флагс? Мне казалось, я ясно выразился…» Он вытер лицо платком. «Уже не время?»
Флаг-лейтенант закрыл свою записную книжку. «Полковник Уайтхед из гарнизона должен скоро прибыть, сэр. Вы сказали...»
«Вылетело из головы, чёрт возьми». Он посмотрел на Адама и пожал плечами. «Нужно было сначала увидеть тебя, Болито. Мы оба через это прошли в последнее время». Бледные глаза обвели каюту. «Им всем нравится посещать флагман. Это даёт им почувствовать себя важными!»
Появился ещё один слуга, несший треуголку и шпагу Лэнгли, но его грубо оттолкнули, когда адмирал направился к кормовой галерее. Лэнгли остановился и потёр руки. «Надо убраться и откачать трюмы, пока они не прибыли. Скоро, а, Флагс?» Дверь за ним захлопнулась. Адаму показалось, что его вот-вот стошнит.
Лейтенант подождал, пока слуга положит шляпу и шпагу на скамейку под кормовыми окнами и уйдёт, прежде чем тихо сказать: « Медуза получает расплату». Потрёпанная тетрадь упала на палубу, но он, казалось, этого не заметил. «Готово!»
Адам был на ногах, его разум был совершенно ясен. Как и все те корабли, которые он видел в гаванях дома. Некоторые с известными названиями, легендами, и их помнили не только те, кто служил и сражался на них. В Сент-Энде и Кампердауне, на Ниле и в Копенгагене, и при Трафальгаре. Теперь они ожидали своего последнего плавания.
Он медленно пошёл на корму. Отсюда ему была видна стоянка, где стоял « Делфим» , когда контр-адмирал Джайлс Лэнгли отказался от плана поиска логова работорговца, заслугу за который он впоследствии приписал себе.
А что насчет Тьяке?
Он повернулся и встретился взглядом с флаг-лейтенантом, который оглядывал каюту так, словно никогда её раньше не видел. Лэнгли даже это предоставил ему.
За сетчатой дверью раздавались голоса, смех: посетители. Это давало им почувствовать себя важными . Больше нет.
Он пожал руку флаг-лейтенанту. «Дайте мне знать, если…»
«Спасибо, сэр. Я подам сигнал вашей лодке».
Адам подумал о Джаго и сказал: «Он будет здесь. Ждать».
Дверь приоткрылась на несколько дюймов, и он увидел красные мундиры посетителей и алые мундиры часового.
Яго уже знает об этом, а завтра все будут знать.
Он вышел из каюты, заметив, что блокнот все еще лежит там, где упал.
Флагманский лейтенант сказал: «Я принесу вам извинения».
Но каюта была пуста.
13 ГОРДОСТЬ И ЗАВИСТЬ
ЛУК ДЖЕЙГО ВЫТЁР СВОЮ БЛЕСТЯЩУЮ БРИТВУ и поднёс её к свету, прежде чем положить на поднос.
«Чувствуешь себя лучше, капитан? Готов к новому дню?» Он с одобрением наблюдал, как Адам потянулся и кивнул.
Было рано, утренняя вахта еще была в силе.
Адам почувствовал, как палуба слегка сдвинулась, и увидел, как бритва Джаго скользнула по подносу. «Вперёд» снова оживал. Дверь кладовой была закрыта, но он знал, что Морган где-то рядом. Как и все остальные: ждёт.
Джаго сказал: «Встречаемся в восемь склянок, капитан? Я буду ждать, на всякий случай». Он не продолжил. В этом не было необходимости.
Адам взглянул на кормовые окна, вспоминая, как флаг-лейтенант сообщил новость. Как будто он был лично виноват. Он сказал: «Все знают о Медузе? Ты, наверное, знал, ещё до меня».
Джаго сказал только: «В последнее время ходят слухи. Корабельные запасы, а потом я услышал об этом от одного парня из команды такелажника». Он пожал плечами. «В этом флоте никакие секреты долго не хранятся!»
«Ну, Люк, пока это не станет официально…»
«Есть, капитан. Ни слова».
Адам снова повернулся к гавани. Небольшие волны плыли по ветру, морские птицы взмывали в воздух и протестующе кричали. Флаги на других судах, пришвартованных или стоявших на якоре, больше не были безразличны, а развевались навстречу ровному северо-западному ветру. Словно предзнаменование. Он почувствовал, как обостряются его чувства. Можно ли когда-нибудь потерять это? Готовность к морю. Но когда?
Он вернулся обратно через каюту, и его рука неосознанно коснулась старого кресла.
Джаго видел это много раз. Как старые друзья . Он ждал момента. «Что станет с капитаном Тьяке?» И когда Адам не ответил, он подумал, что зашёл слишком далеко.
Но Адам в конце концов встретился с ним лицом к лицу. «Он всё ещё флагманский капитан. Важная должность, на берегу или на море. Они должны это учитывать».
Он услышал далёкий звон, почти потерянный среди гула снастей и ослабленных снастей. Восемь склянок. Он выпрямился и отрывисто сказал Яго: «Хоть сегодня не пятница!»
Джаго услышал, как открылась и закрылась дверь, послышался топот сапог часового Королевской морской пехоты. За всё время, что он здесь был, часовой был совсем другой: теперь была утренняя вахта. Он улыбнулся про себя. Не пятница же . Только Болито помнил старое суеверие своего рулевого.
Световой люк был приоткрыт, и он слышал, как труба разносилась по палубе.
«Руки по казармам! Чистить оружие!»
Он пробормотал вслух: «Только скажи, капитан. Мы их утопим!»
Даже пройдя небольшое расстояние до каюты на палубе прямо под своей каютой, Адам ощущал необычную тишину. Скрип орудийных тяг был очень слышен, когда восемнадцатифунтовое орудие вручную поднимали для осмотра и чистки, и лишь изредка раздавались громкие распоряжения. Но утро обычно было самым напряжённым временем на военном корабле, особенно на якоре. Он понимал, что это всего лишь игра воображения. Но ощущение не исчезало.
Палуба слегка накренилась и содрогнулась. Удар был готов . Он почти слышал, как Джулиан это говорил.
Матрос, полировавший на коленях какую-то латунь, вскочил на ноги, когда его капитан приблизился, помедлил, а затем осмелился сказать: «Доброе утро, сэр».
Адам кивнул. «Выглядит хорошо, Сэвидж». Это имя было легко запомнить, и вежливость имела значение. Некоторые офицеры, даже капитаны, никогда не обращали на это внимания, пока не попадали в беду.
Он увидел Винсента, ожидающего у входа в кают-компанию. Возможно, он решил, что эта встреча – пустая трата времени. Возможно, он был прав.
В кают-компании было необычно многолюдно. Помимо офицеров и старших уорент-офицеров, все остальные уорент-офицеры, казалось, присутствовали – специалисты, или «хребет», как их называл Адам, слышал от дяди. Боцман и канонир; парусный мастер Тилли; бондарь; и, конечно же, плотник Холл, согнувшись почти вдвое из-за своего роста. Самый высокий человек на корабле. Наверное, где угодно… И один мичман, Хотэм, старший. Это была идея Винсента.
Все сидели. Адам был здесь гостем.
Винсент сказал: «Все на месте, сэр, кроме хирурга. Он всё ещё на берегу».
«Я знал это. Но спасибо». Он обвёл взглядом толпу. «Полагаю, большинство из вас знает или, возможно, подозревало, что «Медуза» , наш флагман, получает деньги». Он заметил несколько быстрых, испуганных взглядов, но без особого удивления. «Она будет лежать в обычном состоянии, пока не решится её судьба».
Он заметил, как лейтенант Сквайр покачал головой, возможно, вспомнив какой-то конкретный корабль из прошлого. В конце концов…
Адам продолжил: «Наши патрули продолжатся, как приказано. Но понадобятся больше кораблей меньшего размера». Он сделал паузу. «И офицеры для командования ими». Он увидел, как Деверё, их новый морской пехотинец, повернулся, когда Прайор, клерк, наклонился, чтобы подобрать несколько страниц своих аккуратно исписанных заметок, которые упали на пол, словно сухие листья.
Адам встречался с Деверё лишь мельком, когда Винсент представил его для того, что он называл «формальностями», и ему понравилось то, что он увидел. Проницательный, умный и открытый, даже несмотря на то, что его отправили в «Онвард» под определённым предлогом. Когда он спросил Деверё, не беспокоит ли его перевод с семидесятичетырёхтонного корабля на фрегат, тот, казалось, не смог сдержаться.
«Напротив, сэр, я снова чувствую себя живым !»
Винсент заметил со странным сарказмом: «Спасибо вашему предшественнику», хотя всего несколько минут назад он радушно встречал новичка.
Адам услышал короткий грохот грузовиков прямо над головой, в просторной каюте, и представил, как Морган с тревогой следит за каждым движением, проверяя восемнадцатифунтовку. По крайней мере, здесь, в кают-компании, палубой ниже, им не мешало присутствие орудий.
Он потянулся за шляпой и сказал: «У нас прекрасный корабль!»
Кто-то издал радостный возглас, но его крик потонул, когда боцман Гарри Драммонд вскочил на ноги, отбросив стул за собой. «И у нас отличный капитан!»
Все уже стояли, некоторые подхватили приветственные возгласы, когда дверь за ним закрылась. Адам стоял совершенно неподвижно, как долго – он не знал. Тот же моряк стоял неподалёку, теперь опираясь на метлу. Мне не следовало настаивать на своём приходе. Эти же люди доверяли мне, и некоторые дорого за это заплатили .
Через несколько минут к нему присоединился Винсент. Снова стало тихо. «Я как раз раздумывал над снаряжением, сэр».
Их взгляды снова встретились, капитан и первый лейтенант. Адам вспомнил слова Винсента: « Корабль прежде всего» . Он ошибался.
«Что за чёрт?» Винсент уставился на лестницу. По палубе доносились приглушённые крики и топот ног: лодка приближалась, и это было очень тяжело. А вот и Уокер, их самый младший мичман, едва не упал, когда остановился.
«Офицер караула, сэр!» Он протянул толстый конверт. «Для вас, сэр!»
Адам взял его. Знакомый жёлтый цвет, его имя и звание, написанные безупречным почерком. Уокер важно выдохнул: «Требуется подпись капитана!»
Винсент резко ответил: «Мы это знаем ».
Адам сказал: «Спасибо, мистер Уокер», – и улыбнулся мальчику. «Тебе нужно больше двигаться. В Onward слишком тесно для тебя».
Дверь кают-компании была открыта, и Прайор терпеливо ждал с ручкой и чернильницей в руках. Между его выдающихся зубов торчал нож для разрезания бумаги. Казалось, ничто не могло застать его врасплох.
Как и погребение в море или Воинский устав, Адам знал эти слова наизусть. Будучи во всех отношениях готовым к плаванию …
Мичман Уокер, все еще тяжело дыша, принес откуда-то табуретку и с широко раскрытыми глазами наблюдал, как Адам наклонился с ручкой и подписал его имя.
Винсент сказал: «Я передам это офицеру охраны, сэр», но это прозвучало как вопрос.
Адам подул на чернила, чтобы высушить их. «Приказ об отплытии». Он сложил основную часть и сунул её в карман пальто. «Послезавтра, если позволит погода». Он направился к трапу. «Я сам ему передам».
Дверь кают-компании была все еще открыта, но не было слышно ни звука.
Винсент повторил: «Послезавтра, сэр?»
Адаму хотелось улыбнуться. Яго, например, не удивился бы. Сегодня была пятница.
«Скоро поговорим», – он помолчал, поставив одну ногу на трап. «Капитан флага поплывёт с нами».
Лейтенант Джеймс Сквайр стоял у полубака, прямо перед глазами корабля, и смотрел вниз на якорный канат. Он делал это слишком часто, чтобы помнить, но этот момент всегда производил на него впечатление: он стоял вот так, повернувшись спиной к остальному кораблю, разделяя его взгляд только с носовой фигурой и своим выдвинутым трезубцем. Большинство людей, даже те, кто считал себя хорошо его знающими, могли бы удивиться силе его эмоций.
Он чувствовал, как палуба колышется под ногами, а ветер был сильным и ровным, таким, что создавал лёгкие волны под носом, словно «Вперёд» был готов к отплытию и уже шёл. Ему следовало бы к этому привыкнуть, но на этот раз всё было иначе, и понимание причин не помогало.
Он почти неохотно повернулся и оглядел весь корабль. Матросы собирались для выхода в море. Старшие матросы проверяли имена, остальные смотрели на корму, на квартердек. И кабестан, пока ещё без команды. Двенадцать брусьев, словно спицы колеса. По двенадцать человек на каждом брусе. Он знавал времена, когда требовалось больше, когда ветер и море объединялись, чтобы бороться, прежде чем якорь освободился.
Сквайр увидел небольшую кучку людей возле большого двойного штурвала: Винсент указывал на что-то, а Джулиан, капитан, кивал, словно соглашаясь. А вдоль верхней палубы и трапов то тут, то там стоял мичман, готовый передавать сообщения или догонять отставших, если приказ не выполнялся немедленно.
Он взглянул на двух своих «молодых джентльменов» – Нейпира и Саймона Хаксли. Они стали частью его команды во многих отношениях, как и окружающие их моряки, которые точно знали, как далеко они могут зайти, прежде чем Сквайру придётся повышать голос. В общем, команда была под контролем, хотя Сквайр никогда бы им об этом не сказал.
Капитана нигде не было видно: вероятно, он всё ещё сидел в каюте, проверяя, ничего ли не забыл, прежде чем флаг-капитан поднимется на борт. Старший офицер и правая рука адмирала… Сквайр прошёл трудный путь и всё ещё хранил множество обид и предрассудков нижней палубы.
«Onward» бросила якорь, и флагманский корабль был почти скрыт парусами и такелажем. Может быть, дни «лайнеров» сочтены? Старые Джеки насмехались над этим, но когда «Медуза» получила компенсацию…
«Сэр!» – гардемарин Хаксли жестикулировал, прерывая тревожные мысли. «Шлюпка отходит от флагмана, сэр!» Он был юношей, который редко улыбался, но был близким другом Нейпира, и Сквайр, как ни странно, гордился ими обоими.
