Текст книги "Агент тёмных чар (ЛП)"
Автор книги: Алекс Риверс
Соавторы: К. Кроуфорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
Глава 5
Утро прошло как в тумане. Как только мы получили посылку от убийцы, атмосфера в участке сгустилась. Одно дело – идти по следам убийцы, анализировать места преступлений, пытаться найти свидетелей, угадывать, где он нанесёт удар в следующий раз. И совершенно другое – получить человеческое сердце по почте.
Подспудная ярость так и прокатывалась волнами по участку. Я ощущала эту злость, пульсирующую во мне, курсирующую по моим венам гуще крови, затмевающую мои мысли. Она придавала мне сил, обостряла мои органы чувств. Но это напряжение также поджаривало мои нервы, и любое шарканье ногой заставляло меня выпрыгивать из собственной шкуры. Когда Бен Патель сделал бесцеремонное замечание о том, что мой бейджик посетителя прицеплен криво, мой нрав прямо-таки заискрил. Мне пришлось вцепиться в подлокотники, чтобы не рявкнуть на него; моё лицо покраснело.
Поздним утром инспектор Вуд отвёл меня в комнату с синими стенами и двумя рядами деревянных столов. Он отдал мне место недалеко от Габриэля, затем объяснил правила и устройство полицейского участка: туалет дальше по коридору; на совещания никогда не опаздывать; он возместит чеки о покупке еды в период между семью часами утра и пятью часами вечера. Я кивала, игнорируя большую часть того, что он говорил. ФБР вполне в состоянии покрыть мои издержки.
С моего кресла я видела Габриэля, сгорбившегося над транскрипцией записки и хмуро пытавшегося расшифровать её, забыв про свои предыдущие задачи.
Я же, сидя напротив него, открыла ноутбук и принялась читать исторические сведения о Джеке Потрошителе. Как и сейчас, тогда жители Лондона обернулись против иммигрантов, хотя в XIX веке полиция работала над тем, чтобы контролировать гнев толпы. С тех пор положение вещей поменялось.
Пока я хмуро разглядывала карту викторианского района Уайтчепел, Габриэль повернулся ко мне.
– Кассандра. Я послал тебе ссылку на профиль жертвы на фейсбуке и логин с паролем для входа.
– Спасибо, – я открыла электронную почту и залогинилась с её паролем, состоявшим из случайной последовательности цифр и букв. При виде её фотографий у меня в горле встал ком. На всех снимках она выглядела счастливой, практически сияющей. Похоже, помимо обучения в колледже она подрабатывала инструктором йоги на полставки. На многих фото она была запечатлена в разных весьма впечатляющих позах: в бикини на пляже, перед учениками в позе лотоса, где её кожа купалась в свете свечей. Её каштановые волосы лежали на плече, заплетённые в рыхлую косичку, и видимо, в свободное время она ходила в походы и на пикники с шампанским где-нибудь за городом. Во многих кадрах промелькивал рыжий персидский кот, а в подписях к ним часто подчёркивалось сходство кота с Уилфордом Бримли. Наряжаясь в хорошенькое жёлтое платьице, чтобы провести вечер в Лондоне, Кэтрин и не представляла, какой ужас её ждёт.
Я тяжело сглотнула. Меня уже не в первый раз охватило отчаянное желание отправиться в прошлое и предупредить жертву, пока не стало слишком поздно.
На одной из самых свежих фото Кэтрин сидела на диване рядом с молодой женщиной, у которой были высветленные волосы и полные губы. Они обе пили вино и улыбались камере поверх наполовину съеденной пиццы. Когда я навела курсор на изображение блондинки, высветилось имя Джемма Робертс. Соседка по комнате. Я кликнула на её профиль, просматривая изображения. На недавних фото Джеммы её внешность поменялась: волосы стали менее ухоженными, корни отросли, губная помада выглядела слегка смазанной. Такое чувство, будто пролистывая фотографии, я видела, как она постепенно расклеивается. На одном кадре она стояла перед окном во время дождя, и на правой руке виднелось тату – череп под завитками синих волн.
«Червовый Король
Рвёт разумы на куски
Глубоко под водой…»
– Габриэль, – позвала я, не поднимая взгляда. – Кто-нибудь вызывал Джемму Робертс? Соседку по квартире?
– Детектив Скотт попросил её приехать.
Я откинулась на спинку кресла.
– Я хочу с ней поговорить.
***
В крошечной комнате для допросов мы с Габриэлем сели напротив Джеммы. Комната буквально вызывала клаустрофобию – мягкие голубые стены на случай, если допрашиваемый слетит с катушек, и деревянные стулья, расставленные вокруг пластикового стола.
Наша свидетельница сидела напротив, уставившись на меня. Из-за длинных рукавов я не могла видеть ту татуировку черепа.
Она постукивала кончиками пальцев по столешнице – её красный лак для ногтей наполовину облез, ногти выглядели обкусанными. Судя по семи с лишним сантиметрам отросших тёмных корней, я предположила, что она начала съезжать с катушек примерно полгода назад. Чёрный макияж на глазах пятнами размазался вокруг её светло-голубых глаз. Если бы мне пришлось угадывать, я бы сказала, что она подсела на наркотики, но пока что я не могла быть уверена.
– Мне сказали, что Кэтрин убили, – пробормотала Джемма.
Боковым зрением я заметила, что Габриэль косится на меня. Джемма казалась не слишком расстроенной из-за смерти своей соседки, но я хорошо умела скрывать свои реакции на неожиданное поведение. Я ничего не выдала.
– Так и есть, – сказала я. – Полиция нашла её тело на Митр-сквер.
Габриэль прочистил горло.
– В какое время, говорите, Кэтрин ушла из вашей квартиры?
Девушка погрызла ноготь.
– Он бог, знаете ли.
Ладно… Это оказалось особенно неожиданным, но я старательно придала своему лицу нейтральное выражение.
– Бог, – повторила я, надеясь подтолкнуть её.
Она шире раскрыла глаза и подалась вперёд.
– Бог из зеркального царства. Он зовёт меня. Он хочет, чтобы я стала его слугой, – она прикусила губу. – А я хочу ему служить.
Теперь у меня имелось два возможных диагноза для Джеммы: шизофрения или биполярное расстройство первого типа. Учитывая продолжительность её психоза, шизофрения казалась наиболее вероятным вариантом, но это не точно.
– Расскажите мне о боге, – попросила я.
Джемма посмотрела на свои обгрызенные ногти.
– Мне нужен стакан воды.
Я взглянула на Габриэля, приподняв брови.
– Ладно, – буркнул он, вставая.
– Кэтрин знала о боге? – рискнула я.
Джемма покачала головой.
– Он не говорил с ней так, как говорит со мной. Он не выбрал её.
Мания величия и бредовые иллюзии. Если попытаться опровергнуть их, это ничего не даст. Мне придётся отправиться в её мир.
– Бог выбрал вас.
Она прищурилась, уставившись на меня.
– Я жду свою воду, – несколько минут она сидела молча, пока не вернулся Габриэль.
Он подвинул к ней стакан.
– Из-за чего вы с Кэтрин поссорились? – спросил он.
Я бросила на него взгляд, требующий заткнуться.
– Бог выбрал вас, – повторила я. – Он хочет, чтобы вы были его слугой.
Джемма подняла стакан, глядя на воду.
– Боги требуют дань. Что, если Кэтрин была жертвоприношением?
Мои мышцы напряглись. Я легонько дотронулась до ноги Габриэля под столом, подавая ему сигнал не набрасываться с размаху. «Аккуратнее».
– Жертвоприношением?
Она медленно провела пальцем вверх, к кромке стакана.
– Давным-давно мы служили богам реки. Люди выстраивались вдоль берегов рек, и им отрубали головы, – она окунула палец в воду. – Голова – это вместилище души. Их черепа погружались под поверхность воды, полные мечтаний и страхов, ужаса и радости, – Джемма опустила палец в воду, словно имитируя тонущий череп.
Джемма встретилась со мной взглядом, и на мгновение показалось, будто в её глазах промелькнул образ – изображение двух черепов с зияющими глазницами, сердито уставившихся на меня.
Я моргнула, сбрасывая видение. Мне надо держать себя в руках, пока эта женщина не затащила меня с собой в совместный психоз.
– Расскажите мне побольше о жертвоприношениях, – сказала я.
Она уставилась на собственный палец, погружавшийся всё глубже в воду, и тени в комнате как будто сгустились, расползаясь по стенам подобно пролитым чернилам.
– Боги питаются всеми вещами, которые делают нас людьми.
Я задрожала.
Габриэль подался вперёд.
– Что вы говорили про воду?
Хорошо. Он тоже узнал это. «Червовый Король рвёт разумы на куски глубоко под водой».
Джемма достала палец из стакана и на мгновение засунула его в рот, слизывая воду.
– Мы перестали платить богам дань. Мы перед ними в долгу.
– Ваша татуировка, – подтолкнула я. – Я видела её на фейсбуке. Черепа под водой.
– Ммм, – отозвалась Джемма.
– Можно мне на неё взглянуть?
Она задрала рукав, обнажая уродливый след ожога на том месте, где была татуировка.
Габриэль резко втянул воздух.
– Вам нужно показать это врачу.
Джемма снова опустила рукав.
– Мне пришлось от неё избавиться. Я подумала, что это приглушит его голос в моей голове, но… – её тело застыло, по коже пробежали мурашки. Внезапно она закрыла глаза и выгнула спину. – Я чувствую его, – она вцепилась в край стола, явно охваченная каким-то экстазом.
– Кого? – спросил Габриэль.
Я сохраняла невозмутимое выражение.
– Бога.
Её глаза распахнулись, и она сжала край стола.
– Я хочу поговорить с ним. Он здесь, он пришёл ко мне.
Я теряла контроль над ситуацией.
– Кто-нибудь ещё знает о черепах под водой?
– Я же сказала, – рявкнула она. – Боги. Я не стану говорить ни с кем, кроме моего короля. Он здесь.
Ладно. То есть, у нас есть не только вода, но и король… совсем как в записке. Плюс вся эта история с жертвоприношением.
– Мы попытаемся найти короля, – сказала я. – Но сначала я хочу услышать о нём побольше. Как мне его найти?
В тесной комнатушке тени как будто сгустились, поднимаясь выше по стенам, и моё дыхание застряло в горле. Видит ли это Габриэль?
Где-то в самых тёмных уголках своего разума я начинала слышать шершавые шепотки дубов и рек, земных богов, требующих крови. И сквозь этот шёпот слово «магия» прозвенело в моём черепе точно похоронный колокол.
Я крепко сжала кулаки, стараясь удержать себя в руках. Я знала, что лучше завершить беседу, но мне нужно узнать от неё больше. Мне надо знать, что она имела в виду, говоря о воде и жертвоприношениях, и почему от этих слов моё сердце бешено билось.
– Джемма, – я заговорила резковато, потому что моя выдержка уже отказывала. – Расскажите нам о Кэтрин. Она с кем-нибудь встречалась? Что вы имели в виду под жертвоприношением?
Джемма просто гневно уставилась на меня, стиснув челюсти.
Я выдохнула. Я всё похерила. Я пыталась затащить её в мой мир, а не наоборот.
– Я знаю, что приведёт короля ко мне, – её взгляд метнулся к стакану. В следующее мгновение она ударила стаканом по столу, разбив его на осколки. Затем она схватила один обломок и резко вскинула руку, поднося стекло к горлу. Но Габриэль рванулся через стол, вцепившись в её запястья. Кровь стекала по её рукам, пока она уставилась в лицо Габриэля, шипя от злости. Её глаза были лишены любых сознательных мыслей. Констебль ворвался в комнату и схватил её, заломив руки за спину.
Джемма только что выписала себе билетик на принудительную госпитализацию.
И мы ни капли не приблизились к выяснению того, что на самом деле случилось с Кэтрин.
Глава 6
После злополучного интервью я сидела за своим столом, откусывая от сэндвича с грушей и сыром бри – заслуга Габриэля. Было ли совпадением, что Джемма упомянула короля и воду… или же она знакома с убийцей? В её комментарии про «жертвоприношение» что-то было, или это просто безумная догадка?
Я сказала, что убийца нашёл женщину с именем Кэтрин и стал подражать Потрошителю только после того, как газеты начали называть его «Террористом-Потрошителем». Но если Джемма знакома с убийцей, возможно, он выбрал Кэтрин задолго до этого. Может, он просто решил убить её на Митр-сквер ради подражания Потрошителю.
Я была уверена лишь в одном: мне нужно снова побеседовать с Джеммой после того, как ей дадут лекарства. Может, мне и самой лекарства нужны, но пока что я пыталась игнорировать этот повод для беспокойства.
Тем временем, я просматривала новостные статьи об убийствах викторианского Потрошителя. И я не сомневалась, что наш маньяк-любитель детских стишков делал то же самое.
Что он чувствовал, читая про самого себя? Радость? Удовлетворение? Может, дело было скорее в азарте погони, перемене ситуации таким образом, что охотник становился жертвой? А может, он просто хотел стать частью истории, заслужить место на чудовищном троне возле Потрошителя?
Отсылки к королеве сбивали меня с толку. Имела ли она отношение к Червовому Королю из предыдущего стишка? Была ли она важной женщиной в его жизни? Может, это его мать? Джемма могла бы оказаться подозреваемой, но её алиби подтверждалось тремя не связанными между собой свидетелями.
Я вздохнула, откинувшись на спинку стула. В действительности я ни капли не продвинулась, и всё это время мучительные образы незнакомца из переулка вторгались в мои мысли. Запах мускуса и дуба окутывал меня, прикосновение его пальцев к моей коже прямо над тазовой костью поистине наэлектризовывало. Ощущение его горячих губ на шее. Моё тело согревалось при мысли о нём.
Что бы произошло, если бы я его не остановила? Я почти не сомневалась, что он поимел бы меня прямо там, и почему-то мне не удавалось выбросить эту мысль из головы…
Как бы там ни было, мне надо полностью изгнать эти горячие мысли из своего мозга. О незнакомце из переулка я точно знала только одно. Несмотря на тот факт, что он мне помог, он казался чертовски опасным. Таится недалеко от места преступления, очарованием пробирается в трусики женщин. Такому парню запросто удалось бы заманить невинных жертв куда угодно.
– Кассандра.
Низкий голос Габриэля заставил меня повернуть голову, и я подпрыгнула. Он наклонился над моим столом, изучая меня мягкими ореховыми глазами. «К слову об очаровании».
– Какие у тебя планы на ужин? – спросил он.
– Ужин? – я попыталась выдернуть себя из раздумий, и взгляд метнулся к часам. Было уже семь вечера, и мой желудок начинал урчать. – Я собиралась просто перехватить что-нибудь в пабе, который прилегает к моему отелю.
– Не рекомендую, если у тебя нет мазохистских наклонностей. Бургеры там состоят из обугленной кожи, а картошка сама утопилась в масле, чтобы положить конец своим страданиям.
– Есть предложения получше? – спросила я. Честно говоря, в нынешнем голодном состоянии я бы съела и картонный торт.
– Тут есть хороший паб, прямо за углом. «Водный Поэт». Я прямо сейчас направляюсь туда. Хочешь присоединиться?
– Эм… конечно, – удивлённо ответила я. Всё общение с Габриэлем до сих пор создавало у меня впечатление, что он скорее перенесёт стоматологическую операцию, нежели проведёт время со мной.
Тем не менее, я схватила сумку и пошла за ним к выходу из участка.
***
Красные стены, пол из тёмного дерева и мягкие кожаные диваны в «Водном Поэте» были на удивление гостеприимными. Всё это место обладало причудливой, разношёрстной атмосферой: люстры и зеркала в золочёных рамах сочетались с оленьими рогами на стенах.
Я уселась в удобное кожаное кресло перед деревянным столиком. Через окно справа, чьи панели покривились от старости, я поглядывала на улицу. Мокрая брусчатка блестела в свете фонарей. Солнце ещё не село, но небо затянулось облаками, и по тротуарам барабанил сильный дождь.
На мгновение я почти забыла, что сидела в центре города, в котором жило больше людей, чем во всём штате Вирджиния. На этой маленькой изогнутой улочке мне казалось, будто мы провалились в прошлое, в эпоху, когда люди знали всех своих соседей по именам.
Я взглянула на Габриэля, который заказывал еду и напитки в баре. Судя по тому, как барменша-блондинка наклонялась, чтобы дать ему обзор на её декольте, у меня сложилось впечатление, что они знали друг друга по имени. Пока она наливала две пинты Гиннесса, Габриэль одарил её ослепительной улыбкой.
Заплатив барменше, он направился обратно к нашему столику, держа в обеих руках по пинте.
– Ты хотела попробовать что-нибудь английское, так что я заказал нам стейки и пироги из почек.
Я поморщилась.
– Из почек?
Его улыбка померкла, когда он опустился на своё место.
– Ох, точно. Я и забыл, что ты весь день читала про убийства Потрошителя, – он отпил глоток своего пива. – Забудь, что я упоминал почки.
– Я так проголодалась, что наверняка смогу это проигнорировать.
Габриэль поставил свой напиток, пристально присмотревшись ко мне.
– Прошлой ночью что-то случилось? Не припоминаю, чтобы видел этот синяк при нашей первой встрече.
Я прикоснулась к своей щеке.
– А. Я так понимаю, тональник уже смывается.
Его челюсти сжались.
– Что случилось? – повторил он более твёрдо.
– Я шла домой и по ошибке свернула в переулок Колеса Кэтрин. Двое мужчин напали на меня. Одному из них я сломала нос; мне самой досталось по лицу. К сожалению, у меня не оказалось при себе пистолета. К счастью, появился ещё более страшный чувак и прогнал их. А потом я добралась до своего гостиничного номера.
Он выругался себе под нос, его очаровательная улыбка испарилась без следа.
– Почему ты мне не позвонила? Или не сообщила в полицию?
– Я позвонила в участок, чтобы сообщить о происшествии. Я хотела, чтобы туда направили патруль. Они сказали мне подать заявление на следующий день, но я не видела смысла. К утру этих парней и след простыл.
– С кем ты говорила по телефону?
Я покачала головой.
– Не знаю. Это неважно. В любом случае, у полиции Сити сейчас есть дела поважнее, – я отпила пива. – Мне не кажется, что наш убийца настолько глуп, чтобы бродить возле места преступления и грабить людей. И мне не кажется, что он работает с напарником, как те, кто напал на меня прошлой ночью.
– Дело не в этом.
Я склонила голову набок, размышляя.
– Но третий мужчина… тот, что пришёл мне на помощь. В нём было кое-что очень странное.
– В каком смысле странное?
Может, мне не стоило заходить так далеко с этим разговором. Я не могла сказать ему, что мне привиделось, как из головы незнакомца выступают рога, и я определённо не могла поведать ему о моём желании поцеловать того парня.
Я сделала глубокий вдох.
– Он был очень сильным и быстрым. Но его эмоции не согласовывались с действиями. Он помогал мне, его слова были вежливыми. Он казался как будто очарованным мной. Но при этом он выглядел… сердитым.
– Сердитым?
– Он говорил сквозь стиснутые зубы, сжимал кулаки. У меня сложилось впечатление, что его злость была глубоко личной. О, и когда он предложил мне помощь с моим чемоданом, он назвал его тачкой.
Габриэль уставился на меня.
– Тачкой, – повторил он.
– Ага. Может, он сумасшедший, но его одежда выглядела дорогой. Даже элегантной. Что-то тут не складывается. Тот, кто пребывает в состоянии психоза, не может расхаживать по улице в новом кашемировом свитере, – и психи не бывали такими чертовски сексуальными, в этом я не сомневалась.
– Я поручу нашим парням проверить уличные камеры наблюдения. Как он выглядел помимо кашемирового свитера?
Я прикусила губу. «Дайте-ка подумать… горячий, мускулистый, с золотистыми рогами и глазами, меняющими цвет, и добавьте к этому ауру чистого секса».
– Он был очень высоким. Под два метра. Кажется, на нём был зелёный плащ цвета мха с медной застёжкой в форме оленьей головы.
– Здесь водятся настоящие неадекваты, ты это понимаешь? Надо было принять моё предложение проводить тебя до дома.
– Я могу о себе позаботиться.
– Что-то не похоже, – пробормотал он.
Мои щёки покраснели.
– Впредь буду ходить только по главным дорогам. Счастлив?
Он стискивал свою пинту смертельной хваткой.
– Сколько раз они тебя ударили?
– Не знаю. Несколько? Пару пинков… Я упоминала, что сломала одному из них нос?
– Я хочу этим же вечером получить описание всех троих. Если мне случится наткнуться на них, я выбью из них семь оттенков дерьма.
– Ладно, – я не ожидала, что он будет так меня защищать, ведь мы только что познакомились. – Спасибо, наверное.
Следующие несколько минут мы просидели в неловком молчании. Я боялась, что если мы с Габриэлем продолжим говорить о том, могу ли я позаботиться о себе, то я в итоге ударю его бутылкой по голове.
К счастью, молчание было прервано появлением светловолосой барменши, которая подошла, покачивая бёдрами. Поставив нашу еду на столик, она улыбнулась Габриэлю так, что стало понятно – у них определённо что-то было в прошлом, и это может повториться в будущем. Глянув на то, как его ореховые глаза встретились с ней взглядом, я ощутила укол ревности.
Боже, да что со мной не так? Прошлой ночью я вожделела какого-то психа, а теперь, видимо, хотела полакомиться своим коллегой?
Я отвела от него взгляд, уставившись на еду перед собой. От слоёных пирогов шёл пар. Когда барменша ушла, я вдохнула насыщенный аромат, и у меня потекли слюнки. «Может, лучше лакомиться не Габриэлем, а этой изумительной едой…»
Нет лучшей приправы, чем голод. Проголодавшись, я и сельдерей с аппетитом съем, чувствуя себя так, будто ужинаю в ресторане с мишленовскими звёздами. Но этот мясной пирог с хрустящей корочкой и гарниром из картофельного пюре и густой подливки искусил бы меня в любой момент. Я вгрызлась в корочку и откусила первый кусок; насыщенные вкусы так и плавились на моём языке.
Я едва не застонала.
– Боже, это изумительно.
– Я же говорил, что это будет вкусно, – сказал Габриэль. – Видишь? Я тот парень, который знает, о чём говорит.
Немного нахально, но я была слишком занята едой, чтобы отвечать. Мне пришлось заставлять себя кушать медленно, а не сжирать весь пирог за три укуса, как требовали мои вкусовые рецепторы.
Я отправила в рот ложку картофельного пюре с маслом.
– Есть прогресс со стишком? – с моей точки зрения существовало два варианта. Если несуб находился в состоянии психоза, то стишок, скорее всего, не имеет никакого смысла. Набор фраз, совершенно случайная кучка рифмующихся слов, которые ни к чему не приведут. Но если послание можно расшифровать, тогда у нас совершенно иная ситуация. Убийца, у которого имеется план.
Он покачал головой.
– У меня есть несколько теорий, но ничего твёрдого, – сказал он. – При условии, что это вообще что-то значит, «злой» может обозначать нашего убийцу, но я сомневаюсь, что он считает себя злом.
Я кивнула.
– Большинство убийц так не думает. Они оправдывают свои убийства, воспринимают их как необходимость. Они возвеличивают отдельные аспекты своей личности. Доброту к незнакомцам или тот факт, что они любят животных. Это помогает им объяснить свой характер в собственных глазах, и обычно у них имеется оправдание для убийств.
– Верно, – он нахмурился. – Я не уверен, что вижу смысл в психоанализе неадекватных убийц. У них всех крыша поехала. Конец истории.
Я наколола на вилку кусок мяса. Возможно, я сделала это чуточку агрессивно.
– Вся моя работа сводится к анализу убийц.
– Ага, ну… – он пренебрежительно махнул вилкой.
– Знаешь, – сказала я, чувствуя, как щёки вспыхнули от злости. – Я бы не стала говорить тебе, что работать детективом – это идиотский выбор карьеры.
– Ты права, – он вскинул бровь. – Я веду себя как тупица. Приношу свои извинения.
– Извинения приняты. Однако я отмечу, что ты сам анализировал убийцу. Ты предположил, что он не стал бы считать себя злом, и это меткое замечание. Он может считать злым своё стремление убивать, но не себя самого. Он может отстранять себя от своих действий или приписывать их вымышленному созданию вне себя.
– Например, Червовому Королю?
– Именно. Но я не уверена, что означает медведь или королева.
Он отпил пива.
– Королева и медведь. Звучит как название гей-бара.
– Остроумно, – я наколола на вилку очередной кусочек мяса. – Но я знаю, что ты не так прост, как притворяешься. Я слышу, как меняется твой акцент – иногда ты говоришь как лондонец, иногда переходишь на говор среднего класса, когда бормочешь себе под нос. Когда ты думаешь, что никто не слышит, ты цитируешь Торо, но никогда не сделаешь это перед коллегами, верно?
– К чему ты ведёшь?
– Я видела твоё резюме. Ты получил образование историка в Кембридже. Полагаю, аналитическое мышление тебе вовсе не чуждо, несмотря на реплики про гей-бар.
– Ладно, – сказал он. – Ты меня подловила. На работе я стараюсь приглушать эту свою сторону. И ты права. Я определённо в своё время начитался стихов.
– Я, может, и американка, Габриэль, но тебе не надо упрощать всё для меня.
– Принято к сведению.
– И как ты перешёл от изучения истории к работе в полиции?
– Ну, моя мама, будучи консервативной еврейской матерью, всегда хотела, чтобы я стал доктором или юристом. С точки зрения еврейских матерей, только эти две профессии являются приемлемыми. Мой папа хотел, чтобы я работал в его ресторане. У него одно из лучших карибских кафе в городе. Естественно, моим инстинктивным желанием было разочаровать их обоих. Так что я стал копом.
Я отпила глоток пива.
– И знает ли твоя консервативная мама, что тебе нравится выбивать из людей семь оттенков дерьма?
– Не могу сказать, что использовал эту фразу в её присутствии, – он лукаво улыбнулся. Я задавалась вопросом, как много раз его спрашивали о прошлом, и сколько раз он давал одно и то же нелепое объяснение о разочаровании его родителей. – Я просто говорю ей, что когда люди плохо себя ведут, я бью их шокером.
– Шокером? Разве это не слишком жестоко для британской полиции? Я думала, что вы, парни, не верите в оружие и никогда не используете ничего более радикального, чем суровое «Доброго вам дня, сэр».
Он покачал головой, но я готова была поклясться, что заметила тень улыбки.
– У некоторых из нас есть шокеры на случай чрезвычайных ситуаций. Когда преступники не прислушиваются к нашим суровым укорам.
– А у тебя есть шокер?
– В ящике стола на работе. У меня нет необходимости таскать его с собой, – он предостерегающе выгнул бровь. – Головорезы по одному взгляду на меня понимают, что со мной шутки плохи.
– Точно.
– Что насчёт тебя? – спросил он. – Как ты стала профайлером?
– Всех специальных агентов обучают как профайлеров, – машинально ответила я.
– Да, но не все они работают в Отделе Анализа Поведения, верно? Что привело тебя туда?
По словам незнакомца, встретившегося мне прошлой ночью, я питалась страхом – и это обвинение практически совпадало с определением мужика с бородкой, который описывал профайлеров как «наркоманов, подсевших на травму».
Но нельзя сказать, что мне нравилось шляться по местам преступлений. После того, что случилось с моей семьёй много лет назад, я была поглощена отчаянной потребностью понять мышление убийц и то, как мир их создавал.
Тем не менее, сейчас, в этом уютном маленьком пабе, мне не нужно ворошить эту мрачную историю.
– Я подумала, что работа в таком отделе будет интересной. Я лишь благодарю свои счастливые звёзды за то, что они решили определить меня в ОАП, а не поручить мне расследование ограблений банков.
Он рассмеялся.
– Ограбления банков – это звучит не так уж плохо. Я бы благодарил свои счастливые звёзды… – он умолк, уставившись в пивную кружку. Вдруг он медленно начал водить пальцами по её краю.
Я ждала, пока он закончит.
– Что? – переспросила я наконец.
– Счастливые звёзды, – сказал он. – Королева и медведь. Моя мама называла созвездие Большой Ковш «Большой Медведицей». Она сказала, что так это переводится с иврита.
– Ну да. Ursa Major. Ursa – это латинское слово, означающее «медведь».
Он по-прежнему уставился в своё пиво, погрузившись в раздумья.
– Тогда «королева» может означать созвездие Кассиопеи, королевы из греческих мифов. Большая Медведица и Кассиопея. Созвездия движутся как будто по кругу. По ним ориентировались древние моряки.
– Это подошло бы под драматический настрой стихотворения.
Он вновь встретился со мной взглядом.
– Но что значит «злой»?
– Ну… – учитывая, что зло следовало за мной как тень, я немало читала про эту концепцию. – В арабской мифологии Полярная звезда считается злой, «неподвижной звездой», навеки застывшей в наказание за убийство. И они считали, что эта звезда мужского рода.
Он моргнул.
– Откуда ты это знаешь?
– Ну, не один ты учился в колледже.
Он вытащил телефон и разблокировал экран. Я подвинулась поближе к нему вместе со стулом и стала смотреть через плечо. Он пролистывал страницы Википедии, прыгая с одной на другую.
– Вот оно, – его лицо прояснилось. – Кассиопея и Большая Медведица вращаются вокруг Полярной звезды, совершая примерно один оборот против часовой стрелки каждые двадцать четыре часа.
– Королева трижды кружит с медведем, – медленно произнесла я, и наши взгляды встретились. – У нас осталось три дня.
– Меньше. Мы получили записку этим утром. И уже потратили полдня впустую.
