Текст книги "Агент тёмных чар (ЛП)"
Автор книги: Алекс Риверс
Соавторы: К. Кроуфорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
Я аккуратно наблюдала за ним, гадая, поймёт ли он, на что я намекала. Несколько долгих секунд детектив смотрел на меня, затем глянул поверх моего плеча на толпу за лентой. Потом он повернулся к фотографу – женщине средних лет с дорогой на вид камерой.
– Мне нужны детальные снимки толпы, – тихо сказал он. – Не наводите камеру прямо на них. Я не хочу, чтобы кто-то сбежал из кадра.
Она кивнула, наводя камеру на брызги крови вокруг тела. Она медленно наклонила линзы под таким углом, чтобы объектив запечатлел людей за лентой. Она сделала несколько снимков, чуть поворачивая камеру влево и вправо. Она умела делать свою работу. И детектив тоже.
Я уже запечатлела большинство лиц в памяти – двое мужчин с пивными животами в дешёвых костюмах, которые наверняка занимали невысокие должности в близлежащих банках; мужчина в белой кепке со следами уколов на руке; кучка подростков, которые убедили кого-то продать им пиво (как минимум один из них был больше заинтересован возможностью перепихнуться, чем тем, что здесь происходило). Но фотографии облегчат другим копам последующее изучение толпы.
С дальнего угла площади к нам приближался мужчина в сером костюме. Его лицо сохраняло серьёзное выражение.
– Детектив Стюарт, – он кивнул Габриэлю. Как мне показалось, ему было около пятидесяти лет, и его волосы уже поседели. Выглядел он очень даже неплохо, как гигантский Джордж Клуни. Ростом он был как минимум с Габриэля, к тому же крепко сложен. Стоя рядом с ними, я ощущала себя размером с маленького ребёнка. В Британии все такие гиганты?
– Шеф, – Габриэль кивнул ему, затем показал на меня. – Это агент Лидделл из ФБР. Агент, это старший детектив-инспектор Стив Вуд.
– Ах да, – голос инспектора Вуда был низким, прямо-таки раскатистым. – Профайлер.
Кажется, он тоже не в восторге. Мне становилось ясно, что начальство ни с кем не посоветовалось, вызвав ФБР. И всё же он протянул руку, а я её пожала.
– Итак, каковы наши предварительные находки? – спросил он.
На секунду я подумала, что он обращается ко мне, но тут вклинился Габриэль.
– Это убийство несколько отличается от остальных. Более агрессивное. Более… публичное. И он оставил записку, затолканную в горло жертвы.
– Мы уверены, что это тот же убийца? – спросил инспектор Вуд. – Учитывая другой почерк…
– Почерк тот же, – перебила я. – А вот стиль другой.
Чёрт возьми. Я вела себя как стереотипная американка.
Шеф взглянул на меня.
– Вот как?
– Ну, эм, возможно… – я стушевалась. «Ай, нафиг». – Почерк – это способ совершения преступления. В данном случае почерк – это перерезать горло молодой женщины ножом. Так он убивал всех своих жертв. А стиль – это то, что он сделал позднее, чтобы удовлетворить свои эмоциональные потребности. Посмертное изуродование её тела – вот его стиль. Но в этот раз он оставил записку. Его стиль изменился.
– Понятно, – он медленно кивнул. – И на что же указывает изменение стиля?
Вопрос был рассудительным, но его тон явно указывал на то, что он считает меня идиоткой.
– Серийные убийцы постоянно меняют стиль совершения убийств, – сказала я. – Они меняются и трансформируются после каждого убийства. Корректировка стиля – это нормально, но это указывает на то, что его эмоциональные потребности могли стать другими.
Он посмотрел на Габриэля.
– Каковы ваши соображения, детектив?
Габриэль пожал плечами.
– Пока что я согласен с её оценкой.
Криминалисты заворачивали руки трупа в бумажные пакеты, и кто-то уже катил носилки.
Как много времени им потребуется, чтобы всё убрать? Завтра банкиры будут неспешно шагать мимо огромного пятна на брусчатке и не знать, откуда оно взялось?
Инспектор Вуд отошёл, и я кивнула на толпу.
– Как лондонцы реагируют на преступления?
Габриэль нахмурился.
– Смесь страха и гнева. Они считают, что это форма терроризма.
Во мне заискрило раздражение.
– Это явно не так.
– Пока что Вуд держит СМИ в неведении, так что они создают собственную историю. Это сделали иностранцы. Такова легенда.
Я медленно выдохнула. Если Вуд будет продолжать в том же духе, могут пострадать люди.
Габриэль уставился на тело. Я услышала, как он едва слышно сказал:
– Дикаря в человеке никогда не искоренить.
Я удивлённо повернулась к нему.
– Генри Торо[5]5
Генри Дэвид Торо – американский писатель, философ, публицист, натуралист и поэт. Родился в Конкорде, штат Массачусетс.
[Закрыть]. Он из моего родного города.
Несколько мгновений он всматривался в меня, точно в нём пробудилось любопытство.
– Где вы остановились? Я могу проводить вас до отеля.
– Нет необходимости. Здесь всего пять-десять минут ходьбы… отель примыкает к станции Ливерпуль-стрит. И не думаю, что наш убийца опять нанесёт удар в следующие пятнадцать минут.
– Вы уверены?
– Габриэль, – заверила я его. – Я агент ФБР. Я могу о себе позаботиться.
Глава 3
Пока я шла по петляющим улицам Сити, мой телефон завибрировал, и я вытащила его из кармана. Я разблокировала экран и обнаружила сообщение от Скарлетт.
«На Туманном Альбионе всё ок?»
Ей нравился архаичный сленг. «Да, если не считать серийных убийц», – напечатала я.
«Серийные убийцы тебе необходимы, – написала она в ответ. – Без них ты останешься без работы».
Странный сленг и чёрный юмор. Это фишка моей лучшей подруги. «Мрачненько, Скарлетт».
Спустя минуту появилось очередное зелёное облачко текста. «К слову о мрачном, пожалуйста, посети мои любимые места в Лондоне: место казни Анны Болейн, место казни Уильяма Уоллеса, чумные могилы. И поешь в «Жареной курочке Кеннси», она по пьяни вызывает пугающую зависимость. ХО[6]6
ХО или просто Х в англоязычной переписке означает поцелуй (как смайлик:-*).
[Закрыть]».
Скарлетт раз за разом рушила мои представления об агентах ЦРУ. Они не должны были бродить по иностранным городам пьяными и лопать жареную курочку, но ей, похоже, всё сходило с рук. Я не собиралась возражать, что я тут по работе, а не для отдыха, поскольку эту концепцию она никогда не понимала.
Я подняла взгляд от телефона, посмотрев на улицы города. Как я и говорила Габриэлю, я не потерялась. Я отлично умела определять направление.
Вот только, похоже, я направила себя немного не туда.
Улицы «старого Сити» были искажёнными реликвиями с тех времён, когда ещё не существовало нормальной математики или прямых линий, когда причуды пекарей и мясников брали верх над здравым смыслом. Казалось, очень просто ошибиться на один-два квартала.
Холодный ночной ветерок щипал мою кожу через мериносовый свитер. Я слушала, как мой чемодан царапает тротуар, и старалась не думать о Кэтрин Тейлор и выражении ужаса на её лице.
Задрожав, я замедлила шаг, заметив, что дорога сужается. Внезапно создалось ощущение, что дома нависают надо мной. Я нахмурилась. Я должна была идти в сторону огней и дорожного движения, а не прочь от них. Вытащив телефон, я увидела, что сбилась с курса. К счастью, не слишком сильно; в предыдущем квартале я не туда свернула. Теперь я находилась через одну улицу от места, где мне нужно быть. На самом деле, можно через переулок выйти на главную улицу, но что-то здесь казалось неправильным.
Я снова сверилась с картой. Название – переулок Колеса Кэтрин – не внушал уверенности. Разве это не какое-то средневековое устройство пыток?[7]7
Если вам вдруг захочется ознакомиться с этим устройством и в частности с судьбой этой женщины, можете почитать статью Википедии, посвящённую Екатерине Александрийской.
[Закрыть] И после того, что я только что увидела, одно лишь имя Кэтрин вызывало образы, которые я предпочла бы пересмотреть в теплоте и безопасности гостиничного номера.
Где-то позади меня шаги эхом отражались от стен. «Бл*дь, я совсем не хочу встречаться с людьми, которые в такое время суток шлялись по улицам». Я поспешила вперёд. Может, я просто продолжу шагать в том же направлении. Но впереди из теней вышел мужчина, преградивший мне дорогу по узкому переулку. Он был одет в джинсы и серую толстовку, руки сжаты в кулаки, а тело напряглось, словно готовясь к нападению.
– Всё хорошо, дорогуша? – спросил он.
Развернувшись, я торопливо пошла прочь, направляясь обратно к Мидлсекс-стрит. Мои шаги эхом разносились по узкому переулку, и этот звук смешивался с непрекращающимся грохотом моего чемодана по тротуару.
Тут появился ещё один мужчина, скользнувший ко мне как призрак. Это оказался хозяин первых шагов, которые я услышала. Моё сердце бешено застучало в груди.
– Куда же ты собралась, красавица? – спросил он. Я могла различить лишь пару ярко-голубых глаз и копну светлых волос.
Моя ладонь метнулась к кобуре… точнее, к месту, где находилась бы моя кобура, будь я в Штатах. Мой любимый Глок не сопровождал меня в этой поездке.
Два мужчины приближались ко мне. Блондин улыбнулся, смерив меня взглядом.
– Разве ты не знаешь, что в Сити завёлся убийца? Мы же не хотим, чтобы он вскрыл твоё хорошенькое тельце? Это было бы так ужасно.
– Почему бы тебе не позволить нам позаботиться о тебе? – сказал мужчина позади меня. – Просто сначала тебе надо побыть для нас хорошей девочкой. Ты ведь умеешь быть хорошей девочкой?
Мои губы изогнулись в мрачной улыбке. Во время тренировок мне приходилось сдерживаться и не вредить мужчинам вдвое крупнее меня. И мне не казалось, что эти двое мужчин так уж хорошо натренированы. Я не наврежу им, если не будет повода, но если возникнет такая необходимость, я это сделаю. Я мысленно повторила свой девиз. «Сохраняй вежливость, и будь готова убить любого, кто тебе встретится».
Блондин схватил себя за пах, и его восторг сделался тошнотворно очевидным.
– Что у тебя под этим тесным свитерком?
Ладно. Возможно, вежливости надолго не хватит. Мой взгляд метнулся за блондина, туда, где переулок делал резкий поворот. Я могла бы спрятаться за углом. Они рванут вперёд, поддавшись примитивным инстинктам хищника. А потом я выскочу и застану их врасплох.
– Прошу прощения, – произнесла я с глупой улыбкой. «Всегда давай противнику повод недооценить тебя».
Я выпустила ручку чемодана. Вернусь за ним попозже, если придётся.
– Прошу прощения, – повторила я, проталкиваясь мимо блондина. Если они отпустят меня невредимой, на этом и закончим.
Но поскольку блондин напирал на меня в узком переулке, мне пришлось задеть его тело, чтобы протиснуться мимо. Он издал одобрительный стон и схватил меня за задницу. Я чуть не задохнулась от отвращения.
Я пустилась бегом, создавая впечатление напуганной женщины – добычи. Я тяжело дышала – это уже не притворство. Добравшись до угла, я притаилась там, слушая их приближающиеся шаги. Когда блондин свернул за угол, я ринулась вперёд, опустив плечо и толкнув его в брюхо. Нападение вышло идеальным, и он грузно рухнул. Но его тело оказалось намного тяжелее, чем я ожидала – подобно кирпичной стене.
Хуже того, он немедленно вскочил на ноги на удивление кошачьим движением. Его скорость меня встревожила. Он оказался слишком быстрым для какого-то нетренированного головореза.
Его друг кинулся на меня, рефлексы взяли верх, и я врезала ему кулаком в нос. Хруст ломающейся кости эхом отразился от стен, и он отпрянул, взвыв.
Я стремительно повернулась к блондину. Теперь я оказалась между ними, и бежать было некуда. Переулок был достаточно узким, чтобы один человек мог полностью преградить проход.
Лицо блондина превратилось в маску ярости.
– Я знатно повеселюсь, укрощая тебя, сучка, – прорычал он, и его голос напоминал наждачную бумагу, скребущую по полену. – И когда ты окажешься на моём причиндале, я не буду нежным.
Он ринулся вперёд, норовя схватить меня, а я сделала шаг назад и пнула его коленом в пах. Он согнулся пополам, выплюнув что-то на языке, который я не могла определить. И всё же звуки этих странных слогов заставили волоски на моей шее встать дыбом. Он поднял лицо, и я встретилась взглядом с его глазами. Кроваво-красные кружки, мерцающие в темноте. Я застыла при виде этого зрелища и почувствовала, как меня обхватили руки. Его дружок сзади.
Его гортанный шёпот влажно обдал моё ухо.
– Попалась, дорогуша.
Он держал меня словно в тисках, толчками прижимая ко мне свои бёдра. Если не считать разбитого носа, он, похоже, вполне получал удовольствие. А я быстро начинала паниковать. Обычно я не оказывалась проигрывающей стороной в драке. Да что такое с этими парнями? Наркотики, улучшающие умение драться?
Я попыталась пихнуть его локтем в живот, но мне удалось сдвинуть руку лишь на несколько сантиметров. Я жалобно всхлипнула и услышала, как он захохотал, когда я опустила голову…
И резко запрокинула её назад, ударив затылком по его лицу.
Сломанный нос сам по себе дарует кошмарные ощущения. Но вот если кому-то врезать по уже сломанному носу, то каким бы ни был твой болевой порог, ты рухнешь. И он рухнул… вопя и хватаясь за лицо. Музыка для моих ушей.
Прежде чем я успела насладиться победой, блондин с силой врезал мне кулаком в живот, выбив весь воздух. Я пошатнулась назад, он шагнул вперёд. Луна осветила лезвие в его руке.
Я отпрянула к стене, соскользнув вниз к тротуару. Страх комом встал в горле. Моя диафрагма сжалась, лёгкие всё ещё силились преодолеть боль.
Что-то резко ударило в моё левое ухо, отчего весь череп как будто взорвался. Парень со сломанным носом пнул меня по голове. Боль расколола моё сознание, перед глазами всё размылось. Я пошатнулась назад и рухнула на землю.
Мир погружался в темноту. Сквозь дымку смятения в моём сознании начало подниматься давно похороненное воспоминание. Женский крик: «Хорас, не надо!»
Моё нутро сжалось. «Не сейчас…» Я заставила себя сосредоточиться, хватаясь за остатки сознания, и вот я уже вернулась в переулок, ощущая головокружение и болезненную пульсацию в черепе.
Блондин шагнул вперёд, его красные глаза мерцали, а голова двигалась в странной рептильной манере, когда он плюнул в меня. Инстинкты взяли верх, и я откатилась в сторону, отчего плевок промазал на несколько сантиметров. Раздался странный шипящий звук, и я покосилась на тротуар. Асфальт шипел и пузырился там, куда угодил плевок. «Какого хера?»
По земле стелился туман, его серое одеяло делало асфальт почти невидимым. Температура как будто опустилась на десять градусов. Само собой, это последствия сотрясения. С одной стороны, моё тело горело странной энергией. С другой стороны, от удара по голове возникло головокружение.
Мужчина с ножом улыбнулся зубастой угрожающей улыбкой, сделав ещё один шаг в мою сторону. Но прежде чем он успел нанести какой-то урон, его тело внезапно отлетело в сторону как тряпичная кукла.
Мой мозг силился осмыслить, что тут вообще происходило.
Тёмный силуэт стоял на месте, где только что был мой нападавший. Теперь в сцену вмешался третий неизвестный. Он был настолько высоким, что я на мгновение приняла его за Габриэля. Но нет; этот мужчина оказался ещё крупнее, ростом почти два метра. Широкие плечи заслоняли ночное небо, полы зелёного плаща цвета мха развевались позади него. Спереди плащ держался на медной застёжке в виде оленьей головы. В тумане я могла различить его волосы насыщенного золотистого цвета. Изумрудные глаза пронизывали туман, и было в его блестящих глазах нечто хищное. По спине пробежали мурашки. «Не человек…»
Я сходила с ума. Видимо, хорошенько мне по черепушке врезали.
Парень со сломанным носом зарычал, бросившись на нас, и в его руке появился нож. Новоприбывший сорвался с места, превратившись в размытое зелёное пятно – движения были такими быстрыми, что я не могла их отследить. Я лишь услышала хруст. Нападавший застонал, нож выпал из его руки.
Хватаясь за стену переулка, я поднялась, но мой разум был всё ещё оглушён от удара. Гигант боролся со вторым нападавшим, и его движения были необычайно проворными. Мордоворот отлетел на два метра, затем рухнул на землю, ударившись головой о тротуар. В этот раз уже не было никакого эффектного вскакивания.
Оба нападавших поднялись, спеша убраться подальше. Я кинулась за ними, но новоприбывший поймал меня за руку. Его хватка была поистине железной.
– Оставь их, – прорычал он.
Его хватка послала совершенно неожиданный заряд электричества по моему телу. Я хотела ещё разок врезать нападавшим ногой по лицу, может, вызвать копов. Но ощущение ладони незнакомца остановило меня. Такое чувство, будто мощь исходила из его тела, и какая-то противоестественная сила пригвоздила меня к месту.
Я медленно повернулась, чтобы посмотреть на него, и когда наши взгляды встретились, я застыла.
Его зелёные глаза пронизывали меня, пальцы по-прежнему крепко сжимали мою руку. У меня сложилось ощущение, что он сдерживал себя, и на самом деле он намного, намного опаснее тех двух мужчин, которых только что прогнал. Он источал чистую угрозу, сдержанную смертоносность.
И всё же его странная хищная красота завораживала меня, его совершенный взгляд будил какую-то давно дремлющую часть моего мозга – ту часть, которая шептала о лесных свиданиях на постели изо мха, когда пальцы с диким забвением впиваются в почву.
Несмотря на откровенную мужественность, его губы обладали нескрываемой чувственностью. Чёрные ресницы обрамляли зелёные глаза, взгляд которых не отрывался от меня… видимо, он был заворожён не меньше меня.
Я уставилась на точёные черты его лица, затем позволила своему взгляду бродить по его телу. Под зелёным плащом он носил облегающий серый свитер. Тот выглядел чертовски дорогим и обтягивал мощную мускулистую грудь. Моё сердце неконтролируемо заколотилось.
От него пахло мхом и шалфеем. Какая-то сила как будто наэлектризовывала воздух между нами.
Я осознала, что не могу сдвинуться с места.
Я не знала, то ли дело в моём страхе, то ли в том, каким развратным взглядом он меня сверлил. Не сомневаюсь, что никто и никогда прежде не смотрел на меня так. Я почувствовала, как моё тело реагирует на него, становясь теплее.
Издав низкий рык, он скользнул взглядом по моему телу, подмечая порванную одежду, задерживаясь на моих изгибах, и у меня возникло странное ощущение, словно он сквозь одежду может видеть маленькую латинскую фразу, вытатуированную под моей правой грудью. Вновь подняв взгляд, он задержался на моих губах. Его тёмные брови нахмурились, он по-прежнему пребывал в трансе. Не знаю, что в меня вселилось, но я облизнула губы, и всё его тело напряглось.
Он зарычал – по-настоящему зарычал – и передвинул ладонь с моей руки на затылок. Пока я смотрела ему в глаза, меня раздирали два противоречивых желания: первое – продолжать смотреть на него, а второе – покорно опустить взгляд. Я подавила желание потупиться, и вместо этого уставилась ему в глаза.
Мне надо было бежать куда глаза глядят.
И всё же, по какой-то причине, я на самом деле этого не хотела.
Я привыкла чувствовать эмоции других людей, их страх или предвкушение. Обычно это исходило от толпы, бурлящей мощными эмоциями, но в данный момент я чувствовала две эмоции, источаемые его мощным телом. Войну, бушевавшую в его сознании. Одной эмоцией было желание, второй – чистая ярость.
Пока я смотрела, его глаза сменили цвет с зелёного на бледно-янтарный оттенок солнечного света.
Да уж, мне точно надо уносить ноги.
Он наклонился, и его дыхание согрело моё лицо сбоку.
– Прекрати то, что ты делаешь.
– А что я делаю? – выдавила я. Я ничего не делала, только представляла, как моё обнажённое тело движется рядом с его телом.
Он скользнул пальцами в мои волосы, стиснув их. Наши тела теперь находились так близко, что мои груди слегка задевали его грудь. Я почти осязала, как бьётся его сердце.
Он запрокинул мою голову, обнажая шею.
– Я знаю, какую игру ты ведёшь, – он говорил словно в трансе, но его движения оставались точными и контролируемыми. Его колено аккуратно вжалось между моих ног, побуждая их раздвинуться.
– О чём ты говоришь? – выдохнула я.
Он наклонился ближе, его зубы царапнули моё горло. Прикосновение его тёплого рта к коже вызвало прилив жаркого желания в моём нутре. Я услышала свой тихий стон, и другая его рука опустилась на моё бедро, властно сжав. Его большой палец находился опасно близко к поясу юбки, скользя ниже по голой коже и изгибу бедра. Ощущение его кожи на моей… даже такого небольшого количества… заставило тело воспламениться. Я понятия не имела, чем это вызвано, но выгнулась навстречу, желая большего.
– Ты даже не знаешь, кто ты такая, да? – прорычал он. – И всё же ты ничего не можешь с собой поделать, – его акцент был не совсем британским… не такое лондонское произношение, как у двоих других. В его манере говорить присутствовала иная певучесть… возможно, шотландский акцент? Сейчас мне было всё равно. Мне просто хотелось запустить руки под его одежду.
Моё сердце бешено колотилось, и я ощущала сильнейшее желание поцеловать его. Когда я подняла взгляд, лунный свет скользнул по его лицу.
И тут моё сердце пропустило удар. К моему ужасу два золотистых рога сверкнули прямо над его лбом. Это игра света, или мой побитый мозг изволил шутки шутить?
Я зажмурилась, и паника охватила мой разум. Я сходила с ума… но, конечно же, в какой-то момент это неизбежно должно было со мной случиться.
– Отвали от меня, – рявкнула я. – Я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался.
Он медленно отпустил меня, сделав шаг назад, и я снова открыла глаза. Радужки незнакомца вернулись к зелёному цвету; странные рога исчезли.
Его губы скривились, словно от отвращения к самому себе. Воздух вокруг нас остыл, туман сгустился.
– Тебе не нужно просить дважды.
– Я не знаю, что только что произошло. У меня травма головы.
Он попятился, прищурившись.
– Ты не знаешь, кто ты такая, и всё же я готов поспорить, что ты питаешься страхом, – его голос превратился в низкое рычание, сочащееся отвращением, и что-то в его тоне заставило моё нутро затрепетать от испуга. – Лич ужаса.
Во рту у меня пересохло. Откуда он мог знать, как я воспринимаю страх?
– О чём ты говоришь?
Он сжал пальцы в кулаки, словно сдерживаясь, чтобы не прикоснуться ко мне вновь. Или, возможно, чтобы не задушить меня.
Моё тело вновь начало охлаждаться, но сердце по-прежнему гулко колотилось.
– Ладно. Ну, спасибо за помощь. Возможно, тебе надо пошастать по другому переулку.
Я видела, как побелели его костяшки пальцев, а челюсти стиснулись. Он кивнул в ту сторону, откуда я пришла.
– Ты там оставила свою тачку.
– Мою что?
– Ты пострадала, – его тон сочился враждебностью. – Ты выглядишь ослабленной. Я могу помочь тебе с твоей тачкой.
– Моей тачкой? – огрызнулась я. – Ты про чемодан, что ли?
– Че-мо-дан, – это слово звучало чужеродным в его устах, словно он учил новый язык. – Ты не выглядишь способной справиться с этой штукой, – его губы презрительно скривились.
У меня не было никакого объяснения ошеломительной реакции на него, которую я испытала всего несколько секунд назад, потому что он явно был мудаком. И действительно ли я видела рога? Должно быть, это кратковременный психоз, вызванный шоком от нападения в сочетании с травмой головы.
Ну то есть, само собой, он выглядел как бог, но с ним явно что-то не так. Было в нём что-то хищное и свирепое, словно он едва сдерживался, чтобы не утащить меня прочь как завоёванный трофей. О том, чтобы попросить его сопроводить меня до полицейского участка, не могло быть и речи. Ноги его не будет в полицейском участке. С такими жёсткими мышцами его мощное тело буквально источало угрозу чрезвычайной жестокости. Он определённо не был законопослушным гражданином. Единственная причина, по которой я с ним разговаривала – это то, что он пытался мне помочь.
– Со мной всё будет нормально, спасибо, – как только эти слова слетели с моего рта, головокружение взяло верх, и я пошатнулась. Он молниеносно вскинул руку и схватил меня за запястье. И опять от контакта с ним электрический разряд прострелил моё тело.
Я отдёрнула руку, сердито посмотрев на него.
– Сказала же. Со мной всё в порядке.
Я развернулась, внезапно ощутив отчаянное желание убраться как можно дальше от этого инцидента. Я прошла несколько шагов, когда до меня дошло, что мне надо хотя бы спросить его имя, чтобы подать заявление в полицию. Но обернувшись, я увидела, что переулок вновь оказался совершенно пустым.
Мою грудь сдавило. Чёрт. У меня определённо едет крыша. А учитывая историю моей семьи, это действительно очень опасно.
***
Я рухнула на гладко застеленную гостиничную кровать, и моя голова всё ещё пульсировала от избиения, которое я пережила. Добрых десять минут я провисела на телефоне, звоня в полицию. Если до этого психоз ещё не взял надо мной верх, то бодренькая лифтовая музыка, нудно доносящаяся из трубки, точно угрожала довести меня до белого каления.
Надо отдать должное, диспетчер полиции всего Лондона ответила немедленно. Она очень вежливо сообщила мне, что поскольку само преступление произошло в Лондонском Сити, а не в большом Лондоне, то меня нужно перевести на их сотрудника. Она объяснила, что этим вопросом должна заниматься полиция Лондонского Сити. Меня тут же перевели. Диспетчер Лондонского Сити была рада услышать, что мне не грозит непосредственная опасность и перевела меня на главного констебля, который спросил, может ли это подождать до утра. Когда я ответила, что не может, меня оставили висеть на линии. Опять.
Музыка нудно завывала в моём правом ухе. Левое ухо до сих пор пульсировало от пинка, и я не собиралась ещё сильнее травмировать его этой пыткой.
Что ж, хотя бы номер отеля оказался роскошным – чистым и современным: серые шторы, стильное красное кресло и свисавшие с потолка лампы, которые купали комнату в мягком свете. С огромной кровати я смотрела на зеркало, пребывая в лёгком ужасе от собственной заляпанной грязью наружности и спутанных светлых волос. Мои голубые глаза до сих пор оставались широко раскрытыми от шока. Я выглядела как безумная. Иронично, но вполне вероятно, что сейчас это окажется правдой.
Тот мужчина с красными глазами плюнул в меня кислотой? Я реально видела рога… и глаза, приобретающие золотой оттенок? Не говоря уж о нечеловеческой скорости и грации. Ох, не к добру это. Я могла лишь молиться, чтобы галлюцинации были результатом травмы головы, а не признаком психического заболевания.
– Спасибо, что подождали, мисс Лидделл, – голос женщины-констебля вернулся.
– Нет проблем. Я просто хотела подать заявление. Двое мужчин напали на меня в переулке Колеса Кэтрин час назад.
– Вам нужна медицинская помощь?
– Нет, я в порядке, кажется, – мои пальцы скользнули по синяку на животе, и я вздрогнула. Моя голова по-прежнему раскалывалась. Но чёрт с ним; я сейчас совершенно не хотела, чтобы меня осматривал доктор. – Я просто хочу сообщить о нападении.
– Я понимаю, мисс Лидделл. Почему бы вам не прийти завтра, чтобы написать заявление?
Я сдержалась, чтобы не наорать на неё. Как бы это сформулировал британец?
– Вам не кажется, что завтра будет немного поздновато?
– Если вы подадите заявление завтра…
– Это глупо. К тому времени их уже и след простынет, – ладно. Хватит с меня любезностей.
– Я не уверена, чего вы от меня хотите в данной ситуации. Не сомневаюсь, что их уже след простыл.
Я даже не знала, как подступиться к этому вопросу.
– Может… послать туда патруль? Это всего в десяти минутах от участка. Вдруг удастся заметить двух мудаков, которые пытались меня убить?
– Мы мало что можем предпринять. Меня саму в прошлом месяце ограбили. Вам правда стоит быть осторожнее в будущем.
Я моргнула. Видимо, здесь полиция действовала иначе.
– Вы серьёзно?
– Меры, которые Лондонский Сити может предпринять по этому поводу, действительно ограничены. Вам лучше всего прийти завтра и подать заявление…
– Знаете что? Забудьте, – я повесила трубку, негодуя. Завтра расскажу об этом Габриэлю. Он хотя бы показался мне серьёзным офицером полиции.
Вымотавшись, я потёрла глаза. Здесь уже три часа ночи, но на восточном побережье Штатов всего десять вечера. Скарлетт ещё не спит.
Я вытащила мобильник и написала ей сообщение. «Кажется, я схожу с ума. Сегодня я видела кое-какое реально безумное дерьмо».
Мгновение спустя на моём экране появилось зелёное облачко с текстом. «Добро пожаловать в мой мир. Что ты видела?»
Я тяжело сглотнула. «Если я начну терять рассудок и стану присылать тебе сообщения, полные мешанины из слов, пообещай, что проследишь, чтобы меня посадили на таблетки».
«Нет проблем, – напечатала она. – Но ты не сходишь с ума. Выпей коктейльчик и насладись хорошим английским завтраком с утра».
Я бросила телефон на кровать. Английский завтрак[8]8
Английский завтрак включает в себя бекон, жареные, варёные яйца или омлет, жареные или приготовленные на гриле помидоры, жареные грибы, жареный хлеб или тосты с маслом и колбасы, плюс чай/кофе. Иногда включаются и другие ингредиенты – н-р, остатки жареной картошки или бобы.
[Закрыть] был не такой уж плохой идеей.
Мне нужно поспать, но сначала отчаянно хотелось в душ. Грязь из переулка покрывала моё тело, на щеке красовался отпечаток подошвы, и я практически не сомневалась, что ко мне всё ещё цеплялся тошнотворный запах смерти с места преступления.
Я встала, направляясь к чистой ванной комнате, вымощенной белой плиткой. Я включила душ и отрегулировала температуру, пока вода не стала такой горячей, что впору заваривать чай. Затем я стянула свой порванный свитер, бросив его в мусорную корзину. Его уже не спасти. Я расстегнула сапоги и скинула остальную одежду.
Я встала под душ, позволяя идеальной воде омывать мою кожу. Пока вокруг меня клубился пар, я невольно подумала о том незнакомце – об его пальцах, крепко стиснувших мои бёдра, о мягких губах на моей шее. Я провела пальцем от груди к тазовым костям, где он схватил меня. Мои соски начали затвердевать. Если закрыть глаза, я почти ощущала его мускусный запах и чувствовала близость мускулистого тела. Я почти осязала, как его губы опускаются ниже к моему пупку…
Мои глаза вновь распахнулись. Я больше не стану думать о нём. Я точно не знала, что с ним случилось, но мне надо взять себя в руки.
Я схватила маленькую бутылочку с шампунем и выдавила на ладонь солидную порцию жидкости с ароматом ванили. Я взбила густую пену, заставляя себя не думать о жаре, который пронёсся по телу от прикосновения того незнакомца. Я буду думать о несексуальных вещах: миноги, налоги, британские политики, вступающие в сомнительные отношения со свиньями…
Буквально на секунду я задремала, стоя под струями воды.
«Хорас, не надо!» Её крик отразился от стен. Спрятавшись под столом, я зажала уши руками. Я попыталась закрыть глаза, но не смогла и увидела кровь, струйкой стекающую с её губ…
Мои глаза резко распахнулись, дыхание сделалось частым и прерывистым. Глупо. Так глупо. Я прислонилась к стене душевой, чтобы обрести почву под ногами.
Мой мозг создавал невероятные видения… давно забытая травма. Нападение, которое я слышала, но не видела. Много лет назад меня не было там, чтобы видеть кровь на её губах.
Моё тело напряглось. Я практически сделала всё, что в моих силах, чтобы не думать об этом.
Глаза защипало от слёз. Такое ощущение, будто мой собственный разум наказывал меня худшим способом из возможных.
Почему я вообще выбрала такую стрессовую работу, особенно учитывая моё прошлое? Я могла бы стать школьным психологом или работать с зависимыми людьми. Помогать живым, участвовать в их личностном росте. Звучало неплохо, но… такая работа просто не зажигала мой мир.
Согласно мужчине с бородкой, преподававшему мне курс консультативной психологии в университете Тафтса, все психологи-криминалисты – «наркоманы, подсевшие на травму». Мужик с бородкой – клинический психолог – считал, что профайлеры вроде меня работали с мертвецами и безумцами потому, что сами в глубине души травмированы. Видимо, это такой способ сублимировать наши собственные садистские порывы в нечто общественно приемлемое. Придурок.
