Текст книги "Если бы я был вампиром. Дилогия"

Автор книги: Алекс Кош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 57 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

Заговорил, естественно, тот, что постарше:

– Капитан Лысько, – представился он. – Вы Виктор Светлов?

Ну да, конечно, сразу к делу. А ведь фамилия у него очень соответствует внешнему виду.

– Ещё вчера был.

Будем считать это сарказмом.

– Вы не могли бы сообщить, где вы были 21 июня?

Так я и думал.

– В Киеве. Есть свидетели. А что, меня в чём‑то подозревают?

Ничего. Мы тоже можем быть серьёзными.

– Подозревают в краже особо ценного имущества в виде кошки преклонных лет, проживающей в соседней квартире.

Надо же, да он ещё и шутить умеет, а я думал, что для того, чтобы шутить, нужны мозги.

– Вы что, всерьёз подумали, что мы вас подозреваем в убийстве? – спросил Лысько.

– Подумал. Вон, у вас даже свидетель есть. Э‑э‑э… вернее, был. – А бабка‑то не дура, уже смылась давно. Наверняка как только я вышел, так сразу и смылась.

– Ладно, – капитан махнул рукой на дверь соседки. – В каждом доме таких свидетелей полно. Слушай я их, мне бы пришлось тогда каждого второго сажать и каждого третьего расстреливать.

– Да? – Я, честно говоря, обрадовался. – Значит, я не один так мучаюсь? Есть всё‑таки справедливость в нашей стране.

– Есть, но только очень мало и почему‑то только для избранных, – неожиданно грустно ответил капитан.

Эк сразу посерьёзнел, видать задело. Оно и понятно, нынче милиции тоже несладко живётся.

– Вы ничего подозрительного не замечали? Люди какие‑нибудь незнакомые тут не ходили?

– Я? Да я болею уже второй месяц, не выхожу никуда, – тут же ответил я.

– Наслышаны. Вас, между прочим, весь дом обсуждает. Молодой человек, с виду здоров как бык, и за целый месяц ни разу не вышел из дому. Странно, не находите?

А говорит, что не подозревает. Надо же, как меня соседи любят. «Быком» назвали. Таких комплиментов мне уже давненько не говорили.

– Нет. Не нахожу. – Шутить как‑то сразу расхотелось. – У меня свои дела, у вас свои.

– Ну да. Конечно. Значит, ничего особенного не замечали? – поднял бровь капитан.

Вот пристал‑то.

– Нет. Вы извините, но у меня чайник на плите. Мне идти надо.

Как я легко умею найти отговорку, а? И главное, как удачно. Может, я за этот месяц с людьми общаться разучился? Ну уж врать‑то я точно разучился, если вообще умел.

– Ну да. Раз чайник… До свидания, Виктор Михайлович.

По отчеству даже. Да я ему в сыновья гожусь, а он по отчеству.

– До свидания.

Это я уже из комнаты сказал. На самом деле никаких свиданий с этими милыми людьми мне не хочется, но надо же оставаться вежливым.

Интересно, я сегодня посплю вообще?

Глянув на часы, удивился. Уже три часа. Всего час до выхода в свет. Хотя свет, мне кажется, меня особо не ждёт. То‑то соседи удивятся, а уж Клавдия Степановна так и вовсе от счастья прыгать будет – теперь мне ещё и все происшествия во дворе пришить можно.

Перед выходом я решил как следует позавтракать и пообедать, чтобы сил побольше было. Ведь столько времени взаперти зря не проходит, может, у меня уже ноги атрофировались (мозги‑то уже давно…).

Я гордо прошествовал на совершенно не соответствующую этой гордости кухню. Пришлось, как обычно, немного прожарить ненавистную печёнку, опережая гадкую жажду, и сварить картошку. Немного подумав, налил себе стакан соку, чтобы запить недожаренное мясо, и приготовился к трапезе.

Какая же трапеза в наше время без телевизора? Сразу наткнулся на новости и решил пока оставить. Хотя вообще‑то я предпочитаю фильмы ужасов. Они не столь страшны, как те же вечерние новости.

Диктор с радостью сообщал, что лето скоро подойдёт к концу и что скоро всем школьникам и студентам вновь придётся вступить в борьбу за выживание с системой образования. Ничего особо интересного. Я переключил канал и попал на «Дорожный патруль». В нём сообщалось об очередном найденном трупе с разодранной шеей. Похоже на работу крупного зверя или маньяка.

Я насторожился.

В нашем подъезде нашли такой же труп в июне. Может, они связаны? И что это за странные следы укусов якобы зверя? Может, это вампиры? Да нет, быть не может, наверно, собаки дикие, их тоже последнее время развелось полно.

У меня до сих пор нет ни малейшего намёка на появление клыков. И вообще, должны ли они появиться? И крылья не растут. А мне лета‑а‑а‑ать… охота.

Я упорно жевал свою недожаренную печёнку и размышлял.

И тут опять звонок в дверь.

– Да что же это такое?! – воскликнул я и чуть не подавился. – Тьфу. Ну что им всем надо? – спросил я у потолка. Потолок промолчал, видимо, задумался о чём‑то своём.

Звонок опять разразился заунывной мелодией.

– Да иду я! Иду!

Всё. Вот прямо сейчас я отключу звонок. Честное слово.

Я даже в глазок забыл посмотреть от досады. А зря. Открыв дверь, я увидел трёх здоровяков. Кроме как здоровяками, их ещё можно было бы назвать костоломами или амбалами, а ещё точнее «скинами». Растительность на голове практически отсутствовала, что, впрочем, было трудно заметить под беретами.

Все трое в чёрном. Нет, я, конечно, ничего против чёрного не имею, сам люблю в чёрном ходить, но эти явно перестарались. Да и смотрится на них всё как‑то зловеще, что ли…

– Вам кого, ребята?

Ага. Ребята. Да им лет по двадцать пять. Они ж старше меня. И шире раза в два, если не в три.

– Тебя.

Эх. А я ещё жаловался, что ко мне по отчеству обращаются, сам напросился.

– Да? По поводу?

– Ты с ментами разговаривал. О чём?

Как же это я сразу не догадался.

– Я? С ментами? А! Вы имеете в виду тех двух милых людей в сереньком? Да так… Друзья пришли проведать. Что да как. Чего не появляюсь давно. А что?

Экий я милый, правда?

– Ты нас тут не парь. По‑хорошему спрашиваю пока что. О чём был базар?

Они мне однозначно не нравятся. Ну вот никаких манер.

– Ладно. Вы извините, но у меня чайник там кипит.

– Ты чего, не понял? Щас сам по чайнику получишь!

Ну вот. А с капитаном получилось. И по чайнику получать не хочется совсем. Он у меня не железный.

Вообще‑то у вампиров вроде как всё быстро заживает, но проверять, так ли быстро у меня пройдёт сотрясение мозга (если вообще пройдёт и если ещё есть, что сотрясать), я желанием не горю.

– А ну убирайтесь! Я милицию вызвала! – это уже из‑за соседней двери.

Вот те на! Соседка меня спасает. Может, она не такая уж и грымза?

– Ты смотри. Тебе повезло, что ты из дому не выходишь. Но мы ещё вернёмся, – зло проговорил здоровяк, который у них, по всей видимости, был за главного.

Эх‑х… Знал бы он, что именно сегодня я решил выйти. Но я же ему это сообщать не буду. Я же не самоубийца.

Я стоял у двери и смотрел, как мои новые знакомые спускаются вниз мимо исписанных стен, на которых прочитывались многочисленные сочинения некоего Вовы о некоем Диме, о его сексуальных пристрастиях, родственниках и друзьях.

Вот спасибо бабульке. Надо прямо сейчас и сказать, а то потом передумаю.

– Спасибо вам, Клавдия Степановна, – сказал я двери, за которой притаилась милая старушка.

Дверь, между прочим, капитальная. И где она такую на свою пенсию‑то откопала? У меня и то не такая мощная, а денег я получаю побольше… иногда, когда вообще получаю.

– Смотри у меня. В этот раз ты выкрутился, а в следующий тебя вместе с твоими дружками‑бандитами поймают. Я всё про тебя знаю.

Ну вот. Только я обрадовался, а она меня к ним в банду теперь ещё записала. Вот счастье‑то на мою голову.

Я захлопнул дверь и полный раздумий об участи, которую уготовила мне соседка, пошёл доедать остывшее и недожаренное мясо.

Ладно. Пора уже идти. Итак, готовься, мир! Я иду…

Глава 2

Перед выходом я решил подготовиться. Я выбрал самую лучшую одежду, какая у меня была на данный момент в сносном состоянии: брюки (вытащил из‑под кровати), чёрную футболку (нашёл на кухне под столом), чёрные же ботинки (промолчу, где я их нашёл) и, самое главное, тёмные очки (они мирно лежали на подоконнике). Как я уже говорил, я люблю чёрный цвет, да и солнышко меня не жалует в последнее время.

Подойдя к зеркалу, я по привычке сосредоточился на своём отражении.

Моё отражение – это весьма непостоянное явление. Все почему‑то считают, что у вампиров нет отражения. Это не так. Оно есть, но его не так просто увидеть. Если вы к нему не присматриваетесь, то оно выходит из поля зрения. Но стоит присмотреться – и вот оно, такое же, как у любого нормального человека. Мне потребовалось тренироваться две недели, чтобы научиться, как нормальному человеку, смотреться в зеркало. Это вовсе не так просто, как кажется. Попробуйте постоянно быть сосредоточенными на одной детали в течение десяти минут, и вы поймёте, что я имею в виду.

Из зеркала на меня смотрел парень двадцати с небольшим лет. Особой красотой я никогда не отличался, о чём мне с радостью сообщали все девушки, с которыми я когда‑либо был знаком. Тёмные волосы и неестественная бледность, вот и всё, что хоть как‑то выделяло меня из толпы. Мне повезло, что до памятной поездки в Киев я не отличался особой румяностью, да и не загорал никогда. Так что, когда я вернулся, «слегка» изменившись, никто разницы не заметил. Ну, стал человек чуть бледнее обычного, и что? А вы попробуйте посидите дома столько времени, ещё и посинеете, и позеленеете.

Надев тёмные очки, я и вправду стал похож на Дракулу в русском варианте, только тот был посимпатичнее. Ну и бог с ним, не больно‑то и хотелось.

Выйдя на лестничную клетку и закрыв дверь, я помахал на прощанье двери соседки (уверен, что она уже давно дежурит у глазка) и начал спускаться по лестнице.

Особо утруждаться не пришлось. Живу я на втором этаже, в самой обычной кирпичной пятиэтажке.

Перед самой дверью подъезда что‑то заставило меня оглянуться, и я увидел странный блеск под лестницей. Я по натуре человек любознательный (читай: всегда сую нос не в свои дела), поэтому не поленился и подобрал светящийся предмет. Им оказался осколок от непонятно чего, красного цвета. Пихнув его зачем‑то в карман брюк, отправился на улицу.

Улица встретила меня криками детей, завыванием машин и ударом чем‑то тяжёлым по лбу.

От неожиданности я сделал пару шагов назад и облокотился о косяк.

– Крутятся тут всякие, – сказано это было милым женским голоском, но с таким пренебрежением, что я ощутил себя просто полным ничтожеством.

– Ам‑м…

Ну да, я всегда умел найти самые подходящие слова.

– Ну что уставился? Ты пройдёшь или так и будешь дверь подпирать? – сердитый голос доносился из‑за огромной коробки, в которую я, судя по всему, и врезался.

– Да… Извините.

Я тут же открыл дверь и пропустил сердитую «даму с коробкой».

– До свидания, – сказал я закрывшейся двери.

Да дружище, девушки от тебя просто млеют. Блин.

За этим происшествием я не сразу заметил интересный факт. Когда на меня попадали прямые солнечные лучи, на лице появлялся лёгкий зуд наподобие аллергии. Он сильно не мешал, но без него было намного лучше. Может, мне всё же следует вести ночной образ жизни? А то не ровен час и вправду сгорю на солнышке.

Я не успел отойти от подъезда, как ко мне подбежала девчушка лет десяти.

– А вы и есть тот чудик, который из дому не выходит?

Да, вот она – детская непосредственность.

– Да. А что?

– А зачем вы тогда вышли?

Хороший вопрос. Я бы сам хотел знать ответ на него.

– Нужно же мне когда‑то выходить, чтобы кровь пить, – сказал я зловещим шёпотом, – я же ведь вампир.

Девчушка недоверчиво осмотрела меня с головы до пят и выдала:

– Ну да, конечно, я вам не ребёнок, чтобы меня обманывать. Вампиры днём не ходят, они света боятся.

Удивительная просвещённость в этом вопросе. Хотя в наше время дети знают о вампирах больше, чем о себе подобных.

– А я, может, особенный, – гордо сказал я, уже отойдя от девчушки на порядочное расстояние, скорее даже себе, чем ей. Но та умудрилась услышать.

– До свидания, дядя особенныйвампир.

Я ошибся, или у ребёнка в голосе послышался сарказм?

Наконец‑то можно насладиться видом перерытого двора в лучах летнего солнца. Хоть солнце и причиняло мне определённые неудобства, я был рад тому, что выполз из своей берлоги. Зелёные деревья, лай собак, крики детей, рёв машин – всё это доставляло мне ни с чем не сравнимое удовольствие (вот честное слово). Как же я от всего этого отвык.

Отойдя от двора, я направился в сторону метро. Прогулка пешком мне не помешает, хотя до метро три автобусных остановки. Я думаю, что не развалюсь (вернее, – надеюсь), если пройдусь до него пешочком.

Путь к станции «Выхино» проходил мимо парка и дальше шёл вдоль дороги с весьма плотным потоком машин. Так что о чистом воздухе можно было не мечтать.

Я, не торопясь, пошёл вдоль парка. Народу на улице было на редкость немного, видимо, все осели на пляжах где‑нибудь в Подмосковье. И чем им так нравится на солнце валяться? По мне, так лучше бы дождь шёл, чем такое пекло. Я так считал с самого детства, а уж теперь тем более предпочитаю пасмурную погоду.

Я уже не знал, куда деваться от вездесущего солнца. Тени, отбрасываемые домами, как назло, были совершенно в другую сторону. Пришлось идти по открытому пространству, и я уже просто не знал, куда деваться от уже успевшего порядочно надоесть зуда, когда неожиданно мне на глаза попалась единственная на всю улицу тень. Её отбрасывало одинокое дерево, стоящее посреди улицы. Я двинулся к спасительной кроне и на радостях не сразу заметил, что там уже стоит какой‑то человек. Одет он был, как и я, во всё чёрное, видимо, поэтому я его заметил слишком поздно. На полном ходу я буквально налетел на незнакомца. Мне показалось, что я врезался в столб, потому что мужчина даже не шелохнулся. Пробормотав извинения, я со смесью раздражения и удивления поплёлся дальше к метро, всё так же изнемогая от лучей палящего солнца. Весь оптимистический настрой с меня сошёл ещё за первую пару минут, и теперь я проклинал пешие прогулки на чём свет стоит. И ещё мне не давал покоя этот человек в тени. Странный он какой‑то был, не знаю почему, но что‑то было в нём настораживающее…

Однако я быстро отбросил глупые мысли, ускорил шаг, я бы даже сказал «перешёл на бег», и полетел вдоль дороги к метро.

Пора бы себе купить машину, думал я, глядя на проезжавшие мимо «мерсы» и джипы. Наверное, так хорошо покататься летом за городом на машине с девушками и друзьями. Вот осталось только купить машину, вернуть друзей и откопать себе девушку. Эй! В переносном смысле!

Дойдя до метро, я купил себе проездной у милейшего вида бабушки и спустился вниз. Ничего особенного: обычный день обычного человека. Как приятно звучит – обычный человек. Может, бросить поиски и просто жить, наслаждаться жизнью? Вот только как быть с моим возможным превращением в настоящего вампира? Всё же мне надо узнать, как можно бороться с

этим

.

С такими невесёлыми мыслями я и зашёл в вагон. На меня внимания не обратил ровным счётом никто. Даже бдительная милиция, коей в вагоне было человек десять, не заметила такую «подозрительную» личность, как я.

Я прислонился к двери и задумался о том, что же за Посвящение мне предстоит. Сразу вспомнились заметки из журналов, рассказывающие о жутких ритуалах тайных обществ старых времён. Да даже современные ритуалы, например посвящения в скины или панки, были весьма и весьма неприятны. А то ещё заставят себе палец отрезать наподобие японцев, или ещё чего похуже, уж лучше обойтись без такого Посвящения.

Доехав до нужной остановки, я вышел из вагона и огляделся. Мне следовало идти в сторону Центрального Детского Мира, куда я и двинулся.

Спросив у зевающего рядом с выходом из метро работника органов, где находится нужный мне адрес, я получил исчерпывающий ответ на тему, куда мне пойти вместе с этой улицей и ещё пару нелицеприятных отзывов в свой адрес. Поняв, что помощи ждать не от кого, я отправился в сторону Большого театра, рассматривая вывески с названиями улиц. Вскоре нужное здание обнаружилось. Оно представляло собой четырёхэтажный старинный дом. Бежевенький такой, с балкончиками и почему‑то без характерных для центра города решёток на окнах.

Я сделал вокруг пару кругов и, не найдя ничего лучшего, позвонил в единственную дверь. Дверь была настолько же старинной и весила, должно быть, тонны две.

Едва прозвучал звонок, дверь тут же открыла приятного вида девушка.

– Что вам угодно?

А, судя по тону, что бы мне ни было угодно, этого мне здесь точно не найти.

– Здравствуйте. Я, собственно, пришёл на… хм… ну, в общем…

Я честно пялился на существо женского пола, открывшее мне дверь. Я сказал, что она милая? Не‑э‑эт. Она не милая, она невероятно красивая! Тёмные длинные волосы, карие глаза, идеальная фигурка, вот только ростом повыше меня будет. Но это она на каблучках, а так как раз с меня.

– На Посвящение?

Надо же. Она мне улыбнулась. Удивительно.

– Точно. Вот только я не совсем понял, на Посвящение во что? – виновато пожал я плечами.

– Ну, вам всё объяснят. Проходите, – с этими словами она пропустила меня внутрь.

Внутри дом оказался намного современнее, чем снаружи. Камеры на каждом углу, да и обстановка вовсе не тянет на тайные общества или секты. Хотя… Сколько я сект видел? Ни одной. Вот то‑то же. Так что не будем судить о книге по обложке.

– Так откуда вы узнали про Посвящение?

– Из Интернета, мне письмо прислали.

– А! Значит, вы тринадцатый! – В её глазах мелькнуло нечто похожее на радость, но какую‑то не такую. Что‑то в ней всё же есть… кровожадное, что ли…

– Я? Не знаю. А что? – отстранённо спросил я, осматриваясь по сторонам.

– Да нет. Просто это значит, что вам ещё предстоит пройти собеседование с наставником перед прохождением Посвящения.

Это уже интересно.

– Я готов, – улыбнулся я, в душе всё же сильно в этом сомневаясь.

– Отлично, тогда вам дальше по коридору в дверь номер 13. А мне нужно встретить других послушников, – произнесла она и вернулась к входной двери.

Она сказала послушников? Уж очень секту напоминает. Бедная мамочка, знала бы она, куда занесло её непутёвого сына. Однако ж меня сейчас интересует кое‑что поважнее.

– Простите, а что вы делаете сегодня вечером? – бросил я вдогонку красавице.

Девушка удивлённо обернулась и некоторое время молча смотрела на меня, пытаясь понять, что я, собственно, сказал.

– Об этом мы поговорим после Посвящения, – наконец ответила она.

Она тут же отвернулась и скрылась за поворотом, а мне ничего не оставалось, кроме как пойти на поиски двери номер 13.

Дверь со столь многообещающим номером я нашёл достаточно быстро. Не раздумывая, я постучал и, распахнув настежь, заглянул внутрь, да так и остался стоять с открытым ртом. Эта комната была полной противоположностью всей обстановке дома. Сразу вспомнились фильмы ужасов, в которых описывались жилища ведьм и колдунов. Тёмные стены, расписанные непонятными узорами‑письменами, стопки книг, стоящие по всей комнате, разные сосуды, о содержании которых я даже предполагать боялся. Вроде в одной из банок я видел плавающий глаз. Но, может, мне показалось, а?

– Идите на мой голос, молодой человек.

Ах да. В помещении ведь темно, хоть глаз выколи. Я уже успел так привыкнуть к своему ночному зрению, что и не заметил этого. Что светло, что темно – какая разница вампиру?

Голос принадлежал отнюдь не старику, а мужчине лет сорока, причём по телосложению он никак не напоминал колдуна или профессора. Скорее был похож на военного в отставке: весом примерно раза в два больше моих шестидесяти пяти кэгэ и ростом примерно на голову выше меня, хотя, когда он сидит, рост всё же определить трудно. И ещё у него была борода, длинная чёрная борода, с полметра. Повнимательней рассмотреть его мне не удалось, потому что практически всё лицо было закрыто бородой.

– Иду. А свет нельзя включить? – спросил я, на всякий случай делая вид, что ничего не вижу, и идя к столу, за которым сидел сей субъект. Для приличия я даже наткнулся на стул, стоящий как раз на моём пути.

– Будет вам свет. Садитесь, – произнеся последнее слово, он достал спички и зажёг пару свечей в виде каких‑то красных демонов с рогами и крыльями.

– Итак, молодой человек. Зачем вы пришли в сей дом?

На редкость зычный голос наверняка наработал, командуя каким‑нибудь взводом оболтусов в армии.

– Я пришёл на Посвящение.

Логично.

– А зачем вам Посвящение? Что вы от него ждёте?

Хотел бы я сам это знать.

– Я хочу стать кем‑то большим, чем есть.

Чистая правда.

По всей видимости, я ответил правильно, потому что последующие полчаса я отвечал исключительно на вопросы, касающиеся моей жизни. С кем живу? Как зарабатываю на жизнь? Чем увлекаюсь? Занимался ли боевыми искусствами?

Я честно отвечал, что живу один, что работаю переводчиком текстов, что работаю дома по свободному графику и что занимался в детстве карате.

Помню, тогда это было очень модно, и я получил свой жёлтый пояс. На этом пришлось остановиться, потому что драться я не любил.

Далее было много разных вопросов, из которых меня встревожил только один.

– Верите ли вы в потусторонние силы? В вампиров, оборотней?

Признаюсь, я сначала немного испугался. Но потом понял, что ничего особенного он наверняка в виду не имеет.

– Я? А почему бы и нет? Ведь в мире есть столько всего необъяснимого, почему не быть вампирам и оборотням?

– Да, а почему бы и не быть… – задумчиво пробормотал Колдун.

Я его сразу мысленно окрестил Колдуном, тем более что на вопрос об имени он ответил, что имя его знать мне не полагается по статусу. Даже посвящённые и те не знают имён друг друга.

Ещё меня весьма удивил вопрос об отношениях с соседями. А вообще‑то вопросы он задавал как‑то вяло, и мне показалось, что он не очень‑то и слушает мои ответы.

После того как его вопросы иссякли, я попытался сам спросить о том, что же такое это Посвящение, но он ответил, что мне всё объяснят на самом Посвящении, и я бросил свои бесполезные попытки что‑либо у него узнать.

Выйдя из «прибежища Колдуна», я увидел ту девушку, которая меня встретила у входа. По всей видимости, она стояла здесь все полчаса, что я отвечал на вопросы Колдуна.

– Вы не меня случаем ждёте? – Я одарил её самой очаровательной улыбкой, на которую был способен.

– Вас уже ждут на церемонии. Вы всех задерживаете, проходите за мной, – холодно отчеканила она и пошла по лестнице вниз.

Этой лестницы я не заметил, когда проходил по коридору.

Может, моя невнимательность?

Спустившись по лестнице, мы попали в просторную залу. Высота потолков метров десять, да и от стенки до стенки метров сто. Как это она, интересно, в подвале‑то поместилась?

– А вот и последний адепт, – произнёс безжизненный голос откуда‑то сверху.

– Всем привет, – бодро известил всех я о своём приходе.

Вот только никто особо не был рад моему приходу. По‑моему, никто его вообще не заметил. Двенадцать человек стояли полукругом напротив статуи какой‑то… то ли горгульи, то ли огромной летучей мыши, сделанной из цельного камня и размером не уступающей памятнику Петра I на коне. Вместе с конём. Красная фигура с не менее красными глазами и такой физиономией, от которой кошмары могут сниться до глубокой старости.

– Попрошу занять место среди собратьев.

Откуда голос‑то доносится?

Я молча прошёл в левый угол зала и встал лицом к статуе. Сразу стало ясно, что я единственный, кто не был одет в рясу с капюшоном. Видимо, мне её выдать забыли. Вечно все на мне экономят.

– Испейте же кровь богов, дети мои, – в безжизненном голосе прорезались нотки торжественности.

Все одновременно двинулись к чашам, которые я поначалу счёл за часть помоста статуи.

Я старался не отставать от остальных и, взяв чашу, подозрительно принюхался. Запах ничего, пахнет какими‑то пряностями. Залпом осушил сосуд, и тут промелькнула мысль.

Чем‑то кровь по вкусу напоминает…

Дальше был только туман, я отключился…

Вот так всегда. Только я лягу спать, звонит звонок.

Я кубарем скатился с кровати и поплёлся открывать дверь. По пути я заметил, что частично одет (или частично раздет). На мне были брюки, причём в жутком состоянии, и рваная рубашка. На автомате скинул рваную рубашку и пригладил волосы.

Заглянув в глазок, я же тоже чему‑то учусь, увидел за дверью девушку, которая упорно давила на звонок с таким видом, будто её не пускают в собственную квартиру. Интересно, что ей нужно от бедного, не выспавшегося и побитого меня.

Побитого?

Я вдруг заметил, что тело моё покрыто синяками. Они уже были жёлтого цвета, как будто я их получил неделю назад. Какой ужас. И когда я успел‑то?

Я открыл дверь.

– Вы что там? Спите? – раздражённо спросила она.

Какая догадливая девушка.

Я старательно прятался за дверью, пытаясь скрыть синяки.

– А как вы догадались?

Сонное ехидство – новый вид юмора.

– Уже три часа дня. А вы всё спите. Как не стыдно? Здоровый мужчина.

Судя по тону, которым это было сказано, в последних двух словах она сильно сомневалась.

– А вы, простите, кто будете?

Я ещё в себя не пришёл, и на манеры мне было плевать.

– Я ваша соседка сверху.

А, ну всё ясно, тогда конечно. Соседка сверху имеет полное право на меня кричать и звонить в звонок до потери пульса. Боюсь, что эта будет похуже старушки. Да старушка ангел по сравнению с этой девушкой, в чём я тут же и убедился.

– Не смешно. Хватит. Мне совершенно не нравитесь ни вы, ни ваше чувство юмора. Правда?

– Я зашла потому, что вчера вы врезались в мою коробку с музыкальным центром, и он теперь не работает. Попрошу вас починить то, что вы сломали.

Я не стал указывать на то, что это она в меня врезалась и что от простой встречи с моим лбом, должен согласиться, весьма крепким лбом, ни один центр работать не перестанет.

– Я с радостью вам помогу, как только высплюсь, позавтракаю, поглажу шнурки и вообще приду в себя, – сказал я, пытаясь закрыть дверь перед её носом.

Она придержала дверь ногой и быстро вымолвила:

– Мне нужно, чтобы вы починили его сейчас же, и тогда, может быть, я даже накормлю вас завтраком.

А она не такая уж и вредная. Надо же. Может, она меня даже не отравит.

– Ну ладно. Можно, я хоть рубашку накину?

– Одевайтесь, только побыстрее.

Я быстренько нашёл новую рубашку и, захлопнув дверь, пошёл вслед за соседкой наверх. Жила она, как выяснилось, прямо надо мной.

В квартире её была чистота. Удивительно. Как я понял, она только вчера въехала, и уже всё разобрано, мебель расставлена. Я так удивился, что даже отважился у неё спросить, как она так быстро всё разобрала.

– Очень просто. Мне помогли соседи, такие милые люди.

Ну да, конечно. Как же я сразу не догадался? Такой девушке, наверно, бросились помогать все соседи мужского пола старше десяти и моложе восьмидесяти.

Должен признать, что это стоило того. Только сейчас я наконец пригляделся к своей соседке как следует.

Ладная девушка лет двадцати трёх, блондинка, красивое личико, хотя и немного высокомерное, длинные ноги, соответствующий бюст. В общем всё, что нужно, чтобы стать объектом мечтаний некоего Виктора, вот только характер…

– А вот где вы были в это время? Мне сказали, что вы из дома вообще не выходите в последний месяц, а тут вдруг взяли и ушли. Все соседи были так удивлены, что только о вас и говорили, – произнесла она как бы мельком.

Я, кажется, уловил обиду? И правда, соседи говорят о каком‑то жалком чудике, который не выходит из дому в то время, когда есть куда более приятный объект для обсуждения – она.

– Дела, знаете ли.

– Да? И именно эти дела вам и насажали синяков?

Вот чёрт. Я же забыл рубашку до конца застегнуть. Мои синяки на шее оказались на виду.

Я быстро застегнул рубашку до самого горла.

– Поскользнулся, упал. Очнулся – синяки, – слегка нервно пошутил я.

Попробуем отшутиться.

Мы зашли в комнату, в которой явно делали настоящий евроремонт. В углу на столе сиротливо расположился музыкальный центр.

– Ну да. А не друзья ли их насажали, которые вчера к вам заходили? – ехидно спросила она, глядя на то, как я пытаюсь сделать вид, что умею чинить музыкальные центры.

– Которые из них? – не моргнув глазом, спросил я.

Она улыбнулась. О, господи! Какая у неё улыбка.

Я поскорее уткнулся носом в панель музыкального центра, кстати, хороший центр. Такой «Пионер», наверное, стоит не одну мою месячную зарплату.

– Ну, кто они, ваши друзья, это вы мне должны сказать.

Я бы с радостью. Вот только я, хоть убей, не помню, что же я вчера делал. Помню, как вышел из дома, помню, как поехал в эту секту. Я даже названия‑то не помню, кажется, братья какие‑то. А дальше туман…

– Вот как вспомню, так сразу скажу, обещаю, – сказал я, попытавшись изобразить ослепительную улыбку. Улыбка получилась какой‑то виноватой.

– Вот и всё. Всё работает. У вас просто провод питания отошёл, и мой лоб тут ни при чём.

– Вот спасибо, тогда я вам сейчас чаю налью за беспокойство, пойдёмте на кухню.

Вот это да. Я даже не знаю, как её зовут. Вот я болван‑то.

– Простите. А как вас зовут? Я, конечно, понимаю, что я немного опоздал…

Я опять виновато улыбнулся и чуть не врезался в дверь кухни.

– Меня зовут Светлана, но друзья называют меня Ланой, – она опять улыбнулась.

Какая же у неё улыбка. Так и с ума сойти недолго.

– А меня, как вы уже, наверно, знаете, Виктор. Очень рад нашему знакомству.

Она вопросительно подняла бровь.

– Рады? А поначалу особой радости я не наблюдала.

Сказав это, она повернулась к плите и взяла с полки чашки.

– Ха! А вы попробуйте порадоваться, когда у вас всё тело болит, и вас разбудили, когда вы только легли… наверное… – я сам замолчал, поскольку не помнил ни когда лёг, ни когда пришёл домой. И вообще, все события вчерашнего дня, с того момента как я вышел из квартиры, были как в тумане.

– Что? Так всё болит? – она озабоченно оглянулась.

– Да уже нет.

И вправду всё уже прошло. Совсем. По‑моему, даже синяков уже не было. Вот только куда они делись?

– А то давайте я вам йодом всё помажу, – сказала она, ставя чашки на стол.

– Нет. Спасибо, не надо.

Видимо, я ответил слишком резко, потому что она нахмурилась.

– Ну нет так нет.

Я побыстрее заткнул свой рот печеньем из вазочки, стоящей на столе, чтобы ещё чего не ляпнуть.

– Так чем вы зарабатываете на жизнь? – продолжала разговор Лана.

– Я переводчик художественной литературы.

– Да? Значит, много языков знаете?

– Много, но в основном со словарём, – признался я. – А чем вы занимаетесь?

– Давайте перейдём на ты, – улыбнулась Лана.

– Конечно. Так кем ты работаешь?

Говоря это, я вовсю пил чай с печеньем. А дома и печенья‑то нету.

– Да так. В основном статьи в газеты пишу, плюс фотографии делаю.

– Здорово, так мы с тобой практически в одной сфере работаем, – обрадовался я.

– Ну да, почти.

Всё это, конечно, хорошо, но…

– Вы меня извините, но мне надо идти.

А что тут ещё делать? Чай выпит, печенье съедено… Хотя я бы всё равно с удовольствием остался поболтать, но она меня слишком отвлекает. А мне нужно подумать о том, что же произошло вчера.

– Да, конечно. Пойдёмте, я с вами спущусь, мне всё равно в магазин надо.

Признаюсь, я обрадовался. Я бы с удовольствием всё своё время с ней проводил, но сомневаюсь, что я ей интересен как мужчина. Только как странный сосед, о котором никто и ничего не знает.