Текст книги "Если бы я был вампиром. Дилогия"

Автор книги: Алекс Кош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 57 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

– Да и зачем Вельхеору возвращаться? Ну посуди сам, в вашем мире нет ничего, что могло бы существенно попортить ему жизнь. Физический вред он если и получит, то очень быстро восстановит, а магического фона у вас нет, ты сам говорил.

– Я такого не говорил, – возразил я.

– Как не говорил?! – Кельнмиир, похоже, забыл, что мы убегали из Императорского дворца, потому что крикнул он довольно громко. Да и до этого мы не утруждали себя говорить шёпотом.

– Я только сказал, что магии как таковой у нас нет.

– Но как‑то же вы это определили? Значит, мерили фон, и поскольку он оказался равен нулю, вы, наверное, и решили, что магии нет.

– Ничего мыне мерили. И что это за мытакие? Я вам своё мнение говорил.

Кельнмиир слегка дёрнулся, и мне показалось, что мы сейчас рухнем вниз.

– То есть ты хочешь сказать, что магия у вас есть, просто ты её не видел?

– Почему не видел? Видел. Я же рассказывал, как тот мужик на дискотеке исчезал, время замораживал…

Внизу начала проглядывать земля, если быть точнее, золотые плиты площади.

– А ваша техника на такое не способна, – то ли вопросительно, то ли утвердительно вздохнул Кельнмиир.

– Нет, конечно, с чего ты это взял?

– Ты сказал, что магии у вас нет. Не считая каким‑то образом приблудивших колец, которыми вы так и не научились толком пользоваться. А раз не научились, значит, не умеете распознавать потоки и направлять «маги».

– Перстни перстнями, но на том мужике, как я его назвал, Колдуне, никакого кольца не было. А уж умел он не меньше, чем Ромиус, как мне кажется.

– Ромиус время останавливать не умеет. Этого вообще никто не умеет, – сказал Кельнмиир, спрыгивая со стены на площадь.

Я с трудом спустился с его плеч. Ноги у меня жутко затекли. Попробуйте просидеть на плечах человека, ползущего по отвесной стене, в течение двадцати минут.

Ноги захрустели, и я начал их тщательно разминать, подозревая, что сегодня мне ещё придётся побегать.

Кельнмиир как ни в чём не бывало потянулся и осмотрелся по сторонам.

– Значит, есть два варианта. Либо магии у вас, как ты говоришь, действительно практически нет и перстни являются единственными возмутителями магического поля. Либо магическое поле в вашем мире достаточно сильно. Настолько сильно, что просто не замечает всплесков перстней. Есть ещё что‑нибудь, о чём ты совершенно случайно забыл рассказать?

Я пожал плечами:

– Да вроде нет. Разве что всякие там знахари, маги, колдуны, врачеватели, ведуньи, волхвы, ведьмы, друиды. А так вроде больше ничего.

Кельнмиир облокотился о стену и зачем‑то три раза вздохнул.

– Спокойно. – Как я понял, это он сказал скорее себе, нежели мне. – И что, это не считается магическим фоном?

Я понял, что сморозил глупость. Нужно было скорее всё объяснять, а то у Кельнмиира сердечный приступ случится. Если у вампира вообще может случиться сердечный приступ.

– Да они ничего не умеют, так, деньги на этом зашибают, и всё. Они себя только так называют. В них даже особо никто не верит.

– То, что в них никто не верит, – это, конечно, хорошо, но лишает ли это их способностей? Если они вообще есть.

– Нет у них никаких способностей, поверь мне, – обнадёжил я вампира. – А не пора ли нам отсюда уходить? Что‑то мы тут долго топчемся.

Кельнмиир прислушался:

– Нет ещё не… а теперь пора. – Он не торопясь пошёл вдоль стены замка.

Я последовал за ним.

Что интересно, все окна были темны и не было слышно ни одного голоса. Весь дворец спал, да ещё и глубоким сном, потому что никто не выскочил на наши, должен заметить, довольно громкие голоса.

– А почему никого нет? – спросил я Кельнмиира. – Где вся стража?

– Стража? – рассеянно повторил он. – Какая стража, когда здесь леакты летают?

Я шарахнулся поближе к стене:

– Кто летает? – Стараюсь сделать так, чтобы голос не звучал слишком испуганно.

– Деревья эти. – Он ткнул пальцем в темноту.

– А что, они такие опасные?

– Разрывают на кусочки за доли секунды, – отмахнулся Кельнмиир.

– Кх… ой, – слегка опешил я. – А что же они нас до сих пор не того?..

– Они нас не того, потому что у нас есть я, – объяснил Кельнмиир.

Несмотря на испуг, я невольно восхитился его хладнокровием:

– И как же ты защищаешь нас?

– Я нас не защищаю.

– А что же тогда? – Я окончательно запутался.

– Я просто договорился со смотрителем Дворцового сада леактов, и он милостиво пообещал, что они нас не тронут, а, наоборот, пропустят.

Это немного успокаивало, хотя…

– А если этот смотритель вдруг передумает?

Кельнмиир остановился:

– Вот здесь… Что ты там спросил? А, ну да. Так этот смотритель уже своё отдумал.

Я сглотнул.

Нет, я понимал, что мы не в игрушки играем, но чтобы так буднично говорить о том, что убил человека… С другой стороны, я боюсь даже представить, сколько человек он убил за свою оч‑чень долгую жизнь.

– Понятно, – сдавленно прошептал я.

Кельнмиир обернулся и, увидев выражение моего лица, поспешил оправдаться:

– Да нет, смотритель спит в своей башне, я его усыпил для верности. Собственно, я весь дворец для верности усыпил.

– Весь?!

Так вот почему в окнах темно и Кельнмиир так спокойно говорит в полный голос.

– А что же мы тогда по стене спускались? Не проще было просто так выйти?

– Ты что, сдурел? – постучал мне по лбу Кельнмиир. – Там же заклинаний защитных столько наворочено, что мне месяц потребуется, чтобы только от двери твоей камеры до кабинета толстяка Витора дойти. Там же три четверти заклинаний стоит именно от вампиров, и начинают работать они именно ночью.

– Молчу, – повинился я. – Дурак, исправлюсь.

– Значит, так. – Кельнмиир засучил рукава. – Сейчас мы поползём под леа… летающими деревьями. Ты смотри внимательно, смотритель, конечно, приказал им на нас не нападать, но, если ты дотронешься хотя бы до одного корня, мне спасать будет уже некого. В лепёшку раздавят. Если всё‑таки заденешь, то постарайся тут же отскочить под другое дерево. Возможно, успеешь. Вообще‑то они висят довольно высоко, но корни иногда свешиваются до самого низа.

Я судорожно кивнул, показывая, что всё понял.

– Ширина полосы около сотни метров. На всякий случай поползём метрах в десяти друг от друга. Если что, я попробую тебе помочь, но ты, если со мной что случится, под удар всё же попасть не должен.

– А с тобой может что‑то случиться? – не поверил я.

Кельнмиир сверкнул в темноте клыками:

– Всякое бывает. Деревья начинаются метрах в десяти отсюда, так что иди осторожно.

Мы не торопясь пошли вперёд.

Должен заметить, что темень была кромешная. То ли все луны отказались светить (если солнца два, то почему бы и двум лунам не быть), то ли облака понашили, но, как бы там ни было, дальше вытянутой руки я ничего не видел.

Вскоре Кельнмиир тихо произнёс:

– Начинаем.

И действительно, прямо передо мной выплыла из темноты стена парящих над площадью деревьев.

Я недолго думая упал на живот и пополз, извиваясь, как заправский червяк. Где‑то в стороне от меня полз Кельнмиир, но его я не слышал. Он полз совершенно беззвучно. После первых десяти метров я даже немного расслабился и тут же чуть не налетел на свесившийся до самой мостовой корень. Странно, днём никаких длинных корней я не видел.

Этот корень не только свесился, но и разложился на пару метров, преградив мне путь. Пришлось обползать его за десяток метров, и когда Кельнмиир окликнул меня, то выяснилось, что я от него отстаю метров на тридцать.

– Ты чем там занимаешься‑то?! – зло крикнул он. – Мы так до рассвета отсюда не выберемся.

Я ускорился, насколько мог, и прополз ещё пару десятков метров, когда далеко за спиной раздались голоса. Я оглянулся и как раз успел увидеть, что во дворце загорелся свет в одной из башен. Именно из неё доносилась ругань и крики.

– Не рассчитал, – раздался голос Кельнмиира у самого моего уха.

Я едва не подпрыгнул от неожиданности. И когда он успел подобраться?

– Теперь слушай внимательно. – Он был как никогда серьёзен. – Они сейчас вызовут внешнюю стражу и попытаются нас остановить. Я их отвлеку, а ты доползай до конца, только двигайся правее метров на тридцать. Там тихо выползай и беги к воротам, их откроют для внешней стражи, и, если повезёт, сможешь выбраться. Придумай что‑нибудь. Когда выберешься отсюда, беги подальше. Только не вздумай прятаться во дворах каких‑либо домов, понял? Даже не думай, там всё под охраной почище дворцовой. Лучше всего смыться в Приграничье. А там я уж тебя найду.

Я шмыгнул носом:

– А ты?

– А что я? Я прожил три тысячи лет, неужели ты думаешь, что такая мелкая заварушка сможет меня свалить? – Договорив это, он тут же исчез в темноте.

Я мысленно пожелал ему и себе удачи и пополз дальше, не забывая иногда оглядываться. Дворец уже проснулся и жужжал, как растревоженный улей. Очевидно, они ещё не поняли, что, собственно, произошло, потому что в погоню за нами никто бежать особо не торопился.

Я прополз ещё метров сорок, когда за моей спиной загромыхали деревья. Я сжался в комок, боясь, что и меня сейчас раздавит в лепёшку ствол дерева, но ничего не происходило. Тогда я аккуратно приоткрыл один глаз и обернулся.

Метрах в ста от меня происходило что‑то невообразимое. Более всего это напоминало работу прессов или даже молотов. Деревья с невероятной скоростью опускались на плиты, создавая столько грохота, что теперь‑то весь дворец проснулся наверняка. Сколько этих деревьев падало и вновь взмывало ввысь, я точно не скажу, но наверняка не меньше сотни. И как Кельнмиир умудрялся не попасть ни под одно из них? Но не попадал – это точно, потому что деревья продолжали долбить по площади с завидным усердием.

Я продолжил свой путь, не забывая обползать попадающиеся корни, что стало намного легче, потому что во дворце уже горели все окна без исключения, освещая мне путь.

Наконец «лес» закончился и я выполз на открытое пространство.

Кости захрустели, когда я выпрямился, с трудом сдержав стон.

Передо мной была стена, а в какой стороне ворота, я мог только догадываться. Об этом Кельнмиир сообщить забыл. А ведь ворота‑то в их понятии – исчезающая стена! Как же я узнаю, в каком месте она должна исчезать?

Однако долго размышлять не пришлось. Слева от меня, метрах в пятидесяти, стена исчезла, и из неё посыпалась стража. Точнее то, что должно было быть стражей. На самом деле из неё посыпались Ремесленники вперемежку с ещё кем‑то в синей форме.

Я неожиданно понял, что мне нужно делать.

– На нас напали! – завопил я что есть силы и бросился в самую гущу охранников.

– Кто напал?! – послышался властный голос. Меня, крепко взяв за плечи, подвели к одному из людей в синей форме.

– Их сотня, не меньше! – в страхе воскликнул я.

Должен заметить, что страх изображать мне и не надо было, потому что мне действительно было страшно. А вдруг они решат меня арестовать, просто на всякий случай?

– Кого?! – поинтересовался всё тот же голос.

– Вампиров! – заорал я, судорожно вырываясь из рук.

Кстати, кричал я не просто так, деревья за моей спиной резвились вовсю. Их грохот, наверное, перебудил уже весь город.

– А может, он сам вампир?! – раздалось откуда‑то из‑за спины.

– Нужно его проверить, – послышалось с другой стороны.

– Как вам не стыдно, я из знатного рода, я буду жаловаться! – предпринял я попытку отвертеться от всяких там проверок.

– Вот и замечательно, – раздалось у меня за спиной, практически над ухом. – Сейчас проверим, и бегите себе домой.

Мои плечи стиснули ещё крепче и прыснули мне что‑то в лицо. Пахло это прегадко, поэтому я чихнул, а потом ещё раз…

– Не‑э, этот не вампир. Извините, такая у нас служба.

Мои плечи тут же отпустили, и люди вокруг меня расступились.

– Да ничего… апчхи, – ответил я, как можно незаметнее пятясь к выходу.

– Постойте здесь, пока мы со всем разберёмся, – посоветовал кто‑то.

– Конечно‑конечно, – тут же согласился я, продолжая пятиться.

Но мои страхи, что у меня в самое ближайшее время спросят моё имя и название рода, не оправдались. Ко мне тут же потеряли всякий интерес и поспешили к продолжающим громыхать деревьям.

Я ещё некоторое время пятился, а потом, плюнув на осторожность, бросился бежать как можно дальше отсюда.

«Вырвался», – радостно думал я и, как всегда, ошибся.

Откуда же я мог знать, что город, в отличие от Императорского дворца, патрулируется отрядами стражи? На один из таких отрядов я и выскочил буквально за следующим же поворотом.

– Ой, – успел сказать я, и тут же был схвачен за шкирку, я бы даже сказал, загреблен без всякого почтения.

– Куда торопитесь? – на редкость спокойно спросил здоровенный детина в серой форме, до боли напоминающей столь привычное и, чего уж кривить душой, порядком доставшее обмундирование родной милиции. Вот только пахнет от него чем‑то вроде чеснока… интересно, а дирол у них не придумали? Или дирол – это чисто техногенное явление?

Двое молодцев в такой же форме, только чуток помельче, любопытствовали молча.

– Домой бегу, – с трудом выдавил я из лёгких остатки воздуха.

Я ж не бегун на длинные дистанции. Я больше по коротким, из комнаты до туалета…

– А у нас создалось впечатление, будто вы от кого‑то убегаете, – осведомился здоровяк, ухмыльнувшись вечной во все времена и во всех мирах улыбкой хранителя и ревнителя закона, искренне считающего, что закон – это он сам.

Я не стал ему указывать на то, что никакого впечатления о характере моего бега он сделать не мог, потому что выскочил я на них слишком быстро. Вместо этого я вдохнул побольше воздуха и выдохнул:

– Так ведь дома меня отец ждёт, он же мне уши оборвёт, если я приду поздно.

О том, что время уже наверняка перевалило за определение «поздно» и вплотную приблизилось к определению «слишком рано», я также умолчал в надежде, что на столь мелкий факт они внимания не обратят.

– Чего бы это папочке волноваться за такого здорового лба? – довольно резонно осведомился стражник.

Действительно, с чего бы?

– А‑а… так ведь на дворец же напали, сейчас по улицам ходить опасно! – нашёлся я. – Мне папа по сотовому позвонил, сказал бежать домой, пока совсем плохо не стало.

Ох, кажется, увлёкся. Какой сотовый? Сейчас полчаса буду объяснять. Что «сотовый» – это такое новомодное заклинание. Но, слава богу, обошлось.

– Нападение?! Когда?! – довольно стройным хором вскричали все трое. Мне даже показалось, что они взяли терцию, уж больно мелодично получилось. Хотя музыкальным слухом меня матушка и природа обделили, но мелодичность я уловить могу. Тем более самый маленький из стражей так удачно сорвался на фальцет…

– Не знаю, по‑моему, оно ещё и не кончилось…

Стражей как ветром сдуло. Я даже не успел рассказать придуманную было историю о том, как я лично, вот этими руками, защищал ворота… гм, какие ж там ворота‑то?…стены дворца от напавших убийц Императора.

Я ломанулся было дальше, но всё же задумался: а не лучше ли идти? Вот только я не очень представляю, какие правила в этом городе. Может быть, ночью нормальные люди не выходят из дому? Арестуют просто за то, что брожу один по улицам города. И то правда, вокруг‑то никого нет. Разве что какие‑то непонятные тени… вроде бы нечему откидывать такие кривые чёрные пятна темноты. Особенно если учесть, что светятся не фонарные столбы, а сами камни мостовой. Я даже заметил это не сразу, потому что свечение у них ровное, даже сразу и не поймёшь, что светятся именно камни. Тогда откуда же тени?

Неожиданно одна из тёмных теней, лениво разлёгшаяся возле дерева, будто зевнула и сдвинулась в мою сторону на пару метров. Такого изменения расположения трудно было не заметить, да и на воображение не спишешь. Поэтому я принял самое, на мой взгляд, верное решение.

– Тьфу на вас, – тихонько крикнул я и побежал дальше по улочкам города.

Лучше уж ещё раз напороться на отряд стражи, чем эти странные тени. А вообще‑то подозрительно. Про стражу Кельнмиир ничего не говорил. Зато совершенно определённо сказал бежать из города не останавливаясь. Интересно почему? Может быть, как раз из‑за этих странных теней?

Бежал я долго, во всяком случае, мне так показалось, и старался никуда не сворачивать, чтобы придерживаться хотя бы примерного направления движения. Насколько я понял указания Кельнмиира, чем дальше я убегу, тем лучше.

Я уже начинал задыхаться, а улицы шли всё тем же однотипным золотым коридором. Деревья и те отдавали золотом, хотя иногда попадались и довольно зелёные, только с отблеском золота, скорее всего отражавшимся от домов или мостовых.

Я наконец остановился, понимая, что, пробеги я хоть ещё пару метров, моё слабое сердце откажет. Стоп. Сердце‑то не моё! По идее, я должен себя ощущать совсем неплохо. Вот только на деле оно бухало по рёбрам с такой силой, как будто его насильно запихнули в эту клетку из костей и оно хочет выбраться на волю.

Интересно, а какое расстояние я покрыл и сколько времени прошло?

Я обернулся, ища взглядом возвышающийся за спиной огромным монолитом дворец.

Ё‑моё! Это ж сколько я бежал? Километров пять без остановки – дворец едва виден! Это ж мой личный мировой рекорд! Сам я бы и километра не пробежал, а если бы и пробежал, так потом неделю бы в себя приходил. А тут и дыхание уже выравнивается, и ноги не так трясутся, как пару минут назад. Хорошо, что это тело Вельхеора.

Тут я себе торжественно пообещал, что если вернусь домой, то обязательно займусь своим чересчур уж бренным для моих лет телом.

А Вельхеор вообще подлец, если он так крут, как все про него говорят, то почему после каких‑то пяти километров он устал?! Да у нас в институте студенты столько бегают… некоторые… которые не как я на физкультуру только с зачёткой в конце сессии приходят. А ещё вампир…

Я так возмутился, что не сразу заметил приближающуюся к моим ногам чёрную тень. Размером она была с небольшое озерцо. Я было удивился, откуда она такая большая взялась, но на мой вопрос очень наглядно ответила небольшая тень, спорхнувшая с крыши высокого дома и влившаяся в огромное пятно тьмы. Пятно накрыло мостовую от края до края, и мостовая под ним стала совершенно чёрной, переставая освещать улицу ровным светом. Тёмное пятно как будто впитывало в себя весь свет.

Я сделал пару шагов назад, едва успев убрать ногу с его пути. Пятно обиженно всколыхнулось и устремилось вслед за мной. Я предпочёл долго не размышлять и, забыв об усталости, рванул дальше по улице. Оглянувшись, я увидел, как пятно не торопясь движется за мной, постоянно увеличиваясь в размерах.

Впереди замаячил какой‑то парк или что‑то в этом роде. Золотистые деревья в темноте выглядели зловеще, даже несмотря на горящие всё тем же золотым светом камни мостовой, на которые ещё не вплыло тёмное пятно.

Я бежал большими прыжками, стараясь как можно дольше держать ноги в воздухе, просто на всякий случай. И, как скоро выяснилось, совсем не зря. Едва я подбежал к границе парка, как мне под ноги бросилось несколько теней с ближайших деревьев. Мне очень повезло, что именно в этот момент я оторвался от земли, и они прошелестели прямо подо мной. От неожиданности я едва не врезался в дерево и, всё‑таки споткнувшись обо что‑то, покатился кубарем по земле. И опять, неизвестно каким образом, я умудрился не врезаться в другое дерево. Сначала на четырёх, а потом и снова на двух конечностях я продолжил движение.

Но так долго продолжаться не могло. Я уже начал уставать, да и смотреть назад я попросту боялся, стараясь не думать о том,

что

сейчас гонится за мной и главное зачем.

Я выбежал на освещённую двумя лунами (освещение в этом парке почему‑то не предусмотрели) полянку и провалился по колено в воду. Полянка оказалась вовсе не полянкой, а довольно приличным по размерам озером. Я быстро сделал пару шагов назад и обернулся, одновременно судорожно размышляя, что лучше: то ли вплавь податься, то ли из последних сил бежать дальше.

Тёмное пятно слегка приотстало, с увеличением своих размеров оно явно потеряло в скорости. Но двигалось целенаправленно и неотвратимо, растёкшись по всей траве, деревьям и кустам парка.

Значит, это пятно, являясь по природе своей чем‑то вроде тени, может двигаться только по поверхности. То есть, зависни я сейчас в воздухе, оно, по идее, до меня не доберётся. Вот только как же я в воздухе зависну? Нужно искать что‑то другое.

Пятно приближалось не торопясь, как будто поняв, что сил у меня уже нет и никуда я не денусь.

Интересно, а что оно со мной хочет сделать? Может, просто время спросить или познакомиться, новости последние обсудить? Не‑э, не похоже, есть в этом пятне что‑то хищное и голодное.

В моём мозгу встали жуткие сцены съедания пятном моей скромной персоны, и в тело вновь влились силы, как будто это не я пробежал все эти чёртовы километры.

– Подависся, – пробормотал я себе под нос и дёрнулся бежать вдоль озера, пока ещё не стало совсем поздно.

Но тень тоже оказалась не дурой. Дёрнуться‑то я дёрнулся, вот только единственное, чего я этим добился, – падения на спину. Ноги мои каким‑то образом прилепились к земле. Присмотревшись, я увидел под ботинками два небольших сгустка тьмы, посланных, по всей видимости, для моего задержания до прибытия основных, так сказать, сил. Я судорожно схватился за ноги и начал их отдирать от земли, но конечно же ничего не получилось. Снимать ботинки смысла также не имело, потому что тени уже поднялись до самых шнурков, а лезть руками в сгусток тьмы мне совсем не улыбалось.

Неожиданно меня охватила апатия, и я, поняв, что сопротивляться бесполезно, просто сел и стал ждать. Пятно темноты вальяжно приблизилось ко мне и, будто принюхиваясь, начало окружать со всех сторон, чтобы я не убежал.

Тень ступила на воду и поплыла по поверхности пруда, скрывая под собой отражение красной и жёлтой лун. Вскоре она покрыла почти всё озеро, кроме небольшого водного пространства передо мной, которое постепенно исчезало в тёмном пятне. Вот пятно подступило и к моему испуганному отражению…

– Э‑э! Ты чего, совсем офонарел?! – неожиданно завопило моё отражение дурным голосом: – Решил моё бедное тельце падальщикам скормить?!

Тень неуверенно остановилась, оставив нетронутым моё, или не совсем моё, отражение.

– А ты тоже молодец! – зло сверкнуло глазами на тёмное пятно отражение (я даже и не знал, что умею так сверкать глазами). – Своих не узнаешь?! Да я ж тебя средь бела дня по всей Площади Семи Фонтанов протащу на пузе!

Пятно съёжилось, явно испугавшись такой злобной угрозы. Я вот только не понял: у тени вроде бы пуза нет, так это он что, на своём пузе, что ли, протащить это пятно собрался?

– А ну брысь отсюда, чтобы я тебя больше не видел! – вскричало отражение, показав кулак.

Вряд ли мой глюк смог напугать хоть кого‑нибудь кроме меня самого. Из чего я сделал вывод, что говорящее отражение, несмотря ни на что, и есть Вельхеор.

Пятно, как мне показалось, пристыжено подалось назад и неожиданно разлетелось на обрывки, вернее, более мелкие тени. Те, в свою очередь, разбились на совсем маленькие тени и разлетелись в разные стороны, оставив меня наедине с самим собой, вернее, с самим не собой.

Глава 17

– И что ты скажешь в своё оправдание? – осведомился Вельхеор, ходя взад‑вперёд по поверхности озера. Вернее, на поверхности озера, вернее, в поверхности… тьфу, ну вы меня поняли.

– Оправдание? – слегка отвлечённо переспросил я.

Дело в том, что я был занят. Я рассматривал подошву моих ботинок, вернее то, что от неё осталось, а осталось немного. Выглядело это «немного», как будто я случайно наступил в серную кислоту и постоял в ней некоторое время. Как же хорошо, что я не стал руки в эту гадость совать, а то бы без рук остался. А без рук я бы не смог сейчас этому гаду показать вот это…

– Ах ты… – Вельхеор просто опешил от такой наглости с моей стороны. – Да я тебе…

Он, с уже привычной мне проворностью, закрутился на месте, а затем, остановившись, вернул мне моё же движение в исполнении аж десяти рук! Не знаю, откуда он столько взял, но он стал похож на многорукую богиню Шиву. Вот только невоспитанная какая‑то богиня получалась.

Я решил, что делать мне тут больше нечего, и повернулся, намереваясь всё же дойти до пресловутого Приграничья.

– Ты куда собрался?! – опять завопил Вельхеор. – А ну стой, когда с тобой старший разговаривает!

Я сделал вид, что не услышал.

– А ну стой! Или в свой мир никогда не вернёшься!

Тут мне пришлось остановиться и, скрывая нетерпение, будто нехотя спросить:

– Да ну?

– Ну да! – неожиданно расплылся в совершенно дебильной улыбке Вельхеор. – Кто, как не я, запендюривший тебя в это тело, может знать, как тебе вернуться.

Логично вроде бы, но…

– Запендюривший? А я думал, что ты просто меня уничтожить хотел и занять моё тело.

Вельхеор искренне, как мне показалось, удивился:

– Это кто тебе сказал?

– Ремесленник, – ответил я.

– А! – успокоился Вельхеор. – У них же все вампиры – убийцы, звери, подлецы…

– А разве не так? – с сарказмом спросил я.

– Почти, – уклончиво ответил многорукий Вельхеор. – А кто конкретно тебе это сказал и с чего он вообще так решил?

– Мне это сказал Ромиус, – с готовностью ответил я, продолжая смотреть на Вельхеора сверху вниз. – А решил он так, прочитав твой дневник.

Вельхеор задумался.

– Ну, если в дневнике написано, значит так и есть, – неожиданно согласился вампир.

Я от такой наглости даже замолчал на некоторое время.

– Дело‑то давнее, – махнул одной из рук Вельхеор. – Я об этом даже и не помню, тебе и вовсе должно быть всё равно, ведь в живых‑то ты остался.

– Жаль, что ты всего лишь отражение, – наконец прошипел я, – а то я бы не посмотрел на твою вампиристость, а просто выбил бы тебе пару зубов… скорее всего клыков, чтоб неповадно было.

Отражение в озере слегка колыхнулось то ли от ветра, то ли ещё от чего.

– Да ладно, братан, дело‑то былое! – неожиданно перешёл на жаргон Вельхеор. – Чисто не при базаре я, не секу, что раньше делал, а что и секу, то мне по чугунку да ниже пейджера.

Я расхохотался.

– А ты хоть знаешь, что такое пейджер‑то? – отсмеявшись, спросил я.

– Понятия не имею, – честно признался Вельхеор.

– А слово взял откуда?

Мне стало интересно, тем более что у меня появились кое‑какие мысли насчёт этого Вельхеора.

– Да из твоего сознания выловил, когда словарь создавал.

– Чего создавал?

– Словарь, – по слогам повторил Вельхеор. – Понимаешь, штука такая, переводит слова с одного языка на другой.

– Это понятно, но с какого языка на какой? – спросил я, однако начиная догадываться.

– С русского на элирский, – получил я подтверждение своим догадкам.

Решив, что наш разговор продлится ещё некоторое время, я сел рядом с озером так, чтобы удобнее было смотреть на моё отражение, вернее, отражение Вельхеора, вернее, просто на Вельхеора. Поди тут разберись.

– А тело само, значит, ничего не переводит? – на всякий случай уточнил я.

Вельхеор удивлённо заморгал:

– Какое тело?

– Ну, твоё тело, – смутился я.

– Ты чё, больной? – повертел пятью указательными пальцами у виска Вельхеор. И как уместил только?

Действительно, сейчас, когда я об этом задумался, звучит как‑то глупо.

– Это мне Ремесленник сказал, – попытался оправдаться я.

– Ага, а если он скажет тебе, что земля круглая, ты поверишь? – саркастически осведомился Вельхеор.

– Ну, вообще‑то… – попытался было объяснить я.

– Вот и не слушай их, нашёл кого слушать, – оборвал меня Вельхеор. – Я, между прочим, в течение месяца безвылазно корпел над словарём! Поэтому и не начинал переселение.

Он посмотрел по сторонам:

– Слушай, а ты чего здесь расселся? Думаешь, кроме безликих тобой и полакомиться некому? Вон, для примера, под землёй, метрах в трёх под тобой, притаился кротельник, тот ещё чувак. Он тебя за один присест ухомякает, и давно ухомякал бы, да вот решает, откуда начинать есть, с ног или с головы.

Я вскочил как ужаленный и уже собрался было бежать…

– Да я пошутил, – хихикнул Вельхеор.

– Ах ты…

– Он уже решил, что начнёт с ног.

У меня под ногами мелко затряслась земля.

Я едва успел отскочить, как из земли показалась огромная крокодилья морда. Вернее, это только сначала она показалась мне крокодильей, присмотревшись, я понял, что крокодилья только челюсть. Подслеповатые же глаза и серый мех указывали на явное родство этого кротельника с обычными кротами, что, кстати, и следовало из его названия. Интересно, а названия тоже Вельхеор переводил? Он же ведь тогда должен был перечитать столько литературы…

Кротельник пошарил огромной, как ковш экскаватора, лапой вокруг себя и, не найдя моих аппетитных ног, неторопливо ушёл обратно под землю, аккуратно закопавшись.

– Это ты так своё тело бережёшь?! – чересчур громко спросил я.

– Но тело‑то пока цело, – пожал плечами Вельхеор. – И вообще, ты чего разорался, щас на тебя как летучка с дерева бросится, как начнёт мозги твои выклёвывать. Хотя хлебать‑то там, наверное, особо нечего…

Я тут же проглотил своё ехидное замечание по поводу мозгов одного знакомого мне отражения и осторожно огляделся по сторонам.

Ничего не увидев, я всё же не ощутил себя спокойней, потому что, насколько я понял, Вельхеору пока что верить можно.

– Так что иди‑ка ты… – он сделал якобы эффектную паузу, – вдоль берега направо, а затем по лесу. И попадёшь ты в своё Приграничье. Что уставился? А то я не знаю, что тебе Кельнмиир велел туда бежать. Давай чапай, а пока будешь чапать, мы с тобой побалакаем.

Я дивился скорее не его осведомлённости о планах Кельнмиира, а знанию русского языка. Или это тоже переводчик, в смысле словарь, как называет его сам Вельхеор?

– А ты сейчас на каком языке‑то говоришь? – осведомился я, неторопливо идя вдоль берега.

– А‑а‑а, заметил, – обрадовался Вельхеор. Отражение скользило параллельно со мной. – На твоём родном великом и могучем русском языке.

Я так и понял.

– А почему же я разницы не замечаю?

– Потому что словарь я создавал, а я – гений, – скромно пояснил Вельхеор.

– Тогда всё понятно, – легко согласился я, а про себя добавил: «Злой гений».

– Да, злой, – согласился Вельхеор. – А добрые – это уже не гении, а так… мелочь пузатая.

Я сделал вид, что не заметил, как Вельхеор в наглую прочитал мои мысли.

– Почему это в наглую? – обиделся тот. – Очень даже культурно, без всяких задних мыслей.

Я шагал вдоль берега, когда передо мной появился неглубокий ручеёк метра в два шириной, вытекающий от озера. Я собрался было пройти по нему, ноги всё равно уже мокрые.

– Ты куда это? – тут же заорал Вельхеор. – Ты шагнёшь в ручеёк, а там ловка тебя за ногу цап, а то и не за ногу… она высоко‑о прыгает, даже до твоего носа длинного допрыгнет.

Пришлось обходить ручей. Вельхеору я решил верить на слово, пока что он меня не обманывал. А вот о том, что длинный нос как раз не мой, а его, я сказать не преминул.

– Это да, – важно согласился он. – У меня шнобель будь здоров.

– Слушай, а откуда ты знаешь столько выражений на русском языке? – не выдержал я. – Ты же пробыл в моём мире не так уж и много. Кстати, а почему ты в моём мире пробыл не так уж и много? И что ты вообще здесь делаешь? Ты же вроде очень стремился в моё тело попасть. Что же тебе там не понравилось?