Текст книги "Фаберже 1 (СИ)"

Автор книги: Алекс Хай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

– Благодарю, можете проезжать.

Ворота открылись, и я почувствовал напряжение от работающих артефактов. Да уж, здесь самоцветы и металлы не экономили.

Мы проехали по аллее к главному входу. Ещё охранники, ещё три проверки – только после этого нас пропустили внутрь.

Нас встретил молодой человек в элегантном костюме – Павел Константинович. Адъютант великого князя. Тот самый, который примерял браслет в магазине.

– Василий Фридрихович! Александр Васильевич! Елена Васильевна! – он поклонился. – Рад видеть вас. Прошу, следуйте за мной.

Мы прошли через вестибюль – мраморные полы, хрустальные люстры, портреты императорской семьи на стенах – в небольшую приёмную комнату.

Павел Константинович указал на диван:

– Прошу, располагайтесь.

Мы сели. Он остался стоять. Василий кивнул Лене, и она поставила на стол контейнер с артефактами.

– Пятнадцать индивидуальных комплектов, – сказал отец. – Согласно списку, который вы предоставили.

Адъютант открыл контейнер и принялся сверяться с данными в своём планшете.

– Павел Сергеевич Дурново, – прочитал он гравировку. – Шестой ранг. Валерий Дмитриевич Воронцов… Пятый ранг…

Он проверил остальные коробки.

– Всё на месте, – кивнул он. – Благодарю вас. Мы особенно ценим, что вы изготовили изделия раньше рекомендованного срока. Его императорское высочество будет очень доволен.

Отец слегка поклонился:

– Для нас было честью выполнить заказ его императорского высочества.

Адъютант аккуратно сложил коробки обратно в контейнер.

– Его императорское высочество очень заинтересован вашей системой, – сказал он. – Мы протестируем артефакты в ближайшие дни. Если всё будет соответствовать ожиданиям – обсудим заказ эксклюзивных комплектов для самого великого князя и его супруги.

Отец выпрямился:

– Будем рады служить его императорскому высочеству. Эксклюзивные изделия – наша специализация.

– Мы знаем, – Павел Константинович улыбнулся. – Его высочество ценит качество и надёжность. Уверен, ваши артефакты его не разочаруют.

Павел Константинович проводил нас до выхода. Мы попрощались и сели в машину. Я завёл двигатель, и мы плавно выехали с территории дворца.

Лена первая нарушила тишину:

– Теперь всё зависит от великого князя. Лишь бы ему понравилось…

Отец повернулся к ней:

– Качество у нас отменное. Мы сделали всё, что могли, и даже больше. Это был бы огромный шаг. Заказ для великокняжеского двора – тоже большая честь. Престиж! Репутация. Многие наши коллеги мечтают об этом десятилетиями…

Ну да. Опустим тот факт, что я в своё время был придворным ювелиром императора и виделся с ним едва ли не каждую неделю. Но тогда и работа была куда серьёзнее, да и времена неспокойные.

А уж заказы на пасхальные яйца… Стоило один раз придумать шалость – и понеслось.

Яйцо для императрицы, ещё одно – для вдовствующей, для великих княгинь… Потом об этом прознали Юсуповы, Волконские, Шереметевы – и пришлось открывать отдельное направление в мастерской. Пятьдесят артефакторов трудились только над этими яйцами годами. Как кудахтать не начали – загадка.

Отчасти поэтому фамильное яйцо Фаберже и стало не только верхом моего мастерства, но и последней шуткой. Я хотел создать нечто, что не повторит никто и никогда. И создал. А в вечер, когда оно было закончено, внуки нашли своего старика в кабинете бездыханным.

Я был готов отправиться в заточение на целую вечность, чтобы защищать потомков. Но у судьбы чувство юмора оказалось куда интереснее, чем у меня…

– Согласен, – отозвался я, отвлекаясь от воспоминаний. – Если удастся договориться с Овчинниковым, а потом получить приятный отзыв от великого князя, сможем как следует развернуться с производством.

Он посмотрел на нас обоих:

– Это путь к восстановлению нашей былой славы.

Лена сжала его руку:

– Ему понравится, пап. Я верю. Мы столько души вложили в эти артефакты…

Отец улыбнулся и накрыл её руку своей.

Я продолжал смотреть на дорогу, но в этот момент снова зазвонил телефон. На этот раз у Василия Фридриховича. Он вытащил его из кармана пальто и побледнел.

– Кто там? – спросил я, не отвлекаясь от дороги.

– Из банка. Уже неделю названивают, террористы! Я им и бумаги отправлял, и подтверждение платежей…

– Поставь на громкую связь, – попросил я. – Хочу послушать.

Василий ответил на звонок, и тишину в салоне разрезал противный мужской голос:

– Василий Фридрихович! Информируем, что у вас осталось три дня на погашение долгов перед нашим банком. Если вы просрочите платёж хоть на день, ваше имущество будет арестовано и продано на торгах!

– Выключи, – сказал я. – Это запись. Они просто мотают тебе нервы.

Василий с облегчением сбросил звонок и вздохнул.

– Ну зачем же они так? Мы почти сотню лет были их клиентами…

– Банк недавно сменил владельца, – сказала Лена. – Активы выкупили какие-то черти из Москвы, уж простите. И вот с тех пор началось… Я разговаривала с коллегами – все жалуются. Стоит задержать платёж хоть на три часа – начинаются звонки среди ночи. И управы на них нет!

Я втопил педаль газа и свернул с набережной.

– Ничего, – сказал я. – Скоро они очень удивятся.

Глава 29

Я уже несколько раз пересматривал запись, но так и не мог вытащить из неё никаких толковых зацепок. Пока за «подарочком» от Дяди Кости ехали люди следователя, я успел задать ему несколько вопросов.

– Назовись.

– Андрей… Петров Андрей Дмитриевич.

Избитый мужик едва мог шевелить опухшими губами.

– Откуда ты?

– Из Отрадного.

– Кто нанял тебя угнать грузовик?

– Я… Мы не знали его. Вообще какой-то залётный чёрт! Но денег дал нормально.

– Сколько вас было?

– Нас, пацанов из Отрадного, только четверо. Остальные были с этим чёртом. Я даже их имён не знаю. Но люди чёткие, профессионалы. Сами всё подготовили! Нам заплатили только за то, чтобы мы отвлекли внимание и увели грузовик… Технику дали, чтобы вскрыть замки на грузовике, всё показали… Клянусь, я их не знаю! Они ничего нам толком не говорили! – Пленник съёжился, видя, что ответ меня не удовлетворил. – Только не бейте!

– Бить тебя – себя не уважать. – Я присел на корточки напротив пленника, и камера запечатлела его затравленный взгляд. – В чём был план? Что конкретно вы должны были сделать?

Мужик прикрыл глаза.

– Я должен был увезти грузовик на старый мусорный полигон на юге. Вроде как этот грузовик должны были потом перехватить люди заказчика. Парни мои должны были прикрыть… Но я облажался. С управлением не справился. Едва успел выскочить. А мои пацаны, сукины дети, уже смотались!

– Почему девушку не вывели из машины?

– Приказали её оставить… Она зачем-то была нужна…

– Кто⁈ – Мне стоило больших усилий не врезать ему, но я продолжал допрос. – Имя, внешность.

– Фомой представился. Ни фамилии, ничего больше не знаю, честно! Рост средний, лицо круглое, простое такое. Ну вот вообще обычный мужик! С ним ещё люди были, типа шестёрки или охрана… Мощные такие. Может, это кличка, Фома этот. Платил наличкой. Мы его у себя никогда не видели, а когда кипеш весь случился, он как в воду канул…

Я выключил запись. Нет, ничего нового.

Этого дятла я передал Морозову – пусть его люди работают в правовом поле. Мне сейчас лишний раз светиться не нужно, пока ищем партнёров. Но вряд ли выяснят больше. Имя Фома снова всплыло, но мы с Ушаковым уже понимали, что это подставное лицо. Да, Морозов сделает портрет этого предполагаемого Фомы, но толку-то…

– Александр Васильевич!

Запыхавшийся Холмский влетел в мой кабинет и поднял такой ветер, что бумаги на моём столе взметнулись в воздух. Я отложил телефон и уставился на стажёра.

– Ой, простите за беспорядок, Александр Васильевич… Адъютант великого князя приехал! Желает вас видеть.

Я поднял голову:

– Павел Константинович?

– Да-да, он самый! Внизу! В приёмной! Елена Васильевна уже проводила его в зал для важных персон.

Я поднялся и машинально заблокировал компьютер – с каждым днём осваиваться в новом мире становилось всё проще.

Адъютант великого князя явился без предупреждения. Это могло означать что угодно.

– Позови отца, – велел я. – Быстро.

Холмский кивнул и выбежал. Я спустился, поправляя галстук на ходу.

В зале, где мы обычно принимали важных персон, уже стоял Павел Константинович. Он с интересом разглядывал фотографии и экспонаты на витринах, особенно интересуясь историческими артефактами. Выражение лица у него было спокойное, но не мрачное.

Хороший знак.

– Павел Константинович, – поприветствовал я. – Какая неожиданность. Прошу, располагайтесь.

Он кивнул, но остался стоять:

– Благодарю, Александр Васильевич. Я бы хотел дождаться вашего отца. Новости, которые я привёз, касаются всей вашей семьи.

Через минуту вошли отец и Лена. Оба настороженные.

– Павел Константинович, – отец поклонился. – Рад вас видеть. Что-то случилось с артефактами?

Адъютант кивнул.

– Не беспокойтесь, Василий Фридрихович. – Он улыбнулся. – Случилось нечто весьма приятное.

Павел Константинович остался стоять – явно готовился к официальному заявлению. Он прочистил горло:

– Его императорское высочество великий князь Алексей Николаевич повелел мне передать вам следующее. – Он набрал в лёгкие побольше воздуха и выдержал театральную паузу. – Все пятнадцать комплектов артефактов прошли внутренние испытания службой безопасности. В течение недели офицеры и адъютанты его императорского высочества использовали их в тренировках, в магических упражнениях и повседневной службе…

Он сделал ещё одну паузу – явно для драматического эффекта.

Ну же, хватит тянуть кота за известное место!

– Результаты превзошли все ожидания, – заключил адъютант.

Лена и отец одновременно выдохнули с облегчением.

– Удобство, эффективность, качество исполнения – всё на высшем уровне. Офицеры единодушны в своих оценках. Цитирую одного из них: «Лучшие простые артефакты, что я носил за десять лет службы».

Отец застыл и, казалось, не верил собственным ушам.

– Его императорское высочество чрезвычайно доволен, – продолжил Павел Константинович. – И желает заказать у Дома Фаберже два эксклюзивных комплекта браслетов с полным набором самоцветов высшего порядка.

А вот это уже настоящая победа! Получить признание племянника императора дорогого стоит.

– Мы благодарны за столь высокую оценку, – отозвался я. – У их императорских высочеств есть пожелания относительно дизайна?

Адъютант снова улыбнулся.

– Великий князь больше ценит функциональность. Он изложил лишь одно требование – лучшие самоцветы. На всех элементах должны быть александриты как универсальный усилитель. Также потребуется индивидуальная настройка под магическую конфигурацию его императорского высочества. Вам организуют встречу для настройки артефакта, когда тот будет готов.

Мы с отцом переглянулись. Иными словами, нам дали полную свободу – лишь бы работало.

– А второй комплект? – спросила Лена. – Для великой княгини…

– Для Марии Александровны нужен вариант под изящную дамскую руку. Скромный, но элегантный. Высший порядок самоцветов, но с упором на эстетику, а не на боевое применение. Хотя качество также должно быть высочайшим.

Лена кивнула.

– Мы привлечём к задаче наших лучших дизайнеров и предоставим несколько вариантов исполнения.

– Благодарю, Елена Васильевна.

Отец поклонился.

– Для нас большая честь выполнить личный заказ его императорского высочества.

– Алексей Николаевич в этом не сомневается, – адъютант достал из портфеля бумагу и передал Лене. – Здесь пожелания её императорского высочества. Между нами… Великий князь был на вашей стороне в том инциденте. Его высочество – большой поклонник пасхальных сувениров вашего Дома. И, возможно, реакция императора была бы не столь бурной, не случись сей инцидент на глазах у британского посла…

Лена бережно положила бумагу с пожеланиями в папку, адъютант тем временем извлёк из портфеля другой документ. Я даже издалека заметил, что это была плотная гербовая бумага с печатями и красной лентой. Что-то официальное.

Павел Константинович держал его обеими руками за самые края, как нечто священное.

– Василий Фридрихович, Его императорское высочество великий князь Алексей Николаевич повелевает даровать ювелирному дому Фаберже статус… – Он снова сделал паузу. Да что ж такое! – Поставщика двора Его Императорского Высочества Великого князя Алексея Николаевича.

Казалось, не просто время в комнате остановилось, а сам воздух застыл. Я даже слышал своё сердцебиение.

Адъютант протянул документ Василию Фридриховичу. Тот медленно подошёл, стараясь не показывать дрожи в руках от волнения. Взял документ, развернул…

Его губы шевелились беззвучно. Он перечитал, потом посмотрел на Павла Константиновича:

– Это… Это огромная честь для нашего дома.

Я стоял неподвижно, но в груди разливалось приятное тепло. Гордость. Облегчение. Триумф.

Да, пока что это был не императорский двор. Двор великого князя, одного из многих членов императорской семьи.

Но это был официальный статус и признание.

Возвращение.

Василий Фридрихович отступил на шаг, держа документ так крепко, словно боялся, что он исчезнет.

– Пожалуйста, передайте его императорскому высочеству… – голос отца едва не сорвался. – Передайте нашу глубочайшую благодарность. Мы оправдаем его доверие. Мы создадим лучшие артефакты, что когда-либо делали.

Адъютант с пониманием кивнул:

– Его императорское высочество в этом уверен. Именно поэтому и даровал вам этот статус. Можно сказать, авансом. Но он в вас верит.

Он застегнул портфель:

– Великий князь надеется получить комплекты через месяц, к их с супругой годовщине. Бюджет неограничен. Делайте лучшее, на что способны. Не экономьте на материалах. Все расчёты можете смело обсуждать со мной, мои контакты есть в документе. И помните – Его императорское высочество хочет совершенства.

– Он его получит, – заверил я.

Павел Константинович посмотрел на меня:

– Не сомневаюсь, Александр Васильевич. Хорошего дня, господа.

Он кивнул на прощание и вышел.

Мы остались втроём в приёмной и долго молчали. Василий и Лена словно всё ещё не верили, что это реальность.

Потом Лена вскочила с места и бросилась к отцу, обняла его и расплакалась.

– Мы сделали это! Пап, Саш! Мы сделали это!

– Саша. Иди сюда.

Отец обнял нас – крепко, отчаянно.

– Да, дети. Сделали. Мы прошли через ад, через обвинения, через унижения…

– И мы вернулись, – заключил я.

Дом Фаберже снова имел официальный статус.

Василий поднял голову и посмотрел на меня:

– Саша, спасибо. Если бы не ты… Кто знает, что бы сейчас было.

Я улыбнулся.

– Не мне одному, отец. Это наша общая победа. Теперь осталось зафиксировать её документально.

* * *

Мрачное серое здание Петербургского Торгового Банка возвышалось на углу Малой Морской и Невского проспекта. То самое место, где унижали мою семью. Где Василию отказывали в отсрочках, зная его отчаянное положение, и отправляли своих стервятников описывать наше имущество.

Сегодня мы ехали туда в последний раз.

В портфеле Василия лежали документы – выписки со счетов, копии контрактов и чековая книжка. Конечно, можно было пройтись пешком, но я настоял отправиться на машине.

Я припарковался прямо возле главного входа.

– Ну, с Богом, Саш… – вздохнул Василий Фридрихович и вышел.

Внутреннее убранство явно должно было внушать трепет и уверенность всем клиентам банка.

Высокие потолки, хрустальные люстры, мраморный пол, отполированный до зеркального блеска. Служащие в одинаковой за стойками. И клиенты в очередях.

Мы прошли к регистратуре.

– Василий Фаберже, – отец обратился к молодому служащему. – У нас назначена встреча с управляющим.

Служащий пощёлкал на клавиатуре и кивнул:

– Да, вижу запись. Одну минуту. Узнаю, свободен ли господин Громов…

Он поднял трубку, набрал короткий номер и, перебросившись парой фраз с неизвестным оппонентом, улыбнулся нам:

– Господин Громов готов вас принять. Третий этаж, быстрее будет на лифте.

Мы всё же поднялись по лестнице и оказались в просторном холле. Секретарша на головокружительно высоких каблуках проводила нас в кабинет начальника.

Цитадель Громова был именно такой, как я представлял. Тяжёлая антикварная мебель, книжные шкафы, которыми никто не пользовался, портрет императора на стене… И большой стол из палисандра – центр всей помпезной композиции.

Дмитрий Фёдорович Громов, предводитель стервятников и кровопийц… То есть управляющий петербургским отделением банка, даже не соизволил оторвать зад от кожаного кресла. Лет пятидесяти, полноватый, с аккуратными усами. Костюм дорогой, консервативный, очки в золотистой оправе. Маленькие цепкие глазки на одутловатой физиономии.

Одним словом, мерзкий тип.

– Дмитрий Фёдорович, – он жестом пригласил нас сесть. – Чем могу быть полезен?

Тон вежливый, но снисходительный. Видимо, ожидал очередной просьбы об отсрочке.

Мы расположились. Василий положил портфель на колени.

– Господин Громов, – сказал он спокойно, – мы хотим погасить все наши кредиты и закрыть все счета в вашем банке. Сегодня же.

Громов замер. Брови удивлённо поползли вверх:

– Все? Сразу?

– Да.

Громов долго смотрел на Василия, явно оценивая, всерьёз ли тот говорил. Я же просто наслаждался представлением.

Управляющий медленно открыл ящик стола и достал папку с нашей фамилией.

– Что ж, если вам угодно. Вот основной кредит, – пробормотал он, просматривая цифры. – Проценты. Штраф за просрочку предыдущей выплаты…

Он взял калькулятор, нажимал кнопки, записывал.

– Оставшаяся сумма к погашению – шестьдесят одна тысяча восемьсот рублей, – заключил он, мерзко улыбнувшись.

Василий невозмутимо кивнул, открыл портфель и достал чековую книжку. Затем так же невозмутимо вытащил из кармана перьевую ручку и выписал чек. Медленно, аккуратно, наслаждаясь моментом победы.

Треск оторвавшегося листа разрезал тишину. Василий протянул чек Громову.

– Извольте, Дмитрий Фёдорович. Час назад на наш счёт в вашем банке была перечислена сумма в шестьдесят две тысячи рублей, – улыбнулся отец. – Согласно нашим расчётам, она должна полностью покрыть сумму кредита и все неустойки, а остальных денег должно хватить на срочное закрытие счетов вне очереди.

Громов почти не изменился в лице. Почти. Лишь на мгновение мышцы дрогнули, и маска сползла.

Да, любезнейший! Мы не только рассчитываемся с вами, но и уходим насовсем. Или ты думал, что после выходок твоих смутьянов я позволю семье терпеть подобное отношение?

Управляющий взял чек, спустил очки на нос и принялся рассматривать его.

– Минуту, господа. – сказал он. – Я должен уточнить текущее состояние вашего счёта.

Он вышел из кабинета и вернулся минут через десять с какой-то бумажкой в руках. Не показывая нам, достал печать, сделал оттиск и расписался. И лишь затем протянул Василию.

– Поздравляю, Василий Фридрихович. Все задолженности перед нашим банком погашены.

Отец всё так же невозмутимо взял документ, пробежался глазами и спрятал в папку.

Свобода. Конец кошмара, длившегося месяцами.

– Благодарю, Дмитрий Фёдорович, – сказал он, поднимаясь. – Не утруждайте себя закрытием наших счетов. Мы сделаем это внизу сами, через менеджера. Всего доброго.

– Василий Фридрихович! – управляющий подскочил вслед за нами и тут же сменил тон. – Быть может, вы подумаете о том, чтобы сохранить счета у нас? Вы – наш старый клиент, мы обязательно сможем найти для вас выгодные условия…

Я обернулся так резко, что управляющий от неожиданности плюхнулся на кресло. Кожа издала неприятный треск.

– Боюсь, вы опоздали с предложениями, любезнейший, – ответил я и открыл дверь перед Василием. – Прощайте.

Мы молча спустились по лестнице, так же молча дождались своей очереди на приём у менеджера и, лишь оказавшись на улице, Василий позволил себе расслабиться.

– Мы свободны, Саша, – сказал он тихо. – Наконец-то свободны!

– Ага, – улыбнулся я. – И это нужно отпраздновать. Давай хоть пообедаем по-человечески после этой нервотрёпки. Здесь недалеко «Медведь», а там пироги – закачаешься.

Василий задумался – моё предложение застало его врасплох. Обычно у нас было принято обедать дома. Ничего, закатим роскошный праздничный ужин. Пригласим Ушакова…

– Знаешь, Саш… – улыбнулся отец. – А давай! Сто лет не был в «Медведе». Только чур без хмельного, нам ещё работать до вечера.

– Как пожелаете, – отозвался я. – Закажу стол. Накроют, пока едем.

И как раз в этот момент телефон в кармане завибрировал. Я взглянул на экран и улыбнулся. Вспомнишь солнце… Вот и Ушаков сам нарисовался.

Я принял звонок.

– Привет, Денис! Хорошо, что позвонил. Приходи к нам ужинать сегодня в семь.

Ушаков ответил мне напряжённым молчанием.

– Саш. У меня новость.

По тону я понял – плохая.

– Слушаю.

– Пилин умер в тюрьме. Сегодня утром.

Василий вопросительно взглянул на меня, но я жестом попросил не отвлекать.

– Что случилось? – спросил я.

– Официально – сердечный приступ, – голос Ушакова звучал глухо. – Неофициально… не знаю, Саш. Может, и правда сердце. А может…

Он не договорил, да и не нужно было.

Тюрьма – опасное место. Пилин точно что-то знал и кого-то покрывал. И, судя по всему, эту тайну теперь унёс с собой.

– Расскажу, когда приеду, – продолжил Денис. – Спасибо за приглашение, к семи буду.

– Ага, пока.

Я сбросил звонок и обернулся к отцу.

– Что случилось, Саша?

– Пилина сегодня не стало. Сердце.

Василий Фридрихович вздрогнул и устало прислонился к крыше автомобиля.

– Жаль… Человеком он оказался скверным, но мастером-то был хорошим. И семья осталась…

Я покачал головой.

– Семью жаль, без кормильца остались. А Пилина – нет, – отозвался я. – Он знал, на что шёл, когда подставлял нас. Садись в машину, отец. Нужно ехать.

* * *

День был громким, а вот вечер выдался тихим и уютным.

Мы собрались в гостиной за большим столом – вся семья и Ушаков. Праздновали, пробовали угощения Марьи Ивановны. Домоправительница на этот раз превзошла сама себя и приготовила настолько нежное заливное, что хотелось пальцы откусить.

Этажом ниже праздновали и мастера – по случаю выплаты долгов накрыли стол и для тех, благодаря кому это стало возможно.

Я сидел за столом и наслаждался моментом – приятно видеть, когда твои потомки воспрянули духом, поверили в себя и в лучшее будущее. И пусть я ещё не разобрался со всеми проблемами, но снова выиграл нам время.

Лидия Павловна улыбалась и наконец-то нормально поела. Лена смеялась над шутками Ушакова. Василий Фридрихович рассказывал истории с презентации.

Дверь в гостиную тихо открылась. Вошёл лакей и, старясь не привлекать к себе внимания, направился сразу ко мне.

– Александр Васильевич, прошу прощения за беспокойство. Вам только что пришло письмо…

Я посмотрел на него:

– Письмо? Сейчас?

– Да, сударь. Только что принёс какой-то человек. Просил передать только вам лично в руки. Сказал – очень важно. Больше ничего не объяснил и сразу ушёл.

Я извинился перед домашними, поднялся из-за стола и вышел в коридор. Лакей последовал за мной.

В коридоре на столике, куда обычно по утрам приносили всю почту, лежал одинокий конверт. И, судя по состоянию, по пути ко мне он пережил немало приключений.

Я взял в руки и рассмотрел его. Обычный конверт без штампов и обратного адреса. Лёгкий – внутри явно просто листы.

– Спасибо, Миша. Можешь идти.

Лакей поклонился и ушёл.

Посмотрим, кто это у нас такой любитель эпистолярного жанра в новом-то веке…

Я вскрыл конверт, и мне в руки упали несколько наспех сложенных страниц. Я развернул их и начал изучать.

И первая же строка оглушила:

«Если вы читаете это письмо, значит, меня уже нет в живых…»

Дорогие читатели!

Первый том завершён. Благодарю вас за внимание к этой книге и надеюсь, что история вам нравится.

Второй том уже ждёт вас здесь: /work/508113

Если вам понравилась эта книга, пожалуйста, поставьте ей лайк и поделитесь мнением в комментариях. Ваша обратная связь очень меня радует.