Текст книги "Фаберже 1 (СИ)"

Автор книги: Алекс Хай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– Господин Фаберже, – окликнул один из охранников. – Что будем делать?

Я посмотрел на воду. На грузовик.

Час сорок минут до презентации. Кто-то специально хотел сорвать именно презентацию. Не украсть артефакты, а сорвать мероприятие.

Если ждать спасателей – они приедут через полчаса. Поднимут грузовик ещё через несколько часов.

Мы не успеем. Презентация сорвётся. И этого нам не простят. Второго шанса не будет.

Я посмотрел на свои руки. Дрожащие от холода, но всё ещё способные призвать магию.

– Лен, – сказал я. – Контейнеры с артефактами. Они герметичные?

Она моргнула:

– Вроде бы, но я не знаю точно… – она осеклась. – Саша. Ты же не думаешь…

Я улыбнулся.

– Думаю именно это.

И пошёл к парапету и уставился на воду в том месте, где лежал грузовик. Два с половиной метра глубины. Несколько тонн металла. Безумие для мага пятого ранга с неразвитой стихией воздуха.

Но у меня не было выбора. Да и в молодости, помнится, приходилось развлекаться и похлеще…

Я поднял руки, закрыл глаза и сосредоточился, призывая стихию воздуха.

Ту, которую мой праправнук почти не усиливал, потому что земля и огонь были важнее для ювелирного дела.

Но сейчас нужен именно воздух. И я схватил поток, заставляя работать на себя.

Почувствовал, как он откликается – слабо, неохотно. Воздух вокруг меня сгустился, задрожал. Я направил его вниз, в воду, к грузовику.

Поднимайся. Поднимайся, чтоб тебя!

Вода забурлила. Волны пошли от места падения грузовика. Но ничего не происходило. Грузовик был слишком тяжёлым.

Я стиснул зубы. Вложил больше силы. Магия текла сквозь меня – жгла, выжигала изнутри. Холод от воды и жар от магии смешались в болезненный коктейль.

Вода бурлила сильнее. Но грузовик не двигался.

– Саша, – услышал я голос Лены.

Я открыл глаза. Она стояла рядом – мокрая, бледная, еле держалась на ногах. Но руки были подняты.

– Вместе, – сказала она. – Я помогу.

И призвала свою магию.

Стихия воздуха ударила в воду рядом с моей. Слабая – Лена была на пределе сил – но достаточная, чтобы помочь.

Вода закипела. Волны расходились кругами. И я почувствовал – грузовик качнулся.

– Ещё, – прохрипел я.

Мы вложили последние силы. Вода взметнулась фонтаном. И из неё медленно показалась крыша грузовика.

Люди вокруг ахнули.

– Они поднимают его! – крикнул кто-то. – Магией!

– Боже мой…

Кто-то из толпы шагнул вперёд – мужчина лет сорока, в деловом костюме.

– Я помогу, – сказал он и поднял руки. – У меня второй ранг, но…

Ещё один маг. Совсем слабый – первого, может, второго ранга. Но он вложил свою силу в общий поток.

– И я! – крикнула женщина.

Ещё один человек. Ещё один. Четыре слабых мага из толпы зевак встали рядом с нами.

Грузовик дрогнул. Поднялся ещё выше. Крыша, кабина, борта – медленно, сантиметр за сантиметром, он выползал из воды.

В этот момент на набережной взвизгнули тормоза. Я обернулся на звук, не теряя концентрации. Автомобиль влетел на мост, остановился с заносом. Дверь распахнулась.

Из машины выскочил Василий Фридрихович.

– Саша! Лена! – крикнул он.

Он увидел нас – живых. Увидел грузовик, зависший над водой. Понял, что происходит, и не стал задавать вопросов.

Восьмой ранг. Грандмастер вскинул руку, и я ощутил, как мощнейший поток воздуха пронёсся мимо к реке.

Грузовик рвануло вверх – резко, мощно. Вода хлынула с бортов водопадами. Машина взлетела над рекой, зависла в воздухе.

Отец плавно повёл рукой. Грузовик поплыл к берегу – медленно, осторожно, под полным контролем.

Мы с Леной поддерживали машину снизу, пока отец перемещал её на землю. Он опустил грузовик на мостовую – мягко, как на подушку. Колёса коснулись асфальта.

Толпа взорвалась аплодисментами.

– Получилось!

– Подняли! Магией подняли!

– Невероятно!

Лена едва не рухнула, и я успел подхватить её.

Отец бросился к нам. Обнял обоих – крепко, отчаянно.

– Вы живы, – выдохнул он. – Слава Богу, вы живы. Я ужасно перепугался.

– Саша меня спас, – прошептала Лена. – Он прыгнул в воду за мной. Вытащил…

Отец посмотрел на меня. В глазах читалось сразу всё – гордость, облегчение, любовь.

– Молодец, сын.

Я кивнул.

Лена вдруг встрепенулась. Вырвалась из объятий отца и бросилась к грузовику.

– Артефакты! Нужно проверить!

Охранники уже возились с замком. Один из них достал инструмент, взломал засов. Задние двери распахнулись.

Вода вылилась наружу. Но контейнеры внутри, кажется, были целы – герметичные металлические ящики с печатями Департамента.

Лена бросилась к ним и открыла один. Потом второй. Третий.

– Сухо, – выдохнула она. – Саша, всё сухо! Артефакты целы!

Отец тоже подошёл, заглянул внутрь. И выдохнул с облегчением.

– Слава Богу, – повторил он. – Мы бы не успели переупаковать всё заново. Времени нет.

Я посмотрел на часы. Шесть тридцать пять.

– Час двадцать пять минут до презентации, – сказал я, поднимаясь. – Нужно везти артефакты во дворец. Сейчас же.

– Саша, – Лена посмотрела на меня. – Тебе нужно согреться. И переодеться. Ты весь мокрый, замёрзнешь.

Я посмотрел на себя. Мокрая рубашка прилипла к телу. Ботинки хлюпали. По волосам всё ещё стекала вода.

– Тебе тоже, – заметил я, глядя на сестру. Вид у неё был не лучше.

Лена усмехнулась – слабо, но всё-таки усмехнулась.

– У тебя есть запасной смокинг, Саш?

Я фыркнул:

– Ага. Всегда вожу в багажнике.

Она засмеялась. Нервно, истерично, но засмеялась. Отец обнял нас обоих за плечи:

– Езжайте домой и приведите себя в порядок. Времени мало. Я отвезу артефакты во дворец.

Я посмотрел на грузовик. На воду. На толпу зевак, которые всё ещё аплодировали.

Лена цела. Артефакты спасены. Презентация состоится.

Остаётся только один вопрос.

В чём теперь, чёрт возьми, мне туда идти?

Глава 24

Мы ворвались в квартиру как два промокших кота.

Вода всё ещё стекала с одежды на ковёр. Я, наверное, выглядел как утопленник, которого только что выловили из Невы. Лена – не лучше. Она и вовсе потеряла туфли, когда я вытаскивал её из грузовика – пришлось одолжить запасную пару у Виктории.

– Боже милостивый! – Мария Ивановна, наша домоправительница, выбежала из гостиной, прижав руки к груди. – Что с вами случилось⁈ Александр Васильевич! Елена Васильевна! Вы…

– Всё в порядке, – перебил я, стаскивая мокрые ботинки. – Небольшое происшествие. Но мы целы.

– Какое происшествие⁈ Вы что, в воду ныряли⁈ Срочно переодевайтесь, а то простудитесь!

Забота бессменной домоправительницы была милой и совершенно искренней, но сейчас не было времени.

– Некогда объяснять, – Лена схватила меня за руку. – Саш, презентация через… Нам нужно привести себя в порядок. Быстро!

Мария Ивановна посмотрела на нас обоих – мокрых, взъерошенных. И поняла, что задавать вопросы бессмысленно

– Бегите, – кивнула она. – Я приготовлю вам горячего чаю.

– Некогда! – крикнул я уже в коридоре.

Мы с Леной разбежались по своим комнатам. Времени было в обрез.

Я ворвался в ванную, скинул с себя мокрую одежду и нырнул под душ. Горячая вода обожгла замёрзшее тело – но это было именно то, что нужно. Три минуты под струёй, быстрая растирка жёстким полотенцем. Кровь снова побежала по венам.

Я выскочил из душа и принялся одеваться. Хорошо хоть, что у моего праправнука было несколько добротных костюмов в шкафу.

Мой выбор – вечная классика. Тёмно-синий костюм-тройка, белая рубашка. К ним полагалась чёрная шёлковая бабочка. Я терпеть не мог эти чёртовы бабочки и предпочитал галстуки. Но дресс-код есть дресс-код.

Потом достал из шкафа запонки, подаренные Александру на совершеннолетие. Старинные, серебряные, с мелкой россыпью самоцветов. Защитный артефакт общего профиля, хотя и не сильный. Но в нынешней ситуации не помешает.

Я причесался перед зеркалом, пригладил волосы. Из отражения на меня смотрел весьма симпатичный темноволосый молодой человек. Собранный. Уверенный. Готовый к бою. Забавная штука – наследственность. Вроде разница в столько поколений, а внешне мы были довольно похожи.

Я вышел из комнаты и спустился в холл. Марья Ивановна уже поджидала меня у лестницы с чашкой чая в руках.

– Александр Васильевич, ну хоть глоточек…

Ну нельзя не уважить старания человека, который искренне за тебя беспокоится. Я взял чашку из её рук и выпил обжигающе-горячий напиток залпом.

– Спасибо, Марья Ивановна.

– Не за что, Александр Васильевич. Я же вижу – что-то случилось. Но вы не переживайте, матушке вашей ничего не скажу. Ей нельзя волноваться…

Я улыбнулся.

– Жаль, что лекарь пока запретил ей присутствовать на мероприятиях.

– Ничего, мы уже нашли способ! – улыбнулась домоправительница. – Моя дочка подписана на графиню Самойлову. Она мне всё показала, куда нажимать… Будем смотреть прямой эфир с презентации. Я вот уже и печенья напекла… Матушка ваша сейчас отдыхает, но попросила разбудить перед трансляцией.

В коридоре послышались шаги. Лена торопливо вышла, и я замер от неожиданности.

Девушка выглядела… потрясающе.

Серое вечернее платье простого кроя облегало фигуру, подчёркивая силуэт, но оставаясь элегантным и сдержанным. Не вызывающе, не вульгарно – именно то, что нужно. Волосы она уложила в низкий пучок – простая, но изящная причёска. Несколько локонов обрамляли едва тронутое косметикой лицо.

Фамильные серьги с сапфирами поблёскивали в свете люстры. Колье на шее искрилось тонкой ниточкой бриллиантов. На запястье – старинный браслет, артефактный, с защитными свойствами. Ещё одна фамильная реликвия.

– Лен, – сказал я, когда она спустилась, – ты выглядишь… потрясающе. Серьёзно. Тебе стоит чаще вылезать из деловых костюмов.

Она смутилась, махнула рукой:

– Да ладно тебе, Саш. Просто случай особый.

– Особый или нет, но выглядишь потрясающе. У Самойловой точно будет конкурентка за внимание.

Марья Ивановна приложила руку к груди и восхищённо выдохнула.

– Мои же вы красавцы… Елена Васильевна, вы точно как ваша матушка в юности! И вы, Александр Васильевич – ну прямо жених… А теперь идите и покажите всем этим дворянам, на что способны Фаберже!

Мы попрощались и вышли на улицу. Ярко-красный джип Виктории всё ещё стоял у дома. Я сел за руль, Лена – на пассажирское сидение.

Я посмотрел на часы. До начала презентации – полчаса.

– Как мы шустро собрались, – улыбнулась Лена, рассматривая себя в зеркальце. – Ой, стрелку криво накрасила…

– Всё идеально, – отозвался я. – Ничего не криво.

Я вдавил педаль газа, и мы понеслись по вечернему Петербургу. Лена молчала первые пару минут. Смотрела в окно, теребила край платья. Потом тихо спросила:

– Саш, это было очень странно. Как будто кто-то очень не хочет, чтобы эта презентация состоялась.

Я кивнул:

– Именно так и есть. Но кто бы это ни был, он перешёл черту. Потому что они не просто попытались сорвать презентацию. Они едва не убили тебя.

Лена задумчиво теребила сумочку.

– Вот этого я тоже не могу понять. Они же могли просто выкинуть меня из машины, как водителя, и увезти артефакты… Зачем им было выключать и оставлять меня внутри?

Я перестроился в левый ряд, обогнал медленно ползущий автобус. У меня были мысли на этот счёт. Артефакты не подвержены воздействию воды, река с ними ничего не сделает. И похитители это знали.

Они так же знали, что я брошусь спасать сестру и всё моё внимание будет сосредоточено на ней. А за время, что понадобится на её спасение, бумажные упаковки изделий намокнут и потеряют товарный вид.

Только Лена оказалась предусмотрительной и заказала герметичные контейнеры для перевозки. А ещё помогла магия – грузовик провёл в воде меньше времени, чем предполагалось.

– Сейчас думай только о презентации, – сказал я Лене. – Сегодня главное – показать всем, что Фаберже живы и сильнее, чем когда-либо.

Она кивнула и посмотрела на меня:

– А потом?

– Потом займёмся теми, кто пытался нас утопить. В прямом смысле. Я е оставлю этого просто так, поверь мне.

Лена усмехнулась:

– Ты меня пугаешь, когда так говоришь.

– Тебе бояться нечего. В отличие от них.

* * *

Мы вошли во дворец через парадный вход.

Виктория заметила нас первой. Она стояла у лестницы с планшетом в руках и гарнитурой в ухе – и когда увидела нас, лицо её изменилось.

– Александр Васильевич! Елена Васильевна! Слава Богу! – она бросилась навстречу, едва не уронив планшет. – Мы слышали, что случилось! Ваш отец рассказал! Ужас!

– Всё в порядке, Виктория, – успокоил я её. – Мы успели. Как дела с артефактами? Успели разместить?

– Василий Фридрихович всё организовал! – она выдохнула с облегчением. – Артефакты расставлены, витрины готовы. Пойдёмте, я покажу!

Мы последовали за ней через анфиладу залов. Официанты в чёрных ливреях с золотыми пуговицами почтительно замирали при нашем появлении. Рабочие заканчивали последние штрихи – поправляли драпировки, проверяли свет.

Виктория распахнула двери в Зеркальный зал, и я остановился на пороге.

Теперь, когда всё было готово, место выглядело невероятно. Мягкий свет заливал зал, отражаясь в зеркалах и умножаясь до бесконечности. Лёгкий дым создавал атмосферу сказки и рассеивал свет. Камни в витринах сверкали как звёзды. Каждый самоцвет переливался своими оттенками.

В центре зала возвышался подиум – длинный, обтянутый той же тёмно-синей тканью, с подсветкой по краям. Из динамиков лилась тихая классическая музыка – что-то лирическое, ненавязчивое. Но музыканты оркестра уже расположились на своих местах и готовились играть вживую.

Мы прошли в Дубовый зал. Здесь тоже всё было готово.

Длинные столы вдоль стен ломились от угощений. Башни из бокалов для шампанского – хрупкие пирамиды, которые смотрелись эффектно. Канапе с чёрной икрой на серебряных подносах. Устрицы на льду, тартар из лосося, сырные тарелки, фруктовые композиции…

Официанты стояли наготове – прямые спины, белые перчатки, невозмутимые лица.

– Виктория, – улыбнулся я, – вы волшебница.

Распорядительница расцвела:

– Благодарю, Александр Васильевич! Мы старались изо всех сил. Хотели, чтобы всё было идеально…

В зал вошёл отец. Увидел нас – и лицо его смягчилось. Он быстро подошёл, обнял обоих.

– Как вы? – спросил он тихо.

– Живы, целы и готовы ко всему, – ответил я.

Двери зала распахнулись, и на пороге появились Самойлова с Катериной.

Алла была в тёмно-синем платье с открытыми плечами. Волосы уложены в сложную причёску, макияж безупречен. На запястье поблёскивал и два наших браслета – эксклюзивный и серийный. Молодая графиня выглядела как дива, готовая к выходу на сцену.

Но когда она увидела нас с Леной – лицо её изменилось. Маска светской невозмутимости рухнула. Глаза расширились, губы дрогнули.

Она бросилась к нам – быстро, насколько позволяли приличия и высокие каблуки.

– Александр Васильевич! Елена Васильевна! – голос дрожал. – Я слышала, что случилось!

Глаза её блестели, а руки потянулись к нам, но остановились на полпути, словно Алла не знала, можно ли обнять или нужно сохранить дистанцию.

Но её лицо и так всё выразило. Страх, облегчение – искренние.

– Алла Михайловна, – сказал я спокойно, – всё в порядке. Мы целы. Артефакты целы. Презентация состоится, и нам более ничто не помешает.

– Но как… – она смотрела на меня широко распахнутыми глазами. – Что произошло? Василий Фридрихович сказал, что на вас напали, что грузовик… в воду… Это ужасно! Кто мог… Зачем?

– Вероятно, тот, кто готов на всё, чтобы сорвать наш с вами триумф, Алла Михайловна. Но мы не подарим им такого удовольствия.

Самойлова посмотрела на меня. Секунду колебалась. Потом выдохнула, выпрямила плечи и кивнула:

– Да. Вы правы. Мы проведём лучшую презентацию в истории Петербурга.

Я улыбнулся – холодно, решительно:

– Именно.

Самойлова хотела сказать что-то ещё, но её помощница тактично кашлянула:

– Алла Михайловна, гости начнут прибывать через пять минут.

Самойлова вздрогнула, словно очнувшись.

– Да, конечно. Нужно занимать места.

Она отступила на шаг, поправила платье, пригладила причёску. Маска светской дамы вернулась на место. Мы втроём – я, Лена и Самойлова – направились к парадному входу.

Отец уже стоял там, выпрямив спину, с торжественным выражением лица. Виктория суетилась, отдавая последние распоряжения официантам.

Я встал рядом с отцом. Лена – с другой стороны. Самойлова заняла позицию чуть в стороне – она была амбассадором, но не членом семьи.

Двери распахнулись.

Первыми вошли князь Дивеев с супругой.

Элегантная пара за пятьдесят – он в парадном мундире, усыпанном орденами, она в артефактных изумрудах, которые стоили как годовой бюджет небольшого города. Княгиня держалась прямо, с достоинством. Князь шёл чуть впереди.

Важная шишка, постоянный гость Зимнего дворца и совладелец нескольких золотодобывающих компаний.

Отец шагнул навстречу с глубоким поклоном:

– Ваше сиятельство. От лица Дома Фаберже благодарим вас за оказанную честь.

Князь протянул руку:

– Василий Фридрихович! Рад видеть вас в добром здравии! И поздравляю с победой в суде.

Они обменялись рукопожатиями. Княгиня изящно кивнула:

– Мы следили за вашей историей, Василий Фридрихович. Ужасное дело. Но мы рады, что справедливость восторжествовала.

– Благодарю за поддержку, ваше сиятельство, – ответил отец. – Позвольте представить моих детей. Александр, Елена.

Мы с Леной поклонились. Князь окинул меня оценивающим взглядом:

– А, молодой Фаберже. Слышал о вас. Говорят, вы проходили обучение в Швейцарии? И что скажете о европейской артефакторике?

Я улыбнулся.

– Признаюсь, отечественная школа видится мне более перспективной.

– Нисколько не сомневаюсь, – княгиня улыбнулась. – Расскажите мне о коллекции, молодой человек. Я очень заинтересована…

Я проводил их к витринам, начал объяснять концепцию. Княгиня слушала внимательно, задавала умные вопросы. Князь кивал, поглаживая усы.

В дверях появилась графиня Шувалова.

Пожилая дама лет семидесяти, с острым взглядом из-под седых бровей. Опиралась на трость, но шла твёрдо. На шее – жемчуга, в ушах – бриллианты и александриты. Известная собирательница артефактов, одна из самых влиятельных женщин высшего света.

Она даже не стала здороваться с нами – сунула приглашение в руки Лене, прошла прямо к витринам, достала лорнет и принялась изучать изделия.

– Интересно, – пробормотала она. – Весьма интересно.

Она посмотрела на меня через лорнет:

– Вы молодой Фаберже?

– Александр Васильевич, к услугам вашего сиятельства.

– Интересно придумано, – она ткнула тростью в витрину. – Умно. Практично. Но не теряется ли при этом индивидуальность? В чём смысл покупать это коллекционеру?

– Вероятно, столь искушённому коллекционеру вроде вас – смысла нет, – честно ответил я. – Смысл этого проекта в том, что каждый маг собирает набор под себя. Однако наш Дом славится эксклюзивными изделиями, и мы можем создать уникальный браслет в рамках этой системы. Например, как для графини Самойловой.

Она хмыкнула и принялась искать девушку глазами.

– Пока впечатляет… Я хочу увидеть эксклюзивный браслет.

Следующим вошёл барон Штиглиц – толстый румяный мужчина с молодой женой. Баронесса была лет на тридцать младше супруга и сверкала бриллиантами, как новогодняя ёлка.

– Василий! – барон хлопнул отца по плечу так, что тот качнулся. – Знал, что вы вернётесь! Знал! Фаберже не ломаются!

Жена барона уже кружила по залу, ахая от восторга:

– Боже, как красиво! Эти зеркала! Эти люстры! Эти… о, артефакты!

Она бросилась к витринам, как ребёнок к витрине с игрушками.

Барон засмеялся:

– Моя Алёнушка обожает блеск. Готовьтесь, Василий, она половину скупит!

Начали прибывать купцы.

Абрикосов – сахарный магнат и владелец половины кондитерских в Петербурге. Медведев – текстильщик, его мануфактуры производили лучшие ткани в империи.

Они остановились у входа, обмениваясь рукопожатиями с отцом, и я краем уха услышал их разговор:

– Слышали про историю с Пилиным? – спросил Абрикосов. – Оправдали Фаберже.

– Ну так он и невиновен был, – Медведев пожал плечами. – Подставили человека. Хлебниковы, наверное. Их стиль.

Я остановился у витрины, сделав вид, что проверяю комплект артефактов. На деле же я превратился в одно большое ухо.

– Хлебниковы, кто же ещё, – Абрикосов понизил голос. – Они всегда так. Сазикова развалили и выкупили подешёвке, с Верховцевым так же поступили… Теперь за Фаберже взялись.

– Но не вышло, – усмехнулся Медведев. – Василий – крепкий орешек.

Они прошли к столу и взяли по бокалу шампанского. Я отошёл от витрины, сделав зарубку на память. Хлебниковы, значит…

Хлебникова я помнил ещё в свою первую жизнь. Толковый купец был Иван Петрович – талантливый мастер, деньги умело вкладывал, сколотил состояние с нуля. Любили его и при императорском дворе. Одна беда – неодарённый был, не мог работать с артефактами. Да и магов в то время было сильно меньше, так что сосредоточился Хлебников на простых изделиях.

Выходит, потомки его дело не развалили. Наоборот – приумножили капитал. Вот только, судя по всему, действовали грязно.

Самойлова появилась рядом со мной, ведя за собой троих молодых людей с телефонами в руках.

– Александр Васильевич, позвольте представить, – она улыбалась. – Дарья Волконская, Максим Елисеев, Анна Трубецкая. Ведущие светские блогеры Петербурга.

Я поприветствовал всех троих.

Волконская – молодая княжна лет двадцати пяти, в модном платье, с идеальным макияжем. Она уже снимала видео, водя телефоном по залу.

– Боже, какая роскошь! – щебетала она в камеру. – Ребята, вы это видите? Дворец Белосельских-Белозерских! Презентация Фаберже! Я одна из первых надену этот восхитительный браслет!

Максим – сын купца Елисеева, одетый как модель с обложки журнала. Галстук-бабочка, жилет, начищенные туфли. Он тоже снимал всё подряд, но не транслировал презентацию, а отправлял видеосообщения.

– Мам, жаль, что ты не пришла, – говорил он в телефон. – Такого уровня мероприятие! Скажи. Какие самоцветы хочешь – и я куплю тебе полный набор…

Трубецкая – специалист по ювелирке, её аккаунт был посвящён драгоценностям и артефактам. Она уже стояла у витрины, снимая крупным планом наши изделия.

– Посмотрите на эту работу, – комментировала она. – Знаменитое качество Фаберже. Камни низшего порядка, но какая огранка! Обратите внимание на закрепку – это то, что отличает по-настоящему качественное изделие от поделки…

Самойлова довольно кивнула мне:

– Они взорвут медиапространство, уж поверьте мне. К утру вся золотая молодёжь Петербурга будет знать о презентации.

Журналисты прибывали толпой. Человек двадцать с блокнотами, камерами, диктофонами. Они сразу разделились на две группы.

Первая – толпилась у витрин, фотографируя артефакты, задавая вопросы. Вторая – оккупировала фуршетный стол.

Я проходил мимо двух журналистов, которые набивали тарелки канапе с икрой.

– Наконец-то нормально покормят, – тихо сказал один другому.

– Ага, – согласился второй, хватая устрицу. – На прошлой презентации у Хлебниковых одни бутерброды давали. И шампанское только особым гостям наливали. А здесь пустили как нормальных людей…

Я усмехнулся. Журналисты – народ простой. Относись хорошо – напишут хорошо.

Зал постепенно наполнялся. Гости прогуливались по залам, рассматривали витрины, общались, пили шампанское.

Атмосфера была немного странной. С одной стороны – светская, элегантная, все улыбались и поздравляли. С другой – чувствовалось напряжение. Все уже узнали о сегодняшнем нападении. И гадали, что будет дальше.

Виктория появилась рядом, шепнула:

– Александр Васильевич, через десять минут начало. Гостей набралось больше ста пятидесяти. Но вы не переживайте – у нас хороший запас по еде и напиткам.

Я кивнул:

– Отлично. Начинаем вовремя.

Она исчезла, отдавая распоряжения официантам.

Я огляделся. Зал был полон. Аристократы, купцы, блогеры, журналисты – все здесь. Все ждали.

Отец стоял у входа в Зеркальный зал, поправляя галстук. Лена проверяла что-то в планшете. Самойлова разговаривала с Катериной.

Виктория хлопнула в ладоши:

– Дамы и господа! Прошу всех в Зеркальный зал! Презентация начинается!

Гости потянулись к дверям.

И в этот момент двери зала снова распахнулись.