Текст книги "Черный Клан. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Алекс Градов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 58 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

 Так выдержал я испытание или нет? Не ушел… Не поддался на провокации змея… Но все же уснул… Что за чушь он там болтал про змееныша?

 Стеная и охая, как столетний старец, я встал с фанеры. Что-то дернуло меня шагнуть вперед и взглянуть на то место, где мне впервые привиделся змей…

 – Е-мое! – воскликнул я, таращась на землю, где красовались отпечатки подошв с квадратными носами.

 Следы никуда не вели. Отпечатков было ровно два – словно некто материализовался в огороде, а потом там же и развоплотился.

 И вот удивительно. В тот же миг мне сразу расхотелось уезжать. Я понял, что эта мерзлая дача – именно то место, где я и должен сейчас находиться, и я ничего не хочу отыгрывать назад. Что я в нужном месте, в нужное время, и все идет правильно.

 Глава 14
 ВТОРАЯ НОЧЬ ОТШЕЛЬНИКА

 Я проснулся около полудня, весь больной. Дом так выстудило, что я ощутил себя запертым в затонувшем корабле. За окном все небо было словно затянуто мокрой серой парусиной. Огромным усилием воли я выбрался из-под влажного одеяла и отправился заново топить печку, кашляя и сморкаясь. Прошлая ночь далась мне нелегко. Ныло все тело, каждый сустав – лучше бы Валенок еще раз меня побил, ей-богу. Зато змеиный глаз под повязкой вел себя пристойно. Трансформация кистей рук, к счастью, оказалась того же свойства – то есть видна только мне (проверил правым глазом). Но чесались и зудели они от этого ничуть не меньше.

 Впрочем, к обеду я воспрянул к жизни. Натопил печь, наносил воды с колонки и даже слегка прибрался. Обедая растворимым супчиком, я пришел к мысли, что жизнь не так уж и плоха, как мне казалось вчера ночью.

 Новых посланий на мобильник никто не прислал. Из этого я сделал вывод, что меня простили, и испытание продолжается.

 До заката оставалось еще много времени, и я решил не терять его даром. Отшельник я, черт возьми, или нет? Если следующую ночь мне предстоит опять провести в философских спорах со змеем, по крайней мере, надо к ней морально подготовиться.

 Начать я решил с духовной литературы. Для этого перерыл шкафчик с матушкиными книгами, где хранилась богатейшая коллекция оздоровительного чтива вроде «Целительные свойства редиски» или «Этот волшебный чайный гриб». Из условно духовных книг я отыскал там только потрепанный опус под названием «Пирамида счастья», вовлекавший доверчивых читателей в таинственный мир «даосского ушу». Я хорошо помнил этот труд и его последствия. Уж не знаю, сколько там было от ушу, а сколько от пирамид, но крышу он матушке снес капитально. Несколько месяцев она питалась одной зеленью, допекая нас с папой загадочными пассами, вращением энергии ци, движением по восьмиграннику, стоянием столбом и разгоном облаков, пока ей это не надоело. Я пролистнул книгу – по-своему она оказалась весьма любопытной. Попадались такие роскошные цитаты из классиков, что пальчики оближешь. Например, призыв «напиться из источника жизни, вместо того чтобы довольствоваться слухами о нем». Разве не великолепно сказано? Процитирую-ка змею, и пусть попытается найти аргументы против!

 День промелькнул быстро. Как-то незаметно стало слишком темно, чтобы разбирать буквы. Отложив книгу, я вдруг задумался над тем, что провел весь день в молчании. Прикинул, нравится мне это или нет, и решил, что пока – да. Было в этом нечто, опять же, очищающее сознание. Пустые ежедневные разговоры ни о чем создают пустые одинаковые мысли. «Но если прожить так несколько месяцев, – подумал я, – то молчание превратится в пытку. Потом, чтобы не сойти с ума, я начну непрерывно болтать сам с собой, как это делают очень одинокие люди. А потом у меня начнется настоящее раздвоение личности. Как у Горлума».

 А если бы я прожил отшельником несколько лет?

 Я представил, как болтаюсь по улицам, впиваясь хищным взглядом в каждого случайного прохожего, и громко спрашивая сам себя:

 – Ну как он нам, моя прелесссть? Можно ли его съесссть?

 И дачники шарахались бы от меня и бежали бы звонить в милицию.

 К закату тучи разметало по небу. Я вышел на крыльцо, взглянул наверх, и на душе посветлело – серая хмарь ушла, небо стало высокое и чистое. Звезды сразу засияли в два раза ярче. «Завтра будет солнечно. Ура!» – пришла в голову здоровая крестьянская мысль, а за ней много других: поленница подсохнет, можно будет толком заняться текущей крышей и так далее. От вчерашнего пессимизма ни следа не осталось.

 «Ага, – отметил я. – Тяжелый физический труд на свежем воздухе творит чудеса!»

 Настанет ли когда-нибудь время, когда звезды станут такими яркими и близкими, как на картинах Ван Гога, и я смогу, как некоторые, тоже увидеть второй, или даже третий виток спирали Млечного Пути?

 В тот момент я был абсолютно уверен – это время близко.

 Я был так благодушно настроен, что даже почти не разозлился, когда обнаружил очередное CMC с приказом отправляться в огород и торчать там до рассвета. Только громко спросил в пространство:

 – Блин, и долго мне так сидеть?! До лета?!

 Ответ не пришел.

 – Молчание – знак согласия, – с горечью сказал я. – Ладно, в сущности, осталось меньше месяца, а там уже и тепло станет – привыкну!

 Полюбовавшись красивым закатом, я облачился во вчерашние тряпки и отправился в огород в относительно неплохом настроении.

 – Ну что, враг человеческого рода? – обратился я в пространство, усаживаясь на фанере в позу кривого лотоса и снимая с глаза повязку. – Готов ли ты к духовной брани?

 Должно быть, змей тоже отсыпался после вчерашнего, поскольку не вышел и не отозвался. В ожидании искусителя я решил немного размяться. Для начала, припомнив содержание «даосского ушу», я попытался остановить внутренний монолог. Судя по описанию, ничего проще и представить себе было нельзя.

 «Задача – устранить все препятствия для ума», – мысленно приказал я себе и процитировал близко к тексту:

 – «Будь как кочующее по небу облако. Оно свободно и ни на чем не останавливается».

 Разум послушно отправился в свободный полет, но зацепился за первое же препятствие.

 «Как, совсем ни на чем? – спросил внутренний голос. – Даже на смысле жизни?!»

 Я усмехнулся. К таким коварным вопросам я приготовился заранее.

 – На нем – особенно. Идея смысла жизни является препятствием для ума. Это капкан, угрожающий свободе духа!

 «Но тогда о чем…»

 – Сказано же – ни о чем!

 Внутренний голос не унимался. Его противные интонации казались мне подозрительно знакомыми.

 «Но это невозможно! Можно я буду думать об Абсолюте?»

 Я напряг память, вспоминая, что по этому поводу говорится в книге.

 – Ни в коем случае! Никаких абстракций, никаких теорий и учений. И вообще, как можно думать о том, в чем ты ничего не смыслишь? Наша задача – проникнуть в глубь конкретных вещей, опираясь только на свои чувства.

 «Но ведь там написано, что само понятие „чувство“ является препятствием для ума! Что же делать?»

 – Слушай, надоел!

 Я окончательно запутался. Зато внутренний монолог прекратился. К сожалению, он сменился внутренний ним диалогом. А точнее, внутренней руганью.

 – Ты нарочно, да?!

 – Нет, мне правда интерес-сно!

 – Что тебе интересно? Понятие Абсолюта или почему чувства – препятствие для ума?

 – Нет – зачем ты забиваешь себе голову этой чушью? Видно, считаешь, что она поможет превращению?

 – Она поможет самоконтролю!

 – С-самоконтроль! – невыразимо презрительно прошипел внутренний голос (а был ли он внутренним?!). – Зачем самоконтроль с-совершенному существу? Законы и правила – для шестерок! Высшие делают все, что пожелают!

 – Высшим?! Да пока я только стал уродом! И чем дальше, тем хуже! Покажи мне это «совершенное существо»!

 – С-смотри, не жалко! Я за просмотр денег не беру!

 Представляю, как забавно я выглядел со стороны: напряженно наморщив лоб, весь перекосившись, отчаянно спорил сам с собой. Реплики становились все злее, сперва небрежные, потом откровенно оскорбительные. Все закончилось вспышкой ненависти с обеих сторон. Я ощутил, что вот-вот сам с собой подерусь. От напряжения заболела голова… Наконец мое терпение иссякло. Я вскочил на ноги и приказал:

 – Все! Убирайся!

 И тут словно пелена развеялась перед глазами – я увидел змея прямо перед собой. Но как же незаметно он просочился ко мне в мысли, выдавая свои злобные подколки за мои собственные сомнения! Был он совершенным существом или нет, но его возможности впечатляли.

 – Ползи отсюда, чревовещатель, – повторил я уже спокойнее. – Ничего у тебя не выйдет. Я все равно не уйду.

 – Не уйдешь, так уведут, – посулил змей, сияя мне в лицо желтыми глазами, как двумя фонариками. – Ты еще пожалеешь. Не хотел по-хорошему – будет по-плохому.

 – Ой напугал! – хмыкнул я. – Эй, погоди-ка! Что ты вчера сказал о змееныше, я не понял?

 «Потом поймешь, – влез он напоследок ко мне в мысли. – Жди гос-стей».

 А потом исчез. И наконец-то стало тихо. Великая, потрясающая тишина, бесконечный покой!

 «Ура! Получилось!» – подумал я, и это была единственная мысль посреди огромного пустого пространства долгожданного внутреннего молчания.

 Неожиданно захотелось снять с головы повязку и выкинуть ее навсегда. Так я и сделал – точнее, скомкал ее, сунул в карман и поднял взгляд к небу.

 Больше не было тошнотворного зеленого марева. В густой, глубокой синеве россыпью самоцветов мерцали звезды, каких я не видал никогда в жизни. Казалось, змеиный глаз воспринимает истинную картину мира, а второй, человеческий, старается за ним поспеть. Только вот мозг пока отстает с обработкой информации. Пока.

 Вдруг звезды на миг погасли. Пахнуло теплым ветром. Надо мной определенно кто-то пролетел!

 Я вскочил на ноги, забыв обо всем.

 И взлетел сам.

 Невидимкой я парил над садоводством, поднимаясь все выше и выше. Далеко внизу осталось убогое, некрасивое в своей бедности Зеленкино, его кривобокие домишки, полностью отражающие внутренний мир обитателей, квадраты крыш, прямые линии улиц… Казалось, желание оказаться подальше от земли и влекло меня в небо.

 Вдруг из-за окоема ударил золотой свет. На востоке разливалось сияние. Оно влекло меня и устрашало. Я видел, что за горизонтом раскинулась чудесная страна. Там царило вечное лето. Розовеющее утреннее море, яркие зеленые пятна островов, золотые крыши храмов! Какие чистые краски, сколько света! Ветер доносил оттуда далекое многоголосое пение: нежные женские хоры, непривычное уху басовитое бормотание – будто кто-то читал мантры. Я не мог разобрать ни слова, и язык мне был неизвестен.

 Я подлетел уже так близко, что мог видеть среди сказочных зданий и садов их обитателей. Разглядеть их толком было невозможно – начинали жутко чесаться и слезиться глаза. Но и того, что я смог увидеть, хватило. Это были не люди и не духи… Они казались бесплотными, но вполне живыми, грозными и нечеловечески прекрасными. Может, это были ангелы?

 «Это рай! – понял я. – Я умер и лечу в рай!»

 Тут же дал знать о себе инстинкт самосохранения. А как же моя жизнь? Как же мой родной огород, как же мое тело?!

 Но золотое царство манило к себе.

 Оно было таким прекрасным, а я без тела – таким легким и свободным, что я от души пожелал:

 – Да и хрен с ними!

 И без сомнений и колебаний полетел в золотое сияние.

 Я проснулся, смеясь от радости, с ощущением, что жизнь не такая уж плохая и напрасная штука, если где-то там, даже за ее пределами, есть золотое царство. Несколько минут я пребывал в сладостной полудреме, пытаясь удержать в памяти зеленые острова и золотые крыши. Потом резко выпрямился.

 Вокруг снова было светло. Солнце издевательски подмигивало из-за деревьев.

 Опять заснул и вдобавок проспал рассвет! Ну елки-палки!

 Я воровато оглянулся, ожидая увидеть в воздухе Грега, который грозно тычет в меня указующим перстом и говорит: «Ты не прошел испытание!»

 И еще мне было страшно обидно, что золотое царство – всего лишь сон.

 Но никто не появился, и обличительных СМСок мне не прислал. Я расслабился. Откуда им узнать, что я заснул? Может, просто задумался. И вообще, рассвело совсем недавно. Может, я всю ночь не спал и с полным правом задремал, когда солнце уже взошло. Пусть докажут, ха!

 Весь оставшийся день я ходил тихий и благостный, с доброй улыбкой, и строил планы правильной жизни на пользу обществу. После такого сна даже серая реальность казалась вполне терпимой. Постепенно я снова погрузился в рутину, но память о чем-то светлом осталась.

 Должно быть, этот сон был послан мне в утешение.

 Глава 15
 ТРЕТЬЯ НОЧЬ ОТШЕЛЬНИКА

 Третья ночь выдалась адски холодной. В Зеленкино временно вернулась зима. На этот раз мне было не до философских диспутов или духовных опытов. Я дрожал на своей фанере, чувствуя, как от закаменевшей земли разливается мертвящий холод, и всеми мыслями и чувствами был «здесь и сейчас». Единственное, что пришло мне на ум духовного, – анекдот про йогов и комаров. Некоему учителю задали вопрос:

 – Может ли настоящий йогин отбиваться от комаров во время медитации?

 – Если йогин настоящий – комары ему по фиг, – ответил мудрый учитель. – А если пока просто так сидит – да пусть отбивается на здоровье!

 Зато на этот раз мороз помог мне в борьбе со сном. Я отследил момент, когда сон подкрался ко мне, и начал изо всех сил ему сопротивляться. Вначале холод был моим союзником. Я так стучал зубами, что разбудил бы сам себя. В таких условиях смог бы заснуть только белый медведь. Но часам к трем я понял, что уже не чувствую холода и засыпаю, проваливаясь в забытье, как в глубокую теплую перину.

 «Не спи, замерзнешь!» – взывал я к себе, воскрешая в памяти наиболее душераздирающие моменты из северных рассказов Джека Лондона.

 «Ну и что? Смерть от замерзания – самая легкая!» – сонно возражал мне внутренний голос, такой же начитанный.

 Одно радовало – змей, как исчез после вчерашних угроз, так и не появлялся.

 Наконец забрезжила надежда на окончание этой пытки. Часа в четыре начало понемногу светать. «Ну еще часик, и можно идти греться, – подбадривал я себя, поглядывая на часы в мобильнике. – Вот сейчас явится змей меня искушать… Не зря же я здесь сижу! Змей, ау! Тебе дается последний шанс!»

 И тут появилось нечто гораздо худшее.

 – Эй, там, в огороде! – раздался голос с улицы.

 Я замер, пытаясь стать невидимым, и быстро надвинул повязку на змеиный глаз. Возле забора маячил, смутно различимый в сумерках силуэт в фуражке… Вспыхнул фонарик, луч пробежал по участку и уперся мне в лицо. Впрочем, я уже по интонации догадался, кто передо мной.

 Мент!

 Лучше бы змей, ей-богу!

 Не на этих ли «гостей» он намекал, уползая?

 Но откуда тут, в пустом поселке, среди ночи, взялся мент? Неужели это еще один невидимый летун из команды Грега? Если это окажется правдой – немедленно еду домой! В такой компании я превращаться не желаю! Если меня, конечно, выпустят отсюда…

 – Вы что там делаете? – спросила фуражка строгим голосом.

 Я прищурился, загораживаясь ладонью от света. На ум сразу пришла куча ответов, один другого хуже: «Копаю червей/пропалываю клубнику/медитирую», – после любого из них, особенно последнего, меня сразу заберут.

 Причем, минуя отделение, прямо в дурдом.

 Луч фонаря все так же слепил меня. Мент оказался настырным.

 – Эй, мужик, я тебя спрашиваю! Чего молчишь? Ты там живой?

 Я преодолел искушение прикинуться пугалом и брякнул:

 – Здрасте!

 – Живой, значит. Уже неплохо.

 Увидев, что я трезв и вменяем, мент небрежно козырнул.

 – Старший лейтенант Съеден.

 – Чего?!

 С раздражением – видимо, такая же реакция бывала у каждого – он объяснил:

 – Через «и»! Съедин!

 – А! – Я выдохнул с облегчением и жалобно попросил: – Слушайте, уберите фонарик! И так уже светло!

 Как ни странно, он послушался. Луч соскользнул на землю и погас. Я, наконец, смог разглядеть, с кем говорю. Мент стоял, облокотившись на мой забор, и всматривался в предрассветные сумерки.

 – Ну и че ты там сидишь? – спросил он. – Ишь ты, и фанерку подстелил… Совсем чокнулся – в парнике ночевать? Так и замерзнуть недолго!

 Похоже, он принял меня за бомжа. Но вместо того, чтобы поддержать его в этом безобидном заблуждении, я поспешно возразил:

 – Нет, я здесь живу. В смысле, не в парнике. Это моя дача!

 Мент мне явно не поверил.

 – А в огороде ты ночью что забыл?

 – Я тут это… клад ищу!

 – Что-о?!

 Я мысленно треснул себя по лбу. Неудачнее ответить было просто невозможно. Теперь он точно не уйдет.

 Придется выкручиваться.

 – Ну, клад. Знаете, разбойники иногда закапывают добычу…

 – Какие разбойники? – оживился мент.

 – Ну это я так, к слову. Просто я объясняю. То есть мой клад закопали не бандиты, а совсем наоборот…

 – А лопата твоя где, кладоискатель? – проницательно спросил страж закона.

 – В сарае, где же ей еще быть?

 Мучительно пытаясь выкрутиться, я загонял себя все дальше в пучины вранья.

 – Понимаете, я ведь сначала должен точно вспомнить место.

 – Какое еще место? Ты мне лапшу на уши не вешай!

 Я отпустил поводья и пустился в безоглядное фантазирование. Вскоре на свет явилась драматическая история о прабабке-графине, которая после революции спрятала свои бриллианты в стул, а стул закопала в огороде.

 – Какой именно стул? – деловито уточнил мент.

 Я ляпнул:

 – Венский.

 И осекся, вспомнив, как выглядит венский стул. Оставалось только надеяться, что эрудиция мента меньше, чем у меня. Но он, кажется, не только не разбирался в мебели, но и классику не читал. Слушал он недоверчиво, но во все уши.

 – А откуда ты знаешь, что копать надо именно тут? У тебя что, карта есть?

 В его голосе отчетливо звучала насмешка. Я взмок, несмотря на морозец. Не верит! Мало убедительности!

 – Ну вы скажете, – фальшиво возмутился я. – «Карта»! Что мы, в пиратов тут играем? Я сюда уже приезжал с металлоискателем. Не помните? Осенью, в начале сентября! На белых «Жигулях»!

 Тут я ничем не рисковал. В огородную страду в Зеленкино столько народу, что хоть на танке приезжай – никто не вспомнит.

 – Приезжали мы вместе с братаном двоюродным – это его металлоискатель, – прошлись по участку. Но я же не буду при нем копать! Это ж ведь делиться придется. Я ему сказал, что хочу проверить, нет ли осколков снарядов или самих снарядов…

 Мент задумчиво кивнул. Я похвалил себя за правдоподобную подробность. Полвека назад тут шли тяжелые бои, и земля нашпигована военным железом. «Молодец! – сказал я себе. – Чем больше достоверных деталей, тем проще соврать в главном».

 – Идем мы, значит, с братаном, и вдруг металлоискатель срабатывает! Братан говорит: «Давай копать!» – а я говорю: «Не, вдруг бомба, еще рванет?!»

 – Погоди, – вмешался ушлый мент, – ты же сказал «бриллианты». Эта штука разве и камни под землей видит?

 – Разве я сказал «бриллианты»? Ну да… Я имел в виду: кольца, диадемы, фермуары, эти… флердоранжи…

 – А, в оправе. А ты, стало быть, металлоискатель настроил на драгметаллы. Понял. Неглупо, – одобрил мент.

 Кажется, он начинал мне верить.

 – …короче, я и приехал на этот раз один, – закончил я. – А место-то и забыл! Зимой тут все по-другому выглядит. Земля замерзла, где попало, копать не хочется. Вот я и сижу – вспоминаю.

 – Ночью?

 – И днем и ночью! Все сижу и думаю только об одном – о них, родимых, о сокровищах фамильных…

 – Понятно, – буркнул мент. – Все только о бабле и думают круглыми сутками.

 Некоторое время он в задумчивости топтался у забора, явно не зная, как поступить.

 – Ты вот что, – решил он под конец. – Найдешь, зови меня. Надо непременно заявить государству. Двадцать пять процентов положено тебе, знаешь?

 – А тебе сколько? – не удержался я.

 Мент, кажется, обиделся. Я ему, конечно, не поверил. Честный мент? Это еще невероятнее, чем вендский стул в огороде. Я даже подумал, что он мне тоже приснился.

 На следующий день отоспаться толком не удалось – я все-таки простудился. На участке сидеть надоело. Чихая и кашляя, я отправился на прогулку по Зеленкино.

 Как я и думал, садоводство было совершенно безлюдным. Возле станции тусовалась стая бродячих собак и совершенно дикий с виду бомж – и чем они тут живут? Друг друга едят, что ли? Собаки меня снова обгавкали, бомж попытался стрельнуть сигарет и невнятно обматерил. На майских сюда потянутся первые, самые решительные бабки, а пока – полное затишье. Поселок как вымер. Из представителей разумной цивилизации – только я да мент. Ну, если он мне, конечно, все-таки не приснился.

 Вечером СМСка не пришла. Невозможно сказать, как меня это обрадовало. Ура! Не надо больше сидеть в проклятом огороде! Неужели я выдержал испытание?

 По этому поводу я устроил себе небольшой праздник. Заварил свежего чаю, нарезал бутербродов и с комфортом расположился на кушетке возле печки. Достал с полки «пирамидальное ушу», почитать для общего развития, и «Волшебный чайный гриб» – чисто поржать.

 Наконец-то выдалась минута покоя! Но мне уже не сиделось. Интересно, что Грег придумает дальше? Рассеянно перелистывая страницы «Чайного гриба», я строил гипотезы, вспоминая прошлые ночи и прикидывая, чего именно добивался от меня Грег. Если ему было все равно, что я нарушил условия и дважды заснул до рассвета, значит, он просто хотел что-то проверить. Мою силу воли? Послушание? Морозоустойчивость? Сумею ли я переспорить змея? Победить инстинктивный страх перед ним?

 И тут мне как-то слишком живо вспомнился самый первый сон – тот, про белого монстра в лесу.

 Мне вдруг стало неуютно. Одно дело – увидеть такой сон в городе. А другое – в том самом лесу. В садоводстве, где на десятки километров – ни единого человека…

 «Не хотел по-хорошему – будет по-плохому», – снова услышал я его мерзостное шипение.

 Интересно, на что это он намекал?

 А что змей можетпо-плохому – я даже не сомневался.

 И еще он сказал: «Жди гостей». А вдруг он имел в виду вовсе не мента?!

 «Волшебный чайный гриб» остался неосвоенным. Я сел и выпрямился, подозрительно оглядываясь. Понемногу меня охватило навязчивое ощущение – что сейчас кто-то войдет в дверь. Ее черный прямоугольник выглядел чересчур зловеще, словно разверзнутая могила. Я пил чай мелкими глотками, то и дело оборачиваясь в ее сторону.

 «Да что же это? – удивился я. – Я ведь больше его не боюсь!»

 Я встал, сходил в коридор и закрыл дверь на защелку. Но стало еще хуже – стало казаться, что кто-то тихонько скребет ее с той стороны. А защелка, честно говоря, не выдержала бы даже хорошего пинка.

 Чай остывал в чашке, а я все прислушивался. Дом оказался полон шорохов. Откуда в таком крошечном доме столько разнообразных зловещих звуков?! Иногда где-то раздавался резкий скрип, и я замирал, невольно стискивая кулаки и уставившись на дверь.

 «Прекратить эту дурь! – прикрикнул я на себя. – Тут никого нет!»

 Но змей прятался где-то рядом. В этом я был абсолютно уверен.

 Может, даже прямо за окном…

 Разыгравшееся воображение подкидывало жуткие образы хищной твари, подползающей к крыльцу. В каждом окне мне мерещились его желтые глаза.

 В этом страхе было что-то неестественное. Как тогда в городе, когда я еще не проснулся и не до конца разделил сон и реальность. Я почувствовал себя в доме как приманка в мышеловке, Почему я не боялся вчера и позавчера, сидя в огороде?

 Это было невыносимо – сидеть тут и глупо дрожать от страха. Я вдруг понял, что мне невероятно хочется выйти на улицу.

 – Правильно! Лучшая защита – это нападение! – сказал я себе и начал собираться.

 В коридоре нашелся старый ржавый топор. Я взвесил его в руке, представил, как я выгляжу… Мд-а. Идиот. Еще встречу того бдительного мента – примет меня за маньяка-убийцу.

 Я вернул топор на место и положил в карман перцовый баллончик, который предусмотрительно взял против собак. Решил, что баллончика мало, – сходил в сарай и прихватил там лопату.

 «Встречу мента, скажу ему – а вот и лопата! – и он сразу от меня отстанет», – подумал я.

 Стоило выйти во двор, как на душе сразу стало гораздо легче. Высокое небо не давило, как потолок и стены, кожи ласково касалось свежее дуновение ветра, лужи плескали под ногами. Где-то далеко проехала электричка, успокаивая и возвращая в реальный мир из сумрачной области иррациональных страхов.

 «Пойду-ка погуляю!» – подумал я.

 Заблудиться в Зеленкино невозможно даже ночью. От шоссе отходят одинаковые параллельные улицы – только не забывай номер своей линии и броди сколько хочешь. Я шагал куда глаза глядят, положив лопату на плечо, и наслаждался ночной свежестью.

 Не знаю, сколько времени я так шел. Ноги сами несли меня, то напролом через кусты, то через глубокие лужи. Я все ускорял и ускорял шаг. Иногда я выходил на перекресток и сворачивал так решительно, как будто у моей прогулки была конкретная цель.

 В какой-то момент луна зашла за тучи, и я резко остановился, словно проснувшись. Почему я так спешу? Куда меня вообще занесло? Я не знал этого места. Это был, видимо, самый край поселка, потому что передо мной стояла черная стена леса. Еще шагов сто, и я бы в нее уперся. До конца садоводства осталось всего два дома. В самом крайнем тускло горел свет.

 Вдруг я почувствовал, что насквозь вымок и замерз. «Надо пойти погреться, – возникла в голове мысль. – Постучать вон в тот симпатичный домик. Там тоже кому-то не спится».

 Я сделал несколько шагов и заглянул во двор поверх калитки. Домик был почти как мой, типовой зеленкинской постройки. Только весь огород был покрыт самодельными низенькими парниками. Почему-то эти парники вызвали у меня неприятную ассоциацию с надгробиями на кладбище. Я остановился…

 И в тот же миг понял, что меня ведет в дом чужая воля.

 В дешевых мистических фильмах обычно показывают «неодолимый зов» как манящий женский голос: «Сюдааа, сюдааа, протииивный!» А на самом деле это когда ты сам начинаешь хотеть туда пойти, куда не надо. Хорошо, если в какой-то момент понимаешь, что это желание – не твое. И просто замечательно, что я осознал это сейчас, а не там – в логове этой твари.

 Потому что теперь я уже не сомневался, что она там.

 Я застыл, вцепившись в лопату, как в спасательный круг. Что делать?! А если мне все кажется, и нет ни зова, ни твари – только одно мое буйное воображение?

 Поддаться зову и пойти проверить? А то ведь так и буду остаток жизни гадать, кто меня там ждал. Но что, если остаток жизни окажется слишком коротким?

 Бежать домой, запереться и дрожать до утра? И кто я буду после этого?!

 В итоге я принял компромиссное решение: пойти к менту. Вот сейчас ворвусь в отделение и заявлю, что на такой-то линии живет огромный белый змей-людоед, который телепатически заманивает меня к себе в логово. Впрочем, после этой истории с кладом я уж найду что ему соврать поубедительнее.

 «Нет, не могу поверить, – думал я, рысью удаляясь от опасного дома, – я добровольно иду за помощью в ментовку!»

 Я не хотел признаваться, что просто боюсь возвращаться к себе. Когда я представлял пустой дом с его скрипами, меня брала оторопь. А если тварь из домика с парниками вылезет и пойдет по моим следам? Или по запаху?!

 Отделение милиции я проискал до самого утра. Так и не нашел. Облазил все садоводство, несколько раз заблудился и снова нашел дорогу, едва не упал в канал, весь вымок, в ярости выкинул лопату, был многократно обтявкан стаей. Проклял все на свете. Когда чисто случайно вышел к станции, небо уже светлело. Если бы пришел подходящий поезд – плюнул бы на все и уехал в город. Но ближайший поезд по расписанию был часа через четыре. Скрежеща зубами, я отправился домой.

 Когда я вошел во двор, уже светало. Серый, промозглый рассвет – типичная питерская погода с сентября по май. Дом был заперт; никаких следов – ни на тропинке, ни в огороде. Никто не приходил – ни чудовище, ни Валенок, ни мент. Все мои страхи оказались нереальными. Грег обещал, что я попаду в дурдом, – похоже, процесс уже пошел. Я ввалился внутрь, собрался поставить чай, но по дороге к плите упал на кушетку и уснул мертвым сном.

 Забавно, что за все это время мне даже не закралась в голову мысль об испытаниях.