Текст книги "Зачарованный"

Автор книги: Алекс Флинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 20

Я попал в гостиницу через боковой вход – в бар ведут другие двери. Надеюсь, тут хоть не так опасно. За стойкой регистрации никого нет. Я жду. Ничего. Через несколько минут я нажимаю на кнопку звонка. Я стараюсь, чтобы вышло негромко, чтобы не взбесить какого-нибудь нервного товарища, который может работать в таком местечке. Все равно ничего.

Я сажусь на пол (потому что стульев нет) и снова жду. Через час я понимаю, что никто не придет. Я также понимаю, что голоден. Вчера и сегодня я ел одни только маффины, и большую их часть отдал лису. Из бара доносится грубый смех. На моих часах десять утра – эти парни рано начинают! Пахнет какой-то едой, а мне она просто необходима… хорошо, заодно еще спрошу, где портье.

Я встаю и иду к бару. Темно, как ночью. В дверях я задерживаюсь – входить не хочется. Но что они могут сделать? Избить меня? Я милый, вежливый человек, которого никогда не бьют.

В баре те же парни, что и вчера, и на них та же одежда. Золотая птица, похожая на канарейку, спит в своей деревянной клетке, которая висит над барной стойкой. Я пережидаю (вежливо), пока эти мужчины закончат разговор, и подхожу к бармену.

– Простите, не найдется ли у вас, случайно, чего-нибудь поесть? И я бы также хотел остановиться тут на одну ночь.

– Кое-что осталось со вчерашнего дня, могу тебе разогреть. – Бармен прищуривается на меня. – Эй, а я ведь видел тебя на улице у мусорного контейнера?

– Разогрейте, пожалуйста, – говорю я, не обращая внимания на его вопрос, а также на свое беспокойство по поводу того, что могло остаться в таком месте.

– Да, точно, ты был там на улице, разговаривал сам с собой.

– Не могли бы вы дать мне еду? – Я протягиваю ему двадцатку. – Сдачи не надо.

– У-у, большой транжира? – Бармен смеется, но берет деньги и поворачивается к холодильнику. – У нас только пара гамбургеров.

– Да хоть что-нибудь.

Тут с улицы доносится рев мотора. Он кажется мне знакомым. Слишком знакомым.

Нет, это просто паранойя. Я ничего не знаю о мотоциклах. Может, они все издают одинаковые звуки. Но я все равно выглядываю из окна.

Появляются широкие черные плечи. Я быстро приседаю за барной стойкой.

– Эй, что за… – Бармен спотыкается о меня.

– Пожалуйста, спрячьте меня, – шепчу я, – этот парень хочет меня убить.

– Какой парень? О чем ты говоришь? Выметайся отсюда.

Я слышу, как хлопает дверь, потом тяжелые шаги. Я покойник.

Я мог бы воспользоваться мантией, но тогда бармен меня раскусит. Я достаю из рюкзака одну из сотен Викторианы. Они исчезают быстрее, чем мне бы того хотелось. Я разгибаю купюру и показываю бармену. Он тянется за ней. Я отдергиваю руку.

– Позже, – беззвучно шевелю я губами.

Шаги приближаются.

– Вы видели эттого малчика?

Так разговаривал робот в фильмах про Терминатора. От страха я сжимаюсь так, что чуть не обмачиваю штаны.

– Он из другого города, – продолжает голос с акцентом. – Худой. Высокий.

– Нет, я не видел его. – Это уже бармен.

– Подожди секунду, – говорит кто-то третий. – Дай мне посмотреть.

– Лефти, ты пьян, – останавливает его бармен.

Я вжался в пол, но все равно слышу, как трясутся мои колени. Я не дышу.

– Но он похож на того парня, который…

– Ты имеешь в виду парня, который был здесь вчера? Так это был мой двоюродный брат, Фрэнк, он уже уехал.

– Твой двоюродный брат? Ты с ним обращался как с полным дерьмом и содрал с него двадцать баксов за вчерашние гамбургеры.

– Я не сказал, что это был мой любимый двоюродный брат. Может, уже хватит? – Он перешагивает через меня и поворачивается к террористу. – Нет, я его не видел.

– Если увидишь, зообщишь мне? – Этот парень уже больше напоминает Дракулу, а не Шварценеггера. – За этто есть награда.

– Награда? Какая награда?

Пауза.

– Пятьсот долларов.

Я поднимаю голову и вижу, что бармен смотрит на меня. Я киваю. Да. Да, у меня столько есть.

– Я бы сказал вам, если бы видел его, но я не видел.

Пауза. Я слышу, как террорист ходит туда-сюда. Других звуков нет, даже те два пьянчуги молчат.

– Хорошо, – наконец говорит мотоциклист. – Но если он придет, сразу же зообщи мне, в любое время – днем или ночью.

Дверь захлопывается. Я остаюсь на месте, не зная, что делать, даже не решаясь перевести дыхание. Те два парня в баре могут сдать меня в любую секунду. Что их останавливает?

Я слышу громкий тяжелый удар, потом что-то катится, это барная табуретка.

– Лефти отключился, – говорит второй пьянчуга. – Ладно, так, может, ты теперь объяснишь мне, почему не сдал этого ребенка за баром, когда тебе предложили пятьсот долларов?

– Кодекс барменов, приятель. Я защищаю своих клиентов. Я и твоей жене не рассказал, что ты спал с сестрой Лефти в прошлом году. Понял?

– Понял.

Я слышу мотор, тот, который, как я теперь знаю, принадлежит мотоциклу стрелявшего в меня парня. Я дрожу, но дышу. Сейчас он уехал, но ему известно, что я на Флорида-Кис. Я не могу обмануть своего защитника.

Я встаю.

– Пятьсот долларов, пожалуйста. – Бармен резко пододвигает мне запотевший после микроволновки гамбургер.

А как же кодекс барменов?

– Я дам вам шестьсот. Триста сейчас и триста завтра, когда буду уезжать – целым и невредимым. Идет?

Бармен кивает. Перед тем как отдать мне гамбургер, он отламывает кусочек булочки и поднимает его к клетке над барной стойкой. Птица!

– Этот милый человек хочет с тобой поделиться, малышка.

– Какая это птица? – спрашиваю я.

Теперь, когда я могу посмотреть на нее, не стуча зубами от страха, я вижу, что это не канарейка, как мне показалось вначале. А что-то типа феникса в миниатюре, какое-то причудливое существо, скорее золотое, чем желтое, с длинными перьями в хвосте и красивым и ярким хохолком на голове.

– Моя птица. Вот какая.

Я откусываю кусочек гамбургера и долго его жую, а бармен в это время меня изучает.

– Хорошо, – говорю я, хотя это не так. – Вы не знаете, где портье?

– А я и портье тоже, – отвечает бармен и поворачивается к своему единственному клиенту в сознании: – Присмотри за моей птицей!

Он отводит меня в гостиницу, и я заселяюсь под именем Райана, не показывая удостоверение личности. За номер я плачу еще двести долларов, которых он абсолютно не стоит.

– Если будешь выходить, оставь ключ на стойке регистрации.

Так мотоциклист сможет попасть ко мне в комнату и убить меня?

– Я не буду выходить. И не могли бы вы принести мне какой-нибудь еды, когда начнете готовить? – Но, видя выражение его лица, я добавляю: – Ну или в шесть часов, когда будет ужин, если до этого не получится.

– Обязательно. Приятно иметь с тобой дело.

Еще бы! Он уже получил от меня пятьсот двадцать долларов и получит еще, если просто будет продолжать помалкивать. Я поднимаюсь по скрипучим пыльным ступенькам в номер. Ключ застревает в ржавом замке. Мне приходится подергать его несколько раз, но в конце концов дверь открывается. Я закрываю ее изнутри, потом набрасываю цепочку. Я все равно не чувствую себя в безопасности, поэтому еще придвигаю к двери кровать. Потом сажусь на нее. Комната тускло-серого цвета, и я в ней один, и мне нечего делать. Вчера я проспал почти весь день. Сейчас я начеку. Я не решаюсь включить телевизор или радио. Я хочу слышать, если кто-то пойдет по коридору. Я вынимаю блокнот и начинаю набрасывать новую модель туфель, но перед глазами у меня только байкер в броне из черной кожи, бармен, лис и птица, которую я должен украсть.

К трем мои веки начинают опускаться под собственным весом. До ужина еще три часа. Надеюсь, ничего плохого не произойдет, если я посплю и подготовлюсь к ночи. Я вытягиваюсь на кровати, касаясь ногами запертой двери.

Меня будит стук.

– Я принесла ваш ужин.

Это женский голос с южным акцентом.

– Вы не могли бы его просто там оставить? – спрашиваю я.

– Извините, нет. Сэм сказал, что вы должны заплатить.

Заплатить. Как будто те деньги, которые я ему дал, недостаточны для еще одного гамбургера из бара. Но мой желудок говорит мне, что я должен заплатить.

– Подождите, мне надо одеться.

– Я зовсем не тороплюсь, – говорит она.

– Что?!

– Я сказала, что совсем не тороплюсь.

Южный акцент. Это я просто распсиховался, и мне чудится всякое.

Я надеваю бейсболку с логотипом нью-йоркской команды «Янкиз», которую кто-то однажды забыл в кофейне Мэг, и прячу под нее волосы. Хотя бы какую-то часть меня, начиная с этой кепки и заканчивая трехдневной растительностью на щеках, стало трудно узнать.

– Что же он прислал мне поесть?

– Уф, я думаю это цыпленок. Цыпленок, фри и салат из капусты.

Не о чем беспокоиться. Я отодвигаю кровать от двери и открываю ее.

Я отступаю назад. Девушка, стоящая напротив меня, могла бы запросто быть американской сестрой Викторианы – красивая стройная блондинка с изумительно синими глазами.

– Привет, – говорит она с таким же мягким акцентом, как и до этого. – Я могу это где-нибудь поставить?

Я хочу выхватить у нее тарелку. Но вдруг мне начинает казаться, что это будет выглядеть малодушно, не по-джентльменски, как паранойя. Да к тому же я еще не достал деньги, поэтому я не могу просто так захлопнуть дверь у нее перед носом. Я должен ее впустить.

Но что-то беспокоит меня – она совсем не похожа на девушку из такого места. Хотя, в конце концов, и я ведь не отсюда, но нахожусь же здесь.

– Конечно, – Я жестом показываю на стол. – Я сейчас достану бумажник. Сколько с меня?

– Двадцать баксов.

Я смотрю на тарелку с четырьмя суховатыми куриными крыльями, замерзшим капустным салатом и горстью картошки фри размером меньше моей ладони.

– Извините, – заметив мой взгляд, говорит девушка, – но мой дядя Сэм сказал, что я должна взять с вас еще и за доставку в номер.

– Вполне логично. – Я нащупываю бумажник, пока она относит тарелку.

– Обувь?! – Подойдя к столу, девушка открывает рот от удивления. – Ты увлекаешься обувью?

Немного странная реакция.

– Ну, не совсем «увлекаюсь».

– Но это же ты нарисовал?

После моего кивка она продолжает:

– Извини, но просто моя семья занималась починкой обуви в Южной Каролине, и иногда я… – Девушка отворачивается, и я слышу, как у нее перехватывает дыхание, когда она произносит: – Вроде как скучаю.

Сексапильная девочка, разбирающаяся в ремонте обуви… Ну и что с того?

– А почему ты уехала?

– У нас начался трудный период, поэтому родители отправили меня жить к моему богатому дяде Сэму.

Богатый дядя Сэм? Этот парень?

– Но я так скучаю по своей семье, – жалуется девушка, – особенно по старшей сестре. У нее скоро будет ребенок. Мне бы только навестить их, но нет денег на билет, и машины нет.

– Мне жаль. Я тоже сейчас вдали от дома. Я знаю, это трудно.

Она вытирает слезу.

– Мне не следует беспокоить тебя своими глупыми проблемами. – Ее рука слегка прикасается к моей. – Но ты же не будешь против, если я посмотрю твой эскиз? Он напоминает мне о доме.

– Конечно. Там нет ничего особенного. Я хочу когда-нибудь начать делать действительно дорогие туфли, как «Феррагамо».

– О, у нас нет ничего похожего. Я родом из небольшого городка и, пока я не попала сюда, никогда не слышала, чтобы у кого-то были туфли больше чем за сорок долларов.

– Мама всегда говорила, что о человеке можно много узнать по его обуви, – говорю я, цитируя фильм «Форрест Гамп». – Куда он идет. Где он был.

Девушка смеется.

– А ты откуда?

Я смотрю на ее туфли – это вообще вьетнамки без супинатора. Я чувствую, что нужно солгать, хотя она вся такая красивая и милая.

– А… я из Нью-Йорка. Я учусь в Нью-Йоркском университете, – надеюсь, что выгляжу достаточно взросло.

– Bay! Студент! Вот почему на тебе эта бейсболка «Янкиз». – Девушка начинает ее снимать. Мне не следует ей это позволять, но я позволяю. Она красивая. – Ты очень симпатичный.

– Ты тоже.

Тут до меня доходит, что эта невероятно сексапильная девушка интересуется мной. Не как Викториана, которой я нужен только потому, что могу ей помочь, а действительно интересуется.

– Меня зовут Норина. А тебя?

– Джон.

– Джон, хочешь пригласить меня куда-нибудь сегодня вечером?

Я начинаю кивать, а потом вспоминаю, что должен остаться здесь на ночь. На всю ночь. И мне нужно украсть птицу. Но может, прогуляться с ней, а потом вернуться? Нет. Прошлой ночью я уже попал в ловушку. Я не могу рисковать еще раз.

– Извини, я правда сегодня не могу.

Она надувает губы.

– Дело не в том, что я не хочу. Мне просто завтра ужасно рано вставать.

– Все нормально. – Норина пожимает плечами. – Ты не обязан мне объяснять. Я просто… – она снова смотрит на мой эскиз, – чувствовала себя одинокой и подумала, что, наверное, хорошо быть с кем-то…

Меня осеняет блестящая идея.

– А как насчет завтра? Мы могли бы увидеться.

Если хоть немного повезет, то завтра я уже уеду на поиски лягушки. Но если я все еще буду поблизости, то было бы неплохо потусить с симпатичной девушкой.

– Конечно, – говорит Норина. – Мне пора идти.

И она уходит.

Я доедаю цыпленка с картошкой, не притрагиваясь к неаппетитному капустному салату. Сперва я думаю подождать, пока Норина вернется за тарелкой, чтобы снова ее увидеть. Но потом осознаю, что это плохая идея. Я не устою перед искушением во второй раз. Так что лучше оставить посуду за дверью. Но я все равно смотрю, не видно ли ее внизу. Нет. Никого.

Поужинав, я выключаю свет, пододвигаю стул к окну. Темнеть только начинает, но ничего особенного не происходит. На стоянке припаркованы несколько машин, но того мотоцикла нет. Я вижу, как Норина несет мешок с мусором к контейнеру и кладет что-то на бумажную тарелку. Так это она кормит Тодда!

Норина поднимает голову и бросает взгляд на мое окно. Мне кажется, что она меня замечает, несмотря на сумерки. Я закрываю лицо занавеской. Через секунду я снова выглядываю, но ее уже нет. Потом, наверное, я задремал, потому что, когда я смотрю в следующий раз, на стоянке остался только один мотоцикл, который, должно быть, принадлежит Сэму или какому-нибудь одинокому постояльцу. В окно видны только звезды. Я смотрю на электронные часы. Четыре утра. Пора.

Глава 21

Я все беру с собой. Я не вернусь. Я понимаю, что надул Сэма на триста баксов, и думаю их ему оставить, потому что патологически честен, но потом решаю этого не делать. Я же все равно собираюсь украсть его птицу. Ладно, я воспользуюсь мантией, и к тому времени, когда он проснется, меня уже и след простынет.

И вот, я закутываюсь в мантию и выхожу в коридор.

В мотеле слишком тихо, так что каждый шаг громко отдается. При помощи мантии я попадаю вниз, но не в бар, еще нет. Если лис ошибался, говоря, что там будет пусто, я хочу хотя бы иметь возможность быстро ускользнуть. Я встаю за дверью. Лампочка над ней перегорела, но ярко светит луна. Я вижу свою тень длиной в шесть метров. Темнота успокаивает и одновременно пугает. Там может быть кто угодно, в том числе и та, которая меня вчера опутывала чарами.

Я заглядываю в бар. Никого. Лис был прав. Никого, кроме птицы. Ну что – пан или пропал! Я включаю фонарик и направляю его на клетку. Она мерцает, словно утренняя заря. Даже перья птицы кажутся сделанными из чистого золота.

Я стараюсь не светить ей в глаза. Не хочу разбудить.

Я помню инструкции лиса: пересадить птицу из золотой клетки в деревянную. Зачем?! Было бы гораздо легче транспортировать ее в той клетке, в которой она уже находится. Но я помню, что случилось в прошлый раз, когда я не послушался лиса.

Так, теперь я прошу мантию перенести меня в бар. Без шуток. Очутившись по другую сторону двери, я запихиваю ее в рюкзак и свечу фонариком в пол, пытаясь найти деревянную клетку. Наконец вижу – она у дальней стены. Лежит на боку и закрыта на задвижку. Я подхожу и пытаюсь ее открыть, но задвижку заедает. Я тяну. Дверца с треском отламывается.

Я тихо выругиваюсь. Как я теперь понесу птицу? Но я все-таки решаю попытаться и поднимаю клетку за ручку.

Ручка тоже отваливается.

Как вообще Сэм держит птицу в этой раздолбанной клетке? Но может, именно поэтому он и сажает ее на ночь в более надежную, а днем использует ту, которая меньше бросается в глаза.

Я беру клетку за прутья – и в ту же секунду моя ладонь оказывается полна веточек.

Я снова ругаюсь.

И смотрю на птицу. Она крепко спит. Глаза привыкли к темноте, поэтому я выключаю фонарик. Мне придется взять золотую клетку. А в чем разница? Если лис хочет, чтобы птица была не в этой клетке, то ему придется самому ее оттуда вынуть.

Но в полумраке мне не дает покоя одна мысль: если это экзамен на достоинство, то я недостоин. Однако выбора у меня нет, поэтому я пододвигаю барную табуретку, забираюсь на нее и тянусь за птицей, пытаясь не потерять равновесие. Отсвет луны вспыхивает на искрящихся прутьях клетки. Я трогаю ее кончиками пальцев.

– Клёк!

Я подпрыгиваю. Табуретка начинает раскачиваться. В последнюю секунду я хватаюсь за клетку и удерживаюсь. Я поднимаю голову – это невероятно, но птица спит. Я снова тянусь за ней.

– Клёк!

В этот раз я готов к этому, потому не подпрыгиваю. Но выпускаю клетку. Крик прекращается, а птица спит, как и раньше.

Я в третий раз тянусь за клеткой. Птица опять начинает орать и визжать, но теперь я не обращаю на это внимания и снимаю клетку. Она тяжелая, но не настолько, чтобы я не мог ее нести. Если бы только эта идиотская птица не кричала во сне мне в ухо.

– Заткнись! – говорю я ей.

Но она не слушается. Потом вверху раздается топот ног. Я обречен. Норина или дядя Сэм поймают меня. Они вызовут копов или еще хуже – они вызовут того парня, который хочет меня убить. Я роняю клетку и едва успеваю подхватить ее, пока она не рухнула на пол. Я ставлю ее на землю. Как только я выпускаю клетку, птица замолкает и опять засыпает.

Топот уже на лестнице, все ближе. Слишком близко. Кто бы ни пришел за мной, у него не будет оснований сохранять спокойствие. Я осматриваюсь, пытаясь найти место, где спрятаться, но мне все равно некуда деть птицу или поломанную деревянную клетку. Я обречен.

Тут я вспоминаю о мантии. Вытаскиваю ее из рюкзака и набрасываю на себя.

Я бы хотел оказаться в мусорном контейнере вместе с лисом. Я загадываю это желание как раз в тот момент, когда на пол рядом со мной падает серебристый луч света.

Я в безопасности. Ладно, настолько, насколько можно быть в безопасности, сидя в мусорном баке прямо рядом с тем местом, которое ты пытался ограбить; я тяну за мантию.

Рядом со мной шевелится лис.

– Ты принес ее? – требует он.

– Не совсем.

– Не совсем? Или она у тебя есть, или нет.

– У меня ее нет, – признаюсь я.

– Почему нет? Ты что, не можешь выполнить простые инструкции? – Так всегда говорит мама, когда я лажаю.

– Они были не простые. Птица начинала безостановочно орать, когда я пытался ее взять.

– Я снова нащупываю мантию, но на ней сверху что-то есть. И это что-то мокрое.

– Ты ведь пытался нести ее в золотой клетке? Знай же – это не птица кричала, а сама клетка. Она под сигнализацией и ее нельзя было трогать. Вот почему нужно было использовать деревянную клетку.

– Но она сломалась.

– Ты всегда найдешь оправдание.

Лис молчит какое-то время. Я тоже. Мы сидим, нюхая пиво с мусором, и слушаем, как вокруг нас жужжат мухи. Еда у Сэма была не слишком свежая. Протухшая. Это невыносимо.

– Ну? – наконец говорит лис.

– Что «ну»?

– Ты вернешься туда и принесешь мне эту птицу?

– С ума сошел? Если я вернусь, они поймают меня и посадят в тюрьму. Или вызовут того маньяка, который преследует меня.

– Хорошо, тогда тебе нечего здесь больше делать. Выметайся из моего контейнера!

– Я не могу сейчас уйти.

– Можешь – и уйдешь.

– Дай мне только секунду.

Я снова нащупываю мантию.

Острые когти вонзаются мне в руку. Я смотрю и вижу, как лис скалится на меня.

– Пожалуйста, – говорю я. – Мне просто нужно…

– А мне нужна эта птица. Я, может, и был когда-то человеком, но сейчас я – лис, и в данный момент я чувствую некоторое бешенство… так что иди… и не возвращайся без этой птицы.

Я в последний раз пытаюсь достать мантию, но лис прыгает на меня и заставляет выкатиться из контейнера с пустыми руками.

У входа в мотель какой-то шум. Я пробираюсь к улице с другой стороны. Мне бы только ее перейти, а дальше я смогу ускользнуть.

Вдруг в лунном свете вспыхивают золотые перья.

Глава 22

– Случайно, не это ищешь? – слышится голос Норины.

– Что? Нет… э-э… Я ничего не искал. Я просто…

– Но приколу рылся в нашем мусорнике?

– Нет, я…

«Разговаривал с лисой?»

– Да, я… на самом деле я действительно кое-что искал… свой ретейнер, я вчера, когда поужинал, забыл его забрать с тарелки.

Это хорошо. Слава богу, меня нашел не ее дядя.

Я замечаю, что ни птица, ни клетка сейчас не издают ни звука. Глупая птица. Но я все равно улыбаюсь.

– Ну, я тогда еще утром поищу. А сейчас устал.

Я зеваю и собираюсь уходить. Я знаю, что утром меня тут уже не будет.

– Ты лжешь.

– Нет!

– У тебя не было никакого ретейнера. Я бы заметила. К тому же зубы у тебя кривые.

Мда, тут она меня подловила.

– Это экспандер, – Я убыстряю шаг. – Пожалуйста, не иди за мной.

– А я думаю дело в том, – смеется Норина, – что ты хотел стащить эту птицу, а потом, когда услышал, как я спускаюсь в бар, выбрался оттуда при помощи своей волшебной мантии.

Я уже почти захожу в мотель, но при словах «волшебная мантия» застываю на одном месте. Как она узнала? Что ей известно?

– Попался, а? – смеется Норина, показывая на мое испуганное лицо.

Я меняю выражение и пытаюсь посмеяться, но скорее издаю звук, похожий на кашель.

– О да, ты очень странная.

– Я не странная. Я хотела сказать, что вычислила тебя. Смотри, когда я увидела тебя в первый раз – когда два дня назад ты пришел в бар, – я решила, что мне показалось. Ну, в том смысле, что не каждый же день ты встречаешь кого-то в волшебной мантии?

– Конечно нет. Волшебных мантий не бывает.

Я знаю, что попался.

– Знаешь, я не была пьяной, как большинство народа там, поэтому я обратила внимание на твое появление. Но после твоего исчезновения мне уже окончательно стало все ясно. А потом, вчера, ты вернулся. И я подумала – может, это судьба? Ну а когда ты сейчас запрыгнул в наш мусорный бак, я убедилась, что так оно и есть.

И зачем мне понадобился этот контейнер? Я мог бы захотеть оказаться в Майами. На Ки-Уэсте. На юге Франции. Да, надо бы начать планировать все это получше. Но думаю, уже слишком поздно что-либо начинать, так как меня наверняка скоро посадят или прикончат.

– Слушай, ну извини. Но ведь птица твоего дяди у тебя? Так, может, позволишь мне уйти?

– Мне не нужна птица. Мне нужно кое-что другое.

– Что другое?

Но я знаю, чего хочет Норина. Она хочет мантию, и, если придется, я ей ее отдам. Правда, вначале попробую уговорить обменять на птицу.

– Я хочу, чтобы ты доставил меня в одно место при помощи своей мантии. Если я разрешу тебе похитить птицу, то вряд ли смогу дальше здесь работать. Так что я хочу, чтобы ты перенес меня домой в Южную Каролину.

– Перенес тебя?

Ей даже не нужна мантия. Какая удача!

Хотя странно, что Норину не удивляет само существование волшебной мантии и что она ее не интересует.

Я отгоняю эту мысль. Норина – деревенская девушка. Она мила и доверчива. Она просто скучает по дому. Я могу ее туда доставить и вернуться через несколько минут, чтобы отдать лису птицу.

Викториана предупреждала, чтобы я никому не давал пользоваться мантией. Но какой у меня выбор? Меня поймали. Разоблачили. Если я этого не сделаю, моя песенка все равно спета.

– Я согласен.

– Ты поможешь мне?

– Да, но я должен забрать мантию. Это ее я искал в контейнере. И мне действительно нужна птица.

– Черт с ним! Все равно зарплата у дяди Сэма даже меньше минимальной.

– И пожалуйста, оставь меня ненадолго одного, – говорю я, потому что не могу как ни в чем не бывало разговаривать с лисом в ее присутствии.

– Оставить тебя? – Она прищуривает синие глаза. – А откуда мне знать, что ты не кинешь меня?

Я думаю секунду, потом даю ей свой рюкзак. В нем абсолютно все, за исключением одежды на мне, денег и кольца Мэг, которое я держу в кармане.

– Вот, охраняй. Тут мое удостоверение личности. Ты сможешь меня найти.

Она опускает глаза и думает.

– Хорошо. Но я вернусь в пять, – с этими словами Норина вручает мне золотую клетку со спящей в ней птицей.

– Пять минут.

У меня мало времени. Как только Норина скрывается за углом, я бегу к контейнеру. Я собираюсь постучать по нему и разбудить лиса, но замечаю, что он уже вылез наружу и как раз тащит в зубах мою мантию.

– Я ее заберу, – говорю я.

– А я, – он показывает лапой на птицу, – заберу ее.

Я внимательно смотрю на птицу. Она спит, как и раньше. Глупая. Я рад от нее избавиться.

– Мне сперва нужна некоторая информация, и побыстрее. Норина скоро вернется.

– Хорошо. Лягушка покинула Ки-Ларго. Она знала, что за ней гонятся, поэтому прыгнула в автоприцеп с надписью «Семья Макдугал».

– Как я его должен искать? Он может быть где угодно.

– На окне еще было написано: «Национальный заповедник белохвостых оленей на острове Биг-Пайн-Ки».

– Ты прикалываешься?

– Рад бы. Ладно, это было несколько дней назад, поэтому сейчас они уже должны были доехать туда. Лесничего зовут Вэнделл. Может, он тебе что-нибудь подскажет.

– Ты уверен? Как-то это слишком просто.

– Я не знаю, насколько просто будет найти маленькую лягушку в огромном заповеднике, но ты получил информацию, которую хотел. Теперь давай мне клетку.

Ничего не остается, как поставить ее перед ним. Интересно, что он будет делать с птицей? Может, съест? Но лис лапой открывает клетку и выдергивает из птичьего хвоста одно-единственное перо. Потом снова закрывает дверцу.

– Теперь можешь ее забрать.

– И это все?! – В этот момент трудно не закричать. – Тебе было нужно только перо? Почему я не мог просто принести тебе его? Зачем ты заставил меня тут ночевать и воровать?

– Это экзамен на достоинство. – Лис пожимает своими пушистыми рыжими плечами. – Для тебя и для меня. Если хочешь получить принцессу, следует его сдать. Но ты можешь сделать еще одну вещь, чтобы отблагодарить меня.

– Что это?

Я не чувствую большой благодарности.

– Можешь убить меня.

По федеральному шоссе номер 1 с визгом проносится машина, и снова тишина.

– Что?

Я, наверное, не расслышал.

Но он повторяет:

– Убей меня. Я спрятал нож в мусорном контейнере. Если ты перережешь мне горло, сбудется моя самая заветная мечта. Я сделал все, чтобы помочь тебе. Теперь исполни мое желание умереть.

– Но почему?

Мои руки дрожат, ударяясь о птичью клетку.

– Я человек в обличье лисы. Тебе нужны еще причины?

– Но может, ты еще превратишься обратно?

Нелогично. Зачем ему нужно было перо птицы, если он хочет умереть? Ничего не понимаю.

– Это все длится уже очень давно. Я потерял надежду.

Я не могу представить, как буду убивать лиса. Я не охочусь. Никто не охотится в Саут-Бич. Меня тошнило, даже когда нам на уроке биологии однажды надо было препарировать виртуальную кошку. К тому же это не просто какой-то лис. Он на самом деле человек, и, следовательно, я должен совершить преднамеренное убийство. Я не могу этого сделать.

– Извини.

– Все в порядке.

Лис поворачивается ко мне спиной.

– Я уверен – все наладится.

– Ты получил, что хотел. Теперь уходи.

– Но я не хотел…

– Иди!

Так я и делаю. И даже не забираю птицу. Сэм ее тут сам найдет. Я уношу только мантию.

За углом меня ждет Норина, которая, оказывается, была так близко, что могла все слышать. Но она, конечно, не понимала лиса. У нее нет волшебных наушников.

– Готова? – говорю я слишком жизнерадостно.

– Еще бы! – Норина усмехается и смотрит на мантию. – А как работает эта штука?

Я помню, что нельзя быть глупым.

– Так, вначале дай мне мой рюкзак.

Она дает. Я заглядываю в него. Все на месте.

– Хорошо.

Я накидываю мантию сначала себе на плечи, потом ей.

– Тебе нужно пожелать оказаться там, где ты хочешь, – говорю я, укрывая нас. – Но ты должна очень точно формулировать задание, которое даешь мантии, потому что иначе…

И не успеваю я закончить предложение, как мы уже переносимся в какое-то другое место.