Текст книги "Зачарованный"
Автор книги: Алекс Флинн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
Глава 30
Когда мы отходим на достаточное расстояние, Мэг обхватывает меня руками.
– О, Джонни, извини, это все из-за меня. Я вообще не думала…
– Все в порядке. Я не собираюсь убивать никаких гигантов.
– Мне кажется, у тебя есть план, – смеется она. – Какой?
– Мы притворимся, что ведем тут наблюдение за великанами, а сами тем временем перенесемся в какое-нибудь другое место. Но ночью вернемся и украдем лягушку.
– В другое место? Куда?
Я размышляю.
– Вначале нужно поставить палатку, чтобы нам поверили. Потом, наверное, можно заскочить в отель и достать тебе какую-нибудь приличную обувь, на случай если нам придется быстро удирать.
Мэг смотрит на свои босоножки.
– Я ведь помешала тебе? Ты бы просто схватил лягушку и исчез, если бы не я. Ты точно хочешь, чтобы я была с тобой?
– Конечно. Ты уже однажды спасла мне жизнь. Да и к тому же мне нравится, когда ты рядом.
– Правда?
Она выглядит удивленной.
– Конечно. Ты мой лучший друг.
– О! – Мэг быстро отворачивается и начинает идти быстрее. – О, конечно.
Мы идем молча. Я думаю о том, действительно ли существуют гиганты. У меня нет никаких причин считать, что это не так. Но если они тут на самом деле есть, то у меня нет никакого желания с ними сталкиваться.
– Давай проверим это место.
Мы доходим до высокого дерева.
– Может, воспользуемся мантией, чтобы подняться?
Мэг легонько подталкивает меня локтем.
– Нет. Оно для нас все-таки недостаточно высокое.
– По-моему, вполне. Почему ты думаешь, что оно нам не подойдет?
– Нога человека составляет около пятнадцати процентов от его роста. То есть у женщины ростом метр пятьдесят длина ноги где-то двадцать сантиметров. А эти следы, если исходить из того, как они выглядели на фоне оленя, были плюс-минус сорок сантиметров. Так что рост великанов должен быть приблизительно три метра. Значит, если мы не хотим, чтобы они нас заметили, нам нужно дерево в два раза выше этого.
– Bay! Вот это действительно мудро.
Я чувствую, что краснею, и смотрю, не шутит ли она. Никто никогда не называл меня мудрым. Характеризуя меня, люди чаще используют такие слова, как «приятный», «надежный» или «милый» – прилагательные, которые обычно употребляют, говоря о желтом Лабрадоре или экономичном автомобиле. Даже Викториана сказала, что я хороший мальчик. Но, кажется, Мэг не прикалывается. Ладно, «мудрый» – это, конечно, не «сексуальный», но гораздо лучше «надежного».
– Спасибо.
Мы идем дальше и находим более высокое дерево. Потом желаем оказаться на нем. Поднялся ветер, солнце стало еще выше. Оно светит мне в глаза, я щурюсь и гляжу вдаль. Там что-то невообразимое.
– Мэг, – шепчу я.
– Вижу, – отвечает она, но я понимаю, что ее голова повернута в противоположную сторону.
Я вынимаю бинокль Вэнделла. Гигант. Два гиганта. Потому что там, куда смотрит Мэг, еще один. Они прочесывают кусты.
– И не подумаю здесь ночевать, – говорю я.
– Не-а, – соглашается Мэг.
Но чтобы удовлетворить Вэнделла, мы решаем притвориться, что все-таки останемся здесь.
– Лучше разбить палатку, пока они не подошли ближе, – говорю я. – Ты оставайся тут, на дереве. Если позовешь, я поднимусь при помощи мантии.
– Разве тебе не надо помочь?
– Нет.
– Почему нет?
– А…
Я качаю головой. Я собирался сказать, что не хочу подвергать ее опасности. Но Мэг это не понравится. Она не такая кисейная барышня, как Викториана, которой нужен парень-защитник.
– Нам нужен дозорный, – придумываю я.
– Хорошо, но поторопись.
Я желаю оказаться внизу и начинаю ставить палатку.
– Джонни! – слышу я, когда уже заканчиваю.
Голос у Мэг хриплый, как от долгого крика. Она яростно машет в направлении слева от себя. Гигант уже настолько близко, что я могу рассмотреть его. Темные волосы покрывают большую часть тела. На поясе повязана шкура какого-то огромного животного – это его единственная одежда. Лицо перепачкано оленьей кровью. Я вспоминаю строчку из сказки «Джек в Стране чудес»: «Я перемелю твои кости, чтобы сделать себе хлеб». Такой мог бы с легкостью, хотя он больше напоминает мясоеда, чем любителя углеводов. Великан идет ко мне. Спокойно. У нас был план. Надо взять мантию. Я протягиваю руку, но ничего не нахожу. Я оглядываюсь и наконец вижу ее в паре метров от себя. Приближается второй гигант, который наверняка тоже меня заметил – слишком уж блестит его глаз. У него он только один – второй закрыт. Наверное, выбит.
Времени на раздумья нет. Я хватаю мантию, но она цепляется за ветку. Одноглазый убыстряет шаг. Я чувствую отвратительный запах, как от протухших яиц, или скунсовых выделений, или человеческих экскрементов. Одна эта вонь сама по себе могла бы убить оленя. Земля содрогается. Я тяну за мантию. Бесполезно.
– Я спускаюсь! Я отвлеку его! – раздаются сверху вопли Мэг.
– Нет! – вырывается из меня крик при очередной попытке вытащить мантию.
Удары ног все громче. Я дергаю сильнее. Пожалуйста, пожалуйста, не спускайся, Мэг. Великан так близко, что я вижу его полные губы, напоминающие подушечки собачьих лап, и очень острые зубы. Я делаю рывок. Мантия рвется, но поддается. И как раз в этот момент до меня доходит ближайший гигант. Я накидываю на плечи оставшиеся лохмотья.
– Хочу оказаться на дереве с Мэг.
И вот я рядом с ней. Она не спустилась.
– Ты в безопасности, – говорит Мэг, и я вижу, что она плакала.
Но великаны теперь знают, где мы. Одноглазый добрался до дерева. Он начинает раскачивать его сильнее любого ветра. Вонь такая страшная, что я ее чувствую, даже дыша ртом. Я выпускаю Мэг и хватаюсь за ветку. Гигант бьется о ствол головой.
Теперь подошел и его собрат. Мы обречены. Я стараюсь обмотать нас обоих мантией, но порыв ветра срывает ее с плеч Мэг.
– Просто пожелай, чтобы ты сам исчез, – просит она, – По крайней мере один из нас должен жить.
– Не вариант.
За дерево берется Двуглазый. Я понимаю, что еще немного, и они начнут действовать вместе, раскачивая его взад-вперед. Один может даже залезть на спину другому и дотянуться до нас.
Но потом что-то происходит. Одноглазый замечает Двуглазого, издает рык и бежит к нему. Они оба ударяют дерево, и оно раскачивается. И вдруг великаны уже на земле – дерутся друг с другом, как два ребенка, поссорившихся из-за последнего печенья. Они откатываются от дерева, и в эту секунду мне удается набросить нам на плечи самый крошечный кусок мантии. Перекрикивая их рев, я загадываю первое, что приходит в голову.
И вот я там.
Глава 31
– Где мы? – Мэг осматривается. – Кажется, я бывала здесь, но…
Я снимаю мантию с наших плеч и быстро ее складываю, пока никто не увидел. Здесь пахнет гораздо лучше.
– Мы на Пенсильванском вокзале.
– На Пенсильванском вокзале?
– Он же в Нью-Йорке? Когда ты сюда ездила в прошлом году, то рассказывала, что здесь всегда столько людей, сколько борцов за права животных на конференции работников меховой промышленности. Вот я и подумал, что это может быть подходящим местечком и тут не должны заметить вынужденной посадки двух тинейджеров, одетых, как Призрак оперы.
И действительно, никто не замечает. Кажется, что мужчина в желто-коричневой куртке, похожий на профессора, смотрит прямо на нас, но он опускает голову и погружается в газету. Какое-то время нас оторопело разглядывает бандитского вида парень, затем отворачивается и продолжает разговаривать по мобильному.
– Придется тебе перезвонить. Неважно себя чувствую. – Он трет глаза.
В ту же секунду на меня натыкается парень с контрабасом.
– Извините… – начинаю я, но он орет на меня на незнакомом языке.
Я поворачиваюсь к Мэг.
– Думаю, я был прав. А теперь нам нужно убить время до ночи. Так что, может, посмотрим город? Залезем, например, на статую Свободы. Мои прабабушка и прадедушка прибыли в Нью-Йорк через иммиграционный пункт на острове Эллис.
– Поедем на метро или воспользуемся мантией?
Мэг с готовностью принимает мое предложение.
Мгновение – и мы уже в факеле статуи. Сейчас она закрыта для посещения, поэтому пуста. Мы глядим вниз. Отсюда виден верх короны, переносица и милое зеленое платьице гигантского размера, спускающееся прямо до пьедестала в форме звезды.
– Смотри, – говорю я Мэг. – На книге в ее руке написана какая-то дата. Июль, потом римские цифры… – Я прищуриваюсь, чтобы их разглядеть.
– Четвертое июля тысяча семьсот семьдесят шестого года, – отвечает Мэг. – Дата принятия Декларации независимости.
Она показывает на гавань.
– Видишь тени от облаков? Они похожи на континенты.
Я берусь за перила и наклоняюсь. Мэг права, это действительно так.
– Сегодня мы были в Европе, – говорю я. – А теперь мы в Нью-Йорке. Фантастика, да?
– Действительно нереально, – соглашается она.
Я мог бы быть с Викторианой, путешествовать с ней и видеть все эти вещи. Наверное, она уже видела все это, делала все это, была везде.
Мэг хватает меня за руку.
– Это так восхитительно, Джонни. Спасибо, что взял меня с собой.
У меня вдруг начинает кружиться голова от высоты. Но я крепко держу руку Мэг, а она в ответ сжимает мою. Мне лучше.
– Я рад, что ты здесь.
И это правда.
Налюбовавшись, мы перемещаемся на пьедестал. Как и на вокзале, люди вроде бы видят наше приземление, но в то же время не обращают на нас внимания. В нас врезается ребенок.
– Эй, не заметил вас.
Его мама, ничего не понимая, кричит ему, чтобы он был осторожнее.
Интересно, а дома, в Саут-Бич, люди так же реагировали бы в такой ситуации? Я бы сам так же реагировал? Бывали ли случаи, когда я видел что-то странное и необычное – или волшебное – и просто игнорировал это, так как не верил своим глазам? Я все время слышу разные истории про гигантов, йети и саскуотчей, но кто в них верит? А вполне возможно, что они на самом деле существуют – лох-несское чудовище, НЛО и всякое такое. Вдруг только сумасшедшие знают правду? Если люди могут превращаться в лебедей, что же тогда не может произойти?
– Ты рад, что волшебство существует? – спрашивает Мэг, словно читая мои мысли.
– Да, – отвечаю я, – хотя лучше такое никому не говорить, а то наверняка подумают, что я просто обкурился.
– Я бы так не подумала, – пожимает она плечами, – даже если бы меня тут не было.
И я знаю, что это правда. Мэг бы поверила мне, потому что она мой лучший друг.
Найдя имена моих прабабушки и прадедушки на памятнике в Музее иммиграции «Остров Эллис», мы идем в Музей естествознания смотреть динозавров. А дальше – в зоопарк Центрального парка.
Именно там Мэг вспоминает о наушниках.
– Я и не знала, что у тебя такое есть. А ты можешь поговорить с ним? – Она показывает на белого медведя.
– Нет, – сомневаюсь я. – То есть может быть. Это работает только с теми животными, которые раньше были людьми.
– А таких много?
– Больше, чем ты думаешь.
Я рассказываю ей о лебедях в холле, о крысе в порту Майами и о лисе.
– Не может быть! Лебеди? Правда?
– Чистая правда.
Мэг берет у меня наушники и наклоняется вперед.
– Эй! Приве-е-т! Мистер Медведь?
Тот медленно плавает по кругу.
– Может, когда это закончится, вместе махнем на Северный полюс? – говорит мне Мэг. – Надо увидеть белых медведей, пока они там еще есть.
Я киваю, хотя знаю, что этого не случится. Я буду с Викторианой.
Мы еще какое-то время бродим, смотрим на животных, пытаемся поговорить с ними (безответно), едим то, что тут продается, пока в конце концов нам не объявляют, что зоопарк закрывается.
Я смотрю на часы. Шесть.
– Еще есть время. Я не хочу возвращаться слишком рано.
– Говорят, в Нью-Йорке хорошая пицца. А потом, может, на крышу Эмпайр-стейт-билдинг?
Через час мы там. Мы не использовали мантию. Я хотел прочувствовать, каково это – находиться в лифте, который взмывает на сто два этажа. С одной стороны виден Центральный парк, а с другой даже Нью-Джерси.
Мэг показывает на что-то внизу.
– Посмотри туда!
– Что?
Я замечаю, что улица в одном месте покрашена белым.
– Вон там проходит парад ко Дню благодарения.
– Bay! Отсюда сверху это место выглядит еще меньше, чем по телевизору.
Мэг забирается на одно из возвышений с телескопом.
– Как птица.
Она раскидывает руки и выпрямляется. За ней садится солнце, ветер треплет ее короткие волосы. Мэг кажется свободной и неожиданно красивой – не как та девушка, к которой я привык. Она поворачивается к улице.
– Осторожно!
Я хватаю ее за руку.
– Не волнуйся. – Мэг показывает на цепное ограждение над стеной, вероятно предназначенное для того, чтобы не дать оттуда прыгнуть. – Я в полной безопасности.
– Ты могла упасть.
– Только если бы я была неуклюжей или пьяной. – Она протягивает мне свою вторую руку, ту, которую я не держу. – Давай залезай. Отсюда лучше видно.
Я поднимаюсь – передо мной и правда открывается потрясающая панорама. Меня немного покачивает, но Мэг страхует меня – ее рука на моей талии. Когда мы детьми играли вместе, она всегда вела себя так, как будто была старше. Я поднимаю голову, и на секунду мы оказываемся нос к носу, между нами только ветер. Я чувствую, как бьется мое сердце, а может быть, это сердце Мэг.
– Помнишь, – говорит она, – когда я попросила тебя пригласить меня на дискотеку после восьмою класса, чтобы заставить ревновать Бена Аберкромби?
Я смотрю вниз. Люди и машины внизу такие маленькие, как игрушечные.
– Конечно.
– Так знаешь, Бен тоже пригласил меня на ту дискотеку.
– А?
Я смотрю на нее; короткие волосы вьются у ее лица, как коричневые бабочки.
– Он пригласил меня, но я не согласилась, потому что шла с тобой.
– Ты никогда не говорила мне этого, – смеюсь я. – Я бы понял, если бы ты отказала мне, чтобы пойти с парнем своей мечты. Он тебе так нравился.
– Нет, до тебя не доходит. Бен пригласил меня еще до тебя. А я сказала ему, что не могу пойти с ним, потому что иду с тобой.
– Ладно, я запутался. – Я встряхиваю головой. – Так ты использовала меня как отговорку, чтобы не идти с ним?
– Нет. – Она бросает мою руку и отодвигается. – Ничего страшного. Я была глупая.
Я помню эту дискотеку, три года назад. Мэг сделала прическу в салоне, и на ней было черное кружевное платье, в котором она выглядела взрослой и гламурной. Бен Аберкромби пялился на нас весь вечер. Я поздравил Мэг с тем, что она так завела его. Но был один момент на танцполе, когда я забыл о своей задаче заставить ревновать Бена.
Мы танцевали, Мэг была в моих руках, и… я захотел поцеловать ее.
Я смотрю на Мэг и понимаю. Я мог бы это сделать. И это бы все изменило.
– Нам пора идти.
Она спускается.
– Нет, подожди.
Солнце садится, и вечные огни Манхэттена под нами кажутся еще ярче на фоне серых сумерек. Гудки автомобилей и голоса людей на земле слышны, только если сконцентрироваться, а я не хочу. Не хочу думать ни о чем, кроме того, где я, с кем я. Не знаю, то ли это потому, что не хочу уходить, то ли потому, что хочу остаться, но я хватаю Мэг за локоть, тяну к себе и поднимаю наверх. Она опирается на меня, ее голова на моем плече, и в эту секунду на фоне огней, блеска, жары и сумрака я понимаю, что действительно хочу ее поцеловать.
Но я этого не делаю. Я? Целую Мэг? Не могу. Я хочу множество вещей. Денег. Приключений. Викториану – как-никак она принцесса. Я хочу больше, чем у меня когда-либо было.
Разве нет?
Но пока Мэг у меня в руках, как тогда на дискотеке, мне кажется – дольше чем на мгновение, – что я хочу именно этого.
– Если бы мы могли тут остаться.
Я наклоняюсь ближе.
– Почему нет? – Мэг тоже наклоняется ближе.
– Простите, вам телескоп еще нужен? – Снизу на нас уставились мужчина и маленькая девочка. – Мой ребенок хочет посмотреть. А вы можете пообниматься и в другом месте.
– О, конечно.
Я даже не реагирую на его замечание про «пообниматься». Я рад, что нас прервали. Поцеловать Мэг было бы большой ошибкой. Это бы изменило все то, что я не хочу менять.
Я спускаюсь и протягиваю ей руку.
– Ты права. Нам пора идти.
Мы едем вниз, пересаживаемся из одного лифта в другой. Мэг не смотрит на меня. Она раздражена, потому что я почти поцеловал ее? Или потому, что я этого не сделал? В любом случае я нарушил какую-то грань между нами, и теперь мне нужно вернуть ее доверие.
Извини, – говорю я, когда мы достигаем земли.
За что?
Она все еще избегает моего взгляда.
За по… Мэг, для меня очень много значит твоя дружба. Больше, чем что-либо другое. Я бы не хотел все испортить.
Она смотрит на мраморный пол, водя ногой по чередующимся мраморным квадратам.
Да, я бы тоже.
Тогда пойдем?
Я не хочу уходить, пока она не перестанет на меня злиться. А еще я хочу, чтобы сегодняшний день продлился дольше. Викториана красивая, богатая, я пообещал найти ее брата и жениться на ней. Но когда я это сделаю, уже никогда больше не будет вот так, как сейчас с Мэг, пока мы еще дети. Совершаю ли я большую ошибку? Я хотел, чтобы моя жизнь изменилась, но сейчас, на краю перемен, мне страшно.
Но пока я нахожусь в этом городе, мне не нужно принимать решение.
– Давай немного погуляем, – говорит Мэг.
Я счастлив.
Мы идем к Таймс-сквер, так как именно там сходятся все огни, гудки, такси и люди. Уже, наверное, стемнело, но заметить это здесь сложно, потому что вокруг все такое яркое – красное, розовое, зеленое, золотое, – и небо до сих пор кажется синим. А может, потому, что дома такие высокие и за ними в принципе не видно неба. Мы протискиваемся сквозь толпу, наблюдающую за практически голым парнем в ковбойской шляпе, который играет на гитаре. Машины сигналят и проносятся мимо со свистом.
Над нами светящиеся вывески и бегущие строки газетных заголовков.
И вдруг там появляется новость, на которую я не могу не среагировать.
«ПРИНЦЕССА-ПЛЕЙГЕРЛ СОБИРАЕТСЯ ЗАМУЖ ЗА ЗАЛКЕНБУРГСКОГО НАСЛЕДНИКА».
Викториана! Она выходит замуж за Вольфганга! Мучителя кошек.
Но почему? Я выполнял эти задания, мучился от боли в пансионе, воровал птицу, делал все, чтобы принцесса могла не выходить за него.
– Она сказала, что выйдет замуж за меня, – говорю я и только потом вспоминаю, что рядом Мэг.
– Что?
– Ничего. Нам нужно идти.
Потом Мэг тоже замечает бегущую строку новостей, и по ее лицу я вижу, что она поняла.
– Выйдет за тебя?
– Нам надо идти.
И не успевает она возразить, как я укутываю нас в мантию. В отличие от Голого Ковбоя мы еще можем быть невидимыми.
Через секунду мы снова в заповеднике.
Глава 32
Я приземляюсь снаружи, на случай если лесничий Вэнделл все еще здесь. Но все темно, спокойно. Все как-то уж слишком хорошо. Я слышу голоса, вдалеке люди поют песни у костра. И сверчки.
И голос Мэг.
– Ты действительно собирался жениться на Викториане?
Она отстраняется от меня.
В ночи я вижу только ее силуэт. Но все равно по линии плеч понятно, что Мэг зла.
– Я все объясню.
– О, правда? – Ее руки-тени упираются в бока. – Давай.
– Может, потом поговорим? Когда я достану лягушку?
«Когда я придумаю оправдание».
– Ты вообще планировал мне об этом рассказать?
У меня нет ответа.
– Я хочу оказаться в офисе лесничего.
И вот я там.
Тут еще темнее, но зато тихо, и это хорошо. Я ищу кабинет Вэнделла. Дверь закрыта, но я желаю очутиться по другую ее сторону. Потом подхожу к столу, где стоял аквариум. Я приоткрываю занавеску, чтобы впустить серебристый лунный луч, но в окно не смотрю – не хочу видеть ждущую меня и все еще злящуюся Мэг. Аквариум мерцает, как бриллиант. Я провожу ладонью по его ровной стеклянной поверхности, до самого верха и – внутрь.
Острая боль пронзает мне палец, а потом всю кисть. Кто-то укусил меня. Сильно. У лягушек ведь нет зубов? Я отдергиваю руку и включаю свет. В комнате никого нет. Когда глаза привыкают, я заглядываю в аквариум.
Скорпионы. Он весь кишит ими. Меня укусил скорпион. Кроме того, лягушки здесь нет и в помине.
Кисть горит, как будто ее разрезали надвое. Я снова смотрю в аквариум. Принц должен быть там, наверное, спрятан за чем-то. Он не мог сбежать.
Потом я вижу записку. Я щурюсь, чтобы прочитать, что там написано, но на ней скорпион.
Кисть дрожит, трясется. Хочется ее отрезать. Кажется, что она вдвое больше своего обычного размера. Теперь боль начинает распространяться на всю руку, на тело, на голову. Язык распухает. Ноги едва меня держат. Поле зрения сужается до одной красной точки. Колени подгибаются. Я на полу.
Последнее, что я успеваю сделать, перед тем как потерять сознание, – вытащить левой рукой кольцо Мэг. Надо перенести ко мне Мэг. Большим и указательным пальцами я еле проталкиваю в него свой левый мизинец. Красные точки становятся меньше. Потом боль захлестывает меня.
Глава 33
Темно, слышен дождь, очень близко. Рука не беспокоит. Я ее поднимаю и смотрю, на месте ли кисть. Шевелю пальцами. Я умер и больше не чувствую боли? Нет. Вряд ли.
– Ты проснулся?
В темноте раздается голос. Потом круг света. Это фонарик. Глаза привыкают. Я в палатке. С Мэг. Мэг!
Она держит бумажку.
– Вэнделл знал, что ты попытаешься украсть лягушку.
Я протягиваю руку (которая абсолютно здорова) и беру листок. На нем написано:
«Лягушку отдам только после того, как убьешь гигантов. И без фокусов».
– Но откуда у тебя эта записка?
Я изучаю свою ладонь.
– Ну конечно же, я ее вынула из аквариума.
– Но скорпионы…
– Не волнуйся. Они бывают и неядовитые. К тому же если относиться к ним с уважением, а не просто брать и ни с того ни с сего лезть в их дом, то тебя никто и не тронет.
Я поворачиваю кисть. Единственное напоминание об укусе – шрам в форме буквы «с» размером с десятицентовую монету. Может, меня и правда атаковал неядовитый скорпион? Почему же тогда было так больно?
Но сейчас со мной все в порядке.
– Ну вот и все. Гигантов тебе не убить, поэтому сказка, наверное, закончилась, – говорит Мэг, смотря в сторону.
Думаю, в этот момент она улыбается, так как не выносит Викториану и ненавидит меня за то, что…
Все мои проблемы возвращаются. Мэг знает, что я согласился жениться на принцессе.
– Скорее всего, ты права, – соглашаюсь с ней я.
Но когда я вспоминаю обо всем этом – о том, что Викториана выходит замуж за принца Вольфганга, о том, что мы с мамой потеряем бизнес, о том, что мне, наверное, придется работать обувщиком до конца своей жизни, – то не выдерживаю. Я отворачиваюсь, стараясь, чтобы пятно от фонарика не попадало на лицо.
На улице тихо. У костра петь перестали. Я прикидываю, сколько могло пройти времени. Не слышно даже сверчков и цикад.
– Ну что, Джонни? – прерывает молчание Мэг.
– Все закончилось.
– Твои поиски? Твои приключения? Да, наверное.
– Это было не просто… приключение. Это… все.
– Что ты имеешь в виду?
Я не хочу разговаривать с ней. Мне бы свернуться клубком и выспаться за все прошедшие дни, пока гиганты не вернутся и не растопчут меня, а я этого даже не замечу – так крепко я буду спать. Я как маленький ребенок, который засыпает перед телевизором и, проснувшись на следующее утро в кровати, даже не задумывается о том, как он туда попал. Я хочу забыть. Но у меня нет времени. Я рассказываю Мэг о нашем с мамой долге.
– Женитьба на Викториане была бы выходом из этой ситуации. У меня нет денег на учебу. Мы, вероятно, даже не сможем больше заниматься нашим бизнесом.
– Так ты собираешься на ней жениться, чтобы поправить ваше финансовое положение?
Я сомневаюсь.
– Да.
Но, наверное, меня выдает выражение лица – по нему видно, что брак с Викторианой не будет такой уж пыткой.
– Нет, – говорит Мэг, – ты этого хочешь, потому что она вся такая секси.
– В основном я интересуюсь приданым Викторианы. А то, что она секси, никому не мешает. И на самом деле принцесса милее, чем о ней думают люди. Но мне только семнадцать, поэтому у меня вообще сейчас нет желания жениться, разве что ради денег. Они бы навели во всем порядок.
Я изучаю свою ладонь. Как ни странно, но с ней все в порядке. Могу поклясться, что она была размером с шар от боулинга. А сейчас даже небольшой след от укуса почти исчез. На пальце все еще кольцо Мэг, которое снова меня спасло.
Теперь я его возвращаю.
– Я должен найти лягушку. Я дал слово и не могу допустить, чтобы Викториана вышла замуж за принца Вольфганга. Он убьет ее, и это будет на моей совести. А еще я не могу допустить, чтобы мама потеряла свой бизнес. Я должен сделать все, что возможно.
– Тебя уже ловила ведьма, кусал скорпион… Так ты еще хочешь быть съеденным гигантом?
– Мне нужно рискнуть.
Я начинаю вставать. Мне удается это сделать на удивление легко. Я ищу мантию. Только ее тут нет. Она пропала. Я поворачиваюсь к Мэг.
– Верни ее.
– Что вернуть?
– Ты знаешь.
Мэг поджимает губы и думает.
– Давай, Мэг. Ты несправедлива. Я принял решение.
Мэг молчит еще секунду.
– Ты прав, – в результате говорит она. – Я не могу остановить тебя. Но я могу заставить тебя подождать. Если мы собираемся сражаться с гигантами, то должны хорошо выспаться.
– Мы? Ты сказала «мы»? Ты остаешься?
– Я не могу позволить, чтобы тебя убили. Твоя мама будет несчастна. Поэтому я возьму мантию и заберусь на дерево. И если увижу, что они идут, то надену кольцо и перенесу тебя к себе.
– А я что в это время буду делать?
Мы смотрим друг на друга, потом Мэг кладет руку мне на лоб и слегка его поглаживает. Ладонь холодная, глаза закрываются.
Спать, – шепчет она, – спать.
