Текст книги "Зачарованный"

Автор книги: Алекс Флинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Что рассказал по секрету? Я такого не говорил. Где мои лебеди?

– А теперь мы можем вместе работать над книгой. Давай поедем в дом моего отца на Ки-Уэсте, там проводят Дни Хемингуэя – фестиваль Эрнеста Хемингуэя, в честь которого меня и назвали Эрнестом.

Вмешивается Гарри или Трумэн:

– Мы можем быть друзьями, Фрэнк, настоящими, как люди. Ты нам нравишься.

– Я вызываю полицию. Я не хочу друзей. Я хочу своих птиц. И я хочу, чтобы вы все пошли ВОН!

Мэг берет меня за руку и толкает к обувной мастерской.

– Я позабочусь, чтобы он ушел, мистер Фарнесворт. Ему нужно только все собрать.

– Хорошо! – соглашается он, хотя его все еще трясет от злости.

Уходя, я слышу, как лебеди продолжают убеждать управляющего, что они настоящие.

– Все собрать?! – спрашиваю я Мэг. – Я тут работаю. Это мастерская моей мамы, не забыла еще? А то отхватила принца и собираешься теперь избавиться от меня?

– Тсс! – Она прижимает палец к губам. – Конечно нет. Мы что-нибудь придумаем. Но ты же не хочешь, чтобы уволили твою маму?

– Нет.

В ее словах есть смысл.

– Хорошо, тогда тебе придется на какое-то время залечь на дно. А я отведу Филиппа к его сестре.

– Осторожно, Зиглинда, наверное, все еще преследует его. Тут могут быть шпионы.

– Не о чем беспокоиться, – успокаивает нас Филипп, – я побью их всех.

– И не сомневаюсь, особенно классно ты сработал в прошлый раз!

– Ладно, – Мэг дотрагивается до моей ладони. Ее пальцы такие мягкие, и я снова не могу поверить, что упустил ее. – Мне нужно тебе кое-что показать.

Я иду за ней. Дойдя до кофейни, она останавливается.

– Это тут.

Кафе как раз должно вот-вот открыться, и, конечно, Шон, один из ее братьев, уже там, все готовит.

– Ты вернулась, – говорит он.

– Только что.

– И кто этот босяк?

Шон показывает на принца.

– А, это? – Мэг оглядывается и радостно улыбается. – Это принц Алории Филипп Эндрю Клод. Я выхожу за него замуж.

– Да-а, конечно, – ухмыляется ее брат. – Так ты будешь работать в эту смену?

– Обойдешься. Я должна отдать Джонни его вещи, подвинься.

Она проходит мимо него и распахивает дверь в кладовку, где они держат кофе, сахар и всякое такое.

– Сюда!

– Что это?

– Твои вещи.

Я смотрю. Там от пола до потолка все заставлено обувными коробками. И не абы какими – они лимонно-зеленого цвета, на каждой изображена пальма, рядом с которой причудливым розовым шрифтом написано:

Джанни Марко из Саут-Бич

– Джанни?

– Это звучит покруче, чем Джонни.

– Ты достала мне коробки для обуви?

– Не только. Загляни внутрь.

Я вытаскиваю одну. Она тяжелая, не пустая. Открываю ее.

В ней пара босоножек. Ярко-розовая кожа с металлическим отливом. Серебристые стразы. Двенадцатисантиметровый каблук из прозрачного пластика с блеском. Мой дизайн!

– Как ты…

Я не могу в это поверить. Я не могу в это поверить. Мои туфли. Созданные мной туфли – прямо передо мной, они реально существуют. И это сделала Мэг – каким-то образом. Я рассматриваю их со всех сторон, снова и снова, даже встряхиваю.

Мэг переводит взгляд с обуви на Филиппа.

– Дорогой, мы с твоего позволения покинем тебя на минутку? – спрашивает она.

Филипп выглядит так, будто проглотил испорченную улитку.

– Ну, если так надо. Но ненадолго, моя ма-а-а-ленькая актиния.

Мне кажется, я замечаю, как Мэг усмехается, но когда я снова смотрю, она уже широко улыбается Филиппу. Потом дает ему обувную коробку и целует его (гэг), перед тем как сказать:

– Каждое мгновение без тебя – вечность, любовь моя. (Гэг.)

Она уходит и оставляет его пялиться на босоножки.

Я тоже не могу оторвать от них глаз, пока Мэг пытается запихнуть меня в чулан. Закрыв за нами дверь, она включает свет, и я вижу, что там еще десятки, а может, сотни обувных коробок. В них есть что-то внутри?

– Думаю, могу тебе рассказать, раз ты уже знаешь о кольце, – шепчет Мэг. – У нас есть домовые.

– Домовые? О да-а, конечно. И печенюшки-домовушки у вас тоже есть, но при чем тут обувь?

– Домовые – это эльфы, Джонни. Такие ирландские существа. Они помогают тут убирать. Помнишь, вечерами всегда был полный беспорядок, а потом наутро везде уже все сверкало.

– Эльфы?

Эльфы???

– Когда мы уходим в конце дня, они прибирают, потом пекут, ставят кофе, и все это до того, как мы приходим на работу. Им нравится хозяйничать самим.

– Эти туфли сделали эльфы?

Я еще не могу поверить в то, что держу в руке. И в то, что, наверное, находится в других коробках.

– Домовые.

– Домовые.

Но если это правда, то я могу просто продавать их. Может, у меня и не получится зарабатывать тысячи, но у нас будут деньги. Нам не надо будет волноваться. Я изучаю босоножки и вижу, что все выполнено с высочайшим мастерством. Мне не придется жениться на Викториане. Если бы я выручил за туфли хотя бы половину их стоимости, то спас бы наш бизнес.

– В общем, – говорит Мэг, – им было скучно. На выпечку каких-нибудь маффинов у домовых не уходит много времени. Они уже давно занимаются одним и тем же. И не хотят селиться в нашем доме, потому что в нем слишком много народу, а им нравится иметь свою частную жизнь. Поэтому, когда ты уехал, я все организовала так, чтобы немного увлечь их обувью. Я заказала материалы – ты можешь вернуть мне деньги из тех, которые тебе дала Викториана, – и оставила им твои эскизы. Они провернули все остальное.

Не-ве-ужасно-роятно. Мэг решила все мои проблемы и теперь собирается замуж за принца Высокомерие.

– Я не могу поверить, что домовые изготовили эти туфли. – Но на самом деле могу, во все, что угодно. – Где они сейчас?

– Домовые каждое утро прибираются. Такие вот у них правила. А сшив несколько десятков экземпляров босоножек, они стали разрабатывать маркетинговый план. Наверное, он где-то здесь. О! – Она замечает папку и передает ее мне. – Уверена, это то, что нужно. Ладно, забирай свои модели. Они будут твоим начальным капиталом.

– Но… – Я беру другую коробку. В ней туфелька лимонно-зеленого цвета с наборным каблуком и квадратной брошью на носу. Тридцать шестой размер. Классный шов. Я открываю следующую – и там та же самая босоножка, только тридцать седьмого размера. Моя мечта сбылась. Это все происходит на самом деле.

– Шон поможет тебе их вынести. А мне пора идти с Филиппом.

Филипп. Мечта застревает у меня в горле. Мэг догадалась о моей мечте и осуществила ее. А теперь ушла. С принцем.

– Может, устроим двойную свадьбу? – Она распахивает дверь. – Скучал по мне, дорогой?

– Ну конечно, моя милая зеленая мамба, – Филипп все еще держит в руках туфельку. Одну, как принц из «Золушки». – Очень симпатичная модель. Ma mere – моей маме – такие би очень понравились. Она будет сердиться за мое исчезновение. Может… подарок? У тебя есть тридцать пятый размер?

– Конечно есть. Давай я…

Я останавливаюсь. Вижу, как напротив мама открывает нашу мастерскую. И вдруг оказывается, что больше всего я хочу… к маме. Чтобы она меня утешила.

– Поможешь ему? – Я поворачиваюсь к Мэг – Мне надо к маме.

Глава 42

Лисица сказала:

– Ты можешь меня освободить.

Жар-птица и серый волк

Мама приветствует меня крепкими объятиями, но не успеваю я рассказать ей все о Каролине, Фарнесворте, лебедях, Филиппе и Мэг, как она говорит:

– У нас был… один необычный посетитель.

– Посетитель? Кто?

– Скорее что, – Мама достает из ящика малюсенький клочок бумаги и дает его мне. На нем написано следующее (самым мелким почерком, какой я когда-либо видел):

Когда вернешься, встреться со мной в полночь в порту. Корнелиус.

– Так этот посетитель, это была… крыса?

– Да – Маму всю передергивает. – С маленькими острыми зубами и крошечными когтями. Я пыталась выгнать ее метлой, но она не хотела сдвигаться с места, пока не заставила меня взять записку. Тебе, наверное, нужно поехать, да? Это важно?

Ночью я беру мамину машину, чтобы добраться до порта. Я вспоминаю свой первый поход туда, мотоцикл, стрельбу. Но Зигфрида с Зиглиндой больше там не будет. Принца нашли. Я к этому теперь не имею никакого отношения. Я даже еще не попытался связаться с Викторианой. Не могу смотреть ей в глаза. Только я собираюсь припарковаться на обочине, как вдруг открываются ворота. Поблизости никого нет. Я въезжаю на территорию. У терминала С на капот машины запрыгивает небольшое животное. Я открываю окно и впускаю его. Крыс сразу начинает говорить, но, кроме взволнованного писка, разобрать ничего нельзя.

– Подожди. Не понимаю.

Я вставляю наушники.

– О, приятель – ты сделал это! – продолжает он в ту же секунду. – Я беспокоился из-за ведьмы и того парня на мотоцикле. Но круто! Тебе удалось вернуться! Ты нашел лиса?

– Спасибо, – киваю я. – Он сказал мне, где искать лягушку, и я ее нашел.

Усы крыса немного опущены, а его глаза поблескивают с двух сторон в лунном свете.

– Но… это все, что он тебе сказал?

– Это все, что я у него спрашивал.

– Это все, что ты спрашивал его, но спрашивал ли он сам у тебя что-нибудь? Просил ли он тебя сделать что-нибудь?

Я вспоминаю странную просьбу лиса, в которой я ему отказал.

– Ну, он хотел, чтобы я его убил, но, конечно, я не согласился.

– Конечно? Не согласился?

– Я не собираюсь убивать лис, тем более говорящих.

– Он просил тебя убить его не затем, чтобы умереть. Он бы мог броситься под машину, если бы ему нужно было именно это. Но если он обратился к тебе, значит, у него была на то причина. – Крыс, наверное, даже в темноте замечает у меня на лице смущение, потому что продолжает: – Заколдованное животное может превратиться обратно в человека, только когда с ним случится то, что сказано в его проклятии. Одному для возвращения необходим поцелуй, другому волшебная фасоль и так далее.

– Или рубашки, сплетенные из цветов?

– Точно. Это звучит странно, но так оно и есть. Я, например, должен был найти свою дочь, но она погибла в аварии, прежде чем я встретился с ней, поэтому теперь я никогда не вернусь. – Он замолкает, и я слышу тихое шмыганье носом. – Но тот лис… я гарантирую, что у него была какая-то цель. Езжай снова туда и сделай это.

– Но я не могу поехать на Ки-Ларго.

– Почему, черт подери, нет?

Я изо всех сил стараюсь придумать причину. Очевидный ответ: нет волшебной мантии. Традиционный ответ: работа. Наводящий тоску ответ:

– Мне, скорее всего, придется жениться на принцессе.

– Так женись на следующей неделе, – смеется крыс. – А с лисом разберись сейчас.

Он прав. У меня полный бак бензина. Появляться в мастерской нельзя. Мне ничего не мешает, кроме красивой принцессы – принцессы, которой бы мечтал обладать любой парень в мире.

Любой, но не я.

Как сказала жена пекаря Золушке: «Я бы все отдала, чтобы оказаться в твоих туфельках».

– Хорошо, я согласен.

Уж если я не могу помочь себе, то хотя бы постараюсь помочь лису.

Я еду, радио выключено, чувствуется вибрация старой маминой машины, слышен шорох шин по асфальту. Однако мои мысли ничем не заглушить. Сегодня я получил все – красивую принцессу, туфли, будущее. Но это такие мелочи по сравнению с тем, как я хочу Мэг и как я хочу, чтобы она бросила этого придурка. Луна и уличные огни отбрасывают черно-белые тени мне на лицо, и я с радостью бы отдался красоте летней ночи, но мои размышления мешают мне. Как мог я не понимать, что мне на самом деле нужно? Наверное, я и вправду глупый. И как может Мэг не желать быть со мной после того, как мы прошли через такое? Неужели ей все равно? Хотя босоножки в ее кофейне говорят об обратном. Она любит меня. Просто не так, как мне хотелось бы.

Корри тен Бум, помогавшая прятать евреев от нацистов во время Второй мировой войны, сказала: «Если Бог посылает нас сложными тропами, Он дает нам крепкую обувь».

Надеюсь, у меня крепкая обувь.

Через два часа я уже на Ки-Ларго. Лис сидит за мотелем. У него в лапах полбутерброда. Я осматриваюсь – следует убедиться, что никого нет и что дядя Сэм не поджидает меня. Но Тодд один. Я вставляю наушники.

– Ты меня просил кое-что сделать? – спрашиваю я.

Он кивает, но больше никак не выражает своей заинтересованности.

– Это часть наложенного на тебя проклятия? – продолжаю я.

– Я просто за все эти годы устал питаться из мусорного контейнера. Никому ведь никогда не придет в голову выкинуть пакетик соуса тартар. – Лис глотает последний кусочек бутерброда, потом розовым языком слизывает с лап масло.

– Ты серьезно?

Я не имею права его прикончить, если причина в этом. Зарезать лису в принципе тяжело, а еще тяжелее совершить это, если знаешь, что в действительности это человек. А что, если после смерти он превратится обратно в мужчину и в контейнере потом будет лежать труп? Меня могут посадить в тюрьму.

Представляю себе заголовки: «На островах Ки разыскивается бродяга из Майами». Бродяга из Майами – я.

Тодд домывает лапы и говорит:

– Мне сложно говорить о проклятии. Сложно. Я могу только пообещать, что мне нужно именно это, и если ты выполнишь мою просьбу, то проблем не будет.

Он поднимает голову. Серебристый лунный свет падает на его карие глаза, они умоляют меня. Я вспоминаю Корнелиуса, его семью, и как он потерял надежду и теперь обречен навсегда оставаться крысой. Разве я на его месте не хотел бы умереть?

«Крепкая обувь».

Я киваю.

– Как мне это сделать?

Лис мгновение сомневается, потом уносится сквозь тени и ныряет в кусты. Секунду спустя он возвращается, неся в зубах нож – не страшный, без выкидного лезвия. Такими режут индеек на День благодарения.

Я беру его.

– Не уверен, что смогу.

– Пожалуйста. Я – лис. Люди все время убивают животных.

Я держу нож прямо. Что чувствуешь, когда вонзаешь его в кого-то? Может, то же, что и при разрезании кожи?

Тодд читает мои мысли.

– Представь, что разрезаешь порванный ботинок.

– Как ты узнал, что я работаю с обувью?

– Ты мне сказал об этом, – после некоторых сомнений отвечает он.

– Я?

Лис поднимает голову, и я вижу его белую шерсть, как снег в лунном свете.

– Один хороший удар. Я не буду кусаться.

– Не думаю, что смогу это сделать.

– Ты проехал столько километров от Майами только для того, чтобы в результате не убить меня?!

Он прав. Крыс говорил, что я должен убить лиса, что так будет лучше. Но я же не убил гигантов и даже ведьму… Я все равно тянусь к Тодду, левой рукой беру его за шею, закрываю глаза и одним движением перерезаю ему горло.

Что-то ярко-красное обжигает мне кисть. Я смотрю вниз – это кровь бьет фонтаном. Я тянусь к ране рукой, чтобы остановить кровотечение. Но куда делся лис? Где лис?

А потом вижу. Он на земле. Рана не просто открытая, она разверзается и становится все больше и больше, перерастая его тело, а потом и мое. Я отпрыгиваю назад, чтобы не дать ей поглотить меня. Но когда оглядываюсь, эта дыра уже чем-то заполнена. Из кожи лиса выходит человек. Это мужчина в возрасте, в каштановых волосах проседь. Он на кого-то немного похож, но, конечно, нет, этого не может быть. Он лис.

Я спас его. Я к этому никогда не привыкну.

Мужчина-лис смотрит на свои ладони, потом дотрагивается до шеи, проверяя шрамы. Не найдя ни одного, он снова пристально разглядывает пальцы, поворачивая руки разными сторонами.

– Я человек. Я жив. И я… старый. – Потом касается лица, будто ощупывая морщины. – Я провел свои лучшие годы в обличье лисы. Я произвожу ужасное впечатление?

Я все еще пытаюсь осознать, что Тодд теперь человек. Его лисья шкура лежит всеми забытая. Но самое интересное – за что его превратили в животное? Такое могло бы произойти с каждым?

– Нет, неплохо, – отвечаю я. – И вы не выглядите старым. Просто средних лет.

– Мне было двадцать пять, когда я изменился до полной неузнаваемости. Слава богу, одежда все еще мне впору. Но жена вряд ли узнает меня. Она, наверное, уже вышла замуж за кого-нибудь другого, подумала, что я ее бросил. Получится ли у меня когда-нибудь рассказать ей правду и убедить ее в своей честности?

Я вспоминаю игру с Мэг в «Четыре правды и одну ложь». Можно ли действительно знать о ком-то всю правду?

Мэг.

И тут до меня доходит. Уборка. Когда мы играли, я поверил, что она сама все прибирает.

Но теперь-то я знаю, что это была ложь. Одна ложь. В кафе порядок наводят домовые, не Мэг.

А если это она выдумала, то, значит, все другие утверждения верны.

Включая последнее.

«И пятое: я тайно безумно в тебя влюблена».

Мэг любит меня. По крайней мере, любила, когда говорила это. Она пыталась сказать мне об этом, но я все время игнорировал ее. Я в эйфории и в отчаянии одновременно. Мэг любит меня. Любила меня. Неужели я понял это слишком поздно? Неужели дал ей ускользнуть прямо из рук?

– Спасибо!

Лис прерывает мои размышления и кладет мне на плечи руки. Они грубые, наверное, из-за того, что он на них столько лет ходил. Тодд трясет меня, обнимает, подпрыгивает от счастья.

– Я не в силах тебя как следует отблагодарить.

– Был рад помочь. А сейчас извините, но мне пора.

Я должен найти Мэг. Половина четвертого. Если ехать без остановки, то можно успеть пробраться в отель, пока Фарнесворт не придет и не заметит меня, а потом подождать ее в мастерской.

Если она не улетела выходить замуж за своего принца.

Но что-то подсказывает мне: это не так, Мэг просто притворялась такой счастливой, чтобы я ревновал. Это сработало.

Мэг меня любит. Она бы не просила эльфов делать туфли, если бы не любила. Я уверен.

Именно эта мысль уносит меня от лиса.

– Вот. – Я сую ему несколько банкнот. – Это вам для начала. Мне нужно идти.

– Но подожди! Я хочу поговорить с тобой.

– Может, еще встретимся. – Я направляюсь к машине.

– Стой! Дай мне…

Дверь захлопывается. Нет времени на долгие прощания. Я должен найти Мэг.

Глава 43

И вот ровно в полночь пришли в комнату маленькие человечки. Сели они за сапожный стол, взяли своими маленькими пальчиками накроенную кожу и принялись шить.

Братья Гримм. Маленькие человечки

Я мчусь по безлюдным улицам. На полпути замечаю, что бензин почти на нуле, но надеюсь, что его все-таки хватит. Я внушаю мотору: не останавливайся. Не сейчас. Начинается дождь. Потом усиливается так, что я вижу только размытый красно-белый свет. Я чувствую, как моя машина-гидроплан выходит из-под контроля. Ее заносит вправо, но я продолжаю ехать. Немного притормаживаю. Когда узнаешь, что человек, которого ты любишь, тоже любит тебя, – нельзя ждать. Нужно торопиться.

Я еле дотягиваю до отеля.

У парковки для служащих автомобиль останавливается и выдыхает.

Четыре часа. В холле безлюдно. Место, где были лебеди, пусто и как-то непривычно сверкает. Ночной портье не поднимает головы. Слишком рано даже для Мэг, но я понимаю, что мой единственный шанс – не ложиться и дождаться ее здесь.

Я незаметно проскальзываю в мастерскую и закрываю дверь, чтобы не попасться на глаза Фарнесворту. Сажусь. Взвешиваю, что приобрел и что, возможно, потерял. Мне хотелось всего – любви, приключений. Откуда я мог знать, что главное приключение со мной уже произошло, а моя единственная любовь – девушка-соседка?

Я просматриваю маркетинговый план, который для меня составили домовые. Папка не очень толстая, и, когда я ее открываю, там оказывается только одна страница. На ней написано:

«Сделай так, чтобы принцесса Викториана упомянула эти туфли на телевидении».

«Сделай так, чтобы принцесса Викториана упомянула эти туфли в журналах».

«Сделай так, чтобы принцесса Викториана упомянула эти туфли в газетах».

И так далее. Конечно, требовать серьезных предложений от эльфов, которые не учились в бизнес-школе, было бы уже слишком.

Из коридора доносится шум – какое-то попискивание. Кажется, это голоса, но очень необычные. Я открываю дверь и прислушиваюсь.

– О нет.

Я расслышал эти слова только потому, что в отеле очень тихо.

– Почему?

Я стою не шевелясь. Разговаривающие явно находятся в кофейне. Но кто там может быть?

– Она точно ушла, – произносит тонюсенький голосочек. – Ты хочешь с ним связаться?

Ушла? Они имеют в виду Мэг? Неужели принц забрал ее? Или это о ком-то другом?

– Мы не сможем с ним связаться, потому что ни с кем не общаемся.

– Но девочка же еще совсем маленькая, и ей угрожает большая опасность. А он знает, что мы здесь. Она ему сказала.

– Наша Мэг – отважная девчушка. Сумеет за себя постоять. Лучше не вмешиваться.

Мэг! Я, не раздумывая, перепрыгиваю через прилавок и выскакиваю в коридор.

– Впустите меня! – Я колочу в дверь. – Пожалуйста, впустите! Что случилось с Мэг?

Я снова затихаю в ожидании ответа. Теперь понятно, кто это. Домовые. Я опять стучусь, на этот раз спокойнее, чтобы не напугать их.

– Эй, у вас получились потрясающие туфли! Спасибо. Очень большое! Вы впустите меня?

Потом я вспоминаю. Мы с Мэг уже давно обменялись дубликатами ключей. Они лежат в нашей мастерской. Я пересекаю коридор и хватаю их.

На то, чтобы открыть кафе и нащупать выключатель, уходят несколько драгоценных секунд. Войдя внутрь, я обнаруживаю, что в комнате никого нет.

– Вы тут? Я вас слышал.

Я обыскиваю всю кофейню, пытаясь понять, из-за чего домовые решили, что у Мэг проблемы. Но ничего нет: все поверхности идеально чистые. Я просто вижу, как эти крошки только что скользили по ним. Даже сахарные пакетики в коробке повернуты в одну сторону.

– Пожалуйста.

Внезапно лампочки гаснут. Раздается какой-то шорох – тихие шажочки, будто крысы. В конце концов я снова зажигаю свет и смотрю туда, откуда шел звук.

Я замечаю, как за углом со скоростью таракана исчезают две ноги в поношенных коричневых штанишках. Они направляются к мастерской.

– Эй! – Я мчусь следом. – Эй, вы!

Добежав, я нахожу записку, которой тут раньше не было. Это почерк Мэг:

Джонни! Помоги! Зиглинда держит меня на маяке в парке Билл Бэггс.

Если ты не придешь, она меня убьет!

Зиглинда! Мне следовало бы догадаться, что она так легко не сдастся. Я знаю, что ей надо. Ведьма захватила Мэг, чтобы добраться до принца.

Если бы только я раньше понимал, как важна для меня Мэг, что именно она-то мне и нужна.

«Из-за отсутствия гвоздя была потеряна подкова; из-за отсутствия подковы была потеряна лошадь; из-за отсутствия лошади был потерян наездник; из-за отсутствия наездника было проиграно сражение» («Альманах Бедного Ричарда»).

Мэг пропала. Я ее спасу. Я сверяю часы. Четыре тридцать. Она должна скоро прийти, но не придет, и это все из-за меня. Я засовываю записку в карман.

– Что мне делать? – кричу я через коридор.

Ответа нет. Я поворачиваю выключатель.

– В темноте будете со мной разговаривать?

Ничего. Я уже собираюсь уходить. Мне надо идти. Но я не зажигаю свет еще пару минут и вдруг слышу беготню, а потом слабый голос у своей ноги:

– Ты хороший паренек, Джонни. Много работаешь и любишь свою маму. Поэтому мы тебе и помогли. Но у тебя есть силы, о которых даже не подозреваешь, и в нужный момент ты поймешь, что нужно делать.

Шаги уносятся прочь. Убедившись, что путь уже свободен, я снова включаю свет и мчусь в холл.

Я стараюсь проскочить незамеченным, но сегодня не мой день. Фарнесворт там. Он направляется ко мне.

– Эй ты! Мальчик из обувной мастерской!

Я не обращаю на него внимания и бегу к выходу, поскальзываясь на отполированном полу.

Все еще темно, но уже начинают пробиваться полоски света. Я бросаюсь за изгородь из гибискуса у дороги и дальше передвигаюсь спиной к стене – лучше слиться с утренним небом на случай, если Фарнесворт будет меня преследовать.

Но он этого не делает. Я нахожу мамину машину, открываю ее и вставляю ключ.

Она не заводится.

Казалось, это была такая замечательная и романтичная идея – мчаться к Мэг, не останавливаясь даже на заправке. И вот…

Я до боли колочу рукой по беззвучному гудку. Потом в ход идет голова.

– Могу вам чем-нибудь помочь?

От неожиданности я подпрыгиваю. Повернувшись, вижу пожилого седого мужчину в очках. На нем форма работника отельной парковки.

Я подбираю слова. Он, наверное, думает, что я совершаю акт вандализма по отношению к автомобилю. Не хватало только, чтобы меня сейчас арестовали за уничтожение имущества.

– Э-э… все в порядке. Это моя машина. То есть моей мамы. Я просто… расстроился, что бензин закончился.

Я уставился на тротуар.

Надеюсь, на этом мужчина отстанет. Но нет. Я вижу на земле его ноги, они странным образом развернуты в противоположные стороны.

– Что-то еще? – уточняю я.

– Я спросил, не могу ли помочь вам, – говорит работник парковки. – Например, мне случайно стало известно, что тут есть один велосипед без замка. Его владелец заехал вчера поздно вечером. Я думаю, он не скоро проснется.

– Вы хотите, чтобы я украл велосипед?

– Одолжите его, если вам сейчас действительно очень нужно уехать.

– Мне очень нужно, но…

– Ты помог нам, мой друг. Теперь я помогу тебе.

И тут до меня доходит. Это Гарри, лебедь из холла. Нет, стоп. У него на руке нет раны. Наверное, это Трумэн, его близнец.

– Но как…

– Все объяснения позже. Мне кажется, ты торопишься. А сейчас позволь, я покажу тебе, где этот велосипед.

И действительно – он не на замке.

Путь от Саут-Бич до парка Билл Бэггс на Ки-Бискейне не близок. Движение пока не очень интенсивное, но видимость плохая – темно. К тому же, когда я проезжаю лишь несколько кварталов, начинается дождь. Опять. Наверное, пока все было еще не достаточно ужасно. Это настоящий ливень, такие неистовые предрассветные потоки воды можно увидеть только в Майами, когда за пятнадцать минут выливается недельная порция осадков. Я продолжаю пробираться вперед… хотя это уже больше похоже на плавание, чем на езду на велосипеде… хотя я не знаю, что делать, когда достигну маяка. Я не волшебник. Я не поборю Зиглинду. Но если у меня не будет Мэг, не будет ничего.

«С мозгами в голове и ботинками на ногах вам хватит ума не идти по какой-нибудь нехорошей улице». Это Доктор Сьюз написал.

Мне не хватило ума. Я. пошел по нехорошей улице. Я потерял Мэг.

Я должен ее найти.

Когда я переезжаю дамбу Макартур, налетевший ураган чуть не сталкивает меня в воду. Я не собираюсь тонуть, особенно сейчас, когда знаю, что Мэг любит меня. Я поворачиваю руль влево и прорываюсь сквозь стену ветра. Центр Майами вдали почти нельзя разглядеть. Я кручу педали, как заводная игрушка – бездумно, бессознательно.

Где она? Что они с ней делают? «Не думай об этом, – говорю я себе. – Вообще не думай». Но я знаю правду: ее захватили, чтобы заставить меня вернуть принца Филиппа.

Наконец я вижу вывеску «Парк Билл Бэггс». Маяк там, его свет заметен на фоне уже почти утреннего неба. Внутри кто-то есть. Дальше начинается песок со множеством мангровых деревьев, но я продолжаю усиленно жать на педали, пока не понимаю: велосипед просто не может дальше ехать. Я падаю, у меня болят и дрожат ноги. Лежать холодно и мокро. Как хорошо было бы остаться здесь навсегда – просто взять сейчас и заснуть, но я не могу. Я не останусь. Я опираюсь на руки и пытаюсь подняться. Наконец встаю и ковыляю по пляжу, качаясь, как Франкенштейн. По дороге чуть не заваливаюсь еще два раза.

Дверь маяка старая, черная краска местами побелела от морского воздуха. И главное: она закрыта. Я несколько раз дергаю за ручку. Потом стучу и неистово кричу.

Бесполезно. Мой голос теряется в реве океана. Я колочу снова и снова. Но шум разбивающихся волн заглушает все, кроме вопля моей беспомощности. Я не могу ничего сделать. У меня нет никаких особых способностей. Я обычный парень. Даже менее того. Если с Мэг что-нибудь случится, виноват буду только я, потому что втянул ее во все это.

И эта мысль заставляет меня почувствовать себя сверхчеловеком, несмотря на болящие ступни, на сопротивление песка под ними и на тот факт, что я не спал всю ночь. Я отхожу назад, группируюсь и бегу, намереваясь выбить дверь.

В этот момент она распахивается.

По инерции я в нее почти влетаю, но все-таки торможу и снова грохаюсь. Черные, красные и синие узоры танцуют у меня перед глазами. Наведя резкость, я поднимаю голову.

– А я вот все гадала, когда же ты сюда доберешься? – иронизирует Зиглинда.

Меня шатает взад-вперед, в результате я нахожу пальму, держась за которую могу стоять.

– Где она? Где Мэг?

Норина хихикает и смотрит на светлеющий горизонт.

– Как мило. Ты приехал за своей любимой?

Я стараюсь говорить спокойным голосом.

– Верни ее. Она тут ни при чем.

– Я с радостью отпущу твою Мэг.

– Великолепно, – отвечаю я, но понимаю, что так просто это не закончится. Наверное, ведьма использует очередную уловку. Но я очень устал. – Мне нужно ее увидеть. – Оттолкнувшись от дерева, я направляюсь к ведьме.

– Тихо, тихо! – Зиглинда выставляет перед собой руку. – Сначала ты должен дать мне то, что я хочу. Дай мне…

Удар грома мешает расслышать последнее слово.

– Что? – переспрашиваю я, хотя все знаю.

– Принцессу! – кричит она. Небо темнеет. – Привези мне Викториану, и я освобожу твою милую… возлюбленную Мэг! – Ведьма поднимает руки и смеется. Завывает ветер, льет дождь. Я вспоминаю колдунью из «Волшебника Изумрудного города», которая растаяла в воде. Жаль, что такого не может случиться на самом деле. – Глупый малчишка! У тебя была Мэг, эти идиотские туфли и все чудеса твоей обычной жизни. Но нет. Тебе показалось мало! Тебе понадобились приключения. А теперь всему, что ты любишь, угрожает опасность, и виной тому никудышная принцесса, которой на тебя наплевать.

Снова гремит гром и сверкает молния. Весь пляж озаряется – я вижу ветви пальм, кружащиеся в вихре, песок, с шумом бьющийся о морской виноград, и ужасное лицо Зиглинды, которая произносит:

– Доставь сюда принцессу до конца дня. Только тогда получишь свою Мэг!

– Нет! – Я кидаюсь к ней с такой силой, какой никогда не обладал.

Но поднявшийся ветер преграждает мне путь. Я ударяю в дверь, она кажется почти горячей. Надо мной в свете молний возвышается невредимая Зиглинда.

– Принцессу! – пронзительно вопит она.

Следующий порыв валит меня с ног. Когда я поднимаю голову, Зиглинды уже нет.

Ураган успокаивается, остается только легкий бриз. Я пытаюсь встать, но мне не за что ухватиться, кроме колючего морского винограда. Я бегу к двери. Она не поддается. Я колочу в нее изо всех сил, осознавая, что это бесполезно.

Я не знаю, что делать. Наверное, вызвать полицию… Но вряд ли они справятся с ведьмами.

Спотыкаясь, я бреду назад. Мой велосипед почти похоронен в песке. Колени ноют. Я выкручиваю мокрые джинсы, чтобы можно было в них ехать.

В этот момент нащупываю в кармане какой-то предмет.

Это оно?

Я достаю его и вспоминаю слова Мэг на площади Мэллори: «Вот. Возьми, на случай если я вдруг понадоблюсь».

Кольцо у меня! Это мое спасение, наше с Мэг спасение.

Я сажусь на велосипед, забывая о больных ногах, обо всем, кроме того, что нужно быстрее укатить подальше отсюда, от Зиглинды.

Уже начались утренние пробки. С одной стороны – со свистом несущиеся машины, с другой – волнующийся океан. Я сосредоточен только на месте назначения. Наконец я останавливаюсь. Это далекий от маяка маленький каменистый пляж, почти поглощенный утренним приливом. Люди сюда ходят гулять с собаками.