Текст книги "Американская ария князя Игоря"

24. Отлет

Утром, когда Сергей проснулся, он увидел, что Игорь валяется на своей постели с открытыми глазами, закинув руки за голову, и о чем-то напряженно думает.

– Наверное, – сказал Сергей вместо приветствия, – ты думаешь о том же, о чем и я вчера ночью.

– Нетрудно догадаться, – фыркнул Игорь, мгновенно переходя от глубокой задумчивости к своему обычному состоянию вальяжной ершистости. – Два дурачка приперлись в Штаты, чтобы повидаться со своими любимыми, которых они не видели ни разу в жизни. Повидаться с виртуальными тетками. Сотканными из нулей и единиц.

– Да ладно тебе, Игги, себя распалять, – хладнокровно сказал Сергей, садясь по-турецки на своем сдувшемся матрасике. – Что ты опять начинаешь? Даже в доинтернетовские времена люди знакомились по переписке.

– Ага, – саркастично сказал Игорь. – Знакомились. Юные дурочки писали письма уголовникам. Те еще были знакомства, между прочим.

– Ну так сейчас-то все по-другому! – парировал Сергей. – Друг с другом переписываются обычные люди, вовсе не уголовники, можно пообщаться голосом, можно даже посмотреть живое видео. Так чего сравнивать-то?

– Что-то мне это все тревожно, – признался Игорь. – Понимаешь, когда мы там с Оксанкой крутили этот роман в письмах и перезвоне, все вроде было хорошо: увлеченность, переживания, состояние влюбленности и все такое.

– Ты боишься, – спросил Сергей, – что, когда увидишь ее вживую, все это исчезнет?

– Да оно уже исчезло, – признался Игорь. – Еще до вживания. То есть выживания. Тьфу, блин. Короче, уже с того момента, когда я сказал, что скоро прилечу, и мы начали строить планы поездки, пошел какой-то развал по всем фронтам. Перестали друг к другу притираться, все время сталкивались какими-то сучками и задоринками. Это ей не так, то ей не эдак, а мне при этом – то не эдак и это не так.

– Как все сложно-то, – посочувствовал Сергей.

– А у тебя все нормально? – поинтересовался Игорь.

– Да вроде более или менее, – пожал плечами Сергей. – По крайней мере, ничего особенно не изменилось. Кроме того, Кира – она не из тех, кто давит на психику и чего-то требует. Девушка спокойная, рассудительная. Я сказал, что мы три дня тусуемся в Сан-Франциско, значит, тусуемся в Сан-Франциско. Сказал, что потом едем в Вегас, значит, едем в Вегас. Опять-таки, я же не сам это придумал. Маршрут-то ты составлял.

– Тогда понятно, – задумчиво сказал Игорь. – Я-то вам все на блюдечке преподнес. Ни о чем и думать не надо было.

– Вот именно, – согласился Сергей. – Ты-то нам все на блюдечке преподнес. Так чего спорить? Мы на все согласны.

– Да, но Оксанка-то спорила! – напомнил Игорь. – Ей же тоже все на блюдечке. А она начала: в Сан-Франциско три дня – много, на Лос-Анджелес один день – мало, что там в Вегасе делать аж восемь дней – непонятно…

– Экая она требовательная, – пожурил незнакомую ему Оксану Сергей.

– Так и я о том же, – вздохнул Игорь. – А как сюда прилетели – так вообще полный дурдом. Такое ощущение, что общаюсь по телефону с совершенно незнакомым человеком. Привет-привет, как там – как сям, пока-пока, чмоки-чмоки. И все дела.

– Ну, у меня тут то же самое, – утешил его Сергей. – Два слова – и пока-пока. Но это вполне объяснимо. Девушки в бегах – сборы и все такое. Да и мы звоним не для того, чтобы два часа болтать, прожигая сотни долларов роуминга.

– Так ты же звонишь уже с местного телефона, – напомнил Игорь.

– Ну, мы же его только вчера купили, – сказал Сергей. – А вчера Кира была уже на низком старте – как-то не до разговоров.

– Ладно, – снова вздохнул Игорь, – в конце концов, сегодня все увидим.

– Точно, – согласился Сергей. – Сегодня и увидим. Да и вообще, старик, чего ты себя распаляешь? Сам же говорил: мы в любом случае не проиграем. Что-то не срастется с девчонками – поселим их вдвоем, а сами будем оттягиваться. Мы-то вдвоем нигде не пропадем, правильно? Скажи, где мы когда пропадали? Ну, кроме как в состоянии крайней алкогольной интоксикации…

– Так дело не в том, что у нас обоих с девчонками не срастется, – объяснил Игорь. – Это как раз далеко не худший вариант. Я намного больше опасаюсь ситуации, когда у тебя с Кирой срослось, а у меня с Оксанкой – ни одного ростка! Даже мелкого! Вот что делать в этом случае?

– Старик, – решительно сказал Сергей. – Не надо думать о плохом. Надо думать о хорошем. И настраиваться на хорошее. Настраивайся на то, что у нас у всех все будет хорошо. Ну или на то, что у тебя с Оксанкой срастется величественный дуб, а у меня с Кирой будет все плохо. Тогда это будут уже мои проблемы, правильно?

– Неправильно, – заспорил Игорь. – Ты же мой друг! Как я могу наслаждаться тихим семейным счастьем, когда у тебя все плохо?

Вдруг от входной арки мансарды, закрытой занавеской, послышался очень странный звук – как будто медведь, пробудившийся после зимней спячки, начинает свою первую распевку и предупреждает зверье о том, что царь леса готов приступить к своим ежедневным царским обязанностям. Причем к этому звуку приплетались еще какие-то странные посторонние взвизгивания.

– Что это? – спросил Игорь, напрягшись. – Интересно, тут в Нью-Джерси медведи водятся?

Впрочем, через секунду все выяснилось: когда Вадик, откинув физиономией занавеску, появился в арке мансарды.

Вадик стоял на четвереньках и рычал, изображая из себя медведя. На загривке Вадика сидел Джонни Вадимович, вцепившийся ручками в отцовские волосы, и заливисто хохотал.

– Ну вот, пожалуйста, – сказал Сергей. – Типичный нью-джерсийский медведь. Только он неопасный.

– Ры-ыр-р-р-р-р-р-р, – взвыл Вадик, подполз к Игоревой лежанке и упал боком прямо на нее.

Джон Вадимович, продолжая хохотать, свалился прямо на лежащего Игоря. Тот успел поймать малыша, поднял его на вытянутых руках и застыл, не зная, что делать дальше.

– С добрым утром, – сказал Вадим, отрычавшись. – Мы тут с Джонни в войнушку играем.

– А ты кого изображаешь-то? – спросил Игорь, бережно передавая Джонни в руки Вадику. – Боевого медведя?

– Какого медведя? – обиделся Вадик. – Я – боевой танк. А Джонни – три танкиста. И даже собака.

– Джонни, Джонни, – сказал Вадик сыну. – Аф-аф! Покажи дяде Игорю, как ты умеешь «аф-аф»! А?

– Жажа, – сказал Джонни застенчиво и уткнулся Вадику в грудь.

– Он умеет, – сообщил Вадик. – Просто стесняется. Ну или не в настроении.

Вадик поставил Джонни на лежанку Игоря. Тот встал на четвереньки и начал раскачиваться вперед-назад.

– О, – обрадовался Вадик, – сейчас «аф-аф» будет.

– Ба-ба-ба-ба-ба-ба-ба, – закричал Джонни, упал на бок и начал дергать ручками и ножками так, как будто пытался взлететь.

– Не будет «аф-аф», – огорчился Вадик. – Не то у него настроение.

– Аф-аф, – робко сказал Сергей, пытаясь поддержать молодое дарование.

Джонни взвизгнул от счастья и снова бешено замахал руками, ухитрившись при этом заехать Игорю по носу.

– Ай, – в свою очередь, взвизгнул Игорь, хватаясь за нос, – бедя-то за фто?

– За то, что не поддерживаешь творческих изысков ребенка, – объяснил Сергей. – Трудно, что ли, «аф-аф» сделать?

– Так это Джонни должен «аф-аф» делать, – сказал Игорь. – Я-то уже отафафкался сто лет назад. Ну, тридцать лет назад, но все равно отафафкался.

– Па-па, – крикнул Джонни, сел и указал пальцем на нос Игоря.

– Сынок, – встревожился Вадик, – папа – это я. Это я, я.

Джонни отвернулся от Игоря и внимательно посмотрел в лицо Вадику. Тот радостно заулыбался – мол, я это, признал?

Джонни важно протянул руку, сорвал с носа Вадика очки, несколько раз треснул очками родителя по ушам, после чего одним лихим движением швырнул окуляры в угол мансарды.

Игорь с Сергеем зааплодировали, до того эффектно это смотрелось.

– Сынок, – расстроился Вадик, – это ай-ай-ай, это нельзя. А-та-та будет. По попе, – на всякий случай уточнил он.

Игорь из человеколюбия сходил за очками, принес их и снова нацепил Вадику на физиономию.

– Нельзя, сынок, – почти строго сказал Вадик наследнику. – А-та-та.

Джонни сурово посмотрел Вадику в глаза и снова протянул руку. Но Вадик был настороже, поэтому быстро откинул голову назад, так что ребенок не успел цепануть ручкой очки. Непонятно почему, но Джонни это развеселило, и он стал хохотать во все горло. Вадик тоже заулыбался, вернул голову назад и при этом потерял контроль над ситуацией: Джонни быстро сорвал с его носа очки, снова надавал ими отцу по ушам и швырнул очки в сторону уже другого угла мансарды.

Игорь, отсмеявшись, сходил за очками и вернул их Вадику.

– Между прочим, – сказал Вадик обиженно, – очки почти триста долларов стоят.

– Да? – удивился Игорь. – А выглядят, как будто старые советские за семь рублей.

– Вот поэтому они такие и дорогие, – объяснил Вадик, снова откидывая голову назад, чтобы избежать ручонок Джонни. – Винтаж.

– Взял бы обычные в стальной оправе, – сказал Сергей. – В чем смысл такого винтажа?

– Имидж, – объяснил Вадик. – В таких очках в нашей конторе ходят только законченные гении. Они ни на кого внимания не обращают, но делают девяносто процентов работы. Один я среди них ни черта не делаю. Но тоже считаюсь гением. Настолько гениальным, что я просто к своей гениальной работе еще не приступил.

– Какие сложности, – фыркнул Игорь. – Не проще ли действительно заняться чем-нибудь полезным?

– Полезным я не умею, – объяснил Вадик. – Я же тут больше десяти лет дурака валяю. Привык уже. А когда всю твою работу можно заменить одним сканером с системой распознавания, поневоле будешь заботиться об имидже. Зато я расту как личность.

Джонни сунул палец прямо Вадику в рот. Тот сделал вид, что сейчас откусит пальчик, и зарычал, как медведь. Но храбрый ребенок не испугался, протянул вторую ручку, снова сорвал очки и попытался ими потыкать медведя прямо в глаз. Медведь резко откинул голову, потерял равновесие и шлепнулся на ковролин, не переставая завывать. Ребенка из рук Вадик не выпустил, так что Джонни упал, прижатый к отцовскому мягкому пузу, поэтому все случившееся воспринял как приятное приключение. Очки при этом он швырнул прямо в Игоря, так что тому не пришлось бегать в угол комнаты.

– Ну что, весельчаки, – послышался от входа голос Марины, – завтракать сегодня кто-нибудь будет или нет?..

***

За завтраком друзей ждала приятная неожиданность. Марина поняла, что еще одной пытки туркой Игорь с Сергеем не выдержат, поэтому для разнообразия предложила им на завтрак свои любимые хлопья под названием «Шоколадные колечки».

– Не, Марин, спасибо, – решительно сказал Игорь, – но шоколадные колечки я не потяну. Я слишком стар для всего этого.

– Между прочим, – заметила Марина, – там на дне купон лежит на какой-то подарок. Если съесть все колечки, купон можно будет достать.

– Его и так можно достать, – сказал Игорь.

Он взял здоровенную коробку с хлопьями и глубокую миску, после чего просто высыпал хлопья из коробки. Марина смотрела на эту процедуру во все глаза. Похоже, ей подобная мысль в голову просто не приходила.

Игорь достал купон, действительно лежащий на дне коробки, и зачитал: «Поздравляем, вы выиграли большую коробку хлопьев «Медовые колечки».

– Поздравляем, – сказал Игорь Марине. – Ты выиграла большую коробку медовых колечек.

– Так неинтересно, – ответила Марина, – и нечестно. Люди специально укладывали купон на дно, чтобы его достали только как приз после съедания всей коробки. Высыпать хлопья любой дурак сможет.

Игорь поперхнулся. Он до этого момента почему-то считал, что сделал Марине доброе дело.

– Засовывай теперь обратно, – скомандовала Марина. – И купон на дно брось – я хочу узнать, что я выиграла, когда съем все хлопья.

Но засунуть хлопья обратно не получилось. Игорь совершенно неосмотрительно поставил пластиковую миску с хлопьями рядом со стульчиком Джонни Вадимовича, а тот в какой-то момент решил, что хлопья могут друг с другом объединиться и на него напасть. Поэтому ребенок издал торжествующий визг и так треснул ручкой по краю миски, что все хлопья полетели на Джонни, на стол и на пол.

– Зато ты без проблем теперь получишь медовые колечки, – утешил Игорь Марину. – Теперь-то честно, эти все равно уже нельзя есть!

– Я не люблю медовые, – сказала заметно разозлившаяся Марина. – Я люблю шоколадные.

– Купим шоколадные, купим, – торопливо пообещал Вадик во имя мира в доме. – Вот сейчас куда-нибудь поедем и купим.

– Поедем, – подтвердил Игорь. – Но я бы, если честно, съел бы сначала что-нибудь. Может, тосты французские опять сделать?

– В доме куриные яйца закончились, – мстительно сказала Марина, собирая хлопья в совок. – Вадя вчера не купил.

– А какие остались? – поинтересовался Игорь. – Страусиные? Страусиные тоже можно. Это тогда будут австралийские тосты, а не французские.

– Остались только перепелиные, – еще более мстительно сказала Марина. – Вон на той полке лежат, – и она махнула рукой, указывая направление.

Игорь достал коробку, открыл ее и застыл в недоумении. Яйца были размером с ноготь большого пальца руки.

– Господи, а чем их разбивать-то? – спросил Игорь.

– Тут, брат, мастерство требуется, – ответила Марина, тряся стул с Джонни, чтобы хлопья осыпались с него, как яблоки поздней осенью. – А у кого какое мастерство, тот тем и разбивает.

– Абажа, – крикнул малыш, показывая пальчиком на Игоря.

– Точно, – согласилась Марина. – Сейчас посмотрим, какой у нас дядя Игорь орел.

– Я бы ложечкой пользовался, – авторитетно заявил Вадик, отхлебывая кофейку из своей многолитровой кружки. – Ложечкой треснул, верхушечку сковырнул, после чего выливаешь внутренности в миску.

– Ну на, тюкни, – предложил Игорь, давая Вадику одно яйцо и чайную ложку.

Вадик аккуратно взял яйцо двумя пальцами, выровнял его вертикально, после чего несильно тюкнул яйцо ложечкой. Яйцо даже не треснуло.

– Вот он с острого конца яйцо разбивает, – заметил Сергей. – А это неправильно. Всем известно, что нужно с тупого разбивать.

– Почему это? – поинтересовался Вадик.

– Потому что у острого конца угол больше, а значит, сопротивление материала больше, – авторитетно сказал Сергей. – А у тупого конца поверхность плавная, а значит, точка приложения ложки больше, и сила больше.

– Бред какой-то, – пробормотал Вадик, но послушно перевернул яйцо и снова его тюкнул ложкой, причем на этот раз значительно сильнее.

Яйцо разбилось, смялось в плоский блинчик, а белок с желтком весело брызнули во все стороны, не забывая, однако, о Вадиковых штанах.

Вадик вслух высказал свое отношение к перепелиным яйцам и к ситуации, в которой он оказался.

– Вадик, – стальным голосом сказала Марина. – Я тебя сколько раз просила – при сыне такие выражения не употреблять.

– Пардон, – смущенно ответил Вадик. – Я от неожиданности.

– Первый эксперимент полностью провалился, – подытожил Игорь. – Так чем эту фигню разбивать-то? Вадь, у тебя дрель есть? Может, дырку сверлить и через нее выливать?

– Знатоки, – фыркнула Марина, после чего взяла коробку с яйцами из рук Игоря. – Придется самой, – объяснила она. – А то вы тут так навыражаетесь, что ребенка потом русскоязычным американцам вообще нельзя будет показывать.

– Давай, покажи нам, – согласился Игорь. – Мне даже интересно стало.

– Перепелиные яйца разбиваются обычным ножом, – объяснила Марина. – Но нож должен быть средних размеров.

Марина взяла двумя пальцами яйцо и достала из ящика не особенно большой ножик.

– Учитесь, голуби, – сказала Марина и замахнулась ножом.

Сергей невольно вздрогнул. Однако в тот момент, когда нож должен был треснуть точно по серединке яйца, оно вдруг лопнуло в Марининых пальцах и пролилось на стол.

– Крутотень, – язвительно сказал Игорь. – Это же надо так суперски владеть ножом, чтобы он сработал в десяти сантиметрах от цели.

Тут Марина произнесла слово, которое строго-настрого запретила произносить Вадику.

– Вот, – обрадовался Вадик. – А сама-то, сама-то!

– Бать, бать, – закричал Джонни, и Марина сделала страшные глаза.

– Ладно, – снисходительно сказал Игорь, забирая у Марины коробку и нож. – Технологию я понял, так что сейчас наловчусь.

И действительно, испортив только пару яиц, Игорь довольно скоро навострился разбивать их ножом и выливать содержимое скорлупы в плошку. Так что через каких-то пятнадцать минут все общество угощалось более или менее французскими тостами, от которых на зубах приятно похрустывали кусочки перепелиной скорлупы…

После завтрака все стали держать военный совет, решая, куда сегодня податься. Нью-Йорком Игорь с Сергеем не заинтересовались. Штат Нью-Джерси тоже не вызвал у них никакого восторга. В молл они отказались ехать категорически. И даже в музей чего-то там, куда ехать было сколько-то там плюс еще полчаса, они отправляться не захотели, хотя и со всем уважением.

– Не понимаю, – сказал Вадик скорее раздраженно, чем растерянно. – У вас же до самолета еще уйма времени. Самолет – в пять! Сейчас только десять. Что вы делать-то собираетесь?

– Может, телевизор посмотрим? – предложил Сергей. – Я видел, у Вадика куча российских фильмов.

– Это хорошая мысль, – согласился Игорь, – лететь двенадцать часов, чтобы, сидя в доме в Штатах, смотреть российские фильмы. Даже я, который чужд условностям, и то ощущаю в этой мысли какую-то явную ущербность.

– Ну поехали тогда в Принстон, – предложил Вадик. – Тут не особенно далеко. Место забавное – прям кусок Европы в Штатах.

– А это что – университет, что ли? – поинтересовался Сергей. – И что там делать? Экзамены сдавать?

– Да просто погулять можно, – объяснил Вадик. – Там сейчас практически никого нет – все на рождественских каникулах.

– Ну, поехали в Принстон, – согласился Игорь. – И действительно, не дома же сидеть. Я чувствую, что дома не усижу – у меня то ли шило в одном месте, то ли динамитная шашка.

– Я бы тоже сейчас развеялся, – согласился Сергей. – Просто чтобы дотянуть до вечера. Поехали в Принстон, поклонимся этому… как его… Кто там вообще из известных заканчивал Принстон?

– Нина Берберова, – сообщил Вадик. – Историк российского масонства.

Сергей поморщился. Масонам он как-то не доверял.

– Фицджеральду поклонимся, – решил Игорь. – Я точно помню, что он там учился. Хотя и недоучился.

– Выгнали за пьянство? – поинтересовался Сергей, знакомый с некоторыми аспектами биографии Фрэнсиса Скотта.

– Как ни странно, нет, – ответил Игорь. – Он сам ушел – отправился в армию.

– Ну и поехали тогда, поехали, – заторопил их Вадик. – Поклонимся святым местам, после чего отправимся в армию. Ну, в смысле, поедем в аэропорт.

***

В Принстоне и правда было красиво. Погода не подкачала: десять градусов тепла, солнце, ярко-голубое небо – в общем, гулять по этому «куску Европы» было одно удовольствие. Правда, мысли Игоря с Сергеем были далеко – на другом конце Штатов в Сан-Франциско, где их ждали подруги. Поэтому интереснейшие рассказы Вадика о знаменитых выпускниках Принстона они практически проигнорировали, чем вызвали у Вадика нешуточную обиду.

За обедом, который прошел в первой же попавшейся забегаловке, Игорь с Сергеем обсуждали свои планы на последующую поездку, так что Вадик совсем впал в тоску, и взгляд его, казалось, говорил: «Ну и на черта я повез их в этот Принстон? Сидели бы дома, смотрели телевизор, а я бы своими делами занялся…»

Тут Игорь с Сергеем заметили глухую тоску, охватившую Вадика, и им стало очень неудобно – все-таки Вадик так радушно их встретил, потратил на них аж три дня, включая Рождество, а они отнеслись к нему с такой черной неблагодарностью.

Поэтому после обеда они начали наперебой расспрашивать Вадика об истории Принстона, тот сразу расцвел и устроил им интереснейшую лекцию на пару часов.

– Самый дурдом, – рассказал в конце второго часа Вадик, – был, конечно, с Джоном Нэшем.