Текст книги "Историкум 2. Terra Istoria"
Автор книги: Алекс Бертран Громов
Соавторы: Ольга Шатохина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)
– Не слишком ли много романтики, Гомес, не секс-тур организовываем! Факты закидывай!
– Да у нас всё по науке! Надо знать все достоинства родных мест. И предков.
Пока еще не все цивилизованные люди в курсе, что один из самых прославленных в мире и самых посещаемых музеев в современной Латинской Америке – находящийся в Лиме Археологический Рафаэля Ларко Эрреры, где собрана замечательная коллекция древней керамики Перу. А точнее – именно здесь выставлена уникальная, не имеющая аналогов в мире, эротическая керамика, своего рода «керамическая энциклопедия секса», столетиями заботливо изготавливаемая древней исчезнувшей цивилизацией мочика, которые наверняка практиковали самый разный секс, что со знанием дела отразили на своих кувшинах. Просто в те далекие времена кувшины продавались лучше, чем книжки (которые, увы, вообще не были в тренде), а кувшины с картинками – еще успешнее, чем просто кувшины. Даже с надписями: «Я и Милка =…»
– Это что, давнишнее народное творчество или твой, Гомес, очередной новодел?
– Нет, сеньоры, это реальный, еще не адаптированный эпизод нашей великой сексуальной истории. Об этом мне рассказывал мой дедушка, а ему – его дедушка, а тому – его дедушка…
– Короче, ты – первый грамотный в своем роду. Остальные могли только слушать.
– Но и у эротики должен быть свой историк! Я старался!
– Наверное, это какая-то примитивная эротика была.
– Наоборот!.. Тогда ведь еще фото и видео было в зародышевом состоянии. И у меня есть документальные доказательства! А кувшины – это почти прогрессивные граффити.
Например, помимо изображений традиционного совокупления, многочисленных эротических игр с обычными поцелуями и объятиями, а также сценами мужской и женской мастурбации и коитуса во всех его видах, есть и много необычного, а некоторые их изображения при наличии определенной доли фантазии можно трактовать как нудизм… Да и вообще многие сосуды мочика были сделаны в виде гигантского фаллоса и вызывали в свое время негодование католических священников за непотребство, что, соответственно, привело к уничтожению этих сосудов…
Озабоченный сохранением уцелевших традиций эрос-жизни родного континента, Гомес уделил внимание в своей части проекта и сексуальной жизни инков, чьи правители, судя по тому, как описывалась их жизнь, вообще были просто секс-гигантами. На долю каждого из них приходилось до трех тысяч отборных девственниц – невест Солнца (на чью девственность никому кроме Великого инки было лучше и не покушаться – убивали и саму женщину, и соблазнителя, и родню его, и, чтобы уж наверняка наказать, – его скот), не считая случайных связей и одной единственной жены-сестры. И поэтому неудивительно, что детей у Великого инки было обычно три-четыре сотни. К тому же невесты Солнца считались очень престижным подарком…
– О! А почему бы сеньору Лео не возродить эту славную традицию в прежнем виде, для начала хотя бы переименовав длинноногих секретарш в невест Солнца и жриц президента?
– Да, Гомес, глядишь – за такие труды и тебя осчастливят престижным подарочком!
Чем опасна история? Только начнешь копаться в Прошлом, одно тянет за собой другое, за врагами следуют друзья, за битвами – пиры. К тому – столетий слишком много. Вроде как с сексом всё понятно, но если прислушаться к шепотку Истории, то тут и начинаются те самые нюансы. Одни из самых неукротимых народов континента, тараски, жившие на территории современной Мексики, вообще отличались своеобразием в одежде – их мужчины ходили без набедренных повязок, оставляя свою интимную часть на виду. Женской же одеждой было нечто наподобие современной мини-юбки. Если родители узнавали, что девушка согрешила, то ее быстренько выдавали замуж за того самого коварного соблазнителя…
У воинственных ацтеков, которым постоянно нужны были новые воины, вообще процветала настоящая полигамия – мужчина мог иметь столько жен, сколько был в состоянии прокормить… Но при этом у них существовала и проституция – таких женщин назвали ауиниме, вызывающие радость. Они натирались специальной ароматной смолой, и для них существовали свои особые дома радости…
– Пожалуй, и на это следует обратить внимание вождя Троцкого!
Активные хроники
Именно злодеи и их злодейские злодейства служат строительным материалом для подвигов аргентинских неувядаемых героев.
Неторопливый ход аргентинской жизни был нарушен захватом Буэнос-Айреса англичанами, решившими хоть так отомстить за набеги американских работорговцев на евразийские берега, грабежи Кадиса, Лондона, Гавра, Стокгольма и Дерпта, Марракеша и Офира. Кроме того, «Золотая орда» (неформальная ассоциация американских рабовладельцев) угнала в полон свыше полумиллиона европейцев, разрушив их семьи и деловые контакты…
Месть-предупреждение была неизбежна. Морской поход готовился несколько лет в глубокой тайне. Вышедший из европейских портов флот был наречен «Великой Армадой». Но подвела погода – ветры Южной Атлантики разметали Армаду, погубив большую часть кораблей. Несколько фрегатов пытались захватить столицу Фолклендских островов, Порт-Стэнли, но наткнулись на засаду объединенного американского флота, состоявшего из быстроходных дредноутов, которые и уничтожили британцев, французов и шведов в ходе сражения, продолжавшегося больше суток.
Но последняя экспедиция европейцев, воспользовавшись тем, что силы самообороны были отвлечены на охрану более северных участков побережья, смогла прорваться к устью Серебряной реки и захватить Буэнос-Айрес. Англичане смогли продержаться там лишь несколько месяцев (в течение которых и пытались сделать город одним из центров английской торговли в Латинской Америке), но потом началось восстание. Ведь к тому времени столица Аргентины давно уже была центром контрабандной торговли, не очень-то жалующим даже собственные официальные власти, а тут новые хозяева со своим новым порядком… Не надо мешать людям делать свой маленький бизнес, иначе они могут обидеться!
Войска английского главнокомандующего, сэра Хома Попема, находившиеся в городе, были разоружены и взяты в плен. Помощь, всё-таки посланная из далекой Англии, пытавшаяся взять город штурмом, была забросана камнями и расстреляна из старинных мушкетов. Не тратиться же специально на покупку оружия, когда можно и так решить вопрос? Так что в данном случае популярная формулировка Наполеона «Народ, не желающий кормить свою армию, вскоре будет вынужден кормить чужую», оказалась не универсальной… Но европейцы пока еще не теряли надежды…
– Так, а это еще что? – спохватился истор-директор, поначалу слегка опешивший от лихого перекраивания былых веков. – Бойко, с движухой, конечно, ну а что было в исходниках?
– Как что? Оборона Байреса[2] в 1807 году!.. В июне предыдущего года отряд генерал-майора Уильяма Карра Бересфорда захватил город, но уже в августе сдался. В 1807 году вторая английская экспедиция под командованием Джона Уитлока пыталась снова захватить Буэнос-Айрес, но жители города и отряд Сантьяго Линьерса отбили нападение. Хотя по закону это была проблема испанцев…
– Отбили камнями и мушкетами…
– Ага, и вообще всем, что под руку попало.
– Но перед этим у вас, сеньор Гарсиа, наши достопочтенные предки на дредноутах плавают, так? А теперь камнями отбиваются?
– Ну… дредноутов всем не хватило. Должно же найтись место и простому человеческому героизму. Если деньги на вооружение внезапно почему-то кончатся…
Выбери Историю по душе
Продажа исторических событий с чудным ароматом эпох! Полный комплект документации!
Из рекламного буклета
– Так, давайте очень-то не увлекаться, начальству могут не понравиться индейцы на тачанках и могучие дредноуты в эпоху Наполеона… – напутствовал Гарсиа своих людей после совещания. – И тем более слова про столицу контрабандистов. – Вы еще бы подводных лодок навтыкали.
– Вот об этом забыли! Тут-то всё верно – первую задокументированную подлодку в 1625 году в Темзе продемонстрировал Корнелис Дреббель. Перед английским королем Яковом I, его свитой и тысячами изумленных лондонцев, собравшихся на берегу.
– Не надо тут ни «волчьих стай», ни «летающих крепостей»! И звездолетов, охраняющих транспортные караваны «Буэнос-Айрес-Бетельгейзе», тоже не надо! Бюджет проекта не потянет такой реконструкции, понимаете?
– Ладно, – отозвался Гомес, – но я всё же копию сохраню. Она прикольная. Я ее профессору-историку показал, так теперь лежит с инфарктом.
– Сохрани. Но не забудь о режиме секретности. Что у нас там дальше?
Ввиду того, что на родной аргентинской земле после провозглашения независимости оказалось слишком много сеньоров, посчитавших себя гениями, страна попала в пучину гражданской войны, которая продолжалась почти семь десятилетий. Буэнос-Айрес пытался навести порядок в провинциях, где правили местные вожди – каудильос, поддерживаемые легендарными, воспетыми во многих фильмах и книгах гаучос (наездниками-метисами, вольно живущими в пампасах; смотри сны романтических леди о настоящих потных мужчинах без единой буквы в голове).
Но процесс облагораживания Истории функционировал уже по факту реализации, что отмечено соответствующими разноцветными бумагами с печатями. К их числу безусловно относится написанное в 1861 году будущим президентом Аргентины Доминго Сармьенто послание буэнос-айресскому губернатору Бартоломе Митре: «Не жалейте крови гаучо, кровь – единственное, что у них есть человеческого. Их кровь – удобрение, которое надо обратить на пользу стран».
– А это ему Борхес посвятил одно из своих эссе в «Предисловиях»?
– И стихотворение в придачу. Памятник Доминго сваял Огюст Роден. Так что фигура крупная, почти наставническая… Литератор! Пятьдесят томов сочинений написал. Педагог!
– А чем ему гаучос не угодили?
– Они, по его терминологии, проходили как «исключительно порочные двуногие животные», варвары. Их называли л’агенте пердида – потерянные люди. После освобождения Аргентины их заставили служить в армии – за отсутствие паспортов, которые этим безграмотным вроде были и не нужны. Ну а когда гражданские войны закончились, то и гаучос пришел конец.
– Ну они же есть и сейчас! Сам видел!
– Конечно, как туристы могут обойтись без зрелищ с гаучос! Когда они вымерли за колючей проволокой, то сначала стали безобидной литературной модой, а потом – и туристической.
К этому времени в провозглашенный столицей Буэнос-Айрес хлынули сотни тысяч лимиты из безнадежно отсталых Испании и Северной Италии. Приехав в Байрес и не найдя в нем работы, они отправлялись в пампасы (ставшие самыми что ни на есть родными целинными землями), где получали небольшие наделы. Правда, не сразу…
– Вот тут можно подумать о тачанках!
– И недоброжелательных соседях – к примеру, из Уругвай-Поля. А настоящий гаучо батька Махно скачет, понимаешь, в даль светлую…
В ассортименте: плащи, кинжалы, Золушки
Есть ли у Тени своя Тень? А Тень у Тени Тени? И кто производит их учет?
Пока мастера кодов и ловцы багов изощрялись в мозговом штурме, превращая Аргентину в Атлантиду, Авалон, Гуляй-Поле и Шамбалу в одном флаконе и ожидая, какое точное техзадание на оптимизацию Истории будет дано им свыше, в сокровенных глубинах Капиталь Федераль[3] шли отдельные дискуссии.
Иногда они плавно переходили в скандал на грани перестрелки. Так, агенты департамента национальной безопасности обнаружили, что неустановленные личности ведут слежку за офисом Фонда, и, выбрав момент, попытались тех скрутить. Но вместо тихой спецоперации получилась шумная драка – неустановленные оказались отлично подготовлены к противодействию захватам и болевым приемам.
Присмотревшись, командир нацбезовцев распознал в противнике военную контрразведку, подчинявшуюся полковнику Рафаэлю.
– Сеньоры, мать вашу! Что вы тут делаете?!
– Да то же, что и вы, сеньоры, будь вам пусто!.. Охраняем этих умников!
– А есть от кого?
– Следят…
– Не мы?
– Не вы.
– Вместе?..
– Милости просим.
Через несколько часов общими усилиями обнаружили признаки еще одной слежки, кроме той, о которой шла речь. Тоже весьма профессиональной. За этим хвостом из четырех неприметных типов, умело сменявших друг друга и пасших директора до самого дома, следили, пока они не заняли посты напротив директорской виллы. После чего и скрутили. Двоих.
Выяснилось – частные детективы из самого крутого бюро в столице. И наняла их первая леди.
– Дорогая, – сколь мог деликатно поинтересовался президент Лео у супруги, получив доклад безопасников, – неужели это было так необходимо?
– Я должна была убедиться, что это надежные люди.
– Ну, не очень они надежными оказались, если двоих из них повязали. Правда, помощнику Рафаэля один из них таки нос разбил, – удовлетворенно констатировал Лео. – Пустячок, а приятно.
Но в дальнейшем разговоре выяснилось, что донья Исабель имела в виду надежность оптимизаторов истории, поскольку желала внести в нее свои добавления. Доверить таковые она могла только специалистам с безупречной репутацией.
Президент вспомнил предыдущие отчеты тайной полиции, особенно один, несмотря на гриф «Секретно», стремительно распространявшийся в нелегальных копиях и устных пересказах, превращаясь в героико-эротическую сагу «Как доблестный Гомес в бордель ходил». В общем, Лео промолчал, и мысли его приняли отнюдь не приятное направление в виде вопроса: а за кем еще следят подосланные его супругой детективы?
– Дорогая, от них требуется умение писать программы и нажимать правильные кнопки.
– Но они должны воплотить во мне духовную наследницу Эвиты, а ее недаром называют святой! Как же тут можно ограничиться только умением нажимать кнопки?
– Ну их-то святыми никто и никогда не назовет, – пробормотал президент, отступая к двери.
Однако его супруга еще не всё сказала.
– Почему бы тебе не стать императором? – вопросила она. – Тогда я стану императрицей. А наши дети…
– Императрюнчиками! – перебил её Лео. – Ты думаешь, это так просто – стать императором? Для этого как минимум нужна империя.
– А чем тебе не нравится великая латиноамериканская империя во главе с потомственным защитником угнетенного народа Лео Троцким?
От поиска ответа Лео спас очередной звонок. Безопасники докладывали, что обнаружили еще две группы, ведущие слежку за сотрудниками Фонда. Опять детективы с лицензиями, на этот раз нанятые сеньоритой Клео…
Президент спешно покинул покои супруги и позвонил полковнику.
– Рафаэль! – заорал он в трубку. – Что там твоя подруга себе позволяет? Что ей-то надо от этих несчастных историков?
– Уже знаю, Лео, уже знаю. Свихнулась моя дура на историках. Хочет, чтобы ее провозгласили и внучкой Клеопатры, и духовной наследницей Эвиты.
Карамба, вздохнул президент.
Раньше девушки мечтали выйти за принца, теперь – за Отца Нации. Чудесная история латиноамериканской Золушки до сих пор волнует сердца… Когда-то ее звали Мария Дуарте, и её, незаконнорожденную дочь, даже не допустили на похороны её отца… Ей пришлось в пятнадцать лет покинуть ставший чужим отчий дом и податься в актрисы, в поисках славы. Стать знаменитой актрисой или певицей – тогда был единственный способ для латиноамериканской женщины «выбиться в люди»…
Кто ищет – тот найдет… Наконец случилась встреча, изменившая не только её судьбу, но и всю дальнейшую историю Аргентины. Это был обычный благотворительный концерт в пользу пострадавших от недавнего землетрясения, за кулисами которого будущая вершительница судеб познакомилась с сорокавосьмилетним полковником Пероном, министром и «перспективным политиком», «серым кардиналом» правительства.
Эвита следует за ним как тень – у красавца-военного, щедрого и обаятельного, тогда было много женщин, среди них были и более привлекательные, чем она… Но вскоре именно Эвита действительно стала его тенью, его «ангелом-хранителем». В ночь с 17 на 18 ноября 1945 года произошел очередной государственный переворот – министр Перон среди прочих свергнут военными, его арестовали и должны были вскоре убить «при попытке к бегству», но верная Эвита выступает по радио и таким образом собирает перед дворцом тридцатитысячную безоружную толпу, которой Перон, демонстративно снявший пиджак («Я – такой же, как вы!»), зачитывает накануне написанный ею текст – повышение зарплаты и прочее…
Это было поражение заговорщиков – не стрелять в первый же день переворота в толпу, вместо того, чтобы «вешать ей очередную лапшу на уши»… Толпа требует возвращения Перона… А дальше начинается короткий «хэппи энд» – Перон женится на Эвите и становится президентом страны.
Дальше – больше. Аристократы не хотят иметь дело с «этой плебейкой, Кобылой» – тем хуже для них. Одной из суперакций Эвиты стало упразднение благотворительного общества Аргентины, которым руководила по многолетней традиции местная знать. Через год был создан Фонд Марии Эвы Перон, усилиями которого в стране были вскоре построены тысячи больниц и школ, одеты и обуты, получили хлеб и кров сотни и тысячи аргентинских бедняков. Президент Перон не мог иметь детей, и Эвита искренне публично говорила, что её дети – это миллионы простых и бедных аргентинцев. Ей верили и обожали, называя святой…
Золото в початках
Любому латиноамериканскому диктатору помимо восторженных масс нужно средство индивидуального размножения. Традиционно – противоположного пола.
Сеньорита Клео с ходу блокировала любую попытку полковника намекнуть на то, что ей личная спецслужба не положена, или пригрозить, что уж он-то оплачивать счета от её сыщиков не будет.
– Я хочу родить от тебя! – восклицала она. – И наш мальчик станет президентом!
– Для того чтобы он стал президентом, сначала президентом должен стать я.
– Так становись! А я жажду быть меценаткой и профессором.
– Одновременно?
– Конечно! И еще национальной художницей и скульптором. Я создам скульптуру «Вождь и его возлюбленная» с золотыми початками.
Когда в разгар очередного обсуждения этой творческой задачи позвонил Лео, полковник спешно сообщил подруге о срочном вызове и укрылся в своем кабинете. Где, поговорив с президентом, сказал помощнику:
– Мы упускаем из виду важную вещь. Почему бабы думают о высоком, а мы нет?
– Сеньор полковник, а что им еще делать, если у них мозгов нет?
Рафаэль расхохотался, он всегда любил подобные шутки. Потом проговорил:
– Только смотри, президентской суке такое не ляпни!
Помощник усмехнулся и пожал плечами, мол, мы всё понимаем правильно.
– В общем, так, – распорядился Рафаэль, – героизма и впрямь надо побольше. Внеси в бюджет на будущее государственный заказ на фильмы, книги. И памятники, да такие, чтобы простому человеку понятны были. Между прочим, не забудьте, что это у нас, из Латинской Америки, коварные европейцы вывезли, а если прямо говорить, то украли – золото и серебро, картофель и чипсы, помидоры и томаты, табак и сигары. Даже сифилис – и тот был нашим…
– Несправедливо, сеньор полковник, что ваш неустанный труд на благо Аргентины еще не увековечен подобающим образом.
– Да что ты мелешь?! Я человек скромный, какое увековечивание… Процветание Родины – вот награда. Что ухмыляешься?
– Позволю себе заметить, что речь идет не о нескромности, а о примере, на котором будет воспитываться подрастающее поколение.
– А вот тут ты прав! Надо нам в метро символ верности поместить на видных местах – человека с собакой, – и Рафаэль потрепал по лобастой голове своего любимого питбуля. – Надеюсь, он будет иметь подобающую наружность.
– Каждую станцию можно украсить соответствующим мозаичным панно. И поместить рядом мраморные доски с текстом, повествующим о вашем бескорыстном служении.
– Это будет правильно. Распорядись начинать работу, чтобы к нашему времени всё было готово.
Контрольная точка Истории
Профессиональные массажисты знают, что обычно у клиента есть некая любимая точка, после искусного нажатия на которую последуют хорошие чаевые. Ищите точку!
Если дать латиноамериканским (а вы о каких думали?) военным соответствующую боевую технику и точку опоры, то они гарантированно перевернут весь мир. Вместе с его прошлым, настоящим и будущим. Но точка должна быть соответствующим образом оборудована. По распоряжению президента под командный пункт цифровой истории был переоснащен один из резервных бункеров министерства обороны, причем для вящего соблюдения тайны не в столице, а далеко на юге, в провинции Санта-Круз, среди бескрайних пастбищ и холодных плоскогорий Патагонии. В эти края редко забредали романтики и журналисты, падкие до тайн и обильных фуршетов, устраиваемых очередными носителями истин.
Вскоре на объекте, замаскированном под пастушескую деревушку с овчарнями и сеновалами, высадился десант лучших программистов страны в сопровождении пришлых ученых, давших все подписки о неразглашении под угрозой непубличного личного аутодафе и судебного преследования всех родственников. Но тихих, непритязательных и безмолвных, успешных в реализации исторического проекта тружеников науки ждали, по словам высокопоставленных военных и спецслужбистов, горы золотые и кисельные берега незримой славы настоящих спасителей Родины-Аргентины. Поэтому настроение у всех было самое радужное, даже без примеси алкогольных смесей. Так, Андреас Гарсиа, потомок русских эмигрантов разных волн, выйдя из вертолета, громко прокричал:
– На волю! В пампасы!
На что также наследственно русскоговорящий, но более теплолюбивый, однако соблазнившийся повышенным окладом и южными надбавками приват-доцент, историк Казанович ворчливо ответствовал:
– Да уж, коллега, тут воли – сколько хочешь, на триста верст в любую сторону ни дорог, ни городов. А если на восток смотреть, так и до самой оконечности Африки воля, один только океан, где плавает рыба ледяная… Эх, вы даже не знаете, что было время, когда этой вашей poisson des glaces antarctique[4], которая теперь стоит, как черная икра, кошек кормили.
– О чем вы говорите? – насторожился майор Меркадер, в чьи обязанности входило обеспечение как безопасности, так и секретности. – Вы лучше употребляйте только те слова, которые я знаю. Пусть и матерные. А то будет вам бо-бо по подозрению в саботаже и разглашении. Теперь еще раз и по-нашему, по-армейски.
– Да мы о рыбе говорили, сеньор майор, – пояснил Гарсиа. – Ничего террористического. Сеньор доцент утверждает, что когда-то рыба pez hielo шла на кошачьи консервы…
– Какие консервы? – вознегодовал доцент. – Какие консервы?! Мы слов таких не знали! Так прямо и кормили кошечек рыбкой, да. Вот было время!..
– Можем и это исправить… Учтем кошечек и рыбок в грядущей Истории Прошлого.
Откуда и куда?
Дорожная карта конкретной Истории должна не иметь опасных поворотов, непонятных развилок и грязных тупиков.
Точную дату начала всех начал пока решили не затрагивать. Равно как и локальные проблемы рыбной промышленности.
В качестве пробы надвигающейся Истории была выбрана тема злополучной Фолклендской войны 1982 года. День памяти павших в войне с англичанами, отмечаемый 2 апреля, был заранее переименован в День памяти павших во всех войнах.
Назрела духовная необходимость стереть историческую память об этой, оскорбительной для национального достоинства войне. Ведь тогда Аргентина твердо рассчитывала на успех боевой вылазки против британцев, но неожиданно оказалось, что флот былой «владычицы морей» еще силен. Да и проклятые колонизаторские замашки еще не успели забыться.
Вдобавок уже после окончания боевых действий погибли трое аргентинских военнопленных. Причем один из аргентинских солдат, направленный на расчистку минного поля, был тяжело ранен в результате срабатывания противопехотной мины и застрелен сержантом английской армии «из гуманных соображений». Скандал разразился даже в Англии, но там на запрос парламента министр обороны Хизлтайн ответил: да, привлечение военнопленных к разминированию запрещено международным законодательством, но аргентинец сам вызвался помочь…
Глава тогдашней военной хунты Леопольдо Гальтиери после этого ушел в отставку. Знаменитый Борхес написал стихотворение памяти британских и аргентинских солдат и назвал войну «ссорой двух лысых из-за расчёски». А группа «Пинк Флойд» посвятила Фолклендской войне альбом The Final Cut. И это не говоря о документальных и художественных фильмах, книгах воспоминаний, романах… И зачем это надо было, спрашивается? Назло, что ли? Денег-то сколько надо…
– А мы не погорячились? – нервно спросил один программер своего собрата. – «Пинк Флойд» вычеркнуть, советские газеты вычеркнуть… а они вообще были оцифрованы?
– Там что, так много информации?
– Вот, даже цветная обложка.
На мониторе возник скан броской карикатуры: ухоженные дамские ручки, вместо кружевных рукавов – стволы корабельных орудий – мертвой хваткой вцеплялись в острова раздора.
– Это журнал тогдашний, и у него тираж был огромный.
– Всё будет отлично. А что не оцифровано, то никого и не волнует, – ответил второй. – Ты ведь знаешь, для чего обычно использовали бумажные издания – при нехватке других?
– Знаю-то знаю, да ведь согласно статистике у кого-нибудь на антресолях может заваляться.
– Фальшивки и фальшаки могут заваляться везде! Твое дело любить родную Аргентину, а не лазить взглядом по чужим антресолям!
– А Борхес, которого в Байресе каждая собака знает?
– Сделаем вброс, что стих представляет собой фантазию на тему войны.
– Ага, кошмар ему приснился…
– Да хотя бы и так… А чего, он всех описанных мифологических животных в скверике у дома встречал, что ли?
– И с рук кормил…
Уже уставший надзирать за информационным потоком майор Рамон Меркадер отчаянно скучал, слушая вялые препирательства айтишников. Но когда перечисление проблем окончательно грозило затянуться, мешая комфортному просмотру качественной порнопродукции на резервном мониторе, он не выдержал:
– Сеньоры, не мучайтесь. Напишите, что мы победили.
– Как?
– Да прямо так. Мальвинскую войну англичане проиграли с позором. А если они утверждают обратное, то это вранье. Ведь деньги вам платим мы, а не они… И спорить не советую – с предателями страны и нации разговор у нас короткий.
– Конечно! Вы, то есть мы, всегда побеждали набежавших или сбежавших отъявленных негодяев. А произведения искусства можно толковать, как угодно… – оживился Казанович.
– Вот именно, сеньоры, вы не зря постигали свою науку! – воодушевился майор. – Пишите, что англичане вероломно напали на исконно аргентинские земли! Да, и не забудьте указать, что и ранее (в 1833 году, услужливо подсказал Гомес) Британии тоже не удалось захватить наши острова. Мы – нация конченых победителей, нас никому не одолеть!
Байрон и все-все-все
Чем дальше от нас жила та или иная знаменитость, тем меньше она получит денег за рекламу того или иного товара. Не верите – спросите Нефертити насчет тех самых коробок с бананами.
– Давайте не будем заморачиваться и перепишем всё с самого начала, – бодро предложил Гарсиа.
– Начало – это что?
– Никакого виконта Фолклендского, никакого Джона Стронга!
Младший программист, чьи познания в кодах явно превосходили историческую образованность, озадаченно переспросил, кто были эти люди и откуда они взялись. Впрочем, скоро вышеупомянутые персоны стали предметами государственной тайны.
Доцент Казанович утрированно скрипучим голосом пояснил, что все без исключения люди берутся из однотипных источников, и нет никаких причин подозревать виконта и его протеже-мореплавателя в каком-то ином происхождении. А к рассматриваемой ситуации они относятся постольку, поскольку капитан Стронг дал проливу между двумя основными островами название Фолклендский – в честь своего высокородного покровителя. Было это в 1690 году.
В середине следующего века на острова нагрянули французы и нарекли их Мальвинскими в честь города Сен-Мало во Франции, откуда была родом большая часть первопоселенцев.
– Что, французов тоже не надо? Понаплывали, однако!..
– Какая разница, они всё испанцам продали.
– А с Байроном что будем делать?
– Байрон точно не нужен!
– А он-то здесь при чем?
– Как при чем, когда этот чудак не заметил французов и заявил, что открыл острова!
Поэт Байрон действительно не был замешан в истории злополучных островов, его тогда, как говорится, и в проекте еще не было. Не заметить обжившихся на островах выходцев из Сен-Мало умудрился его однофамилец. Но в тонкости, как и обычно, никто не вникал.
Вскоре французы продали свои владения испанцам, и те, внимательно осмотревшись, без всяких церемоний выгнали англичан с архипелага. Чуть не началась большая война, но как-то обошлось. При этом обе великие колониальные державы остались при своем мнении. И втихомолку при своих колонистах на упомянутых камнях посреди Южной Атлантики. И всем вроде стало хорошо.
Но в 1774 году война таки надвинулась вплотную опять, хотя и чужая – американская война за независимость. Тут уж гордым бриттам стало не до островов, Порт-Эгмонт был ими покинут в 1776 году, осталась только одна из первых в мире мемориальных досок с текстом «Это наша собственность, мы еще вернемся и всем покажем!». Испанцы продержались аж до 1811 года, но после того, как из Буэнос-Айреса прогнали вице-короля, к английской табличке прибавилась еще одна – с похожим текстом, но на кастильском наречии.
Потом про острова все забыли лет на пять. Первой вспомнила о них недавно провозглашенная Аргентина… И 6 ноября 1820 года полковник Дэвид Джуэт поднял над Порт-Луи флаг Объединённых провинций Южной Америки. Происходил он из США, был по профессии пират…
– Нет, не пират! У него документ был!
– Какой документ?!
– Каперское свидетельство, выданное лично сеньором Хосе Рондо, тогдашним президентом.
– Сеньоры, а кто мог выдать аналогичное свидетельство лет на сто раньше?
– На двести!
– Тогда еще не было Аргентины…
– Сейчас будет!
– Так, этого купца Верне вычеркиваем на фиг! Ничего он не продавал англичанину. И тот никак не мог уговорить свое правительство отправить сюда военные корабли.
– Да подожди ты, по мелочи копаться. Правильно Гомес говорит – на двести лет назад отматываем и вообще никаких англичан!
– А французов оставляем?
– Кто вообще открыл Латинскую Америку?
– Никто, она сама всех открывала! И давала дикарям-европейцам работу на своих плантациях!
– Гомес, помолчи пока. Сеньор доцент, какие есть версии? Кроме этих чертовых конкистадоров, конечно… Может, и впрямь включим в историю Родины Марка Антония с сигарой?
– И Клеопатру с бокалом рома и жемчужиной…
– Так французов-то оставляем или как? Может, они открыли?
– Нет, не надо! С независимостью помогли и ладно, главное, что дистанционно, вот и хватит. А эдак они всё себе захотят!
Бывают ли у истории рога?..
Гражданские привыкли всё мерить по себе, а военные – по имеющемуся калибру.
…Но желание заполучить всё и сразу бывает свойственно не только потомкам возможных первооткрывателей. А слава Наполеона продолжает кружить головы.
