Текст книги "Историкум 2. Terra Istoria"
Автор книги: Алекс Бертран Громов
Соавторы: Ольга Шатохина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)
– То есть на Земле вы были сверстником? И коллегой «по работе»? У вас остались воспоминания о том времени?
– Воспоминания? Зачем? Я же не на пенсии, а на службе! История – это набор зафиксированных фактов, а по деятельности доктора Фауста, точнее – его антиобщественной деятельности, у нас зафиксировано почти всё. Встречи, письма, агитационные материалы и даже боевые склянки за пазухой… Вы, кстати, ничего о них не слышали, не видели и в руках не держали?
– Я же кабинетный ученый…
– Ну, нам не к спеху, да и не в кустарных бутылочках дело. Свои скляночки есть у каждого, и вы не исключение. Просто порой казалось бы безобидные склянки, провезенные нелегально, но зафиксированные аппаратурой таможни, могут превратиться в опасную контрабанду и запасы бактериологического и психотропного оружия. Мне коллеги прислали тут ваше дело – грехи молодости, романтические приключения, мечты о чем-то большем. Вы понимаете, что на Земле сейчас то самое время, когда мечты некоторых нужных персонажей могут сбыться? И вы – какая приятная случайность – можете оказаться среди них.
– Понятно. В общих чертах.
– Хорошо, если вы и в самом деле меня поняли. Ведь я именно тот, кто может помочь вам получить необходимые справки. Нам нужны ученые, и если вы надумаете… не только дедушке, но и вам памятник будет. И на родной планете и здесь. Нам нужны те, кто состыкует истории– Земли и галактики и сформирует у большинства аборигенов положительный образ и самого контакта, и светлого будущего.
– Я подумаю над вашим предложением…
– Думайте, думайте. А пока – раз в земной месяц с двадцатого по двадцать второе число жду вас у себя с отчетом. О земной жизни и деятельности. Вам достаточно прибыть в любой крупный аэропорт и обратиться к нашим сотрудникам – назовите любому руководящему сотруднику мое и свое имя, и вас проведут к одному из моих уполномоченных. Если по любым обстоятельствам вы дважды отчет не сдадите, галактическая виза аннулируется. В двадцать четыре земных часа. Со всеми последствиями.
– Господин Тритермий, считаю необходимым заявить, что не собираюсь нарушать установленный порядок. Я же диссертацию пишу, а этот процесс окружен множеством правил. Привык соблюдать, как говорится, закон и порядок. Тем более что у нас такая сложная ситуация дома…
– Да, я в курсе. Сам подписывал постановления о штрафах. Ничего личного, просто закон. Кому отвечать за нанесенный ущерб, если не виновнику? Кстати, если всё же набедокурите, то я ущерб и от вас подсчитаю и на родину пришлю. А если у вас родится внук и по уже устоявшейся семейной славной традиции прилетит за этим же баловством на Землю, то и цену его баловства.
– Вы здесь навечно?
– Не надо играть в мифы. По контракту – еще на 1524 земных года. На вашу семейку хватит. Или перевоспитаетесь, или вымрете. Уж не знаю, что для спокойствия галактики лучше.
Фауст подавленно промолчал, пожелал про себя Тритермию в скором времени сломаться, а соответствующему мастеру-ремонтнику уйти в хронический запой с пропоем комплектующих к телу пройдохи-мудреца.
– Главное, чтобы вы теперь не наделали глупостей. Бескорыстных, а уж с корыстными мы уладим. Обещаете?
– Да я ничего такого не планировал…
– Вот и прекрасно. Не делайте глупостей и не повторяйте ошибок деда. Буду очень огорчен, если увижу вас с какой-нибудь не тем озабоченной Маргаритой… Да и вообще, Маргариты – это не ваш типаж. А вообще – лучше никаких девушек кроме как по срочной сексуальной надобности. Более подробные инструкции получите у моего помощника. Желаю успеха.
Вошедший помощник почти вечного координатора оказался молодым человеком с эталонной американской улыбкой и бойкими, чтоб не сказать развязными манерами. По-панибратски обняв Фауста за плечи, он увел его в свой кабинет, располагавшийся по соседству.
– Макс, просто Макс. Давай на ты, если не возражаешь. Я, если ты внимательно слушал шефа, отвечаю за информационное обеспечение контакта, курирую чудеса и исторические факты. Так что мы с тобой просто обязаны найти общий язык. И тогда на Земле свернем горы. Но по закону. А дедушка твой вообще тогда станет суперзвездой.
– Очень на это надеюсь, – вежливо отозвался Фауст.
– Сейчас обеспечим тебя связью с нами по высшему разряду – все-таки внук почти легендарного героя. Чего нужно – сообщай, сразу оперативно поможем. Но только ты не забудь, что ты – нам, а мы – тебе. Мы – типа Добра на самообеспечении. Добро должно быть с соратниками!
– Спасибо, Макс.
– Выпить хочешь? – и, не дожидаясь ответа Фауста, заявил: – А я хочу! Но поскольку на работе, то могу это сделать только по служебной необходимости, например, во время переговоров. Виски и старинную русскую настойку – как раз времен подвигов твоего дедушки?
– Настойку. Хочется попробовать, что он пил.
– Ну, за встречу!
– За встречу!
– Ну как вкус? Такого уж полтысячелетия не делают. А я вот отобрал у космического злодея по случаю и теперь использую по служебной надобности. Ну, теперь к делу – про отчеты шеф сказал?
– Да.
– Если всё пойдет гладко, они скоро станут формальностью. Куда ты сейчас?
– В Гарвард.
– А дальше?
– Пока не знаю.
– Тогда получай всю свою земную реальность и плюс – авансом – плюсы от галактической нереальности!
И Макс радостно заржал, наглядно демонстрируя, что в галактике еще остались живые существа с чувством юмора. Конечно, хлопая ученого по плечам и другим несексуальным частям тела, Макс не забыл засунуть Фаусту не менее тридцати подслушивающих и передающих жучков. А чего казенному добру пропадать?
Тем временем Фауст увидел на одной из стен карту земной поверхности, где были отмечены «аборигенские зоны» – территории, закрытые для посещения.
– Почему туда нельзя?
– Не все люди одинаково дружелюбны. В указанных местах могут быть фанаты-аборигены, вполне способные принести тебя в жертву. Физическую или экономическую. Посещение этих мест будет разрешено после официального контакта. А пока там санитарные зоны. Инотуристы там не ходят, а сотрудники нашей администрации передвигаются исключительно в сопровождении галактических миротворческих сил с тяжелым планетарным вооружением.
– И даже с научными целями и полным комплектом предосторожностей я не могу их посетить?
– Каким образом? Твой дедушка Фауст-старший не обладал каким-либо уникальным генотипом, не являлся представителем древних или иных неизвестных рас, и поэтому ты в качестве его потомка не можешь рассчитывать на получение какой-нибудь охранной грамоты со всеми вытекающими последствиями по безопасности. К тому же ты не застрахован на сумму, равную половине стоимости даже здешней планеты. Так что и спасательная (хозрасчетная) экспедиция исключена.
– То есть эти зоны совсем не изучаются?
– Изучаются и посещаются – темы разные. Это ради вашей безопасности – планета Земля, пока она не вступила в сообщество, не может считаться безопасным местом как для инопланетных туристов, так и для научных работников. Поэтому мы всячески стараемся помочь вам как в вашей профессиональной деятельности, так и в оказании своевременной помощи во всех непредвиденных ситуациях. И, поверь, не надо начинать знакомство со мной со споров ни о чем. Давай лучше я тебе расскажу о местных девушках и местах их базирования. Как говорят в нашем офисе, секс-контакт официально не считается контактом!
– А на Земле есть памятники Фаусту?
– Памятники ставят только неудачникам, жертвам истории. Остальным и без них хорошо. Вот был случай, одного поэта убили на дуэли, а потом памятник поставили ему, а не победителю. Смешно, правда? Зато на туристах-романтиках зарабатываем, порой даже под заказ инсценировки устраиваем. Народ местный нарядим, сооружение возведем, действо заказчику покажем, дадим возможность поучаствовать, а потом у аборигенов память подчистим и местная история снова чиста и девственна. До следующего клиента.
Может, кто и про твоего дедушку закажет шоу-действие. Тогда и тебя позовем и к делу пристроим. Захочешь – памятник соорудим. Или вам обоим. Групповые памятники чаще посещаются… А ты потом построишь на своей Айдаху готический замок, и я к тебе буду на выходные в отпуск летать. С девицами! А пока отправляйся обустраиваться здесь, на Земле!
– Тритермий на самом деле хорошо знал дедушку?
– Спрашиваешь! Он, можно сказать, его выпестовывал – думал из обычной пришлой шпаны, талантливого мальчишки вырастить универсального земного гения, подвинуть вперед всю земную науку, ну заодно и убыстрить Контакт. А за это, как ты понимаешь, звездочки на погоны, благодарность в приказе и прочие смысловые мелочи…
– Ну так он вроде как робот…
– Ничто приятное такому многомудрому существу не чуждо. Тем более что в дедушку твоего Тритермий (тогда еще человек) вкладывал усилия от души, а тот оказался ненаучным чародеем, а по сути – прожженным авантюристом. Кому такое может быть приятно? Ну, и пришлось публично осудить, в том числе на Земле. Так что ты, внучек, лучше не зли нашего Тритермия. Ему и так тогда за проделки твоего дедушки досталось. Будь настоящим сыном галактики – и будут документы нужные, и медальки, и научный почет. И писать отчеты не забывай
С этими словами Макс выпроводил Фауста из кабинета и отдал на попечение какой-то спешно вызванной трехметровой позвякивающей механической сколопендре, поведшей гостя к выходу. А сам Макс, напевая неприличные галактические куплеты, принялся составлять его психологический портрет – Тритермий любил быть в курсе всех переговоров сотрудников. Поэтому Макс и угощал гостя наливкой из представительской бутылки «По душам». Он-то знал о старшем Фаусте слишком много. И о его которой по счету жизни в виде земной легенды – тоже.
После предполагаемой смерти Фауста началась его «вторая жизнь» – родилась легенда о чернокнижнике-маге, продавшем свою душу дьяволу, распространилась сначала в Германии, а вскоре по всей Европе. Появились приписываемые ему книги заклинаний («Адская необходимость») и прочие гримуары, что было характерно для всех эпох (после смерти героя и мастера всегда появляются воспоминания псевдодрузей, фальшивые ученики и всевозможные подделки).
До наших дней дошел интересный рецепт по изготовлению магических шаров, приписываемый Фаусту: «Заказывая магический шар, следует проследить за тем, чтобы ювелир выполнял работу только по вторникам, в часы Марса – в первый, восьмой, пятнадцатый и двадцать второй час суток. Ювелир не может подарить этот шар заказчику. Работа должна быть щедро оплачена. Изготовленный шар следует зарядить магической силой, для чего, сообразуясь с полом заказчика, зарыть его в свежую могилу (если заказчик – женщина, то в женскую). Затем шар должен насыщаться магической силой три недели. Теперь следует призвать духов зла, и они покажут владельцу шара всё, чем может заинтересоваться».
В середине XVI века в Германии история о докторе Фаусте, ученике его Вагнере, забавном слуге Касперле и демоне Мефистофеле стала знаменитой благодаря кукольному театру.
В 1587 году во Франкфурте появился анонимный трактат «НАРОДНАЯ КНИГА. ИСТОРИЯ О ДОКТОРЕ ИОГАННЕ ФАУСТЕ, ЗНАМЕНИТОМ ЧАРОДЕЕ И ЧЕРНОКНИЖНИКЕ как на некий срок подписал он договор с дьяволом, какие чудеса он в ту пору наблюдал, сам учинял и творил, пока, наконец, не постигло его заслуженное воздаяние. Большей частью извлечено из его собственных посмертных сочинений и напечатано, дабы служить устрашающим и отвращающим примером и искренним предостережением всем безбожным и дерзким людям». Это была первая книга о Фаусте. Она сразу стала популярной и выдержала несколько изданий. Она излагала, якобы со слов самого Фауста, историю его жизни и подробное описание чудес, записанное его любимым учеником Кристофом Вагнером.
Спустя три года появилась и первая пьеса – «Трагическая история жизни и смерти доктора Фаустуса» Кристофера Марло. В 1808 и 1833 годах в Германии вышли первая и вторая части знаменитой драматической поэмы Гёте «Фауст». При создании бессмертного образа Фауста Гёте использовал вполне земные реалии – так, сцена в кабачке Ауэрбаха соответствует изображению на старинном гобелене. Вдохновленный поэмой Гёте, А. С. Пушкин создал «Сцену из Фауста» (1825). С творением русского гения познакомился Гёте и послал в дар Пушкину свое перо, которым писал «Фауста».
В XIX столетии появились и стали популярными оперы «на тему Фауста»: «Фауст» Гуно (1859), «Проклятие Фауста» Берлиоза, «Мефистофель» Буато. Через несколько десятилетий Томас Манн опубликовал своего «Доктора Фаустуса». В конце ХХ века Фауст попал в книгу Роджера Желязны «Принеси мне голову прекрасного принца. Коль в роли Фауста тебе не преуспеть». Недавно появился роман Франсиско Луке «Луна доктора Фауста».
Почему же Фауст стал так популярен? Он оказался своеобразным зеркалом своего времени. Новому времени нужны были новые герои. Эпоха Возрождения – это время воскрешения полузабытых эталонов древнего Рима, Греции. Появились новые мифические персонажи, обретшие жизнь на страницах книг и в людской молве. Такими «долговечными героями» стал немецкий кудесник Фауст и испанский авантюрист Дон Жуан. Но Фауст и Дон Жуан – это одна и та же личность, вернее части личности. Живший в XIX веке австрийский поэт и драматург Николае Ленау (написавший свои варианты «Фауста» и «Дон Жуана») утверждал, что в молодости человек является Дон Жуаном, а в зрелости становится Фаустом.
Позже появился и научный анализ «симбиоза» Фауста и Мефистофеля – в работах Карла Юнга «Метаморфозы и символы либидо», «Психология и алхимия»: бес-искуситель олицетворяет архетип Тени, «негативную сторону психики, которая отпала от Целого, чтобы обрести независимость и собственную индивидуальность».
В сумерках мест учения
Получив от опорного пункта галактического совета бумаги, дающие право на изучение повседневной жизни аборигенов и их суеверий, а также небольшое количество здешнеходящих финансовых средств, Фауст оказался в местном аэропорту, а после перелета с курицей («Сегодня у нас на борту для удобства пассажиров настоящая курица-гриль с овощами!») прибыл в научный городок, являющийся пунктом приема иноземных специалистов по научному обмену из самых дальних концов космоса. Прочитав ознакомительную брошюру, он узнал, что город, в котором находится научный и образовательный комплекс, называется Бостон, а сам университет – Гарвард, и слывет он на Земле весьма престижным учебным заведением.
Разместившись в Данстер-Хаусе, одном из девяти домов Ривер-Хауса, что классом выше простых кампусов, Фауст ощутил изрядную усталость и предпочел отложить запланированную прогулку по окрестностям на завтра. А сейчас после всех треволнений предался здоровому крепкому сну, в котором дедушка наливал бабушке и ему из явно бездонной бочки с надписью «Жидкость для протирки боевых литераторов № 8».
На следующий день новоявленный американский ученый решительно приступил к осуществлению намеченного плана. Поскольку даже до его далекой планеты дошла слава об Америке как абсолютно продажной стране, в которой можно купить всё. Иоганн решил взять быка за рога и отправился сразу в администрацию научного городка с вопросом, может ли он в течение трех дней получить справку о том, что доктор Иоганн-Георг Фауст, персонаж легенд № № … является одним из самых положительных образов земной фольклористики и примером для воспитания молодежи. А чем Фауст хуже Нострадамуса? В принципе – если произвести честный подсчет, то Фауст уже набрал больше очков в народных массах. В категории «Пример для Будущего». Того же Нострадамуса обычно всегда изображают на полусогнутых ножках. Дерганый самопальный поэт, не удостоенный ни одной премии. Несолидно. А Фауст – основательный и позитивный…
Это даже в исторических документах отражено: «К этому времени стал он хорошим астрономом, человеком ученым и искусным, наученным своим духом читать по звездам и составлять предсказания погоды, и, как известно многим, всё, что он написал, снискало ему похвалы среди математиков. Его календари и альманахи заслужили похвалы перед другими, потому что если он вносил что-нибудь в календарь, так и случалось: если он писал, что будет туман, ветер, снег, дождь, тепло, гроза, град и т. п., так оно и бывало. С его календарями никогда не бывало, как у некоторых неопытных астрологов, которые зимой всегда предсказывают холод, мороз или снег, а летом, в самые жаркие дни – тепло, гром или сильные грозы. В своих предсказаниях он точно отмечал часы и время, когда что-либо должно было случиться. И особо предупреждал он каждого правителя о грядущих бедах: одного – если грозил недород, другого – если готовилась война, третьего – если приходил мор…»
Свое обращение в письменном виде Иоганн-Альберт адресовал лично президенту Гарвардского университета, поскольку, листая вчера перед сном увесистый рекламно-информационный буклет сего учебного заведения, обнаружил, что во главе его стоит Дрю Джилпин Фауст, специалист по истории войны Севера и Юга. Может, прямая родственница? Должна же ученая дама в таком случае проникнуться общими интересами семьи Фауст!
Дежурный администратор, молодая леди в строгом костюме, совершенно не изумившись запросу, пообещала, что ответ будет получен не ранее чем через десять дней, когда будут изучены документы всех доступных архивов.
Возвращаясь в Данстер-Хаус, Фауст заметил в вестибюле на доске объявлений транспарант: «Выключи свет – поддержи Землю». Не зная, что это означает, он осторожно обратился с расспросами к студентам и аспирантам, тусовавшимся в том же холле.
– Это День Земли! – пояснил ему парень в красной бандане «Гарвард Кримсон»[13]. – День экономии ресурсов.
– И борьбы за экологическую безопасность! – добавил другой.
Девушка, на чьей футболке красовался символ одного из известных «зеленых» движений, извлекла из своей сумки листовку, которую и протянула Фаусту, и тот с интересом начал знакомство с ритуалами аборигенов, пытаясь проникнуться духом познания дедушки, но не выходя при этом за рамки актуального правового бытия.
И тут-то ему повезло – он нашел местный праздник. Точнее, он нашел красивый листок бумажки, из которого узнал, что 22 апреля на всей планете отмечается Международный день Матери-Земли. Так гласил напечатанный текст. Праздник был учрежден 22 апреля 2009 года сессией Генеральной Ассамблеи ООН. Но и до своего официального признания этот праздник в отдельных странах отмечался с 1990 года (в том числе отдельными энтузиастами в США – с 1970 года). Эту часть текста, изобилующую датами и организациями и посему выглядевшую солидно и презентабельно, Фауст решил вставить в первую часть своей диссертации, где речь должна была идти о глобальной манифестации парадигмы и расширении Великого Кольца культурных традиций у самобытных цивилизаций, ожидающих глобальных спонсоров.
Как узнал Фауст дальше, в Международный день Земли проходят различные мероприятия и фестивали, ставящие целью привлечь внимание людей к глобальным проблемам нашей планеты и вопросам экологии, от своевременного решения которых зависит будущее, а точнее – выживание человечества. Помимо этого проводятся различные акции, призванные улучшить земную экологию: отказ на время от пользования автомобилями и электроэнергией, посадка новых зеленых насаждений, уборка территорий. Почти как у нас, подумал ученый, вспоминая родную планету и субботник-акцию «День спасения галактики от грязи», – гаси свет, туши воду, бей мутантов. Но, видимо, про них написано в другой бумажке. Впрочем, как узнал Фауст чуть позже, во время Дня Земли местные жители должны убирать отходы и за НЛО и другими галактическими объектами, что являлось тайной гордостью pr-службы данного сектора.
– Хочешь принять участие в Дне? – весело спросила девушка. – Там будет весело!
– Да, это мне кажется очень интересным. Я с детства принимаю участие в общественной жизни родной планеты. С собой взять одну дубинку или две?
– У нас будет диспут об экологически чистых электростанциях. С пивом, но без драки. Она будет чуть позже. Придешь? Кстати, меня зовут Маргарет.
– Очень приятно, – с трудом выдавил из себя Фауст и поспешил затеряться среди других обитателей Данстер-Хауса.
Предостережение от знакомства с Маргаритой было еще слишком свежо в его памяти. Хотя, с другой стороны, она просто была не в его вкусе. А зачем тогда дискуссировать? И правильно ли это – принимать участие инопланетянину в земных субботниках, меняя тем самым карму (Х)[14] Земли в неизвестном направлении?
Поэтому на диспут Фауст не пошел, но всё же успел познакомиться с соседями по этажу, затеявшими экологически безупречную дискотеку прямо на лестничной площадке – со свечами и живой акустической музыкой и настоящим аборигенским (нефабричным!) алкоголем. А на следующий день Фауст решил в свою очередь устроить небольшую вечеринку для новых друзей – сталкеров в мире местной культуры. Благо и повод был – день рождения дедушки, 23 апреля по местному календарю.
Упоминание о докторе Фаусте вызвало энтузиазм, поскольку большинство, как осознал Иоганн-Альберт, знали это имя из классической литературы и особенно выгодно заключенного им контракта, мастерски нарушенного без возможности применения штрафных санкций. Сам факт наличия таких произведений внушал младшему Фаусту изрядный оптимизм относительно успеха его миссии. И процесс общения пошел, попутно смяв чопорные галактические барьеры и трогательные официальные предписания.
– А вот ты можешь сделать так, чтобы прямо из стола бил фонтан выпивки, а? – Как гласит народная мудрость, если от вас ничего не хотят получить на халяву, то вы попали не на Землю, а в другое место.
– Легко! – при таких генах и прочем…
– Правда?! А ну давай!
– И, пожалуйста, мартини и два коктейля от 007!
Слух о том, что сейчас будет показан самый эффектный фокус из всех, что описал великий Гёте в своей не менее великой пьесе, стремительно разнесся по всему Гарвард Ярду. Не прошло и получаса, как в гостиной Данстер-Хауса (а также в коридоре и прочих прилегающих помещениях) толпились обитатели всех двенадцати домов. Антикварных медных кранов для бочек гости предусмотрительно принесли восемнадцать штук, а дрелей так и вовсе десятка три, некоторые даже с перфораторами. Бостонские старьевщики и торговцы строительными инструментами еще долго вспоминали этот удивительный всплеск спроса на такие совсем не связанные между собой предметы.
И каждый второй студент, заглядывая в гостиную, спрашивал:
– А виски тоже будет?
Впрочем, к чести многих пришедших, можно сказать, что они пили всё, что им предлагалось, даже не озвучивая свои винные предпочтения. Впрочем, на той славной вечеринке у дедушки тоже были такие же непредвзятые персоны: «После этого предложили они ему есть и пили вволю за его здоровье, пока добрый хмель не ударил ему в голову. Тут стал он учинять с ними свои шутки. Спрашивает, не хотят ли они отведать заморского вина.
Они отвечают: «Да». Тогда он снова спрашивает: «Какого же? Греческого, мальвазии, французского или испанского?» Один, смеясь, отвечает, что все одинаково хороши.
Тогда Фауст велит принести бурав, сверлит по краям доски стола одну за другой четыре дыры, затыкает их колышками, как обыкновенно втыкают в бочку втулку или кран, велит принести ему несколько чистых стаканов, потом вытаскивает по очереди колышки, и из сухой доски, словно из четырех бочек, льет каждому вино, какое из вышеназванных он потребует. Гостей это очень позабавило, и были они весьма довольны».
Фауст-внук, заранее приладивший к откидной крышке секретера одно из дедушкиных устройств по неклассической бытовой трансмутации в условиях отсутствия правового надзора, постарался проделать всё максимально красочно, впрочем, уже после второго стакана сами по себе визуальные эффекты перестали кого-либо волновать.
– Класс! – восхищался вчерашний спортсмен в бандане, хлопая Фауста по плечу. – И вообще, сейчас время хорошее. Родители уже не достают, долгов за дом и семейную машину пока нет… Давай еще выпьем, дружище Джон! За добрые времена и мир во всей галактике!
Гулянье продолжалось до глубокой ночи. А утром слегка больного Фауста вызвали в Дадли Хаус, в администрацию, и настоятельно попросили впредь таких шоу не устраивать. А то вот, помимо иных мелких неприятностей, студент из приличной семьи, сын сенатора от штата Массачусетс и прямой потомок первопоселенцев, спьяну набил морду профессору… Скандал на весь Бостон!.. И, кстати, не подскажет ли уважаемый Фауст, в каком супермаркете он приобрел вино и сохранились ли у него чеки? Ибо приличные ученые не занимаются кустарным производством, а если уж занимаются – то пьют в одиночку, не производя при этом так называемых чародейских действий, позорящих авторитет современной науки. И является ли то самое произведенное действо научным экспериментом или обычным, как говорят русские коллеги, «бухаловом»? И с какой частотой он собирается повторять данные мероприятия? А также кто сообщил ему, что данное времяпровождение способствует повышению творческого потенциала соседей? Впрочем, Фаусту повезло хотя бы в том, что он не оказался на тридцать с лишним лет раньше в одной шестой части земного шара. Там бы сразу после публичной попойки его вызвали и сурово сказали: «Партбилет на стол!» А это означало немедленную высылку с Земли в родное захолустье. И возможно – дальнейшее безвыездное проживание там с самыми горькими воспоминаниями. И даже запретом перерождаться за пределами родной планеты.
Как известно, судьба, прежде чем сделать (назвать) героя героем, регулярно проводит тестирование, отправляя ему хронические и не очень неприятности. Так, на следующий день Фауст получил письменный отказ в получении справки в связи с тем, что в фондах университета нет документов, которые бы подтверждали заслуги Иоганна-Георга Фауста перед земной наукой. Поэтому Иоганну-Альберту предлагалось для продолжения научной работы отправиться в университеты Германии, Польши, Швейцарии и России, где могли сохраниться пока не атрибутированные, не введенные в научный оборот документы, связанные с жизнью и деятельностью и научными достижениями Иоганна-Георга. А попросту – покинуть данное заведение и отправиться искать следы предка в не очень чистом поле в других частях света, где в теремах едят колбасу, сотворенную докторами из подручных средств.
Фауст-внук попытался спорить, но тщетно. Несмотря на темпераментные заявления «Да что вы знаете о моем дедушке!», сообщество гарвардских ученых мужей не дрогнуло, единогласно отказавшись признать как дедушку, так и внука солью Земли, великими мировыми учеными. Или хотя бы одного из них. Или по очереди…
А от госпожи президента поступил ответ в виде короткой фразы: «Мистер Фауст, вы не из нашей ветви…»
И тут на ум младшему пришла фраза из какой-то насущной классики, в коей говорилось, что где-то кто-то правит бал и то, что люди гибнут за металл. Намеки на готовность оказать университету спонсорскую помощь в разумных пределах тоже не помогли. Возможно потому, что пределы разумного у потомка айдахских фермеров явно отличались от таковых в понимании коренных бостонцев.
Делать в сей скорбной обители познания было больше нечего, и тогда Фауст заказал билет в Европу – до Франкфурта. Коротая время до отлета, он посетил по приглашению новообретенных товарищей матч по регби, где с удовольствием поучаствовал в стычке с болельщиками конкурирующей команды Массачусетского технологического института. А потом отправился в Салем, намереваясь осмотреть тамошний музей, посвященный самым печальным проявлениям местных суеверий, о которых в Айдаху рассказывали множество неприличных анекдотов с эротическим подтекстом, а некоторые просто считали его весьма раскрученным секс-шопом с изысканными историческими развлечениями и чарующим мистическим сюром.
В составе дедушки и бабушки
Дорога из Франкфурта в Гейдельберг ничем особым не запомнилась, а вот сам университетский город изрядно удивил Фауста тем, что многие его приметы оказались такими же, как были описаны в дедушкином дневнике. Впрочем, в любом звездном захолустье всё меняется не спеша, словно само Время для коллекции консервирует такие анклавы для последующей организации в них всевозможных приключений избранных особ…
Так что же конкретно не изменилось? Прежде всего, конечно, господствующие над городом и рекой Неккар горы – Кёнигштуль, Хайлигенберг и Гайсберг. А вот в городе Фауста поразили свободно растущие финиковые пальмы и пышно цветущий миндаль – будто бело-розовые облака опустились на старинный город. Подобное великолепие, по его теоретическим представлениям, ассоциировалось с теплой Азией, но не с Центральной Европой. И вдобавок по ветвям перепархивали зеленоватые птицы, похожие на попугаев. Да, среди родных барханов Фаустов такого не водилось. Оно, может, и к лучшему, а то мало ли в Галактике немирных граждан, обожающих экзотику?
И что же дедушка об этих местах думал? Его дневник скромно гласил: «Здесь тепло, хотя далеко от моря. Интереса ради посадил на Гайсбергштрассе привезенную из Рагузы молодую оливу. Считается, что эти деревья вдали от моря не растут. Вот и проверим».
Оливковое дерево, упомянутое в дневнике Фауста-старшего, не просто прижилось тогда, но и, как смог лично убедиться внук, продолжало благоденствовать сейчас, числясь среди достопримечательностей университетского города наряду с Манесским кодексом[15] и Большой бочкой в графском замке. Ее предок тоже не преминул отметить: «В подвале замка есть винная бочка, занимающая целую стену. Из нее ведет труба прямо к обеденному столу. Любопытно посмотреть, где там фильтр и как его меняют». Но это занятие внучек решил оставить на потом.
Кроме того, взятый на стойке в гостинице путеводитель рекомендовал обратить внимание на бывший вокзал, Karlstorbahnhof, два аптечных музея, университетскую тюрьму и расположенный в одном из старейших зданий города отель «Zum Ritter». А вот дневник о них умалчивал. Может быть, за этим скрывалась какая-то тайная тайна или дедушке было просто недосуг.
Визит Иоганна-Альберта в библиотеку старинного университета, основанного в 1386 году, ознаменовался шумной сценой, свидетелем которой он поневоле стал. А может, всё же пробудилась буйная наследственность? Как говорится, подобное устремляется (приползает, притрансмутируется) к аналогичному.
– Моя прапрапрабабушка была мудрой женщиной! – кричала молодая леди в причудливом платье-балахоне со множеством побрякушек. – У нее был аналитический ум и энциклопедические познания!
– Мудрой или мудреной она была, но университет не может в ее отсутствие вынести заключение о ее заслугах перед научным сообществом и тем более обязать весь мир эти заслуги признать, – устало отвечал, видимо не в первый раз, почтенного вида профессор с томом Плутарха в оригинале под мышкой.
