Текст книги "Историкум 2. Terra Istoria"
Автор книги: Алекс Бертран Громов
Соавторы: Ольга Шатохина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)
– Да мы вообще-то в Эрфурт едем.
– Тогда надлежит вернуться на автобан. Но я бы очень советовал вам посмотреть гусей. Их тут тысячи!
– Ну что, – обернулся Фауст к своей спутнице, – пойдем гусей смотреть?
Как оказалось, они были не одинокими любителями гусей. Конечно, зевак было меньше, чем гусей, но всё же хватало.
– Гусь, конечно, осторожная птица, – объяснял один турист другому, – охотника не подпустит, если не схорониться в шалаше на поле загодя. Один шорох, и весь клин поднимается и уходит в небо. И еще могут на голову нагадить.
– А у нас они человека не боятся, – сказал кто-то из местных, – даже с рук едят при случае. Но у нас места такие. Здесь белые грибы собирают килограммами, а на опушке леса можно запросто встретить лося, кабана, даже медведи на поля заходят. Однажды даже йети с дипломатом и в костюме видели. Не считая нечеловекоподобных инопланетян.
– Пасутся все, что ли?
– На овес приходят. А гуси здесь с давних пор гнездятся. Я тогда еще мальчишкой был, нас учитель привел посмотреть.
– Господа! А ведь есть даже праздник такой! Называется День мигрирующих птиц! Их же охранять надо! И подписана Международная конвенция по охране перелетных птиц в местах их зимовки, гнездования, а также во время долгих перелетов.
– Вы, дамочка, абсолютно правы. Но людям-то по делам летать надо! У меня большой цивилизованный курятник в соседней области и прекрасный свинарник с чудо-свиньями в пятистах километрах отсюда! Я не могу не навещать их хотя бы раз в неделю! И как мне не летать к милым зверюшкам, источнику моего финансового благополучия? А тут ваши дикие клинья по небу шныряют! В самолеты попадают, на аэродромы пикируют! Так что давайте подписывайте конвенцию по защите перелетных пассажиров. Побыстрее и без увеличения стоимости авиабилетов.
Пока народ тихо, еще без кулачного боя сводил счеты друг с другом, Фауст с Гретой пошли к птичкам, которых действительно было видимо-невидимо.
– Какие они симпатичные!
– И сколько их сейчас? – спросил Фауст, чтобы поддержать разговор.
– Да в прошлом году тысяч семнадцать насчитали примерно, – ответил один из зрителей.
– Ого, – одобрительно отозвалась Грета. – Впечатляет!
Масса птиц на низких обширных берегах была похожа на грандиозное серое покрывало, непрерывно колеблемое ветром.
В дальнейшем разговоре с местными жителями Иоганн-Альберт выяснил, что дорогу все-таки можно срезать по боковому проезду.
– Если не испугаетесь…
– А что там опасного?
– Там путь может быть затоплен – приготовьтесь ехать по колено в воде.
– Ага, и это если сидеть на крыше, – съязвила Грета. И обернувшись к Иоганну-Альберту, пояснила: – Меня однажды заманили на такой трофи-рейд по бездорожью…
– И такое бывает, милая фройляйн, – не моргнув глазом, отозвался профессорского вида старичок. – Жизнь полна гадостей, которые мы принимаем за радости.
– Больше там нечего опасаться? – поинтересовался Фауст.
– Там есть развалины, и о них сложены довольно мрачные легенды.
– Есть практические подтверждения?
– Не фиксировал. Да я шучу, молодой человек, шучу! Подумаешь, что вам – мимо старых камней проехать! Они еще никого не укусили.
– Кусающиеся старые камни, – размеренно произнесла Грета. – Так и запишем. Где блокнот? Записывай.
– Вы фольклор собираете?
– Обычно мы в него вляпываемся. Сами того не желая.
– Ага! Как говорил один мой старинный приятель, жил бы я себе тихо и скромно, так вы в легенду тащите…
– Примерно так. Чудеса тоже нуждаются в жертвах и кормежке…
Дошли до машины, уселись, поехали. Миновали городок, нашли грунтовку, свернули. И тут же пришлось остановиться, пропуская стадо коров. Грета, быстро потеряв терпение, высунулась в окно и закричала:
– Ну, быстрее, мать вашу, быстрее!
Рыжая корова задумчиво оглянулась на рыжую девушку и потопала дальше с прежней неторопливостью. Грета откинулась на спинку сиденья и негодующе покачала головой. Оставалось ждать.
– О, прошли скоты проклятые, можно ехать! – Конечно, говяжьи бифштексы – просто прелесть, но их трудно оценить, видя перед собой упрямый первоисточник.
Путь лежал по берегу Птичьего озера под сводами величественной дубовой аллеи. Огромные древние деревья росли в два ряда с каждой стороны, широко раскинув могучие ветви. Дорога ушла вправо, но аллея вела прямо. Грета проехала по ней до конца и остановила машину неподалеку от груды замшелых каменных глыб, в которых, присмотревшись, можно было распознать остатки строения.
– Что здесь было? – спросил Фауст. – Чей-то замок?
Грета вытащила планшет, погрузилась во Всемирную паутину.
– Замок был маленький, но очень старый, имя владельцев не сохранилось. Зато… – она сделала эффектную паузу, – рядом была деревня, которую внезапно покинули жители. Легенда гласит, что они спасались от злой силы, поселившейся в этих развалинах. И связывают это угадай с кем?
– Да неужели с моим дедушкой? Умел же он во всё и всюду вляпываться.
– Вот именно!
Они устроились на отдых вблизи руин – на самом берегу озера. Где-то рядом навязчиво пели птички, легкий ветерок колыхал юбку Греты и навевал романтические настроения, свойственные молодым самцам-ученым здешней планетарной системы. Но вдруг…
– Машина, – прошептала Грета, указывая на дорогу.
– Нас не видно, машину тоже. Посмотрим, может, проедут.
Да, проехали, не остановились. Большой внедорожник, черно-оранжевой тигровой расцветки. В салоне четверо.
– А! – воскликнула Грета. – Это коварные газетчики за тобой охотятся, сенсацию ищут! Выслеживают твои поиски дедушкиных артефактов! Или ты уже успел что-то ценное похитить и это парни из Интерпола?
– Только собираюсь. Сообщницей будешь?
– Ну сначала получу документы на прапрапрабабушку. А что, у тебя даже сообщниц нет?
– Все пошли на опыты. Научные. Воспроизводство дедушкиных экспериментов. Но следов я, как и дедушка, не оставлял, и посему это папарацци.
Военной и прочих земных разведок младший пришелец Фауст не боялся, поскольку был уверен, что их руководство вряд ли конкретно в курсе его прибытия, но в целом – всё с ними должно быть согласовано, документы у него подлинные. И он де-факто находится под галактической юрисдикцией, и поэтому сомнительно, что его будут похищать и при помощи легендарного терморектального криптоанализатора («русского паяльника») узнавать великие космические тайны и структуру мирозданья. С таким же успехом это можно выпытать у любого писателя-фантаста, приехавшего на соответствующий конвент и повстречавшего закадычных друзей и врагов.
С другой стороны, практичность Тритермия означала, что он будет организовывать слежку за г-ном Фаустом, потому что тот и так неизбежно оставляет свои следы и пока скандален, но еще лоялен. Так что машина – не по его ведомству.
Снова увидели они эту машину почти в конце пути – на стоянке возле придорожного кафе мелькнули знакомые тигровые полоски. Грета яростно затормозила и спросила:
– У тебя хватит храбрости выяснить, кто там? Можешь сообщить, что у нас очень неудобная автомашина, поэтому мы будем заниматься сексом только вечером в гостинице, а сейчас снимать нечего.
– Неужели вечером?
– Нужно закрыть рот, чтобы не капали слюни. Это лишь военная хитрость. К тому же ты пока еще не продал свою душу ради меня.
– Это обязательное условие?
– Есть более привлекательные варианты? Или ты хочешь спросить об этом у наших преследователей?
Фауст еще подумал, не прихватить ли монтировку на «разведку боем», но решил не обострять воинственным видом переговоры. Впрочем, монтировка и не понадобилась. В полосатой машине ехал тот самый Дитмар, флегматичный крупный тип, назвавшийся Патриком, и некто бесцветный ночью на Брокене, а днем превратившийся в маленького сердитого фотографа. Они-де проезжали случайно мимо, но если сам Фауст поделится с ними любопытной информацией, то будут весьма признательны и представят его в наилучшем свете. На этом стороны вежливо и расстались.
– А где четвертый соглядатай? – спросила Грета, когда Фауст сообщил ей эту информацию и парочка вошла в кафе. – Ладно, у меня уже поплавок в горле. Закажи что-нибудь слопать, а я сейчас.
Она спешно удалилась в понятном направлении. Иоганн-Альберт отвлекся было на анализ сравнительных достоинств пиццы и лазаньи, но тут нехитрое придорожное строение содрогнулось от торопливых шагов. Мимо пробежал, испуганно оглядываясь, тот самый четвертый газетчик и с размаху врезался в стол, за которым сидели его товарищи, да так, что один из них выплеснул себе на штаны чашку с кофе, а другой поперхнулся пиццей, прибегнув к метким выражениям.
– Задница ушастая, так твою растак! – заревел, прокашлявшись, редактор. – За каким мы тебя с собой взяли, ну скажи мне?!
– Вот и я думаю, за каким? – комично пожал плечами тот, продолжая с ужасом смотреть на дверь мужской уборной. – Там злобное привидение! – Все уставились туда. И ни одного приличного спецэффекта так и не показалось, вследствие чего наступило профессиональное разочарование.
– Там были черти? – участливо спросил Дитмар. – Зеленые… после вчерашнего?
– Один, – отдышавшись, уточнил несчастный. – Рыжий!
Иоганн-Альберт первый осознал, что случилось, и захохотал, уронив голову на руки.
Появилась Грета. Уселась за стол, фыркнула:
– Черт знает что! Захожу в сортир – там мужик. Я ему: «Ты что здесь делаешь? Вон отсюда!»… Что вы все ржете?
– Посмотри на дверь, – еле выговорил Фауст. – Ох, с тобой не соскучишься!
Грета оглянулась, залилась багрянцем.
– Ой, так я его из законного выгнала?..
– Повезло, что только выгнала…
– Кому повезло? – оживились репортеры.
Грета, чье смущение стремительно испарилось, окинула жертву критическим взором и констатировала:
– Не потянешь.
Этот самый эпизод можно было не описывать, если бы не наличие одного факта – призрак действительно был. И им не была Грета. И зашла она действительно в женский туалет. Как большинству землян неизвестно, именно туалетные кабинки часто используют сотрудники галактической администрации не только по прямой надобности, но и с целью перемещения в пространстве-времени, скрывая при помощи даже хлипкой пластиковой двери сам факт перехода.
Но, увы, перемещательные устройства, как и всякая техника, имеют особенность ломаться. Особенно при наличии неучтенного воздействия, коим оказались те самые «жучки» Макса, нечаянно попавшие и к Грете. Устройство перемещения неправильно зафункционировало, но сменный техник вовремя заметил и в обличье рогатого призрака явился на место поломки и всё исправил, получив соответствующее поощрение. На Земле данный эпизод объяснен рассеянностью Греты, хотя позже он вошел в местную историю как «Мефистофель явился на зов Фауста-младшего через женский туалет».
По мере пребывания младшего Фауста на Земле возникала явная преемственность его родственных деяний, подчеркиваемая как многочисленными публикациями, так и телеэфирами, не говоря уж о гласе народа. Юст Кристоф Мотчман в хронике «Ученый Эрфурт» приводит такой рассказ о пребывании Фауста-старшего в этом городе: «Поселившись в Большой коллегии, доктор Фауст своим хвастовством добился позволения читать публичные лекции в университете. Объясняя Гомера, он так подробно описывал, как выглядели его герои, что студенты возымели желание увидеть их воочию и обратились к нему с просьбой вызвать их силою своих чар. Когда студенты собрались в назначенный Фаустом день, в аудиторию один за другим стали входить герои, упомянутые в лекции, и под конец явился одноглазый великан Полифем с длинной огненно-рыжей бородой, пожирая на ходу человека, ноги которого еще торчали из его пасти. Он навел ужас на всех, кто там был, и, не желая уходить обратно, с такой силой ударял своим железным копьем об пол, что стены аудитории сотрясались, причем он даже пытался вцепиться зубами то в одного, то в другого студента».
Потом во время магистерского диспута преподаватели посетовали, что тексты античных комедий Теренция и Плавта погибли и нет возможности их восстановить. Фауст немедленно предложил извлечь из небытия те самые исчезнувшие произведения, дав студентам возможность переписать их. Но профессора отказались от такой авантюры. Разумеется, на месте старшего Фауста мог оказаться и младший, и от переменных родственников события не слишком бы изменились.
Фауст и общественность
Дальнейший путь до Лейпцига прошел без особых приключений, если не считать того, что на свое выступление Фауст и Грета чуть не опоздали. Вбежали в зал, когда председательствующий уже начал нервно поглядывать то на часы, то в программу. Увидев их, он с явным облегчением выдохнул:
– Доклад «Мудрец и ведьма». Архетипы времени. Иоганн и Грета Фаусты! – шокировав тем самым обоих докладчиков, но зато обострив их концепции.
Вообще-то была заявлена другая тема, и поэтому выступление-диалог пришлось импровизировать на ходу, изображая что-то наподобие интеллектуального перформанса, но с набором мировоззренческих концепций. К примеру: Средние века не ушли бесследно, а лишь были внешне трансформированы. Это было определяющее время для формирования современного человека, а XVIII–XX века – это была уже шлифовка. Именно в Средневековье человек сформировал инструменты познания, а мужчины – свое отношение к женщине, перейдя от рыцарского к партнерскому.
Но наибольший интерес вызвал тезис, что искушение – это всегда познание будущего, познание мира, а не изучение прежних инструкций к нему. Поскольку познание не делится на мужское и женское, то практически любой (на чем Грета сделала упор) знаменитый мужчина, рядом с которым не было женщины, являлся, по сути, «роботом» (исследовательским или управляющим функционалом). Вернее, может считаться им, что вовсе не исключает временное присутствие у него половой функции и трогательных эмоций.
Когда мероприятие с треском и кваканьем присутствовавших на нем отдельных научных работников завершилось, Фауст спросил Грету:
– Я правильно понял, мисс Фауст, что здесь есть памятник дедушке?
– Есть, господин и повелитель. Возле пивнушки Ауэрбаха, где твой дедушка на бочке верхом катался. Надеюсь, ты скоро узнаешь его секрет философского камня, и я получу свою половину неисчислимых сокровищ.
– Половину? Мне кажется, что значительно дешевле будет договориться о твоем сожжении.
Фауст и не подозревал, что именно в этот момент Макс, смотревший трансляцию с «жучков» на большой экран, довольно оттопырил большой палец на левой руке, демонстрируя тем самым мужское согласие. Хочется отметить, что до этого Макс был весьма недоволен поведением младшего Фауста, потому пару недель назад поставил два галактических кредита на то, что тот переспит с Гретой в течение недели. Но, увы, вместо этого пришлось отдавать свои трудовые (на самом деле – оперативно-расходные) деньги рыжему замначальнику службы безопасности, чьи бдящие подчиненные и смогли документально доказать (показать) проигрыш Макса. Как говорится, галактика – не без добрых людей. Особенно в рабочее время.
Но пока младшему Фаусту вместо постели предстоял поход в кабак, причем благоухающий не только пивом, но Большой Литературой. Своей популярностью «Погреб Ауэрбаха» обязан Иоганну Вольфгангу Гёте. Во время своей учебы в Лейпциге он, как уважающий себя студент, частенько заглядывал в «Погреб Ауэрбаха». Конечно, во время застолий он и услышал древнюю легенду о том, что здесь известный чернокнижник Иоганн Фауст проскакал по лестнице к выходу на улицу верхом на большой бочке. А такое дело не могло обойтись без помощи дьявола. Вот и стал «Погреб Ауэрбаха» местом действия первой части его трагедии «Фауст»… Впрочем, есть пока недоказанное современной наукой мнение настоящего профессионала, что само произведение Гёте (а точнее, его расходы по созданию и плюс приплюсованные счета) оплачивало не что иное, как ЦРУ – Центрогалактическое Рассказочное Управление, выделявшее гранты на пропаганду здорового аборигенского образа жизни и садоводческо-почвенной науки. Короче, без Тритермия здесь не обошлось.
Фауст тщательно сфотографировал бронзовую фигуру доктора перед входом в кабачок, оставив столь же бронзового Мефистофеля практически без внимания.
– Зачем тебе фото?
– Если в нашей глуши решат дедушке памятник поставить, так чтобы хоть какой-то образец был. А то еще какой-то неизвестный скульптор сделает статую качка, разрывающего Чужого на части.
– Внизу еще памятник есть.
– Пошли посмотрим.
Спустившись в зал Große Keller («Большой погреб»), они и впрямь увидели кукольно-скульптурных Фауста и Мефистофеля, восседающих на гигантской бочке.
– Ну и как тебе?
Фауст задумчиво отхлебнул из кружки.
– Пиво ничего, а памятник невзрачный. Непредставительный. Лучше бы Маргариту с ним там посадили. Полуголую.
– Она красивая была, интересно?
– Да она и…
Фауст хотел сказать «и сейчас еще очень даже», но вовремя прикусил язык, решив, что пока хватит с него дедушки-инопланетянина на первой полосе «Бильд». «Жена доктора Фауста, родившаяся на Земле, теперь процветает в космической глуши» – пожалуй, таких заголовков внуку галактическая администрация не простила.
– А ты твердо намерен памятник ему поставить?
– Будут деньги – будет памятник.
– Тогда надо фонд создавать «Доктор Фауст и родственники».
– А где взять спонсоров? Тут либо скандал и отсутствие реабилитации дедушки и твоей прапрапрапрабабушки, либо нужные справки и полное народное отсутствие интереса и, следовательно, спонсоров.
– А какие тогда у нас есть варианты?
Организация осуждает недостойное поведение…
Через день Фауст получил послание от Макса – газета «Бильд», фото, материал, шапка «Высшим пиком развития человечества было Средневековье – утверждает американский ученый». Как выяснилось, материал о его и Греты выступлении на круглом столе был перепечатан еще несколькими популярными изданиями.
Затем последовал внеплановый вызов на беседу (переданный, как это ни странно, через обычного дорожного полицейского) и первое предупреждение от Тритермия.
– Молодой человек, я же рекомендовал вам не привлекать внимания, но вы не послушались. Неужели думаете, это вам поможет?
– Но я не могу собирать информацию, ни с кем не общаясь. А как истолкованы мои слова – это не всегда зависит от меня самого.
– Слова всегда будут истолкованы неправильно, на то они и слова. И именно поэтому их надлежит беречь. Итак, я вам делаю замечание, а дальнейшие рекомендации выдаст мой помощник.
Макс, как всегда улыбчивый и позитивный, встретил Фауста в соседнем помещении и заметил:
– Ясно, что ты тут скучаешь, ездить по университетам и бумажки собирать – занудство страшное. Я для тебя кое-что подготовлю. И вот еще, для тебя должно быть интересно Общество самых древних астронавтов. Если тебе нужны данные, свяжись с ними, они предупреждены.
– Спасибо за информацию.
– А насчет выговора – неприятно, но не смертельно. На Земле уже XXI век, мы людей в светлое будущее ведем стадами и стаями, а ты какой-то гнилой анахронизм проповедуешь. Может, на тебя та девица плохо влияет? Ну ладно, тебе другая позвонит. По нашей общей работе. Удачи!
Макс хотел взять реванш с безопасником, отыграть два своих галактических кредита с помощью новой девушки, но использовать совершенное инопланетное оборудование для воздействия на Грету, чтобы она «дала Фаусту», он не мог – это безопасники бы сразу засекли и сочли нарушением условий пари. А это повлекло бы за собой штраф уже в пять кредитов. Немного, но неприятно. Поэтому настало время загрузить Фауста настоящей работой. Во славу перманентного космоса!
Через день на почту Фауста посыпались различные информационные рассылки упомянутого общества. Вечером раздался звонок с незнакомого номера, и приятный женский голос произнес:
– Меня адресовал к вам Макс.
– Слушаю.
– Мы можем встретиться прямо сейчас?
– Это так срочно?
– Я должна передать вам важные материалы.
– Ну раз так необходимо… Где вам удобно?
– Самое удобное место – у меня дома. Я живу одна в центре, есть все условия. Кстати, меня зовут Пи.
– Очень приятно. Диктуйте адрес.
Помощница Макса оказалась холеной блондинкой с томным взором. Но, как быстро заметил Фауст, уж очень профессионально томными были ее взгляды, равно как и рассчитанными – изящные жесты.
– Вот краткий релиз Галактической Вики, надеюсь, вы уже слышали об этом уникальном хранилище знаний. Теперь мы надеемся, что вы примете участие в его формировании. Вам надлежит заполнить следующие разделы: Непрерывность исторического прогресса человечества; Суть земных суеверий и миллионы их жертв; Древние знания Земли как подарок богов (галактической администрации); ХVI век – самый грязный в истории; Гуманизм пришел на землю; Доктор Фауст – ученый дальнего разума.
– Вас понял, – проговорил Фауст, аккуратно складывая материалы. – Непременно постараюсь быть полезным.
– Ну зачем так официально? Я ведь не робот-секретарь. Можно на ты. И, кстати, что ты делаешь сегодня поздним вечером? – улыбнулась она. – Помочь тебе с земной акклиматизацией?
– Да вроде освоился. Займусь систематизацией полученной информации для своей научной работы.
– И только?..
– А какие есть предложения?
– Если тебе интересно, можешь посетить музей самых древних астронавтов, – доверительно понизив голос, проговорила Пи.
– Не откажусь.
– Тогда считай, что они предупреждены и ждут тебя.
– А где находится этот музей?
– Совсем рядом. Я могу даже проводить тебя туда. Завтра утром. А сейчас, может, тебя угостить вкусным ужином из замечательных экзотических земных блюд? Поверь, я хорошо готовлю, а если устанешь или взгрустнешь – могу и массаж сделать.
Фауст согласился – девушка мила и красива, и к тому же, для собственного спокойствия, он считал – полезна. Да и Макс рекомендовал. Галактика своим гражданам плохого (даже секса) не предложит.
И они покушали, потом поболтали на мягком диванчике, естественно приближаясь друг к другу. До секса было всего пара минут (по шкале Возможного секса профессора А. Сироты), когда у Фауста раздался звонок. Это была Грета.
– Мне тут передали копию очень интересного документа, в котором упоминается твой дедушка. И мне кажется, кто-то очень хотел сделать из него козла отпущения.
Фауст даже и не знал, радоваться ли такому сообщению. Разумеется, кем-то был Тритермий, и этот внезапно привнесенный Гретой факт мешал романтическому настрою и даже почти пригасил секс-желание. Хотя отложенный секс в обитаемой галактике считается лучше неудовлетворительного секса.
Поэтому Фауст внезапно простился, сославшись на неотложные дела, и обещал завтра непременно позвонить, а послезавтра – заехать и не смотреть на часы, и телефон отключить. Поцеловав в щечку Пи, он удалился. Похоже, не спавшая в своем (соседнем с Фаустовом) номере Грета не ожидала такого скорого возвращения.
Документ был на самом деле занятный – атрибутированное (т. е. вроде как достоверное) письмо Тритермия одному из покровителей Фауста-старшего, Францу фон Зиккингену, в котором отмечалось, что во время своего пребывания в Кройцнахе чародей-преподаватель (т. е. Фауст) «вскоре … он… стал развращать своих учеников, предаваясь гнуснейшему пороку, и, будучи изобличен, скрылся от угрожавшего ему строгого наказания».
– Как видишь, внучек, это похоже на донос. За такое памятники не ставят, почетных справок не дают и, как говорил один мой русский приятель, «и песен о них не поют».
Внучек впал в задумчивость. Теперь понятно, откуда росли ноги у «известного содомита Фауста». Согласится ли Тритермий де-факто снять или хотя бы переквалифицировать то старое обвинение, которое нынче звучит совсем не комильфо? Иначе говоря, не «разводят» ли его Тритермий с Максом, вовсе и не обещая в конце концов выдать нужные для реабилитации бумаги? Зачем Тритермию через века делать из чародея гения науки, когда можно оставить всё так, как есть?
– Не радует находка. Правда, есть мнение авторитетного историка, автора одной из дедушкиных биографий, Лео Руигби, который пишет, что «терминология эпохи Возрождения допускала широкое толкование. Поэтому термин «содомия» означал многие преступления – измену, государственное преступление или публичное оскорбление монарха, богохульство, моральную нечистоплотность, этическую дифференциацию и многое другое».
– Кстати, «товарищ аббат» Тритермий, по всей видимости, был и к женщинам неравнодушен, доказывая, что ведьмы погрязли не только в колдовских злодействах, но и в разврате и состоят в «весьма грязных сексуальных отношениях» друг с другом, со своими жертвами и демонами. Так что, по мнению Тритермия, к «гей-клубу Фауста» можно добавить и «ведьмин публичный дом». Мне лично повезло – в списках его «сотрудниц» пока не упоминается моя прапрапрапрапрабабушка…
Скажи мне, с кем у тебя секс, и я скажу…
Наутро полусонному Фаусту (ему снилось, что он получает орден «Плейбоя» I степени для дедушки за развитие секс-индустрии на планете) позвонил Макс:
– Что это тебе не нравятся такие хорошенькие сигомы?
– Пи? Она сигом? Тогда понятно.
Будучи андроидом, помощница Макса не могла иметь полное имя, полагающееся гуманоиду (дабы не вводить искушенного потребителя в заблуждение), только номер, а в данном случае он совпадал с числом «пи», отсюда и прозвище. На родной планете Фаустов андроидов, по причине их дороговизны, не было, но еще подростком младший Фауст мечтал о рыженькой сигомке.
– То есть ты андроидов принципиально не любишь? Ведь с ними нет никаких человеческих обязательств. Даже в суде измена с андроидом изменой не считается.
– Нет, – осторожно отозвался Фауст, – я толерантен и без предрассудков, я со всеми… Благодаря галактическому кругозору на носителя любого разума и соответствующих половых признаков смотрю позитивно.
– Правильный подход. Тогда в чем дело?
– Неужели у вас рыженькой не нашлось?
Правила запрещали придавать прическе сигомов рыжие оттенки без крайней необходимости – чтобы не вызывать ненужные представления о временах, когда яркий цвет волос ассоциировался с оккультными явлениями. Хотя на самом деле производство рыжих (волос и соответствующего оттенка кожи) почему-то стоило дороже, и поэтому данные модели относительно редко встречались. Да и большинство предпочитало блондинок или брюнеток. Или – по очереди. А может, в совокупности.
– Ну ты привереда! Ладно, будет тебе рыжая! Сейчас сделаю заказ. Какие-то еще особые пожелания есть? Нет? Ну тогда займись делами, сходи в музейчик, пошелести бумажками и состряпай необходимые для земной матушки-истории акты древних контактов. Будешь плохо трудиться – получишь шатенку б/у. Понял, ученый? – Но в лучезарной улыбке Макса просматривался оскал небольшого галактического хищника-прилипалы.
Конечно, Фаусту-младшему нужна была от Макса не рыжая сигомка, а официальные бумаги о деяниях Фауста-старшего, но тогда бы Макс его не понял. Но музей старинных астронавтов на следующий день Фауст всё же посетил. Но в сопровождении обычного человека, который так ему с ходу и отрекомендовался. Внутри милого двухэтажного офисного здания Фауст увидел множество витрин, наполненных странными предметами, а то и вовсе трудно идентифицируемыми обломками. Выглядело всё это занятно, но глубокого научного впечатления не производило. Особенно – на разумное существо, прибывшее сюда, пролетев через пол-Вселенной. Хотя и пятым классом. Поэтому Фауст и решился задать нескромный вопрос:
– А подержать в руках эти предметы можно? Хотелось бы получше рассмотреть.
– Нет, это раритеты. Они очень ценные и хрупкие. А некоторые могут быть и радиоактивными.
– Разве вы их не проверяли на радиоактивность, прежде чем поместить в музей?
– Особенность инопланетных предметов такова, что активные вещества могут находиться внутри них в непроницаемых для радиации капсулах, которые, однако, способны саморазрушаться в один далеко не прекрасный момент. Мы не можем пока определить, происходит ли это спонтанно или запрограммировано. Но были печальные инциденты…
– Неужели нет ни одного безопасного?
– Ну, есть один. Только для вас лично! Самый древний и самый лучший! Мы даже его посторонним не показываем. – И гид повел Фауста-младшего в закулисье, где в одном из залов-запасников хранился объект, укрытый несколькими слоями полиэтиленовой пленки. Гид картинным жестом снял пленку и с гордостью сказал почетному гостю:
– Любуйтесь. Командная рубка.
У Фауста даже защемило сердце – он узнал сей предмет. Вернее, его копию. Перед ним был «Боевой стимулятор огневой точки защиты родной планеты от гнусных захватчиков». Правда, предъявленный ему экземпляр отличался от того, на котором Фауст-младший занимался во время учебы на военной кафедре родного университета. «Боевой стимулятор» общества был более обшарпан и буквально исписан, но не изощренными матерными выражениями, а всякими древними иероглифами. Видимо, это и служило доказательством того, что сим предметом пользовались как древние египтяне, так и старинные китайцы.
Разумеется, инопланетный стимулятор (с разряженными аккумуляторами) не мог помочь землянам освоить околоземные и дальние космические трассы, но зато стал символом давнего галактического сотрудничества.
Наверняка эту фигню приволок обществу Макс, оформив на представительские расходы челнок и что-нибудь более дорогое. Но ради любопытства Фауст всё же спросил:
– А как вы получаете экспонаты?
– Вообще-то это служебная тайна, но раз вы от Макса… Мы следим за всеми археологическими исследованиями, для этого давно разработана и согласована специальная мультикультурная программа. И некоторые наши сотрудники сами выезжают на раскопки. Иногда поступают экспонаты из частных коллекций. Периодически мы спонсируем, так что если и у вас возникнет желание открыть что-то полезное…
– Спасибо. И возвращаясь к древностям. То есть получается… контакты Земли и Галактики начались очень давно.
– Конечно. По здешнему летоисчислению – в незапамятные времена.
– Вы уверены?
– Многие галактические корпорации имеют де-факто филиалы на Земле, и не обязательно оружейные. Откуда появились многие передовые технологии? Почему прекратились эпидемии? Или вы думаете, что местные жители сами изобрели чудо-лекарства? А кто начал бороться за мир на планете Земля? Мы не только активно изучаем Прошлое и распутываем его загадки, но и курируем культурное сообщество, посвященное Актуальной Теории Очень Древних Астронавтов – Богов древних цивилизаций, Неподражаемых Инженеров жизни, Владельцев передовых технологий.
– Вроде в старину с технологиями было не очень.
– Понятно, что вы, как и миллионы других людей, не в курсе настоящей реальности. Были тайные-претайные технологии, которые вручались и использовались для нашего существования, знания, которые они нам дали. У нас всё задокументировано, зарисовано, откопировано и взяты свидетельские показания!
