Текст книги "Обещания (ЛП)"

Автор книги: Алеата Ромиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Я глубоко вздохнула и заставила ноги двигаться. Это были самые трудные десять футов, которые я когда-либо проходила. Мои конечности покалывало, голова кружилась. Кровообращение ускорялось, но не выполняло свою работу по доставке кислорода к моим клеткам. Чувствуя, что нервы на пределе, я сделала глубокий вдох и потянулась к дверной ручке.

Яна все еще сидела за своим столом, а Патрик прятался в конференц-зале, слегка приоткрыв дверь. Все это не имело значения. Мое внимание было сосредоточено на единственном человеке в комнате.

Когда мой взгляд встретился с маминым, весь остальной мир исчез.

– Должно быть, вы ко мне, – сказала я дрожащим голосом.

Глава 27

Арания

Аннабель Ландерс не шевелилась, глядя на меня так, словно я была призрачное видение, способное исчезнуть в любой момент.

Это был не первый раз, когда я видела женщину, которая дала мне жизнь.

Я видела ее отражение в зеркале в ванной комнате клуба. Я поискала ее в интернете, как только узнала о ней больше. Но ничто из этого не подготовило меня к этой секунде, к тому, как колотилось мое сердце в груди, как стучало в ушах кровь, как дрожала моя рука на дверной ручке.

Женщина передо мной была высокой и стройной, царственной. Может, лучше было бы сказать величавой. Глядя на нее, стоящую здесь, в моем кабинете, держащую сумочку, как щит, с расправленными плечами и прямой шеей, я представляла себе, как она председательствует в суде, одетая в черную мантию поверх красивого платья. Ее светлые волосы были собраны в пучок на затылке, что удлиняло шею, украшенную простой ниткой жемчуга.

Она была мной. Я была ею. Стерлинг сказал, что они нашли митохондриальную ДНК, как подтверждение моей личности и моего родства с этой женщиной. Пока мы смотрели друг на друга, в этой научной проверке не было необходимости.

– Ох, – выдохнула Аннабель, пальцы ее руки коснулись губ. – Ты такая красивая.

Хотя текли слезы, я улыбалась, грудь поднималась и опускалась, я боролась за воздух.

– Я… я… похожа на тебя.

Похожа.

Если бы я могла заглянуть в будущее, когда мне будет столько же лет, сколько Аннабель, я бы стала ее близнецом. Я читала в интернете, что ей шестьдесят семь лет. Я читала факты, например, что она вышла замуж за Дэниела МакКри после окончания юридического факультета Чикагского университета. Аннабель Ландерс начала работать в прокуратуре штата еще до того, как ее избрали в окружной суд Иллинойса. У нее был один ребенок, дочь, которая умерла. Позже она была назначена в федеральный суд; ее назначение было инициировано сенатором Рубио МакФадденом. Ее муж умер десять лет назад.

Все это было информацией, но ничто из этого не походило на то, чтобы смотреть в собственные глаза, такие же влажные, как мои.

Аннабель тоже плакала.

– Ты действительно похожа на меня. Я всегда так думала.

Я склонила голову набок.

– Я не знаю, что теперь делать.

Аннабель подошла на шаг ближе.

– Можно мне… – она сглотнула. – … можно мне тебя обнять?

Это было почти чересчур.

Я кивнула, и мы оба сделали еще один шаг вперед.

Мягкий аромат ванили наполнил мои чувства, она обняла меня за плечи. Мгновение мы стояли так, ее руки обнимали меня, а мои прижимались к ней.

Как приветствовать мать, которую никогда не знали?

Как приветствовать дочь, которую считали умершей?

Очевидно – со слезами и улыбками.

Когда мы наконец разошлись, я жестом пригласила ее в свой кабинет.

– Мы можем войти сюда. У меня обед.

Она кивнула.

– Спасибо, что согласилась встретиться со мной.

Закрыв дверь, я указала на стол.

– Я подумала, мы могли бы поесть.

Ее улыбка стала печальной.

– Аранея, ты должна понимать, что я не знала.

– Стерлинг сказал мне.

Мы сидели, глядя больше друг на друга, чем на еду.

Наконец, она произнесла:

– Мне трудно понять, как ты со Стерлингом Спарроу стали… В клубе ты сказала, что вы помолвлены?

Она посмотрела на мою левую руку.

Я покачала головой.

– Это неправда. Мы встречаемся… – улыбка скользнула по моему лицу при воспоминании о нашем единственном официальном свидании. – …у нас сейчас много всего происходит. Я сказала тебе это, потому что ты смотрела на меня. Я не знала, кто ты такая, и, похоже, у Стерлинга есть репутация. Я думала, что если скажу, что он мой жених, это защитит меня.

– Никогда не думала, что скажу такое о Спарроу, но, когда он встретился со мной, я ему поверила. Он заботится о тебе и беспокоится за тебя. Хотя я бы никогда не выбрала Спарроу для своей дочери…

Она улыбнулась. – …Мне нравится говорить слова «моя дочь». Я бы хотела, чтобы ты была счастлива.

– Я счастлива.

Мы обе потянулись за салфетками и положили их на колени.

Аннабель склонила голову набок.

– Я так много хочу у тебя спросить. Как… – она, казалось, проглотила слова. – …прошло твое детство? – Она сделала глубокий вдох. – Мне очень жаль. Я не знаю, что случилось.

– У меня было хорошее детство. Меня вырастили любящие родители.

Она снова покачала головой.

– Я ничего не понимаю. Это…? Все, о чем я могу думать, это то, что они поместили тебя под защиту свидетелей из-за Дэниела, не сказав мне.

Мои глаза широко раскрылись.

– Если это так, то мне об этом никогда не говорили.

– А как иначе они могли бы забрать тебя у меня?

– Кто они? – спросила я. – Кто мог взять меня и поместить под защиту свидетелей?

В моей голове всплыли сцены из детства. Этот сценарий я никогда не рассматривала.

– Я бы предположила, что ФБР. Я ломаю голову с той ночи в клубе. Я… – она опустила глаза на еду

– …нас обеих обманывали двадцать шесть лет.

Когда Аннабель положила вилку, ее руки заметно дрожали. Я положила свою поверх ее.

– Как мне тебя называть? – спросила я.

Ее светло-карие глаза, такие же, как и мои, посмотрели вверх, отрываясь от салата на столе. Ее внимание задержалось на моей руке и браслете, прежде чем вернуться к моему вопросу.

– Я знаю, чего бы мне хотелось, но не могу просить тебя об этом.

Она повернула свою руку так, что теперь мы были ладонь к ладони, ее рука обхватила мою, а моя – ее.

Я сжала ее руку.

– У меня была хорошая мама, – я глубоко вздохнула. – Замечательная мама. Я не хочу запятнать ее память. Это не значит, что я не хочу узнать свою мать.

– Я отвечу на любое твое обращение, – сказала Аннабель. – Как ты, вероятно, знаешь, меня зовут Аннабель. – Ее улыбка вернулась, наши руки остались вместе. – Мою мать – твою бабушку звали Амелия. Когда искала для тебя имя, я искала что-то уникальное, сильное и выносливое, что также начиналось с буквы А.

– Я ничего не знала о бабушке. Она…?

Аннабель покачала головой.

– Нет, она ушла раньше тебя. Я имею в виду, до твоего рождения.

– Я слышала историю о том, почему ты назвала меня Аранеей, от моей мамы.

– Как? Откуда она знала?

Я выдохнула.

– Не знаю. Она сказала, что вы были друзьями с детства и что мой родной отец сделал что-то, что он считал правильным, но это поставило меня в опасность, поэтому ты попросила ее взять меня, чтобы защитить.

– Мне очень жаль, Арания. Я не была настолько самоотверженной. Я мечтала о дочери. Я поклялась защищать тебя.

Произошел сдвиг в энергии, но прежде, чем я успела осознать это, комнату заполнил глубокий рокочущий тенор.

– Тогда нам нужна ваша помощь.

Хотя я чувствовала присутствие Стерлинга, но не слышала, как он вошел, и, судя по выражению ее лица, моя мать тоже.

Мы с Аннабель повернулись к Стерлингу.

Глава 28

Стерлинг

Прерывать воссоединение не было моей целью. А вот спасти Аранию, освободив ее от внимания МакФаддена, было.

Арания встала и подошла ко мне.

– Часы тикают, – сказал я, когда она положила свою нежную руку на мою и повернулась к Аннабель.

– Я попросила Стерлинга оставить нас наедине. – Она склонила голову набок. – Надеюсь, в будущем у нас будет больше времени.

Аннабель кивнула.

– Мне бы тоже этого хотелось.

Я проводил Аранию до ее кресла и помог ей сесть, прежде чем сесть напротив судьи Ландерс.

– Я сам напросился сюда сегодня. Вы были честны со мной, когда пришли в мой офис. Теперь моя очередь.

– Ради моей дочери я надеюсь, что мы всегда будем честны друг с другом.

– Вы сказали мне, – начал я, – что не верите бабушкиным россказням о том, что ваш муж передал улики Арании. – Я посмотрел на Аранию. – Она ничего об этом не знает. Я заполнил столько пробелов, сколько смог. Она знает, что знал Дэниел и с кем это было связано.

Судья Ландерс подняла руку.

– Я не знаю.

– Судья Ландерс, вы действительно можете так говорить? Можете ли вы признаться в этом, когда на кону жизнь вашей дочери?

Она заметно побледнела.

– Вы угрожаете Арании здесь, передо мной?

Рука Арании вернулась к моей руке.

– Нет, не угрожает… – Она выпрямилась. – …мама.

Титул, казалось, с трудом слетел с ее губ, но ее слова привлекли внимание судьи Ландерс.

– Стерлинг был предельно честен со мной. Ты сама сказала, что назвала меня сильной и выносливой. Я живу одна с шестнадцати лет.

Аннабель громко ахнула.

– Почему?

– Мы не знаем, – ответил я. – Все это совпадает со смертью Дэниела.

– До этого, как я уже говорила, – продолжала Арания, – меня воспитывали замечательные родители. Меня воспитывали как Рене Марш.

Глаза Аннабель сузились.

– Мне сказали, что ты называешь себя Кеннеди Хокинс.

– Когда мне было шестнадцать, моя мать… – она замялась. – …мой отец, которого я знала, погиб в автомобильной катастрофе. Мама отвезла меня в аэропорт и дала новое удостоверение личности. Она сказала мне, что в Чикаго небезопасно, и я никогда не вернусь сюда.

– В шестнадцать лет? Тебя бросили в шестнадцать лет?

В ее глазах появились новые слезы.

– Не бросили, – ответила Арания, – отослали, чтобы защитить. Это было то, что мне сказали.

– Мы думаем, – сказал я, – что Джози Марш считала, что делает то, что лучше для Арании.

– Именно тогда она сказала мне, что ты назвала меня Аранией и отдала ей для защиты. Она сказала, что за мной охотятся плохие люди, и мне нужно уехать из Чикаго и никогда не возвращаться.

– Она сказала тебе, кто? – спросила Аннабель.

Я выпрямился в кресле.

– Она предупредила ее насчет Спарроу, моего отца и меня.

– Что? А потом вы ее искали?

– Это должно быть очевидно, – сказал я, – мои намерения – помочь Арании. Да, я нашел ее, чтобы причинить вред Рубио, чтобы получить эти доказательства, но теперь… – я протянул руку и накрыл ладонь Арании. – …Я сделаю все необходимое, чтобы защитить ее. Когда я вошел сюда, вы сказали, что таково было ваше намерение оставить ее у себя. Вы сказали мне, что кто-то отнял у вас эту возможность. Сегодня у вас снова есть такая возможность. Нам нужно найти эти доказательства.

– Чтобы навредить Рубио? – спросила Аннабель.

– Если я скажу «да», – спросил я, понизив голос, – вы предпочтете его Арании?

Аннабель перевела взгляд с меня на Аранию и обратно.

– Нет. Я бы выбрала дочь. Я сделаю выбор, который мне никогда не позволяли сделать двадцать шесть лет назад. Однако, если дело дойдет до этого, мне может понадобиться ваша помощь, помощь Спарроу.

Большие светло-карие глаза Арании повернулись в мою сторону.

– Если вам это нужно, – сказал я, – вы получите её. Прямо сейчас, мы должны найти доказательства. – Я откинулся назад. – Он сказал, что у него есть копия, и у моего отца тоже. Он также сказал, что видел ее и знает, что она существует. Дэниел сказал ему… – Я не собирался говорить Аннабель Ландерс, что Рубио МакФадден убил ее мужа. – … ближе к концу своей жизни Дэниел сделал еще одну копию. Он сказал Рубио, что Арания – это ключ.

Голова Аннабель качалась взад и вперед.

– Вы хотите сказать, Дэниел знал, что наша дочь жива? И Рубио знает об этом уже десять лет?

Я глубоко вздохнул.

– Я не могу ответить на вопрос о Дэниеле со стопроцентной уверенностью. Мой отец знал. Он показал мне ее фотографию… – технически, я нашел ее фотографию. – … когда мне было тринадцать. На этой фотографии Арании было семь лет. Каждый год мне показывали обновленную фотографию. Мой отец сказал, что она моя.

– Я… я не понимаю. Ваш отец следил за ней? Он планировал вас двоих… почему?

– Все, что я знаю наверняка, это то, что он получал по крайней мере ежегодные обновления, – уточнил я. – Они закончились, когда Рене Марш стала Кеннеди Хокинс. В то время я учился в Мичиганском университете, но мне помогли. Мы снова нашли ее. До тех пор, пока я не заманил ее обратно в Чикаго, Арания, без ее ведома, находилась под защитой Спарроу. Моей, а не отца.

Аннабель откинулась на спинку стула. Стол был завален большей частью обеда, который устроила Арания. За окнами текла жизнь, такая, какой она была. «Спарроу Энтерпрайзис» зарабатывала деньги. Спарроу были по всему городу, делая то, что делали. И все же в этом маленьком офисе пришло время признаться и узнать все, что можно.

– Чего ты хочешь от меня? – спросила Аннабель. – Я никогда не видела доказательств.

– Тогда почему он сказал, что я – ключ? – спросила Арания.

Судья покачала головой.

– Я никогда не понимала, почему Дэниел так поступил. – Она снова посмотрела на Аранию, ее взгляд переместился на запястье. – Он подарил мне браслет, который ты носишь, прямо перед твоим рождением.

Арания подняла запястье.

– Он перешел ко мне от… другой матери. Она дала мне его перед тем, как отправить на самолет.

– Это тот же самый браслет. Я не поверила своим глазам, когда увидела его в клубе. Я не знаю, как все произошло. – Она наклонила голову в сторону браслета. – Ты изменила изображение в медальоне?

Пока Арания боролась с медальоном, я протянул руку и открыл его.

– Оно выцвело, – сказал я. – Я не понимаю, что это.

– Это была фотография церкви, где мы венчались.

– Как она попала к моей маме? – спросила Арания. – Дэниел подарил его мне за день или два до твоего рождения. Мы были в Висконсине… – она вздохнула. – …я винила его в том, что случилось с тобой. Я не должна была уезжать из Чикаго. Однажды утром он отвез меня туда. Пошел снег. – Ее глаза закрылись, как будто она видела сцену из прошлого. – Я боялась, что у меня начнутся схватки. Дороги были почти непроходимы. Мы остановились в этом маленьком отдаленном мотеле. Я не понимала, зачем он это сделал. Он начал рассказывать мне, что он сделал и почему мы в опасности. Я отказывалась слушать. Я была судьей. Меня нельзя заставить свидетельствовать против мужа, но если бы я знала…

Она замолчала.

Мы с Аранией кивнули.

– Он оставил меня там.

– Одну в снежную бурю? – спросила Арания.

– Он вел себя не так, как обычно. Но когда он вернулся, то был уже спокойнее. Тогда-то он и подарил мне браслет. Однако тогда на нем было только два амулета. – Она прикоснулась к амулетам. – Откуда тут ножницы и диплом?

– От кого-то очень особенного. Диплом появился, когда я закончила среднюю школу. Ножницы предназначались для того, чтобы увековечить перерезание ленты «Полотна греха».

– Я так горжусь всем, что ты сделала.

Арания засияла от похвалы Аннабель.

– Тогда, – продолжила судья, – когда ты родилась, у него были только медальон и ключ.

Мы с Аранией посмотрели друг на друга, когда я потянулся к ее запястью и поднял амулет, похожий на старый ключ. Он был меньше, чем обычная отмычка для двери. В доме моей матери все еще были внутренние двери, которые открывались отмычками. Та, что была на браслете, была меньше половины размера, часть золота откололась, обнажив металл под ней.

Повернувшись ко мне, Арания спросила:

– Он сказал, что я – ключ, или у меня ключ?

– Блять. Этого не может быть. Что он может открыть?

Мы оба повернулись к Аннабель.

– Священник, который нас обвенчал, – сказала она, – подарил Дэниелу браслет для нашей дочери. Так мне сказал Дэниел. Он принадлежал жене священника. Он хотел, чтобы тот перешел к нему, а детей у них не было. Мы обвенчались в маленькой церкви в Кембридже, штат Висконсин. Мы никогда не были особенно религиозны, но я помню, когда Дэниел вернулся после посещения священника и разговора с ним, я подумала, что у него появилось новое чувство спокойствия. Он согласился вернуться в Чикаго.

– Этот священник все еще жив? – спросил я.

Аннабель покачала головой.

– Даже не знаю. Я в этом сомневаюсь.

Арания потянулась к судье.

– Это может быть рискованно, но есть ли что-нибудь, сейф… – она покачала головой, – …шкатулка для драгоценностей, что-нибудь, что мой отец мог использовать, чтобы спрятать диски, которые, по мнению Рубио, у меня?

– Я ничего не могу придумать. Я переехала после его смерти. Дом был слишком большим и одиноким. Все было вычищено. Многое было пожертвовано.

– Рубио…? Он был рядом, когда вы переехали? – спросил я.

Она кивнула.

– Да, его люди мне помогали.

Я посмотрел на Аранию и покачал головой.

– Значит, доказательств там не было. Он бы знал.

В ее карих глазах кружились мысли. Она повернулась к Аннабель.

– Он пошел в церковь, а потом успокоился?

– Да, он сказал, что разговаривал со священником. Я предположила, что это было в церкви.

– Мама, ты можешь назвать нам имя священника и название церкви?

– Мне нравится слышать, как ты меня называешь. – Она выпрямилась на стуле. – Священника звали Уоткинс, Кеннет Уоткинс. Церковь находится… – она потянулась к Арании, – …там, где ты похоронена.

Глава 29

Джози

Одиннадцать лет назад…

Завернувшись в куртку, чтобы защититься от прохладного весеннего воздуха, я смотрела вниз на беговую дорожку, где собрались члены женской команды по легкой атлетике. Небо было голубым, но раннее апрельское солнце почти не грело.

«По крайней мере, снег не идет», – подумала я, глядя на зеленеющую траву. На деревьях начали распускаться цветы и листья.

Часто Байрон составлял свое расписание, чтобы присутствовать на соревнованиях Рене по легкой атлетике. Сегодня был не тот случай. Я улыбнулась, когда родители, которых я узнала, помахали мне и кивнули, некоторые несли одеяла. На протяжении многих лет многие из детей, которые впервые встретились в детском саду, все еще вместе. Хотя их интересы различались, они оставались друзьями. Когда Рене подросла, я стала лидером девочек-скаутов и активно участвовала в родительском комитете. Байрон беспокоился, что я привлекаю к нам слишком много внимания, но, по-моему, это был мой способ оставаться вовлеченной и защищать Рене изнутри.

Девушки, включая Рене, которая должна была бежать следующей, расстегивали свои спортивные штаны и натягивали кофты через голову. Как и у многих ее товарищей по команде, волосы Рене были зачесаны в высокий хвост. Отбросив толстовку на обочину дорожки, она потянулась и затянула конский хвост. По опыту я знала, что, когда она бежит, ее волосы будут качаться взад и вперед.

Моя спина напряглась, когда смутно знакомый мужчина занял место рядом со мной на трибунах. Я попыталась представить его как родителя одной из одноклассниц Рене. Не получалось. Кроме того, родители из всех участвующих школ сидели вместе. Возможно, он был отцом одного из противников.

Мою кожу покалывало от неприятного ощущения, когда он придвинулся ближе.

Мне хотелось избавиться от страха, который сопровождал меня днем и ночью в течение последних пятнадцати лет. Я жаждала наслаждаться жизнью, которую мы создали, и не бояться, что в любой момент она может быть вырвана из – под нас.

Каково это – не просыпаться несколько раз за ночь в холодном поту с образами Аллистера Спарроу?

По прошествии всего этого времени я не могла себе это представить.

Не то чтобы мистер Спарроу лично навещал нас на протяжении многих лет, но он посылал тонкие сообщения, достаточные, чтобы мы знали, что он наблюдает. Мы продолжали выполнять его указания, каждый год посылая школьную фотографию Рене на почтовый ящик. Адрес был тот же, что и в первый раз, когда она попала к нам. Мы жили в том же доме.

Мужчина, сидевший рядом со мной, кивнул в сторону дорожки, где девушки готовились к старту. Рене стояла на самой близкой к полю полосе, дальше, чем ее товарищи по команде и соперники. Это была оптическая иллюзия, то, как выглядели разные полосы движения. Каждая полоса дальше от поля была намного длиннее, чем соседняя.

– Одна из ваших? – спросил он.

Я вздрогнула, потому что в тот же миг, когда он заговорил, прозвучал выстрел стартового пистолета, эхом отразившийся в прохладном воздухе, и девушки побежали.

– Прошу прощения? – ответила я, думая о Рене, когда она оттолкнулась, ее голые ноги под шортами напряглись, а руки качались с палкой в руках.

Это весенний Чикаго. Спортивная форма может быть и теплее.

– Она выросла, – сказал мужчина, тоже глядя на дорожку.

Я повернулась к нему.

– Простите, мы знакомы?

Я никак не могла его вспомнить.

Я встала и захлопала в ладоши, когда Рене пробежала этап и передала эстафету товарищу по команде. Тяжело дыша, она посмотрела на трибуны и улыбнулась. Ее карие глаза светились гордостью. Передача эстафетной палочки была для нее самой трудной частью эстафеты, и она сделала это идеально. Ее товарищ по команде значительно опережал группу.

Последний бегун в эстафете обычно был самым быстрым. Во – первых, задача Рене состояла в том, чтобы заставить их догонять. Никакого каламбура.

Когда я села, мужчина повернулся ко мне.

– Как звали того кота?

Желудок скрутило, холод пробежал по мне.

– Сэр, я уверена, что вы ошибаетесь.

– Китти, – сказал он, кивнув. – Большой серый.

Следующая передача произошла, но мои глаза больше не были прикованы к трассе. Я повернулась к мужчине, кровь кипела.

– Если у вас есть что сказать или передать сообщение, сделайте это и уходите.

– Просто проверяю. Она такая хорошенькая стала. Знаете, у нее всегда есть возможности, если что-то не получится.

Еще одна идеальная передача, но я не видела смены, так как мой желудок восстал против его предложения.

Моя шея выпрямилась, разум был осажден воспоминаниями о детских историях Нила. Не нужно быть гением, чтобы понять, что его мать говорила о его способностях в математике и других атрибутах, чтобы уберечь его от того, что может случиться с детьми в команде Спарроу. Я не имела в виду людей в этом клане. Я имела в виду детей, которых они приобрели. Продавать сына проститутки было не ниже их достоинства, и она это знала.

Гонка закончилась, четверка Рене стала победительницей.

Встав и хлопнув в ладоши, я снова села и повернулась к мужчине. Стиснув зубы, я уставилась на этого человека немигающим взглядом. Как только я это сделала, то узнала его. Он был переписчиком, когда Рене была маленькой.

– Все идет просто замечательно, – сказала я. – Оставьте нас в покое.

– Я просто делаю свою работу, мэм. – Он вытащил из кармана зубочистку и заложил ее между зубами. – За папой тоже наблюдают. В механизме много деталей, и иногда некоторые из них выходят из строя.

– Байрон делает все, что ему говорят.

– Я не об этом говорю.

Я покачала головой.

– Тогда скажите мне, в чем заключается ваша работа? Устрашить меня? Напугать? Как я уже сказала, мы с мужем делаем все, что нам сказано. Ее любят и о ней заботятся. То, что делает кто-то другой, не зависит от нас. Если у вашего босса есть беспокойство, озвучьте его. В противном случае оставьте нас в покое.

Мы сидели в тишине несколько минут, пока я не обернулась и не увидела Рене, которая теперь была одета в длинные брюки и футболку команды. Она шла в мою сторону, поднимаясь все выше и выше между людьми, ее бутсы отбивали ритм по металлическим трибунам. Она уже была выше меня на несколько дюймов и почти такая же высокая, как Байрон.

– Уходите сейчас же, или я закричу, – прошептала я мужчине.

– Не самая хорошая идея.

Сделав глоток из бутылки с водой, Рене села по другую сторону от меня.

– Ты видела, как прошла эстафета?

Я положила руку ей на колено.

– Конечно, видела. Это было прекрасно. Ты молодец. Хорошая работа. Ты уже знаешь свое время?

Я говорила быстро, стараясь удержать ее внимание на себе.

– Нет, тренер сказала, что даст его нам позже. – Она наклонилась вперед, заглядывая за меня. – Здравствуйте.

Мужчина кивнул.

– Рад снова тебя видеть.

– Этот человек как раз собирался уходить, – сказала я.

Он встал.

– До скорого. Берегите себя.

Как только он ушел, Рене наклонилась ближе и прошептала:

– Кто это был? Он казался каким-то жутким.

– Если ты когда-нибудь увидишь его снова, дай мне знать.

– Я не помню, чтобы видела его раньше, – сказала она.

– И все же обещай.

– Конечно, мам, – она снова улыбнулась. – Мне нужно вернуться к команде.

Я потянулась к ее руке.

– Серьезно, Рене, передача была великолепна.

Румянец залил ее щеки, смесь прохладного воздуха, солнечного света и ее реакции на мою похвалу.

– Спасибо, мам.

Глава 30

Арания

Мы с Лорной сидели на кухне пентхауса, ожидая возвращения мужчин из того, что она называла Бэт-пещерой. После того как мы все поели, для разнообразия вместе, все трое исчезли. Кроме Патрика, который был со мной весь остаток дня, у меня было чувство, что Стерлинг и Рид работали над этим с тех пор, как он и моя мать покинули офис.

– Чувствую, есть надежда, – сказала я, потягивая сладкое вино, которое Стерлинг не любил.

Перед Лорной также стоял бокал красного вина, более густого и насыщенного, чем мое. Она покрутила бокал за ножку, наблюдая, как плещется жидкость.

– Я не могу себе представить, через какие перемены ты прошла.

– За последний месяц или за всю мою жизнь?

– Думаю, и тогда, и тогда – усмехнувшись, сказала Лорна.

– Последний месяц был… подавляющим. Я рада, что Стерлинг был со мной… – Я улыбнулась ей. – …и все вы. Я действительно чувствую себя здесь комфортно, больше, чем могла себе представить.

– Знаешь, он наблюдал за тобой много лет. Мне вообще-то не полагалось знать, но после многих лет его копания в твоей жизни, твое имя иногда всплывало у Рида. Когда Спарроу решил, что время пришло, я забеспокоилась.

– О чем? – спросила я.

Она вдохнула и выдохнула, ее зеленые глаза оторвались от бокала и посмотрели на темные окна с огнями Чикаго внизу.

– У нас динамика, которую я не могу объяснить. Я не знала, как добавить к этому еще одного человека, того, кого хотел Спарроу.

– Вы всегда были вчетвером с тех пор, как поженились с Ридом?

– Сначала было некоторое напряжение. Они не привыкли, чтобы рядом была женщина, а потом еще и Мейсон…

Мою грудь сжало при упоминании друга, о котором Стерлинг немного рассказывал мне, когда объяснял темную сторону Спарроу и МакФаддена.

– На самом деле я мало что о нем знаю. Я знаю, что он был с Ридом, Патриком и Стерлингом в армии.

– А потом еще какое-то время.

Она протянула руку и накрыла мою ладонь своей.

– Именно поэтому я всегда говорю Риду, что люблю его. Все может случиться в мгновение ока. Эти трое… – Она подняла руку, и ее глаза остекленели. – … всегда, сколько я их знаю, были неразлучны. Трое – это другая динамика, чем четверо. Когда их было четверо, они часто разделялись по двое. Обычно это был твой мужчина с Мейсоном, а мой с Патриком. – Она покачала головой. – Это еще не значит…

Мой пульс участился.

– Что я могу предположить о Мейсоне?

– Ничего. Это история Спарроу.

Поднявшись, она вышла из арки и направилась к заднему лифту. Вернувшись, она снова села.

– Знаю, они хотят, чтобы я знала. Когда-нибудь, если Спарроу захочет, чтобы ты узнала подробности, это будет зависеть от него. Мне не следовало упоминать об этом. Его имя здесь вроде как под запретом. Я думала о том, что ты упомянула об этом некоторое время назад. Ты даже знаешь, это означает, что Спарроу доверяет тебе больше, чем ты можешь предположить.

– В течение многих лет он носил вокруг себя это облако.

Она сморгнула влагу с глаз и расплылась в улыбке.

– Оно исчезло с тех пор, как ты приехала, не уменьшилось, не прервалось. Мы все счастливы за него больше, чем ты можешь себе представить. Я знаю, что это место становится странным. Я лучше, чем кто-либо другой, понимаю, что ты чувствовала той ночью. Я просто хочу, чтобы ты знала, что ты здесь… когда я впервые встретила тебя, я сразу поняла, что мне не нужно беспокоиться. Как будто тебе всегда было суждено быть с нами – с ним.

Я перевела дыхание.

– Я не могу этого объяснить, но мне тоже так кажется.

Звук открывающейся двери заставил нас обоих повернуться к арке, где только что была Лорна.

По мере того, как все трое входили, кухня наполнялась все больше и больше. Они уже не были в костюмах, все выглядели непринужденно. Мое внимание привлек тот, кто был в серых спортивных штанах и угольно-черной футболке, тот, кто смотрел на меня так, будто только что не ел, а я была его обедом.

– Что вы узнали и решили? – спросила я, не обращая внимания на то, как мое тело скрутило и соски затвердели под его взглядом.

«Прекрати, Арания. Ты находишься в комнате, полной людей.»

Этого не должно было случиться, но случилось.

– Возможно, мы на что-то наткнулись, – сказал Стерлинг.

Рид держал ключ, больше не прикрепленный к моему браслету. В его большой руке тот казался еще меньше.

– Это латунь, покрытая имитацией золота. Вот почему он шелушится.

– Как думаешь, он может что-то открыть? – спросила Лорна.

– Да. Я весь день и вечер изучал ключи и сейфы. Есть много таких, которые имеют подобный ключ. Большинство из них антикварные или сделаны, чтобы выглядеть антикварными. Судя по размеру, я думаю, что сейф небольшой, размером с почтовый ящик.

– Значит, моя мать помогла? – спросила я.

– Будем надеяться, – сказал Стерлинг, усаживаясь с нами за стол.

Потянувшись за моим бокалом, он сделал глоток, и тут же его губы и нос сморщились.

– Тьфу. Как ты это пьешь?

Я взяла бокал обратно.

– Мне нравится сладкое.

– Ящик такого размера, – сказал Патрик, – который они не могли открыть, если тот был в церкви, можно было легко переместить или выбросить. Единственный способ узнать – это посмотреть. Завтра церковь обыщут.

– Правда? – взволнованно спросила я. – Я хочу поехать.

Стерлинг потянулся к моему колену под столом. Как и в ту ночь, когда меня заперли, на мне были штаны для йоги, футболка и носки. Он нежно сжал ее своей большой рукой.

– Мы поговорим об этом наверху.

Мои губы сжались, физически останавливая меня от спора, но слова были прямо там. Я понимала, что он не хочет делать это перед другими, но, клянусь Богом, мы обсудим это.

Меньше, чем через час, сидя в нашей комнате и положив руку на бедро, я заявила:

– Я еду с вами.

– Ты та, кто не хочет покидать «Полотно греха», – сказал Стерлинг, – всегда беспокоится о потерянном времени.

Я сняла футболку через голову и вылезла из штанов для йоги. Футболка Стерлинга валялась на полу нашего гардероба, присоединившись к куче сброшенной одежды.

Я посмотрела на него, на то, как низко висели его спортивные штаны, на дорожку темных волос, спускающуюся по V-образному прессу внизу. Сделав над собой усилие, я подняла взгляд выше, пока тот не встретился с его взглядом.

– Не бросай мне в лицо мои собственные слова. Это все из-за меня. Кроме того, это церковь в маленьком живописном городке в Висконсине. Это не похоже на то, когда вы направлялись в Боулдер в разгар похищения. Мы можем выехать завтра утром и вернуться еще до полудня. Мы оба можем работать после, если ничего не найдем. Я дам знать Яне.