Текст книги "Ринго Старр"

Автор книги: Алан Клейсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

Все расходы взял на себя Ахмет Эртегун, верховный предводитель Atlantic Recordsс козлиной бородкой; судьба этой компании будет тесно связана с судьбой Ринго Старра до 1981 года, хотя Эртегун, как ее олицетворение, отнюдь не «собирался контролировать мою артистическую карьеру. Я предоставляю им записи, а они их продают, если им это удается».Контракт с «Rolling Stones»,после того как последние в 1971 году сбежали от Decca,в очередной раз подтвердил, что Atlantic– и ее филиал Stax —долгое время работала, как выразился Старр, с «массой хороших команд»,от «The Coasters»и «The Drifters»в далеких пятидесятых до плеяды суперпопулярных чернокожих соул–исполнителей, среди которых был и Уилсон Прикетт, с которым Старр некоторое время поддерживал близкие отношения. Более того, гитаристом в «домашней» группе Stax– «Brooker T and the MGs»был Стив Кроппер, который успел подергать струны на «Ringo»и «Goodnight Vienna».Таким образом, Ринго, по совету своего юриста, предоставил немецкой Polydorправо собирать крохи с ничего не значившего для него «остального мира», тогда как Atlanticон позволил заниматься продажами его альбомов в Северной Америке.

А это–то и оказалось самой сложной задачей – не помогла здесь даже беззаботность Старра.

«Я никогда не посвящаю себя чему–то одному. Вообще, после Альберта Швейцера и ему подобных слово «посвящение» мне кажется довольно–таки странным. В наши дни никто не посвящает себя ничему».

Зная его еще со старинных битловских времен, Тони Бэрроу – теперь топ–менеджер в Polydor —жаловался:

«У нас была туча предложений вести всевозможные шоу на телевидении и еще много чего интересного, но Старра нигде невозможно было достать».

В студии «Ринго, казалось, устраивало то, что можно было доверить менеджеру запись бэк–вокалов, а потом прилететь из Монте–Карло и спеть свою партию».

Справедливости ради стоит отметить, что его ударные звучали лишь в одной вещи с «Rotogravure»,да и те были наложены на «метроном» бессменного Джима Кельтнера. «Занятого» Ричарда Перри сменил Ариф Мардин, турок по происхождению, как и Эртегун, который, произведя Мардина в вице–президенты Atlantic,воздал должное его музыкальным и организаторским навыкам. Мардин, несомненно, отточил и те и другие, одновременно учась в School of Musicв Нью–Йорке и School of Economicsв Лондоне, не говоря уже об исполнительском мастерстве бибоп–пианиста: он так же свободно справлялся с джазовыми пьесами, как и со сложной фортепианной фактурой Диззи Гиллеспи. Не без помощи аранжировщика Куинси Джонса – в то время работавшего с Гиллеспи – Мардин появился в Atlanticв качестве продюсера, эмигрировав из Стамбула в 1958 году в возрасте двадцати шести лет.

Он называл себя «катализатором, который сводил воедино всю административную часть – музыкантов, приятную рабочую атмосферу в студии, – а затем работал над звуком и занимался сведением».Спокойный и покладистый Ариф пользовался заслуженным уважением столь разноплановых музыкантов, как Уилсон Прикетт, Дасти Спрингфилд, Кинг Кертис, Арета Франклин и Петула Кларк. Мардин, доверявший интуиции своих исполнителей, в 1975 году получил Grammy за продюсирование « The Average White Band»– южноамериканский ансамбль духовых – и «The Bee Gees»,чей альбом «Main Course»соединил в себе музыку шестидесятых и новый стиль диско, который вскоре завладеет всем миром.

«Main Course»показался Старру «слишком визгливым– в его музыке больше «коричневых», нежели «черных» традиций»,однако он согласился встретиться с Мардином в Лондоне, чтобы «посмотреть, сможем ли мы поговорить с глазу на глаз хоть часок».Из этой встречи выросли плодотворные, хотя и несколько разобщенные профессиональные отношения между выскочкой, который «не мог отличить ми–бемоль мажор от фа мажора»,и тонким знатоком джаза. Понимая, как и Эртегун, что практические и хозяйственные навыки значительно перевешивают артистические способности Старра, Мардин тем не менее настолько восхищался «The Beatles»,что выбрал мелодию «Glass Onion»в качестве заглавной темы для одного из своих весьма специфических инструментальных альбомов.

В лос–анджелесской Cherokee Studiosи позже, в нью–йоркском комплексе, являвшемся собственностью Atlantic,запись проходила без особых трудностей – на каждый номер приходилось всего несколько дублей. Ринго требовалось время, чтобы привыкнуть к Мардину, который редко когда выражал свое восхищение или, наоборот, неудовольствие при помощи слов. Наблюдая за ним через стекло аппаратной, Ринго научился определять реакцию Мардина:

«Если я вижу, что Ариф начинает танцевать, значит, дубль удался, а если он оглядывает комнату – кто–то явно сыграл не то».

Ринго нравилась «атмосфера вечеринки, если у нас все идет как надо. Мы сидим, пьем, общаемся, и нам хорошо».Конечно, не обходилось и без ошибок, когда небольшая армия подвыпивших знаменитых друзей Старра вваливалась в студию в надежде воссоздать чудесную атмосферу «Ringo»,ибо «из тех музыкантов, с кем я знаком и кого слышал, нет ни одного, которого я не мог бы позвать,– и они приходят и играют для меня».

Удовлетворяющая всем мелодическим и стихотворным канонам, которые требуются от суперхита вроде «Yesterday»или его собственной «Something»,харрисоновская « When Every Song Is Sung»пережила немало взлетов и падений с тех пор, как в 1972 году Силле Блэк так и не удалось ее записать. Уже под названием « I'll Still Love You»ее взяла Мэри Хопкин, а в 1974 году к ней снова обратилась Силла, которая чувствовала, что «даже тогда в этой песне не хватало волшебства, которого она, безусловно, заслуживает».Во многом благодаря массивному соло Харрисона, с некоторым намеком на Джеффа Бека, версия этой «большой баллады, которую я всегда любил»в исполнении Ринго обладала некоторым «волшебством», которого, впрочем, оказалось недостаточно: песня была погребена на второй стороне пластинки, среди безделушек, написанных «в довесок», чтобы заполнить недостающую часть альбома. К этому «балласту» относилась, например, «Spooky Weirdness»,завершающий коллаж из забавных звуков и электронно обработанных бормотаний, или основанная на пульсирующем басе «This Be Called a Song»,которую Хилари Джеррард считал лучшей в альбоме «Rotogravure».Эту безделушку в стиле псевдорегги Старр выбрал из числа вещиц, не вошедших в альбом Эрика Клэптона «No Reason to Cry».

Как и Клэптон, Джон Леннон отправился в Калифорнию, чтобы «…подыграть ему [Ринго]».Предложенная им композиция, самодовольная «Cookin' (In the Kitchen of Love)»была скорее эпизодической – теперь, когда появился Шон, Леннон решил на неопределенное время продлить свой «годовой отпуск», довольствуясь ролью «домохозяйки» при Йоко и ведя отшельнический образ жизни в своей квартире в отеле Dakota.В течение последующих нескольких лет Леннон не записал ни одной новой песни. «Он реально весь в этом, в готовке»,– отмечал Ринго всякий раз, когда речь заходила о Джоне.

Оставив спокойную, размеренную жизнь на ферме в Сассексе, чета Маккартни отправилась в турне «Wings over America», которое прервалось в Лос–Анджелесе из–за серьезной травмы руки гитариста. Времени было хоть отбавляй, поэтому он и Линда направили свои стопы в Cherokee Studios,где отпраздновали несколькими кружками сидра радостное воссоединение с Ринго. Поскольку Мардину он на некоторое время был не нужен, все трое отправились предаваться воспоминаниям в близлежащий ресторан. Во время попойки, состоявшейся после десерта, Пол и Линда поддались на уговоры Ринго: «Мы потащились в студию, и они решили, что готовы мне что–нибудь спеть»;голоса Линды и Пола можно услышать на «Pure Gold»,слащавой балладке с фортепианными триолями и прозрачными виолончелями, которая еще раньше перепала ему от Пола.

Старр и Понча внесли и свою собственную лепту, записав «Lady Gaye»;избегая ошибок Джорджа Харрисона, они официальнопеределали «Gaye» —хит киддерминстерского школьного учителя Клиффорда Уорда, который в 1973 году попал в британский Тор Теп.Обретя новое, американизированное звучание, «Gaye»стала «более универсальной – это песня о даме, которая стала проституткой».Типичная композиция в стиле кантри–энд–вестерн, их «Crying»– не имевшая ничего общего с Роем Орбисоном – получила более интересную аранжировку: вместо воздушных струнных в ней звучала одинокая печальная гитара, на которой сыграл Пит Клейноу по прозвищу «Sneaky»,который одновременно работал с «Bee Gees».

Единственной композицией Старра, которая была достойна «Rotogravure»,была, пожалуй, «Las Brisas»,написанная в память об отпуске в Акапулько, проведенном с Нэнси. Отклонившись от традиционной формулы, Ринго и Нэнси – теперь помолвленные – конечно, не нашли золотой жилы, но зато получилась весьма интересная и запоминающаяся композиция. Ее инструментальную основу составляли трубы в духе «Legend of Xanadu»,маракасы, на которых сыграл сам Ринго, и галопирующий аккомпанемент «Los Galleros»,ансамбля мариачииз мексиканской харчевни из пригородов Лос–Анджелеса. Завершало весь этот коллаж полное эмоций пение Ринго в его обычной манере Costa Del Dingle(удачный каламбур. – Прим. пер.),который, казалось, заново пережил этот курортный роман.

Нэнси принимала живейшее участие в творчестве Ринго – они спели дуэтом «By Your Side»,однако эта вещь, вместе с еще одной кавер–версией Ли Дорси (« I Can Hear You Calling»),мрачной песней Дилана (« I Didn't Want to Do It»),предложенная Харрисоном, и еще несколько композиций, записанных в течение трех недель в Cherokee Studios,так и не увидели свет; скорее всего, они до сих пор пылятся в архивах .Atlantic.Такая же судьба, возможно, ожидала и остальные синглы с альбома, особенно «A Dose of Rock 'n' Roll»,которая представляла собой неторопливую пульсацию диско, а ее стихотворная основа отдаленно напоминала «A Shot of Rhythm and Blues».Такого же характера была и перепетая им версия «Hey, Baby»Брюса Ченнела, последний хит Ринго, попавший в американский Hot 100,хотя «You Don't Love Me at All»,клип на которую снимался на улице Рипербан, вошла в чарты по всей Европе.

То, что все эти синглы были написаны другими авторами, еще раз подтвердило оценку Старра, которую дал ему Тони Бэрроу; кроме того, этот факт указывал на то, что Старр–композитор переживал «засушливый год». Его собственный вклад в альбом ограничился названием – взятым из реплики, прозвучавшей в фильме с участием Джуди Гарлэнд, которую он случайно услышал по телевизору, – и оформлением обложки. Поскольку «песни были своего рода фотографиями»,на конверт пластинки были помещены снимки его детей, Леннона, Маккартни и прочих: «Все эти люди едят, а я буду пить».Эта концепция пришла ему в голову на одной из студийных сессий в Нью–Йорке.

Очередной личный вклад в альбом Ринго сделал, опубликовав некоторые из этих композиций под своим очередным лейблом, Zwiebel Productions (Zwiebelпо–немецки обозначает ненавистный ему лук). Следующим упоминанием о его гастрономических предпочтениях была фраза «по garlic, thank you»(«без чеснока, спасибо»), произнесенная на последних затихающих тактах « Cooking»,и помещенная на обратной стороне конверта фотография парадной двери дома № 3 по Сэвил–роу (Savile Row),которую с тех пор, как там поселились битлы, фанаты методично «разукрашивали» с помощью фломастеров и ножей. Сделав это, Старр опередил Леннона, который «мог бы сделать то же самое на своем альбоме – и, поскольку в ближайшее время у него не намечается выхода пластинки, я решил, что могу использовать эту идею первым».

Ринго, скорее всего, даже не понял всей иронии происходящего: дата выхода его «Rotogravure»– 17 сентября 1976 года – совпала с датой закрытия Cavern.Старр, однако, понимал, что его новые творения уже не пользуются тем успехом, который имели его предыдущие альбомы, хотя и искренне верил в то, что при участии Джона, Пола и Джорджа продукт просто не может быть плохим – и действительно, если не первоклассный, он, по крайней мере, был поверхностно приятным. Как всегда, рекорд–индустрия вела охоту за новыми артистами, и для Ринго перспектива прийти последним в этой изматывающей гонке была вполне реальной – теперь даже в Соединенных Штатах, где «Rotogravure»занимал лишь двадцать восьмую позицию в хит–параде, что указывало на явный спад его популярности.

Чтобы достичь хотя бы этого результата, он и Джеррард обратились в лос–анджелесскую рекламную фирму Brains Unlimited сцелью организовать самую грандиозную рекламную кампанию со времен «The Beatles»,которая охватила США, Японию и Европу. Неторопливо потягивая Митт Cordon Rouge —он всегда знал, как смешивать напитки, – Ринго мог бы, не моргнув глазом, воспроизвести этот коктейль, однако его наставники обменивались раздраженными взглядами, когда он давал подозрительно честную оценку своего пения («как муха, но о–о-очень большая муха»)и рассказывал, как он такого достиг («…пробуешь петь в подпитии, потом трезвеешь и пытаешься воспроизвести то звучание»).Упоминая в Париже о последней пластинке Клиффа Ричарда, «I'm Nearly Famous» («Я почти знаменит»),Ринго бросил: «как когда–то был я».

Старр, однако, возлагал большие надежды на исполнителей, подписавших контракт с его Ring О Records,торжественное открытие которой состоялось 4 апреля 1976 года (так же как Ringo Or Robin Limitedи остальные его коммерческие проекты, эта компания была обречена на провал). До боли знакомым было высказывание одного из рулевых Polydorо том, что Ринго «обращается со своей компанией, как с игрушкой»;это заявление отчасти подтверждал тот факт, что лейбл специализировался на выпуске синглов малоизвестных артистов, так как «они напоминали ему о его молодости».Типичными примерами деятельности компании могли послужить однодневки вроде «Cokey Cokey»и «Away in a Manger» —в том числе и в регги–обработке – в исполнении «Полковника» (он же Дуглас Боджи). Вопреки советам юристов, Старр предпочитал заключать контракт простым рукопожатием, вместо того чтобы связывать артистов какой–то дурацкой бумажкой с малопонятным текстом.

Являясь своего рода уменьшенной копией Apple, Ring О'должна была передавать записанный материал в вышестоящую инстанцию – Polydor,а затем будет работать без посредников, претендующих на свою долю прибыли. Чтобы помочь молодой компании встать на ноги, ее более именитые покровители обеспечивали если не стабильные продажи, то хотя бы появление в радиоэфире артистов, подписавших контракт с Ring О Records —эти записи демонстрировали скорее музыкальные предпочтения Ринго, чем свою конкурентоспособность. Когда вышло переиздание «The Whale»Джона Тавернера, рецензии на него появились лишь в «серьезных» журналах, из широкой публики мало кто услышал этот альбом.

Тем временем Ринго не забывал и о более популярных соратниках: в числе его любимых музыкантов были «Led Zeppelin» («они– лучшие!»),Клэптон, «10cc»,Брайан Ферри и «Slade».Старр, казалось, был в восторге от того, что его любимый кантри–энд–вестерн приобретал популярность среди более молодой Публики благодаря появлению следующего поколения музыкантов, которые использовали старые приемы жанра, привнеся в них новое звучание. Предшественниками KD Lang,Дуайта Йоакхэма и им подобных, занявших эту нишу в восьмидесятых годах, были Гатри Томас, нескладный Кинки Фридман и его «Texas Jew–Boys»и Гэри Стюарт, который, по словам восторженного Ринго, был «просто великолепен – он останется в истории как Джерри Ли Льюис для подростков».Он вполне мог бы стать одним из тех, кто подписал контракт с Ring О'.

Изначально Ринго искал уже состоявшуюся звезду – можно даже друга, – которая бы стала флагманом компании и таким образом привлекала бы менее известных артистов. После неудавшейся попытки «переплюнуть» RCA,когда Хэрри Нильссон предстал перед судом за воровство, Ринго настойчиво продолжал «искать кого–нибудь, кто мог бы сделать компанию по–настоящему большой».К несчастью для Ring О',никто из ее артистов не обладал звездным статусом, несмотря на то, что на бумаге фирма обладала неограниченными возможностями, в том числе обширной сетью распространения продукции и рекламной поддержкой со стороны более крупных рекорд–компаний. Типичные представители поп–сцены середины семидесятых Джонни Уорман (ничего о нем не слышал, ей–богу), Стормер (собственный вариант «10cc»на лейбле Старра), Сюзанн (его Оливия Ньютон–Джон, правда, чуть более светлая блондинка), Бобби Киз (снова он) и все остальные либо потерпели громкое фиаско, либо сгинули в быстром течении панка.

Сложные и массивные «труды» на тот момент пришлись как раз к столу. Прецедент создал скорее «Tubular Bells»в 1973 году, чем «The Whale»,и вот уже «Yes», «Jethro Tull»и «Hawkwind»– три наиболее значительные команды в этом направлении – стали записывать свои монументальные «шедевры», которые были объединены общими темами, цитатами и лейтмотивами. Даже Дэйв Ди – в миллионах световых лет от «Legends of Xanadu»– спел на одном из них («Few and Far Between»Жана Музи, француза с густой бородой), тогда как Стив Уинвуд внес еще больший вклад в пафосный « Go»Стому Ямашта. Не без помощи продюсера EMI в 1976 году «The Alan Parsons Project»,знаменитые коллеги Парсонса, пополнили стройные ряды создателей «трудов».

Компания Ring О'ответила альбомом «Startling Music»Дэвида Хентшеля, звукоинженера и клавишника, который, среди прочих, работал с Маккартни, Карли Саймоном, Джимом Уэббом, Элтоном Джоном и Риком Уэйкманом, пока не получил более престижное «назначение» – продюсировать «The Nice», «Genesis»и им подобных. Через сопродюсера Дэвида Хентшеля из Сассекса, Джона Гилберта и Нейла Аспинелла демозапись аранжированного им «Also Sprach Zarathustra»ошеломленный Ринго узнал в мелодии 2001 года; Старр когда–то предложил «воскресить» «самую успешную вещь, которую я сделал со времен «The Beatles»».Когда Дэвид успел перетащить всю свою аппаратуру в студию в Эскоте? К его услугам там уже стоял вполне современный синтезатор ARP 2500.

В полном переложении всего альбома «Ringo»для синтезатора, в котором также приняли участие сессионный гитарист Ронни Кэрил и барабанщик из «Genesis»Фил Коллинз, техника Хентшеля, несмотря на джазовые и помпезные «симфонические» интерлюдии, была стой же «легковесной», как и у Джеймса Ласта. Во время работы над этим альбомом Хентшель нашел Ринго «нормальным парнем», который, хотя и очень любил слегка накатить, не обременял его излишним контролем, когда заглядывал в студию посмотреть, как идет дело, – и записать щелчки пальцев для «Step Lightly».Тем не менее, несмотря на массу положительных рецензий на радио и в газетах, «Startling Music»было вскоре суждено кануть в Лету.

Следующим клиентом компании был Грэхэм Боннет, который, несмотря на неудачное прослушивание у «Texans»Алана Колдуэлла, продолжал свою музыкальную карьеру – в 1968 году он, в составе дуэта «Marbles»,перепел песню «Only A Woman»группы «Bee Gees»эта кавер–версия заняла пятую позицию в британских чартах. Четыре года спустя он получил главную роль в мюзикле «Tommy»в постановке Лу Рейзнера, а также заручился поддержкой талантливого менеджера, комедийного актера Билла Одди. Хотя он был неплохим вокалистом, композиторские способности Боннета сводились к сочинению второсортных синглов, за которые он получал скромные авторские отчисления во время своей эпопеи с Ring О'.После того как несколько записанных им кавер–версий хитов «Bee Gees»и опус «Hall and Oddie»потерпели неудачу, лейбл продолжал маршировать под знаменами очередных «артефактов», выкопанных амбициозным Боннетом: «Rock Island Line», «Danny»– ранее не изданная песня Пресли – и «It's All Over Now, Baby Blue»Боба Дилана. Боннет понимал, что недостаточно лишь иметь суперголос, чтобы добиться успеха, – это могли подтвердить Джо Кокер и Сюзанн, также выпустившая свою версию древнейшей « You Really Got to Hold on Me» —хотя после того, как он короткое время был фронтменом отколовшейся от «Deep Purple»команды «Rainbow»,Грэхэм в 1981 году попал в чарты под собственным именем.

Карл Гроцман, поющий гитарист калибра Кэта Стивенса австралийского происхождения, также не пошел далеко с Ring О'.Написав «Down the Dustpiре» —хит для «Status Quo» —через год после появления в Великобритании (1969), Гроцман сочинил еще пару безделушек вроде «A Doze of Rock 'n 'Roll»для Ринго, который соизволил выпустить его дебютную «сорокапятку» «Face of a Permanent Stranger».

Этому многообещающему молодому композитору было позволено записать «альбом, который так и не удался. В смысле, он не имел успеха»,после того как Ринго «пропадал на всех этих собраниях. Я чуть не свихнулся от того, что вокруг ничего не происходило. Артисты не понимают, что рекорд–компания – это такой же бизнес, который требует самоотдачи».На этих смехотворных собраниях, на которых решалось, что делать на следующем, Ринго и Энтони выражали беспокойство по поводу того, что Polydorутратила веру в Ring О'и практически перестала выпускать ее продукцию в континентальной Европе. Таким образом, очередное детище Ринго приказало долго жить еще до истечения его контракта с Polydorв августе 1978 года.

Пытаясь удержаться на плаву, Ring О'возродилась в виде организации более низкого уровня, Able Label Productions,которая – делая упор на творческую инициативу – предоставляла материал более крупным компаниям; это и многое другое входило в компетенцию нового директора – Терри Кондона, который заседал в свежевыкрашенном офисе на Мэйфэр, всего лишь в нескольких сотнях ярдов от того места, где Ринго управлял Apple Films.Еще до того, как Ring О'объявила о своей несостоятельности, он одобрил кандидатуры Уормана, Сюзанн, Гроцмана и Стормера, а также нескольких продюсеров, работавших с новичками вроде певца (еще одного) Рэба Ноукса или «Dirk and Stig»,чья «Ging Gang Goolie» —песенка для бойскаутов – стала первым релизом Able Label,так же как «Restless»Ноукса – последним.

До смерти пресытившись вытягиванием хитов из зачастую бездарных и строптивых исполнителей, Старр «прикрыл лавочку» в декабре 1978 года.

«Если ты не продаешь пластинки, то работаешь себе в убыток, – рассуждал Ринго. – Приходится посмотреть правде в глаза и задуматься: «Что за фигня?», а после этого ты либо пытаешься изменить все в лучшую сторону, либо, как я это сделал в очередной раз, сказать себе, что пришло время завязывать».