Текст книги "Ринго Старр"

Автор книги: Алан Клейсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

Пока Ричи возлежал на операционном столе, представители средств массовой информации строили всевозможные догадки по поводу того, какая судьба ожидает эти злополучные миндалины. Это правда, что их пошлют одному фэну, который их попросил? А может, гланды выставят на аукцион? Тогда на какой? На карикатуре Карла Гайлза, напечатанной в одной из газет, отец кричит своей дочери, которая дежурит неподалеку от больницы: «Не вздумай тащить их сюда!!!»

Терпение Морин было бы вознаграждено с лихвой, если бы она пришла вместе с Полом и Джорджем, которые приносили Ринго виноград и всячески о нем заботились. Каждое их посещение сопровождалось восторженными воплями, в то время как Морин ходила взад–вперед перед носом Ринго, не замеченная большинством поклонников, которые были настолько увлечены битлом, что не видели ничего вокруг себя. По легенде, Ринго предложил Мо руку и сердце во время одного из этих незаметных посещений, но на самом деле он встал перед ней на колено при большом скоплении людей, когда в очередной раз нарезался в Ad–Lib.

Одним из самых близких приятелей из числа тусовщиков Свингующего Лондона был Кейт Мун, который недавно присоединился к «The Who».Известный шутник и эксгибиционист, он мог устроить форменный бардак буквально из ничего; одна из наиболее «выдающихся» его выходок имела место в Черт–си, когда во время одной вечеринки Мун въехал на своем Rolls Royce Silver Cloudв бассейн хозяина дома. Однако несмотря на то, что такое поведение явно требовало серьезных санкций со стороны группы, увольнять Кейта никто не собирался: он играл, словно осьминог с идеально скоординированными щупальцами. Своей безупречной техникой – настолько быстрой, что за его руками не мог уследить глаз, – он был во многом обязан Виву Принсу из « The Pretty Things»,который иногда заменял Муна, если тот был не в состоянии играть, а в 1966 году даже выпустил сольный сингл под названием «A Minuet For Ringo».

Это своеобразное посвящение в очередной раз подтвердило тот факт, что популярность Ринго намного превышала его мастерство. В профессиональных кругах его уважали гораздо меньше, чем, например, бывшего джазмена Бобби Эллиотта или Чарли Уоттса из «The Rolling Stones» («единственный барабанщик, который «лажает» больше, чем я сам»}и Пита Йорка, который вел регулярную колонку в Midland Beat;в ней он давал ценные советы начинающим барабанщикам, основанные на собственном опыте, и критически оценивал каждую новую модель барабанной установки, которая появлялась в продаже. Называя Кейта Муна «Элвином Джонсом поп–музыки», Йорк упрекал Дэйва Кларка – как это делало большинство профессиональных ударников – за грубые барабанные трюки, явно рассчитанные на дешевую популярность; особенно это было заметно в ранних хитах «Five».

Кларка часто обвиняли в том, что не он играл на своих собственных записях, хотя он обладал достаточным мастерством, чтобы сделать это самому. Точно так же, когда общественность каким–то образом узнала о причастности Энди Уайта к записи одного из синглов «The Beatles»,а также на том основании, что Тони Шеридан пригласил словоохотливого сессионного барабанщика Бернарда Перди из Нью–Йорка, чтобы «подчистить» гамбургские записи бит–лов, многие предположили, что Ринго не играл на записях своей группы. Играя с Николом в Австралии, Пол, возможно, слегка переусердствовал, заявив: – Он (Джимми), конечно, классный парень, но мы не можем обойтись без Ринго во время сессий звукозаписи, иначе все дети будут знать, что его нет на том или ином диске.

Уникальность звучания ударных у « The Beatles»была отчасти обязана экспериментам Джорджа Мартина с акустикой, когда каждый новый нюанс давал свой неповторимый звук. Например, Мартин накрывал тамтамы губкой или даже одеялом, чтобы достичь, как он выразился, «эффекта пудинга».

—Из–за этого мои удары звучат глухо, – рассказывал первый испытатель этого эффекта, – я всегда хотел, чтобы мой малый барабан звучал как тамтам, а не как эти трескучие джазовые барабанчики.

В противоположность стилю Принса и Муна манера игры Старра – как, собственно, и Чарли Уоттса – выделялась скупостью выразительных средств («Я пытаюсь не двигаться на протяжении всей песни, стараюсь ничем не украшать свою партию, чтобы она оставалась как можно более простой»).Как викария, который стесняется своих собственных проповедей, «от барабанных брейков меня бросает в холодный пот. Из–за них у меня случаются провалы в памяти».

Пускай множество ударников могли бы справиться с битловскими барабанными партиями не хуже Ринго, именно он был в группе связующим звеном и задавал общий темп. Когда Джон, Пол и Джордж передавали по кругу косячок марихуаны, который им скрутил Боб Дилан – сразу после того, как они познакомились в 1964 году, – Ринго не колебался ни секунды и присоединился к остальной троице; его сияющая улыбка во время очередной затяжки свидетельствовала о том, что этот наркотик абсолютно безвреден. Когда Леннон после долгих колебаний все же согласился пройти сквозь мрачную приемную британского посольства в Вашингтоне с ее развевающимися флагами, в этом была целиком заслуга Ринго, который предложил ему «пройти через это вместе».Джон, Пол, Джордж и Ринго предстали полными идиотами перед мужами из Министерства иностранных дел, облаченными в строгие костюмы; эти снобы каждой своей репликой показывали свое превосходство над «The Beatles»,под их внешне вежливыми замечаниями скрывались откровенные нападки на ребят, к ним обращались, как к таксистам. Но даже после того, как одна дама подошла к Ринго и отрезала маникюрными ножницами его локон, он внутренне вскипел, но не выказал никаких эмоций, когда эти «милые, вежливые люди» попросили подарить им какие–нибудь сувениры.

– Какие глупые! – возмущался Ринго после приема. – Они боятся признать, что они такие же, как мы. Эти господа считают, что нельзя допускать и мысли об этом.

Так же иногда вели себя мэры, топ–модели и некоторые «деятели» шоу–бизнеса; им приходилось переступать через себя, чтобы сфотографироваться с этими «деревенщинами» из Ливерпуля, которые почему–то завладели умами миллионов. Несмотря на его озадаченное «Вивьен кто?», когда Ринго предложили познакомиться с ней, тщеславная Вивьен Ли все же выбежала, чтобы крепко пожать руку Старра до того, как затихли щелчки фотоаппаратов. Ребятам доставляло огромное удовольствие оскорблять таких типов, как «эти тявкающие американские диск–жокеи в пестрых рубашках»,каждый из которых именовал себя «пятым битлом». Из–за того, что Ноэль Ковард позволял себе язвительные замечания в их адрес, «мы считали его злорадным стариканом, —вспоминал Ринго, – ну и мы решили вести себя как злобные маленькие дети. Типа, «мы не хотим с тобой встречаться, потому что ты говорил о нас гадости».Когда классический пианист Артур Рубинштейн пригласил их к себе в номер, который располагался как раз напротив апартаментов «The Beatles»,Ринго в ответ с иронией предложил встретиться «где–нибудь не посреди улицы».

Вполне естественно, что наиболее желанными (и наименее скучными) из тех знаменитостей, которые хотели пообщаться с «The Beatles»,были те, кто имел хоть какое–то отношение к их мерсисайдской юности. Среди них – Карл Перкинс, который присутствовал на записи «Matchbox»в исполнении Ринго, и киноактеры из их любимых фильмов, игравшие «крутых парней» вроде Берта Ланкастера; Пол, Джордж и Ринго как–то раз были в его голливудском доме, где смотрели новый фильм Питера Селлерса «Pink Panther»(«Розовая пантера»). До того как они пришли, гостеприимный Ланкастер пообещал Ринго, что вышлет ему несколько ковбойских шестизарядных револьверов, если Старру удастся упросить Эпштейна добыть лицензию на ввоз оружия. Впоследствии Элвис Пресли подарил Ринго кобуру для этих пистолетов.

Брайану удалось убедить ребят, что невежливо поворачиваться спиной ко всему американскому бомонду, который собрался специально, чтобы поприветствовать их. Можно было увидеть, как За За Габор, Ширли Темпл и Тьюздэй Уэлд накладывали горы салата на маленькие бумажные тарелочки или как на лестнице Кассиус Клей устроил шуточный спарринг с Ринго Старром. Смотрите–ка, ну ни дать ни взять Гроучо Маркс! Ну, вон тот молодой человек, который никого не узнает, – моя дочь носит в ранце его фотографию. Интересно, что Старра поразили «эти зачастую отвратительные «одноразовые» персонажи – вроде тех людей, которые записали один хит и уже возомнили, что создали шедевр, поставивший весь шоу–бизнес с ног на голову. Копнешь поглубже– и понимаешь, что они абсолютно бездарны, просто однажды им улыбнулась удача».

Ну что же, таково мнение Старра; однако что же окружало его самого? Просыпаясь каждое утро в припадке клаустрофобии, Старр потягивался, зевал и почти ждал, что вот–вот раздадутся продолжительные аплодисменты – до того навязчивым стало обожание со стороны окружающего мира. А где же был мир? «Быть в Нью–Йорке – огромный кайф!» —орал Ринго бушующему морю фанатов за кордонами, которые еле–еле сдерживали полицейские, пока «The Beatles»сопровождали от поезда до лимузина на Grand Central Stationв Вашингтоне. «Говорят, где–то здесь у вас есть мост? —фыркал Ринго в Сиднее. – Никто мне ни о чем не рассказывает. Меня просто вытряхивают из постели и тащат смотреть на реки и прочую лабуду».Есть фотографии, на которых запечатлен Ринго, играющий на всех континентах, но, подобно насекомому – жуку, например, – он мог видеть только свое ближайшее окружение. Он догадывался о том, что группа находится в Канаде, только увидев полицейских, которые патрулировали территорию вокруг осажденного отеля. Все богатство и красота Земли лежали где–то далеко, за океаном лиц и фотовспышек; единственное, что он мог видеть из всего этого, – ну, скажем, рассвет в Индианаполисе, когда любезный патрульный прокатил его до завтрака по еще пустому утреннему шоссе.

К менее приятным воспоминаниям Старр относил случай, когда кто–то пытался сорвать с его шеи медальон св. Кристофера – подарок тетушки на совершеннолетие, – когда он прорывался сквозь толпу нью–йоркских поклонников. Однажды кто–то позвонил и пригрозил убить Ринго; Старр настолько перепугался, что во время шоу на стадионе в Монреале за возвышением, на котором стояла его установка, прятался детектив (например, для того, чтобы поймать пулю), поскольку Старр теперь «играл по–мелкому», как Пит Бест, подняв тарелки на манер Бадди Рича. Никто даже не обратил внимание на то, что эти изменения ухудшали звучание группы, да разве кто–нибудь слушал вообще!

«К 1965 году мы стали отвратительными музыкантами, – жаловался Ринго, – мы не получали от такой игры никакого кайфа».

Очевидно, для того чтобы добавить немного чертовщины, передняя линия играла диссонирующие аккорды, в то время как Старр как попало бухал по бас–барабану на слабую долю.

По чьей–то злой иронии гастрольные поездки все еще забавляли музыкантов, однако кое–кто с содроганием смотрел на ладони Старра, застегивающие спасательный жилет, на которых появлялись все новые и новые мозоли. Он исследовал поверхность Атлантического океана на предмет наличия акул, в то время как старенький обшарпанный самолетик с «The Beatles» на борту подпрыгивал на воздушных ямах. В конце концов, отставка – не такая уж плохая штука, размышлял Ринго, погружаясь в тяжелый сон.

7. «Я думал и не мог себе представить, чем все это закончится»

11 февраля 1965 года, после того как он просил у мистера Кокса руки его дочери, Ринго и восемнадцатилетняя Морин сочетались законным браком. Чтобы сбить с толку поклонников, грозивших сорвать все мероприятие, было решено провести церемонию посреди недели в восемь утра, сразу после открытия Caxton Hall,в котором располагался загс, ближайший к Монтегю–сквер. Джордж отважился приехать на велосипеде; он выглядел удивительно бодрым, несмотря на то что они с Джоном не спали всю ночь, работая над двумя песнями, которые группа планировала включить в саундтрек к своему следующему фильму, «Help!»(«На помощь!»). Харрисон и отчим жениха взяли на себя обязанности свидетелей, однако ни Пол, ни Джон понятия не имели о предстоящей свадьбе, до тех пор пока Брайан не позвонил им накануне вечером.

«Первая мысль, которая пришла мне в голову, – подло было с его стороны устраивать все втихаря, – вспоминал Леннон. – Хотя, если бы Ринго официально объявил о своем бракосочетании, сюда бы слетелось пол–Америки».

Вернувшись из Туниса, где он проводил отпуск, Пол привез молодой чете изысканный подарок – серебряное яблоко.

Брайан устроил им роскошный обед. «Слегка шокированный» известием о намерениях Ринго, Эпштейн позаботился о молодоженах: в честь свадьбы закатил шикарный банкет в своем городском доме в Белгревии, и именно Брайан организовал Ринго и Морин медовый месяц на побережье в Сассексе, в доме адвоката « The Beatles»Дэвида Джейкобса. К концу недели молодые вернулись на Монтегю–сквер: побыть наедине в Хоув им удалось всего лишь три часа, после чего их дом стала осаждать болтливая масса «доброжелателей» и девиц, которые лезли в окна и в двери. Последних удалось усмирить после небольшой пресс–конференции на задней веранде, которую Ринго, показав хороший вкус, провел в подобающих случаю рубашке в горошек и галстуке, а Морин показала поклонникам свое широкое обручальное кольцо довольно оригинальной формы и рассказала, что при крещении ей дали имя Мэри.

Журналистов больше всего волновал вопрос, отразится ли бракосочетание Ринго на популярности группы в целом и Старра в частности. Леннон, например, утверждал, что «в таком случае фэны могут перейти «на сторону» другого битла– по крайней мере, так произошло, когда был «разоблачен» мой тайный брак с Синтией».Следующей была очередь Джорджа, однако, хотя Патти и работала ассистентом в салоне красоты, она с детства привыкла ни в чем себе не отказывать – она не была бедной–честной–девушкой–из–провинции, как Мо или, как мне кажется, Синтия Леннон. Как и Джейн Эшер, Патти, встречаясь с битлом, вовсе и не думала бросать собственную карьеру и заработок, а потому к ней не относились так же подчеркнуто доброжелательно, как к остальным женам « The Beatles»,и не посвящали ей песни вроде «Treat Him Tender, Maureen»(«Обращайся с ним ласково, Морин») группы «The Chidettes».

Эту просьбу новоиспеченная миссис Старки приняла близко к сердцу; она все еще отвечала на письма фанатов и проявляла терпение, когда уставший от постоянных развлечений в другом временном поясе Ричи бросал свои пожитки в прихожей и топал прямо в спальню, чтобы вздремнуть часок–другой, бросив грязную одежду прямо на ковер. Пускай она и не была Фанни Крэддок, Мо всегда готовила отличный ужин – тушеное мясо с овощами по–ланкаширски или ростбиф и йоркширский пудинг – как бы поздно он ни возвращался после сессий звукозаписи с Эбби–роуд (которые частенько переваливали за полночь), хотя и никогда «не соглашалась» приносить ужин в постель. Даже живя в самом сердце эмансипированного Свингующего Лондона, Мо оставалась все той же северной женщиной, а Ринго – северным мужчиной.

– Я думаю, что женщине не хочется быть равной с мужчиной, – откровенно заявлял Ринго. – Они любят, когда их защищают, и, в свою очередь, им нравится заботиться о мужчинах.

К Рождеству 1966 года Морин рассчитывала на нечто большее, когда она, Ринго и Тигр – персикового цвета пудель, подаренный им на свадьбу, – переехали в St. George Hill,поместье в Уэйбридже, где жил Клифф Ричард, а с недавнего времени – Ленноны и Том Джонс. Sunny Heights,который обошелся им чуть дороже, чем KenwoodЛеннона в псевдо–тюдорианском стиле, Мо и Ринго приобрели еще в июне, но, поскольку в процессе ремонта он представлял собой необитаемый остров из теса и камня, супруги Старки продолжали ютиться в квартире на Монтегю–сквер, которую они решили на время оставить за собой, сначала как временное жилье, а потом чтобы сдавать ее внаем. Sunny Heightsвыходил окнами на площадку для гольфа и занимал площадь в три акра, но, в отличие от ленноновского Kenwood,к которому вела длинная аллея, к особняку Ринго вели несколько крутых пролетов каменной лестницы, поднимавшейся из гаража на четыре машины.

Ринго нравилось командовать наемными строителями и руководить садоводами, которые были ошеломлены, узнав, что Старр говорит как самый обычный парень, вроде того грубого ливерпульского мерзавца из фильма «Till Death Do Us Part»(«Пока нас не разлучит смерть»). Безрассудно потакая своим капризам, как большинство бедняков, на которых внезапно свалилась удача, он относился к своему особняку как к игрушке, которая отображала особенности его характера. Ему могло прийти в голову (и однажды пришло) соорудить извилистую дорожку для тележки. В алькове в форме ворот располагался его собственный бар, «Летающая Корова» – с огромным количеством зеркал, пивных кружек, настоящей барной стойкой, игральным автоматом и даже старинным кассовым аппаратом. Ринго даже начал расписывать стены игровой комнаты, но, бросив это занятие, позволил гостям пририсовывать все, что им заблагорассудится.

Главной достопримечательностью в этой комнате был стол для игры в пул. После того как он пристрастился к бильярду в Соединенных Штатах, Ринго отдал распоряжение Элистеру Тэйлору, главному менеджеру NEMS,достать для него необходимое оборудование. В клубах офицеров американских ВВС ничего подходящего не нашлось, зато стол, шары, кии и треугольник (вместе с двумя рабочими–сборщиками) удалось привезти из Германии. Когда остальные битлы разъезжались на несколько недель за границу, семейство Старки оставалось в Англии, наслаждаясь прелестями семейной жизни и шикарным домом, о котором сын Элси Грэйвз даже и не мечтал, до тех пор пока не сделал ноги от Рори Сторма.

Тут и там в особняке были развешаны золотые диски и сувениры, напоминающие о прошлом, которое благодаря столь немыслимой развязке приобрело некую романтическую ауру. Над главным камином вполне уместно смотрелся портрет Джона и Пола. Интересно, что нигде нельзя было обнаружить никаких следов ударной установки («когда мы не записываемся, я не играю») ,зато дом был просто–таки напичкан всевозможными электронными новинками, которые в техническом отношении намного превосходили оборудование, стоявшее дома у Джонса, Леннона, Маккартни и Харрисона. По всем углам были натыканы световые установки, магнитофоны, стереофонические пишущие плееры, и – даже в туалете – телевизоры, каждый из которых показывал новый второй канал Би–би–си. На каждом из двух проекторов можно было посмотреть художественные фильмы или домашние записи, например, цветной двадцатиминутный ролик, на котором был записан глаз Морин с очень близкого расстояния; другой запечатлел панораму, снятую с детских качелей.

Старший сын Старки родился в Queen Charlotte's Hospital13 сентября 1965–го. Журналистам сказали, что мальчик родился на месяц раньше положенного срока. Выбрать имя для мальчика обычно сложнее, однако, когда Ринго объявил, что назовет своего сына Зак, среди газетчиков прокатился ропот ханжеского возмущения. Ринго, который терпеть не мог, чтобы его имя сокращали до «Дика», объяснял свой выбор тем, что «Зак – красивое сильное имя, и его никак нельзя сократить. Это то, против чего я всегда восставал».Чтобы «поддержать» Ринго, некоторые молодые родители тут же окрестили своих сыновей «этим безумным ковбойским имечком, которое все время вертится у меня в голове».

Заку было не по себе, когда «его называли моим сыном»,поскольку предсказание Старра: «к тому времени, когда он вырастет, я уже не буду играть рок–н-ролл» —не сбылось. Тем не менее Зак был окружен гораздо большей отцовской заботой, чем дети других битлов; на этот раз он последовал совету Элси и проводил все свободное время у кроватки своего отпрыска. Поскольку Ринго часто играл с Заком, многие из его друзей считали, что он – прекрасный отец, хотя до 1966 года, когда «The Beatles»решили прекратить все публичные выступления, Старр сменил пеленку один–единственный раз, пока они не наняли почтенную няню.

Избавив их от наиболее неприятных моментов в воспитании ребенка, присутствие няни позволило Старрам – как и Леннонам – принимать вечерние приглашения в Лондоне: например, пойти с Джорджем в Walthamostow Granadaна концерт « The Walker Brothers»и Роя Орбисона, который выступал с загипсованной лодыжкой, или на премьеру «Alfie»,где Силла исполняла заглавную песню. С наступлением заката к Ринго всегда приходило праздничное настроение, и ему не слишком улыбалась перспектива утопить его в мягком диване, когда так хочется поделиться этим праздником с другими. Поэтому его походы по клубам Уэст–Энда не прекращались ни на один день (« в Уэйбридже у нас много знакомых, но совсем нет близких друзей– из–за нашего положения, мне так кажется») .Однажды после концерта в Кардиффе – последнего в турне «The Beatles»по Великобритании – Старр несся на автомобиле через всю страну, чтобы не пропустить рождественскую вечеринку в клубе Scotch of St James.

Старр мог пойти потанцевать в это и другие питейные заведения вроде Tilesи Sybilla's,где у Харрисона была своя доля акций, или прошвырнуться в Revolutionв Мэйфэр, чтобы послушать Ли Дорси или «The Ike and Tina Turner Revue».После RevolutionРинго держал курс на Flamingoна Уордор–стрит, Marqueeили Crazy Elephant,чтобы пообщаться со стилягами – обычно это происходило под утро, так что мало кто доставал его с автографами. Вместо этого Ринго мог отрываться под «Zoot Money's Big Roll Band»Криса Фэрлоу, «The Spencer Davis Group», «The Graham Bond Organization»или – уже не так часто после выхода его сингла Номер Один 1964 года с песней «Yeah, Yeah» —Джорджи Фэйма; все из вышеназванных исполнителей попали под влияние черных американцев – Дионн Уорвик, Стиви Уандера или Руфуса Томаса. Flamingo,который называли «Самый свингующий клуб Свингующего Лондона», конечно, не мог сравниться с Harlem Apollo,зато он был, по мнению Ринго, единственным английским клубом такого рода, а в Соединенных Штатах они «не могли никуда выйти. Это было на самом деле большой проблемой. Мы хотели бы послушать «The Supremes» в клубе Сора и даже съездить в Нэшвилл, не говоря уже о Гарлеме».

Иногда он и сам был не прочь пойти и поиграть с кем–нибудь. Однажды летним вечером он и Денни Лейн из бирмингемской «Moody Blues»на басу на маленькой сцене одного из клубов Сохо играли в «наверное, самой отвратительной группе, в которой я когда–либо участвовал».

Завершив этот ночной поход танцами до утра в Ad–Lib,Ринго с гораздо большим удовольствием ехал отсыпаться в Sunny Heights,чем в квартиру на Монтегю–сквер, где невозможно было укрыться от постоянного городского шума. Однако, будучи по натуре горожанами, Мо и Ринго понимали, что не задержатся в Уэйбридже надолго. Хотя Старр был большим любителем и знатоком кино, он не оборудовал в доме комнаты для просмотра фильмов и даже не повесил подходящего экрана, предпочитая направлять проектор на голую стену. Он так и не стал строить бассейн, объясняя это тем, что «в нем нет никакого толку – я могу сходить к Леннонам, они живут в двух шагах».

Другие районы страны, а особенно те, которые находятся далеко от Лондона, остановились на стиле пятидесятых годов, и малейшие столичные «нововведения» – вроде яркой хипповской одежды или пышной прически в стиле «Small Faces» —приживались там крайне тяжело. Одежда, которая вышла из моды в Лондоне еще в 1964 году, огромным успехом пользовалась у деревенских жителей; эти парни надевали ее на танцы и занашивали до дыр. Некоторые регионы, однако, шли в ногу с Лондоном, а иные даже опережали его. Например, антикварные магазины в Алдершоте преуспевали во время бума на викторианскую военную форму. Первые строчки хитпарадов занимала чудаковатая старомодная музыка вроде « Winchester Cathedral»в исполнении « The New Vaudeville Band»1966 года – с церковными медными духовыми и пением в мегафон – и песенки « Whistling Jack Smith» «I Was Kaiser Bill's Batman». «The Mojos»и «The Fourmost»устроили своеобразное состязание: первые выпустили кавер–версию старинной «Goodbye Dolly Gray»из фильма «Great War»,а вторые – переиграли «Aunt Maggie's Remedy»Джорджа Формби, причем обе имели оглушительный успех.

« The Beatles»были единственными представителями Mersey Beatна концерте лидеров хит–парада NME —это выступление было «лебединой песней» ливерпульской четверки на британской сцене. Группа решила навсегда покончить с гастрольными поездками, выполнив все существующие контрактные обязательства; их музыку было все сложнее воспроизводить на сцене, имея в наличии стандартный набор инструментов бит–группы. Знаменитая кода, записанная задом наперед, из «Rain»(любимой битловской песни Ринго) со второй стороны сингла 1964 года была еще впереди, a «Yesterday»с альбома «Help!»Пол исполнял исключительно под акустическую гитару, посчитав, что слишком невыгодно возить с собой на гастроли струнный квартет, который ребята пригласили на запись. Как бы тепло ни принимали ленноновскую « You've Got to Hide Your Love Away» скрасивым соло на флейте, исполнять ее на концертах было все равно что метать бисер перед свиньями.

Зато играть номер Ринго с этого альбома, «Act Naturally»,не составляло никаких технических трудностей. Эта песня Бака Оуэнса в стиле кантри–энд–вестерн, занимавшая в 1963 году верхние строчки американских чартов, стала последней «небитловской» композицией, вошедшей в альбом; просто ни один из опусов Леннона – Маккартни не подходил для того, чтобы включить его в «Starr–time»альбома «Help!».У Ринго были трудности с произнесением некоторых строчек из «If You've Got Troubles»,и в результате это довольно посредственное творение, которое венчал вопль Ринго «Rock on, anybody?»(«Ну что, кто–нибудь будет зажигать?») на фоне гитарного брейка, группа так и не решилась записать на диск. В Sunny Heightsпроигрыватель день и ночь вертел «Husbands and Wives»Роджера Миллера, однако худсовет постановил, что Ринго больше подходит веселая «Act Naturally».Эта незамысловатая кантри–песенка, которую выбрал Харрисон, с бэк–вокалом Маккартни, вышла на сингле в Австралии, где и заняла в чартах третье место.

В Великобритании один из битловских поклонников написал письмо в Melody Maker,в котором выразил восхищение «ковбойским» голосом Ринго, после чего группа решила подкинуть Ринго еще пару песенок. Старр был настолько польщен этим отзывом, что пообещал выслать автору пластинку («пусть вышлет счет в Melody Maker, и я его оплачу»),он также заявил, что «довольствуется тем, что ему позволяют спеть по одной вещичке на каждом альбоме».Однако временами Ринго просто бесился оттого, что на записи ему приходится сидеть сложа руки до самого последнего этапа, когда нужно было записать партию ударных; бесконечные игры в карты с Мэлом и Нейлом, пригодные только для того, чтобы убить время, ему порядком надоели. Тот факт, что Ринго был наиболее «расходуемым» музыкантом « The Beatles»,позволял многим считать его столь же равнодушным и отстраненным от группы, как когда–то был Пит Бест. Он был единственным, кто не присутствовал, когда остальные трое помогали записать кавер–версию « You've Got to Hide Your Love Away»группе «The Silkie»,университетским студентам в спортивных куртках, какими могли бы стать сами «The Beatles»,если бы никогда не услышали рок–н-ролл. Джон, Пол и Джордж – без Ринго – спели «Norwegian Wood»,предназначенную для следующего после «Help!»альбома, «Rubber Soul».

Старр пытался пожаловаться группе о том, что чувствует себя брошенным. Никто из них никогда не интересовался его мнением и не спрашивал о его пожеланиях – разве не так? Обеспокоенные тем, что их трудяга–барабанщик считает, что они его игнорируют, Пол и Джон решили «возместить причиненный ущерб» и позволили Ринго «дописать» и спеть «What Goes On»,не самое сильное творение Леннона добитловской эпохи, которое он «решил возродить, добавил к нему средние восемь тактов и подкинул Полу, чтобы тот предложил его Ринго».Теперь, когда их песни перепевали все кому не лень, не исключая Мерилин Монро и Питера Селлерса, Джон и Пол могли себе позволить быть щедрыми.

« What Goes On»отвели «почетное место» – начало второй стороны альбома «Rubber Soul»,а в «Norwegian Wood»Джона Леннона Ринго подыграл на маракасах, тамбурине и тарелочках. Наряду с «Let's Spend the Night Together» «Rolling Stones», «I Can't Control Myself»группы «The Triggs»,эту песню, в которой, очевидно, усмотрели намек на адюльтер, отказались транслировать некоторые ханжеские радиостанции.

«В любой песне можно найти не совсем приличные моменты, – сокрушался Старр, качая головой. – Эти люди живут в прошлом веке».

«Этих людей» мог бы шокировать и вполне безобидный «Help!»,если бы они вдруг узнали, что на всем протяжении съемок этого фильма « The Beatles»хихикали, обкурившись марихуаны. По поводу «A Hard Day's Night»Ринго высказался еще более откровенно:

«На самом деле мы не играли. Мы не соображали, что мы делаем. Мы просто произносили реплики так, как они были написаны. Мы читали их и сразу же говорили перед камерой».

Уолтер Шенсон решил сделать упрямого (по всеобщему мнению) Ринго главным героем банального сюжета фильма – религиозный культ плюс чокнутый профессор, который на протяжении всей картины охотится за бесценным кольцом, случайно оказавшимся на пальце Ринго. Вероятно, из–за того, что четверка была плохо знакома с заокеанским рынком, некоторые из шуток, которые произносили Джон, Пол, Джордж и Ринго, относились к 1963 году. В наиболее саркастических рецензиях на фильм говорилось, что «The Beatles»довольно бледно смотрелись на фоне тщательно подобранного состава знаменитых актеров: Элеанор Брон, Роя Киннеара, Лео Маккерна и, уже во второй раз, Виктора Спинетти.

Лично для меня самым ярким моментом фильма было равнодушное «привет» из уст Ринго, когда Джордж развернул одеяло, в которое тот был завернут в багажнике машины. За этот поступок Джордж удостоился всего одного голоса против шестидесяти, которые получил Старр, когда Melody Makerрешила провести опрос среди своих читателей: «Кто из «The Beatles» заслуживает наивысшей похвалы в фильме «Help!» ?»Чего стоил один эпизод в подвале с участием Ринго, Элеанор Брон и, всего лишь в ярде от них, спущенной с цепи взрослой тигрицы; рядом стоял страховщик с пистолетом (он, естественно, в кадр не попал). К счастью для Ринго, страховая компания постановила, чтобы в сцене лыжного спуска с Альп вместо него снялся похожий на него коротышка по имени Ганс Претчерер, однако Старру эта предосторожность стоила того, что Морин, издалека приняв Претчерера за своего мужа, бросилась его обнимать.