Текст книги "Ринго Старр"

Автор книги: Алан Клейсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

«Brandy»и « Waken Up»– наименее интересные номера Старра – Нильссона – постигла та же судьба, что и «Can't Fight Lightning». «How Long Can Disco On»,еще одно полусерьезное творение этого тандема, так и не была записана. Слабая пародия на саму себя, стилизованная под регги, она вошла в альбом «Flash Harry»1980 года, в котором Хэрри принял эстафету Ринго, пригласив для записи пластинки несколько весьма колоритных персонажей, в их числе был Леннон, Лауэлл Джордж из «Little Feat»и поэт Ван Дайк Парке, которого Нильссон пригласил и для аранжировки «Back Off Boogaloo»в 1981 году.

Результатом того, что Ринго постучал на тамтамах на «Heart of Mine»для альбома Боба Дилана «Shot of Love»,стало тесное сотрудничество первого с новым гитаристом «Rolling Stones»Роном Вудом. Плодом их совместной работы стала «Dead Giveaway»,которая не цепляла ухо ничем, кроме проигрышей на саксофоне и басовой партии в духе Эдди Кокрейна. Более ощутимый вклад внесли Стив Стиллз – последний из пяти продюсеров «Stop and Smell the Roses»и соавтор Майк Стерджис в «Nice Way»,которая, если не считать пения Старра, могла принадлежать, скажем, «Crosby, Stills and Nash».

Кроме короткой статьи в NMEо том, что Старр снова вернулся в студию, Англия, где теперь «царствовал» Адам Ант, больше ничем не выразила своего отношения к его неоднородному детищу. Не дошли до широкой аудитории и фильмы « Wrack My Brain»и «The Cooler»,психологическая драма, которая была показана на Каннском кинофестивале в 1982 году. Пол, который стал постепенно заполнять собой пустоту в душе Старра, возникшую после смерти Леннона, появлялся в разных обличьях на протяжении всего клипа, сюжет которого был позаимствован из комедии Монти Пайтона «Ripping Yarns»(«Разорванная пряжа») – Ринго выступал в нем в качестве заключенного в лагере военнопленных, охраняемых исключительно женщинами (одна из них – Линда Маккартни). За бесчисленные попытки сбежать его неизменно сажали в карцер; его рассудок постепенно помрачался, в то время как он испытывал противоречивые чувства по отношению к коменданту лагеря, которого сыграла, естественно, Барбара.

Для Уолтера Шенсона из Universal «The Cooler»оказался «неподходящим». Он считал, что фильм «слишком депрессивный и сюрреалистический. Мы хотим сохранить невинность «A Hard Day's Night».To, что главным героем фильма был Ринго, не имело никакого значения по сравнению с тем, что в нем снялся более «престижный» Маккартни, пускай он и «появлялся в кадре лишь время от времени».

«Wrack My Brain»был показан, и пластинка звучала в эфире нескольких американских телепередач – Good Morning America, The Johny Carson Showи т. д., с которыми продюсеры Старра вели переговоры, несмотря на то, что он «проявлял все меньший интерес к их записи и раскрутке».Тем временем по параллельному каналу Пит Бест со своим « The Complete Silver Beatles»спокойно вещал в передаче Whatever Became of…;возможно его «телеги» были не столь захватывающими, как у Ринго, который в пьяном виде выступал в The John Davidson Show.Перед многими подобными рутинными интервью вроде этого Старр принимал на грудь сверх меры, однако всегда пытался держать себя в руках. Он никогда еще не заходил так далеко, как теперь, когда он «напивался до беспамятства, и так было почти каждый вечер».

Его свита снисходительно наблюдала за ним из–за кулис, однако для операторов это было поистине фантастическим шоу, когда пьяный субъект, одутловатый и бледный, повторял вопросы ведущего и собственные ответы и шатался повсюду со своим «Полароидом». Манерность Старра достигла здесь воистину грандиозных масштабов – его голос то повышался почти до крика, то резко понижался до едва различимого шепота. Нужно было соединить два эпизода только что отснятой программы, когда Дэвидсон разбушевался и ушел и, как отметил раскаивающийся Ринго, «все стали упрашивать его вернуться, а я ушел к себе в артистическую и хлопнул еще пару стаканчиков коньячка».

Джордж Бест, великий футболист, таким же образом устраивал клоунаду перед миллионами телезрителей. Более скромной рекламы удостоился диджей Проби, который, кое–как дождавшись конца вечерней передачи на одном из провинциальных каналов, помчался из плимутской студии в фойе близлежащего кинотеатра Drake Cinema,чтобы всласть потренькать на гитаре. Подобным же образом яркие представители Свингующих шестидесятых Уэйн Фонтана, Томми Куикли, Кейт Ричарде и Вив Стэншелл из « The Bonzo Dog Band»плыли по жизни, как клочья пены в бескрайнем океане. Героин, транквилизаторы, скотч, пиво – все это было лишь временным анальгетиком, которым они пытались заглушить жестокие приступы отчаяния.

По мнению Тони Бэрроу, алкогольная зависимость Старра обострялась, так как он чувствовал себя «второсортным битлом».Однако, каковы бы ни были причины его болезни, «я знаю, что эта проблема жила во мне долгие годы», и хотя он и не был знатоком латинского, начал, правда безрезультатно, исповедовать один из принципов Сенеки: «Pars sanitatis velle sanari fruit»(«Желание излечиться – первый шаг к выздоровлению»), заменив крепкие спиртные напитки – даже свой обычный утренний Remi Martin —на менее крепкие вина. Пока без слишком печальных последствий, завтраки и обеды Барбары также не обходились без приличной дозы алкоголя, а когда она была в Италии, то там «не пила без того, чтобы не напиться».Выпивая шестнадцать бутылок в день, ее второй супруг добровольно обрек себя на домашний арест, поскольку выходить куда–либо означало, что «я буду вынужден проводить в машине целых сорок минут и не иметь никакой возможности промочить горло».Барбара, однако, не отставала, она «попала в эту ловушку из–за меня. Раньше, до того как мы встретились, она ложилась спать в десять и вставала в восемь утра. Теперь ее образ жизни полностью соответствует моему».

Перед ним маячила перспектива получить роль в фильме «Dallas»,однако, поскольку Старр был не прочь сняться в телевизионной мыльной опере, он подождал до 1983 года, когда Старр и Барбара – в роли богатой пары, потакающей всем своим капризам, – снялись в американском мини–сериале по роману Джудит Кранц «Princess Daisy».Их роли не требовали исключительной актерской подготовки, хотя Ринго в одной из сцен приходилось есть икру (между дублями он все же полоскал рот).

После «Princess Daisy»Барбара снималась довольно редко, так как «работа, которую мне предлагают, подразумевает, что я два–три месяца не смогу видеться с семьей».Однако после разговора Барбары с Хэрри Нильссоном в одном аскотском пабе – а оба были уже весьма нетрезвы – немедленно поползли слухи о том, что Ринго собирается финансировать фильм под названием «Road to Australia»(«Дорога в Австралию»), сценарий к которому написал Роберт Панама, автор многих комедий сороковых годов о Бинге Кросби, Бобе Хоупе и Дороти Ламур. Ринго тяготел к роли Хоупа, тогда как Барбара проявила интерес к Ламур.

Она любила повторять: «Мы всегда хотели, чтобы наша совместная работа стала естественным продолжением брака», однако с началом восьмидесятых их отношения превратились почти в открытую вражду. Для нее было проще соглашаться с ним, чем идти против него, но их столкновение недалеко от «Tramp»все же не было единичным случаем – бурные ссоры и перебранки происходили между ними не так уж редко. После этого в светских хрониках сразу же появлялись подленькие статейки, в которых говорилось, что сказка Старра лопнула как мыльный пузырь. Были, однако, более весомые причины для беспокойства, что когда–нибудь один из них из чистой бравады предпримет попытку самоубийства. Дома же Ричард и Барбара «сидели часами друг напротив друга и говорили о том, что нам дальше делать,– конечно же, я нажирался как свинья, до состояния, когда не мог даже двигаться. В результате так ничего и не происходило».

Ринго никогда не строил долгосрочных планов. Да и мог ли? Все равно его брак, а может, и жизнь, могли спасти только новые люди и способы развлечься; он отчаянно метался в их поисках. Однако, как признавался и сам Ринго, всех его друзей, начиная с Хэрри Нильссона и заканчивая Элизабет Тэйлор, объединяла безудержная страсть к выпивке:

«Если ты вел «правильный» образ жизни, в моем доме тебе не было места. В результате я даже не мог подписать контракт ни с одной фирмой».

16. «Господи, пожалуйста, я должен прекратить такую жизнь»

После новогоднего концерта в Fulham Grayhound– что было для них пределом мечтаний – в 1981 году группа «The Next»прекратила свое существование. Из обломков этой команды родилась новая – «Monopacific».Зак Старки признавался:

«Я в таком же бедственном материальном положении, как и вся остальная группа».

Бедный мальчик, его папаша–миллионер подарил ему на Рождество лишь тарелку. Когда появилась возможность забронировать «Startling Studios», «Monopacific»воевали со своей аппаратурой в комнате для гостей поместья Tittenhurst;если Зак оставался со своей матерью, «…я всегда добирался домой на поезде, как и все мои музыканты».

Это была непростая жизнь, но, в отличие от Джулиана Леннона и других своих знакомых, о которых он мог бы упомянуть, Зак предпочитал проводить вечера с друзьями в старомодных пивных Аскота, потому что «даже если ко мне придет успех, я не хочу жить так, как мой папаша. Меня от этого всего воротит. Я гораздо больше хочу, чтобы меня уважали как барабанщика группы – а на миллионы фунтов мне наплевать».

Легкость, с которой завсегдатай ночных клубов Джулиан Леннон заполучил свой первый контракт с фирмой звукозаписи, была очередным вопиющим примером того, как перед знаменитой фамилией открываются все двери; Зак вызывает уважение тем, что пытается зарабатывать на жизнь своими силами и не валяется в ногах у тех продюсеров, которые «разговаривают со мной только из–за того, что я – сын моего отца».Тем не менее благодаря Кейту Муну, чья фотография украшала стену одной из комнат Tittenhurst,у «Monopacific»появился менеджер в лице личного помощника ушедшего в мир иной хулигана, а также почти отеческую опеку со стороны Джона Энтуистла, Роджера Долтри и Пита Тауншенда.Последний считал манеру игры Зака «наиболее ярким воплощением стиля Кейта Муна»,хотя и признавал, что «к; счастью, у Зака есть свой собственный стиль, однако многие просто–таки на уши вставали, когда слышали его взрывные соло, и восклицали: «Господи, это он!»На самом–то деле Зак так и не расстался с «приемчиками» Муна; на нескольких концертах «Monopacific»,незадолго до того, как «The Next»ушла в небытие, Зак выдал чисто муновский бэкбит, которого покойный барабанщик « The Who»только и мог от него ожидать.

Помогая Ринго в записи его новой пластинки, «The Old Wave»,в «Startling Studios»,Энтуистл находил время продюсировать очередной проект Зака, «Nightfly»,которые, улыбался Старки–старший, «играли хард–энд–хэви, однако я бы не отважился назвать это хэви–металлом».С профессиональной точки зрения для Зака было огромным скачком вперед играть с такими ветеранами сцены, как бывшие участники «Bad Company», «Status Quo»и « Whitesnake».Во многом благодаря Энтуистлу он занимался именно этим, а не продолжал гоняться за звонкой монетой по многочисленным студийным сессиям – одной из них была, в частности, запись альбома «Lonely Road»Денни Лейна и – название его заглавной песни содержало явный намек на духовного наставника Зака – «Under a Raging Moon»Роджера Долтри. Работая со ста реющим клавишником–вундеркиндом Эдди Харди–ном, который в 1967 году сменил Стива Уинвуда в «Spencer Davis Group»,Зак записал свой дебютный альбом «Musical Version of Wind In the Willows».Несмотря на страстное желание Зака делать все по–своему, прагматизм восторжествовал, и он решил–таки прибегнуть к старинному трюку своего отца и во что бы то ни стало донести свое детище до широкой общественности, а для этого пригласил всех знаменитостей, которых можно было уговорить поучаствовать в альбоме. Донован, Энтуистл и Джо Фэгин были крупнейшими из звезд, чьи имена можно было на законном основании напечатать на конверте пластинки. Поговаривали, что его работа будет поставлена в Лондоне в 1986 году, однако продажи альбома к этому вовсе не располагали.

К разочарованию Зака, его музыка не вызвала того всплеска интереса, как его отношения с Ринго. Позволив себе широкий жест неповиновения всему любопытному миру, Зак заключил тайный брак с Сарой Меникидес 22 января 1985 года втайне от родителей, хотя ни тот, ни другой не имели ничего против Сары, их совместного проживания и раннего брака. Оправившись от удивления, Ринго в своей характерной манере пожелал им всего наилучшего, закатив небольшую праздничную вечеринку для семьи и друзей в Tittenhurst Park.

Он устроил то же самое, когда Зак достиг совершеннолетия – по старой традиции, двадцати одного года. К тому времени Старр стал первым дедом среди экс–битлов: в сентябре того же года Сара родила Татию Джейн весом в семь фунтов в частной клинике в Хизервуде, которая находилась достаточно близко для ежедневных посещений того, кого она будет называть «дедулей». Зак оказался готовым возложить на себя всю ответственность отцовства, да и ликующий Ринго рьяно бросился выполнять свои менее напряженные обязанности деда, когда можно «играть с малюткой в свое удовольствие, приносить ей шоколадки, а потом идти домой, когда ей надоест».

Восторгу «бабули» Морин не было границ, тем более что она вскоре собиралась выходить замуж второй раз, за очередного богатого мужчину с бородой. Выше и гораздо моложе, чем ее первый муж, Айзек Тигретт сделал себе состояние тем, что основал всемирную сеть ресторанов Hard Rock Cafe,которую продал в 1988 году за восьмизначную сумму. Старр был ужасно рад за Морин – и, естественно, за себя, так как по закону он уже не должен был платить алименты – и от прежних обид и разногласий не осталось и следа. Тигретт купил на аукционе барабан Старра, с тем чтобы выставить его в числе прочих поп–артефактов в одном из своих кафе в Нью–Йорке. Однако после пожара в Haslem TerraceРинго, преисполненный особым трепетом по отношению к памятным вещам «The Beatles»,позвонил Морин и потребовал вернуть барабан законному владельцу. Он был бы счастлив видеть его снова у себя. Расстроенный отказом, Старр обратился к Хэрри Нильссону, который в то время был в Нью–Йорке, и попросил его заглянуть в кафе и, если удастся, стянуть барабан. Его старый приятель был настолько удрученным, что Хэрри тотчас же бросился исполнять возложенную на него (однако так и не осуществленную) миссию.

Когда Ринго и Морин разговаривали в следующий раз, казалось, он смирился с ее нежеланием возвращать барабан – такое ощущение, что его это даже веселило, – их ушедшая было привязанность друг к другу вернулась и даже переросла в сердечную дружбу (правда, на расстоянии) и увенчалась тем, что Ринго послал Морин поздравления, когда она подарила Айзеку дочь Августу в 1988 году.

Поскольку Тигретты в последнее время обитают в Далласе, а дети Барбары проводят большую часть времени с Грегориани, все потомство этой разросшейся семьи ни разу не собиралось в одном месте; дети Ричи и Барбары, к примеру, ни разу не виделись до свадьбы их родителей. Как бы то ни было, в Tittenhurst Parkвсе поколения жили в мире и согласии, хотя и здесь не обходилось без конфликтов, Зак, например, испытывал смешанные эмоции, когда Ринго позволил Джонни сесть за барабаны и даже дал несколько советов, когда тот, очевидно очарованный молотьбой своего сводного братца, попросился тоже исполнить барабанное соло. Ринго, скорее всего, понимал, что у Джонни нет никакого чувства ритма и что его увлечение барабанами пройдет, как только он схватится за что–нибудь другое. В будущем Джонни пошел по стопам своего родного отца – он окончил Американский университет, получив диплом бизнесмена.

Самая бесшабашная юность выпала на долю Джейсона, логичным завершением которой были проблемы с полицией из–за хранения марихуаны. Если Ринго и посчитал нужным прочитать ему лекцию по поводу его поведения, то на этом, похоже, воспитание закончилось. Старр уже не мог контролировать свое пристрастие к алкоголю, и единственное, чем он мог себя оправдать, было участие в американской передаче о вреде героина, где Ринго предупреждал «сегодняшних подростков»,оправдывая собственное психоделическое прошлое тем, что «это же было тогда»,приводя в пример « Yellow Submarine»и «Blue Meanies»и ссылаясь на то, что Леннон был хорошо знаком с этим наркотиком. Его позиция по этому вопросу окончательно прояснилась, когда он сыграл на ударных для Джона Клиза, Билли Одди и Майкла Пэлина – столпов британской комедии – и предоставил им свою домашнюю студию для записи сатирической «Naughty Atom Bomb»для их альбома «It…s a Live–In World»,все средства от которого (в его записи также приняли участие Пол Маккартни, его двоюродная сестра Кейт Роббинс, «The Thompson Twins»и Зак Старки) пошли в пользу лондонского наркологического реабилитационного центра Phoenix House.

По примеру «Concert for Bangladesh»поп–музыканты восьмидесятых годов считали своим долгом участвовать в подобных проектах, и после того как Боба Гелдофа наградили званием рыцаря за Live Aid,Ринго – который получил то же звание за гораздо меньшие заслуги, чтобы не отставать от других, появлялся в качестве гостя на тех или иных мероприятиях. Однажды, с Барбарой и Оливией Харрисон, он присутствовал на Fashion Aidв Albert Hall,а в другой раз стоял в очереди знаменитостей – там же стояли те, кто хотел казаться таковым, а также давно лишившиеся этого статуса – в лондонскую Sarm Studio, где он спел (без всякой манерности, присущей всем остальным) одну строчку поверх искусственно созданных звуков джунглей, в одном из наиболее ярких благотворительных синглов восьмидесятых годов, «Spirit of the Rain Forest»,сборы от которого пошли в фонд защиты лесов. Ринго и Зак выразили солидарность в своем отношении к расизму, записав в домашней студии сингл для проекта «Sun City»в пользу антирасистских движений в Южной Африке и обеих Америках.

Идейным лидером проекта был Стив Ван Зандт, который когда–то аккомпанировал Брюсу Спрингстину, чей вклад в «Sun City»афишировался гораздо больше, чем деятельность Старра в том же направлении. Брюс был известен своим вибрато и энергичным шоу – которое Ринго назвал «невероятным» – чем–то напоминающим стиль Нильса Лофгрена, еще одного знакомого экс–битла на Восточном побережье. Самым знаменитым опусом Лофгрена стал «Shine Silently»,написанный в соавторстве с гитаристом Элиса Купера Диком Вагнером, а кавер–версию на сингл сделали « The Hollies».

Друг Лофгрена, Спрингстин, выступал в сопровождении «E–Street Band»,чей саксофонист, Кларенс Клемонс, когда–то играл в «Famous Flames»Джеймса Брауна, а также входил в состав духовой секции на записи «Sun City».Однако с Ринго он познакомился (через барабанщика Спрингстина Макса Вайнберга) только в середине восьмидесятых. Эта теплая встреча – как и с Лофгреном – оказала огромное влияние на будущую профессиональную деятельность всех троих: Старр, к примеру, спел в «Bein' Angry»(с альбома Нильса «Silver Lining»1989 года), а позже появился вместе со Спрингстином и Клемонсом в снятом на нее клипе.

Появление Ринго в очередном благотворительном действе имело свой положительный эффект – по крайней мере, так казалось с самого начала. Билл Уаймэн был в числе тех, кого Ронни Лейн – бывший участник «Small Face»,страдавший рассеянным склерозом, – уговорил вступить в состав супергруппы и устроить концерт в Лондоне в пользу ARMS (Action for Multiple Sclerosis —Общество рассеянного склероза). Взвалив на себя большую часть обязанностей Лейна, Вайман устроил еще несколько концертов под эгидой ARMS;за это время сформировался более–менее постоянный состав группы – ее ядром стали Уаймэн, Чарли Уоттс и поющий гитарист Энди Фэйрвезер–Лоу. Репертуар команды, нареченной « Willie and the Poor Boys»,базировался в основном на старых рок–н-ролльных хитах. На получасовом видео с тем же названием, снятом в Fulham Town Hall,Ринго предстает в образе умудренного жизнью теддибоя средних лет. Билл был, так же как и Чарли, противной стороной Ринго в «The Rolling Stones»,и именно эти двое положили основу деловым взаимоотношениям двух легендарных рок–групп, когда американский архитектор и перекупщик собственности Джон Портман и лондонский владелец отелей Алан Любин искали финансовой поддержки, чтобы открыть шикарный ресторан в Peachtree Centerв Атланте. Через своего брата Лена Любин познакомился со Старром, которого Алан взял в долю, и – как и Уаймэн – воспользовался своим статусом в мире шоу–бизнеса на благо нового предприятия.

Именно они с Биллом сели на самолет, летящий из Хитроу в Атланту, в компании диджеев с Radio 1и еще нескольких человек, выигравших билет на официальное открытие «The Brasserie»5 октября 1986 года. Хотя ему было суждено закрыться через два года, ресторану было положено неплохое начало, пускай на Ринго буквально набросились представители американской прессы – бедняге пришлось обращаться за помощью к полицейским. Билл же чувствовал себя относительно спокойно, несмотря на то, что у «The Rolling Stones»был самый разгар турне, а сам он завел интрижку с несовершеннолетней. Эта рекламная попойка закончилась довольно сумбурным джем–сейшеном, в котором помимо англичан приняли участие знаменитые американцы: Джерри Ли Льюис, соулмен Айзек Хэйз и Джермен Джексон, чей прославленный братец спел дуэтом с Маккартни на двух хитах последнего.

Убедительным свидетельством в пользу того, что жгучее желание Уаймэна накормить своих коллег ничуть не уменьшилось после краха The Brasserie,было основание в Кенсингтоне еще одной закусочной под названием Sticky Fingers —по одноименному альбому «The Rolling Stones», —которая, по словам некоторых писак, стремилась перещеголять ленноновское заведение подобного типа, где подавались блюда вроде «паштет Пенни–Лейн», «Rubber Sole* сжареным картофелем» в Covent Garden,рядом с Stringfellows («sole»– англ,палтус. – Прим. пер.).

Однажды вечером в кафе к Синтии Леннон и ее сыну Джулиану пожаловала Морин Тигретт с дочерью, чтобы поболтать и оценить качество обслуживания заведения.

Как бы ни разошлись дороги троих ливерпульцев, они были одинаково потрясены, услышав о трагедии в Хиллсбороу, когда девяносто пять жителей Мерсисайда погибли в давке на переполненном стадионе во время выездного матча футбольной команды Liverpoolв 1988 году.

В следующую субботу весь город хранил двухминутное молчание в память о погибших согражданах. Нигде скорбь не была столь сильной, как в Энфилде, когда слезы струились по щекам старших болельщиков. Для некоторых из них «You'll Never Walk Alone»группы «Gerry and the Pacemakers»стала первой поп–пластинкой, которую они купили. Тремя годами ранее, благодаря «Gerry and the Pacemakers», «The Crowd» —очередная звездная команда, куда входил и Зак Старки, возглавила чарты, когда Джерри и компания сделали римейк этого суперхита, а средства от его продаж направили в пользу жертв кораблекрушения Herald of Free Enterprise.Вместе с Полом Маккартни, членами группы «Frankie Goes to Hollywood», «The Christians»и других ливерпульских банд, Марсден снова был в центре внимания, когда сборы от продаж его хита «Ferry 'Cross the Mersey»были направлены в фонд фан–клуба Liverpool,который к этому времени уже получил огромные суммы от руководителей местных промышленных предприятий. Ринго также раскошелился и вместе с Силлой Блэк по предложению « The Sun»записал сообщение для телефонной «горячей линии», «чтобы помочь людям пережить их горе».

Именно Силла предупредила «очень сердитого» Ринго, когда их имена – и фотографии – должны были использоваться в одной бестолковой рекламной кампании, проводимой Security Omega Express,суть которой сводилась к тому, что такие имена, как Ричард Старки, Присцилла Уайт и Хэрри Уэбб, являются синонимами слова «успех».

«Все считают своим долгом обворовать «The Beatles»и его в частности», – заявил представитель Старра.

Кто, к примеру, мог сказать, сколько денег потеряла группа из–за того, что она не получила ни пенса от пластинок, выпущенных в СССР? А как насчет голубых замшевых туфель Старра, проданных с молотка в несколько сот раз дороже их реальной стоимости, или его «Мини–Купера» 1966 года плюс журнал учета Ричарда Старки, принесших целое состояние одному лондонцу двадцать лет спустя? Кольцо с бриллиантом в пять карат, украденное у Старра в Париже, прошло через несколько рук (каждый раз цена поднималась в несколько раз), пока не вернулось к законному владельцу после облавы жандармов на ювелирный магазин в районе Парижа St. Quen.

Иногда оказывалось, что экс–битлы обманывали друг друга, как это было во время раздела «наследства» Apple.Яркий тому пример – судебный процесс Леннона, Харрисона и Старки против Маккартни – втайне от других Пол заключил соглашение с Capitol.за последние шесть альбомов, выпущенные этой компанией, он стал получать повышенные авторские отчисления за битловскую продукцию.

Хотя его нельзя было упрекнуть в личной неприязни по отношению к Маккартни, Пит Бест обвинил его в том, что он «не испытывает никаких угрызений совести по поводу того, что произошло».На том же Sotheby,откуда «ушла» пара барабанных палочек Ринго Старра, он пустил с молотка множество вещей, связанных с ранними днями ливерпульской четверки, однако «я продолжаю хранить мои барабаны, все вещи, которые мы носили в те дни, и подарки, которые мы дарили друг другу, – браслеты и прочие безделушки. Они хранят воспоминания».Вместе с братом Роугом всепрощающий Пит смахнул пыль со своей установки и с одноименной группой принял участие в концерте памяти Джона Леннона в зале Ливерпульской филармонии – была даже исполнена одна из вещей « The Beatles» —вместе с другими музыкантами эпохи Mersey Beat.

Ни группу Беста, ни « The Undertakers»,ни Эрла Престона и его TT's,ни любую другую из старых команд не пригласили участвовать в грандиозной акции в ливерпульском Pier Head,организованной Йоко Оно, которая, со времени убийства мужа, не переставала участвовать в общественной жизни.

Джордж Харрисон не имел никакого отношения к ее ливерпульским выходкам, однако Ринго и Пол, не пожелав появиться на акции лично, прислали видеофрагменты своих выступлений: Ринго предоставил свою «Hi, Liverpool!»и кавер–версию «I Call Your Name»,одной из малоизвестных вещей ливерпульского квартета 1964 года, которые были продемонстрированы публике между выступлениями филадельфийского дуэта «Hall and Oates»и «John Lennon Tribute Band»уэльского гитариста Дэйва Эдмундса.

Как и Йоко, Ринго в своей собственной манере обошелся с историей « The Beatles»:отказавшись от участия в «Stardust»,он был все же вовлечен в двадцатишестисерийный радиосериал под названием «Ringo's Yellow Submarine: a Voyage Through Beatles Magic»на одной американской радиостанции, чей вице–президент Уиллард Локридж назвал Старра диджеем, «который сотрудничает с ABC в работе над материалом и презентацией».Так же как и недостойное решение Ринго принимать участие в этой программе, фэнов расстроили его комментарии, в которых было много мелких фактических ошибок; оказалось, что Старр принадлежит к числу людей, считавших « The Beatles»средством, которое можно бесконечно использовать с выгодой для себя.

Возможно, я ошибся относительно его намерений. Отказ от свежих баек и нежелание делиться прожитым опытом могли быть вполне намеренными. Возможно, Ринго восполнит этот пробел, если «даст добро» на выпуск биографии или, что почти нереально, сам сядет за ее написание. Ерунда под названием «Ringo's Yellow Submarine: a Voyage Through Beatles Magic»определенно не представляла никакого интереса, как и распри с Полом относительно отчислений Capitol,которые начинались практически всякий раз, когда встречались трое выживших участников одного из самых уникальных явлений двадцатого века – а в те дни они встречались очень даже часто: в баре или за обедом друг у друга. Чаще всего подобные посиделки заканчивались весельем, перемежавшимся дружеской бранью и воспоминаниями о прошлом.

«Конечно же, мы поддерживаем отношения, – подтвердил Ринго. – Что касается Пола, то у нас хорошие месяцы чередуются с плохими, как в любой семье. Джорджа я вижу чаще – он живет ближе ко мне.

К печали Ринго и Джорджа, альбомы, записанные героями прошедших дней, подвергались все большему контролю качества рекорд–компаний. Ни один из экс–битлов не желал идти в ногу со временем; Ринго, в частности, не приветствовал повальную моду на компакт–диски, у которых было «слишком чистенькое звучание. Я принадлежу к старой школе. Я люблю, чтобы запись звучала грязновато».Его любимой современной группой была несколько архаичная, но очень веселая нью–йоркская команда «Cramps»,жанр которой определялся как «психобилли» – гремучая смесь из рокабилли и психоделии – и звучал на записи столь же грязно, как и вживую.

Чтобы сделать свой альбом 1982 года «Gone Troppo»более жестким, Харрисон снабдил его драм–машиной, хотя в душе он тоже был «представителем старой школы»,причем настолько ярким, что ошарашил весь мир музыки, заявив, что, выпуская «Gone Troppo»,он говорит «прощай» виниловым пластинкам (как позже выяснилось, он ошибался). В том же году Старр выпустил « Old Wave»и явно был не в настроении бросаться столь опрометчивыми заявлениями.

Еще до ухода Ринго до отдела A&R(«Артисты и репертуар») компании звукозаписи дошло замечание Джо Уолша о том, что у Старра «все еще есть материал для нового рок–н-ролъного альбомчика».Призванный вытащить это нечто из Ринго, Уолш «подкрепил» пару номеров с «Old Wave»несколькими перегруженными гитарными риффами, сочинил несколько фрагментов, подобных тем, которые рождались в проспиртованном мозгу его дружка, и убедил Ринго использовать палочки с жесткими наконечниками, что, естественно, придало барабанам более жесткое звучание. Однако, исходя из самого названия альбома и фотографии молодого Старки на конверте, указывающих, насколько Старр отстал от жизни, в Boardwalk,вероятно, опасались, что в связи с этим компанию также могут обвинить в «консервативности».

«Everybody's In a Hurry But Me»оказалось подходящим названием для песни, в которой право на сочинительство было предоставлено всем музыкантам, участвовавшим в записи; она представляла собой инструментальные искания Старра, на которые он и Уолш наложили кое–как сколоченный текст. В результате Boardwalkи RCAне были удовлетворены последней работой Старра – ни в Великобритании, ни в США он не смог найти фирму, которая взялась бы ее выпустить (слишком свежо было воспоминание о «Stop and Smell the Roses»).В конце концов альбом появился в Бразилии, Канаде и Западной Германии и остался практически неизвестным английской и американской публике. Итак, Ринго снова на какое–то время остался без дела, когда вдруг его имя снова появилось у всех на устах – на этот раз в связи с тем, что Маккартни задумал снять свой первый полнометражный фильм, «Give My Regards to Broad Street».Романтическую линию в этой эгоцентрической картине, на которую обрушилась целая лавина критики, олицетворяли Ринго Старр – барабанщик в группе Пола и «эта эффектная девица–репортер из музыкального издания»(Барбара), которая «становилась все более дружелюбной по мере того, как разворачивалось действие. Влюбиться в собственную жену не так просто, как это может показаться на первый взгляд».Основной же сюжет фильма являл собой гибрид одного нетипичного дня из жизни Пола и эпизодов в духе «The Wizard of Oz»(«Волшебник Страны Оз») и «Magical Mystery Tour».Ринго изначально хотел сыграть злодея, однако Пол сделал его персонажа сварливым, «что, как мы все знаем, противоречит его обычной добродушной натуре» —или, по крайней мере, противоречило раньше.