Текст книги "Затерянная Динотопия"

Автор книги: Алан Дин Фостер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Тропа становилась все круче, но глубокие расщелины больше не встречались на их пути. Но даже Килк пришлось замедлить шаг, чтобы ненароком не свалиться в бездну.

Звуки Дождливой долины достигли путников раньше, чем она предстала перед ними воочию: из тумана донеслись голоса насекомых и птиц, слишком отчетливые и пронзительные, чтобы не услышать их. Только потом стали видны деревья, под их роскошными кронами можно было разглядеть невысокие кусты, лианы и цветы. Орхидеи и другие растения наполняли воздух благоуханием; словно состязаясь, они источали неземные ароматы.

– Как красиво, – пробормотал Уилл. – Ничего не изменилось.

Чаз удивленно взглянул на своего приятеля:

– Ты был здесь раньше?

– Не здесь, – Уилл махнул в сторону леса, – гораздо дальше на юг, на главной дороге. И еще в другом месте. Но не здесь. – Он взглянул на небо. – Облака здесь тяжелее, чем там, где я был. И туман густой.

– С недавнего времени повсюду в Динотопии воздух стал очень влажным. – Протоцератопс наклонился вперед, слегка сдвинув сумки. – Это надвигается шестилетний ураган. Воздух перенасыщен влагой.

Повышенное содержание кислорода позволило легко перенести высокогорную духоту и влажность, поэтому, когда они ступили на сырую, мягкую землю долины, сил еще оставалось достаточно.

Правда, поспешный спуск совсем измотал Чаза, к тому же он сильнее страдал от изменения климата, чем его спутники.

– Определенно здесь не слишком приятно находиться. Я предпочитаю более сухую среду.

– Медлить нельзя. У нас мало времени, – напомнила Килк.

Вот что ее совершенно не волновало, так это погода. Ее огромные глаза вглядывались в гущу леса, в отличие от людей страты не нуждались в биноклях. Килк заметила, что молодой человек изучает какой-то розовый цветок, совсем, видимо, позабыв, в каком опасном месте они находятся.

– Ты, кажется, совсем не боишься, – сказала она ему через Чаза.

– Я бывал раньше в Дождливой долине. И умею различать скрытые признаки опасности. – Он указал на заросли вокруг. – Здесь пока все спокойно.

– Но ты знаешь, чего надо опасаться?

– Конечно. Может быть, я выгляжу расслабленным, но это говорит лишь о том, что я прислушиваюсь к звукам и всматриваюсь так же внимательно, как и ты.

– Зато я никогда здесь прежде не был. – Чаз обнюхал маленького жука, оторвал часть огромного, размером с лопату, листа и начал его жевать. – Имейте в виду: если что-то случится, меня сцапают первым. Я не могу бегать, как стратиомимус, и карабкаться по горам, как человек.

– Ты можешь выкопать нору, – посоветовал Уилл.

– Непременно возьму это на заметку, – саркастически ответил крепенький толстый переводчик.

– Оолу, мой инструктор, часто повторяет, что глупо беспокоиться без причины. А Килк только этим и занимается.

– Не без оснований, – ответила она.

– Это правильно, – буркнул Чаз. – Осторожность не помешает. – Он угрюмо огляделся по сторонам. Везде был один и тот же лес, куда ни глянь. – Куда нам идти?

Килк, не колеблясь, показала на восток. Они углубились в лесную чащу, стараясь придерживаться Спинного Хребта.

– Люди, которые нас поймали, тоже шли вдоль скал. Если они идут тем же путем, то мы сможем их обнаружить.

– А потом что? – не терпелось узнать Чазу. Она посмотрела на него сверху вниз. Цератопсы не отличались снисходительностью.

– Для начала разыщем мою семью. Время от времени она останавливалась, чтобы обнюхать сырую землю. Запахов было много, но ни один из них ни о чем ей не говорил. Длительный дождь смыл не только запахи стратов и людей, но и следы ее недавнего отчаянного бегства.

– Интересно, что там впереди, за каньоном, который нашли бандиты? – Уилл осторожно переступил через изогнутый корень. – Я не знал, что здесь есть путь через горы.

– Я не уверена, что кто-то из них знал, – ответила Килк, выслушав перевод протоцератопса. – Мне кажется, эти люди нашли ущелье случайно. Вход в него почти совсем зарос.

– Тропа, должно быть, очень узкая, – глубокомысленно заметил Чаз, – иначе хищники из долины часто бы досаждали фермерам Северных прерий, которые наверняка воспользовались бы этой дорогой, чтобы ездить на север.

– Да, узкая. – Килк наклонила голову и снова принюхалась.

Уилл следил за ее действиями.

– Рассчитываешь почуять запах пиратов и твоей родни? – спросил он. – Здесь такая сырость.

Чаз перевел вопрос. Килк подняла голову и двинулась дальше.

– Я не знаю, но попытаюсь. Любого из моей семьи я бы, конечно, непременно узнала. К тому же многие из людей сильно воняли и у них была очень грязная одежда. Так что шанс есть.

– Как странно, – удивился протоцератопс. – Мне казалось, что большинство людей обожают купание. Но твои наблюдения говорят о том, что эти люди совершенно некультурны и нецивилизованны.

– Если эти гости из той породы людей, о которых я говорил, – подхватил Уилл, – то ты даже не представляешь, насколько ты прав.

Неожиданно что-то промелькнуло в чаще, промелькнуло и тут же скрылось, только шелест листвы напоминал о движении. Чаз нервно оглядывался.

– Возможно, не мешает пересмотреть наши планы. Мы нашли дорогу вниз, хорошо, давайте запомним ее и пойдем за подмогой.

– Какая подмога? – Уилл пнул камень. – Разве можно провести вооруженного анкилозавра или тарбозавра по той узкой тропе?

– У нас будет больше людей.

– Совет Лесограда еще не принял решения. Но помощь может прийти слишком поздно для семьи Килк. Конечно, то, что мы делаем, не самое разумное, но это должно быть сделано сейчас.

Он взглянул на Килк. Не понимая человеческого языка, она никак не могла откликнуться на его слова.

– Я знаю, знаю, – говорил Чаз. Острым клювом он сорвал искусительно аппетитную травку и зажевал. У нее был резкий, но приятный мятный вкус – Ничего, вкусно. Последние прияные ощущения благородного создания, приговоренного к смерти.

– Не будь таким пессимистом. – Уилл подождал, пока протоцератопс догонит его. – Еесли возникнет какая-то угроза, мы всегда сможем разбежаться.

– Да, правда? Все это хорошо только для вас двоих. А я что? Я что, птеродактиль какой, чтобы цепляться за отвесные скалы? – Он выглядел совсем удрученным. – Я уже вообще-то говорил об этом.

Уилл дружелюбно положил руку на панцирь протоцератопса, ростом переводчик едва доходил до живота юноши.

– Насколько я помню, ты отказался остаться в городе. Твоя природная храбрость, твое мужество не позволили тебе отпустить нас одних. Ты беспокоишься о других и поэтому не боишься ради их интересов подвергнуть свою жизнь опасности.

– Да. – Чаз перешел на мелкую рысь. – Это, разумеется, так.

Снова хрустнула массивная ветка. Путники застыли, затаив дыхание. Неподвижная Килк была похожа на маленькое деревце, а худой и высокий Уилл мог спрятаться за любым из не слишком тонких стволов. Только розово-желтое туловище Чаза так и бросалось в глаза среди моря зелени.

– Ничего, – прошептала Килк.

Они продолжили путь. Чаз волочился рядом с Уиллом.

– Скажи-ка мне снова, какой я храбрый, – протараторил протоцератопс. – А то я забуду.

ГЛАВА 14

Следующим утром путники преодолели приличное расстояние. Был уже почти полдень, когда они остановились, чтобы перекусить. Уилл собирался спросить Килк, в каком направлении им двигаться дальше, и очень удивился, когда увидел, что она стоит неподвижно и из одной лапы у нее беспомощно свисает гроздь маленьких зеленых фруктов. Расширенные зрачки, напряженные мышцы – вся ее поза говорила о крайней тревоге. Килк настороженно вглядывалась в лес.

– В чем дело? – Внимательно осмотрев все вокруг, Уилл так и не заметил опасности и не услышал ничего, кроме пения птиц и жужжания насекомых. Испарина выступила у него на лбу.

Приближался полдень, самое жаркое время суток в Дождливой долине, когда малейшее дуновение ветерка казалось высшим благодеянием природы.

Он снова взглянул на Килк. Она как будто что-то видела или слышала.

– Это пираты?

Не оборачиваясь, она прикрыла свой клюв правой лапой, выразительно давая ему понять, чтобы он помолчал. Потом он тоже услышал.

Тяжелое низкое дыхание, словно басовый аккомпанемент к щебету лесных птиц. Пыхтение сопровождалось глухим треском – как будто кто-то вдалеке ломал деревья. Чаз, повинуясь инстинкту, отступил назад и спрятался за ближайшим стволом, прижавшись к нему как только мог. На спину переводчику упала лиана, и Уилл подумал, что маленький протоцератопс сейчас просто выскочит из своего панциря. Но, к его чести, Чаз не издал ни звука.

Понизив голос до еле слышного шепота, Уилл сказал переводчику:

– Спроси ее, что делать. Спроси, что… Раньше, чем он закончил свой вопрос, Килк ответила на него несколькими тонкими переливчатыми чириканьями.

– Она говорит, что нам надо убираться отсюда. – Чаз внимательно вслушался в щебет Килк. – Нет, не убираться: бежать. Она говорит, нам надо бежать. Килк тем временем потихоньку двигалась в сторону, осторожно переступая через упавшее дерево.

– Бежать? Куда бежать? – переспросил Уилл; он по-прежнему не видел, откуда исходит опасность.

– Подальше в лес.

Чаз с неохотой оторвался от дерева, а Уилл поспешил собрать остатки их трапезы. Вдвоем юноша и протоцератопс со всех ног кинулись догонять взволнованную спутницу.

Когда Уилл перешел на небыстрый бег, Чаз начал слегка отставать. К тому же в отличие от своих спутников протоцератопс не мог оглянуться через плечо, чтобы посмотреть, не гонится ли кто за ними, поэтому его постоянно одолевали страхи.

– Спроси ее, кто охотится за нами? – бросил ему Уилл.

– Она не уверена. – Чаз пыхтел, как маленький паровоз. Лес как будто нарочно подсовывал ему всевозможные препятствия: корни, пни, упавшие деревья, термитники. – Она говорит, что…

В этот момент Килк резко остановилась и издала такой пронзительный крик, какого Уилл в жизни своей не слышал, даже когда она металась в бреду на больничной койке. На этот раз Чазу не пришлось переводить, но от ужаса глаза переводчика так расширились, что теперь почти не уступали размером глазищам стратиомимуса.

Он появился из-за дерева. Оставалось только диву даваться, как искусно сумел замаскироваться этот гигант, – албертозавр был около пятнадцати футов ростом и весил несколько тонн. Уилл никак не мог отвести взгляд от клыков хищника. Раньше ему случалось так мучительно сосредоточиваться только на страховочных ремнях, когда собирался заняться воздушной акробати? кой в седле Цирруса.

Из самой глубины гортани динозавра раздалось грозное рычание. Уилл отступил на шаг и наткнулся на Чаза. Протоцератопсу ничего объяснять не потребовалось. Бегство только спровоцировало бы хищника, к тому же в чаще леса у путников не было возможности избежать столкновения с огромным, но ловким противником.

В любом случае, это уже не имело значения. Не успел Уилл опомниться, как из-за деревьев показались еще два гиганта. Они казались немного меньше, чем первый, но тем не менее каждый был размером с парочку слонов. Теперь уже точно любое отступление было невозможно.

Некуда бежать, негде спрятаться. Оставалась только одна очень маленькая и очень слабая возможность.

– Поговори с ними! – шепнул Уилл цератопсу.

– Попробую…

– Ты уж постарайся, иначе они закусят нами.

Отчаянно кивая, переводчик неуверенно шагнул вперед. Он встал на задние лапы и взмахнул над головой одной из передних конечностей – это был традиционный приветственный жест. Потом он нерешительно произнес приветствие на языке хищников. Получилась лишь жалкая пародия на устрашающее рычание, но самый огромный из албертозавров, казалось, все же задумался. Двое приотставших мясоедов что-то прорычали в ответ.

Первый шаг к переговорам оказался успешным. Хотя положение по-прежнему было устрашающим. Трое маленьких путешественников против троих плотоядных гигантов. Возможно, албертозавры хотят поговорить… или спорят между собой, как им разделить добычу. «Интересно, – подумал Уилл, – кому из них я достанусь на закуску?». Надо же, какое невезение – бежать и напороться прямиком на трех хищников, разгуливающих в полуденную жару. То обстоятельство, что исход схватки был предрешен, не приносило ни малейшего утешения.

Самый большой из плотоядных динозавров что-то пророкотал.

Уилл придвинулся поближе к переводчику:

– Что он говорит?

– Тише, – огрызнулся Чаз. – Я хочу быть уверенным, что все понял правильно. Для плотоядных очень важна интонация.

Уилл покорно умолк.

– Он спрашивает… что мы трое делаем здесь в такое пекло. – Протоцератопс недоуменно воззрился на Уилла. – Что ты улыбаешься, Уилл Денисон? Или ты находишь наше положение смешным?

– Нет. Просто я только что подумал то же самое про них.

– Я не уверен, что проявление любознательности сможет нам помочь, к тому же он только притворяется, что интересуется нашим мнением. Он и его спутники совсем не нуждаются в благородной беседе.

«Блюдо быстрого приготовления, – думал про себя Уилл. – Значит, вот как мне суждено закончить свою жизнь». После всего, что они пережили с отцом, – ураган на море, кораблекрушение у берегов Динотопии, начало новой жизни в этой странной стране, – ему было предопределено закончить свои дни в плотоядной пасти. Невыносимо было просто стоять и ждать неминуемой трагической развязки.

– Скажи им, что мы здесь делаем. Скажи, зачем мы пришли сюда.

– Ты правда думаешь, что это произведет на них какое-то впечатление?

– У тебя есть идеи получше?

– Нет, – угрюмо ответил Чаз, – ничего у меня нет.

Обратив все свое внимание на албертозавра, он вновь принялся утонченно рычать. Уилл старался не оглядываться. Он уже чувствовал на своей шее теплое зловонное дыхание. Всего одно движение, он знал. Хищнику будет довольно один раз сомкнуть челюсти.

Албертозавр ответил Чазу.

– Боюсь, что все напрасно, – сказал переводчик, обращаясь к своим спутникам. – Они не интересуются нашими причинами и целями. Их интересует только, как им удовлетворить свой аппетит, который сейчас лишь усиливается.

– Сделай же ты хоть что-нибудь! – воскликнул Уилл. – Успокой их, скажи им, что, если они нас отпустят, мы вернемся с рыбой. С целой повозкой рыбы!

Испуганная Килк щебетала на своем языке. Таким образом, несчастному протоцератопсу приходилось выслушивать одновременно два потока советов на двух разных языках:

– Ты не сможешь уговорить хищника.

– Да, но ты сможешь! Ты сможешь убедить любое существо, которое способно мыслить. Я знаю, я видел, как это делается. Переводчик Бикс…

– Ах, Бикс. А я, по-твоему, кто? Я только ученик, как и ты. У меня нет большого опыта в этом деле. Я могу только помочь тебе понять стратиомимуса, но не больше. Не думаю, что даже прославленный Бикс смог бы договориться с тремя хищниками, рыщущими в поисках пищи. Почему они колеблются? Потому что у нас нет ни оружия, ни поддержки савроподов и совершенно ясно, что мы здесь по собственной воле.

– Тогда тем более нечего терять, попытка не пытка, – настаивал Уилл.

Предводитель албертозавров нетерпеливо фыркнул и сделал шаг вперед. Это был весьма внушительный шаг, но Уилл и его спутники не отступили. Им некуда было бежать, оставалось только ждать. Взгляд огромных круглых глаз хищника метался между Уиллом и Килк. Словно албертозавр решал, какая из двух жертв – более лакомый кусочек. Один-единственный прыжок – и все будет кончено. В последний момент Уилл закрыл глаза, в одно мгновение перед ним промелькнула вся его недолгая жизнь. Об одном он только сожалел: что не попрощался с Сильвией и отцом. Что ж, надо довериться Чазу – маленький переводчик делал все возможное: усердно ворчал и рычал на чужом языке. Но албертозавры не торопились с ответом.

– Я сказал, что нас отправили с поручением, у нас спасательная миссия и что на их территории мародерствуют странные люди. Они очень обрадовались этой новости. Это обещает хорошую и легкую охоту. А что касается нашей миссии, она для них ровно ничего не значит. Есть какие-нибудь умные соображения?

Уилл отчаянно пытался думать о чем-то, кроме горячего зловонного дыхания. Что можно еще сказать? Придумать что-нибудь невозможно, для этого нет времени, еще хуже, что публика состоит из таких неблагодарных слушателей.

Над лесом пронеслось ужасное рычание, накрывшее все остальные звуки леса, от которого замертво падали птицы. Предводитель албертозавров обернулся и запрокинул голову, словно хотел что-то высмотреть в южном направлении. То же самое повторили два его спутника. Уилл тоже тревожно обернулся в ту сторону. Килк и Чаз последовали его примеру.

Еще не угасло эхо от первого, как раздался второй, еще более устрашающий рев, так что с деревьев осыпалась листва. Земля дрожала, словно сильное землетрясение вырвалось наружу, послав впереди себя грохот.

Близкая добыча перестала привлекать их внимание, албертозавры все как один бросились наутек. Сильные, мощные ноги быстро уносили их в густые заросли. Они выстроились колонной, двое тех, что поменьше, бежали следом за самым огромным.

Килк жалобно простонала. Этот одиночный звук растворился в создавшейся неестественной тишине. Не было нужды переводить. Было понятно, что она воскликнула: «Что же теперь будет?»

«Что бы это ни было, – сказал себе Уилл, – хуже уже не будет». Но он ошибался.

Прямо к ним шли два здоровенных взрослых тираннозавра, массивные челюсти наполовину открыты, желтые глаза горят гневом. Тонкие передние лапы соприкасались впереди кончиками тяжелых когтей. Они вдвоем весили, пожалуй, больше четырнадцати тонн. Едва завидев разъяренных гигантов, албертозавры бежали, словно шакалы при появлении львов.

«Уже нет времени на переговоры», – с отчаянием думал Уилл. Он старался приготовить себя к неминуемой смерти. Ему не удавалось закрыть глаза. В природе нет более грандиозного и ужасающего зрелища, чем вид тираннозавра, приготовившегося к нападению. Уилл испытывал те же ощущения, что и человек, оказавшийся посредине железнодорожного моста, по которому на огромной скорости мчится поезд.

Самец тираннозавр двигался прямо, как стрела; его огромный череп наклонился вперед. Пятифутовый хвост, усеянный огромными шипами, волочился сзади, помогая динозавру удерживать равновесие. Голова хищника молниеносно метнулась к юноше. Оцепенев от ужаса, Уилл увидел сверкающие желтые глаза и темные, почти черные зрачки. Сейчас зияющая пасть уничтожит его. Он закрыл глаза и напрягся.

Ничего не произошло.

Чего же медлит этот тираннозавр? Уилл едва мог вдохнуть, от ужаса у него пересохло во рту. Конечно, эта задержка очень кстати: может быть, удастся что-нибудь придумать.

Ворчливый рокот, гораздо более низкий и более впечатляющий, чем даже у албертозавра, был потоком неведомых слов. «Будто паровой двигатель, работающий вхолостую», – подумалось Уиллу. Лицо юноши от волнения свело нервным тиком. С великим трудом он заставил себя открыть глаза. Страшная пасть, как оказалось, никуда не делась – по-прежнему маячила меньше чем в ярде от его лица. Сознание Уилла раздвоилось: одна часть его существа не могла оторвать взгляда от головы, другая прислушивалась к бормотанию Чаза. Маленький протоцератопс был напуган чуть ли не до потери сознания, но все же еще выполнял свою работу:

– Он говорит… он говорит, что ты человек. Уилл не нашел что ответить. В любом случае на это было сложно что-либо возразить.

Тираннозавр снова зарычал. Его дыхание было невероятно отвратительным, с гнусным запахом мертвечины.

«Я не буду падать в обморок, – сказал себе Уилл, сражаясь с колотившей его дрожью. – Я умру как человек, а не как кусок мяса».

Стремление выжить придало уверенности голосу протоцератопса.

– Я едва могу поверить в это. Самец тираннозавр, его имя Лихой, желает знать, что ты сделал с их детенышем. Если быть точным, с их дочерью.

Уилл удивленно заморгал. Его любопытство уже превозмогло страх, и даже ноги перестали дрожать. Он стоял лицом к лицу с самым ужасным, самым коварным хищником, и тот, вместо того чтобы проглотить Уилла в один присест, еще задавал вопросы.

Само собой разумеется, надо поторопиться с ответом.

– Их дочь? Я ничего не делал с их дочерью!

Когда Чаз перевел, приблизился второй тираннозавр. Если присутствие одного наводило страх, то тем более от этого соседства тело Уилла просто онемело. Один из них постоянно рычал на него.

– Это Рыка, мать, – пояснил Чаз, переводя еще и для Килк. Уилл понимал, что протоцератопсу приходится нелегко – постоянно перескакивать с одного языка на другой, да еще в таких чрезвычайных обстоятельствах.

– Я не пойму, о чем речь, – сказал Уилл. – Попроси, пусть они объяснят подробно.

Прочистив горло, Чаз вновь издал тоненький рев, который казался жалкой пародией на рычание тираннозавров. В ответ незамедлительно раздался отрывистый рык. Речь тираннозавра звучала настойчиво, будто тому было до боли необходимо услышать ответ Уилла.

– После обильного обеда они оставили свою дочь Грызуню поспать. Кажется, она переела и не хотела идти с родителями. Когда они вернулись, оказалось, что она исчезла. Добровольно она бы не ушла. Детеныши тираннозавров всегда слушаются своих родителей.

В чем же дело? Уилл лихорадочно размышлял, время от времени поглядывая на семитонного хищника.

Чаз продолжал:

– К своему удивлению, они обнаружили следы борьбы. К тому же там находилось много людей, это можно было определить по сильному запаху, который исходил от них, и вообще они оставили много следов своего присутствия. Тут же были следы их дочери и отпечатки лап стратиомимусов. Следы исчезли в лесу. С тех пор Лихой и Рыка безуспешно пытаются напасть на след своей дочери и этих людей. А присутствие стратиомимусов их только еще больше запутало.

Уилл все обдумал:

– Спроси их, этот человеческий запах, который они обнаружили, не напомнил ли он им что-нибудь морское?

Чаз перевел. Оба тираннозавра переглянулись, прежде чем самец ответил.

– Он говорит, что так и есть, – передал Чаз слова Лихого, – хотя морской запах очень слабый. Они знают запах моря, потому что им оставляют рыбу караваны, проезжающие через долину. Раньше они никогда бы не подумали, что можно как-то связать этот запах с людьми, которые ходят пешком.

Почти нечленораздельное рычание прервало его последние слова.

– Он очень хочет знать, – продолжал протоцератопс, – откуда тебе это известно. – Чаз добавил более мягко: – Обдумывай каждое слово, Уилл. Эти двое очень раздражены.

– Я вижу.

Огромные, горящие гневом глаза неусыпно следили за ним, и он знал, что сейчас нельзя допустить ни малейшей ошибки, ни единого промаха. Сколько еще мгновений любопытство тираннозавров будет удерживать их от яростной расправы над виновником?

Упершись руками в бока, он смело взирал на них, одновременно оценивая свое положение, – ему не хотелось выглядеть так же беспомощно, как он чувствовал себя. Он внушал себе, что перед ним встревоженные родители, а не двуногие пожирающие махины. К счастью, он был необычайно находчив:

– Скажи им, что наша спутница – тоже чья-то дочь. – Он показал в сторону Килк, и та взглянула на него с надеждой. – Следы стратиомимусов, которые вы видели, принадлежат ее семье. Эти люди захватили их и сделали пленниками. Эти люди – не жители Динотопии, они явились издалека по морю. Ей удалось бежать, чтобы позвать на помощь. – Он сдержанно пожал плечами. – Вот мы и пытаемся сейчас помочь ей. Но за нами придут другие. – Подождав, пока Чаз закончит это переводить, Уилл сказал: – Люди, которые пленили их дочь, нецивилизованные. Они ничего не знают о том, как живет Динотопия. У них, кажется, отсутствуют всякие моральные принципы. Я знаю, что те, кто живет в Дождливой долине, думают и действуют иначе, нежели живущие в цивилизованных краях, но как бы там ни было, мы понимаем друг друга, а эти недавно прибывшие люди ничего не знают о наших соглашениях и договорах. Они действуют исключительно в собственных корыстных целях и интересах. Я думаю, что, если они могут пленить и удерживать против воли целое семейство стратиомимусов, они могут точно так же поймать и держать молодого тираннозавра. Мне кажется, именно это и случилось с вашей дочерью. Сколько ей лет? Она крупная?

Чаз перевел сначала для Килк, потом для остальных слушателей. Когда протоцератопс закончил, самка тираннозавра наклонилась над Уиллом. Он заставил себя стоять спокойно, пока устрашающая пасть нависала над его головой. Короткая, но сильная когтистая лапа, уже почти опустившись на его голову, застыла в воздухе. Потом Рыка отступила.

– Не очень большая, – заметил Чаз с облегчением. – Невозможно себе представить каких-то людей, хватающих тираннозавра, пусть даже небольшого, но все-таки разбойникам удалось это сделать. Эта Грызуня не выше Килк, хотя, конечно, гораздо крепче.

Морды тираннозавров склонились к самой земле, огромные пасти обдавали членов спасательной экспедиции ужасающим зловонием.

– Скажи им, мы хотим того же, что и они: найти этих людей и освободить пленников. Они хотят вернуть свою дочь, а Килк хочет вернуть свою семью. Скажи им… скажи, что мы поможем спасти их дочь.

Он подождал, пока Чаз переведет. «Все эти рычания и ворчания, должно быть, изрядно дерут горло», – размышлял Уилл, с восхищением наблюдая за усилиями протоцератопса. Юноша старался стоять прямо, когда тираннозавры вновь зарокотали так громко, что едва не задрожала земля.

Наконец самец наклонил голову и толкнул своей мордой Уилла в грудь – слегка, так, чтобы не сбить человека с ног. Юноша отступил на несколько шагов, но удержался на ногах и быстро опомнился от потрясения.

– В чем дело? – зашептал он беспокойно Чазу. Килк, едва не падавшая от напряжения, нервно следила за каждым движением тираннозавров, но ничего не говорила.

Чаз торопливо перевел:

– Лихой говорит, что он не видит необходимости в нашей помощи. Он не знает, что бы мы могли для них сделать. Он говорит… он говорит, он не понимает, почему бы им наскоро не закусить нами и не отправиться дальше.

– Хороший вопрос.

Уилл подумал, что здесь становится жарко. И никаких признаков того, что в скором времени наступит облегчение.

– Давай переводи.

У Чаза был такой вид, как будто он уже смирился с тем, что проведет этот вечер в желудке одного из хищников, но, не зная, что делать, он переводил все, что говорил его друг.

Уилл заявил:

– Скажи им, что без нас они едва ли смогут себе представить, что происходит с их дочерью. Скажи им, что не имеет значения то, что они большие и сильные, есть некоторые вещи, которые мы можем сделать, а они – нет. Люди разбираются в этом лучше, чем любой динозавр, и если возникнет необходимость поговорить с захватчиками, им понадобится помощь переводчика. Если бы Килк не нуждалась в помощи, нас бы здесь не было. – Он выждал несколько секунд и добавил: – Скажи им, что нас троих едва хватит, чтобы хоть чуть-чуть утолить их голод. Я такой костлявый, что застряну у них в горле.

– Не встречал еще никого, кто бы думал, что у тираннозавров есть чувство юмора, – пробормотал Чаз, но, несмотря на свою неуверенность, перевел слова Уилла в точности.

– Скажи им еще, – добавил Уилл, когда протоцератопс закончил, – не имеет значения, что они думают, все равно живые мы для них более полезны, чем съеденные.

Хорошо, что тираннозавры не умели улыбаться. Впечатляющая панорама их зубов только навеяла бы на зрителей уныние. Но в ответ на речь Чаза хищники распрямились. Чтобы по-прежнему смотреть им в глаза, Уиллу пришлось закинуть голову так, что заболела шея. Это все равно что смотреть на две высоченные вышки, которые к тому же разговаривают.

Рыка рявкнула на него сверху вниз. Уиллу очень хотелось зажать нос, но он не осмелился, опасаясь, что тираннозавры могут угадать значение жеста.

– Она говорит, что у них и раньше бывали сделки с людьми, но что они никогда не встречали такого, как ты. Их поразила наша смелость, то, что мы вошли в Дождливую долину без всякого вооруженного сопровождения. – Протоцератопс слегка понизил голос. – Я часто слышал, что крупные хищники уважают храбрость. Но это совсем не означает, что они испытывают отвращение, когда пожирают храбрых жертв.

– Что еще они говорят? – Уилл торопил друга.

Чаз сделал глубокий вздох:

– Они говорят, что, если мы действительно поможем им найти дочь, тогда они навечно наши должники, и даже если нам никогда не придется больше ходить этим путем, мы сможем причислить к кругу своих друзей трех представителей их племени.

– Превосходно, – заключил Уилл, спокойно взглянув в дикие желтые глаза, в то время как самец тираннозавр продолжал потихоньку рычать.

– Они еще говорят, – продолжил Чаз, – что, если мы все это выдумали и поведем их неверным путем и если из-за этого с их дочерью случится что-нибудь плохое, ты лично ответишь за это.

– Скажи им, я понимаю и принимаю их условия.

– Все равно это не имеет никакого значения, – пробурчал себе под нос протоцератопс. – Нам нечего терять.

– Нет. Это не так. Их дочь зовут Грызуня?

Чаз перевел и внимательно выслушал рокочущий ответ.

– Да. Они очень любят ее и скучают по ней.

– Скажи им, что Килк скучает по своей семье так же сильно, как и они по своей дочери. Их также объединяет то, что они двуногие динозавры. Скажи, что мы должны двигаться осторожно. Нельзя делать ничего, что могло бы напугать или встревожить этих людей. Если они именно таковы, как я предполагаю, то они без колебаний покалечат или убьют своих пленников.

Услышав перевод протоцератопса, мать Грызуни исторгла такой неистовый крик, что у юноши кровь застыла в жилах. Килк втянула голову в плечи, а Чаз задрожал пуще прежнего. Он уже не раз пожалел людей, захвативших Грызуню. Такой невообразимой ярости практически невозможно противостоять.

– Отвага Килк тоже произвела на них впечатление, – добавил Чаз.

– На меня тоже. – Уилл переводил взгляд от одного тираннозавра к другому. – Что ты думаешь, Чаз? Им можно верить?

– А у нас есть выбор?

– Я имею в виду, что будет, если они проснутся среди ночи и почувствуют непреодолимое желание перекусить? Я слышал, у карнозавров короткая память.

Увенчанная гребнем голова повернулась к нему, и ее владелец издал звук разочарования.

– Этого не случится. Ты многого не знаешь, Уилл, потому что ты недавно здесь поселился. У хищников собственные моральные принципы, пусть и грубые. Они не будут есть того, с кем заключили соглашение. Они могут злиться, досадовать или проявлять нетерпение, но они дали слово. И тебе не надо беспокоиться о том, чтобы не проснуться однажды у кого-то из них в желудке.

– Значит, мы спасены. – Уилл наконец позволил себе улыбнуться.

– Не совсем. – Осторожный протоцератопс специально оговорил это, когда переводил для Килк. – Мы заключили с тираннозаврами сделку. Остается только надеяться, что с их дочерью не случится ничего дурного.

– А если что случится, мы-то в этом не виноваты?