Текст книги "Игры с Тьмой (СИ)"

Автор книги: Акила Лескская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 33 страниц)

– Эта любовь пройдет, – несколько печально произнес Ветер, – пошли, он сейчас проснется.

Он потянул меня куда-то за руку, как ребенка, и я покорно пошла за ним, глотая горькую соль слезы.

Что было дальше я не помню, просто вдруг обнаружила, что безутешно рыдаю, уткнувшись Ветру в грудь, а он поглаживает меня по спине, приговаривая, что любовь скоро пройдет и мне будет намного лучше. Я прерывисто вздохнула и перестала стонать, просто текли слезы, которые впитывались в уже и так мокрую – хоть отжимай– рубашку беловолосого воина. Крепко обхватив Ветра за пояс, я прижималась щекой к нему, чувствуя, что сердце мое разбито на миллионы осколков и вновь собрать его в целое почти невозможно. В груди, будто кровавая рана, боль которой беспощадно терзает не только плоть, но и душу. Я слышала, как она бьется в истеричных рыданиях, не веря, что Тениан ушел. Ушел…

– Он ушел, – бормотала я, – ушел, ушел, ушел…Зачем ты пришел? – в исступлении закричала я, обращаясь к Ветру, – зачем пришел при Тениане? Зачем?

– Откуда я знал, что ты у него? – нотка обиды проскользнула у него в голосе, правда, мне показалось, что она наиграна.

– Тогда зачем ты довел его? – я заколотила кулаками по нему, перемежая свои удары всхлипами, – зачем заставил его ревновать?

– А что, я не могу ревновать? – он поймал мои руки и рассержено посмотрел на меня, – я ведь тоже люблю тебя и ни с кем делиться тобой не собираюсь!

– Я не твоя собственность! – от крика я едва не сорвала голос.

– Прости, любимая, – вздохнул Ветер, нервно запуская пятерню в волосы, – просто я тоже приревновал тебя. Я давно тебя не видел, поэтому…

Я положила поперек его губ палец, чуть грустно покачав головой, прося не продолжать. Вздохнув, Ветер привлек меня к себе, коснувшись в легком поцелуе моих волос. А я подумала о том, кто мне все же дороже – Ветер или Тениан. И на этом меня разбудили.

Меня довольно невежливо трясли за плечо, призывая проснуться. С трудом разлепив веки, я хмуро огляделась, чуть привстав на стременах. Наткнувшись на обеспокоенные взгляды своих спутников, я недоуменно посмотрела на них, чуть приподняв брови. Иллюзорная зеленая прядь волос упала мне на лицо, чуть заслонив обзор, и я нетерпеливо заправила ее за ухо. Оказывается, что двойная иллюзия становится материальной, о чем я совсем недавно узнала. К тому же, иллюзия отображала мимику моего лица, но при моем желании, могла этого не делать.

– Что случилось? Кто-то умер? – спросила я.

– Нет, просто ты, – Рен смущенно замялась, отведя глаза, – просто ты во сне плакала.

– И что? – выгнула я бровь, – мало ли что мне могло присниться. Это же просто сон. Кстати, а чего мы стоим?

Мало ли что могло присниться. Стоило мне вспомнить, что я видела, как грудь стиснуло стальными обручами боли, а глаза противно защипало. Нет, я не заплачу…по крайней мере, не сейчас, а когда буду одна.

– У нас привал, – пояснил Эссарин, скатываясь по крутому боку своего скакуна.

– Привал так привал, – пожала я плечами, слезая с Ворона.

Резиденция вампирского клана Иль.

Глава клана Иль обернулся на звук открывающейся двери и, увидев своего посетителя, чуть приподнял бровь, выражая свое удивление. Дело в том, что лицо его гостя было скрыто капюшоном, причем еще и магией, что не позволяло вампиру понять, кто же почтил его своим присутствием. Впрочем, спустя секунду, гость скинул капюшон. Сверкнули серебряные глаза, черные волосы заструились по плечам, а на бледных губах появилась довольно дружелюбная улыбка. Хотя, как посчитал вампир, много раз общавшийся с этим темным эльфом, она выглядит немного наигранной. Глава клана ответно улыбнулся, скрыв клыки. Это дурной тон – показывать клыки, если только не хочешь произвести впечатление.

– Доброй ночи, темный князь, – склонил голову Лииран-иль, – я рад, что давние слухи о вашей смерти всего лишь слухи.

– Доброй ночи, – кивнул в ответ эльф, изгибая губы в чуть презрительной усмешке, – вы должны помнить, что и в слухах есть доля истины. Позвольте, я присяду.

И, не дожидаясь разрешения хозяина кабинета, Илэр танцующей походкой прошел к глубокому креслу и сел в него с таким видом, словно делал великую услугу не только вампиру, но и всему миру. Вампир едва удержал на лице приветливую гримасу, сквозь которую хотело прорваться раздражение. Темный князь всегда умел вывести его, самого старого вампира, из себя.

– Крови или предпочтете что-то другое? – по привычке предложил Лииран-иль.

Лицо темного эльфа едва заметно дернулось в отвращении.

– Я не пью крови, – прохладным тоном ответил он, – считаю, что ее вкус, скажем так, на любителей. К счастью или к сожалению, я не поддерживаю нынешнее веяние в этом направлении. Я бы не отказался от шардонского, трехсотлетней выдержки, если, конечно, оно в вашем распоряжении.

В последней фразе глава клана уловил оскорбление в свой адрес. Оскорбление состояло в том, что шардонское вино является очень редким и дорогим напитком, и поэтому не всякий может его себе позволить, и эльф тонко намекнул на то, что вампиру это не по карману.

– Конечно, есть, – с приятной улыбкой произнес глава Иль, начиная мечтать, как он выдерет горло этому зарвавшемуся эльфу, – может, вы бы не отказались от шестисотлетней выдержки?

– Не откажусь, – подтвердил князь Илэриан, закидывая ногу на ногу безумно красивым движением, – я уже давно не пробовал хорошего вина.

Так, обмениваясь любезностями, в которых скрывались утонченные оскорбление, вампир и эльф провели в обществе друг друга около двух часов. Впрочем, нельзя сказать, что эти двое желали дуэли, так, просто дружеские подначки. Хотя, какая дружба между вампиром и эльфом, пусть даже эльф и темный?

Наконец, спустя пару часов, насладившись игрой словами и хорошим вином, темный князь приступил к делу, по которому он сунулся в эту резиденцию. Томно откинувшись на мягкую спинку кресла, Илэриан произнес своим самым располагающим к себе голосом:

– Скажите, Лииран-иль, вам хотелось бы иметь возможность убить Алувьен, известную как убийца Тьма?

– Не стоит думать, князь, что два столетия затишья смогут затушить огонь памяти о той, что принесла такой урон моему клану, – на холеном лице вампира скользнула тень ненависти, – да, я не забыл о ней, постоянно мечтая о том сладостном миге, когда смогу вцепиться ей в глотку и потом наслаждаться ее предсмертной агонией. Жаль, что теперь она Спутница главы клана Жисс, и теперь у нас нет возможности…

– Хм, так вы не знаете о том, что Алувьен решила возродить вражду? – неподдельно удивился темный князь.

– Но ведь Закон, – растерянность проскользнула в голосе Лииран-иль, – если кто-нибудь убьет ее из Детей Ночи, то его казнят…

– Наша дражайшая убийца предложила повелителю забыть о том, что она Спутница, – пояснил Илэриан, – разве ваш повелитель Кармил-кнез вам это не сообщил?

– Конечно, нет, – рявкнул вампир, возбужденно принявшись ходить по своему кабинету, – ведь Альтен-жисс его опора! Пусть клан Жисс и малочисленный, всего-то тридцать вампиров, но он очень могущественный. Если убить Алувьен, умрет и Альтен, то главой клана станет еще совсем сопливый прильц Скай, у которого даже кровь на губах не обсохла.

– Но прильц считает вас своим кумиром, предметом для подражания, – вкрадчиво произнес темный князь, пригубив вина и довольно сощурившись, – если Скай станет главой, то ваши советы он станет ценить выше, чем всех. Фактически, вы станете главой двух кланов– Жисс и Иль.

– Вы предлагаете убить Алувьен? – сощурился Лииран-иль, но хищная улыбка уже блуждала по его лицу, – а вы уверены, что она жива? Ведь Альтен-жисс спит…

– Проснулся, – отмахнулся эльф, озадаченный словами вампира, – разве…если Алувьен умерла, то должен умереть, а не уснуть, и Альтен-жисс.

– Так, – согласился вампир, – Альтен-жисс мог избежать смерти, погрузившись в сон из-за смерти Тьмы, если у них есть ребенок, на котором лежит связь Спутников в Ночи.

– То есть, вы думаете, что Алувьен уже давно нет в живых, – сообразил Илэриан, – но глава клана Жисс еще жив благодаря их общему ребенку, на котором лежит теперь связь.

– Именно это я и сказал, – кивнул он.

– Нет, – покачал головой темный эльф, – я знаю, что эта мразь жива. Я ее видел в Виван-оль-Ниль.

– Вы уверены? – скрестил руки на груди вампир, – может, вы ошиблись?

– Нет, – вновь качнул головой Илэриан, – ее взгляд ни с чьим другим не спутать…

– Может, это все-таки не Алувьен, а ее дочь, перенявшая взгляд? – не отступал глава клана.

– Если это так, то я все равно желаю ее смерти. Пусть заплатит за свою мать, – с ненавистью прошептал князь, сжав подлокотники так, что побелели костяшки пальцев.

– За что вы ненавидите Алувьен? – участливо поинтересовался вампир, – кого она убила?

Илэриан покачал головой, не желая отвечать на столь личный вопрос, и поднялся с кресла, заявив свое желание уйти. Вампир едва сдержал свою радость по поводу ухода эльфа. Когда он уйдет, он, Лииран-иль, обдумает заманчивое предложение по уничтожению Альтен-жисса, этой выскочки.

– Обдумайте предложение по поводу своего правления, – на последок произнес Илэриан и, накинув на голову капюшон, ушел.

Вампир скрипнул зубами, злясь на этого эльфа. Как будто Лииран-иль сам не в состоянии обдумать это чрезвычайно заманчивую перспективу – править двумя кланами. Правда, если Кармил-кнез узнает, по чьей вине умер его любимец – собственноручно голову снимет и сердце из груди выдерет. В этой увлекательной и опасной игре нужна очень тонкая хореография поступков. Нужно быть очень и очень осторожным.

…Вампир не видел, как от окна отделилась маленькая крылатая мышь и полетела к резиденции Жисс.

Сказать, что Глава Гильдии Убийц проснулся в очень паршивом настроении, это ничего не сказать. Как только он открыл глаза и свистяще вдохнул воздух, лежащая рядом Элейн сразу сообразила, что дело – табак. Стоило ей чуть шевельнуться в попытке бегства, как рука главы тисками сжалась на ее горле, но попытка отодрать ее не представляла возможности. Пискнув от охватившего ее ужаса, молодая женщина-оборотень приготовилась принять смерть, потому что хватка ничуть не ослабела, да и в глазах уже стало темнеть, а грудь сдавило от нехватки воздуха. А когда она обречено обмякла на роскошной кровати, глава убрал свою руку. Элейн с всхлипом вдохнула обжигающий легкие воздух и закашлялась.

– Прости, – тихо произнес Тениан, вставая с кровати и не глядя на нее, – это рефлекс.

– Главное, жива осталась, – отмахнулась Элейн, – остальное уже – мелочи.

В ответ он выдал кривую ухмылку, больше похожую на оскал, а оборотень заметила, как от скрываемого бешенства чуть горят глаза, когда он мельком глянул на нее. В удивлении изогнулась ее темная бровь, недоумевая, как обычный сон мог довести спокойного, как лед, мужчину до такого состояния. Встав с кровати, Элейн накинула на себя длинный темно-синий шелковый халат, скрывший ее фигуру также хорошо, как латы. На правах старой знакомой, она подошла к нему и присела на подлокотник кресла, в котором Тениан зашнуровывал сапоги.

– Что тебе приснилось, раз ты, как бочка сквиирта (взрывчатый порошок, что-то вроде пороха – прим. автора)? – осторожно поинтересовалась она, кладя свою узкую ладонь к нему на плечо.

– Почему ты так думаешь? – спокойно спросил он, закончив со шнуровкой, и, откинувшись на спинку кресла, посмотрел на нее с легкой иронией, под которой все еще плясало пламя гнева.

– Ты на свои глаза посмотри, – посоветовала Элейн, заправляя за ухо прядь его золотисто-каштановых волос, – они от ярости горят.

После этих слов, глава отчего-то тяжело вздохнул и закрыл глаза, а потом потер лицо ладонями, словно стирая с него что-то неприятное. Оборотень терпеливо ждала ответа, про себя гадая, что же могло присниться Тениану.

– У нее есть другой, – глухо произнес глава и замолчал.

– У кого– нее? – недоуменно дернула бровью Элейн, – ты про кого?

– О Тьме, о ком же еще? – легкое раздражение проскользнуло в его голосе, – я узнал, что она была все это время с этим белобрысым Ветром.

– Узнал через сон? – в голосе оборотня было столько изумления, что словами не передать, – то есть, ты решил, что у нее есть другой, потому что тебе это приснилось? Знаешь, сны не всегда сбываются или говорят правду. Мне вот, недавно приснилось, что коровы стали летать, но это же неправда, – мягко произнесла она.

– Ты не понимаешь, – досадливо сказал Глава Гильдии, – те сны, в которых Алувьен, настоящие. То есть, там все правда.

– Пусть даже и так, – нехотя согласилась Элейн, – но может быть, тебе это просто приснилось? Я имею ввиду, что это был простой сон.

Легкое сомнение проскользнуло и тут же пропало в желто-зеленых глазах. Впрочем, как подметила Элейн, знавшая этого мужчину почти сто пятьдесят лет, маленький огонек надежды затеплился в нем, и она решила помочь ему разгореться, чтобы не было лишних жертв. Встав с подлокотника текучим движением, она плавной походкой обошла кресло и, встав за спинкой, положила свои руки на плечи главы, начиная их нежно массажировать, разминая напряженные мышцы. Под ее чуткими пальцами Тениан постепенно успокаивался и расслаблялся, отдаваясь в плен приятных ощущений.

– Сны– это игры нашего подсознания, – мягким голосом начала оборотень, – если только не вмешивается маг, но есть специальные амулеты, которые закрывают глубины твоего разума от магической братия. На тебе же несколько таких амулетов. Думаешь, Алувьен смогла бы проскользнуть к тебе в сны?

– Она была по мимо всего прочего убийцей магов, причем довольно хорошим, – ленивым тоном произнес глава, нежась под ласками знакомой.

– Но разве она могла сравниться с Элтэн? – с сомнением в голосе протянула Элейн, наклоняясь и шаловливо кусая главу за кончик уха.

Тениан припомнил поединок Тьмы и Элтэн и веселая усмешка проскользнула по его лицу. Их бой длился всего-то минут двадцать, после чего Алувьен была побеждена. Его любимая убийца была вся в копоти и пепле от сгоревших амулетов, да и дымом от нее изрядно несло, в отличие от Элтэн, которая лишь чуть покраснела.

– Но тогда и прошлый сон был просто сном? – горчинка разочарованности зазвучала в голосе Тениана, и оборотень поняла, что сегодняшний сон для него стал одним из тех, что снится каждую ночь, – но ведь тогда она обещала придти и сегодня…

– Может, в тот сон Тьма и приходила, – задумчиво произнесла она, – но зачем ей тогда приходить в утренний сон, если ты вскоре должен был проснуться? Я все же думаю, что этот сон просто сон.

– Хотелось бы верить, – ловя ее руку и целуя ее, признался глава, – ладно, пойдем уж завтракать. Кстати, я рад, что ты приехала…

Элейн быстро оделась и вместе с Тенианом отправилась в столовую завтракать.

На привале, когда у меня выдалось свободное время для обмозгования сложившейся ситуации, я готова была признаться себя законченной идиоткой. Ну, сами посудите – я пришла в сон к Тениану в такое время, когда через час-два он должен проснуться. То есть, я могу прийти к нему и сегодня ночью, располагая гораздо большим временем, прикинувшись, что утром не была с ним. Эта затея удастся, если только опять не придет Ветер, а он, как я успела его изучить, вряд ли сегодня придет, скорее всего, уже послезавтра, по крайней мере, я на это рассчитываю.

– О чем задумалась? – поинтересовался Дрим, присаживаясь рядом со мной и начиная наблюдать, как Рен и Эссарин кашеварят.

– Да так, пустяки, – отмахнулась я и обратилась к нему с занимающим меня вопросом, – а как твои дела с Ренатой?

Темный эльф чуть улыбнулся, правда, мне его улыбка не показалась довольной, что заставило меня нахмуриться и требовательно дернуть его за рукав, чтобы он посмотрел на меня. Вздохнув так, словно я решила отвести его на эшафот, Дрим посмотрел на меня чуть вопросительно, старательно прикидываясь дурачком. Я насмешливо покачала головой, давая понять, что не верю его уловкам. Повторно издав вздох, эльф потупил взгляд, начиная нервно накручивать на палец выбившуюся из заплетенной косы вороную прядку волос.

– Так что, Дрим? – я постаралась сказать это как можно мягче, но это получилось из рук вон плохо. В моем голосе прозвучали нотки требовательного недовольства.

– Понимаешь, Рен чудесная девушка, – темный эльф изобразил в своем голосе восхищение, – но ничего кроме дружеских чувств я не могу к ней испытывать.

– Да хоть бы это, – кисло произнесла я, – впрочем, это возможно исправить.

– Ты думаешь, она будет рада, когда узнает, что я полюбил ее только с помощью любовного зелья? – скептически фыркнул он.

– А ты постарайся, чтобы правда не всплыла, – посоветовала я.

– Хм, я сомневаюсь, что смогу сдержаться, – таким же тоном протянул эльф и, поняв мой немой вопрос, пояснил, – когда напьюсь, так язык постоянно распускаю.

– Так не пей, – пожала я плечами.

– Не смогу, – тоскливым голосом признался Дрим.

На этом наш разговор пока утих. Я задумалась. Хм, что-то мои планы не спешат исполняться, а даже наоборот – терпят крушение. Я поклялась себе, что смогу уберечь Рен и заставлю ее уйти с пути убийцы. А все клятвы я выполняю, чего бы это мне не стоило. Н-да, задачка. Посмотрев на эльфийку, я поневоле улыбнулась и в который раз поразилась тому, что постоянно сравниваю ее с маленьким котенком. Дааа, котенок…решивший стать тигром-людоедом. Хотя есть такая возможность, что она просто запуталась. Нет, нужно показать, что такое быть убийцей. Приняв такое отвратительное решение, я встала и подошла к Рен. Девушка вопросительно посмотрела на меня, чуть улыбнувшись, но заметив мой серьезный взгляд, приподняла брови.

– Рен, ты еще не передумала быть убийцей? – прямо спросила я.

– Нет, – твердо ответила она и тут же почти враждебно поинтересовалась, – а что, опять мне будешь лекцию читать?

Я с грустной усмешкой отметила, что девушка хоть и хорохориться, но все же боится меня. Неужели это все из-за того, что она увидела, как я рвала оборотня? Скорее всего, это так. Вот и сейчас она смотрит на меня почти вызывающе, хотя внутри она ежится от ужаса, стоит ей только подумать, что я могу с ней сделать.

– Не бойся меня, Рен, – тихо попросила я, ласково касаясь ее лица, – я не причиню тебе вреда.

– Я хочу в это верить, – так же тихо ответила эльфийка, отводя взгляд, – но то, что ты сделала с оборотнем…

– Мне нужно питаться, только и всего, – я взяла ее за руку и создала портал в Виван-оль-Ниль, – пойдем, будем постигать ремесло убийцы на практике.

Она послушно пошла за мной. Ярко полыхнуло окно портала, когда мы проходили через него, и нас вывело в какой-то темный переулок, просто идеальное место для "практики". Я прижала палец к губам, призывая девушку к молчанию, и шагнула в тень, которая темным покрывалом скрыла меня. Коснувшись медальона, я сняла с себя иллюзии для лучшей маскировки. Рядом со мной пристроилась Рен, также слившись с темнотой благодаря своей одежде и капюшону, который скрыл ее светлые волосы.

Через некоторое время в переулок вошел, боязливо озираясь по сторонам, добротно одетый полукровка, но определить, какая же раса в нем преобладает, я не смогла из-за большого количества намешанных кровей. Рената вопросительно глянула на меня, а я ей ободряющего кивнула, даже не заметив, как на мои губы скользнула хищная, несколько жестокая улыбка, а глаза почти автоматически впустили в себя пустоту. В руке эльфийки появился изящный стилет, и она, выйдя из укрытия, подошла к намеченной жертве. От неожиданности наша жертва шарахнулась в сторону, но увидев, что это только довольно милая молодая девушка, расслабился, что было довольно непростительно. Я наблюдала за ними, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на груди, но все же заметила, что Рената сильно колеблется и боится. Поняв, что сейчас она попросту струсит, я, тяжело вздохнув, отклеилась от стены и, метнувшись вперед темной молнией, оказалась за спиной мужика, заломив ему руку.

– Рен, нужно действовать быстрее, – спокойно заметила я, опуская жертву на колени, – а то раньше времени могут догадаться и сбежать. Ну же, детка, давай.

Эльфийка с жалостью и беспомощностью посмотрела сначала на мужчину, а потом перевела взгляд на меня. Ее губы задрожали, и она выдавила:

– Я…я не могу.

– Почему? – холодно прозвучал мой голос, – ты же хочешь делать это постоянно. Ты же хочешь стать убийцей. Так стань ею сейчас. Тебе всего-то нужно до упора вставить стилет между его ребрами, точнее, между третьим и четвертым. Но если хочешь, чтобы он мучился, то нужно ударить сюда, сюда и вот сюда, – свободной рукой я указала куда надо бить, – тогда он умрет от потери крови. Давай, Рен.

– Ты все это серьезно? – в ее глазах блеснули слезы, – я не могу! А вдруг он вдовец и у него есть дети? Как же они без него?

– Не убивайте меня, – прошелестел мужчина, – у меня четверо детей, а жена умерла два года назад…

– Убийцу это не должно волновать. Давай, Рен, – почти приказала я.

Я видела, как она начинает сомневаться. Поняв, что здесь мы пробудем еще долго, если так все будет продолжаться в таком темпе, я накинула на мужика обездвиживающее заклинание и подошла к Рен. Я взяла ее руку со стилетом в свою и ударила нашу жертву в грудь. Он всхлипнул и через пару секунд умер, мешком повалившись на землю.

– Вот и все, – я убрала руку, – Можешь теперь вытащить стилет.

Эльфийка, словно завороженная, вытащила стилет и задумчиво посмотрела на окровавленную сталь, а потом ее согнуло в рвоте. Когда прошли ее позывы вывернуть желудок, она заплакала. Я присела возле нее и обняла.

– Поздравляю тебя с первой кровью, – произнесла я официальным тоном.

– Это…ужасно, – прорыдала она, – во снах… это было… не так. Там все…

– Ты хочешь быть убийцей? – мягко поинтересовалась я, – хочешь, вот так цинично лишать детей родителей?

– Нет, – замотала Рената головой, – не хочу.

Некоторое время она еще всхлипывала. А я радовалась. Я радовалась тому, что смогла убедить ее не вставать на путь убийцы, и совершенно случайно заглянула в ее ауру. Увиденное заставило меня пораженно замереть и свистяще выдохнуть. В ауре Ренаты было тридцать мертвых черных пятен…тридцать жертв…. Получается, что Рената до этого уже убивала, хотя почему у нее тогда такая реакция? Стойте, а про какие сны она говорила?

– Рен, детка, а про какие сны ты говорила? – осторожно поинтересовалась я.

– Мне стали сниться сны, в которых я убивала, – пояснила она, – там все было по-другому…и мне это нравилось.

Н-да, дела. Получается, что она убивала, уверенная, что ей это все сниться. Я не буду говорить ей, что это было на самом деле, иначе она точно сломается.

– Знаешь, однажды мне приснилось, как я убила маленькую девочку, – внезапно сказала Рен, – а на утро я увидела, что на руке у меня кровь…

– Ну, это обычное явление, – убедительно солгала я, – эффект Морена. Просто, ты, видимо, забыла, что это сон, вот и результат. Твоя кровь выступила из пор.

– Правда? – она с надеждой посмотрела на меня.

Я кивнула и, поднявшись сама, помогла сделать это и девушке. Бросив прощальный взгляд на тело, я с сожалением отметила, что попробовать его крови не смогу из-за того, что она уже мертвая – вся энергия жизни уже вышла. Вновь портал и вспышка, и мы на месте нашего лагеря. Рен потеряно присела возле костра и, притянув колени к груди, обняла их. Безучастный взгляд голубых глаз устремлен куда-то вдаль, скрывая бурю чувств. Я со вздохом покачала головой, глядя на нее, и усомнилась в том, что правильно ли я сделала, что заставила эльфийку отказаться от карьеры убийцы таким жестким образом. Как бы она действительно не сломалась. Впрочем, я не могу придумать более мягкий способ для ее переубеждения даже сейчас.

Эссарин, чуть прищурившись, посмотрел на Ренату, а потом перевел укоризненный взгляд на меня и осуждающе покачал головой, но ничего не сказал. Интересно, почему у него такая реакция? Ведь он уже должен был до этого заглядывать в Рен и знать, что у нее есть мертвые пятна и без моей помощи. Разве не так? Или что-то другое он имеет ввиду?

– Что ты сделала? – раздался позади меня тщательно безучастный голос Дрима.

– Просто показала ей, что значит быть убийцей, – в моем же голосе плескалось ликование, – она больше не хочет ей быть.

– Как ты это сделала? – я поразилась ледяному голосу эльфа и обернулась к нему, выгнув брови в недоумении.

– Заставила ее убить, – я не понимала еле скрываемого бешенства темного эльфа, – Рен поняла, что несет в себе путь убийцы. А что ты злишься?

– Что я злюсь? – неприятно усмехнулся он и вдруг, схватив меня за плечи довольно болезненно, встряхнул меня так, что я клацнула зубами, – да ты…ты просто сломала ее!

Предупреждающе зарычав, я высвободилась и, недобро сощурившись, зло прошипела:

– А что ты бы сделал? Ты знаешь другой способ? Поделись со мной, убийцей, о мудрейший!

Ответом мне послужила ледяная синева его глаз и пустой голос, в котором все же скакали искры яростной злости:

– Можно было просто поделиться с ней памятью о том, как тебе это противно.

Мои губы изогнулись в презрительно– снисходительной усмешке, а сочная зелень глаз дриады сменилась моим изумрудным льдом, в котором плескалось наслаждение. Вертикальный зрачок чуть расширен, что придает моему взгляду больше правдоподобия.

– Кто сказал, что мне не нравиться убивать? – издевательское недоумение.

– Ты серьезно? – неверие, ужас и отвращение в его синих, как ночное небо, глазах с серебряными искрами-звездами, – ты наслаждаешься убийствами?

– Да, – нескрываемое удовольствие наполнило мой голос, – ты даже не представляешь, как мне становится хорошо.

Да, мне действительно становится очень приятно, когда жизненная энергия перетекает в тело, наполняя его волшебной истомой, но мне не приятно отнимать жизнь. Я делаю это только для того, чтобы жить.

Темный эльф смотрел на меня так, словно увидел в первый раз. Цепкий, внимательный взгляд тщательно осматривает меня с ног до головы, а потом каленой спицей впиваются в мои глаза, которые смотрят на него со снисходительной жалостью. Я покачала головой и тихо, с едва заметной горчинкой, произнесла:

– Не примеряй ко мне свои взгляды и стереотипы, не пытайся подстроить меня под общие принципы и морали. Я другая. Ты не забывай, что я убийца со своим кодексом чести, о котором ты даже понятия не имеешь. Играй со мной, но не забывай, что это будут опасные игры. Игры с Тьмой ничем хорошим не кончаются. Почему ты постоянно забываешь о том, что я могу быть причиной твоей смерти?

– Почему? – эхом повторил эльф, с печальной серьезностью глядя на меня, – потому что…

– Потому что мы не хотим верить, что ты такая жестокая, – тихо ответила Рен, неслышно подойдя к нам, – просто очень сильно хочется верить, что ты не такая, какая ты говоришь.

– Почему? – я не могла их понять и смотрела на них с искренним недоумением, нахмурив брови.

– Потому что считаем тебя свои другом, – тем же тихим голосом пояснила эльфийка, с усталой мудростью глядя на меня. Я вдруг поняла, что она изменилась, поняв, что такое отнимать чужую жизнь просто так, – ты многое делаешь для нас, даже не замечая этого. Ты помогла мне понять, что моя мечта жестока, понять, как я заблуждалась.

Я передернула плечами, не в силах понять их логику. Они видят во мне что-то хорошее, упорно не замечая моей черной, как настоящая тьма, сущности. Я не могла осознать того, что они доверяют мне, прекрасно зная, что могут умереть от моей руки. Почему?.. Будь может дело в том, что я была убийцей всю свою сознательную жизнь, и поэтому не могу понять их, существ, никогда не видевших в своих друзьях потенциальных врагов. Ладно Рената, но Дрим? Он же личный посол Темного Правителя и вращается при Дворе довольно долго, чтобы знать, что мило улыбающаяся девушка с невинным взглядом может спокойно подсыпать яда ему в бокал. Не могу понять их, существ, никогда не видевших в своих друзьях потенциальных врагов. Не знаю…

…Нас называют душегубами. Если вдуматься, то так и есть – мы действительно губим душу, только не заказанного, а свою. После первого же убийства что-то умирает, нет, не "что-то", а светлая часть души. С каждым выполненным заданием все светлое и доброе, что есть в каждом, находящееся в самом потаенном уголке его мятежной души, медленно, но верно, погибает в мучительных болях. А потом, когда не остается ничего, во всей своей темной и зловещей красоте просыпается то, что так усердно скрывали не то, что от окружающих, от самих себя.

В глубине души все нормальные существа никогда не признаются в том, какие желания терзают их в самую глухую, бархатную ночь. Всем когда-нибудь хочется одним ударом закончить жизненный путь существа, которое мешает. Хочется ощутить торжество при виде поверженного врага, ощутить, как под пальцами все медленнее и медленнее бьется жилка на шее и остывает тело. Всей грудью вдохнуть витающий в воздухе аромат, чтобы потом или согнуться в рвоте, или слизнуть с лезвия кровь и изобразить на губах торжествующе-презрительную улыбку, когда взгляд упадет на распростертое возле ног тело.

В объятия соблазнительной Тьмы многие упадут не задумавшись, опьяненные вседозволенностью. Зачем служить Свету, если нужно соблюдать жесткие правила и не нарушать запреты? Тьма простит и даст многое сразу же, а вот для получения благосклонности Света нужно усиленно истязаться и вести почти святой образ жизни, а всякий ли сможет?

Не ценят – пока не потеряют. Однажды очнувшись от карнавала развлечений, кто-нибудь с ужасом и глубоким отвращением к себе поймет, что он потерял что-то ценное и дорогое, что-то, что согревало в самую лютую зиму. Поймет, что ничего хорошего в нем не осталось, глупо сгубил душу, и тогда появляется кодекс чести, которым становится символом чего-то хорошего, чего-то потерянного. Душегуб с кодексом чести, заменяющий совесть, честь и достоинство…

Я приняла решение. Как только наступит рассвет, я уйду. Я не хочу убивать их, если меня сильно припрет. Нет, они не станут доводить меня до состояния неуправляемой злобы, просто меня может захлестнуть жажда крови, или голод по энергии жизни, или все вместе. И тогда я, одновременно все понимая и не понимая, что происходит, убью их, чтобы насладиться их кровь и жизненной энергии. Может быть, при других обстоятельствах я бы так и сделала, не мучаясь потом, но Рен и Дрима не могу тронуть из-за своего кодекса чести. Я поклялась Агонии, что сберегу его правнучку, а Дрим принес мне свою клятву дружбы. Дьявол, ну за что мне все это?

Сон заключил меня в свои объятия. Я охотно подчинилась ему, сняв свои ограничения на сон. Дело в том, что я поставила на себя определенное ограничение, которое позволяет моему организму отдохнуть всего за пару часов, но это требует больших затрат организма. Поэтому, чем дольше я сплю, тем меньше мне потом требуется жизненной энергии. А при моем усилении голода, это очень опасно, потому что, проснувшись, мне, возможно, тут же понадобиться подкрепиться, и я накинусь на первого же, кто окажется рядом со мной. А сейчас, вся ночь в моем распоряжении.