Текст книги "Жаркое лето Хазара (сборник)"

Автор книги: Агагельды Алланазаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 33 страниц)

Тоты была счастлива, что наконец-то стала женой любимого человека. За обедом они с Хасаром вели неспешные беседы, обсуждали какие-то домашние проблемы. Ей было приятно наблюдать, с каким аппетитом ест муж приготовленное ею. Тоты понимала, что слияние их судеб стало подарком судьбы для них обоих, ведь отныне она не просто жена, а любимая женщина такого достойного человека, как Хасар.

Тоты вдруг отложила ложку и ладонью прикрыла левый глаз.

– Вот уже два-три дня у меня дергает этот глаз, просто замучил! И не просто дергает, а еще и судорогой сводит веко… Хоть бы к добру все это, этот глаз у меня всегда сигнализирует о несчастьях, – озабоченно произнесла она.

Хасар посмотрел на Тоты не то иронично, не то сочувственно и улыбнулся.

– Что ты улыбаешься? – обиженно произнесла Тоты.

– Ты как моя мама, веришь во всякие приметы, мучаешь себя. Мама, если у нее дергает глаз или же если ей приснится дурной сон, сразу же отправляет внуков раздавать печенье и конфеты, верит, что это благодеяние отгонит от дома злых духов.

Из слов Хасара Тоты должна была заключить: мама моя неграмотная женщина, поэтому и суеверна, но ты-то человек образованный, интеллигентный, а веришь во всякие глупости!"

– Да мне бы стать похожей на твою мать, и ничего больше и не надо. Разве это не счастье – всю жизнь служить любимому человеку, родить ему двух прекрасных сыновей и дочь, дожить до внуков и правнуков?! Да о таком счастье любая женщина мечтает!

После этих слов Тоты вспомнила, что они с Хасаром обещали навестить его старую мать, а та, наверно, ждет не дождется их.

– Мама, наверно, ждет нас, мы же обещали ей навестить ее! – напомнила она Хасару.

– Завтра же и съездим к ним.

– А нельзя сегодня, сразу после обеда поехать?

– Тогда я извещу Кадыра, а то он будет меня ждать.

– А на обратном пути заедем к нам и проведаем мою маму, ладно?

Хасар оделся и пошел по своим делам. Тоты не стала удерживать его.

Кадыр уже ждал Хасара в условленном месте. Он сидел в лодке, которая покачивалась на волнах и напоминала ретивого коня, готового пуститься вскачь.

– Ты пришел, Хасар-дяде?

– Гмм, – неопределенно промычал в ответ Хасар, наступил на лежавшую на дне лодки сеть и уселся на одно из сидений в носу лодки.

Солнце уже пошло на закат, но по-прежнему отчаянно припекало, его острые лучи вонзались в море.

Когда ты находишься не на море, далеко от воды, жара чувствуется особенно остро. Море сейчас слегка волновалось, прошитое золотыми лучами солнца, оно было похоже на невесту, вырядившуюся в парчовые одеяния.

Хасар сидел на носу лодки и наслаждался красотой своего любимого моря. Он любил подолгу смотреть на воду. Но сейчас душа Хасара не была такой спокойной, как море. Ему не давала покоя сегодняшняя встреча с тем незнакомым человеком, которого он явно знал, но никак не мог вспомнить, откуда знает его. И в самом деле, кто он такой? Этот человек явно имеет какое-то отношение к его прошлой жизни, в которой были Дунья и воинская служба.

Этот человек подозрительно похож на Аннова, и эта мысль заставила сердце Хасара биться учащенно, на душе стало тяжело.

… А женщина при нем наверняка она, его Дунья. Разве они в последнее время не стали неразлучной иголкой с ниткой?.. Наверняка, Аннов знает, что его жена приезжала сюда и несколько дней не просто в соленой воде купалась, но нежилась в его, Хасара, объятьях. Да его жена, похоже, и не собиралась скрывать этого. Зато она сумела разбудить в своем муже чувство ревности, и чем все это кончится, теперь одному Богу известно.

При воспоминании о днях, проведенных с женой Аннова, Хасар испытал приятное чувство. На какое-то мгновение он ощутил себя в объятьях жены Аннова, женщины, знающей в мужиках толк…

В его памяти жена Аннова осталась женщиной, которую унизили изменой и которая, чтобы заполнить образовавшуюся в ее душе пустоту, отправилась на поиски достойного партнера. Он считал, что эта женщина способна отдать свою любовь и жар сердца своего мужчине, которого полюбит, она, как солнечный луч хмурой зимой готова осветить и обогреть весь мир, когда и к ней придет настоящая любовь.

… Конечно же, это Аннов, его по короткой шее можно узнать, если бы я тогда внимательнее разглядел его, узнал бы обязательно, просто рядом с ним была женщина, и я посчитал неудобным сверлить его глазами. А если рядом с ним лежала Дунья, тогда я и ее не узнал, но вполне возможно, что это была не она, а какая-то другая женщина, моложе, у этой и зад вроде крупнее, чем у Дунья…

Расстояние было приличным, да еще он был в темных очках. А так, может, я и узнал бы его, думал Хасар.

Пока устанавливали сети, Кадыр, видя, что Хасар все еще хмурится, решил подшутить над ним:

– Хасар-дяде, почему без настроения? Или гелнедже дома не было?

– А, что?

– Мне показалось, что ты какой-то невеселый!

– Тебе показалось.

– Пусть будет так. И все же, разве после чаепития с гелнедже настроение не должно подняться? Или она не дала чаю? – снова стал ёрничать Кадыр.

– И чай дала.

– Тогда почему же у тебя рот не до ушей, отчего не улыбаешься, Хасар-дяде? – не дожидаясь ответа, Кадыр переключился на мысль, возникшую в его голове в тот момент, и перевел разговор. – Да ну их, этих женщин, у них уловок много… Хорошо, конечно, когда тебя дома ждут. А если ее нет, тебе чего-то не хватает, начинаешь думать, куда она ушла… – Кадыр опять не довел до конца начатую мысль и полуобернулся к Хасару. – Хасар-дяде, ты слышал о том, что предки наши – Адам и Ева – сто лет бродили по лесу, не видя друг друга?

Хасар не мог понять, к чему он клонит, и вопросительно посмотрел на Кадыра.

– Кажется, что-то такое я слышал.

– Конечно, слышал, Хасар-дяде, должен был слышать, это же всему миру известная легенда.

– И что из того?

– А то. Они встретились через сто лет. Если не видеть друг друга сто лет, представляешь, как можно соскучиться? Я и два-три дня не могу вынести, когда она уезжает к родителям.

А эти вон какими терпеливыми оказались. Как ты думаешь, что они сделали после такой долгой разлуки? Кинулись друг другу в объятья?.. Там, где они встретились, была мерзлота, видно, дело зимой было. Вот почему у женщин всегда холодный зад, а у мужчин – колени, которыми он упирался в подмерзшую землю.

В отсутствие женщин рыбакам нравилось говорить о том, какое значение они имеют в жизни мужчин.

После такой веселой болтовни Хасар почувствовал, как из груди его уходит тяжесть, а голова очищается от назойливых мыслей.

И все же, как ни старался Хасар казаться спокойным, это ему плохо удавалось, сердце его билось неровно. Сидит в нем какая-то заноза, и она не дает сердцу быть спокойным и биться ровно.

Кадыр связал плохое настроение Хасара с Тоты. Потому что до обеда его напарник был спокоен и даже весел. И вообще, с тех пор, как Хасар сошелся с Тоты, его лицо было озарено светом любви и уверенности в завтрашнем дне.

Казалось, что так будет всегда.

Кадыр радовался счастью своего друга, считал, что Тоты достойна его, что она будет ему хорошей женой и отличной хозяйкой, и вообще, теперь они всегда будут любить друг друга и наслаждаться друг другом.

Но сейчас Кадыру показалось, что все не совсем так, как думал он. Он знал, что шутки в адрес женщин помогают расслабиться и снять напряжение, и надеялся, что сумеет развеселить Хасара.

Но даже после его острот лицо Хасара не стало спокойнее.

И это стало причиной того, что Кадыр подумал: "Похоже, он крепко рассорился с Тоты-гелнедже!" Он ни на минуту не усомнился в том, что плохое настроение Хасара так или иначе связано с Тоты. Ну а если не она испортила ему настроение, тогда кто? Неужели на склоне лет ему снова не повезло? С виду-то гелнедже вроде приличная женщина.

Кто ее знает, какая она изнутри? Не зря же говорят: пятна зверя видны снаружи, человеческие пятна скрыты внутри!

Может, она на первый взгляд такая. Ведь у этих женщин столько тайн, разве распознаешь их сразу?

Но потом Кадыр усомнился в правильности своего мнения о Тоты."…Вообще-то она женщина, познавшая долгое одиночество. Кто-кто, а уж она-то должна знать цену мужу. И потом, разве каждой разведенке выпадает счастье стать женой такого видного и такого достойного человека, как Хасар-дяде. Да он и сейчас как юноша выглядит. Женщины до сих пор засматриваются на него. Некоторые даже издалека приезжают, чтобы побыть рядом с ним…" Кадыр с некоторой завистью вспомнил о женщине из военного пансионата, с которой Хасар какое-то время находился в любовной связи.

В любом случае, шутки и остроты Кадыра по поводу женщин не возымели должного действия. Он не смог выветрить из головы Хасара осевшие в ней печальные мысли. И ему стало ясно, что его друг и напарник о чем-то переживает и что ему сейчас нелегко. Хасар через силу улыбался остротам Кадыра, стараясь не подавать виду, но это ему мало удавалось. Когда он улыбался, глаза его оставались грустными. Время от времени он вскидывал голову и смотрел на солнце, казался беспокойным, как будто кого-то ждал.

Похоже, беспокойство навсегда поселилось в душе Хасара…

* * *

После заката солнца прошло около часа. Тусклый свет фонарей с наступлением темноты стал ярче, море казалось укрытым темным бархатным покрывалом ночи, по поверхности которого прыгали мелкие барашки волн.

В это время суток в помещениях бывает душно, и все устремляются к морю, чтобы вдохнуть там ночную прохладу.

Поставив после обеда сети, Хасар и Кадыр вернулись обратно, напомнив друг другу, что они дали слово людям устроить им ночную прогулку на море.

До встречи в условленном месте оставалось еще около получаса времени. Он знал, что за это время спокойно доберется до места, даже если ему придется немного задержаться, он не подведет любителей ночных приключений.

Но до того ему надо было решить один вопрос, причем, не там, а прямо здесь.

Хасар решил прокатить клиентов сам, поэтому пришел к мнению, что Кадыру сегодня не обязательно присутствовать рядом с ним. Повернув лодку в сторону берега, он поплавал немного, а потом остановил ее у кромки воды. Слегка кивнул в сторону Кадыра:

– Братишка, ты здесь выходишь. Сегодня иди домой и с удовольствием поешь обед, приготовленный Тувакбибигелин! Сегодня гостей я сам покатаю.

– Ой, дяде, что все это значит? Ты ведь даже толком не разглядел их, узнаешь ли?

– Да именно их я и знаю я их, братишка…

Кадыр заметил, как сверкнули глаза Хасара, когда он говорил об этих людях. Он почувствовал, что Хасар что-то задумал, но не мог понять, что именно. Кадыр вдруг вспомнил, что похвастался Хасару, что попался щедрый клиент, готовый заплатить за ночную прогулку хорошие деньги, и у него сразу же возникло подозрение, что его напарник решил присвоить себе этот богатый улов.

Не догадываясь о буре, бушевавшей в душе Хасара, Кадыр все равно не понял, что же тот задумал. Так что ему не оставалось ничего другого, как пожать плечами и согласиться с Хасаром.

Высадив Кадыра на берегу, Хасар поспешил в условленное место возле пансионата. Он немного опаздывал и гнал лодку на большой скорости. Когда он подъехал, туристы со всем своим скарбом уже ждали его на берегу.

Несмотря на то, что солнце давно ушло с горизонта, и наступила ночь, оба пассажира были в темных очках.

На этот раз Хасар сразу же узнал Аннова, хотя тот и спрятал глаза за темными стеклами. Это был тот самый Аннов, которого он видел всего два-три раза в жизни, но считал его причиной всех своих бед и несчастий, обрушившихся на него после возвращения в Ашхабад.

Он увидел, что женщина, сопровождавшая Аннова, была не Дунья, как думал он раньше. Распущенные волосы падали на лицо красивой женщины, и было видно, что она намного моложе Дуньи. То, что Аннов притащил с собой любовницу, которая не была его бывшей женой, в какой-то степени успокоило Хасара. Убедившись, что эта женщина намного моложе Дуньи, Хасар больше не стал заострять на ней свое внимание. "Зачем нужны Аннову старухи вроде Дуньи, когда вон молоденькие бабы сами лезут в его объятья", – с удовлетворением подумал он. Хасар знал, что все эти толстосумы предпочитают иметь в любовницах свеженьких юных баб, зачем им тратить деньги на усохших мумий. Он причалил свою лодку к берегу таким образом, чтобы пассажирам было удобно войти в нее.

– Прошу прощения, что заставил вас ждать, – изменившимся от волнения голосом сказал Хасар.

Аннов по шляпе узнал в нем человека, который был рядом с другим, уже возившим их на прогулку. Он посмотрел по сторонам и недовольным голосом спросил:

– А где твой напарник?

– Кто-то из родственников в ауле в тяжелом состоянии, ему пришлось срочно ехать туда.

Кажется, Аннов засомневался, стоит ли ему садиться в лодку этого человека и куда-то плыть с ним.

Сюда он шел в уверенности, что поедет вместе с Кадыром, который понимал его с полуслова. Если бы он знал, что вместо него приедет кто-то другой, подумал бы, стоит ли выходить в море или нет.

Словно что-то заподозрив, Аннов стоял, с присущим его характеру высокомерием оглядывая сверху Хасара, ждущего пассажиров в лодке, затем поднял с земли одну из сумок, обхватил за талию стоящую рядом женщину, притянул ее к себе и что-то шепнул на ухо. Хасар подумал, что тот советуется со своей спутницей, стоит им отправляться в путешествие или же отказаться от него.

После короткого совещания они решительно подняли свой багаж и направились к лодке.

Как только они расположились на пассажирских сиденьях в передней части челна, лодка развернулась при свете фонарей и стала отступать в темную даль. Те, кто сидел в ней, в этот момент испытали чувство, словно они въезжают под гигантское черное покрывало. Упругие струи воздуха приятно обдували лица и открытые части тел.

Лодка неслась, едва касаясь поверхности воды, она будто на крыльях летела над волнами, и вскоре была далеко от берега. Оставшиеся позади береговые огни тускло мерцали в ночи, будто окутанные туманом.

Качаясь на волнах, лодка некоторое время плавала в море, потом Аннов, сидя в передней части лодки, обнимая за талию молодую женщину и наслаждаясь прохладой морского воздуха, поднял руку и подал лодочнику знак:

– Старик, теперь можешь где-нибудь здесь остановиться! Кажется, мы приблизились к тому месту, где были позавчера! – требовательно произнес он.

Хасар и сам видел, что они ушли далеко от берега, и собирался сбросить скорость.

Как только лодка остановилась, Аннов и молодая женщина разложили перед собой захваченные с собой напитки и закуски и занялись своими привычными делами.

Сейчас все это безграничное пространство сжалось в одно большое черное пятно вокруг лодки Хасара, море было тихим и спокойным.

Сзади, с неблизкого расстояния, временами доносился звонкий смех женщин, сопровождаемый басовитыми мужскими голосами, будто кто-то там, в ночи, играл в догонялки. Сейчас как раз то самое время, когда жаждущие приключений "денежные мешки" выходят в море, чтобы позабавиться со своими юными любовницами, а в это время сами молодые женщины ощущают себя на вершине счастья, потому что они юны и красивы, к тому же желанны.

Море спокойно, его таинственная ночная красота умиротворяла. Хасар сидел на корме лодки, стараясь не смотреть в сторону тех, кто находился в ее передней части.

Эти двое под воздействием алкогольных паров вытворяли такое, что он с трудом держал себя в руках.

Ну, разве могло придти в голову, что однажды жизнь сделает такой крутой поворот? Кто мог подумать, что такая громадина, как СССР, с такой легкостью развалится на части? В ту пору я тоже что-то собою представлял, был руководителем, был ведущим оперирующим хирургом.

Может, потому-то тогдашнее время кажется лучшим. А когда пришло новое время, мы поверили, что оно будет лучше прежнего, бросили все и поспешили вернуться домой, чтобы верой и правдой служить родному Отечеству. Когда они собирались в обратный путь, Дунья, словно предчувствуя неладное, умоляла: "Хасар, родной, давай, останемся здесь, мы как пересаженное дерево уже не приживемся в той почве, живут же здесь представители других народов, и мы проживем. Пусть, если хочет, едет Арслан, он молод, и ему будет легче приспособиться к новым условиям!" У женщин вообще интуиция сильно развита, может, она уже тогда чувствовала, что все вот так обернется…

"Тоты, напротив, говорит: "Тебя сюда вернуло мое страстное желание", – он потом вспомнил слова Тоты. Все эти воспоминания навевали грусть, он постоянно думал о случившемся и в сотый раз спрашивал себя: почему так случилось? Особенно тяжело становилось, когда он вспоминал о гибели Арслана, считал его жертвой сложившихся в его жизни неблагоприятных обстоятельств.

На глаза навернулись слезы…

Над морем тихонько задул северный ветер, он будто изпод темного покрывала ночи вырвался. Лодка качалась на волнах, как колыбель, вокруг нее началось бурление. Мелкие волны, скучиваясь, толкая друг друга, весело бились о борта лодки.

Подняв вместе с подругой несколько стаканов подряд, Аннов заметно повеселел. Было видно, что в нем разгорается страсть и его неумолимо влечет к сидящей рядом женщине.

Он, то прижимался к женщине и крепко обнимал ее, то, как ребенка сажал к себе на колени. Чувствовалось, что выпитое кружит голову и туманит сознание. Аннов набросил на женщину и стал мять и тискать ее груди, сейчас он был похож на бодливого быка.

Хасар помнил, что сегодня он всего лишь слуга, поэтому делал вид, что ничего не замечает, хотя и видел все, сидел, отвернув голову в сторону. В то же время он не переставал думать о том, что до сих пор волновало его: почему сегодня правят бал такие негодяи как Аннов, почему им все сходит с рук? Вместе с тем он понял, что ночной извоз богатых нуворишей – это не его занятие. Да, было бы лучше, если бы в это путешествие отправился кутила Кадыр, который при случае мог бы даже отбить у этого толстосума его любовницу и обслужить ее по высшему разряду, во всяком случае, все сделать лучше этого жирного самонадеянного индюка.

А пассажиры лодки, не обращая на него никакого внимания, обжимались, терлись друг о друга и вытворяли такое, что Хасару стало тошно, он считал их поведение бесстыдным.

Аннов любил запивать водку пивом, на него такое сочетание напитков действовало возбуждающе. Вот и в этот раз, насытившись водкой, он обратился к своей возлюбленной, которая уже слезла с его колен и теперь сидела, положив голову ему на плечо.

– Эй, Мяхек, подай-ка мне баночку холодного пива! – Потом он еще о чем-то вспомнил и на ходу поправился – велел подать две банки пива. Взяв из рук женщины пиво, Аннов полуобернулся в сторону Хасара, давая понять, что помнит о нем.

Назвав Хасара "стариком", как собаке кость кинул в его сторону одну из банок пива:

– Возьми, ты тоже остуди душу!

Хасар протянул руку, но не успел поймать банку, та упала прямо к его ногам.

Самым неожиданным для Хасара стало то, что Аннов назвал свою любовницу Мяхек – именем жены покойного сына Арслана. Он почувствовал, как по телу его прошла горячая волна, будто он змею увидел, и понял, что сейчас что-то произойдет. Услышав имя невестки, Хасар задохнулся от возмущения, он стал хватать ртом воздух. "Может, это просто совпадение, может, они тезки?" – пытался успокоить себя Хасар, но и сам не верил в это. Разве мало на свете людей с одинаковыми именами? Он молил Бога, чтобы эта женщина не оказалась его невесткой.

Ему совершенно не хотелось верить в то, что после Дуньи Аннов взял себе в любовницы ее невестку. Если бы он раньше присмотрелся к этой молодой женщине более внимательно, вполне возможно, узнал бы в ней свою невестку.

Теперь Хасар стал более пристально вглядываться в женщину, извивавшуюся в объятьях толстяка во тьме ночи.

Вроде бы и есть какое-то сходство. И эта так же, как жена Арслана, стройна и чуть выше среднего роста. И зовут ее также: Мяхек. Вполне возможно, что это она и есть. Но, может, и не она. Разве мало на свете похожих людей и похожих имен?

Сейчас каждую вторую девочку называют именем Мяхек – так называется пробирный камень, или еще каким именем, обозначающим название драгоценного камня. Но если это вдова Арслана, у нее должны быть очень длинные волосы…

Отправляясь в долгосрочные командировки, Арслан в письмах жене обязательно упоминал ее косы: "Хочется скорее добраться до твоих кос и обмотать их вокруг своей шеи…" Об этом Хасару рассказывала Дунья, которая была в курсе всех домашних дел, радуясь отношениям сына и невестки. А у этой короткая стрижка, неухоженные волосы торчат в разные стороны, да и если на то пошло, эта немного полнее их невестки Мяхек. Та худощавее. К тому же эта молодая женщина кажется чрезмерно страстной и даже легкомысленной. Где-то с неделю назад Хасар разговаривал с Ашхабадом и сказал, что лето подходит к концу, при этом еще раз напомнил теще, что внуки собирались приехать к нему, отдохнуть на море, на что та ответила: "Дунья говорит, что ей сейчас некогда везти детей, а их мать пару дней назад уехала по делам службы в Турцию, но обещала по возвращении непременно свозить их к деду перед началом учебного года". Так что, по подсчетам Хасара, Мяхек сейчас должна быть не здесь, а где-то в Турции.

Где Аваза, а где Турция?!

Он все искал причины, по которым эта женщина не могла быть его невесткой, но как ни старался, где-то внутри копошилась неприятная мысль: "А вдруг это она? Какой позор!" Заодно он вспомнил, как еще до свадьбы Арслан сказал матери: "Мама, по-моему твоя родственница не камень Мяхек, а самый обычный камень, который пинают ногами!" Похоже, он уже тогда что-то почувствовал.

"Наверно, мой сын еще тогда знал, кто ты такая на самом деле", – грустно подумал Хасар. Его тревога росла, он уже не сомневался, что женщина Аннова на самом деле не просто похожа на его невестку, а она и есть. Он мог бы узнать ее по голосу, но в отличие от Аннова, который постоянно острил и громко смеялся над собственными остротами, она почти не смеялась, а разговаривала измененным голосом – шепотом.

Сейчас Хасар радовался тому, что Аннов не узнал его.

Если бы узнал, разве сел бы в эту лодку и отправился в неведомые дали?

Однако все тайное рано или поздно становится явным.

Аннов все равно узнает, в чью лодку он сел. И потом, между воровством и развратом расстояние не такое и большое.

На краешке сачака, расстеленного в лодке, стоял небольшой радиоприемник, служивший одновременно и фонарем. Сейчас он горел и освещал небольшое пространство впереди. Когда Аннов и женщина наклонялись, чтобы взять какую-нибудь закуску, фонарь освещал часть их лиц, которые при свете казались покрасневшими.

По радио звучала бесконечно нудная музыка, которая навевала тоску. Казалось, что она выскальзывает из лодки и разливается по поверхности моря.

Аннов то и дело оказывал женщине знаки внимания, ласкал ее, желая ответных ласк. Гладил руками ее круглые упругие ягодицы.

Поначалу, выпив и закусив, женщина и Аннов говорили полушепотом, чтобы лодочник не мог слышать их, но потом выпитое ударило в голову, и они перестали контролировать себя, стали шуметь и веселиться. А разговаривали они так громко, словно с глухими, находящимися далеко отсюда.

Хасар закурил, и Аннов, оглаживая зад женщины, учуяв запах табачного дыма, обернулся. Видно, хотел попросить у лодочника сигарету. Он поднялся во весь рост и хотел идти к Хасару. Испугавшись, что ее пьяный друг может не удержаться на ногах и выпасть из лодки, женщина схватила его за руку и попыталась удержать.

– Кругом одна вода, ты не боишься вывалиться за борт? – она напомнила ему, что он находится не на суше, а в лодке.

Видя, что ей не удержать рвущегося Аннова, она обратилась к Хасару, желая, чтобы он сам подошел к ним:

– Дядя, может, вы дадите ему сигарету? – попросила она, и ее голос и манера говорить показались Хасару слишком знакомыми и напомнили склад речи его невестки Мяхек.

Жена Арслана тоже называла его "дайы" – дядей. Перед его мысленным взором ожила красивая скромная молодая женщина… Мяхек была хороша собой, у нее была смуглая кожа лица, красивые глаза. Арслан любил свою жену и желал постоянно видеть ее глаза, любоваться ею…

Тем временем Аннов, схватив бутылку пива и раскачиваясь из стороны в сторону, подобрался к Хасару.

– Яшули, а ну, угости меня сигареткой!

– Сейчас.

Хасар прикурил сигарету и протянул ее Аннову.

Обсасывая сигарету, тот стал что-то говорить заплетающимся языком. Хасар понял, что выпитое ударило в голову, и он уже не контролировал себя, вел себя шумно, говорил возбужденно.

Аннову хотелось иметь собеседника, и он уселся рядом с Хасаром. Осыпая пеплом от сигареты свой оголенный выпуклый живот, обратился к Хасару:

– Старик, ты тоже живешь у моря?

– Да.

– Если хочешь, я могу дать тебе хорошо оплачиваемую работу, чтобы ты не перебивался случайными заработками, занимаясь морским извозом. Как ты на это смотришь?

– Ну и какую работу ты можешь мне предложить?

– Я собираюсь неподалеку отсюда на собственные деньги строить большой дом отдыха. Уже и его проект готов… – заговорив о строительстве, Аннов, похоже, вспомнил что-то неприятное, связанное с ним, и тон его речи изменился. Стал грубым и недовольным. – Мы должны были немного раньше приступить к работам, да вмешалась кучка баламутов. Но ничего, вот наступит осень, побережье опустеет, и мы заново возьмемся за дело. С кем надо, уже встретились, кого надо, подкупили…

Неожиданно начал разматываться клубок последних событий, и это подогрело любопытство Хасара. Ему давно уже хотелось как можно больше узнать об этом строительстве.

Разве не эта стройка еще раз вторглась в его жизнь и еще больше замутила ее, не она ли отправила на тот свет его старого друга?

Хасар понял: вот он, момент истины, сейчас он узнает все, о чем не знал прежде. Ему хотелось как можно больше узнать обо всем этом, и он с трудом сдерживался, чтобы не выдать себя.

– Ты говоришь не о той спорной земле, из-за которой люди вышли на улицу и митинговали на площади перед хякимликом? – чтобы не выдать свою осведомленность, Хасар делал вид, что толком ничего не знает о случившемся, сам же внимательно слушал Аннова и поддакивал ему.

Было видно, как задело Аннова упоминание о мятеже.

Он забеспокоился, тон его стал враждебным:

– Оказывается, и ты об этом слышал, старик. Да, нашлась парочка смутьянов. Остальные же оказались обманом втянутыми в эту смуту. Очень это разозлило хякима города… А он ведь наш земляк, класса на три-четыре младше нас учился. Умный мужик, ему еще расти да расти. Если хочешь знать, в итоге все участники той выходки получили по шапке. Одного до смерти забили прямо возле дома, другой удрал из города и где-то скрывается… – Когда рассказ дошел до этого места, Хасар понял, что речь идет о нем. – Но за ним устроили погоню, а как же, он думает, пойдет против хякима и останется безнаказанным? Ему, видите ли, демократия нужна. Ничего, скоро ему покажут, что такое демократия… Вполне возможно, что их подстрекают иностранные провокаторы. Вот пусть только подтвердится это, его маму поставят лицом к стенке.

Чем больше Аннов говорил о Хасаре, тем больше возбуждался, он кипел и не скрывал своей ненависти.

– Наверно, он и с иностранцами имеет связи. Он ведь большую часть жизни провел за границей. Когда он работал в Германии, поддерживал тесные связи с немецкими офицерами и даже дружил с их семьями, сейчас об этом и его бывшая жена говорит. Думаю, он один из тех, кто продает им свою страну…

Аннов сделал передышку, вспомнил, что уже спрашивал этого человека, местный ли он, и снова вернулся к началу разговора.

– Вполне возможно, что и ты с ним знаком. Зовут его Хасар, лет ему пятьдесят пять – шестьдесят. Его могут знать как доктора Хасара.

Вместо ответа Хасар молча сглотнул слюну. Он поперхнулся и стал откашливаться, как будто в глотке у него что-то застряло.

Аннов протянул ему наполовину опустошенную бутылку пива.

– На, выпей!

– Да пройдет, – вежливо отказался Хасар, но кашель не проходил, и он вынужден был глотнуть пива из бутылки Аннова.

– Вроде бы я слышал это имя, – он старался отвечать спокойно, чтобы Аннов ни в чем не мог заподозрить его, но главное, он хотел узнать о дальнейших действиях и намерениях Аннова.

– Да он глупец, всю жизнь проработавший на государство и живший на одну зарплату, – еще больше оживился он.

– Гмм…

– Он мстит мне.

– За что?

– За свою жену… Смотри, как все вышло. Я был влюблен в его жену, когда она еще девчонкой была. Но она была дочерью состоятельных родителей и ни во что меня не ставила. Верно говорят: женщина гонится за именем, мужчина – за ляжками.

Во время учебы в Ленинграде она повстречала этого самого Хасара и полюбила его. Да и разве Дунья упустила бы парня, который учился в таком престижном вузе, да еще если его ждало блестящее будущее? Она там же опутала его своими юбками…

Рассказывая о своем положении, Аннов говорил возбужденно и с каждым словом наэлектризовывался все больше. Ему было приятно показать этому лодочнику, что он не простой обыватель, а весьма состоятельный человек.

– Во времена СССР они жили хорошо, но после обретения независимости счастье улыбнулось и нам. Теперь многие из тех, кто прежде меня и за человека-то не считал, мне же и служат. И не просто служат, а всячески стараются угодить.

Вижу я как-то, эта женщина, которая когда-то презирала меня, сидит без работы, семья уже не имеет прежнего достатка, к которому она привыкла. Люди, привыкшие жить хорошо, с трудом переносят нужду. Женщина без настроения, она недовольна своим положением, ей хочется возврата к прежней благополучной жизни. И вот в такой момент она повстречала меня. Я взял ее к себе на работу.

Женщина, воротившая от меня нос, теперь не знает, как угодить мне. Да и кому нужен пропахший вонючими лекарствами доктор, когда есть такие люди с достатком, как я? Она и сама экономист, неглупа. Позже, когда мы создавали с ней совместную компанию "Аннов-Дунья", она немаловажную роль сыграла. Умом своим и преданностью мне сумела защитить интересы нашей компании.

И теперь наша компания набирает обороты…

Аннов наслаждался своим красноречием. Не ведая о том, кому все это рассказывает, он не догадывался и о нависшей над ним опасности.

Хасару стоило больших трудов не выдать себя, он очень хотел дослушать Аннова до конца. Слушал его внимательно, как слушает врач тяжелобольного человека, и чем больше слушал своего собеседника, тем больше ужасался. Аннов видел, как порой сверкали глаза на его заросшем бородой лице, но не придавал этому значения.

Аннову было приятно болтать, попивая пивко да покуривая сигаретку, он получал от своей болтовни мстительное удовольствие. И столько всего он порассказал Хасару, о чем тот и понятия не имел…

Если бы не эта случайная встреча, он, возможно, так и не узнал бы многого о Дунье. А Аннов раз за разом возвращался к теме строительства пансионата на побережье Каспия.