Текст книги "Жаркое лето Хазара (сборник)"

Автор книги: Агагельды Алланазаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 33 страниц)

Жаркое лето Хазара

 
Человечий сын, и сам не знаешь ты,
Каким надменным можешь быть.
 

Махтумкули

Воронье вьется возле цветка… воронье.

Сайылы

Горы окутанные в туман

Кажется, весна, которой так полюбился свежий воздух, решила после полудня еще раз умыть Ашхабад дождем и принести ему прохладу. Хотя еще совсем недавно прошел ливень, заливший город потоками воды. Надвигающиеся со стороны Копетдага темно-серые тучи, дымясь и закручиваясь черными быками, напирая всей массой, производили угрожающее впечатление. Похоже, они не собирались утихать все сорок дней и ночей до тех пор, пока не поглотят вокруг все, кроме серого Ноева ковчега. Однако совсем скоро они осознали ясно, где и зачем они находятся и какое время года на дворе. Как правило, весенние тучи очень быстро рассеиваются.

Накрыв собой город, темные тучи еще некоторое время поливали его потоками дождя. Вволю насладившись шалостями своими, они отступились и быстренько ретировались туда, откуда и явились, – в сторону Копетдага, чьи взметнувшиеся над городом высокие пики были видны издалека.

Не успели тучи, наспех собрав свое разбросанное повсюду добро, рассеяться, как на небе снова засияло солнце. Мир вновь озарился яркими красками весны и стал напоминать обеспокоившуюся женщину, женщину-загадку, хранящую какую-то тайну, открыть которую не имеет никакой возможности, хотя ей и очень хочется хоть с кем-то поделиться тем, что так волнует ее.

Самолет, вылетевший из Стамбула, должен приземлиться в Ашхабадском аэропорту не позднее чем через два часа.

Ровно две недели назад супруга Хасара Дунья^{1} рано утром вылетела с этого аэропорта в Стамбул.

Когда Хасар прибыл в аэропорт, чтобы встретить жену, до прилета лайнера было еще достаточно времени. Он приехал намного раньше назначенного часа.

Хасар по-прежнему, как и в юношеские годы, с нетерпением ждал приземления самолета, потому что на нем возвращалась Дунья. С тех пор, как Дунья позвонила из Стамбула и сообщила о дне своего возвращения, Хасар уже много раз мысленно встречал ее в аэропорту. И когда ехал сюда, он знал, что до прилета воздушного судна еще много времени.

Хасар, всю жизнь служивший в армии, и прежде не раз встречал свою Дунья в аэропортах многих стран. И в этот раз, получив от нее сообщение, он сразу же понял, что не успокоится до тех пор, пока не поедет на встречу с ней, не встретит ее и не привезет домой. В его жизни и судьбе такие встречи-расставания стали делом привычным.

С недавних пор Дунья приступила к работе переводчиком-помощником в известной на всю стране фирме «Хасан».

Наконец-то настал час ее английского, который она с упоением изучала в юности, но который так и не пригодился ей до этих дней в жизни. Помимо этого, Дунья как жена военнослужащего свыше пятнадцати лет жила в предместье Берлина, поэтому хорошо знала и немецкий язык.

А недавно руководитель фирмы, в которой она трудилась, заручившись покровительством одной из ведущих турецких компаний и объединив с нею свои капиталы, начал пробивать большое дело, интерес к которому проявляли обе стороны.

Выехав на мокрые, от только что прошумевшего ливня улицы города, Хасар знал, что едет в аэропорт слишком рано, и чтобы как-то потянуть время, подумал было о том, чтобы по пути завернуть домой к сыну, обрадовать внучат сообщением о возвращении бабушки, а заодно, если получится, выпить пиалу-другую настоявшегося чая.

Но, вспомнив, как, играя с внуками, он забывает обо всем на свете и не замечает ушедшего времени, понял, что и в этот раз может заиграться и опоздать к самолету, а потому решил, что уж лучше никуда не сворачивать, а ехать прямо в аэропорт. И потом, внукам будет гораздо приятнее, если он вместе с собой привезет на машине и их любимую бабушку.

Представив, как обрадуется Дунья, которая в последнее время относилась к внукам с большей теплотой, чем когда-то к собственным детям, как она прижмет их к груди со словами «Мои родные, котятки мои!», Хасар вспомнив этого испытал какое-то особенное удовольствие.

Ему хотелось встретить Дунья так, как это было в прежние времена, – он ловил взглядом снижающийся самолет, словно хотел прямо в небе поймать летящую на нем жену. Хотя, когда он позвонил жене и сообщил, что встретит ее, она ответила:

«Если ты будешь занят, не переживай, нас встретит машина фирмы и развезет по домам». Но Хасар сразу же отверг ее предложение. Полушутя – полусерьезно ответил: «Нет, моя дорогая, ничего у тебя не выйдет. Я должен сам встретить тебя и по пути к детям мы завернем домой. Есть у меня одна мыслишка – приласкать тебя в укромном местечке…»

Прошедшие две недели Хасар волновался, как молодожен, жену которого как кайтарму отправили к родителям, поэтому с нетерпением ждал ее возвращения. Почти тридцать лет они прожили вместе, соединенные телом и душой как сиамские близнецы, и за все эти годы он никогда не расставался с своей Дуньей так надолго. Хасар был человеком, который вообще не выносил одиночества.

Уезжая в командировку в Стамбул, она сообщила, что намерена вернуться через неделю, но когда до возвращения оставался всего один день, специально позвонила Хасару и сообщила, что человек, с которым они должны были встретиться здесь, сейчас находится в другой стране, поэтому они вынуждены еще на неделю продлить срок своей командировки.

Хасар тогда возмутился про себя: «А разве с нужным человеком не созваниваются, заранее не договориться, чтобы ехать именно тогда, когда он будет на месте?». Ему трудно было вынести продленную еще на неделю разлуку.

Но прошло какое-то время, и когда возвращение Дунья становилось все ближе, прежние мысли как-то поблекли, и он стал с пониманием относиться к тому, что Дунья не на отдых поехала, а решает рабочие вопросы, да в какой-то степени и о благополучии семьи заботится. Эти мысли немного успокоили Хасара.

Он мысленно смирился с тем, что в интересах дела Дунья проведет в Стамбуле еще неделю. А свое нетерпение и желание привезти жену домой он объяснял тем, что соскучился по женской ласке, по объятьям любимой женщины.

В аэропорту Хасар поставил машину на стоянке и вошел в здание аэровокзала. Просторный зал ожидания был полупуст. До прилета ожидаемого самолета было еще достаточно времени. Хасар поднялся на второй этаж и направился в кафе, чтобы выпить пару чашек кофе и там же переждать время до прилета самолета. «А что, здесь можно неплохо провести время, да и обзор отсюда хороший!» – подумал он и сел за пустующий столик у стеклянной стены.

Выдвинув стул и устроившись удобнее, он расстегнул верхние пуговицы сорочки и стал не спеша осматриваться.

Высокая, со стройными длинными ногами под короткой юбкой, девушка блондинка ходила меж столами и, дразня своими прелестями, обслуживала посетителей. Через некоторое время она подошла к столику Хасара с блокнотом в руках.

– Что будете заказывать?

– Принесите мне горячего кофе!

– У нас не подают холодного кофе. Говорите, что вам еще принести! – Блондинка уставилась на Хасара, ожидая, что он закажет еще и что-нибудь из еды.

– Пока принесите кофе, а там видно будет.

Похоже, официантка осталась недовольна заказом Хасара, отходя от его столика, она скривила рот в ухмылке.

За годы совместной жизни для Хасара стало привычным вот так встречать свою жену. Эти моменты были связаны с его службой военным врачом в разных частях света – в российских городах, а затем в составе войск СССР в Германии.

Погрузившись в мысли о том времени, когда он встречал свою Дунью в разных аэропортах, Хасар снова испытал приятные чувства, ему показалось, что те дни вновь приблизились к нему.

… Мысленно он снова был в Берлинском аэропорту, пристально вглядывался в летное поле, словно собираясь поймать Дунья в воздухе, разглядывал посадочную полосу и, предаваясь приятным воспоминаниям, представлял момент встречи с ней.

Каждое лето, отправляясь на Родину в отпуск, они ехали всей семьей, но когда отпуск заканчивался, Дунья с детьми еще на какое-то время оставалась с родителями и родней, поэтому чаще всего из отпуска Хасар возвращался в свою часть один. Почти каждый год его дети еще месяц-другой гостили у бабушек и дедушек, а когда до начала учебного года оставалась неделя – дней десять, соскучившись по отцу, возвращались домой.

… Только что в Берлинском аэропорту приземлился самолет из Москвы, и вот уже по трапу спускаются пассажиры этого рейса. Хасар стоит в толпе встречающих и пристально всматривается в заходящих в здание аэровокзала людей. На какое-то мгновение ему почудилось, что люди выходят не из самолета, а спускаются по ступеням, проложенным между небом и землей, прямо из чрева неба. Издали длинное зеленое платье сходящей по трапу Дуньи напоминает развевающийся флаг. Вот она уже идет в толпе прилетевших, держа за руки детей, и озирается по сторонам, выискивая среди встречающих своего Хасара, идет торопливым шагом, а он видит, как вертит она головой и ищет его. И как только увидит, радостно улыбнется, а потом помашет поднятой рукой: «Мы здесь!» Дунья весело сообщит детям, что увидела их отца, тогда и они, радуясь предстоящей встрече, будут смотреть туда же, куда смотрит их мать, чтобы увидеть отца. Сердца всех переполняет радость.

Попивая принесенный официанткой горячий кофе и разглядывая через стеклянную стену залитый дождем от горизонта до горизонта окружающий мир, Хасар сидел, погрузившись в воспоминания о счастливом для него времени. Справа от Хасара, прямо перед зданием аэропорта, стояли выстроившиеся в ряд «Боинги», напоминавшие красавцев-скакунов, которых только что искупали. Временами где-то далеко на горизонте садился самолет и, сбрасывая скорость, начинал двигаться в сторону аэровокзала, а гаснущий звук его двигателей напоминал храп коня, подходящего к своему стойлу.

Поскольку все мысли Хасара были пронизаны любовью и нежностью к Дунье, то были они притягательными и приятными.

Вот перед мысленным взором снова появилась Дунья.

Они с Хасаром собираются в гости, и она прихорашивается перед зеркалом: наряжается и укладывает волосы, делает это не спеша, с чувством. Любуется своим отражением в зеркале и остается довольной: "Хороша!»

А Хасар уже давно готов, он выгнал из гаража машину и ждет ее во дворе. Поглядывая на часы, нервничает: «Ну что она там застряла?» Она все не идет и не идет, и тогда Хасар выключает двигатель автомобиля и идет за женой в дом. А Дунья все еще стоит перед зеркалом, то с одной стороны на себя посмотрит, то с другой, перебирает платья, не зная, какое из них выбрать, платки, чтобы выглядеть особенно нарядной. Хасар вернулся, недовольно ворча: «Ты что, приклеилась к зеркалу, пойдем уже, коли собрались!»

Понимая, что это она задерживает обоих, Дунья повернется к нему с виноватым видом и покаянно улыбнется, но тут же, зная, что она любимая женщина, все прихоти которой всегда выполняются, кокетливо ответит: «Да, иду я, уже иду!» И снова превратится в желанную женщину Хасара.

В такие минуты Хасар, возбужденный и охваченный желанием, забыв обо всем на свете, хватал жену на руки и уносил с этого места, в спальню, не обращая внимания на сопротивление и возмущенные возгласы Дуньи…

А потом Дунья, завернувшись в смятую простыню, начнет собирать одежду, впопыхах раскиданную по всей комнате, и, делая обиженный вид, с любовью и нежностью произнесет:

– Ох уж эти мужчины, ну, совсем у них терпения нет.

Стоит их женам начать наряжаться, как они перестают сопротивляться своим желаниям, кидаются на них.

Этот момент для Хасара был одним из самых приятных и запомнившихся.

Заново одеваясь, Дунья ворчала на мужа, но для него ее голос в эти минуты был самой завораживающей музыкой.

Занятый своими мыслями, Хасар вдруг почувствовал у себя за спиной чей-то взгляд. И не ошибся. Сделав вид, что ищет взглядом официантку, он обернулся и увидел сидящих через пару столиков от него за отдельным столом броско одетую женщину лет сорока-сорока пяти и девочку двенадцати-тринадцати лет с лучистыми глазами. Они с загадочным видом наблюдали за окружающими и о чем-то вполголоса переговаривались, похоже, делились секретами.

Хасар обернулся, и женщина сделала вид, что смотрит не на него, а куда-то дальше, разглядывает самолеты, виднеющиеся через стеклянную стену за его спиной.

Как бы там ни было, от внимания Хасара не ускользнул ее вороватый взгляд и то, как она попыталась быстро отвести его и покраснела. Даже не зная, о чем говорили женщина и девочка, Хасар догадался, что речь шла о нем. Поэтому-то Хасар и подумал, что, вероятно, это его знакомые, только никак не мог вспомнить, откуда он их знает. Напрягая память, Хасар внимательно посмотрел на женщину, пытаясь припомнить ее, но все его старания оказались напрасны: он так и не вспомнил, откуда он знает эту нарядную даму и сидящую рядом с ней девочку. Хасар вполне допускал, что никогда прежде не встречал эту женщину. Ведь, если они знакомы, было бы логичным, чтобы женщина подала какой-то знак, головой бы что ли кивнула или улыбкой приветствовала его. Потом он подумал, что внимание женщин привлек не он сам, а его военная форма. Сшитая из темно-синего сукна, военная форма была Хасару к лицу, она делала его стройным, в ней он выглядел гораздо младше своих лет, хотя и был серьезен и учтив. Он и прежде ловил на себе любопытные взгляды женщин, знал, что нравится им. Но больше других встрече с ним радовались мальчишки, мечтавшие стать командирами. Нередко держась за руку матери, они говорили: «Мама, когда я вырасту, стану таким же командиром, как вон тот дядя!» Мать и сын с удовольствием смотрели на Хасара и улыбались ему, а для Хасара это были приятные минуты его жизни.

Хасару эта женщина показалась человеком со вкусом, во всяком случае, в том, как она одета, чувствовался хороший вкус, умение преподнести себя посредством одежды.

Волосы, собранные на затылке пучком, она подвязала тонким голубым платком в мелкий цветочек. Из-под кожаной безрукавки с отворотами выглядывал кусок платья темно-зеленого цвета с большой вышивкой. Она говорила, чуть подавшись вперед, отчего ее полные груди касались стола. Непонятно почему, но Хасару во взгляде женщины почудился непраздный интерес вперемешку с желанием, но в то же время и едва уловимая ирония.

Хасар вдруг понял, что эта женщина всего лишь одним мимолетным взглядом заняла все его мысли, и он, как рыбка, клюнул и попался на ее крючок. Правда, поначалу Хасар пытался как-то оправдать себя: «Глаза на то и даны, чтобы смотреть, куда захочется». Но тут же отогнал эту мысль. Ему и в самом деле показалось, что во взгляде женщины были то ли какое-то беспокойство, то ли насмешка, а может, и еще что-то. Он и сам не заметил, как стал думать обо всем этом.

По тому, как одета женщина, а на ней была одежда современного кроя, как унизаны золотыми кольцами ее пальцы, а на шее сверкал толстенный золотой «трос», Хасар сделал вывод, что она является разбалованной женой какого-нибудь «нового туркмена», из тех, кто разбогател за последние годы.

Удивительнее всего то, что после случайно брошенного взгляда нарядная женщина больше ни разу не повернула головы в сторону Хасара, как будто утратила к нему всякий интерес. Лениво потягивая принесенный официанткой кофе, она изредка что-то говорила сидящей напротив нее девочке.

Как ни старался Хасар, так и не вспомнил, откуда он знает эту показавшуюся ему знакомой женщину. А потом, как и бывало с ним всегда, мысли о незнакомой женщине куда-то ушли, а вместо них вернулись возбуждающе-радостные мысли о его любимой Дунье.

Приближалось время прибытия рейса из Стамбула.

Каждый раз, когда на взлетном поле Ашхабадского аэропорта приземлялся самолет, Хасар испытывал волнение, как будто именно из этого самолета должна выйти Дунья. Он и сам не заметил, как снова стал думать о жене…

Хасар познакомился с Дуньей в тот год, когда он, окончив третий курс медицинского института в Ашхабаде, приехал для продолжения учебы в Ленинградский мединститут.

В те годы практиковалось такое: лучших из студентов Туркменского мединститута направляли в более сильные учебные заведения страны для продолжения занятий. Хасар тоже был одним из тех студентов, приехавших в Ленинград по направлению. В комнате общежития он жил вместе с приехавшим на два года раньше него парнем по имени Каков.

В один из дней Каков сообщил, что в следующее воскресенье собирается отметить свое двадцатипятилетие, и Хасар охотно поддержал его: «Любой другой день рождения можно не отмечать, но двадцать пятый день рождения оставлять без внимания нельзя ни в коем случае.

Неплохо было бы кого-нибудь из наших девчонок, ну хотя бы Джахан, попросить приготовить плов!» Имя Джахан он назвал неспроста: Джахан была однокурсницей Какова, и они мечтали сразу же по окончании института сочетаться браком и сыграть свадьбу. Девушка часто навещала своих земляков, Хасару не раз доводилось пробовать плов, приготовленный Джахан. Каков вспомнил, что в Ленинграде есть и еще одна девушка, его троюродная племянница, родители которой по-родственному просили его присмотреть за ней в чужом городе. Недавно он вместе с Джахан навестил эту девушку в ее общежитии. Девушку ту зовут Дунья.

Она пришла на день рождения дяди вместе с двумя соседками по комнате. Сам того не замечая, Хасар стал думать о Дунье с той минуты, как увидел ее.

Про себя отметил, что девушка кажется младше своих лет, во всяком случае, явно не студенческого возраста.

Ее роскошные волосы были красиво подстрижены и ниспадали до плеч, эта стрижка делала ее похожей больше на европейскую, нежели на восточную девушку, и лишь нарядное зеленое шелковое платье с изящной вышивкой выдавало в ней туркменку. Она была так хороша, что сразу же привлекала к себе всеобщее внимание. Придя в гости, Дунья представила собравшимся своих подруг, после чего активно включилась в работу, помогала Джахан и другим девушкам, занятым приготовлением плова, сновала между комнатой и кухней, несла оттуда все, что нужно было для праздничного стола. Как-то раз Хасар наблюдал за тем, как Дунья заправляла сметаной нарезанный салат и перемешивала его. Он увидел, как она исподлобья бросила на него быстрый взгляд, но тотчас опустила глаза и зарделась от смущения. Чтобы скрыть свое волнение, Дунья, как ни в чем не бывало, полуобернулась к Джахан, которая ничего не видела и в это время перемешивала плов.

Хасар не знал в точности, о чем в этот момент подумала девушка, но догадался, что ее мысли каким-то образом коснулись его. Торжество было организовано в небольшой комнате, в которой Каков жил вместе с Хасаром, но во всем чувствовалась женская рука: все было аккуратно расставлено по своим местам, а потому комната стала казаться просторнее. В ожидании приглашения к столу ребята стояли у окна, курили и о чем-то переговаривались между собой, стараясь не мешать девчонкам в их работе.

Вскоре после того, как пришли все приглашенные, Джахан на правах хозяйки этого торжества принесла блюдо с дымящимся пловом из курицы, поставила его в центре стола и радушно пригласила всех за праздничный стол.

Рассадив гостей по местам, сняла с себя фартук и села рядом с Каковом. Дунья расположилась возле Джахан. Напротив нее около ее дяди Какова сидел Хасар. Как и Каков, он был в выходном костюме, волосы аккуратно зачесаны на затылок.

Постепенно обстановка за столом разрядилась, стало шумно и весело. Все находились в приподнятом настроении.

Встав с места, Дунья поздравила дядю с днем рождения и от себя и подруг вручила ему завернутый в бумагу подарок, после чего приподнялась на цыпочках и нежно поцеловала его в щеку. Когда она с бокалом шампанского в руках произносила тост, было видно, как она волнуется, от смущения на щеках ее вспыхнул румянец.

– Желаю дяде доброго здоровья и долгих лет жизни, чтобы он благополучно завершил учебу и вступил в брак со своей любимой девушкой, – в этом месте своей речи Дунья лукаво посмотрела в сторону сидящей рядом с ее дядей Джахан, с улыбкой на лице и благодарностью принимающей относящиеся к ней слова. – Дай-то Бог и нам получить образование, достичь своей цели и благополучно вернуться на Родину!

Ее тост, произнесенный с некоторой долей жеманства, вдохновил гостей. Хасар с завистью посмотрел на соседа, удостоившегося поцелуя. Повязывая на шею Какова галстук, купленный по случаю двадцатипятилетия друга, Хасар шутливо произнес:

– Пусть твоя избранница держится за этот галстук и повсюду тянет тебя за собой со словами: «За мной, мой любимый верблюд!»

Через пару дней Хасар понял, что незнакомая девушка обожгла его всего одним своим взглядом и стронула с места его сердце. Теперь образ Дуньи постоянно был у него перед глазами. Он вспоминал, как она разговаривала с гостями на том дне рождения, с каким жадным интересом смотрела на него. Эти воспоминания заставляли его заново переживать какое-то непонятное, но приятное и волнующее чувство, ощущение ее прикосновения к нему.

Ему очень хотелось поделиться своими чувствами с Каковом, намекнуть ему о своих сокровенных мыслях, попросить совета. Но, зная, что Каков считает ее еще ребенком, опасался услышать от него обидные для себя слова, а тогда все может запутаться еще больше. Но неожиданно вспыхнувшее в нем и завладевшее всем его существом чувство не давало покоя, лишало его уверенности в себе.

Ему хотелось хотя бы краем глаза увидеть Дуньи, он не в состоянии был усидеть на одном месте. И вот однажды в воскресенье Хасар вышел из дома в надежде повстречать девушку. Когда он вышел из трамвая рядом с общежитием Дуньи, солнце уже было в зените.

В этот день Дунья и ее соседки по комнате встали позже обыкновения, они хорошенько выспались, и только сейчас сели завтракать. Вчера вечером, собравшись вместе, они стали вспоминать день рождения дяди Дунья как приятное событие, и в разговоре несколько раз упомянули имя Хасара. Пухленькая Валентина, хитро посмотрев на Дунья, сообщила: «А он влюбился в тебя!», давая понять, что вот и за Дунья приплыл на алых парусах такой долгожданный принц. «Тебе показалось!» – возразила Дунья, нахмурив брови. Но потом, оставшись наедине с собой, поняла, что при упоминании имени Хасара в ее душе возникает какойто трепет и она испытывает неизъяснимое волнение. С этой минуты девушка поняла, что в ее собственном мире появился человек, о существовании которого она еще совсем недавно даже не подозревала. Стройная фигура Хасара то и дело оживала в сознании девушки, и чем дольше она видела его своим мысленным взором, тем сильнее ощущала происходящие в ее жизни перемены. Чтобы снова и снова переживать эти приятные минуты, Дунья, оставшись наедине с собой, невольно скрещивала руки на груди и закрывала глаза.

На стук в дверь все три девушки отозвались одновременно: «Входите, дверь открыта!», решив, что пришел кто-то из соседей по общежитию, как это водится у студентов, чтобы одолжить соль, спички, нож, посуду или еще что-то. Но когда на пороге появился Хасар с букетом цветов в одной руке и с тортом в другой, две русские девушки из этой комнаты, сверкнув глазами, с завистью и восхищением посмотрели на Дунью, словно спрашивая ее: «Ну, а мы что говорили?»

Однокурсницы, сразу же сообразившие, что происходит, подбежали к двери и встретили Хасара, усадили его рядом с растерянной Дуньей, которая глазам своим поверить не могла, улыбалась застенчиво, краснела, двумя руками держась за ворот домашнего халата. Дунья думала о Хасаре, но она и в мыслях не держала, что ее заветное желание может сбыться так быстро. Подруги Дуньи поставили на стол вазу с цветами, для приличия съели по кусочку торта и сразу же заспешили по своим делам: надо было оставить влюбленных наедине. Поняв, что наедине с Хасаром она будет чувствовать себя неловко, Дунья попыталась остановить девчонок: «Да куда вы, не уходите!», но у нее ничего не вышло, потому что те-то хорошо знали, чем все может закончиться. Ушли, оставив их наедине и пожелав хорошего настроения, смеясь и представляя, что может произойти после их ухода.

Девушку все еще била мелкая дрожь. Она появилась у Дуньи в тот момент, когда на пороге, словно в счастливом сне, неожиданно появился Хасар. Они оба тогда испытали одинаковое волнение. Сейчас они, увлеченные мыслями друг о друге, забыв обо всем на свете, еще не догадывались, что именно в эти минуты у них зарождается другая жизнь, в которой не будет места никому, кроме них двоих.

Подумав о том, что находится у себя дома, а Хасар у нее в гостях, что должна уделить ему внимание, в противном случае он никогда больше не появится здесь, а она совершенно не желает такого поворота событий, Дунья немного осмелела и взяла себя в руки. Спросила у гостя, как поживает ее дядя Каков. С присущей женщинам памятливостью вспомнила, какой вкусный плов приготовила Джахан на его дне рождения, и по-женски позавидовала тому, как по-хозяйски вела себя та. Но все равно разговор не клеился, они чувствовали себя скованно, мешало волнение, которым они все еще были охвачены. Их беседа сводилась к кратким вопросам и таким же коротким ответам. Смущенная девушка чувствовала, что ее состояние передалось и Хасару, он от волнения тоже не мог сказать что-то путное, так что его состояние было ничуть не лучше, чем у девушки.

Обстановка была напряженной, им обоим было не по себе.

За дверью были слышны шаги, голоса, иногда эти шаги приближались к двери, и казалось, что вот сейчас в комнату войдет кто-то посторонний. Ради приличия Хасар сделал глоток чая, предложенного ему хозяйкой комнаты, но не прикоснулся к принесенному им самим торту. Погрузившись в свои мысли, рассеянно отвечал на вопросы девушки.

Временами поднимал голову и украдкой бросал жадные взгляды на сидящую перед ним девушку, на ее роскошные волосы, рассыпавшиеся по плечам. Хасар все никак не мог решиться и сказать девушке те слова, которые просились наружу, ему вообще казалось, что он засиделся, и ему пора идти. Наконец, он решился. Обратив свои слова в шутку, он все же сказал девушке то, ради чего пришел сюда.

– Дунья, я ведь пришел к вам по объявлению!

– Что еще за объявление? – Дунья не сразу уловила скрытый в словах Хасара подтекст и удивленно пожала плечами.

– Вы же недавно разместили в газете объявление, что ищете персонального врача. Так вот, я пришел к вам, чтобы предложить свои услуги и стать вашим личным врачом.

Поначалу Дунья не заметила юмора в словах Хасара, и чуть было не спросила: «Когда это я давала такое объявление?», но потом вдруг до нее дошло, что это всего лишь шутка и повод для начала разговора. Вон оно что, значит, понравилась парню. Дунья смутилась, не зная, как реагировать на слова, потупила взгляд. Потом все же подняла голову и застенчиво посмотрела на Хасара, который с нетерпением ждал ее ответа и поглаживал подбородок. Всем своим видом он говорил: «Ну, что ты на это скажешь?»

– Надо бы подумать…

– А вы хорошенько подумайте, я подожду. Если, конечно, я не опоздал. Не опоздал ведь?!

– Не то, что не опоздал… гмм… – девушка отвернулась в сторону, в ее ответе явственно прозвучала ирония. – Напротив, может, слишком рано пришли?!

Хасар по-своему расценил слова девушки, произнесенные с хмурым видом, решил: учитывая ее юный возраст, девушка дала ему понять, что он ей не пара. После этого ему больше не хотелось оставаться возле Дунья. Со смешанными чувствами распрощался с девушкой. Несколько дней он не мог смотреть в глаза Какова, опасаясь, что девушка могла пожаловаться дяде на бесцеремонность его товарища, ему было стыдно. Настроение было плохим, интерес к жизни пропал. Теперь по вечерам он рано ложился спать, зачастую даже не поужинав.

В воскресенье Каков сообщил, что идет с Джахан в кино, пригласил и Хасара: «Пойдем с нами, говорят, хороший фильм», но Хасару было не до кино. После ухода Какова взял один из конспектов и лёг на кровать, чтобы просмотреть его. Настроения не было, да и читать совсем не хотелось. Он лежал, уставившись в потолок, и размышлял о своем.

В дверь несколько раз постучали. Наверно, Каков забыл что-то и вернулся. Хасару было лень идти открывать дверь, он был недоволен тем, что его товарищ забыл ключ от двери и вот теперь стучит, беспокоит его.

– Входи, если без этого никак нельзя обойтись! – он с недовольным видом открыл дверь и обомлел. У входа стояла Дунья. Волнуясь, девушка произнесла обиженным тоном:

– Что же ты, показался раз и пропал!

Только теперь Хасар увидел перед собой расстроенную девушку, которая тоже мучилась всю эту неделю и не могла не прийти, что сюда ее пригнало бушующее в груди пламя.

После этого за все время учебы не было недели, чтобы они не виделись, не встречались. Каждый раз, отправляясь на каникулы в Ашхабад, они ждали друг друга и брали билет на один рейс. Прилетев в Ашхабад, Хасар провожал Дунью до дому, а потом спешил на вокзал, чтобы ехать в Красноводск.

Хасар нечаянно познакомился и с отцом Дуньи, о котором она так много рассказывала. С сумкой на плече зашел в булочную, купил там батон и на ходу жевал его.

Подходя к общежитию, увидел Дунью, стоявшую рядом с мужчиной крепкого телосложения, на которого она была очень похожа. Они наблюдали за тем, как он идет, и Хасару вдруг стало неловко. Он чуть не подавился, закашлялся, отвернулся. Дунья тоже отвернулась, с трудом сдерживая смех. Непрожеванный кусок булки, проглоченный Хасаром при виде девушки с отцом, больно ободрал горло. Подойдя поближе, поздоровался, Дунья, стараясь не показать виду, представила Хасара так: «Парень, который живет в одной комнате с моим дядей».

– Здравствуй, молодой человек! – приветливо поздоровался с ним отец Дуньи. – Да, хорошая пора студенчество. – В разговоре он сообщил, что и сам когда-то учился в том же институте, где и Дунья, и с ностальгическими нотками в голосе вспомнил свое студенческое прошлое.

В тот же вечер отец Дуньи пригласил ее вместе с соседками по комнате, а также Какова и Хасара в ресторан гостиницы, в которой он остановился. Хасар не был уверен, что должен отозваться на приглашение отца Дунья, ведь об их отношениях пока что знали только они двое… Смогу ли я присутствовать там как обычный гость, не подать виду? Тем более, что Дунья не собирается извещать об этом родителей вплоть до того момента, как дело дойдет до свадьбы… Допустим, я отвечу на приглашение и пойду, не получится ли так, что я буду краснеть и бледнеть и тем самым поставлю Дунья в неловкое положение? – вот какие сомнения одолевали Хасара.

Но Каков категорически не одобрил его попытку отказаться от приглашения отца девушки, не принял его отговорок. «Нет, вы только посмотрите на него! Значит, чью-то единственную дочь любить он может, а принять его приглашение ему стыдно. Ничего не знаю, собирайся и пошли, зятек, я тебя с будущим тестем поближе познакомлю!»