Текст книги "Жаркое лето Хазара (сборник)"

Автор книги: Агагельды Алланазаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 33 страниц)

Повидавшись с любимой дочкой, отец Дуньи назавтра сел в «Красную стрелу» и поехал из Ленинграда обратно в Москву, где он находился в командировке. Вчера, когда они ужинали в ресторане, Дунья сообщила Хасару о своем намерении вместе с ним проводить отца. Дунья ничего не говорила отцу о Хасаре, но по тому, как они общались и с полуслова понимали друг друга, отец девушки догадался, что этот стройный и красивый юноша ухаживает за его дочерью. Когда он вернулся домой, жена первым делом спросила:

– Ну как там наша Дуньягозель, учится? Присматривает ли там за ней дядя?

На что отец девушки ответил:

– Ай, мать, похоже, за нашей дочерью помимо твоего брата есть кому присмотреть… – и рассказал жене о Хасаре.

Каждый раз, когда Дунья, как и сейчас, отсутствовала, Хасар по обыкновению предавался воспоминаниям о ней.

Ему эти воспоминания были дороги и приятны…

Теплые чувства в душе Хасара пробуждали и воспоминания о белых ночах Ленинграда.

В тот раз Хасар и Дунья вышли с последнего сеанса нашумевшего кино. Время было уже позднее, но возлюбленным не хотелось расставаться. Город был залит светом белых ночей. И разве в такую ночь захочется спать, особенно если ты молод и горяч?! Воздух прозрачен и чист, без капли влаги, и погода теплая.

Теперь они были вместе при любом удобном случае. Но и этого им было мало, потому что им не хотелось расставаться даже ненадолго. Они вместе гуляли по городу, перекусывали, где придется, искали в книжных магазинах книги – каждый по своей специальности.

Выйдя из кинотеатра, Хасар и Дунья пошли берегом Невы. Держась за руки и, нежно глядя друг на друга, они переживали чувство своей сопричастности к этой белой ночи, были опьянены любовным дурманом.

Дунье было приятно ощущать тепло руки Хасара.

Похоже, и Хасар чувствовал это. Ему не хотелось выпускать руку Дуньи из своей руки. Время было позднее, приближался тот час ночи, когда город оставлял свои самые потаенные уголки для припозднившихся влюбленных. Над Невой то тут, то там серели сгустки тумана. В эти минуты белая ночь напоминает медленно идущую невесту в просторном белом платье, Похоже, город с удовольствием запутался в полах этого широкого белого платья. Город, укутанный дымкой, казался таинственным, а прогуливающиеся пары напоминали старателей, ищущих эту тайну. Дунья вдруг посмотрела на часы и предложила Хасару: «Пойдем, посмотрим, как разводят мосты!» Их желания совпали. Живя в Ленинграде, им обоим не доводилось видеть, как разводят мосты. Хасар и Дунья поспешили к каналу и увидели, что не они одни пришли посмотреть на чудо разведения мостов.

Здесь прогуливались еще несколько пар. Вытянув шеи, они стояли в ожидании, боясь пропустить главное действо.

Часть моста, на которую падал свет прожектора, блестела в ночи как зеркало в лучах солнца. Другая часть большого прожектора освещала фасады домов на противоположном берегу реки, обратной стороной они были повернуты к ночи, отчего напоминали молчаливую толпу, вырвавшуюся из пут душной ночи.

Когда они подошли, крылья моста только-только начали подниматься, напоминая огромные льдины, на которых весною сначала появляются трещины, а потом они раскалываются на куски. Дунья и Хасар изумленно смотрели на крылья моста, которые, все более отдаляясь друг от друга, взмывали в небо.

– Почему они каждый день разводят мосты, разве нельзя, чтобы они стояли на месте, как обычные мосты? – через некоторое время шепотом спросила Дунья, прижавшись к Хасару.

Долго ждать ответа не пришлось. Вначале донесся глухой гул приближающегося со стороны канала судна. А вскоре из-за поворота появился громадный лайнер, как гора возвышавшийся над водой.

– Это корабль белой ночи, – сказала Дунья, – до чего же он красив!

– Наверно, он вышел из Кронштадта. А эти разводные мосты построили специально для прохода вот таких больших судов, – пояснил Хасар.

Через некоторое время показался еще один корабль, а за ним цепочкой шли несколько судов. Суда шли друг за другом по реке между раскинувшимися на обе стороны, как крылья гигантской птицы, частями моста.

Белые ленинградские ночи имели обыкновение притягивать к себе молодежь. Влюбленные в такие ночи бродили до утра, обнимаясь и целуясь, не замечая, как летит время. Им совсем не хочется расставаться с такой красотой и куда-то уходить.

Шел шестой час утра, когда Хасар довел Дунью до двери общежития. Время скорого пробуждения ото сна.

Вахтерша Нина Михайловна, крупная женщина, составив в холе общежития стулья, спала на них, возвышаясь горой, словно на троне.

– Ну, вот ты и пришла, – Хасару не хотелось расставаться с Дунья, он не выпускал ее руку, желая еще хоть на немного продлить эту счастливую ночь. И девушка почувствовала это.

– Пойдем со мной, может, ты сегодня у нас заночуешь?

Время уже позднее. Или раннее? Соседки по комнате сдали сессию и разъехались по домам. Так что в комнате я одна осталась!

Кивнув головой в сторону спящей Нины Михайловны, Хасар недоверчиво покачал головой.

– Да, нет, мне лучше уйти. Трамваи, наверно, уже ходят.

– Пошли! Сегодня дежурит Нина Михайловна, а она очень хороший человек, поймет нас, – и Дунья снова потянула Хасара за руку.

Их разговор разбудил спящую женщину, и она отняла голову от подушки.

– А, белыми ночами любовались? Налюбовались, значит!

– Да, – виновато ответила Дунья. Ей было неловко за столь поздний приход и доставленное беспокойство.

– Я тоже любила белые ночи. От прогулок в такие ночи получаешь особое наслаждение. Девушки просто расцветают.

Хасар согласился с женщиной, вспомнившей былое и, пусть ненадолго, но испытавшей приятное чувство. Стоя рядом с Дунья, он мило улыбнулся ей и благодарно кивнул головой.

– Твой парень? – спросила старая женщина у Дунья, взглядом одобряя выбор девушки.

– Да.

– Земляк?

– Да.

– Студент?

– Да, он на врача учится.

– Гмм…

Нина Михайловна по-женски поняла Дунья.

– Пусть он всегда будет рядом с тобой! – и она махнула рукой, давая понять, что разрешает им пройти дальше, после чего снова положила голову на подушку.

Радуясь полученному разрешению, Дунья и Хасар быстренько прошли дальше. Поначалу у Хасара и в мыслях не было остаться с Дунья на ночь. Думал, как обычно, проводит ее до общежития и пойдет дальше. Все получилось само собой, как будто кто-то заранее спланировал эту ситуацию и в нужную минуту пришел им на помощь.

Когда они вошли в комнату, Хасар обратил внимание на идеальный порядок в ней. Юноша понял, что сегодняшнее их свидание вовсе не было случайным, что Дунья все предусмотрела и тщательно подготовилась к встрече со своим любимым без свидетелей. Да он и сам уже давно мечтал о таком свидании, мысленно прокручивал его, хотя все сегодняшнее было похоже на сон. Хасар вспомнил, что в своих снах часто видел Дунья и, предаваясь ее женским ласкам, долго не мог проснуться.

На лице опьяненной любовью Дуньи были видны следы усталости, но и симптомы удовлетворения не сходили с ее лица, а если и сходили, то ненадолго, потом они снова занимали свое место, и тогда порозовевшее лицо девушки становилось похожим на цветок, причем, на красивый живой цветок. Так бывает всегда, когда женская душа ликует и отдается страстным желаниям.

Оставшись наедине в небольшой комнате студенческого общежития, они почувствовали себя на верху блаженства, поверили, что сбылась их заветная мечта.

Первое, что бросилось в глаза при входе в комнату, три аккуратно застеленные кровати, у стены справа от входа стоял высокий платяной шкаф, на полке слева от входа разместился радиоприемник, по которому девушки слушали музыку, передачи, а за ним были аккуратно расставлены книги.

И хотя в комнате царили чистота и порядок, девушкам всегда казалось, что чего-то не хватает, однако с приходом Хасара Дунья никаких недостатков не увидела. Поскольку все было расставлено и разложено по местам, комната казалась просторной, в ней стоял легкий запах женской парфюмерии. Дунья сняла легкий плащ и тонкий головной платок и повесила их в шкафу. Переодеваясь в просторный домашний халат, она временами бросала на Хасара взгляд, словно хотела ему что-то сказать. А ей хотелось сказать Хасару: «Может, поставить чай, и мы немного перекусим?»

Но сейчас никому не хотелось ни чаю, ни еды. Город досматривал последние сны. Хасару и Дунья тоже очень хотелось спать. У них слипались глаза.

Когда Дунья сменила выходную одежду на домашний халат и подошла к Хасару, тот встал с места, взял девушку за руки, жадно посмотрел ей в глаза и притянул к себе.

Смущаясь, Дунья казалась особенно красивой. Страсти, кипевшие в душе девушки, придавали ее лицу особое очарование. Чем больше Хасар смотрел на нее, тем больше обаяние девушки притягивало его. С одной стороны девичья стеснительность, а другой – сила, противостоять которой Хасар был не в состоянии. Кровь ударила в голову влюбленного Хасара. Не помня себя, он схватил Дунья и поднял ее на руки, а потом крепко прижал к груди. Когда теплое дыхание Хасара ударило в лицо девушки, она прижалась к нему еще сильнее и страстно зашептала:

– Ой, парень, куда ты несешь меня?

– Куда надо…

– А куда надо?

– Туда мы с тобой вместе отправимся…

Произнося эти слова, Хасар дрожал всем телом, ему не хватало воздуха, и он задыхался. Очутившись в постели, Дунья и сама не поняла, что оказалась в оковах любви, что сейчас самым сильным чувством была страсть, и это чувство преобладало над всеми остальными. В тот момент, когда Хасар взял ее на руки, она испугалась, но теперь поняла, что все ее переживания были напрасны, что сейчас они оборачиваются радостью и удовольствиями. Дунья осознала, что сегодня у нее начинается совершенно другая, более интересная жизнь. Девушка была уверена, что это счастье ей выпало на всю оставшуюся жизнь, с удовлетворением подумала, что оно будет принадлежать только ей одной. В ту ночь они стали единым целым, стали не только мыслить одинаково, но и разделили одну судьбу на двоих…

Проснувшись, Хасар не обнаружил Дуньи рядом с собой в постели, он увидел ее стоящей у окна. Придерживая одной рукой раздвинутую штору, она задумчиво смотрела на улицу. Хасар тихонько подошел к девушке, обнял ее сзади и поцеловал в шею. Дунья с удовольствием схватила лежащие на ее плечах руки и с нежностью прижала их к своей груди.

Потом они еще некоторое время стояли у окна в обнимку, испытывая обоюдное желание, и с благодарностью разглядывали раскинувшийся в объятьях белой ночи Ленинград…

Сваты появились в доме родителей Дунья в тот момент, когда она приехала на каникулы после зимней сессии. На стук в калитку вышла Дунья. Открыв ее, увидела двух незнакомых мужчин и с ними женщину в большом головном платке. Догадавшись, что это за люди, на вопрос: «Здесь дом Айназара?» Дунья ничего не ответила, растерялась и побежала обратно в дом. На ходу сообщила матери: «Мама, на улице двое незнакомых мужчин и женщина спрашивают наш дом!», – а сама нырнула в свою комнату.

Это были родители и дядя Хасара, которые приехали специально для того, чтобы сосватать Дунью за своего сына.

Есть ли на свете родители, которые бы не беспокоились о своем ребенке и не задумывались о его будущем?! У своих родителей Дунья была единственным и горячо любимым ребенком. Поскольку их единственным дитем была дочь, родители мечтали о том, что Дунья заменит им сына. Они понимали, что их мечта сбудется только в том случае, если их дочери повстречается достойный парень, что только хороший зять может стать им настоящим сыном. Именно о таком зяте мечтали родители Дуньи.

Дунья была единственным выжившим ребенком из тех многих, которыми была беременна ее мать. Конечно, ее матери хотелось иметь много детей, воспитывать их вместе с мужем, как заботливая наседка держать их под своим крылом…

Родители Дуньи с первого раза разглядели в Хасаре именно того человека, который заменит им сына, поверили в него.

Тем же летом сыграли свадьбу Дуньи и Хасара.

Когда у Дуньи родился первенец Арслан, она была на последнем курсе института, А Хасар уже учился в аспирантуре.

… Когда объявили о посадке стамбульского самолета в Ашхабадском аэропорту, Хасар заметил, что вокруг него началось оживление, многие люди стали беспокойно смотреть по сторонам, пытаясь что-то увидеть. Хасар посмотрел в ту сторону, где сидела разглядывавшая его с непонятным любопытством женщина с девочкой, и увидел, как женщина снимает со спинки стула платок и, переговариваясь с девочкой, встает с места. Хасар понял, что они тоже встречают борт из Стамбула.

После этого Хасар присоединился к толпе встречающих, встал у стеклянной стены в том месте, откуда хорошо видно летное поле, и стал одним из ожидающих.

Стамбульский лайнер, напоминая только что вынырнувшую из воды акулу, медленно подкатился к объявленному по радио выходу и остановился. Хасар сразу же узнал Дунья, когда она, чуть наклонившись, появилась в тесноватом проеме самолета. На плече у нее висела сумка, с которой она практически никогда не расставалась. Сумка цеплялась за пояс, которым был туго подпоясан плащ. На этот раз, выйдя из самолета, Дунья не стала озираться по сторонам в поисках Хасара, как она это делала обычно. Спустившись по трапу, она остановилась и стала смотреть вверх, как будто что-то забыла там, наверху в самолете, вид у нее был такой, словно она собиралась вернуться назад. Повернувшись лицом к невысокому человеку плотного телосложения, следовавшему за ней из самолета и смотревшему поверх голов идущих впереди, Дунья, согласно кивая головой, что-то говорила ему.

Хасар подумал, что этот человек – недавно разбогатевший хозяин фирмы, летавший вместе с Дуньей в Турцию для заключения контракта. Жена работала в этой фирме уже больше полугода, а он до сих пор толком не познакомился с ее начальником. Он только слышал, что этот человек был одноклассником Дунья и что еще их объединяет какое-то дальнее родство. Пассажиры, гуськом сойдя с трапа, стояли рядом с самолетом в ожидании подачи автобуса, а в это время Дунья о чем-то беседовала со своим начальником в сторонке. Вернее, говорила Дунья, а ее начальник молча слушал ее и время от времени кивком головы одобрял ее слова. Похоже, они обсуждали какой-то производственный вопрос, Дунья говорила безостановочно и, кивая головой, как-то по-женски подчеркивала сказанное ею.

Поначалу поведение Дунья показалось Хасару странно-возбужденным, и он даже подумал: «Неужели они за две недели не наговорились?», но потом, поразмыслив, он пришел к выводу, что она не может сдержать своих эмоций, радуясь благополучному возвращению домой и своей скорой встрече с любимыми внуками, которые ждали ее с нетерпением.

Наблюдая за женой со стороны, он заочно слушал ее отчет о поездке.

Время затянуло Дунья в пучину возраста и оставило там, но она мало изменилась. Конечно, она уже не была той юной и изнеженной невесткой, какой была и тридцать, и двадцать лет назад. Но замужество пошло ей на пользу, и если раньше она была худа и угловата, то с рождением детей набралась соков и расцвела, стала еще красивее.

Дунья была младше Хасара на пять лет. Когда пару лет назад Хасару исполнилось пятьдесят, вместе с его юбилеем она двойным праздником отметила и свое сорокапятилетие.

Хасар радовался и гордился тем, что живет с такой любящей женщиной. Иногда, когда Дунья наряжалась, зная, что это ей нравится, Хасар непременно делал ей комплименты: «Наша кайтарма красотой своей любую молодую невестку затмит!» А одеваться Дунья умела!

Она всегда подбирала себе наряды, которые украшали ее, делали женственнее. И хотя с годами тело ее немного пообвисло, волосы, как и у ее матери, по-прежнему оставались черными, как смоль. За те тридцать лет, что она прожила с Хасаром, Дунья не перетрудилась, потому что все эти годы за ее спиной был военврач, с которым она моталась по гарнизонам и жила в разных городах страны и зарубежья – Ленинграде, Коктебеле, Будапеште, Берлине.

Будучи любимой женщиной, она родила мужу двоих детей – сына и дочь, и ее жизнь сложилась даже лучше, чем она мечтала. И хотя и сам Хасар, и Дунья не признавались себе в том, что вступили в осеннюю пору жизни и старость не за горами, они уже женили сына и выдали дочь замуж. Они уже имели внуков, для которых были любящими бабушкой и дедушкой.

Они оба думали, что теперь так и будут жить до конца дней своих – в любви и согласии, любя своих детей и лелея внуков.

В восьмидесятые годы прошлого века у руля огромной страны оказались случайные люди – Горбачев, Яковлев, Шеварднадзе,… чьи карты были мастерски разыграны иностранными разведками. Эти люди не видели дальше своего носа, а потому впоследствии обрекли свой народ на многие несчастья. И именно тогда начал раскачиваться и терять свою силу огромный корабль под названием СССР.

Политики страны уже были не в состоянии остановить крушение империи.

Хасар тогда же вернулся в страну из военного гарнизона, стоявшего в предместье Берлина – Карлсхосте. Через два месяца после возвращения его назначили начальником одного из военных санаториев в Крыму. Страна все больше запутывалась в сетях политических интриг, полки магазинов были пусты, народ нищенствовал и голодал. Налетевший на страну ураган готов был смести и разрушить все на своем пути…

Став суверенным государством, Туркменистан бросил клич: «Туркменские воины, где бы вы ни находились, вернитесь домой, и займите свое место в Вооруженных Силах страны». Хасар одним из первых откликнулся на призыв Родины и вернулся в страну вместе с женой и детьми. К тому времени его сын уже был летчиком. Уезжая из Крыма, он ни на мгновение не усомнился в том, что поступает правильно, что едет туда, где он нужнее и где его опыт будет востребован.

По возвращении домой поначалу Хасар столкнулся с определенными трудностями, в какой-то мере напугавшими его и заставившими вспоминать о лучших днях. Но он сумел убедить себя в том, что трудности эти временны, что, когда молодая страна наберет обороты, все изменится к лучшему, и стал жить в надежде на лучшее будущее…

Идя впереди нового начальника, Дунья отыскала взглядом стоявшего поодаль и встречавшего ее мужа, кивком головы поприветствовала его и мило улыбнулась. А тем временем Аннов, давая понять, что заметил их, помахал рукой жене и дочери, стоявшим в нескольких шагах в стороне от Хасара и взволнованно и радостно встречавшим его. Только теперь Хасар узнал женщину, бросавшую на него загадочные взгляды там, в кафе. Теперь ему было ясно, отчего эта женщина показалась ему знакомой. Сейчас он вспомнил, что с женой Аннова, не будучи близко знакомым, он когда-то встречался то ли на свадьбах, то ли еще на каких мероприятиях.

Хасар встретил Дунью у самого входа в аэровокзал. Как обычно, она с удовольствием нырнула в объятья мужа, а затем приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

– Здравствуй, родной. Как дела?

– Спасибо, хорошо.

– А как там мои котятки поживают?

– Ждут, не дождутся свою бабушку – лягушкупутешественницу.

В последних словах мужа Дунья уловила едва заметный упрек. Как женщина она понимала, что таким образом он выражал свое мужское нетерпение, давал понять, как он соскучился по ласкам жены. Радостно улыбнулась, положила голову ему на грудь и потерлась об нее, как бы говоря: «Ну, вот, я же приехала!». Поведение Дуньи напомнило Хасару ту незабываемую встречу в Берлинском аэропорту.

Встретившись со своей семьей и обменявшись с ними нежностями, Аннов вместе со всеми подошел к Дунье.

Поздоровался с Хасаром, а его жена, переговариваясь с Дуньёй, лишь слегка кивнула ему головой.

Пока Дунья разговаривала с женой и дочерью Аннова, делясь с ними впечатлениями от поездки в Стамбул, Хасар с Анновом в ожидании багажа вышли на улицу для перекура. Аннов считал очередную поездку удачной, поэтому в разговоре с Хасаром позволил себе самодовольно-высокомерный тон. Получив багаж, Аннов первым, кивком головы попрощавшись с Дуньей и Хасаром, уселся вместе с семьей в подъехавший джип. Жена Аннова, как и он сам, на прощание слегка кивнула головой Хасару. А сам Аннов после того, как его водитель, поставив машину рядом с Хасаром, разместил вещи в багажнике, поспешно сел на переднее сиденье.

Да и Хасар, получивший то, что ему было нужно, вывел на мокрые улицы Ашхабада свой старенький «Мерседес» и, кружа по ним, поспешил вместе с Дуньёй домой.

* * *

Ключ в дверном замке сделал два оборота. Значит, кто-то пришел. Кто бы это мог быть? Скорее всего, это либо Дунья, либо их сын Арслан, живущий у бабушки. Но он редко приходит к родителям один. Чаще всего он приводит с собой двух сыновей-погодков, которые не отстают от него, прослышав, что отец собирается навестить родителей: «Мы тоже хотим к бабушке с дедушкой!» Но нет, это явно не они, потому что они бы уже огласили дом своим шумом.

Не успев войти в дом, они извещают о своем прибытии: "Бабушка, мы пришли! Дедушка, это мы!" – и наперегонки бегут навстречу деду с бабкой, чтобы первыми оказаться в их объятьях.

Когда дверь открыли ключом, Хасар вспомнил, что, войдя в квартиру, запер дверь изнутри.

Эту квартиру выделили Хасару в ту пору, когда он вернулся в Ашхабад и стал работать врачом в военном госпитале. Некоторое время после приезда они жили у родителей Дуньи, но после получения своего жилья переехали сюда и стали жить отдельно.

Даже еще не видя ее, Хасар догадался, что пришла Дунья. Представил, как она снимает с себя верхнюю одежду и развешивает ее в прихожей, как переобувается в мягкие домашние тапочки. Но еще до ее появления раздался такой родной голос жены:

– Ой, как вкусно у нас пахнет!

– Ах, ты моя козочка, прискакавшая прямо в логово дива!

Приготовив ужин и заканчивая нарезку любимого салата жены, Хасар, давая Дунье понять, как он соскучился по ней, что готов воспользоваться отсутствием посторонних в доме и оказаться в ее объятьях, встретил ее с теплотой и нежностью, не скрывая своих желаний.

– Уважаемый див, я голодна, как волк! Если ты вознамерился растерзать меня, вначале накорми, а потом делай со мной, что хочешь! – в тон мужу ответила Дунья.

– А то я не знаю, что если я накормлю тебя, а потом съем, ты будешь еще вкуснее! – ответил Хасар.

Дунья понимающе подошла к мужу и положила голову ему на грудь. Таким способом она давала понять, что ей стыдно, и она просит у мужа прощения за то, что предпочла ему ужин.

Как и все туркменские женщины, Дунья считала своим долгом готовить еду, месить тесто, стирать пеленки. Прожив много лет за границей, где жизнь была организована совершенно по-другому, переняв у них и внедрив в свой быт многое, в этом вопросе Дунья по-прежнему оставалась туркменской женщиной. Она всегда получала огромное удовольствие от приготовления пищи, любила кормить мужа и детей. Женщина придерживалась традиций предков и жила по раз и навсегда установленным ими правилам, разделяющим мужские и женские обязанности, при этом она ничуть не сомневалась, что так и должно быть, а значит, будет до конца ее дней.

Всецело подчинив свою жизнь мужу, переезжавшему с одного военного гарнизона в другой, Дунья привыкла обслуживать его и детей. У нее вошло в привычку утром наряжать и провожать мужа на работу, а детей в школу, и с этой же минуты начинать ждать их возвращения домой.

Вот и сейчас Дунья была готова принять у мужа кухонную эстафету.

– Ну вот, я пришла, – и она протянула к нему руки, давая понять, что теперь сама займется ужином. Не обращая внимания на возражения Хасара, сообщившего, что ужин уже почти готов, она сняла с него фартук и надела на себя.

– Ты теперь мой руки и иди к столу. Включи телевизор, сегодня будет очередная серия "Рабыни Изауры"…

Дунья не заставила долго себя ждать. Вместе с шипящей сковородой она внесла в комнату и дразнящие запахи вкусной еды. Поставила на стол салат и чал – напиток из верблюжьего молока. Для аппетита наполнила пиалу холодным шипящим чалом и выпила залпом, и лишь после этого приступила к еде. Некоторое время, пока они ели, в комнате стояла тишина. Наевшись от души, Хасар отер рот салфеткой, а потом запил ужин подряд двумя пиалами холодного чала.

Дунья собрала со стола посуду и отнесла ее на кухню, расставляя по местам, спросила о своей матери о внуках:

– Ты в тот дом не заезжал? – она подумала о младшем внуке.

– Нет.

– И я не могла связаться с ними. Как там наш младший котеночек, у него ведь стоматит, может ли он что-то есть?

– Я вчера навещал их. Смазал ему ротик, болячки уже начали подсыхать.

– Замучился бедняжка…

– Завтра выходной. Мы же всегда бываем у них по выходным.

Он сказал это, разделяя растущую тревогу Дуньи о внуке.

Хотя Хасар и Дунья жили отдельно от своих детей и внуков, постоянно навещали их и любое свободное время посвящали встречам с ними. Любовь внуков, которым они нарадоваться не могли, гордились ими, как магнитом, тянула к дому, который и без того был им дорог и близок. По возможности они каждую субботу ночевали в том доме. А если поехать не удавалось, они созванивались с родительским домом.

Вымыв посуду и расставив ее по местам, Дунья села рядом с Хасаром на диван, где он лежа смотрел сериал.

– Много прошло?

– Да нет, недавно начался.

Обычно при просмотре интересного фильма зрители прослеживают судьбу его героев, и на какое-то время эта судьба становится их собственной. Дунья почувствовала себя Изаурой, а Хасару было приятно думать, что он – тот самый юноша, которого она любит.

Когда раздался телефонный звонок, они оба, забыв обо всем на свете, находились рядом с героями фильма.

Решив, что это звонит мать или кто-то из внуков, Дунья легко вскочила с места и с радостью подняла телефонную трубку. Но оттуда донесся знакомый хрипловатый голос.

– Знаешь, что. Дунья!

– Что? – на лице женщины отразилось недовольство так некстати раздавшимся телефонным звонком. Зная характер Аннова, и опасаясь, что он может повести себя по-хозяйски, как, бывало, делал на работе и сказать что-то грубое, боясь, что эти слова может услышать находящийся рядом Хасар, женщина прошла в соседнюю комнату, волоча за собой длинный телефонный шнур.

Дунья долго не возвращалась, и Хасар забеспокоился: "Да что она там застряла, о чем можно так долго разговаривать, будто нельзя отложить этот разговор на завтра и обсудить все на работе?"

Убавив звук телевизора, он обернулся и сквозь оставленную в двери щель увидел, что жена с трубкой возле уха все еще расхаживает по комнате и продолжает говорить.

До него донеслись обрывки разговора.

Дунья говорила возбужденно, но в то же время в ее голосе проскальзывали едва заметные нежные нотки, отчего Хасар сделал вывод, что она разговаривает с сыном. Она и раньше позволяла себе разговаривать с сыном именно так: то резко, то ласково.

Когда Дунья вернулась обратно со словами "Если я хоть в чем-то разбираюсь, у него с головой не все в порядке!", Хасар уже приготовился ко сну. В руках он держал книгу, которую читал каждый вечер перед сном.

– Кто это был? – спросил Хасар, сидя на постели и опираясь спиной на две подушки.

– Кто же еще может быть, мой начальник!

– А что ему надо в такой час?

– Пару месяцев назад он встретился с одним богатым бизнесменом из Лебапа. Размах работ у того поражает своими масштабами. Этот человек владеет крупным месторождением драгоценных камней в Кугитанге. Причем, он приобрел его в последние пять-шесть лет. Первую продукцию он удачно разместил в Узбекистане, России. Сумел получить хорошую прибыль и сильно разбогатеть. Теперь он из своего чарджоуского дома на рабочее место добирается на своем личном самолете.

– Кажется, я тоже слышал о чем-то таком… – стал припоминать и Хасар.

– Думаю, слышал. Его зовут Хемра Календаров. Недавно он женился на 17-летней девушке из Ашхабада, родственнице одних моих знакомых.

– А до того он не был женат? Сколько ему лет?

– Под пятьдесят. Посмотришь на него, так ему жена не очень-то и нужна была. Его больше интересует влиятельный дядя девушки, который работает в Кабинете Министров. Вроде бы этого чиновника, когда он осиротел, с детства воспитывали родители этой девушки, они же и выучили его, дали образование. Этот человек и моему начальнику посоветовал приобрести в Кугитанге рудник и обещал ему поддержку.

– Урановый рудник? – Хасар ушам своим не верил.

Он считал, что урановый рудник не может быть объектом приватизации, да и не всякому толстосуму он может быть по карману.

– Да кто же позволит продать его вам? Это же государственная собственность, тут большой политикой пахнет. – Выразив свое удивление, Хасар захлопнул книгу и внимательно посмотрел на Дунья.

– Но ведь продали же кому-то месторождение драгоценных камней, сейчас, если найти нужные подходы, все можно купить. Думаешь, руководители, продавшие Родину, все остальное не выставят на торги? Вижу я, мой дорогой муженек, мысленно ты все еще живешь в прежнем СССР.

Переодевшись в просторную ночную рубаху, Дунья легла рядом с мужем и стала, ласкаясь и нежась, жаться к нему. Хасар не сразу нашелся, что ответить на ее слова, превратившиеся в вопрос. Да ему и нечего было сказать, потому что все, о чем полушутя говорила Дунья, было реалиями текущего дня, правдой сегодняшней жизни.

Задумавшись, Хасар некоторое время вспоминал обстановку в стране, сложившуюся после распада СССР.

Он думал о разграблении имущества бывшего СССР, с каждым днем набиравшем все большие обороты. С первых же дней жизни нового общества стало ясно, что никто и не собирается придерживаться каких-то правил при передаче госсобственности в частные руки. Все, что раньше считалось народным добром, теперь с легкостью переходило в руки наиболее шустрых и предприимчивых людей, мастерски использовавших в свою пользу сложившуюся ситуацию и подчинивших себе тогдашнюю политику, они с жадностью отрывали себе лакомые куски от большого пирога. В эти дни и туркменские нувориши, пытаясь походить на русских богачей, словно стая голодных волков набрасывались на добычу и рвали ее на части, как рвут на части павшего джейрана. Думая обо всем этом, Хасар понял, что его вопрос "Кто же вам позволит приватизировать урановый рудник?" в данном случае становится риторическим, да и просто лишним. После этого он уже не пытался о чем-то спрашивать Дунью, и не потому, что у него не было желания спорить с женой, не оттого, что все происходящее может либо не может быть выгодным народу или лично ему. Все, что творилось вокруг, так или иначе, имело связь с произошедшими в жизни людей неожиданными крутыми переменами.

Увлекшись разговором, Дунья даже забыла вынуть из головы шпильки, которыми закрепляла прическу, и распустить волосы. Вспомнив об этом, села на постели, спустила с кровати босые ноги и одну за другой вынула из головы шпильки.