Текст книги "Жаркое лето Хазара (сборник)"

Автор книги: Агагельды Алланазаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 33 страниц)

Вернувшись из заоблачных высей в реальную жизнь, Тоты вспомнила, как погиб ее отец, и на нее снова накатила боль и обида за отца: "Папочка, тебе не дали даже в собственном доме спокойно умереть", – грустно думала она.

Через пару недель после проверки, устроенной в ее больнице под руководством Янджика Мяджикова, не найдя ничего такого, к чему можно было бы придраться, Тоты была уволена с работы с формулировкой "за неудовлетворительное ведение учета медикаментов". При этом ей не предложили даже места рядового врача, как она надеялась. Бурные волны жизни и ее выкинули на пустынный берег.

Поначалу Тоты думала бороться за свои права, чтобы восстановить репутацию и доброе имя.

Ее тогда не очень-то пугало неравенство сил. А еще гдето в глубине души она таила надежду на то, что наверху ее поддержат. В числе тех, на чью поддержку она рассчитывала, был и хяким велаята.

Где-то с полгода назад на одном крупном совещании он назвал ведомство, которое возглавляла Тоты, передовым, а ее представил умелым руководителем. Все это вкупе с тем, что после собрания хяким оставил ее для разговора тет-а-тет породило массу слухов, в том числе и слух о скором назначении Тоты руководителем областного отдела здравоохранения.

После увольнения, как считала Тоты незаконного, она попыталась попасть на прием к хякиму велаята через его помощника.

Но помощник вежливо отказал: "Босс сейчас очень занят и не сможет принять вас. Вы зайдите к его заместителю!"

Сорвалась и ее попытка поговорить с хякимом по телефону. Только после этого она догадалась, что и хяким велаята оказался среди тех, кто поддерживает действия городского головы, недовольного поступками ее отца.

Поняв, что хяким велаята ей не помощник, она обратилась к высшему руководству своей системы.

Женщина, занимавшая пост одного из заместителей министра, состояла в близком знакомстве с Тоты. Каждый раз, приезжая по делам службы в велаят, большую часть времени она проводила у Тоты и была благодарна ей за оказываемое внимание. Выслушав Тоты по телефону, она пообещала переговорить с министром и в скором времени дать ей ответ, при этом уверила ее, что министр непременно вызовет ее к себе.

Но прошло почти полмесяца, а оттуда, ни слуху, ни духу. Теперь упорно молчала и женщина, которая в прежние времена чуть ли не каждый день названивала ей, справлялась о здоровье и делах, а потом с удовольствием вспоминала шашлыки из рыбы и устраиваемые в ее честь приемы. Тоты, все еще не потеряв надежды, по-своему расценила это молчание. "Наверно, министр где-нибудь за рубежом с визитом находится, а может, у него еще какие-то неотложные дела", – успокаивала она себя.

Люди, хорошо знавшие Тоты, ее решительный и независимый характер, который она унаследовала от отца, были уверены, что без боя она не сдастся и обязательно добьется своего.

Это было как раз то время, когда мстительный хяким города, ненадолго притихнув, опять поднял голову и с новыми силами взялся уничтожать своих противников.

И снова пошли слухи: "Говорят, людям опять будут вручать уведомления о сносе дачного поселка". Теперь Тоты каждый раз, отправляясь на дачу, готовилась к тому, что там ее будет ждать такая бумага.

Порывшись в сумке, она достала ключи от дома. Шторы были задернуты, поэтому в доме было темно.

Тоты пошарила по стене, нашла выключатель и щелкнула им. Комната озарилась ярким светом. Тоты прилегла на отцовском диване и вытянула ноги, чтобы немного отдохнуть с дороги. Раньше она все время приезжала сюда на машине, поэтому усталости не знала, теперь же чаще всего ей приходилось идти пешком, и она, отвыкшая от этого, быстро уставала.

Отдохнув немного, Тоты вышла во двор и с удовольствием вымылась в летнем душе, на крыше которого стояла бочка с нагретой солнцем водой. При виде темных кругов вокруг сосков, она улыбнулась, вспомнив недавний случай с внуком – сыном младшей дочери. Дочери не было дома, малыш стал плакать и она, чтобы успокоить его, склонилась над люлькой и хотела дать ему свою грудь. Но ребенок оттолкнул ее грудь ручонкой, как бы говоря: это не мамина.

"Ну, поплачь тогда, пока мама не появится, тебе это пойдет на пользу, голос разовьешь, ведь все сарыки музыканты и певцы!" – сказала Тоты, ей ничего не оставалось, как терпеть ор малыша и ждать прихода его матери. При воспоминании о внучонке по телу ее каждый раз разливалась теплая волна.

Из душа Тоты вышла посвежевшей. Но мысли о внуке все еще не покидали ее.

Однажды Тоты взяла внука из люльки, как врач хотела осмотреть его, и понесла в удобное для этого место, но дочери показалось, что мать держит ребенка неловко, и она крикнула:

– Мама, не урони малыша! – дочь резко вскочила с места и потянулась за ребенком.

– А тебя кто носил на руках, пока ты росла? – с ироничной улыбкой спросила мать.

Тоты, у которой когда-то был точно такой же случай, правильно поняла свою дочь. Тоты и сама, когда ее старшая дочь была младенцем, точно также воскликнула, увидев, как ее мать держит ребенка, ей тогда показалось, что мать может уронить девочку.

– Мама, ты же уронишь ее!

На лице матери изобразилось возмущение: "Сиди уж, а кто за твоими братьями смотрел? Ты что ли?"

Тоты до сих пор со стыдом вспоминает, как она выразила матери недоверие.

Внучек, росший не по дням, а по часам, был хорошеньким.

Его хотелось брать на руки и тискать, тискать в объятиях любви.

Собираясь на дачу, Тоты снова вспомнила о Хасаре.

Вернее, теперь она постоянно думала о нем. Пока был жив отец, они довольно часто виделись, и она привязалась к нему.

Когда Хасар был рядом, она чувствовала себя уверенной, защищенной. Тоты считала Хасара достойной парой для себя и втайне мечтала о том, что когда-нибудь они будут вместе.

В последнее время она видела Хасара только на поминках по отцу. На таких мероприятиях особо не поговоришь, поэтому их встречи были короткими.

Их тянуло друг к другу, оба это чувствовали и были готовы к более тесным отношениям, однако обстоятельства складывались не совсем так, как того хотелось Тоты. Хасар ничего не говорил ей о своих чувствах, не делал никаких попыток сблизиться, ну а Тоты как женщина не смела первой идти навстречу.

Ей казалось: прояви она большую инициативу, Хасар может неправильно понять ее, а то и вовсе оттолкнет: "Товарищ студентка, ты меня неправильно поняла, я смотрю на тебя как преподаватель на студента, а еще меня связывает с тобой моя дружба с твоим старым отцом…"

Но сегодня, собираясь в дачный поселок, Тоты твердо решила встретиться с Хасаром. Она надела узкое коричневое платье, обтягивающее ее и подчеркивающее все достоинства фигуры, которое очень шло к ее лицу.

Кроме печали, затаившейся в глубине ее красивых глаз, больше ничего не напоминало о трауре, который она носила по отцу.

Рассыпанные по плечам волосы она собрала в красивый узел и прихватила заколкой, на немного загорелое лицо нанесла легкий макияж, и теперь не была похожа на ту Тоты, которая так долго не снимала с головы черный траурный платок.

Как ни старалась Тоты держаться, жизнь ее день ото дня становилась тяжелее. Но она может стать еще хуже, если учесть, что из-за поступка отца осталась без работы, а значит, и без заработка. Иногда она ловила себя на мысли, что, может, в поисках заработка ей податься в Россию или в Турцию, без денег ей долго не протянуть, а до пенсии еще очень далеко. Она постоянно думала о том, как выйти из сложившейся ситуации.

Тоты открыла окна и проветрила дом. Прошлась по комнатам, проследила за порядком в них.

Отправляясь сюда, она захватила из дома купальник, полотенце и подстилку в надежде сходить на море и искупаться в нем. Так она делала всегда, когда ехала сюда летом. Хотела с удовольствием поплавать в море, а заодно, если повезет, встретить Хасара. Она очень сильно скучала по нему, тот часто бывал у них дома при жизни отца, и она привыкла часто видеть его.

Даже само желание окунуться в море у нее было связано с желанием встретить Хасара. Она знала, что он где-то поблизости, и это осознание грело ее душу.

Взяв с собой нужные вещи, Тоты вышла из дома, чтобы пойти на море. Знакомая женщина, жившая по соседству, возилась возле своего дома, но как только увидела выходящую из калитки Тоты, отвернулась и сделала вид, что не замечает ее, а затем схватила стоявшее рядом ведро и, не оборачиваясь, направилась к своему дому. Тоты ее поведение не понравилось. Она думала подойти к ней и как с соседкой перекинуться парой фраз. Прежде эта женщина, встречаясь с Тоты, непременно называла ее доктором и очень мило разговаривала с ней. При этом она была сама любезность и изъявляла желание быть к Тоты поближе и всячески угождала ей.

Лет пять-шесть назад, когда ее брат, оставшийся один после отъезда жены и детей в Казань, на какое-то время переехал жить на дачу. Как-то Тоты приехала на машине, чтобы проведать брата, и увидела, как он вместе с этой женщиной распивает коньяк.

После этого соседка и вовсе стала любезничать при встрече с Тоты. Так что отношения у них были хорошие.

Однако ни она, ни ее муж не пришли на похороны и поминки старика. Тоты подумала, что женщина боится, что может открыться ее тогдашняя измена, поэтому она избегает общения с ними. Но пусть даже она не появилась на поминках, все равно Тоты думала, что при встрече она хотя бы подойдет к ней и выразит соболезнование.

Поначалу и ее муж присоединился к воюющим за права дачников, но после, услышав грозный рык городского хякима, испугался и отошел в сторону, спрятал голову в песок, как это сделали многие из мятежников.

До того он чуть ли не каждый день ходил к старику и подстрекал его, делал вид, что поддерживает того, но в назначенный день на площади перед хякимликом так и не появился. Будто бы в этот день у него появились неотложные дела.

Когда соседка сделала вид, что не заметила Тоты, ей захотелось ответить той тем же. Она тоже сделала вид, что не замечает ее и, чтобы не проходить мимо нее, повернула в другую сторону и пошла другой дорогой.

Дачный поселок жил обычной летней жизнью – шумно и весело. На пути к морю Тоты встречала полураздетых мужчин и женщин, детишек. Впереди нее к морю спешили две женщины с детьми, в руках они несли полные сумки с провизией и надувными игрушками.

Разглядывая идущих впереди детишек с обгоревшими плечиками, торопившихся как можно скорее попасть на море, Тоты подумала: "Вот кто больше других радуется морю!"

Тоты шла к морю по нагретой солнцем песчаной дорожке, песок набивался в обувь, платье на спине и плечах взмокло от пота и прилипло к телу. Ей передалось настроение отдыхающих, хотелось поскорее окунуться в воду. Тоты видела, как люди, дойдя до пляжа, спешно стягивали с себя одежду и стремительно бросались в воду.

Чем ближе был берег моря, тем прохладнее становился воздух. Погрузившись в размышления о море, она на какоето время забыла о своих проблемах и переживаниях. Тоты привели в чувство неожиданные крики одинокой чайки, отставшей от своей стаи и лениво кружившейся над ее головой. Ей показалось, будто ее спросили: "Ты же шла сюда, а почему тогда мимо проходишь?"

Тоты остановилась и посмотрела на чайку, летавшую над волнами, и увидела, что она и в самом деле проходит мимо того места, где собиралась отдохнуть и позагорать.

Сняв верхнюю одежду, Тоты осталась в одном купальнике. Разглядывая себя и поправляя на себе одежду, она заметила, как выпячивают ее груди, ей вдруг стало стыдно, и она поспешила укрыться в воде. Вода была теплой и приятной для тела. Она напомнила Тоты домашнюю ванну, наполненную теплой водой. Будучи местным жителем, Тоты очень хорошо плавала. Вначале она заплыла далеко от берега, там, сделав глубокий вдох и наполнив легкие воздухом, некоторое время лежала, распластавшись, на поверхности воды, как в люльке раскачиваясь на волнах.

Солнце стало припекать, и люди стали уходить с пляжа.

Берег снова опустел.

Оставшись в одиночестве, Тоты вернулась к мыслям о своей жизни. Ее не устраивало то, что сейчас происходило с ней.

Но она не знала, что надо делать, чтобы изменить свою жизнь, не знала, как выйти из сложившейся ситуации. Она не чувствовала за собой никакой вины и потому не могла успокоиться и металась как загнанный зверь. Ей порой приходила в голову мысль, что в одиночку она ничего не добьется, что ей необходимо объединить усилия с кемнибудь из единомышленников, все тщательно обсудить и попытаться вместе найти выход из этого лабиринта.

При этом перед ее мысленным взором всегда возникал Хасар.

Хасар все еще оставался для нее неразгаданной тайной.

Тоты поплыла к берегу, чтобы немного передохнуть, и увидела только что вышедшую из воды полную женщину, которая, приставив ладонь к глазам козырьком, смотрела вдаль, кого-то выискивая взглядом, и что-то бормотала себе под нос.

– Станешь искать, никогда не найдешь их… А когда не надо, они вечно вокруг тебя порхают…

– Что, хотите прокатиться с ветерком? – выходя из воды, спросила Тоты, догадавшись, кого она высматривает.

– Да мне-то это не надо, а вот внуки привязались, давай, говорят, бабушка, перед уходом еще раз прокатимся на лодке. Вот я и хотела покатать их…

– Лодки должны быть, просто они, скорее всего, выходят в море по вечерней прохладе.

– Да нет, если им заплатить, для них нет разницы, в какое время возить людей. Вот только в последнее время они чаще всего крутятся в новых местах. Наверно, богатые люди им и платят неплохо. Она с недовольным видом кивнула головой в сторону стоящего вдалеке многоэтажного дома отдыха.

После этого мимолетного разговора Тоты показалось, что откуда-то на своей лодке должен появиться Хасар.

Каждый день, когда солнце начинало припекать, люди старались укрыться от него. Тоты видела, что люди собирают свои вещи и потихоньку уходят в сторону дачного поселка, но сама уходить не спешила.

Да и потом, куда ей было спешить? Раньше, когда она работала и руководила большим коллективом, о таком отдыхе не могла и мечтать.

Она снова вошла в воду и еще какое-то время плавала, наслаждаясь своей вынужденной свободой.

Устав от плавания, Тоты выходила на берег и отдыхала. После воды солнечные лучи не казались такими обжигающими.

Она лежала на песке то лицом вниз, подставляя солнечным лучам спину, то садилась, вытянув ноги перед собой, посыпала песком плечи и впитывала в себя жар земли. С нее градом лил пот.

Так сильно она потела только в двух случаях – когда загорала и купалась в море, и когда со всей страстью предавалась любовной страсти в объятьях мужчины. Тоты казалось, что между этими двумя моментами есть какая-то близкая связь. Она была права, потому что как все плохое похоже друг на друга, так и все хорошее имеет между собой сходство.

Эти мысли еще больше распалили желание Тоты видеть Хасара.

В тот момент, когда Тоты появилась здесь, около дома Хасара никого не было видно. Похоже, в поисках заработка Хасар снова вышел в море.

Он никогда не сдавал комнат отдыхающим. Иногда на выходные сюда приезжали его мать и младший брат с детьми. Мать и брат приезжали проведать его и делали все, чтобы поднять ему настроение и не дать чувствовать себя покинутым. Ну а детям здесь было раздолье, они купались в море, ловили рыбу. А тем временем жена брата наводила в доме порядок, стирала, готовила обед…

Машина Хасара стояла в тени перед домом.

Тоты хотелось пить. Она подумала: если Хасар дома, попросит его напоить ее чаем. Но его не оказалось дома, и она подумала было пойти к себе, утолить жажду, пообедать, а позже снова прийти сюда, чтобы застать Хасара. Но по такой жаре никуда идти не хотелось. Решила посидеть здесь и подождать его.

Тоты вдруг вспомнила, что однажды видела, как Хасар, заперев дом, спрятал ключ здесь же. Да и кто берет с собой ключ на море, он ведь может упасть в воду и затонуть.

Значит, ключ должен быть где-то здесь.

Тоты встала на цыпочки и пошарила рукой наверху, над окном. Ключ там и лежал.

Отперев дверь, Тоты вошла в дом и поразилась царившему в нем беспорядку. А собственно, что можно ждать от одиноко живущего мужчины? – подумала Тоты и улыбнулась.

Да, человеку, привыкшему к семейной жизни, непросто привыкнуть к одиночеству, его существование становится серым и пресным.

Оставив вещи во дворе, Тоты первым делом напилась воды, а потом занялась наведением порядка в доме. Развесила одежду по местам, вынесла стоящую на столе сковороду с недоеденными кусками жареной рыбы, выскоблила ее и начистила до блеска.

Приспособив под фартук одну из стареньких рубашек Хасара, Тоты перемыла всю грязную посуду, почистила пропахший рыбой холодильник.

Ей было приятно думать, как обрадуется Хасар, когда вернется домой и увидит, как в нем стало чисто, как благодарен он будет ей. Тоты так увлеклась домашней работой, что забыла об усталости, которую чувствовала у моря.

Думая о Хасаре, мысленно она постоянно возвращалась в свои студенческие годы, во времена, когда называла его "моей чайкой", хотя и знала, что он женат. Тоты до сих пор не могла понять, как так получилось, что она девчонкой влюбилась в женатого мужчину, удивлялась своей тогдашней безоглядной смелости.

Любовь и только любовь двигала тогда всеми ее поступками. Разве влюбленный человек способен трезво оценивать свои поступки? Только человек, потерявший голову от любви, мог с букетом в руках мокнуть под дождем, чтобы поздравить любимого человека с днем рождения!

Выпив пиалу чая, заваренного в перерывах между домашними делами, Тоты, посмотрев на время и решив, что скоро вернется Хасар, достала из холодильника кусок рыбы и занялась ее приготовлением. И снова стала думать о том, как обрадуется проголодавшийся Хасар, придя домой, в котором его ждет вкусная горячая еда, с каким аппетитом он поест то, что приготовила она. Сейчас она была женщиной, хозяйкой, обихаживающей любимого мужчину, осознавать это ей было особенно приятно.

Вытряхивая во дворе неубранную постель Хасара, Тоты почувствовала, как от подушки в нос ударил его запах, он был для нее каким-то родным и очень приятным. Тоты и сама не заметила, как прижала эту подушку к себе и крепко обняла ее. И сама же устыдилась своего поведения, как будто кто-то со стороны мог увидеть это и упрекнуть ее в том, что она нюхает чужую подушку…

Этот запах не был для нее чужим, Тоты вдыхала его тогда, когда умирал отец, а она, раздавленная случившимся, плача, клала голову ему на грудь и вопрошала: "Хасар Мамметханович, что теперь делать?.."

Она взбила подушку и аккуратно положила ее на постель.

Увлекшись домашней работой, Тоты не заметила, как наступила ночь.

А Хасар все не шел и не шел, он как будто испытывал терпение Тоты, а она никак не могла его дождаться.

Тоты положила себе немного еды и поужинала, сожалея о том, что ей приходится есть в одиночестве, хотя, когда готовила, думала о том, как они сядут за стол вместе с Хасаром, как муж и жена, и вместе поужинают. Потом выпила пару пиал настоянного чаю, хотя пить не очень-то и хотелось.

За это время Тоты успела немного и на Хасара обидеться за то, что он все не идет домой. Потом, правда, подумала, что в данных обстоятельствах такие мысли неуместны. Откуда Хасару знать, что ты свалишься на него как снег на голову?

Тоты включила телевизор, прилегла на краю постели Хасара и не заметила, как задремала. Сказалась усталость.

Высадив последнего из любителей ночных прогулок на море, Хасар повернул лодку обратно и погнал ее в сторону дачного поселка. Прохладный ночной ветерок забрался под рубашку и охладил его вспотевшее тело. Дышать стало легче.

Доплыв до дачного поселка, Хасар на скорости выгнал лодку на берег, снял с нее мотор и положил его в сторонке.

Протащил лодку по песку, выволок ее на берег, чтобы большая волна не угнала ее в море, и перевернул.

Вспомнив, что среди вещей, которые он достал из лодки и собирался отнести домой, находятся две банки пива, открыл одну из них и жадно выпил. Холодное пиво вызвало приятное чувство, будто на горячий песок вылилась вода из моря. Пиво охладило его душу.

Эти две банки пива ему в знак благодарности подарил молодой человек, катавшийся в лодке вместе с юной особой.

Выходя из лодки, протянул ему пиво и сказал: "На, яшули, ты тоже остуди душу!" Вторую банку он оставил на потом, чтобы выпить перед сном, говорят, пиво способствует быстрому засыпанию.

Подходя к дому с веслами под мышками и немного затуманенной от пива головой, Хасар увидел в окне свет и очень удивился. "Я никогда не оставлял дома включенным свет!"

Наверно, его беспокойная мать отправила сюда младшего брата, чтобы он проведал Хасара, и теперь тот дожидается его, несмотря на поздний час.

Он всегда радовался встречам с братом, они неизменно находили общие темы для разговора. Вот и сейчас он шел домой в радостном ожидании встречи.

Хасар вспомнил, что у него в холодильнике стоит бутылка водки, есть кусок красной рыбы, которая очень быстро готовится, так что они с братом сегодня хорошо посидят.

Оставив вещи во дворе, он открыл дверь дома, и хотел было сказать: "А вот и я!", но вдруг увидел спящую на его постели Тоты. Она лежала, свернувшись калачиком и подложив под голову согнутые в локтях и сцепленные руки.

Работающий телевизор ей явно не мешал. Хасар остановился в дверях и растерянно смотрел на неожиданную гостью.

Хасар выключил телевизор, но Тоты даже не почувствовала появления другого человека в доме.

Какое-то время он с жадностью рассматривал спящую Тоты, как будто никогда раньше не видел ее. Он чувствовал, как на какой-то миг замерло его сердце, путаные мысли начали бешено крутиться в голове.

Сейчас Хасар смотрел на нее не как на свою бывшую студентку и даже не как на достойную дочь его старого друга, он видел в ней сейчас слабую и беззащитную женщину, нуждавшуюся в его покровительстве.

До слуха Тоты донеслись какие-то звуки, и она проснулась, но поначалу никак не могла понять, где она находится и почему возле нее стоит Хасар. Она подумала, что все это ей снится.

Потом она поняла, что это не сон, а самая настоящая явь, и что перед ней стоит живой Хасар.

– Я пришла! – нежным голосом тихо прошептала она.

Наконец-то сбылась заветная мечта Хасара, от радости он схватил Тоты и крепко обнял ее. А потом торопливо произнес:

– Подвинься немного, постель большая, нам обоим места хватит!

Когда наутро Кадыр пришел к нему, чтобы забрать мотор и весла и выйти в море, его товарищ все еще спал, и это очень удивило напарника Хасара. Чтобы выяснить, в чем дело, он толкнул дверь дома и увидел мужчину и женщину, которые, обнявшись, как муж и жена, сладко спали на сбившейся постели.

* * *

Проведя всю ночь в любовных утехах, Тоты и Хасар не хотели расставаться. С сегодняшнего дня для них обоих началась долгожданная супружеская жизнь. На следующий же день Хасар посадил Тоты в свою машину и повез к матери.

Когда они вошли в дом, семья поначалу подумала, что эта женщина – одна из знакомых Хасара, с которыми он поддерживал дружеские отношения, но потом они поняли, что это не простая гостья, а женщина, которой суждено стать членом семьи Мамметхановых, и очень обрадовались.

Больше всех радовалась мать Хасара, так долго молившая Бога о ниспослании счастья для ее бесприютного сына.

Поверив, что ее мольбы услышаны, мать благодарила Господа за милость Его. С легкостью встала с места, подошла к стоявшему на видном месте комнаты сундуку, отперла его ключом, который носила на конце вплетенной в кусы ленты, достала оттуда большой платок, приготовленный для праздничного случая, и накинула его на голову Тоты.

В тот же день Мамметхановы собрали близких и устроили небольшую помолвку, учитывая, что обе семьи понесли утраты, и им было не до праздников. Привели муллу, который совершил обряд ника – венчания, и объявили их мужем и женой.

Вернувшись после помолвки в свой дачный домик, молодожены остались наедине друг с другом. Тоты взяла руку Хасара и приложила ее к своему лбу:

– Мне все это не приснилось ли случаем? – и от радости тихо заплакала.

– Тоты моя!.. – Хасар хотел сказать ей, что их воссоединение – не сон. Он наклонился над ней, и лицо его обдало свежим дыханием Тоты.

Тоты прижалась к его груди, и они, уже как муж и жена, без слов поняли друг друга.

* * *

Каждый раз, когда наступало лето, казалось, что в этом году оно жарче предыдущего. В эти три месяца на море практически не было большой волны, оно было спокойным, оттого-то и казалось, что уровень его воды немного спал.

В эти дни ранним утром и по вечерам на море появлялось множество лодок, бороздивших его просторы. Шум моторов сливался с шумом людских голосов на пляжах и создавал праздничную атмосферу.

Одной из прогулочных лодок управлял Хасар.

С тех пор, как они с Тоты создали семью, у него было прекрасное настроение и желание браться за любое дело.

И хотя Тоты сидела дома, у Хасара было чувство, что она оттуда наблюдает за ним и гордится своим мужем.

Теперь он жил, опьяненный ласками Тоты, ее вниманием и любовью, нежными словами, которые она шептала ему на ухо в постели. Хасар благодарил судьбу, которая послала ему Тоты и избавила от опостылевшей холостяцкой жизни.

Лишившись любви и ласки Дуньи, Хасар не думал, что когда-нибудь ему снова посчастливится испытать это чувство и вернуть себе прежнюю полноценную жизнь со всеми ее радостями и удовольствиями. Но волею переменчивой судьбы счастье не обошло его стороной.

Живя в доме, доведенном стараниями Тоты до блеска, питаясь приготовленной ею вкусной едой, Хасар сравнивал свою нынешнюю жизнь с той, когда он был отшельником, питался чем придется, всухомятку, и ему хотелось верить, что у него началась новая жизнь. Как чайки постоянно кружат над морем, так и его мысли теперь кружили только вокруг Тоты.

Чаще всего Хасар и Кадыр выходили в море вместе. Когда от желающих покататься нет отбоя, работать с напарником значительно легче.

Если Хасар сидел у руля, Кадыр стоял на носу лодки и помогал людям загрузиться в нее.

Однажды перед полуднем они плыли к лодочной пристани неподалеку от пансионата, и в это время им стали махать руками, подзывая к себе, сидящие поодаль от толпы мужчина и женщина.

Хасар подплыл поближе и остановился, следя за тем, чтобы лодка по инерции не уперлась носом в берег.

На сей раз клиентом оказался мужчина квадратного сложения со свисающим животом лет пятидесяти – пятидесяти пяти, на его полысевшей голове была белая плетеная соломенная панама с широкими полями.

Пока он договаривался с Кадыром о вечерней прогулке, Хасар внимательно рассматривал его. Ему показалось, что он уже где-то видел этого человека, но никак не мог припомнить, на кого похож этот толстяк. И потом, едва знакомых людей даже в одежде трудно узнать, а уж когда они разденутся, попробуй, узнай их. Тем более что этот был в солнцезащитных очках.

Рядом с неуклюжим мужчиной, словно дразня своей круглой упругой попкой, лицом вниз лежала молодая женщина.

У женщины были красивые ноги, тонкие у щиколотки и полные сверху. Их тела еще не успели загореть, значит, они появились на море совсем недавно.

Положив руки на руль, Хасар спокойно сидел в лодке, дожидаясь окончания переговоров и не обращая на них никакого внимания.

Тем временем женщина, загоравшая на просторной подстилке, зашевелилась и приподнялась. Может, она хотела посмотреть, с кем ее спутник разговаривает? Кадыр, разговаривая с мужчиной, не сводил глаз с лежавшей рядом с ним женщины. Он представлял, как, должно быть, хороша в постели женщина с такими прекрасными формами, какие у нее прекрасные груди, да и лицо, скорее всего, симпатичное, и с завистью думал о том, как повезло этому отвратительному мужику, напоминающему по форме бочку. Его особенно покорили красивые ноги женщины, плавно соединяющиеся с верхней частью туловища.

А толстый мужик, словно ревнуя женщину к своему собеседнику, перекинул руку через ее талию и уперся ею в землю, он наклонился над ней, будто взял ее под мышки, и разговаривал, ощущая рядом с собой ее тело.

– Ты снова отвези нас туда, куда возил позавчера, оплата будет такой же, как в прошлый раз. Ты ведь убедился, что я не из бедных?

Хасар вдруг вспомнил, как на днях Кадыр сказал ему: "Сегодня нам попалась на удочку жирная рыбина, я ночью катал одного мужика – денежного мешка с молодой женщиной, которая ему в дочери годится, отвез их подальше, чтобы они могли вдоволь насладиться друг другом!" Кадыр рассказал, как бесстыдно вели себя эти двое, не смущаясь его присутствием, вытворяли такие коленца… В голосе Кадыра была неприкрытая зависть.

Они разговаривали как старые знакомые, и это напомнило Хасару тот рассказ Кадыра. "Так это и есть та красотка, на которую мой друг положил глаз…" – подумал он и с любопытством посмотрел в сторону полураздетой женщины.

Договорившись встретиться поздно вечером, лодочники вспомнили и о намерении порыбачить. Было решено, что сегодня они чуть раньше обычного поставят в море рыбачьи сети. Нельзя опаздывать на такой выгодный заказ.

В обеденный перерыв Хасар поспешил домой, где его ждала Тоты, теперь уже его супруга. Проводив его до дома, Кадыр сказал:

– Хасар-дяде, ты у нас молодожен. Побудь немного с женой, отдохни хорошенько, а я тем временем немного поработаю, а часа в три зайду за тобой. А он поспешил на берег, где было полно народу.

Лето подходило к концу. В канун нового учебного года побережье пустело, утихал шум детских голосов. Отъезд детей вызывал грусть, будто стайка чаек, испугавшись чегото, разлетелась в разные стороны. И хотя осень уже была на подходе, жара не собиралась спадать.

Заезд толстосумов со своими подругами, знающими цену морским ваннам, в этом году начался раньше обычного.

Они стали съезжаться сюда, не дожидаясь конца лета.

* * *

Хасар и дома продолжал думать о человеке, которого видел сегодня и который показался ему знакомым. Чемто тревожила его эта встреча, смутные предчувствия рождались в его душе. «Может, где-то по работе пересекался с ним?» – гадал Хасар, а потом подумал, что и тот человек вряд ли узнал бы его в его нынешнем обличье. Если бы он имел прежний вид и был в прежней одежде, тот, возможно, и узнал бы его. Кто тебя узнает в твоем нынешнем виде – заросшего бородой, в шляпе на задубелой от солнца голове, да еще ставшего рыбаком, да еще занимающимся извозом людей? Если бы он в тот раз послушался Тоты и сбрил бороду, возможно, этот человек, если он, конечно, знаком ему, и узнал бы его.

В первые дни после их женитьбы Тоты обеими руками погладила его бороду и сказала:

– Если ты сбреешь бороду и усы, то снова превратишься в прежнего доброго молодца Мамметханова!

Она намекала Хасару на то, что хотела бы быть женой безбородого мужчины.

– Пусть лето пройдет, – ответил ей тогда Хасар. – Для моего нынешнего промысла эта внешность в самый раз подходит. Потом я, конечно, сбрею бороду, тем более, если тебе, моя женушка, она не по душе! – пообещал Хасар жене.