Текст книги "Жаркое лето Хазара (сборник)"

Автор книги: Агагельды Алланазаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)

На берегу построено много новых домов, они соседствуют со старыми дачными домиками и разительно отличаются от них. В сторонке уже начали подниматься корпуса новых домов отдыха, они и вовсе меняли картину побережья, делали его более нарядным. Повернув голову в сторону Красноводска, Хасар отметил, как красив приморский город, одетый в белоснежный наряд.

Хасар почувствовал, что у него начали мерзнуть ноги, но он еще долго стоял на холме, никак не мог оторваться от этого дивного видения. Он поднял воротник пальто, нахлобучил шапку на лоб и уши, замерзшими ладонями прошелся по лицу, словно что-то снимая с него, несколько раз погладил его. Он чувствовал, как красота окружающей природы бальзамом ложится на его израненную душу, вдохновляет его, возвращает к жизни.

Зимой не очень-то постоишь на воздухе! Когда Хасар собрался продолжить путь, уже начали сгущаться сумерки.

Ночь есть ночь, даже снег не в состоянии превратить ее в светлый день.

От друга Хасар вернулся домой уже ночью.

* * *

Освободившись от рабочих дел довольно поздно, Тоты решила проведать родителей. Утром она звонила к ним, справлялась о состоянии отца, а сейчас поняла, что должна увидеть его своими глазами, иначе не сможет успокоиться.

До недавних пор отец, несмотря на возраст, чувствовал себя вполне прилично. Тоты хорошо знала о состоянии здоровья своих стариков, она сама постоянно наблюдала за ними, держала их здоровье под своим контролем.

Ее очень удивило, что отец, находясь в городском доме, из-за сердечного приступа вынужден был вызвать "скорую".

Удивилась, потому что недавняя кардиограмма показала, что сердце старика достаточно крепко и в состоянии справиться с возрастными изменениями. Надо ведь, первым же и сдало это здоровое сердце!

Тоты предположила, что приступ мог быть спровоцирован какими-то внешними обстоятельствами, и связала их со своим старшим братом. Жизнь ее брата пошла наперекос, она не была безоблачной. Он учился на судового инженера в России, там же познакомился со своей будущей женой. В один из приездов привез с собой татарку и представил ее родным как свою жену. Пока он работал инженером в Красноводском морского порту, они жили хорошо, но когда дети подросли, а большая страна начала раскачиваться и трещать по швам, отношения между супругами испортились.

Она отправила на учебу в Россию сначала сына, а затем и дочь, якобы поближе к своей матери и сестре, а потом и сама отправилась вслед за ними, объяснив это желанием проведать детей. И вот уже почти три года не давала о себе знать.

Брат, как многие мужчины в его положении, не вынес такого обмана, начал прикладываться к бутылке, постепенно она ему заменила всех друзей. Он и прежде не был аскетом, любил выпить, но после того, как родные покинули его, он полностью отдался во власть "зеленого змия". Сам того не замечая, пристрастился к алкоголю. Как следствие, потерял прекрасную работу, теперь он перебивался случайными заработками – ремонтировал чужие машины, и опускался все ниже и ниже.

Конечно, родители не могли спокойно смотреть, как гибнет их ребенок, это была их самая большая боль и беда, которая ни на минуту не оставляла несчастных стариков в покое. Как тут сердцу не заболеть?!

В тот день, когда у старика случился сердечный приступ и ему вызывали "скорую", сын приходил к родителям, чтобы получить свой пай от их пенсий и купить себе выпивку. Отец не выдержал переживаний, схватился за сердце.

Тогда Тоты, вернувшись из командировки, уложила отца в больницу и продержала там две недели. А после лечения отвезла родителей на дачу у моря. Далековато, конечно, зато там старикам будет спокойно.

Когда Тоты приехала на дачу, домашние не сразу заметили ее появления. В комнате орал телевизор. Отец лежал на диване, подложив под локоть подушку, и смотрел телевизор.

Тоты прошла перед отцом, убавила звук телевизора.

Потом, ласково улыбаясь, попеняла родителям:

– Что же он у вас так орет?!

– А, ты приехала, дочка? А чем здесь еще заниматься, разве что телевизор смотреть. С мамой мы давно уже все переговорили, – старик явно обрадовался приезду дочери.

Настроение у него было хорошее, он сообщил, что чувствует себя неплохо.

Потом переадресовал упрек дочери жене, которая в это время возилась на кухне:

– Если убавляешь звук, мама говорит, что ей на кухне ничего не слышно, – шутливо заявил он. Улыбнулся, кивнув головой жене, которая, услышав голос дочери, вышла из кухни. Она поняла, что говорили о ней.

– Слушай больше своего отца, мне этот телевизор даром не нужен, да и не до него мне. А этот ни одной передачи не пропускает. Твой отец как ребенок, верит всему, что говорят по этому ящику! – сказала она, чтобы дочь поняла, что слова ее отца не имеют к ней никакого отношения, что он просто подшучивает над ней.

Коротко порасспросив родителей о состоянии их здоровья, Тоты поднялась на второй этаж, в свою комнату, чтобы переодеться в домашнюю одежду.

По поведению родителей Тоты поняла, что они чувствуют себя неплохо, хотя, когда ехала сюда, собиралась сразу же измерить им давление, проверить пульс, послушать сердце.

В последнее время, приезжая к родителям, она, не дожидаясь их просьб, начинала свой визит с осмотра стариков.

На этот раз она взяла свои медицинские инструменты, чтобы все же послушать отца, но, спустившись вниз, не спешила делать это. Как только было предложено, сразу же села ужинать. А матери сказала:

– Неси, что там у тебя есть – еду, чай!

– Ужин готов, а если ты хочешь пить, рядом термос отца стоит, в нем есть немного чая, правда, он не такой горячий! – мать произнесла эти слова с сожалением, что не приготовила заранее чай для любимой и такой желанной дочери. Быстро сходила на кухню, принесла тарелку еды и поставила ее перед дочерью.

Тоты всегда было приятно находиться рядом с родителями, самыми близкими и родными людьми. Став матерью, она особенно остро почувствовала, какое это счастье – иметь родителей, знала, что такое счастье не каждому дается, и была благодарна Всевышнему за то, что ей такое счастье все же выпало, видела в этом милость Божью.

Тоты была первой девочкой в семье. Когда ей было два года, у нее появился младший брат. А в тот год, когда она пошла в школу, мама принесла домой еще одного малыша, и тоже мальчика. Мать потом хотела родить еще девочку, чтобы у Тоты была сестренка, но, как ни старались родители, это их желание почему-то долго не исполнялось.

Тоты окончила школу с хорошими оценками и поступила в медицинский институт. В это же время ее старший брат учился в России. Словом, дети радовали родителей своими успехами.

Самого младшего брата звали Тагы, он был всеобщим любимцем. Сверстники называли его Толиком, Толяном. В начальной школе он показал себя способным учеником, но позже, связавшись с дурной компанией, стал пропускать уроки, плохо учиться.

После окончания десятого класса отец устроил его на работу на свой завод, чтобы "он был у меня на глазах".

Через два-три года он стал приударять за красивой замужней женщиной кавказской национальности. В конце концов, это привело к тому, что однажды на берегу моря схватились две группировки. Во время этой схватки тяжелые ранения получили парни с обеих сторон. Одним из пострадавших был Тагы, пролежав неделю в больнице, он скончался от полученных ран. Для родителей гибель любимого сына стала страшной трагедией и невосполнимой утратой.

С тех пор в городском доме стариков стоит портрет сына в матросской бескозырке и с надписью "Привет из Красноводска".

Это была последняя фотография Тагы, мечтавшего стать матросом. Родители утешали себя тем, что душа сына живет в их доме и смотрит на них с этого снимка.

Сейчас родители радовались тому, что их беспокойная дочь приехала без предупреждения, что она переживает за их здоровье. За ужином они снова вернулись к тому случаю, когда отцу пришлось вызывать "скорую". Тоты почувствовала, что снова затронула больную струну матери, которая до сих пор считала, что тогда "скорая помощь" приехала не сразу, что ждать ее пришлось долго. Она, мать, хотела, чтобы кто-нибудь из влиятельных чиновников хорошенько "пропесочил" врачей "скорой", чтобы в следующий раз им было неповадно так медленно ехать на вызов. Для матери таким чиновником в первую очередь была ее собственная дочь, стоявшая во главе большого коллектива врачей. Она снова напомнила, как в тот раз сообщила, что ее дочь занимает большой пост, является руководителем большой городской больницы, что сказала она это специально, чтобы припугнуть того врача со "скорой".

Тоты знала, что ее мать любит прихвастнуть своей дочерью, занимающей высокий пост, что она гордится ею, и с пониманием относилась к ее слабости, потому что считала, что она, как и любая мать, имеет право гордиться своими детьми. Но улыбка отца и его ироничный взгляд ей тоже были понятны, он как бы говорил ей: "Дочка, ты, конечно, можешь поддакивать матери, но не вздумай верить всем ее словам!".

Слушая рассказ матери, Тоты подумала: "Если это врач, который знает меня, то он может подумать: "Какая у Тоты Тагановны высокомерная, невоспитанная мать!" Потом спросила у родителей: "А врач, который приезжал на вызов, русский или туркмен?"

Мать, упершись обеими руками в колени, с трудом поднялась с места, подошла к трюмо, в выдвижном ящике которого хранились лекарства, и достала оттуда небольшой листок бумаги. Протянула дочери:

– Когда я потребовала, чтобы он назвал имя и фамилию, он, похоже, испугался, что я буду жаловаться, и прямо на глазах переменился, сразу таким обходительным стал! Вот, на этом листке он написал свои данные и номер телефона. И еще на прощание сказал: если будет худо, звоните в любое время, я сразу же приеду.

Развернув поданный матерью листок бумаги, Тоты стала читать его, и вдруг почувствовала, как участилось ее сердцебиение, как запылало ее лицо. На листке было записано два номера телефона и еще вот это: "Хасар Мамметханов, врач "скорой помощи".

– Ах, мама, зачем же ты так вела себя, это же мой институтский преподаватель! – невольно воскликнула Тоты.

Она оказалась в неловком положении, ей было неудобно и стыдно за свою мать, она не находила себе места. Но вдруг заметила, что отец смотрит на них с хитрой улыбкой, он как бы говорил: смотри, что теперь сделает с этим доктором твоя мать!

– Папа, ты ведь знал такого машиниста тепловоза Мамметханова?

– Да, знал и даже раз, когда я был у железнодорожников парторгом, мы с ним ездили на форум железнодорожников в Ташкент. Он был исключительно работящим человеком… Как же я, шесть лет пробыв железнодорожным комиссаром, могу не знать машиниста Мамметханова!

– Так этот доктор – его сын.

– Да, ну? Это тот самый парень, о котором говорили, что он работает за границей?

– Да, это он, папа. Прежде чем уйти в армию, он два года преподавал у нас в институте.

– Тогда что же он делает тут?

– Он недавно вернулся из Ашхабада. Прежде он работал в военном госпитале. Кажется, оттуда ушел в отставку.

– А, значит, парню показали на дверь…

Узнав о том, что Хасар оказался за бортом и вынужден был приехать сюда, что теперь он довольствуется работой, которую ему удалось найти, хотя на самом деле является профессионалом высочайшего класса, старик искренне расстроился. Он и раньше заочно знал о нем как об очень сильном враче, гордился своим известным земляком.

Еще больше опечалился старик, когда Тоты рассказала о семейной драме Хасара, о том, что у него в аварии погиб взрослый сын.

В разговоре Тоты почему-то еще вспомнила, что среди преподавателей, которые обучали ее в те годы в институте, Хасар был одним из самых молодых. Только сейчас мать поняла, почему ее дочь сидела с недовольным видом, когда она ругала доктора, не принимала ее высказываний, и вид у нее был виноватый. Еще Тоты вспомнила, что от кого-то слышала, что Хасар, как и они, живет в этом дачном поселке, и тогда отец, до того лежавший на диване, вначале приподнялся, а потом и вовсе сел. "Я тут как-то видел в другом конце поселка человека, видно, это он и есть. Ну, да, после твоего рассказа мне кажется, что лицом он и впрямь похож на машиниста Мамметханова… ну, да, их дача как раз в том месте и находится. Я вижу, что он ни с кем не заводит знакомства, поэтому решил, что это просто отдыхающий, приехавший сюда в поисках тишины!"

Сообщение о том, что Хасар находится недалеко от них, вызвало у старика желание при удобном случае познакомиться с ним ближе. Он обратился к дочери:

– Ты, дочка, познакомь его с нами, он свой парень, вдруг прижмет, чтобы не вызывать "скорую" из города, можно будет обратиться к нему. Ты человек занятой, везде должна поспеть, и не всегда имеешь возможность быть рядом с нами. А с сыном машиниста Мамметханова я обязательно найду общий язык!

– Но вы уже познакомились с ним! – она с улыбкой посмотрела и даже подмигнула матери, которая все это время не решалась поддерживать их разговор, молчаливо сидела в сторонке.

После этого мать поняла, что ей не стоит вмешиваться в разговор отца и дочери, стала собирать со стола и относить на кухню посуду.

– Нет, это не то знакомство. Разве можно считать знакомством, когда ты находишься в когтях Азраила, а другой человек вырывает тебя из этих когтей?

Выслушав отца и подумав немного, Тоты пообещала свести их при первом же удобном случае. Тоты и сама уже давно мечтала о такой встрече с Хасаром. Просьба отца подвела итог ее мыслям в этом вопросе.

Перед тем, как отправиться на работу, Тоты по привычке измерила отцу давление, послушала сердце, пульс. Сердце опять билось неровно, и она отнесла это к переживаниям из-за домашних проблем, ей и в голову не приходило, что старик мог расстроиться из-за Хасара, оказавшегося в такой беде.

– Папа, что, опять сын приходил, воду мутил?

– Да, нет, слава Богу, с тех пор, как сошелся с этой казашкой, сын стал меньше пить, похоже, взялся за ум.

Вчера он с кем-то на машине приезжал. Ничего не просил, а то ведь обычно, когда мы получали пенсии, он обязательно требовал свою долю: "Не могли бы вы ли подать бедному-несчастному?" Мы сами спросили, что ему надо, а он говорит: ничего, просто приехал проведать вас. Надо же, хорошие слова знает. Он даже вот что сказал: "В выходные приеду с женой, она у вас уберется и постирает".

– У него все несчастья начались из-за той жены, которая бросила его и уехала к детям! Она вроде бы сейчас этому посылает сигналы: приезжай, мол, сюда, к детям! Да пусть она катится, куда подальше, но она ведь с собой и наших чудесных внуков увезла, бесстыжая…

При упоминании внуков на глаза старой женщины навернулись слезы.

Многое повидавший на своем веку, старик все понял, и чтобы как-то развеять грусть жены, перевел все в шутку:

– Видишь, дочка, как повезло твоему брату. Там у него жена, которая зовет, а здесь жена, которая держит его за хвост, не отпускает! – он старался показать Тоты, что чувствует себя неплохо, хотел успокоить дочку. Но Тоты все равно чувствовала, что что-то такое было, что могло расстроить ее отца.

– Тогда отчего у тебя заболело сердце? – упрямо твердила она, как врач желая узнать причины его недомогания.

На этот раз вместо отца голос подала мать Тоты:

– Ты же знаешь своего отца, дочка. Если ему что-то не по душе, он обязательно пойдет до конца.

А потом она рассказала, что сегодня перед полуднем в поселке появилось три-четыре незнакомца.

Старик в это время сидел на лавочке возле калитки, дышал свежим воздухом и созерцал окружающую природу.

Увидев незнакомых людей, разгуливавших по дачному поселку, он решил, что они ищут чей-то дом.

Старик решил подойти к незнакомым парням и подсказать им нужный адрес.

Незнакомые люди и прежде появлялись в этом поселке, особенно вне купального сезона: кто-то искал чей-то дом, а кто-то просто хотел пару-тройку дней отдохнуть в тишине.

Судя по одежде, эти люди были из числа небедных. Они были в соболиных шапках и модных пальто, пошитых в Европе, Турции. И только один из них был одет простенько, да и на голове у него была плоская кепка.

В центре группы стоял полноватый человек невысокого роста, он, словно дирижер оркестра, размахивая руками, показывал то на одну сторону поселка, то на другую и при этом что-то говорил. Другой, размахивая руками в воздухе, словно проводя по морю границу, чувствуя себя хозяином всей земли, чем-то распоряжался.

Старик подошел к ним и поздоровался, в надежде, что это поможет завязать разговор и все выяснить. Незнакомцам появление старика явно было не по душе, они окинули его недовольным взглядом.

"А этот откуда вылез?" – читалось в их глазах, когда они перекидывались друг с другом взглядами.

И лишь один из стоявших, худощавый сероглазый мужчина, что-то записывавший на листке бумаги, поднял голову и с достоинством ответил на приветствие старика.

Старик, хоть и не был с ним близко знаком, знал этого парня, знал, что он работает в хякимлике, занимает небольшую должность.

Старик встречал его на всяких мероприятиях, куда приглашали и его, на День Победы или еще какое-то мероприятие. Его работа называлась "мальчик на побегушках", он выполнял всякие поручения. Двое других старику были незнакомы. Оба были хорошо одеты, вид у них был уверенный, как у людей, приближенных к властным структурам. Тот, что с усиками, говорил по-туркменски с сильным акцентом, зато второй, крепко сбитый мужик, больше похожий на перса, говорил на чистейшем туркменском языке.

По их виду и поведению старик определил, что это не простые смертные, не обыватели, а те, про которых в народе говорят, что они после распада страны разбогатевшие, сами же они предпочитают называть себя "новыми туркменами", которым все дозволено, ибо они на то имеют право и деньги.

Это-то старик понял, другое ему было непонятно: почему эти состоятельные люди бродят по этому поселку, когда совсем рядом поднялись корпуса отличных домов отдыха!

Старику пока еще было неведомо, что один из присутствующих намерен купить участок побережья, выстроить на нем большой дом отдыха и распоряжаться им по своему усмотрению. Он, конечно, знал, что в нынешних условиях, при так называемых рыночных отношениях, государственное имущество в мгновенье ока переходит в частные руки, что все продается и покупается, но он даже мысли не мог допустить, что когда-нибудь это ударит и по нему.

Старик видел, что эти люди не настроены общаться с ним, но любопытство взяло верх, и он обратился к знакомому парню, желая ближе познакомиться с этими людьми.

– Сынок, кто эти люди, которые находятся рядом с тобой? Или это землемеры?

Знакомый парень молчал, не зная, как ответить на вопрос старика. Молча, посмотрел по сторонам, сглотнул слюну.

Въедливый старик в конце концов разозлил говорившего в это время Аннова, и он поспешил ответить вместо парня:

– Вот что, дед, если ты шел мимо, так и иди своей дорогой!

Тебе-то какое дело? Чего ты суешь свой нос, куда тебя не просят? – он потребовал, чтобы старик как можно скорее убирался прочь, потом повернулся к стоявшим и продолжил речь.

Старику не понравился тон этого высокомерного человека.

– Это почему же это не мое дело? Кто вас знает, может, вы воры, что-то тут вынюхиваете? Таких, как вы, в последнее время слишком много развелось. Еще как это мое дело!

Претензии старика еще больше разозлили Аннова. Сам того не заметив, он вспылил:

– Эй, старый, хватит болтать, убирайся вон! Даже если эта земля была твоей, теперь она моя! Тебе какое дело, как я по своей земле хожу?!

– Как это – твоя земля? – потрясенно спросил старик.

– А вот так! Через два-три месяца увидишь, как. Ты отсюда уберешься со своим барахлом, а мы тут развернем гигантскую стройку.

Видя, что слова его словно молнией поразили старика, Аннов самодовольно улыбнулся.

Чтобы продолжить разговор подальше от старика, эти люди направились в сторону моря, тогда старик подозвал к себе знакомого парня и спросил:

– Скажи, сынок, кто эти люди и что им надо?

– Эти люди – бизнесмены, они приехали сюда, чтобы построить на побережье свой пансионат. У них, отец, есть договоренность с хякимом^{5} города.

– Какая такая договоренность? Если это не государственное строительство, то кто имеет право лишать живущих здесь людей собственности и на месте их домов строить другую собственность?

– Не знаю, – знакомый парень пожал плечами. А потом, чтобы было понятно, что спор здесь неуместен, добавил: – Этот человек то ли друг хякима, то ли его односельчанин, короче, близкий ему человек. Так что у них есть от него разрешение выбрать на берегу моря участок для строительства!

Старик растерялся, он пережил неприятное чувство, будто у него уже отбирают его дом и разоряют его родное гнездо. И тогда он обратился к знакомому парню с просьбой:

– Сынок, а ты не мог бы увести этих людей куда-нибудь подальше от нас, берег-то огромный, им другого места что ли не нашлось? Пусть строят себе, сколько хотят, но почему обязательно на месте наших домов?

Ответ парня был коротким:

– Отец, этот вопрос большие люди решают, а мы всего лишь мальчики на побегушках. Мне сказали, чтобы я привез их и показал им этот поселок, я и выполнил данное мне поручение, – парень пытался объяснить старику, что от него ничего не зависит, не хотел, чтобы тот на него обижался.

Только теперь старик понял, что у этих людей мощная поддержка. А эти люди, отойдя от старика подальше, продолжили свой разговор, Аннов снова стал размахивать руками и воображать себя хозяином здешней земли.

Оттуда старик вернулся в расстроенных чувствах, у него снова заболело сердце…

Когда мать рассказала дочери обо всем этом, Тоты произнесла: "Я так и знала, я же вижу, что что-то случилось!", – и озабоченно посмотрела на отца.

Размышляя над тем, какое отцу дать лекарство, она одновременно думала о том, как легко ранить человека преклонного возраста, как мало надо, чтобы вывести его из равновесия.

Увидев в окно, что за ней приехала служебная машина, Тоты, прежде чем уйти, попыталась успокоить стариков: "Не думаю, чтобы без вашего согласия они на что-то такое решились! Не переживайте, – все будет хорошо!" – заверила она родителей, давая им понять, что она сама увидится с нужными людьми и утрясет этот вопрос.

Старики проводили ее до ворот. Они с любовью и гордостью смотрели вслед дочери.

* * *

Потягиваясь, Хасар вышел во двор. Было еще темно, на дворе продолжала властвовать ночь.

Услышав плеск волн, еще толком не проснувшись, подумал, как хорошо было бы сейчас оказаться возле моря, чтобы ласковый соленый ветерок погладил лицо и отогнал остатки сна. Но желание поспать еще немного взяло верх, и он вернулся в постель. Если ему не удавалось выспаться, он всегда чувствовал себя неважно. У него портилось настроение, как будто он только что увидел дурной сон.

Больше всего на свете он любил море, но сейчас ему не хотелось выходить из дома, хотя море было рядом. Он снова крепко уснул, сказалась вчерашняя бессонная ночь, и проснулся только к полудню.

В доме царил многодневный беспорядок. На расстеленном сачаке стояла вчерашняя сковорода с остатками еды, валялись куски недоеденного хлеба, тут же были и чайники с пиалами. И даже одежда не была убрана, от усталости он не развесил ее по местам, и она лежала сваленной на стуле.

Когда вещи находятся не на своих местах, это тоже раздражает, мешает жить. Что-то приходится искать по всему дому, короче, сразу видно, что в этом доме не хватает женской руки.

Может, поэтому, хоть женщины рядом и не было, думать о ней приходилось постоянно.

Переехав сюда, Хасар жил отшельником, вел аскетический образ жизни, постоянно думал о чем-то своем. Зимой, в начале весны и осенью в дачном поселке мало народу, так что и общаться-то особо не с кем. Здесь шумно и многолюдно только летом, всех манит отдых на море. В другое время года найти здесь себе собеседника проблематично.

Чаще всего, погружаясь в свои мысли, Хасар забывал, где он находится, почему он здесь находится, всеми помыслами своими он уходил в прежнюю жизнь. Причем, все его воспоминания были связаны с Дуньей. Она обязательно появлялась в его мыслях.

Его все еще тянуло к Дунье, несмотря на то, что произошло в их жизни, для него она по-прежнему была единственной и неповторимой, желанной женщиной.

Сегодня Хасар проснулся позже обычного. Он любил, открыв глаза, включить радио и слушать музыку, которая каждое утро звучит в течение часа, сегодня он опоздал, но все равно по привычке дотянулся рукой до радио и включил его. На его счастье, по радио давали песни, которые были не хуже утренней музыки. Комната наполнилась скрипучим старческим голосом Чувала бахши, исполнителя дестанов…

От имени Шасенем он призывал девушек вытащить из воды сундук и спасти Гариба, попавшего в немилость к царю Шаапбпасу, который заковал его в сундуке и бросил в море…

 
Подходите к сундуку,
Посмотрите, кто там есть.
Свою душу с душой его соедините,
Девушки, достаньте сундук из реки,
Все вместе вытяните молодца из воды.
 

Он убавил звук радио, и голос певца тоже стал тише и спокойнее, будто сундук уже вынут из воды, а Гариб спасен.

… Вот он сидит в кабине одной из военных машин, караван которых возвращается с учений где-то в Германии.

Он с завистью рассматривает аккуратные немецкие города и села.

Дунья с нетерпением ждет мужа из многодневного похода, и вот она, увидев, что они возвращаются, вместе с детьми выскочила из дома, чтобы встретить любимого у порога… Дождавшись, когда он обнимет детей и отойдет в сторонку, она прислонялась к его пыльной и потной шинели, клала голову ему на грудь и ласково шептала:

– Здравствуй, счастье мое, как же я соскучилась по тебе…

В последнее время эти приятные воспоминания Хасар непременно заключал фразой: "Эх, Дунья, что ж ты все так испортила…" Бывало, что с этого места мысли уводили его совсем в другую сторону, и он снова начинал думать о том, почему все это случилось в его жизни, что стало причиной, приведшей его семью к такой драме. И никак не мог найти случившемуся сколько-нибудь разумного объяснения.

Хасар ополоснул металлический чайник, наполнил его водой, включил газ и поставил его на плиту. Пока вода грелась, он занимался наведением порядка. Для начала снял со стула одежду и развесил ее в старинном платяном шкафу с большим зеркалом на дверце. Подмел в комнате, и теперь она приобрела совсем другой вид. У Хасара было такое ощущение, словно это не он занимался уборкой, а Дунья привела все в порядок, а потом вышла из комнаты, чтобы вынести собранный мусор, и ушла.

У моря одиночество воспринимается особенно остро, гораздо сильнее, чем даже думал Хасар. И если не свыкнуться с ним, можно с ума сойти от тоски…

Хасар не любитель подолгу сидеть у телевизора. Да в последнее время там и смотреть-то нечего, сплошь американские боевики. Стрельба, кровь льется рекой, убитые, раненые… Куда делись прежние интересные фильмы, от которых невозможно было глаз оторвать? Они, как мамонты, вместе с СССР исчезли даже из кинотеатров.

Теперь в свободное от работы время его основным развлечением были книги. Хасар и раньше любил читать, но теперь, в этой пустыне, книги стали просто его спасением.

А книг у него было достаточно. В один из приездов сюда с детьми он купил в одной из библиотек, переезжавших из Красноводска, Всемирную литературу в 200-х томах всего за 875 рублей.

Он давно мечтал иметь у себя эти книги, и вот повезло.

В каждый приезд он увозил отсюда по нескольку томов, но здесь осталось еще достаточно книг. Теперь эти книги мужественно делили с ним его одиночество. Заезжая к матери, он каждый раз отбирал какую-нибудь книгу и вез ее к себе домой.

Ему порой приходила в голову мысль, что эти книги остались здесь неспроста, почему-то у него не всегда бывала возможность забирать их с собой. "Похоже, Небесам уже тогда было известно, что мне придется вернуться сюда!"

Хасар считал, что его судьба была предопределена какими-то высшими силами.

Переехав сюда, Хасар нашел для себя и еще одно развлечение. Он завел себе специальную тетрадь, в которой делал то ли дневниковые записи, то ли делился с ней своими воспоминаниями – писал мемуары.

Вообще-то это занятие было для него не внове, еще служа в Германии, он видел, как некоторые офицеры ведут дневник. Он тогда пришел к выводу, что эти мгновения жизни пройдут, а человеческая память не может хранить их годами. Значит, надо все записывать, чтобы потом было что вспомнить. Он тогда года два вел свой дневник.

Этот дневник сейчас валяется где-то там, среди вещей Дуньи. Каждый раз, начиная дневниковые записи, он вспоминал о том, первом дневнике, и ему хотелось хотя бы краем глаза заглянуть в него. Сожалел о том, что, уезжая, не вспомнил о нем и не прихватил его с собой.

Как страницы того дневника были посвящены главным образом Дунье и детям, так и в новых записях фигурировали по большей части его внуки, сын, дочь, мать и младший брат.

Хоть и редко, но в дневнике появлялись записи о коллегах, других людях, с которыми он общался, в частности, о встрече с генералом Серкяевым.

Каждый раз, садясь за стол, чтобы сделать в дневнике очередную запись, он вдруг вспоминал своих давних друзей, и тогда тоска с новой силой наваливалась на него.

Завтракал Хасар ближе к обеду, потом пошел из дома, чтобы прогуляться к морю. Лицо обдал приятный ветерок, успевший напитаться солнечным теплом. Это был знакомый солоноватый бриз, каждое утро поднимавшийся с моря.

Зимой такой ветер пронизывает насквозь, пробирает до костей, но с наступлением весны он становится все мягче и мягче. Сейчас он мечется по улицам дачного поселка, ощупывая, оглаживая его дома, деревья, кусты.

Выйдя со двора, Хасар запер калитку и пошел направо, в сторону моря. Совсем скоро он был уже далеко, а над головой его кружили крикливые чайки.

* * *

На специальное приглашение матери Хасар прибыл с некоторым опозданием – по пути ему пришлось заехать на рынок, чтобы купить запчасти для машины. Уже прошло то мгновение утра, когда душа наполняется свежестью.

Улицы города наполнились машинами и людьми, и началась обычная жизнь города.

Мать все еще была озабочена тем, чтобы выправить неровную жизнь Хасара. Знала, что он еще не оправился от ударов судьбы, знала, что его душевные раны вряд ли когда-нибудь заживут, и все равно хотела как-то изменить жизнь своего несчастного сына. Не могла она видеть его страданий!

Не так давно она напомнила Хасару о своем преклонном возрасте, сказала, что хотела бы еще при жизни видеть его счастливым, и, словно советуясь с ним, сообщила, что присмотрела для него парочку приличных женщин. Мать надеялась, что ее хлопоты увенчаются успехом, и если в доме появится женщина, жизнь сына кардинально изменится.