Текст книги "В сладком плену"
Автор книги: Адель Эшуорт (Эшворт)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)
– Вас что-то развеселило? – поинтересовался герцог, поднося чашку к губам.
Виола слабо улыбнулась и покачала головой.
– Прошу прощения, ваша светлость, но я уже очень давно не принимала гостей. Прошло так мало времени с тех пор, как я вышла из траура.
– О.
Герцог сделал глоток из чашки и опустил ее обратно на блюдце.
– Что же, мне определенно приятно и лестно быть вашим первым… скажем так, развлечением.
Потупив глаза, Виола провела ложечкой по фарфоровой кромке, потом положила ее на блюдце, уверяя себя, что Ян не может знать, как ей неловко от его двусмысленных фраз и пристального внимания к ее особе. Как жаль, что нельзя разобрать, умышленно ли он выводит ее из равновесия. К счастью, герцог не стал дожидаться от нее комментариев и перешел к цели своего визита.
– Итак, – начал он, подаваясь вперед, чтобы поставить чашку и блюдце на стол, – полагаю, нам следует подробно обсудить, что именно от меня потребуется на сеансах позирования.
Опуская чашку на колено, Виола ответила:
– Возможно, вначале стоит обсудить мою цену, ваша светлость.
– В этом нет необходимости, – отмахнулся герцог. – Я заплачу, сколько попросите.
Виола скептически повела бровью.
– Сколько попрошу? Мне, безусловно, очень льстит ваша явная уверенность в моих способностях, сударь, но, уверяю вас, я не Питер Пауль Рубенс [2]2
Этот знаменитый фламандский живописец отличался плодовитостью и оставил после себя тысячи работ.
[Закрыть].
Ян улыбнулся одним краем губ и заскользил взглядом по телу Виолы, скованному официальной позой.
– Знаю, леди Чешир, но теперь, когда я увидел, на что вы способны, у меня не осталось сомнений, что ваш талант оправдает каждое потраченное мною пенни.
И снова двойной смысл его фразы смутил Виолу, и по шее к щекам поползла знакомая теплота. Герцог, по всей вероятности, тоже это заметил, что только усугубило ситуацию. Виола подняла чашку и сделала глоток чая.
Слегка расправив плечи, герцог оторвал широкую спину от кресла.
– Разумеется, я понимаю, что моя просьба застала вас врасплох, и потому готов заплатить больше. Время в моем случае тоже играет немаловажную роль.
– Понимаю. – Виола выжидала, размышляя о Яне и его официальной манере, казавшейся особенно вычурной на фоне всего, что они пережили в прошлом – в прошлом, которого он якобы не помнил. – Значит… если я попрошу десять тысяч фунтов за портрет высотой четыре фута, вы согласитесь?
Виола озвучила эту безбожную цену, скорее чтобы подразнить герцога, но тот нисколько не смутился. Напротив, одарил ее такой улыбкой, что у нее едва не перехватило дух.
Понизив голос, Ян ответил:
– Соглашусь.
Виола рассмеялась.
– Это абсурд.
Поведя бровью, герцог опять непринужденно откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы на животе.
– Полагаю, сударыня, что, если за огромное удовольствие позировать для вас и, быть может, неделями любоваться вами по нескольку часов на дню мне всего лишь придется заплатить десять тысяч фунтов, это будет выгодное капиталовложение.
Удовлетворение, которое Виола почувствовала от его комплимента, окутало ее обольстительным жаром, отмахнуться от которого было просто невозможно. Виола не представляла, зачем Ян с ней флиртует, но решила добиться, чтобы он объяснился в своих намерениях.
– Поскольку вы отметили, что фактор времени играет немаловажную роль, я дала понять, насколько высоко ценю свое время, – деловым тоном пояснила она. – По всей видимости, вы уже выбрали леди, за которой будете ухаживать, и строите свадебные планы?
Герцог чуть шире открыл глаза, и лицо его приобрело почти удивленный вид. Почти. Потом он склонил голову немного набок и смерил Виолу взглядом.
– Это может отразиться на цене?
Виола усмехнулась.
– Не исключено.
– Почему? – с улыбкой спросил герцог.
Она поднесла чашку к губам и сделала очередной глоток чая, не отводя взгляда от его сверлящих глаз. Несколько секунд спустя она ответила:
– Если вы сделаете предложение кому-то из моих подруг, я могу быть более склонной к щедрости.
– Так вы теперь сводница?
Виола грациозно повела плечом.
– Я бы не стала так определенно называть себя сводницей, но, думаю, мне было бы приятно, если бы кто-то из близких мне людей удачно вышел замуж.
– В самом деле. Значит, вы находите меня завидным женихом? – спросил он низким, дразнящим голосом.
– А вы бы не находили, будь у вас дочь? – тут же парировала Виола.
Взгляд Яна просветлел.
– Туше, леди Чешир.
Виола кивнула, чувствуя огромное удовлетворение оттого, что герцога, похоже, восхитил ее находчивый ответ.
Ян пристально наблюдал за ней, постукивая сведенными на коленях большими пальцами, продолжая улыбаться, но суживая глаза.
Через некоторое время он заметил:
– Леди Изабелла очень красива, и она ваша подруга, не так ли?
Тот факт, что Ян упомянул об Изабелле как о потенциальной жене, почему-то больно кольнул Виолу, хотя ей, право же, стоило этого ожидать. В конце концов, он появился на ее вечеринке, и она станет ему отличной парой, по меньшей мере, с точки зрения общественного положения.
– Да, она моя самая близкая подруга, и она красива, – приятным тоном подтвердила Виола, удачно скрывая свои истинные чувства. – Но знайте: если вы обнаружите хоть малейший интерес к Изабелле, вам уже никогда не вырваться из цепких рук леди Тенби.
Герцог усмехнулся, и его темные глаза вспыхнули.
– Спасибо, что предупредили. Но, откровенно говоря, я бы, наверное, предпочел более… яркую жену.
Эта реплика поставила Виолу в тупик.
– Яркую, ваша светлость?
Пожав плечами, Ян ответил:
– Я склонен отдавать предпочтение дамам с темными волосами, похожим скорее на… чародеек, чем на ангелов.
В сердце у Виолы запорхали бабочки, а в голове мелькнул вопрос, не находит ли Ян ее более привлекательной, чем Изабеллу. Но задавать его герцогу она, конечно, в жизни бы не стала. Она поднесла чай к губам, допила его одним глотком и поставила чашку с блюдцем на ореховый стол.
– Понимаю, – сказала она, изобразив разочарованный вздох. – Изабелла в самом деле похожа на ангела, и она слишком невинна, чтобы ее можно было назвать чародейкой.
– Согласен. – Герцог помолчал, внимательно глядя на Виолу, и спросил: – А что вы думаете об Анне Тилдеа?
Ошеломить ее сильнее герцог просто не мог.
– Леди Анна? – чуть не проболталась Виола. Потом одернула себя, разгладила юбки и откашлялась. – Прошу прощения, ваша светлость, но мужчина с вашими… м-м… достоинствами, без сомнения, может найти более подходящую пару, чем леди Анна.
– Она вам не нравится? – теплым тоном спросил герцог, не теряя доброго расположения духа.
Нельзя было ничего говорить. Если герцог кому-то расскажет, поползут слухи, и в конечном итоге ее перестанут приглашать на определенные мероприятия, что, несомненно, запятнает ее доселе безупречную репутацию. Впрочем, возможно, она опять принимает все слишком близко к сердцу, хотя осторожность никогда лишней не бывает.
Улыбнувшись, Виола ответила:
– Я не имела этого в виду, ваша светлость. Уверена, леди Анна будет чудесной женой.
Герцог поднял брови.
– И все-таки она не подходит для мужчины с моими достоинствами?
Виола не могла понять, дразнит ее герцог или просто не верит ее путаным объяснениям. Внезапно ей сделалось неуютно в корсете, и она слегка заерзала на диване.
– Прошу меня извинить, – с деланой кротостью сказала она, – я всего лишь хотела сказать, что она очень любит общество. Она жить не может без города, бывает на всех балах и празднествах. Вы же сами говорили мне, что предпочитаете жить за городом. И хотя вас я знаю не слишком хорошо, с Анной мы знакомы давно. Просто такой союз не кажется мне… удачным, но это всего лишь мое личное мнение.
– Ах… понимаю.
Откровенно говоря, Виола сомневалась, что ее поняли.
– И все-таки за ней дают хорошее приданое, – через несколько секунд добавил герцог.
Значит, он уже выяснил, какие финансовые плюсы даст женитьба на единственной дочери лорда Бруксфилда. Это задевало еще больнее, чем мысли о возможном сватовстве Яна к Изабелле.
Виола натянуто улыбнулась.
– Но по вашему виду не скажешь, что вы в нем нуждаетесь, ваша светлость.
Герцог заморгал, как будто не мог поверить, что она, в самом деле, это сказала. Потом широко улыбнулся и пробормотал:
– Благодарю за комплимент, леди Чешир.
Добродушный ответ Яна, вместо которого вполне мог прозвучать упрек в бестактности, немного успокоил Виолу, и она решила развить успех. Понизив голос до заговорщического шепота, она призналась:
– Я вам так скажу, если вы станете ухаживать за леди Анной, придется повысить вам плату за портрет, ведь она стоит целое состояние.
Герцог снова улыбнулся, на этот раз лукаво:
– Неужели? Вы возьмете с меня больше десяти тысяч фунтов?
Виола провела ладонью по длинному рукаву.
– Согласитесь, трудно будет удержаться от такого соблазна пополнить собственный кошелек.
Ян очень медленно кивнул.
– Думаю, это касается нас обоих.
– Только вот леди Анна тоже блондинка, – напомнила Виола. – А вы говорили, что предпочитаете дам с темными волосами. Яркой я бы ее тоже не назвала.
Герцог не спешил отвечать и просто продолжал откровенно разглядывать Виолу, как будто изучал ее с какой-то неведомой целью, пытаясь проникнуть в ее самые сокровенные женские мысли. От такого пристального внимания Виола нервничала, кроме того, ее бросало в жар, и она уже не раз пожалела, что надела консервативное платье, которое кололо в шею и не давало дышать. Ни в коем случае нельзя было допускать, чтобы разговор свелся к таким личным темам.
Взмахом руки Виола попыталась отогнать все это.
– Разумеется, выбор невесты – ваше личное дело, сударь. И я, конечно же, не возьму с вас больше, чем взяла бы с любого другого, а это намного-намного меньше десяти тысяч фунтов. Предлагаю первый сеанс назначить на завтрашнее утро, и если мы будем работать быстро, портрет не должен занять много времени. – Резко выдохнув, она поставила точку в разговоре: – И, пожалуйста, простите, что я затронула личные темы. Не мне их обсуждать.
– Вам не за что извиняться, сударыня, – протянул герцог, поднимая руку, чтобы потереть пальцами подбородок. – Меня порадовала ваша проницательность.
Порадовала ее проницательность?
– И изворотливость, – посерьезневшим тоном продолжил герцог. Подавшись вперед, он признался: – Вы гораздо умнее и красивее леди Анны Тилдеа, и, я уверен, она знает об этом, а потому игнорирует вас и хвастает своим богатством и положением всякий раз, когда вы оказываетесь рядом. Вас же, в свою очередь, возмущает мысль, что она выйдет замуж за мужчину, которого вы находите привлекательным. – С убийственной улыбкой он шепотом закончил: – Не беспокойтесь, сударыня. Я никому не скажу, что вы пытались отговорить меня от ее прелестей, какими бы они ни были.
Тут Виола густо покраснела, изумленно распахнула глаза и безвольно ссутулила плечи. Герцог лишил ее дара речи и, по всей видимости, заметил это или рассчитывал как раз на такой эффект, ибо он тут же встал, поправил сюртук, обошел чайный столик и заглянул ей в лицо. Виола просто смотрела на Яна, не понимая, что делать ей и чего ждать от него. Он протянул руку, ладонью вверх, и через несколько секунд Виола поняла, что он хочет, чтобы она оперлась на нее и встала рядом с ним. Нехотя и как можно осторожнее она коснулась пальцев герцога, и он помог ей подняться на дрожащие ноги. Когда их взгляды встретились, Ян зажал большим пальцем костяшки ее пальцев, чтобы она не могла убрать руку.
– Ваша цена кажется мне разумной, и я принимаю ее, сударыня, – тихо проговорил он. – Утром я буду здесь, и мы начнем первый сеанс. В десять часов вас устроит?
Завороженная взглядом Яна, Виола слабо, отрывисто закивала.
Продолжая смотреть ей в глаза, герцог поднес ее руку к губам и позволил теплому дыханию ласкать ее нежную кожу, посылая дрожь по всему ее телу.
– Буду с огромным нетерпением ждать утра, – хрипловатым шепотом сказал он. – До встречи, сударыня.
Виола не противилась. Опустившись в реверансе, она просто пробормотала:
– Ваша светлость.
Тут, наконец, Ян выпустил ее руку, повернулся и покинул гостиную, завершив их встречу тем же, с чего она начиналась, – эхом шагов по деревянному паркету.
Лишь через несколько минут сердце Виолы перестало бешено колотиться, а тело обрело способность двигаться. Но вместо того чтобы покинуть гостиную вслед за герцогом, она буквально упала на диван. Позабыв о юбках, которые беспорядочно смялись вокруг нее, она пыталась найти хоть какое-то рациональное объяснение этой в высшей степени необычной беседе.
Между теперешним Яном и худым умирающим человеком, которому она много лет назад пыталась помочь, пролегла громадная пропасть. Сказать, что он возмужал и превратился в статного, привлекательного джентльмена, было бы ничего не сказать. Хотя Виола толком не понимала, почему ей было страшно признавать такое чудесное возрождение. И тревожила ее не только внешность Яна. Тот факт, что он вернулся в ее жизнь столь внезапным и странным образом, заставлял ее сомневаться в каждом его слове. Откровенно говоря, Виола не верила в такие совпадения, а значит, герцогу и вовсе нельзя было доверять.
Однако Виола припасла козырь в рукаве на случай, если Ян станет для нее угрозой. Когда он был в плену и, одурманенный наркотиками, говорил – иногда бессвязно, иногда разборчиво, она узнала о нем пару тайн, которыми можно будет защищаться от него, если он посягнет на ее будущее или будущее ее сына. Да, ее чувства к Яну были такими же сильными и сбивающими с толку, как и пять лет назад, но теперь она окрепла духом, лучше себя понимала и знала, что на этот раз не падет жертвой его притягательности так быстро.
Нет, по зрелом размышлении, в какую бы игру ни играл Ян, или, того хуже, какую бы войну он ни затевал, она способна его опередить. С этой мыслью Виола поднялась, разгладила юбки и быстрым шагом покинула гостиную, чтобы заняться необходимыми приготовлениями к их первому сеансу – и заодно обдумать, как обеспечить свое общественное и финансовое выживание.
Глава 4
Сегодня он пытался встать, но быстро понял, что его приковали. Когда я вижу его мучения, у меня разрывается сердце…
Ян сидел за огромным дубовым столом у себя в кабинете, слушал мерный шелест дождя за окном и смотрел на письмо, которое пытался написать сестре Айви. Однако делу это не помогало, ибо он просто не мог сосредоточиться на будничных темах, которыми обычно интересуются маркизы и будущие матери. А уж о встрече с Виолой он точно не собирался ей рассказывать. Сестра видела ее пять лет назад, когда пыталась найти и вызволить его из плена, но при всей своей проницательности не почувствовала в ней зла, хотя сразу определила его в старших девицах Беннингтон-Джонс. Кроме того, Айви бывала очень упрямой, и Ян то ли по опыту, то ли благодаря некой общей интуиции знал, что сестра-двойняшка не на шутку рассердится, если узнает, что он решил собственноручно восстановить справедливость в отношении Виолы. Но даже когда он пытался просто ответить на тривиальные вопросы, которые Айви задавала в прошлом письме, его мысли, обычно стройные и управляемые, своевольно возвращались к очаровательной Виоле Чешир.
Он собирался в скором времени выехать к ней на первый сеанс позирования и ожидал, что она постарается направить разговор в нейтральное русло, темы поднимать общие и ни к чему не обязывающие. Однако держать в узде собственные мысли, вероятно, окажется для него трудной задачей. Ян знал, что Виоле неловко каждый раз, когда он оказывается рядом, что ее тянет к нему – чем он обязательно воспользуется. Пускаясь на поиски справедливости, он еще точно не знал, как оформить каждую деталь плана. Но теперь, когда он провел с Виолой немного времени и понял, что она неспособна скрывать смятение, которое он вызвал неожиданным возвращением в ее жизнь, что ее влечет к нему и, самое главное, что она боится разоблачения, он уже гораздо лучше представлял, как поставить такую женщину на колени.
Легкий стук в дверь прервал его размышления.
– Войдите.
На пороге появился Брэтэм.
– Ваша светлость, прибыл мистер Кафферти.
Ян посмотрел на огромные часы над каминной полкой. Без трех минут девять. Кафферти, как всегда, явился точно в назначенное время.
– Просите, – сказал он, подаваясь вперед и усаживаясь поудобнее в дубовом кресле-качалке.
Брэтэм кивнул.
– Хорошо, ваша светлость.
Ян нанял Майло Кафферти, выдающегося и незаурядного сыщика, работавшего только на тех, кто был в состоянии оплатить его услуги, чтобы тот сорвал покровы со всех секретов, которые хранила леди Чешир. И мистер Кафферти оправдывал свои высокие гонорары, ибо уже на четвертый день нашел, где леди Чешир проживает в Лондоне, меньше чем через две недели выяснил некоторые интимные подробности ее брака и состояние ее финансов, а когда она официально вышла из траура, немедленно дал знать Яну. Обычно они встречались раз в неделю, чтобы обменяться накопившимися сведениями, но вчера поздно вечером сыщик прислал записку, в которой сообщал, что у него появилась новая информация касательно леди Чешир, и просил как можно скорее увидеться. Ян согласился и назначил Кафферти встречу в своем городском особняке перед отъездом на первый сеанс к Виоле. Высокооплачиваемый агент, как всегда, выполнил его волю без вопросов и возражений.
Заслышав шаги в коридоре, Ян поднялся и в который раз подивился необычайной худобе и высокому росту сыщика, которого препроводил к нему в кабинет Брэтэм. Майло Кафферти, которому сейчас было за пятьдесят, оставил службу в столичной полиции лет семь-восемь назад из-за травмы ноги, полученной при обрушении здания в порту, после которой он начал довольно заметно хромать. И в то же время при каждой встрече с этим человеком Ян поражался его непобедимому добродушию, которое подчеркивали тонкие, намасленные усы, закрученные в форме широкой улыбки. Одним словом, мистер Кафферти совершенно не отвечал представлению, какое могло бы сложиться об отставном раненом полицейском, наверняка живущем с постоянной болью.
– Доброе утро, ваша светлость, – на учтивом, грамотном английском поздоровался Кафферти, протягивая руку и не совсем изящно ковыляя навстречу Яну с привычной улыбкой на вытянутом лице.
– Доброе, мистер Кафферти, – отозвался Ян, выходя из-за стола, чтобы поприветствовать сыщика. Пожав гостю руку, он указал ему на одно из кресел напротив письменного стола.
Кафферти с трудом опустился в него и вытянул перед собой поврежденную ногу.
– Начнем, ваша светлость?
Ян вернулся за стол.
– Прошу. Вы писали, что у вас важные новости?
– Скорее интригующие, сэр, – уточнил сыщик, заряжая атмосферу заговорщическим волнением. – И я неуверен, как их понимать.
Ян молчал, позволяя рассказчику собраться с мыслями.
Кафферти потянул себя за ворот рубашки, как будто тот душил его. Потом, прочистив горло, спросил:
– Вы когда-нибудь слышали о художнике по имени Виктор Бартлетт-Джеймс, ваша светлость?
Брови Яна очень медленно поползли вверх.
– Слышал. Кажется, его художественные дерзновения граничат с пошлостью, не так ли?
– Именно, – подтвердил Кафферти. – Большинство его работ продают частным образом состоятельным джентльменам, как правило на аукционах и за большие деньги. О нем уже давно ничего не слышно, и, поскольку он, очевидно, перестал писать, его портреты и рисунки высоко ценятся. – Он усмехнулся. Представления не имею, куда можно повесить непристойный портрет, сэр, но что есть, то есть.
Заинтригованный, но совершенно сбитый с толку, Ян качнулся в кресле.
– И этот автор провокационных картин каким-то образом связан с леди Чешир?
Кафферти пригладил усы.
Не могу сказать, знают ли они друг друга как профессиональные художники, ваша светлость. Его личность неизвестна, по меньшей мере, широкой публике. Но прошлым вечером я узнал от одного из своих осведомителей, что леди Чешир встречалась вчера днем со своим поверенным и в ходе двадцатиминутной беседы попросила, чтобы тот немедленно выставил на продажу редкий рисунок углем Бартлетта-Джеймса, который, очевидно, ей принадлежит.
Ян медленно подался вперед.
– Вы уверены?
Кафферти энергично закивал.
– Уверен, сэр, уверен. У меня вполне надежные источники. Картину выставят на аукцион в субботу, в клубе «Бримлис». – Он задумчиво нахмурил густые брови. – Хотя такой закрытый джентльменский клуб кажется странным местом для аукциона.
– Отчего же, – возразил герцог. – Место весьма подходящее, если там продают закрытое, пикантное искусство, которым могут заинтересоваться только джентльмены. Но почему сейчас?
Сыщик покачал головой.
– Не знаю, какую причину она привела поверенному, поскольку мой осведомитель находился в здании, но не на самой встрече.
Ян прищурился и забарабанил пальцами по столу.
– Продавать подобную вещь сейчас, рискуя быть пойманной на горячем… единственное объяснение, которое приходит мне на ум, это деньги, – проговорил он, – ей нужна крупная сумма денег.
– Притом срочно, – добавил Кафферти.
Несколько долгих секунд Ян молчал, напряженно размышляя над смыслом этого поступка и тем, как его можно обернуть себе на пользу.
Очевидно, Виола приняла это решение после их вчерашнего чая. Ян не был уверен, но это выглядело логичным. Он понимал, что ошеломил ее неприличными намеками, которые, однако, не тянули на заигрывания, растревожил и, возможно, даже огорчил до такой степени, что она почувствовала себя затравленной и вынужденной к немедленным действиям. Но какова цель этих действий?
Ян поднялся, обошел кресло-качалку и, сложив руки на груди, посмотрел в высокое окно. За ним стояло серое, туманное утро, капли дождя падали на дорожку его маленького сада, выстукивая отупляющий ритм. Кафферти сидел тихо, ожидая комментариев или указаний, вероятно настолько же озадаченный новостью, как и его наниматель.
Ян уже несколько месяцев платил Кафферти, чтобы его люди следили за Виолой, наблюдали, чем она обычно занимается, кого знает и где бывает. До сих пор она вела обычную для вдовы ее положения жизнь. Ничего странного или неожиданного. У нее был сын, которого она от себя не отпускала, но этот факт сам по себе никого не удивлял. Она рисовала в собственной студии в дальних комнатах городского особняка, жила на средства покойного мужа и редко принимала гостей, хотя это, безусловно, изменится с окончанием траура. Всю эту информацию передавали ему регулярно, пока он терпеливо ждал в Стэмфорде, надеясь, что рано или поздно судьба вознаградит его сведениями, которые он сможет использовать против Виолы. Однако ничто в ее передвижениях и жизненном укладе не настораживало и не вызывало хотя бы слабого интереса – до сих пор.
Этот неожиданный поворот событий встревожил Яна. По всей видимости, леди Чешир не могла распродавать активы мужа, а если бы и могла, то не стала бы этого делать, ведь законным наследником поместья был ее сын. А вот сбыть что-то из личной коллекции барона, экстравагантную картину, приобретением которой тот, быть может, обидел ее, выглядело вполне разумно, если она срочно нуждалась в деньгах. А причиной, толкнувшей Виолу на подобный риск, могли быть только планы сбежать от него. Пожалуй, на ее месте он поступил бы так же.
Тем не менее, заранее узнав о планах Виолы, он получил преимущество, и теперь оставалось лишь придумать, как его использовать.
Тут Ян резко обернулся и посмотрел на Кафферти.
– Сколько она просит за картину?
Кафферти заморгал.
– Ваша светлость, она просит стартовую цену в две тысячи фунтов.
Ян поиграл скулами, размышляя. Потом туман в его голове рассеялся, и на лице заиграла ликующая улыбка.
– Мне нужно, чтобы вы встретились с ее поверенным, – сказал он. – Сегодня, если это можно устроить.
Кафферти попытался сесть ровнее в кресле.
– Прошу прощения, ваша светлость, но вам не кажется, что у него возникнут подозрения, когда я назовусь ему?
– Это неважно. План меняется, – сказал Ян, возвращаясь к столу. Вместо того чтобы опуститься в кресло, он встал за ним, двумя руками схватился за спинку и посмотрел прямо в глаза Кафферти. – Я хочу, чтобы вы через поверенного леди Чешир сообщили ей, будто бы вы агент сыска, нанятый личным банкиром тайного покупателя. Покупателя вы не знаете, знакомы только с банкиром, но его имя тоже конфиденциально. Тайный покупатель эротического искусства услышал о предстоящем аукционе, но не хочет в нем участвовать, ибо с женой у него сложилась весьма… деликатная ситуация и она ни в коем случае не должна узнать о картине. Вместо этого он готов до конца недели заплатить владельцу три тысячи фунтов за работу Бартлетта-Джеймса.
– Предложить прямую покупку у владельца?
– Именно, – ответил Ян. – И вы, разумеется, не знаете, кто владелец, просто услышали, что картину выставляют на продажу.
– Она может не продать за такую сумму, ваша светлость, особенно если рассчитывает, что торги на аукционе принесут больше.
Сощурившись, герцог подумал об этом секунду-другую, после чего сказал:
– Если этого будет недостаточно, повышайте цену по тысяче за раз, пока не договоритесь о продаже.
У Кафферти так сильно отвисла челюсть, что тонкие усы свернулись в узлы.
– Сэр, так может дойти до скандальной суммы.
– Знаю, – прозаичным тоном подтвердил Ян. – Но я хочу, чтобы вы торговались, предлагали больше и больше, пока она не уступит.
Сыщик с сомнением покачал головой.
– А если она спросит, откуда этот… покупатель узнал о предстоящем аукционе?
Ян пожал плечами.
– Это к делу не относится. Впрочем, вероятно, из сплетен в «Бримлис». Клубу определенно выгодна огласка. Как бы там ни было, вы покупателя не знаете, а потому ответить за него не можете.
Кафферти кивнул.
– Не исключено, что она вообще откажется продавать…
– Не откажется, – с уверенностью перебил герцог, ощущая странное удовлетворение от того, что может так легко манипулировать положением Виолы у нее за спиной. – Если ей срочно нужны деньги, она с радостью согласится на частную продажу, вместо того чтобы рисковать на публичном аукционе, где кто-нибудь может узнать в ней владелицу. Даже если она заподозрит о моем участии, что вряд ли. – Он чуть понизил голос и с кривой улыбкой добавил: – А если она все-таки пойдет на попятный и решит не продавать картину, потому, что кто-то узнал о ее затруднениях, то снова окажется лицом к лицу с финансовыми проблемами, и я буду знать, что она пока не готова предпринимать решительных шагов.
Кафферти долго не отвечал, пристально глядя на герцога с выражением сомнения, даже легкой тревоги на лице; привычная улыбка исчезла с его губ, долговязое тело застыло в напряженной позе. Ян понимал его беспокойство. Сыщик ума не мог приложить, по какой такой причине герцог Чэтвин настолько остро нуждается в информации о самой обычной вдове-аристократке, что посылает людей неделями следить за ней, а потом платит огромную сумму за непристойную картину, которую она пытается тайно продать. Кафферти платили не за то, чтобы он задавал вопросы, и до сих пор не требовали совершать ничего опасного или противозаконного. Но это новое задание было в шаге от того, чтобы скомпрометировать их деловые отношения, ибо оно вызвало подозрения, которых раньше не было. И Яну эти подозрения были совершенно ни к чему.
Приятно улыбнувшись, он отпустил спинку кресла, выпрямился и сцепил руки за спиной.
– Вам не о чем волноваться, мистер Кафферти, – царственным тоном уверил он сыщика. – Мои намерения по отношению к леди Чешир исключительно благородны. Но они не подлежат огласке. Уверен, вы это тоже понимаете.
Сыщик глубоко вздохнул и кивнул, на сей раз отмахнувшись от тревожных мыслей.
– Разумеется, ваша светлость, – официальным тоном сказал он. – Я немедля займусь этим вопросом. Что-нибудь еще?
Ян покачал головой и обошел стол.
– Нет, пока ничего. Но дайте мне знать, как только договоритесь о продаже, и я сразу же выпишу чек. Если она будет настаивать на аукционе даже после того, как вы многократно увеличите сумму или вовсе откажется продавать, я тоже должен об этом узнать.
Кафферти тяжело оперся на ручку кресла и неловко поднялся.
– Сделаю, что смогу, сэр. – Он слегка передохнул, чтобы удобнее встать и распределить вес тела между здоровой и поврежденной ногой. – Картину, я так полагаю, следует доставить вам?
Ян не думал об этом, но рисунок может оказаться полезным, если он решит каким-то образом использовать его против Виолы.
– Да, пусть ее доставят сюда. Но никто и ни при каких обстоятельствах не должен узнать, что я покупатель.
– Конечно, ваша светлость. – Лицо Кафферти вновь озарилось улыбкой. – И желаю вам успеха в поисках места, куда ее повесить.
Ян усмехнулся и пожал сыщику руку.
– Брэтэм вас проводит.
– Хорошего дня, ваша светлость, – с легким поклоном сказал Кафферти и, повернувшись, заковылял к дверям.
До выхода оставалось еще десять минут, и Ян вернулся к окну. Дождь наконец утих до измороси, и цветы в саду ярко заблестели в разгорающемся свете утра. Они напомнили герцогу о Виоле, такой яркой, милой и полной красок. Придет день, и ее нежные щечки заблестят от горьких слез.
