Текст книги "В сладком плену"
Автор книги: Адель Эшуорт (Эшворт)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Адель Эшворт
В сладком плену
Пролог
Из окна кабинета Яну Уэнтворту открывалось мрачное утреннее небо и покатые холмы Стэмфорда, укрытые остатками ночного тумана. Еще не было восьми, а он уже несколько часов как проснулся и корпел над бухгалтерскими книгами, силясь притупить полосовавшие его кинжальные мысли. На серьезные дела, как всегда, не хватало сосредоточенности, но он был рад уже тому, что жив и не пьян. Время лечит любые раны, по крайней мере, так говорят.
Стук в дверь заставил Яна подскочить, и в руке у него звякнула о блюдце чашка с чаем. Он сомневался, что когда-нибудь перестанет вздрагивать при малейшем шуме, даже в собственном доме.
– Войдите, – гаркнул он через плечо.
Брэтэм, его дворецкий, переступил порог.
– Прошу прощения, ваша светлость, но посыльный привез вам записку.
Ян нахмурился и обернулся.
– Так рано?
– Сказано – срочно, – ответил Брэтэм, стареющее лицо которого не выдавало никаких эмоций. – Курьер скакал всю ночь.
Первая мысль Яна была о семье, поскольку его сестра Айви должна была в этом месяце родить второго ребенка. Встревоженный, он поставил чашку и блюдце на стол.
– Я возьму, – сказал Ян. Сделав три шага, он встретился с дворецким на середине комнаты и протянул руку за письмом.
Брэтэм отдал ему конверт и поклонился.
– Подбросить дров в камин, ваша светлость? Здесь довольно холодно.
Ян этого не заметил.
– Да, – рассеянно бросил он.
Повернувшись, Ян подошел к окну, к свету, разорвал конверт и одним ловким движением извлек из него листок бумаги.
Развернув послание, он обнаружил, что это вовсе не то, чего он боялся. А гораздо хуже. Одна-единственная строчка с абсолютно неожиданным сообщением: «Она вышла из траура».
Реакция наступила только спустя пять секунд. В один миг изменилось все его будущее.
Выпрямившись, Ян снова устремил взгляд в окно.
– Брэтэм, пришлите еще один чайник и добротный завтрак. Пожалуй, сосиску и яйца. Потом скажите Каммингсу, чтобы предупредил слуг на Таррингтон-сквер, что мы приедем не позднее чем через две недели.
Железная кочерга с грохотом упала на каминную решетку.
– Сэр?
У Яна дрогнули кончики губ. Его верного дворецкого было не так-то просто удивить.
– Этот сезон мы проведем в Лондоне, – почти шепотом проговорил он.
К дворецкому все никак не возвращался дар речи. Наконец Брэтэм прочистил горло.
– Разумеется, ваша светлость. Чай и завтрак сию минуту. Что-нибудь еще?
Ян едва уловимо покачал головой. Через несколько секунд дворецкого не было в комнате.
На востоке над пастбищем еще клубился туман, но утреннее солнце уже осушало землю поцелуями.
Ян смял записку в кулаке.
Она вышла из траура…
Теперь он тоже вышел.
Да. Время пришло.
Глава 1
Внутри так темно, так холодно, и он всхлипывает во сне. Мне бы очень хотелось, но я не могу ему помочь…
Лондон, 1856 год
Мать всегда обвиняла ее в излишней капризности, говорила, что она недостаточно прагматична для благородной леди, но для Виолы, носившей в девичестве фамилию Беннингтон-Джонс, те дни давно минули. Похоронив мужа, лорда Генри Крессуальда, барона Чешира, всего через одиннадцать месяцев после свадьбы, она сумела избежать ужасов прошлого, родив сына, Джона Генри. Живя одинокой вдовой, Виола без памяти полюбила ребенка, но теперь, когда ей исполнилось двадцать три, официальный траур закончился, и сегодня вечером она начнет выходить в свет, как приличествует благородной леди. Ее лучшая подруга, Изабелла Саммерленд, единственная дочь графа Тенби, устраивала великолепные вечеринки, и теперь она могла появляться на них во всем блеске. Для Виолы этот сезон должен был стать дебютом, которого она в свое время лишилась.
Разумеется, на кону стояло больше, чем ее тяга к обществу или желание время от времени потанцевать и попить чаю, приправленного свежими сплетнями. Виоле нужно было вращаться в элитных кругах, чтобы со временем помочь сыну занять высокое положение в обществе. Да, Джону Генри всего четыре года от роду, но, будучи сыном барона, он заслуживал лучшего. Пусть сама она всю жизнь будет прозябать в тени тщательно скрываемых тайн, но его будущего они не омрачат. Она дала себе слово, когда мальчик появился на свет. Она всегда будет осторожной и сделает все необходимое, чтобы защитить его репутацию. Даже Изабелла, ее лучшая подруга, почти ничего не знала о воспоминаниях, которые неустанно преследовали ее. Виола и впредь будет молчать о них – ради сына, который однажды унаследует все, что ему положено, благодаря высокому титулу и связям, которые она для него заведет.
Улыбаясь от радостного волнения, которого не испытывала уже много лет, Виола взяла у лакея бокал шампанского с серебряного подноса и с безупречной грацией пошла по залитой солнцем террасе. Весна до сих пор была достаточно теплой, и Виола наслаждалась возможностью полной грудью вдыхать воздух с запахом цветов и слушать тихие мелодии струнного квартета, лившиеся с балкона. Сегодня, поклялась она, будет лучший день в ее жизни.
В густеющей толпе лондонской элиты Виола заметила хозяйку, которую сейчас окружала стайка ярко одетых барышень, с жадностью ловивших малейший обрывок светских новостей. Изабелла тут же поймала на себе ее взгляд и просияла.
– Чудесно выглядишь, дорогая, – сказала она, покидая группу дам и по пути осматривая подругу с головы до ног. – И одета в рубиново-красный! Старые ханжи перемоют тебе все косточки.
Виола наклонилась к Изабелле и поцеловала воздух рядом с ее щеками.
– Спасибо, милая, но мне до этого нет дела. – Она выпрямилась и сделала глоток шампанского. – Я так устала от гадких серых оттенков. Решила освежить гардероб. Быть яркой и все такое.
Изабелла улыбнулась и посмотрела по сторонам.
– Что же, незаметной тебя точно не назовешь. И если Майлз Уитмен увидит тебя такой, то не встанет с колена, пока ты не согласишься выйти за него замуж.
– Боже упаси. – Виола поморщилась. – Он здесь?
Изабелла чуть не фыркнула.
– Конечно. Ты же знаешь, он никогда не пропустит вечеринки, на которой можно поухаживать за светской львицей. А всем известно, что ты теперь вышла из траура.
Виола не собиралась становиться очередной миссис Кто-Нибудь. Тем более что покойный муж оставил ей вполне пристойное состояние и ребенка, который должен был его унаследовать. Ей ничего не надо было от судьбы, кроме сына, друзей и живописи – частной стороны ее жизни, которая придавала ей силы, когда она больше всего в этом нуждалась.
– Где Дафни? – спросила Виола, оглядываясь через плечо и выискивая в толпе их подругу, дочь покойного виконта Дарема, внучку пожилого, чрезвычайно богатого герцога Уэстчестера. Когда Дафни не было рядом с ней или Изабеллой, ее стоило искать в компании неженатого джентльмена. Или двух. При таком происхождении она могла выбрать кого угодно и упивалась этим. А также вниманием.
Изабелла усмехнулась.
– А ты как думаешь? Она вознамерилась очаровать леди Холлистер, чтобы та познакомила ее со своим племянником.
– А-а… – понимающе улыбнулась Виола. – На этой неделе она думает выходить за лорда Невилла?
– Вероятно, – отозвалась Изабелла, поведя голым плечиком. – Сегодня он тоже должен быть здесь.
– А… куда же испарилось ее восхищение лордом Перси? – спросила Виола, почти боясь услышать ответ.
Театрально закатив глаза, Изабелла склонилась к подруге и продекламировала:
– Похоже, в этом сезоне лорд Перси намерен ухаживать за Анной Тилдеа, поскольку Дафни он, как видно, порядком наскучил.
Виола ахнула, потом прикрыла рот затянутой в перчатку ладонью, чтобы не рассмеяться.
– Бедняга Перси.
– Я так и подумала. – Изабелла подняла фужер с шампанским в шутливом тосте. – За всех остальных неженатых джентльменов, которым еще вскружат голову огромное состояние и крошечные титьки леди Ужас…
– Изабелла!
На этот раз обе рассмеялись, и Виола потянула подругу за руку, оглядываясь по сторонам, не уличил ли их кто-нибудь в обсуждении такой скандальной темы. Они часто называли леди Анну, дочь сказочно богатого графа Бруксфилда, леди Ужас из-за ее несносного характера и уродливо раздутого чувства собственной значимости. Прозвище было тем бестактнее и обиднее, что красотой леди Анну природа явно обделила. Впрочем, с Изабеллой можно было согласиться: грудь у графской дочки в самом деле отсутствовала. Тем не менее, заносчивость и отсутствие женских изгибов не мешали Анне Тилдеа собирать вокруг себя всех джентльменов в зале. По одной только этой причине она, безусловно, должна была появиться и здесь.
– До меня дошли в высшей степени занимательные сплетни. От мамы, как ни удивительно, – сказала Изабелла, меняя тему и несколько уклонившись от хода беседы.
– От твоей мамы?
Леди Тенби никогда не сплетничала и часто говорила дочери, как ей ненавистна эта черта в других.
Изабелла взяла Виолу под руку, притянула ее ближе, и они неспешно побрели по внутреннему дворику.
– Пожалуй, это не сплетня, а скорее… интересная новость, которая имеет к тебе отношение.
Заинтригованная, Виола поторопила подругу:
– Продолжай.
Изабелла нагнулась к ее уху и практически зашептала:
– Я слышала, как мама сегодня разговаривала с Грили…
– Вашим дворецким.
– …и распорядилась срочно изменить меню к приезду Фэйрборна.
– Фэйрборн будет в Лондоне, – без всякого выражения сказала Виола и остановилась. – Дафни знает?
Изабелла покачала головой.
– Еще нет. И ты тоже ей не говори. Не хочу, чтобы она уехала до начала танцев.
Лукаса Вольфа, герцога Фэйрборна, хорошо знали в лондонских кругах, он из года в год бывал на вечерах леди Тенби. Виола видела его однажды, сразу после свадьбы, и запомнила красивым холостяком с не совсем безупречным прошлым и неслыханными богатствами, от которых незамужние дамы теряли голову, сраженные трафаретной смесью стыдливости и расчета. Каждая мамаша в округе мечтала заполучить его в зятья, поэтому неудивительно, что сегодня вечером он оказался в числе приглашенных, о чем Дафни, вероятно, и сама подозревала. Однако, хотя Виола плохо знала Лукаса Вольфа и не была посвящена в подробности, ни для кого не оставалось секретом, что между братом Дафни, Джастином Марли, виконтом Даремом, и герцогом Фэйрборном по-прежнему продолжалась заклятая и непримиримая вражда. Если их ждут на одной вечеринке, Дафни, несомненно, будет избегать герцога.
– Так какое отношение кулинарные предпочтения лорда Фэйрборна имеют ко мне? – через некоторое время спросила Виола, возвращаясь к начальной теме.
– Кулинарные предпочтения тут ни при чем, Ви. – Уголки губ Изабеллы чуть-чуть приподнялись. – Сегодня вечером он придет с другом. Весьма состоятельным коллекционером живописи. Если верить маме.
Дурное предчувствие захлестнуло Виолу, хотя за последние годы она приучила себя прятать такие страхи под маской светского равнодушия. Естественную реакцию она подменила вздохом и слабой улыбкой.
– Это и есть твоя сплетня?
Изабелла закусила губу и искоса глянула на подругу.
– Тебе не кажется, что он должен быть важной персоной, если Фэйрборн взялся его сопровождать? Возможно даже, он слышал о тебе и едет к нам, потому что ищет встречи с тобой. Хотя, конечно, я не могла спросить у мамы, как его зовут. Меня бы отчитали за то, что я подслушивала.
Виола отпила шампанского и снова скользнула взглядом по растущей толпе. Кого-то из гостей она знала, кого-то нет, но почти никто не обращал на нее особого внимания, не выходил за рамки формальностей. И все-таки опыт научил ее быть осторожной.
Даже теперь Виола жила со страхом, что мир узнает в ней легендарного автора эротических картин Виктора Бартлетта-Джеймса. Страх имел основания, но обычно не оправдывался, поскольку эта короткая страница ее прошлого уже давно была перевернута. Ни одна живая душа не знала, что она и Виктор Бартлетт-Джеймс – одно и то же лицо. Исключение составлял поверенный Виолы, которому она хорошо платила и который в свое время выставлял ее работы на аукционах. Когда умер муж, не стало и Виктора, и с тех пор Виола направляла свой талант в гораздо более приемлемое русло, а себе зарабатывала образцовое имя: леди Виола, баронесса Чешир, одна из лучших в плеяде английских мастеров натюрморта и формальных портретов знати. Тем не менее, она не могла избавиться от мысли, что рано или поздно ее разоблачат, обвинят в создании подделок или, того хуже, погубят ее репутацию, объявив, что она и есть тот самый бесстыдный художник, который изображал нагих мужчин и женщин во всевозможных сплетениях экстаза. И она всегда, всегда будет помнить, что такой позор запятнает доброе имя ее сына. Всегда будет осторожной и пойдет на все возможное и невозможное, лишь бы защитить его репутацию.
– Не смотри на всех так подозрительно, – пробормотала Изабелла, снова обращаясь к подруге. – Его еще нет.
Виола оглянулась на подругу.
– Откуда ты знаешь, если ты с ним не знакома?
– Оттуда, – широко раскрыв глаза, выпалила Изабелла, – что если он с Фэйрборном, мама наверняка даст нам знать, как только они появятся, чтобы мы могли приступить к подобающему флирту.
Виола улыбнулась и, снова подхватив Изабеллу под руку, повернула обратно к гостям.
– Тогда давай наслаждаться вечером, пока нас не заставили флиртовать с высокомерными денди, от которых у нас зубы сводит.
Следующие несколько часов Виола изо всех сил старалась не обращать внимания на засевшую иглу беспокойства и развлекаться. Праздничная атмосфера захватывала ее, и, освободившись наконец от строгих рамок траура, она упивалась каждой сплетней, каждым новым знакомым, которого ей представляли, едой и шампанским, а потом, с началом сумерек, когда гости перебрались в роскошно украшенный бальный зал лорда Тенби, и танцами.
Виола не танцевала много лет. После бала-маскарада в Уинтер-Гардене пять лет назад, когда ее жизнь навсегда изменилась, она танцевала только раз, на своей скромной свадьбе. После этого беременность заставила ее вести уединенный образ жизни, а вскоре после рождения сына муж заболел воспалением легких и внезапно скончался. Сколько потрясений пережила она в тот год! Кроме того, дела поместья и воспитание ребенка истощали ее, а ограничения траура вгоняли в тоску. Теперь она могла танцевать, и даже два вальса с Майлзом Уитменом принесли ей радость. Она бы, конечно, предпочла, чтобы он смотрел ей в лицо, а не на грудь, но решила, что такова уж природная склонность всех мужчин. Она поклялась, что сегодня ее это не расстроит.
А потом, в без пяти девять, комфортная жизнь разлетелась вдребезги.
Виола стояла у фуршетного столика, попивала третий бокал шампанского и чувствовала приятное головокружение.
Втроем с Изабеллой и Дафни они выискивали в толпе более лакомые кусочки, чем те, что лежали у них на тарелках.
– Вижу, леди Анна как обычно флиртует, – с отвращением проговорила Дафни, слизывая капельку крема с чайной ложки.
– И не с кем-нибудь, а с Сетоном. – Изабелла решительно выдохнула и взяла с подноса большой кусок шоколадного торта. – Интересно, с чего она взяла, что каждый джентльмен мечтает о ее руке?
Виола фыркнула.
– Учитывая репутацию Сетона, думаю, его интересует не рука.
Изабелла и Дафни захихикали, но смолкли, как только на горизонте показалась леди Тенби. Почти такая же красная, как широкие юбки ее платья с оборками, она выпрямила спину и быстро зашагала к ним.
– Ради бога, Изабелла, стань прямо, – шепотом укорила она дочь. – У нас в гостях множество именитых джентльменов, а такие кавалеры не захотят танцевать с дамами, которые сутулятся.
Изабелла наклонилась к матери и поцеловала ее в щеку.
– А мы гадали, где ты, мама. Виола и Дафни как раз обсуждали твои рулетики с семгой. Им понравилось, но мне кажется, что сегодня в начинку добавили слишком много укропа.
Виола поднесла к губам бокал шампанского, чтобы сдержать смешок, и заметила, что Дафни сделала то же самое. Никто не умел выдумывать таких историй, так мастерски лгать забавы ради, как Изабелла. Не родись она в семье аристократов, она стала бы актрисой.
Леди Тенби вздохнула с напускным раздражением.
– Мы все прекрасно знаем, что сегодня в меню нет никаких рулетов с укропом и семгой, Изабелла.
У Изабеллы загорелись глаза.
– Ах. Тогда я в полном замешательстве. – Она бросила взгляд на Дафни, потом на свою тарелку. – Что мы ели?
– Надеюсь, почти ничего. А теперь отставьте тарелки и прекратите сплетничать, – в сердцах буркнула леди Тенби, приглаживая высоко зачесанные седые волосы. – И вообще, вам, девочки, нельзя столько времени проводить у фуршетных столиков. Если не будете следить за фигурами, никогда не выйдете замуж.
Изабелла послушалась и вернула на поднос еще не тронутый кусок торта.
– Виола уже вкусила радости брака, мама, – с натянутой улыбкой проговорила она. – Не думаю, что ей нужно или хочется выходить замуж во второй раз.
– Чепуха. Радости тут ни при чем, – рассерженно пропыхтела пожилая леди. – Всем барышням высокого происхождения нужны мужья. Молодых вдов это тоже касается. А теперь заканчивайте неподобающие разговоры и идите. Вращайтесьв обществе.
На этой командной ноте леди Тенби расправила плечи, повернулась и исчезла в густеющей толпе подвыпивших, но, очевидно, достойных джентльменов, занятых поисками невест.
– Никаких сил на нее не хватает, – сказала Изабелла, раскрывая веер и принимаясь им обмахиваться.
– С матерями всегда так, – простонала в ответ Дафни. Виола улыбнулась.
– Когда сами станете матерями, поймете. Мы хотим для своих детей самого лучшего.
Изабелла усмехнулась.
– У тебя сын.
– Ему четыре года и у него есть титул, – подхватила Дафни, как будто это все объясняло.
Виола потерла затылок, снова чувствуя напряжение, как бывало всегда, когда она волновалась за сына и его будущее. Герцог Фэйрборн, вероятно, уже прибыл, по своему обыкновению без церемоний, а это значило, что его друг тоже бродит по бальному залу. Большинство ее последних работ не представляли интереса для коллекционеров. Впрочем, если этому таинственному гостю вздумалось запечатлеть свой сад на картине, она была первой, к кому стоило обратиться. Настораживал ее, видимо, тот факт, что он называл себя коллекционером живописи. Большинство картин, которые она рисовала под псевдонимом В. Бартлетта-Джеймса, раскупили как раз такие коллекционеры.
– Ах, боже правый, кто это? – взволнованно спросила Дафни, потянув Виолу за рукав и нарушив ход ее мыслей.
Виола повернулась к паркету, но не увидела ничего, кроме калейдоскопа разноцветных юбок и прыгающих голов; к идеально исполняемому менуэту соль-мажор Баха примешивался привычный гул голосов и вспышки смеха.
– О ком ты говоришь? – спросила Изабелла, поднимаясь на цыпочки, чтобы получить лучший обзор.
– Фэйрборн? – предположила Виола.
Дафни покачала головой.
– Нет, кто-то другой. Кто-то гораздоболее привлекательный. Но… он уже куда-то исчез.
– Нет никого привлекательнее Фэйрборна, – с чувством возразила Изабелла.
Внезапно Дафни замерла, приподняла подбородок и ровным тоном произнесла:
– Я ошиблась. Это он.
– И он идет сюда, – добавила Виола, взгляд которой тоже остановился на величественной фигуре мужчины, с легкостью обходившего задержавшиеся на паркете пары, которые инстинктивно расступались перед ним.
– Он такой красивый, – со вздохом прошептала Изабелла.
Дафни ничего не сказала, хотя бесспорно красивый герцог, находясь еще за много ярдов от них, на долгий путающий миг остановил взгляд именно на ней.
Дафни вдруг прочистила горло и повернулась.
– Прошу прощения, дорогие, – нарочито весело сказала она, – но, поскольку у меня нет желания встречаться с ужасным герцогом, я, пожалуй, поищу лорда Невилла. Кажется, нам пришло время сыграть второй сет.
С этими словами Дафни подобрала юбки и ловко обогнула фуршетный столик; подруги смотрели, как ее темные кудряшки подпрыгивают в такт энергичным шагам, пока она не исчезла в толпе.
– Когда же настанет конец их нелепой вражде? – несколько мгновений спустя спросила Изабелла, провожая Дафни хмурым взглядом.
Виола покачала головой.
– Она защищает Фэйрборна. Ее брат вызвал бы герцога на дуэль, если бы тот посмел пригласить ее на танец.
– Леди Изабелла и леди… Чешир, не так ли?
Виола резко обернулась и от неожиданности не сразу поняла, что прямо перед ней, импозантный и высокий, стоит Лукас Вольф, приветствуя ее низким, невозмутимым голосом.
– Ваша светлость, – тут же отозвалась Изабелла, делая реверанс и тем самым заставляя подругу очнуться.
Виола машинально последовала ее примеру, грациозно опускаясь и склоняя голову в знак уважения; сердце ее забилось быстрее, как бывало всякий раз, когда она оказывалась в компании важных персон. А в следующий миг, когда Виола выпрямилась и взмахнула ресницами, Фэйрборн отступил влево, пропуская вперед стоявшего за ним мужчину, и прошлое с настоящим смешались в один стремительный, дикий вихрь.
О господи…
Виола заморгала, ослепленная новой, пронзительной реальностью.
– Леди, позвольте представить вам Яна Уэнтворта, графа Стэмфорда, герцога Чэтвина.
Комната завертелась у Виолы перед глазами. К горлу подкатил ком. Дыхание сперло.
Ян Уэнтворт, граф Стэмфорд…
Он меня нашел.
Изабелла опять сделала реверанс и что-то пролепетала. Герцог отрывисто кивнул в ответ и медленно перевел взгляд на Виолу.
Эти глаза… глаза Яна. Умоляющие…
Бежать!
Виола не могла пошевелиться. Их взгляды встретились, и на бесконечный миг время остановилось, по крайней мере, для них. Былое вдруг сделалось настоящим, общие воспоминания, гадкие и страстные, трепетные и пугающие, пронеслись между ними сокровенной вспышкой.
Виола попятилась на шаг; бокал шампанского выскользнул у нее из пальцев и вдребезги разбился о мраморный пол у ее ног. Но она по-прежнему не могла оторвать глаз от лица герцога. От прекрасных, выразительных черт, теперь уже других, отшлифованных временем.
– Виола?
Лакеи засуетились, спеша убрать осколки и бледную жидкость, которая собралась в лужицу у каймы ее юбок; гости, оказавшиеся поблизости, сторонились, уступая дорогу. Этот внезапный всплеск активности вывел Виолу из оцепенения, она быстро заморгала и в замешательстве посмотрела вниз.
– Я… прошу прощения.
Голос Виолы прозвучал сдавленно, глухо.
Изабелла обняла ее за плечи.
– С тобой все в порядке? У тебя такой вид, будто ты вот-вот упадешь в обморок.
– Нет, все… все хорошо. – Виола попыталась облизать губы, хотя язык казался непослушным и сухим. – Просто… мне жарко.
Встревоженная, Изабелла раскрыла веер.
– Возьми. И присядь. Переведи дух.
Фэйрборн усмехнулся и, выводя Виолу из замешательства, взял ее под локоть и усадил в кресло, которое лакей подвинул к боковой стойке. Виола смотрела на него, машинально обмахиваясь веером и пытаясь вдохнуть полной грудью.
– Благодарю. Я… прошу прощения, ваша светлость.
– Не стоит извинений, я весьма польщен, – добродушно протянул герцог. – Нечасто удается произвести такое впечатление на даму.
Виола попыталась улыбнуться – потом бросила взгляд на истинного виновника сумятицы.
Тот смотрел на нее сверху вниз, впившись в ее лицо пронзительным взглядом, а свое превратив в непроницаемую маску. Потом угол его рта пополз вверх.
– Мне тоже. У вас закружилась голова еще до того, как нас представили друг другу. Обычно, чтобы достичь такого эффекта, мне приходится сначала заговорить.
Изабелла тихо рассмеялась, отдавая должное его обаянию и уму. Виола, однако, понятия не имела, что сказать в ответ. Но его голос… Ах, как хорошо она помнила его голос! Он завораживал ее тогда и заворожил сейчас – бархатный с хрипотцой, низкий и мягкий, молящий…
– Прошу прощения, – после неловкой паузы сказал Фэйрборн; Виоле в его тоне послышалась лукавая улыбка. – Леди Виола Чешир, его светлость герцог Чэтвин.
Тот приблизился на шаг и остановился перед Виолой, возвышаясь над ней, закрывая собой всю огромную, сверкающую люстру. Потом, чуть склонив голову, протянул ей руку, ладонью вверх.
Виола смотрела на нее несколько долгих секунд, не понимая, что ей делать. Но в голове начало проясняться. В зале играла музыка, шампанское лилось рекой, и вечеринка продолжалась с блеском первого большого события сезона. Их всего лишь двое в море людей. И Виола поняла еще кое-что: он унаследовал титул, притом высокий. Будучи джентльменом такого благородного положения, он, конечно, не раскроет ее тайны (и тайны их прошлого) на людях. Не сегодня. Не здесь, не так. Виола понятия не имела, почему он делает вид, будто не помнит ее (и явно наслаждается ее смущением), но пока ее репутация в безопасности, и остальное неважно. У нее есть время.
Почувствовав облегчение и прилив уверенности, Виола сделала еще один резкий вдох. Потом, глядя на длинные, сильные пальцы герцога, подняла затянутую в перчатку руку и робко накрыла его ладонь.
Герцог прижал большим пальцем костяшки ее пальцев и осторожно помог ей подняться. Снова выпрямившись перед ним, Виола сделала изящный реверанс, исполняя заученную роль.
– Ваша светлость.
– Леди Чешир.
Ее имя скатилось с его губ, как будто он восхищался его звучанием. Впрочем, это могло быть плодом ее воображения. Но сила, которую она почувствовала в нем сейчас, когда он коснулся ее затянутой в перчатку ладони, просочилась сквозь кожу, проникла в нее и потрясла до глубины души.
Сильный. Жгучий. Живой. Благодаря ей.
Герцог отпустил ее руку, сделал шаг назад и выпрямился во весь рост, сложив руки за спиной.
– Надеюсь, вам лучше.
Виола встрепенулась и провела ладонью по лифу платья.
– В самом деле. Благодарю.
Он коротко кивнул.
Затянулась еще одна напряженная пауза. Потом Изабелла сказала:
– Итак… Мать говорила, что вы коллекционируете живопись?
– Коллекционирую, – лаконично ответил герцог.
Виола шумно сглотнула.
– И дружите с лордом Фэйрборном. Как чудесно для него… для вас. Можно сказать.
Вероятно, это была самая большая нелепица, которую она когда-либо говорила, и едва слова сорвались с языка, она почувствовала, что внутренне сжимается.
Изабелла перевела недоуменный взгляд с Виолы на герцога и решила выручить подругу.
– Ах, лорд Чэтвин, леди Чешир выдающаяся художница. Быть может, вы видели ее работы?
Виола снова почувствовала на себе взгляд Яна и натянуто улыбнулась, хотя по шее поползла новая волна жара.
– Право, не знаю, – ровным тоном ответил герцог. – Быть может, вы знамениты, сударыня?
Его тенор задевал в ней самые потаенные струны, точно так же, как это было много лет назад. Но, помимо того, в Яне появилась уверенность, многократно усиливавшая впечатление. Виола подняла ресницы и вновь поймала его взгляд, мгновенно ощутив безотчетную дерзость в темных глубинах его глаз, что-то холодное, отчего по телу у нее побежала дрожь тревоги.
Фэйрборн, который последние пару минут молча наблюдал за ними, скрестил руки поверх шитого на заказ вечернего сюртука.
– Не нужно скромничать, леди Чешир, признайтесь. Я уже рассказал Чэтвину, что большинство написанных за последние годы формальных портретов знати принадлежат вашей кисти и что вас признают одной из лучших художниц Лондона. Поэтому герцог здесь.
– Поэтому он здесь? – повторила Изабелла.
Виола убрала со лба выбившуюся из прически прядь, но не потому, что локон ей мешал, а потому, что за последние пять лет она не чувствовала такого смущения, как теперь, и ей отчаянно хотелось чем-то себя занять.
– Прошу прощения, если я не сумел ясно выразиться, – пробормотал Ян, продолжая с приятной улыбкой поедать Виолу глазами. – Ваша добрая слава летит впереди вас, и я захотел немедля встретиться с вами, леди Чешир, в надежде, что мы могли бы обсудить условия вашей работы, пока я здесь.
И вновь Виола опешила, онемела. Она не будет для него работать, не будет оставаться с ним наедине. Никогда. Но теперь, когда он просил вот так, стоя перед ней посреди битком набитого бального зала, одетый с иголочки, глядя с высоты богатства и могущества, она просто не могла отказать ему в одной невинной встрече. Если не хотела, чтобы пострадала ее репутация светской леди и профессиональной художницы.
Во всем этом столкновении было что-то вычурное. Ни намека на их прошлое, ни искры узнавания с его стороны, ничего. И все же она чувствовала напряжение между ними, угрожавшее ее душевному равновесию и заставлявшее пока играть на руку Яну.
Преодолев себя, Виола кивнула и прижала к талии веер Изабеллы в своеобразном защитном жесте.
– Нужно будет свериться с расписанием.
– Разумеется, – тут же ответил герцог, как будто ожидал подобного стандартного ответа.
Оркестр заиграл вальс. Изабелла кашлянула, и Фэйрборн понял намек.
– Не окажете ли чести танцевать со мной, миледи?
С ослепительной улыбкой Изабелла положила затянутую в шелк ладонь ему на локоть.
– С радостью, ваша светлость.
Виола смотрела, как подруга сливается с шумной группкой подвыпивших в основном аристократов, и бальный зал вдруг показался ей пустыннее спасательной шлюпки посреди океана. С растущим волнением она снова подняла глаза и встретила взгляд герцога.
Не приглашайте меня на танец. Пожалуйста, не приглашайте меня на танец…
– Леди Виола Чешир, – урчащим шепотом проговорил он.
Едва он произнес ее имя, сердце бешено заколотилось у нее в груди.
– Да, ваша светлость?
Его веки сузились, и он медленно, очень медленно стал обводить ее взглядом, начиная с подола пышного, рубиново-красного платья, скользя по туго затянутому корсету, задерживаясь на миг на низком, закругленном вырезе и золотом медальоне, лежащем в складке между грудей, поднимаясь выше по горлу и заканчивая пылающим лицом. Когда он, наконец, вернулся к ее глазам, у нее перехватило дух от приступа паники. На кратчайший миг она почувствовала его голод. Не похоть, какой она ее знала, но что-то иное. Что-то, чему она не могла подобрать названия.
Его губы дрогнули.
– Меня сейчас не особенно тянет танцевать.
К облегчению, которое испытала Виола, примешалась тонкая нотка досады.
Герцог понизил голос до хриплого шепота.
– Не хотите ли вместо вальса прогуляться со мной по террасе?
Виола сглотнула, не в силах отвести от него взгляд, не в силах ответить.
Он снова улыбнулся, как будто почувствовал ее смятение, и эта красивая улыбка смягчила жесткие линии его лица. В следующий миг Ян протянул ей руку.
Виола оперлась на нее, потому что не смела перечить, и через считанные секунды они с герцогом уже покидали бальный зал.
