Текст книги "Миметика глупости"

Автор книги: А. Крупенин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Что означает «насилие индивида над самим собой»? Займитесь самонаблюдением, интроспекцией. Очень скоро Вы обнаружите свою «бинарность»: в Вас определённо присутствует некая субстанция, которая действует, является активной. Эта субстанция является частью Вас, Вашего «Я». Это ваше «активное Я». Вместе с тем Вы заметите и другую часть себя, которая контролирует это Ваше «активное Я», более или менее непрерывно. Это Ваше «контролирующее Я», которое очень часто занимается аутосуггестией, пытаясь заставить «активное Я» что-либо сделать, а последнее упражняется в контраутосуггестии, уворачиваясь от выполнения требуемого (надо признать, что «контролирующее Я» не слишком успешно в своих попытках).

Вообще наше сознание, наше «Я» необычайно болтливо. На самом деле мы можем пересчитать на пальцах те редкие минуты, когда внутри нас не говорит либо «активное», либо «контролирующее» «Я». Мы всё время заставляем себя что-то сделать, убеждаем сами себя в чём-то, объясняем себе, что мы делаем и что собираемся сделать. Однако и редкие моменты внутренней тишины тоже призрачны, поскольку мы знаем, что в глубине нашего «Я» мы всё-таки проговариваем, что мы делаем – внутренняя речь внутри внутренней речи.

Наше сознание, по сути дела – артефакт интериоризации отношений «мы и они», являвшееся на первых порах только механизмом внутреннего насилия, постепенно распространило своё влияния практически на все сферы психики. Восприятие, чувства, память и т. д. – всё подпало под власть слова, что имело следствием возникновение в нашей голове параллельной «вербальной» реальности, в которой мы и существуем. Мы не можем воспринимать мир так, как это делают животные. Все поступающие от органов восприятия сигналы обязательно перекодируются с помощью языка. Всё, что не попадает в наличествующие в нём категории, пропадает, для нас бесследно. Впрочем, иногда и добавляется нечто, чего нет в действительности. Как бы там ни было, наш «вербальный» мир радикально не совпадает с миром животных. В некоторых отношения он беднее последнего, но существенно структурированнее.

Если мы несколько упростим картину и прибегнем к помощи метафоры, то можно сказать, что человек есть животное, в голове которого, в параллельной вербальной реальности, живёт картезианский гомункулус, управляющий этим животным; именно он и есть истинное «Я» человека. Этот гомункулус, или «Я»-мимкомлекс, действительно непрерывно занят сочинением различных историй, позволяющих человеку считать себя вполне приличным членом общества в каждый данный момент времени и, если эти истории противоречат реальности, то они тут же переписываются, а старые версии забываются.

Наше «Я» держит существенную часть нашей психики «в узде», а именно ту часть психики, которая нами осознаётся. «Я» не может (и не хочет) себе позволить помнить то, что противоречит картине себя. Реальное восприятие себя, своего места в мире и обществе может потребовать переосмысления всего, к чему мы привыкли. Это очень неприятный, энергозатратный процесс, результат которого может нисколько не улучшить нашу приспособленность к миру, а иногда и ухудшить её. Существенно проще переписать историю, сделать её соответствующей нашему образу себя.

Это переписывание – радикально, восстановить утраченные воспоминания невозможно, как бы не нравились нам рассказы о гипнотизёрах, ловко «вытаскивающих» из головы человека «вытесненные» воспоминания. Или сделать подобное же с помощью техники «визуализации»: включить в мозгу магнитофон, который считает записанную там информацию. Увы, этой информации там давно уже нет. Вы, возможно, сталкивались с ситуацией, когда кто-то из Ваших родственников или друзей начинает рассказывать Вам о событиях, произошедших с Вами, о которых Вы совершенно не помните – чистый лист. В большинстве случаев Вы не поверите в эти рассказы: уж такое Вы бы не смогли бы забыть! Но ведь забыли! И как бы Вы не старались, ничего об этих событиях Вы припомнить не сможете. Если Вы будете "тужиться" в припоминании, то Ваше «Я» сочинит новую историю, включающую эту «новую» забытую Вами информацию и которая будет также далека от действительности, как и прочие Ваши воспоминания.

Теперь представьте себе, что мы избавляемся от «Я», от этого бесполезного selfplex`а Блэкмор. Естественно, с помощью перманентной медитации, которой мы непрерывно занимаемся с утра и до вечера. Здесь, попутно, следует заметить, что медитация сама является успешным мимом, способным на некоторое время «отключать» прочие мимы. О, чудо! Наше «Я» больше не пытает нас. Нет никаких угрызений совести. Чувства вины, стыда, неудовлетворённости собой – все эти смехотворные с биологической точки зрения душевные страдания исчезают и на первое место выходит нечто. Нет, не наслаждение беспроблемной жизнью, никакая ни нирвана. Вы правильно поняли: на первое место выходит наш старый знакомый, общий для любого живого существа – размножение, репликация генов, только теперь уже не сдерживаемое никакими общественными нормами.

Проблемой является и способ донесения до человека прогрессивной идеи ненужности и устарелости «Я» в отличие от свежей и новой идеи перманентной медитации. Единственным способом является развитие у индивида этого самого «Я», обладая которым он может понять, каким нехорошим это «Я» является и как необходимо от него скорейшим образом избавиться. Да, понять всё это можно только обладая «Я», поскольку оно является единственным способом коммуникации нас с самими собой.

Для заражения мимами нам необходимо наше «Я», контролирующее, насколько успешно идёт процесс заражения. Без подобного контроля мы будем подвержены только влиянию имов, но их для успешного существования общества, равно как и каждого отдельного его члена, явно недостаточно.

Эволюция, несомненно, не предполагала (она вообще ничего не предполагает), что из механизма подавления вырастет «Я»-мимплекс» с его постоянно борющимися друг с другом «Я-активным» и «Я-контролирющим», но так уж получилось и мы вынуждены жить с этим противоречивым болтливым мимом, который то одаривает нас радостью, то жестоко наказывает, но никогда не оставляет в одиночестве.

3.3 Им нет преград

Как распространяются мимы? Как они возникают? Существует ли у человека врождённая потребность продуцировать имы и мимы? По мнению Сьюзен Блэкмор, способность к транслированию мимов являлась существенным фактором полового отбора со времён кроманьонцев. Возможно, это и так. Но как же быть со способностью производить мимы? Почему естественный отбор шёл только в сторону трансляции? Неужели даже во времена троглодитов все старательно держались за старое и никто не хотел ничего нового?

Следует признать, что способность к продуцированию нового, креативность, благодаря которой человеческое общество способно функционировать и развиваться, никогда этим обществом не ценилась и, более того, всегда в той или иной степени преследовалась: в зависимости от того, какие времена стояли во дворе, инноваторам либо отрубали голову, сажали на кол или сжигали на костре, либо увольняли с работы и снабжали убийственной характеристикой.

Креативность, стремление к инноваторству является тоже мимом, причём весьма странным мимом, главная цель которого состоит в производстве других мимов. Справедливости ради следует сказать, что этот мим поражает очень небольшое количество людей. Естественным его симптомом является любопытство, но, как мы, к нашему глубокому неудовлетворению отмечаем, доля детей, страдающих полным отсутствием любопытства, постоянно увеличивается. Возможно потому, что многие дети уже не доводят родителей до тихого помешательства вопросами «Почему?», а впитывают в большинстве своём ненужные ответы на незаданные ими вопросы из телевизора или интернета. Детей «перекармливают» информацией, которую они не способны переработать, поскольку и смысла этой информации они в значительной части не понимают. Мы можем в данном случае говорить и симптоме «информационного ожирения». Ребёнка, а затем и взрослого человека, прямо-таки «распирает» от ненужной ему информации, которая ему никогда в жизни не потребуется, начиная от сексуальной жизни неизвестных ему людей, которых другие незнакомые ему люди назначили быть «звёздами», и далее до технических деталей люксус-автомобилей, которых он никогда не купит, особенностей продажи алмазов или производства удобрений и так вплоть до погоды в местах, которые он никогда не посетит.

Если человек интересуется динамикой приливов в Микронезии или составом масла, применяемого в автомобилях Феррари, то тогда эта информация идёт ему впрок, но если её ему навязывают, тогда он не может её усвоить и возникает «информационное ожирение». Самым тяжёлым последствием этого «ожирения» является утрата способности удивляться новому. Вы покупаете ребёнку новую игрушку, показываете новый фильм и т. п., а ему всё равно, он не удивляется, ничто не способно вывести его из равнодушного одурения. Попробуйте обучить такого ребёнка чему-либо, попробуйте подвигнуть такого взрослого к изменению чего-нибудь…

Человек, страдающий «информационным ожирением», не может не только сам производить мимы, но и распространять их. Однако, как мы уже знаем, без новых мимов и, соответственно, без их успешного продвижения и расширения сферы их влияния, человечество не может развиваться, общество стагнирует, в нём начинают бродить странные вырождающиеся мимы или даже их фрагменты. Прогнозы для такого общества крайне неблагоприятны.

Нестрадающие от «информационного ожирения» люди способны к производству мимов. В принципе, любое поведение способно стать мимом. Представляется, что большая часть социальных мимов продуцируется высокостатусными людьми, однако при определённых обстоятельствах мимы могут создавать и низкостатусные члены группы, а именно в том случае, если их образцы поведения или идеи в наибольшей степени соответствуют ситуации. Тогда эти идеи или поведение могут быть репродуцированы другими членами группы и, таким образом, обрести статус мима.

Авторство когнитивных мимов, особенно возникших сравнительно недавно, обычно не является тайной, по крайней мере, в узком кругу интересующихся той или иной проблемой людей. Авторам социальных мимов обычно везёт существенно меньше, они по большей части широкой общественности неизвестны, но тут уж ничего не поделаешь, такова миметическая действительность.  Мы можем констатировать, что некоторая идея или некоторое поведение, независимо от степени их полезности для человечества, стали мимом. Но причины превращения идей в мимы и закрепления за ними этой роли не всегда лежат на поверхности.

Мимы становятся мимами только в том случае, если им удаётся поразить хотя бы часть общества. Эту задачу решает особый мимкомплекс, ответственный как за «горизонтальное» (то есть среди друзей, знакомых, сослуживцев, посредством средств массовой информации) распространение мимов, так и за «вертикальное» (то есть, от начальника к подчинённым, от родителей к детям) их распространение. Последний, скорее всего, паразитирует на генетически обусловленном стремлении к продолжению рода, вызывая у родителей настоятельную потребность не удовлетворяться схожестью со своим потомком лишь формой носа, но сотворить подобие себе в психологическом отношении.

На начальном этапе своей жизни человек почти стопроцентно заражается мимами своих родителей или персон, занимающих сходную позицию. Именно в этом возрасте ребёнок поражается мимами, которые будут определять его дальнейшую судьбу – жизненными сценариями и геймами. Ни у одного человека нет ни малейшего шанса избежать этого инфицирования. Повторение судьбы родителей с незначительными модификациями предопределено для каждого из нас. Мы можем только пытаться преодолеть родительские сценарии и не играть родительские геймы. Кое-кому это порой удаётся, но далеко не всем.

Ребёнок ничем не может защититься от этих мимов, поскольку родители обладают абсолютной для него властью и абсолютно несменяемы. Люди, обладающие хорошо развитым социальным интеллектом (политики, начальники различного уровня), уже давно – нет, не знают, но чувствуют – значение абсолютной невозможности смены вышестоящего и, как следствие, возникающей почти абсолютной его власти. В тюрьмах, концентрационных лагерях, в армии руководители всегда пытались и пытаются поставить подчинённых в положение детей, ибо в этом качестве ими столь легко управлять. Люди, изучающие историю фашистских или советских концлагерей, а также попадающие в тюрьму или армию, обычно поражаются огромному количеству приказов на проведение абсолютно бессмысленной деятельности заключённых или солдат. Вместе с тем, именно бессмысленность выполняемой деятельности, что понимают заключённые или солдаты, равно как и полная невозможность от этой деятельности уклониться, вытесняют взрослого человека в позицию зависимого от родителей-руководителей ребёнка, единственная задача которого – свято полагаться на мудрость вышестоящего руководства. Это всё прекрасно описал Бруно Беттельхайм, бывший узником в Бухенвальде (Bettelheim, Bruno. Aufstand gegen die Masse. Die Chance des Individuums in der modernen Gesellschaft. Kindler, 1980). В советские времена партийные функционеры во избежание даже проблесков инакомыслия среди представителей интеллигенции, постоянно находили для этих представителей то или иное бессмысленное занятие: то эта интеллигенция должна была мыть уличные столбы к праздникам, то пособлять колхозникам убирать урожай, то помогать овцам ягниться… Очевидно, что советская партийная бюрократия, по крайней мере одну цитату из Ильича знала наизусть: «Интеллигенция – дерьмо нации».

Описанная Б.Беттельхаймом концлагерная техника превращения человека в человекоподобное существо, всецело зависящее от начальства и способное только выполнять его указания, практически лишённое индивидуальности и, соответственно, любой инициативы и способности к независимому мышлению, была вытащена в девяностых годах прошлого столетия из полутьмы тюрем и армейских подразделений и успешно адаптирована к условиям фирм и учреждений.

Руководство фирм требовало от психологов и специалистов по менеджменту новых эффективных методов управления производственными коллективами, поскольку старые были недостаточно хороши. Эти прежние методы строились на основах гуманистической психологии Карла Роджерса и Абрахама Маслоу и были, как это можно предположить из названия, очень гуманистичны. Они проповедовали сотрудничество работников фирмы, внимание работников и руководства друг к другу, взаимоуважение.

Проводились специальные тренинги для менеджеров предприятий,  на которых их обучали человечным способам руководства. Тренинги проходили с большим успехом. Участвующие в них менеджеры говорили о новом видении проблем персонала. Но гуманистические методы были хороши, пока их реализовывали тренеры-психологи. В исполнении реальных руководителей они отказывали. Как Вы помните, развитый социальный интеллект менеджера практически необходимым образом сочетается с той или иной степенью моралепатии. Гуманистическая психология была просто чужда руководству и посему не могла быть полезной на предприятиях.

В конце девяностых годов, в соответствии со спросом, появился новый вид тренингов, пользующийся до сих пор большой популярностью. Это были тренинги мобинга. Основной идеей была замена атмосферы товарищества и сотрудничества на предприятии атмосферой страха, ненависти и зависти. Руководитель теперь не должен был заботиться о благополучии всего коллектива. Наоборот, он выбирал одного или нескольких сотрудников, которого (которых) он и все остальные члены коллектива дружно психологически (а иногда и не только) длительное время изводили, всячески издевались и унижали. Эта совместная деятельность сплачивала группу, превращая её, по сути дела, в бандитскую шайку. Однако, будучи солидарны в унижении других, каждый из сотрудников знал и знает, что судьба затравливаемого может в любой момент постичь и его.

Новые методы руководства были психологически ближе менеджерам и активно ими внедрялись, чего, впрочем, нельзя было сказать о сотрудниках, менее воодушевлённых идеями мобинга. Но на дворе был уже двадцать первый век, принёсший удивительное новшество в промышленность – качество производимой продукции перестало особенно интересовать производителей этой продукции, поскольку потреблялась и менее качественная, но более дешёвая продукция. Это плюс перманентный кризис производства привёл к тому, что высококвалифицированные сотрудники и высокоэффективные коллективы перестали цениться. На полную мощь заработал принцип товарища Сталина, полагавшего, что любому работнику можно всегда найти замену.

Организованный мобинг и страх увольнения привели к тому, что всего за нескольку лет работники предприятий в высокоразвитых странах потеряли практически все привилегии (в малоразвитых их вообще никогда не было), для получения которых профсоюзам потребовалось почти сотня лет. Девять из десяти человек теперь работают ежедневно по несколько часов сверхурочно бесплатно, сокращают свой отпуск, не берут больничных и т. п. «Выжатых» физически и психологически работников увольняют и на их место берут новых, согласных на всё...

 Родителям для внедрения основополагающих мимов не нужно применять никаких психологических ухищрений – они насильственно пичкают «Я» ребёнка этими мимами ещё до того, как у него развивается сколько-нибудь эффективная контрсуггестия. Однако счастье, как это всегда бывает, длится не долго. Очень скоро у ребёнка появляется эта самая контрсуггестия, и воспитание становится больше похожим на войну, нежели на гармоничную лепку родителями души ребёнка: папа и мама лепят, а дитятя не желает принимать облюбованную взрослыми форму. Постепенно из объекта умиления ребёнок всё более превращается в объект раздражения. Прогрессивные методики воспитания, вычитанные родителями (впрочем, не многие грешат чтением книг по воспитанию) оттесняются на второй или третий план, на первый же выходят древние проверенные методы – подзатыльник и ремень. К сожалению, эффективность домашних средств, как это проверено уже тысячелетиями, тоже ничтожно мала.

Взрослым требуется затрачивать всё больше и больше усилий, чтобы вбить в голову дитяти следующий мим, а не всем хватает для достижения результата необходимой настойчивости и усердия. Многие, увы, слишком многие бросают дело на полпути и больше не предпринимают никаких попыток вообще, либо возвращаются к мимонасаждению через некоторое время, необходимое для успокоения нервов. Последствием подобного родительского поведения является незавершённое педагогическое воздействие.

Незавершённое педагогическое воздействие является самой страшной ошибкой, которую способны совершить люди в процессе мимозаражения. В основном эту ошибку совершают родители, но ей подвержены и другие мимораспространители. Если мим не внедрён, дело не доведено до конца, то он либо вообще не сможет работать, либо будет функционировать в извращённом виде.

Мы обращаем особое внимание на значение незавершённого педагогического воздействия конкретно родителей, поскольку это они ответственны за повреждения мима сочувствия другим людям (именно мима, поскольку сочувствию другим приходится настойчиво учить, оно не является врождённым инстинктом человека), а также за повреждение мима морального общественного поведения. Люди с повреждением или отсутствием данного мимкомплекса вырастают моралепатами, прекрасно знающими господствующие в обществе моральные нормы, но не считающие их обязательными для выполнения.

Таким образом, проясняется вопрос, почему у хороших людей вырастают нехорошие дети – эти хорошие люди в какой-то момент времени совершили грех незавершённого педагогического воздействия, причём совершили его в первые три года жизни ребёнка (вернее, даже в два года: второй и третий, поскольку первый год – троглодитский). За последствия этой ошибки хорошие люди будут расплачиваться всю оставшуюся жизнь, но и окружающие также вместе с ними.

Никто не может точно сказать, в каком возрасте формируются моральные представления и моральное поведение, в каком возрасте человек уже способен к сочувствию другому. Мы не можем указать точно родителям, что они здесь, в данный момент совершают ошибку. Подобных методик воспитания ещё нет. Существующие не очень помогают, но хоть как-то помогают. Но родители не просто не обязаны их применять, они даже не знают об их существовании. В нашем обществе, где для выполнения любой, самой простой деятельности необходим документ, удостоверяющий соответствующую квалификацию человека, реализация одной из самых важнейших для выживания этого общества деятельности – воспитание нового поколения – отдаётся на произвол судьбы. Курсы для родителей ещё не созданы – как полагается, с присвоением квалификации и выдачей сертификата, то есть родителем может стать любой любитель, иными словами, профан. Соответственно, запас моралепатов никогда не иссякнет…

Здесь мы можем попутно затронуть проблему наследственного и благоприобретённого в человеческом поведении. Эта тема горячо обсуждалась более ста лет назад. В настоящее время подобного обсуждения не ведётся, но как-то тихой сапой всё больше торжествует идея тотальной наследственности поведения. Что ни день, то открываются новые гены, будто бы ответственные за склонность к делинквентному поведению, или гены таланта, либо выискиваются зоны мозга, стимуляция которых способна супрессировать то же асоциальное поведение и т. п. и т. д.

Причина подобных псевдонаучных открытий лежит, как всегда, в экономической сфере, в системе финансирования науки. Как Вы знаете, в капиталистической системе наука финансируется по системе грантов, для получения которых учёный должен убедить некое частное лицо с солидным банковским счётом или некоего чиновника в необходимости для человечества проводимого этим учёным исследования. Практически всегда некое частное лицо или некий чиновник имеют дефицитарный когнитивный интеллект при развитом социальном интеллекте. По большей части их представления о науке почерпнуты из телевизионных передач или анекдотов. Согласно этим представлениям настоящее научное исследование невозможно без дорогостоящей аппаратуры, оно всегда должно иметь материальный субстрат (то есть учёный должен что-то резать, куда-то что-то вставлять, облучать, монтировать и т. п.), а предоставляющий грант всегда может пощупать, либо, в крайнем случае, увидеть изучаемый объект. Результаты исследования также должны быть зримы и ощутимы.

Именно вследствие подобного финансирования в психологии в последние десятилетия непропорционально увеличилось количество исследований в области биохимии и нейропсихологии и, соответственно, «естественнонаучных», доступных для понимания спонсорами, объяснений психических явлений.

Но вернёмся к нашим баранам, то бишь к мимам. Из того, что мы с Вами уже знаем, можно сделать вывод, что лишь ничтожная доля человеческого поведения, если оставить в стороне его безусловнорефлекторную часть, является врождённой. Мы можем, собственно, говорить только о врождённой способности к заражению мимами, то есть способности к усвоению и производству речи. Всё остальное в поведении человека является благоприобретённым. Не гены ответственны в данном случае за то, как развивается наше общество. Они обеспечивают лишь условия его бытия, размножая нас с нашей способностью к мимопроизводству и мимораспространению. Всё остальное делают мимы.

Наше социальное поведение основывается на врождённых инстинктах. Весьма возможно, что эти инстинкты не слишком отличаются от инстинктов понгидов. Но эти инстинкты не реализуются в «чистом», врождённом виде. Они сильнейшим образом трансформированы мимами. В принципе, за исключением достаточно редких случаев органических врождённых повреждений центральной нервной системы, мы с Вами обладаем при рождении примерно равными способностями. Разовьются они или нет, станете Вы великим или хотя бы обычным художником, писателем или программистом, зависит от того, заразились ли Вы в соответствующем возрасте подходящим случаю мимом.

К сожалению, миметика находится ещё в зачаточном состоянии. Она не может опереться на данные других наук в описании мимов или в обхождении с ними. Было бы очень здорово, если бы психология или педагогика уже обладали методиками, обеспечивающими развитие тех или иных способностей и мы могли бы сказать, что мы в данном случае имеем дело с мимом, с насаждением мима. Увы, все имеющиеся методики лишь развивают уже имеющиеся подручные мимы.

При «горизонтальном» распространении мимов – через друзей и знакомых – большое значение играет наличие эмоциональной связи между передающим и воспринимающим, в остальном же работает тот же механизм, что и при «вертикальном» способе.

Мимы могут передаваться не только родителями и родственниками, но и любыми другими людьми, занимающими властную позицию по отношению к человеку: педагогами, представителями власти, руководителями. Однако здесь дело обстоит ещё сложнее, нежели с родителями. Одной только власти для передачи мима человеку недостаточно – чем старше он становится, тем эффективнее работает у него контрсуггестия, кроме того, новые мимы могут вступить в противоречие с уже существующими и последние будут изо всех сил препятствовать «наброду».

Однако возможность обойти контрсуггестию существует – посредством имов. Мимы, вернее, мимкомплексы уже давно и успешно присоединяют к себе какие-нибудь имы, образуя им-мимкомплекс и таким образом завоёвывают «Я» человека. Вы наверняка наблюдали это и сами: школьники или студенты часто копируют некоторые жесты или телодвижения, или манеру речи особенно удачливого преподавателя. А в чём состоит основная задача преподавателя? В распространении мимов.

 Мы обязаны развитию «Я»– мимкомплекса возрастающему на протяжении истории чадолюбию человечества. Мы видим, что воспитанию всем племенем, когда даже биологических родителей определить трудно, да и задачи подобной не ставилось, что, впрочем, на определённом этапе экономического развития вообще не важно, сменяется воспитанием внутри рода и далее внутри семьи. Развитие мимкомплекса «Я» с его стремлением «продолжить» себя в других привело к сохранению связей родитель-дитя и после этапа необходимой физической заботы о выживании младенца. Генетически обусловленная забота о потомстве дополнилась миметически обусловленной заботой, что, в свою очередь, позволило привлечь к реализации этой задачи также и отцов детей (правда, справедливости ради следует сказать, что действие мима в данном случае не всегда стопроцентно успешно).

Само собой разумеется, что один из мимов мимкомплекса «Я», ответственный за «продолжение себя в других», неодинаково развит у различных людей. В некоторых случаях он несколько гипертрофирован и тогда возникают семьи с очень большим количеством детей (речь в данном случае идёт только об экономически развитых обществах, где большие семьи уже давно перестали быть традиционными), или носители этого мима выбирают профессии, позволяющие им реализовывать соответствующее требованиям мима поведение. Они становятся педагогами, социальными работниками, медсёстрами, военными и т. д., то есть выбирают профессии, которые гарантируют получение социального статуса, облегчающего распространение собственных мимов.

Особое место занимает профессия педагога, в которой люди получают зарплату за распространение мимов. В своём справедливом стремлении повысить эффективность мимораспространения педагогическая наука давно столкнулась с малообъяснимым для неё фактом, состоящем в том, что педагогические методики и приёмы, разработанные великими или выдающимися педагогами, которые они успешно применяли в своей работе, теряют действенность в случае их применения менее великими или выдающимися педагогами. Хотя в недрах педагогики давно циркулирует просочившаяся из психологии идея о том, что эффективность применения педагогических методик существенно зависит от личностных особенностей преподавателя, открыто эта «вздорно-психологическая» идея никогда не признавалась и не признаётся. Молодых учителей призывают просто «активнее изучать» труды великих…

Педагогика пытается ограничиться только созданием эффективных методик, то есть поиском особых имов, которые, будучи соединёнными с мимами различных учебных предметов, создадут им-мимкомплекс, передаваемый затем для освоения учителям, распространяющим его среди учащихся. Опыт многих столетий, если не тысячелетий, показывает, что эти надежды педагогической науки зряшны. Подобная практика не работает и никогда не работала, так что не следует и надеяться, что она вдруг состоится в будущем.

Успешность передачи мима зависит от того, пустит ли другой человек Вас в свою голову, практически буквально. Мы можем себе представить это образно следующим образом: время от времени нашему гомункулусу требуется дополнительный собеседник и он «пускает в голову» того или иного постороннего гомункулуса. Для этого последний должен подать определённый условный знак, то есть «им», понятный и привлекательный для нашего гомункулуса. Вернее, целый набор имов. Часть из них связана с нашей предметной педагогической методикой, но по большей части это специфически личные имы преподавателя.

Можно сказать, что любой когнитивный мим, пытающийся реплицироваться в человеческом мозгу, должен найти связь с его мимкомлексом «Я» (который, в свою очередь, во многом является отражением мимкомлекса «Я» других значимых для человека людей) и быть проверенным на соответствие уже имеющимся мимам. Даже когда человек имеет дело с компримированным мимом в виде книги, чертежа и т. п., реплицирующийся в нём мим всё равно связывается с той или иной частью мимкомлекса «Я». Следует ещё раз подчеркнуть, что мимы как таковые существуют только в голове человека. В компримированном виде они, как вирусы, ждут случая реплицироваться в чьём-либо сознании.

Именно специфические личностные имы определяют успех педагогической деятельности. Эти имы не осознаются учащимися, но чувствуются ими. Все эти имы относятся к социальному интеллекту. Вы, несомненно, знаете их, поскольку с первого взгляда можете сказать, нравится Вам тот или иной человек, или нет. Из этого следует, что даже великий педагог не может одинаково обучить и воспитать всех детей в классе, поскольку некоторым он может просто не нравиться и они не пустят его в свою голову (естественно, не осознавая этого). Более того, мы можем также сделать некоторые предположения об особенностях личности великих педагогов (впрочем, всё это в большей или меньшей степени должно относиться и к другим, занимающим властные позиции мимораспространителям).