Текст книги "Юлий Цезарь. Политическая биография"

Автор книги: А. Егоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 56 страниц)

Народный трибунат, возникший уже как революционная магистратура, долгое время противостоял официальным властям и выделялся из общей властной системы. Трибуны были лидерами плебса и долго оставались особыми плебейскими должностными лицами, лишь позже вписавшись в структуру государства. Трибуны избирались на concilia plebis, а должность мог занимать только плебей. Трибуны вступали в должность 10 декабря и избирались на год. Они не имели империя, а их власть действовала только в черте города и радиусе 1,5 миль.

Трибуны имели sacrosanctitas (неприкосновенность), защищавшую их, вероятно, более других магистратов.

Первоначальным правом трибуна было ius auxilii, право помощи отдельным плебеям. Двери дома трибуна были открыты и любой нуждавшийся человек находился под его защитой. Трибуны также были защитниками сословия в целом, и из этой функции появилась и трибунская интерцессия. Трибун имел право созывать народное собрание и сенат. Именно от них исходила инициатива аграрных законов и других мер по демократизации политического строя, а большинство реформ V–IV вв. проводилось трибунами. После законов Лициния-Секстия, трибунат стал вписываться в общую систему магистратур.

Видимо, одновременно с трибунами появились и их помощники, плебейские эдилы (aediles plebes), числом двое, первоначально бывшие хранителями плебейских храмов Цереры, Либера и Либеры. В 367 г. патриции создали должность курульных эдилов, но уже в 366 г. она стала доступна плебеям (Liv. VI, 42; II, 1). Две коллегии эдилов имели разнообразные функции. К ним относились cura urbis (надзор за порядком в городе), наблюдение за городскими храмами и постройками и состоянием дорог. Другой функцией эдилов была полицейская, и эдил играл роль главного полицмейстера города. Эдилы контролировали цены на рынке и правила поведения в общественных местах. После завоевания Сицилии, им были поручены раздачи хлеба. Наконец, в круг обязанностей эдила входила cura ludorum (устройство общественных игр).

Квесторы появились рано, возможно, еще в царский период, как лица, расследовавшие уголовные преступления (quaestor от глагола quaeror – «расследовать»). Другой функцией была охрана эрария. После 421 г. до н.э. к двум квесторам добавились еще два военных квестора и теперь должность была доступна плебеям (Liv., VI, 42). В 246 г. до н.э. появились четыре новых квестора для управления Италией (в Остии, Кампании, Циспаданской Галлии и Лилибее в Сицилии). Новые перемены были связаны уже с Суллой и Цезарем.

Реальным правительством Рима был сенат. Согласно традиции, к началу республики число сенаторов достигло 300 человек. Оно более или менее сохранялось вплоть до реформ Суллы, а затем – Цезаря. Бывший вначале царским советом, а затем – органом владык рода, сенат уже с IV века становится советом экс-магистратов. Особенностью Рима было отсутствие прямых выборов в сенат со стороны народного собрания, что сближает его скорее с афинским Ареопагом, чем с выборным Советом 500. В царский период сенат назначали рексы, затем – консулы, с 443 г. до н.э. – цензоры. Ревизии списков проводились раз в 5 лет. Кроме цензоров, пополнением сената занимались диктаторы.

В царский период устанавливается деление на «отцов старших родов» (patres maiorum gentium) и «отцов младших родов» (patres minorum gentium), а ранние цари ориентировались, прежде всего, на родовую знать. Принцип сохранялся и далее, хотя цари-этруски пополнили сенат своими сторонниками и превратили его в царский совет. При ранней республике аристократический принцип был полностью восстановлен. С IV века сенат состоял из экс-магистратов, и только в случае их нехватки, цензоры включали в список самых богатых всадников. Это определяло и внутрисенатскую иерархию: верхушку сената составляли бывшие цензоры и консулы (цензории и консуляры), далее шли бывшие преторы, трибуны, эдилы и квесторы (претории, трибуниции, эдилиции и квестории). В нижней части этой иерархии находились так называемые педарии, сенаторы, не занимавшие магистратур^{26}.[8]8
  Римские авторы (Гавий Басе, Варрон, сам А. Геллий) считали педариев сенаторами, не занимавшими магистратур. Как правило, они были всадниками. Этимология связана с процедурой сенатского голосования, заключавшейся в расхождении сенаторов в разные стороны(pedibus vocare (ire)– букв, “голосовать ногами”). Существовало правило (возможно неписаное), что педарии могли только голосовать, но не высказывать мнения или участвовать в дискусии, т.е. были лишены ius sententiae.


[Закрыть]

Республиканский сенат обязательно созывался магистратом, имевшим ius agendi cum patribus. Это были консул и претор, а также – диктатор и начальник конницы, позже право получили народные трибуны. Примерно с III–II вв. до н.э. консул окончательно приобретает функции спикера сената, руководящего его работой. В понятие ius agendi cum patribus входило много функций: собирать сенат (vocare), председательствовать в нем (senatum habere), делать доклад (геferre), проводить опрос мнений сенаторов (consulere) и принимать решение (senatusconsultum facere). В отличие от большинства государственных советов, сенат не имел определенного места сбора, выбирая различные места, чаще всего – храмы. В эпоху республики это, как правило, были Капитолий (крепость или подножие холма), храм богини Верности (Fides), храм Диоскуров, курия Гостилия, храм Сатурна и другие места.

Вопрос о правовой и политической власти сената представляет особую сложность. Согласно теории Т. Моммзена, сенат, в принципе, был консультативным органом при магистратах, а его реальная власть была результатом фактического положения, т.е. узурпации^{27}. Другие исследователи (П. Виллемс, А. Хойсс, В. Кункель и др.) считают, что сенат имел ряд самостоятельных полномочий, будучи реальным правительством Рима^{28}.[9]9
  По мнению В. Кункеля, сенат не имел законодательных функций современного парламента и был скорее главной исполнительной властью, взявшей под контроль магистратов, а обязательность магистратских решений не вызывала у римлян никаких сомнений.


[Закрыть] Есть все основания присоединиться к этому мнению.

Consilium считается одной из главных функций сената^{29}. В IV–III вв. до н.э. это совещательное право превращается в фактический арбитраж между магистратами. Сенат начинает распределять их обязанности и давать прямые поручения (Liv., XXII. 8; XXXIII, 24), а также – решать их разногласия. Хотя между магистратом и сенатом могли возникать правовые коллизии, правилом становится то, что магистрат подчиняется воле «отцов», воспринимая ее как прямой приказ. Во время войны сенат становится генеральным штабом римской армии, а письма Цицерона и комментарии Цезаря показывают регулярность донесений, идущих в сенат, и постоянные отчеты командующих армиями и провинциальных наместников. Из consilium вырастает всеобъемлющее право контроля над общественной жизнью.

Сенат играл большую роль в регламентации выборов, временами играя роль избирательной комиссии. Между 444 и 367 гг. он решал вопрос о выборе консулов и военных трибунов. Сенат решал вопрос о назначении диктатора и продлении власти магистратов разного уровня. Он всегда рассматривал вопросы, идущие на народное голосование, а до 339 г. (законы Публилия Филона), вероятно, даже утверждал итоги последнего. Возможно, это сенатское утверждение было свидетельством того, что выборы прошли без нарушений. Обращение в комиции без санкции сената не было противозаконным (по крайней мере, до Суллы), но явно считалось «аномальным явлением». Функцией сената было и interregnum^{30}, восходящее к царской эпохе выдвижение «междуцарей» (интеррексов) в периоды между выборами высшей власти.

Говоря об особых функциях сената, Полибий отмечает управление финансами и государственным имуществом, контроль за государственной безопасностью, надзор за религией и культом и дипломатическую деятельность (Polyb., VI, 13). Согласно Полибию, сенат ведал всеми приходами и расходами казны, контролировал государственный бюджет, устанавливал характер и сумму налогов. От сената зависели все военные расходы. Хотя решение о войне и мире принимали комиции, а войну вели магистраты, сенат принимал решение о наборе войск, их количестве и распределении, он же решал все финансовые вопросы кампании. В руках сената было награждение полководцев и солдат, назначение триумфов и оваций (Liv., IX, 40; X, 37), решение судьбы пленных (Liv., XXII, 59).

Сенат отвечал за государственную безопасность. В критические моменты жизни Рима (сецессии плебеев, войны V–IV вв., 1 и 2 Пунические войны и др.) он фактически брал на себя прямое управление. Сенат решал вопросы о введении чрезвычайного положения, до 123 г. до н.э. в руках сенаторов находились суды, иногда функции суда брал на себя сенат. Через сенат проходили все отношения с союзниками, включая предоставление им прав гражданства. Ливии упоминает об изменении статуса общины, заключении договоров, текущих переговорах с союзниками (Liv., IX, 20; X, 12; VI, 21). Особое значение сенат приобретал в периоды кризисов в отношениях с зависимыми народами (Polyb., VI, 13). Позже именно через сенат проходила деятельность римской дипломатии.

Религиозная жизнь определялась многочисленными жреческими коллегиями (понтифики, авгуры, фециалы, салии, весталки, гаруспики), но и здесь полномочия сената были весьма велики. Сенат определял бюджет и осуществлял общий надзор за религиозной жизнью, решал вопросы о разрешении и запрете культа.

Сенат достаточно уверенно управлял Римом. Хотя закон народного собрания был высшей волей общины, а власть магистратов имела сильную тенденцию к автономии, народ вмешивался в дела только в поворотных ситуациях, а магистраты все больше и больше становились просто исполнительной властью. Формально решение сената (сенатус-консульт) было мнением сената, реально это было решение правительства. Власть сената чаще обозначалась как auctoritas, освященная древним правом и обычаями и основанная на огромном моральном авторитете полурелигиозная санкция, а сам сенат считался воплощением коллективного гения Рима и республики.

Древние были склонны идеализировать римскую систему. Римские историки создали картину жизни великого народа, проделавшего путь от «самых скромных начал» (Liv., I, 1) до великой державы, оплота цивилизованного мира и всеобщего мирового порядка, защитника всех гонимых и грозы преступников и тиранов. Теоретики государства и права, особенно Полибий и Цицерон, считали римский государственный строй идеальным, основанным на балансе трех форм государственного строя, монархии, аристократии и демократии (Polyb., VI, 2).

Тезис античных авторов подвергся очень тщательному разбору в историографии^{31}. Ученые приходят к разным выводам относительно его правомерности[10]10
  Традиционная точка зрения опирается на точку зрения Т. Моммзена и К. фон Фрица. Т. Моммзен отвергал какое-либо демократическое начало в римской конституции и считал Римскую республику аристократическим или олигархическим государством, которое сменила монархия Цезаря (Моммзен Т. История Рима. СПб., 1995–1996. Т. 3). К. фон Фриц подчеркивал искусственный характер теории Полибия, не имеющей реальной основы ни в греческой, ни в римской политической жизни (Fritz К. The Theory of Mixed Constitution in Antiquity. NewYork, 1959, P. 74; 91–92; 96). В подробнейшем обзоре римского государственного строя (Р. 123–304) К. фон Фриц демонстрирует непригодность схемы для событийной истории Рима. Напротив, современная историография склонна хотя бы частично признавать ее правомерность. Так, Э. Линтотт полагает, что власть магистратов как независимой выборной власти отчасти уравновешивала аристократический режим сената. Наряду с этим, английский исследователь признает довольно значительную роль народного собрания, вовсе не бывшего игрушкой в руках олигархов (Lintott A. Political history…, P. 4053). Теория Полибия, как полагает Линтотт, не была оторванной от жизни греческой теорией и “подобно тому, как римляне осознали свою историю под влиянием греков, они создали свою конституцию под влиянием греческой философии” (Р. 53).


[Закрыть], но, не вдаваясь в подробности дискуссии, заметим, что и политическая система римского государства и система управления Италией, при всех их проблемах, оказались достаточно сбалансированными и жизнеспособными, что не раз было проверено на практике. Опасность была в другом: «идеальная» римская политическая система была приспособлена для небольшого государства, и с его расширением все более и более оказывалась системой для меньшинства, а все большее и большее число людей оставалось вне нее, то есть вне права, государства и элементарной защиты. В III веке Рим и его «федерация» проявили поразительную жизнестойкость. Во II–I вв. до н.э. они оказались на грани катастрофы.

4. «Наследие» Ганнибала

Римско-италийский союз был готов выйти за пределы Италии. Ему предстояло столкновение с другой сверхдержавой, Карфагеном. Основанная в 825 (или 814 г.) маленькая финикийская колония проделала сходный путь с Римом, оказавшись в итоге гегемоном западного Средиземноморья. К III веку Карфаген владел большой территорией в Африке (совр. Тунис и северное побережье Алжира), южной Испанией и почти всей Сицилией, а карфагенский военный и торговый флот, вероятно, превосходил силы любой другой морской державы. Необычайное богатство Карфагена, созданное эксплуатацией поданных и морской торговлей, позволило ему создать мощную наемную армию, в которой служили наемники из практически всех стран Средиземноморья (испанцы, ливийцы, галлы, италики, греки). Хотя ресурсы римско-италийского союза превосходили войска карфагенян, последние компенсировали это качеством армии, общим более высоким уровнем цивилизации и господством на море.

Первая Пуническая война (264–241 гг. до н.э.) стала первым большим столкновением двух держав. На ее начальном этапе Рим, казалось, добился быстрого успеха. В 263 г. римляне взяли Мессану и осадили Сиракузы, сделав своим союзником сиракузского правителя Гиерона II, в 262 г. был взят второй по величине город Сицилии Акрагант, под стенами которого римляне разбили карфагенскую армию. К 260 г. вся восточная и центральная Сицилия была в руках римлян. Карфагеняне отступали к своим форпостам в западной части острова, Дрепане и Лилибею, готовясь к затяжной войне. Тем не менее, главной проблемой оставалось господство карфагенян на море, сводившее на нет любой успех сухопутных армий.

Римляне сделали невероятное, в рекордный срок, видимо, при активном содействии греческих полисов, возник римский флот из нескольких сотен судов. В 260 г. римляне одержали первую победу при Милах, в 259–258 гг. овладели Сардинией и Корсикой, а в 256 г., окрыленные успехами, решили закончить войну решающим ударом по Карфагену. Огромный римский флот из 330 судов, на борту которых находилось 100 тысяч гребцов и 40 тысяч солдат, взял курс на Африку. У мыса Экном произошло генеральное сражение с основными силами карфагенского флота (350 кораблей и 150 000 солдат и гребцов), закончившееся полной победой римлян. Римляне подошли к Африке и высадили армию консула Регула. Казалось война уже закончена.

В это время наступил поворот. Собрав все силы, карфагеняне разбили корпус Регула. Впрочем, римляне столкнулись с новым, еще более опасным врагом, морской стихией. В 255 г. у мыса Пахин римский флот попал в бурю, погибло 284 корабля и около 100 000 гребцов и солдат. В 253 г. катастрофа повторилась, римляне потеряли еще 150 кораблей. Война переместилась в Сицилию. Невероятными усилиями римляне восстановили флот. В 250 г. они одержали победу у Панорма, захватив почти всех вражеских слонов, а затем со 100-тысячной армией и 240 кораблями осадили Лилибей. Осада затянулась, возле Дрепаны римляне потерпели неудачу в морском сражении, остатки римского флота уничтожил шторм. В 247 г. в Сицилию прибыл новый командующий карфагенян Гамилькар Барка, начавший позиционную войну. Казалось, все предыдущие успехи сошли на «нет», римляне были на грани истощения, впрочем, и противник сражался из последних сил. Исход решило последнее усилие, римляне снова построили флот, а в 241 г. они разбили вражескую эскадру у Эгатских островов. Гамилькар, отрезанный от Африки с моря, пошел на переговоры.

Успех был значительным. Карфагеняне оставляли Сицилию, вскоре ставшую римской провинцией, и платили контрибуцию в 3 200 талантов. Рим стал морской державой, но обрел смертельного врага, готового к войне на уничтожение. Цена победы была необычайно высока: Карфаген потерял около 500, Рим – около 700 кораблей (Polyb., I, 53). Римские цензы показали спад населения с 292 334 человек в 265 г. до н.э. до 241 212 в 247 г. (Liv. Epit., 19)^{32}, что означало потерю более 1/5 граждан. Потери морских союзников были, видимо, еще больше.

Короткий период между 1 и 2 Пуническими войнами стороны использовали для подготовки к новой войне. Карфагеняне готовились к глобальному конфликту, создавая базу в Испании, римляне использовали передышку для войны с галлами (226–223 гг.), укрепления своих позиций в Иллирии и на Адриатике, а также – в Сицилии и Сардинии, в известной мере, готовясь к предыдущей войне. Они оказались бессильны перед лицом той концепции «мировой войны», которую навязал им Ганнибал. Создав мощную базу в Испании и набрав сильную армию из карфагенян и испанских наемников, карфагенский полководец принял решение перенести войну в Италию, рассчитывая поднять против Рима галлов и италийских союзников. В его планы входило восстание в Сицилии, позже возникли перспективы альянса с Филиппом V Македонским. Тактическое превосходство карфагенян и особенно – их конницы должны были способствовать успеху предприятия. Над Римом нависла серьезная опасность.

В 218 г. Ганнибал перешел из Испании в Италию, форсировав Пиринеи и Альпы и сорвав римские планы удара по Испании и Карфагену. Первый этап войны отмечен серией тяжелейших поражений римлян при Тицине, Треббии (218 г.), Тразименском озере (217 г.) и Каннах (216 г.). В сражениях пало более 100 000 римлян (видимо, около 1/3 их ресурсов). После первых побед к Ганнибалу присоединились галлы, после Канн на его стороне оказалось большинство городов и племен южной Италии (самниты, луканы, бруттии, часть кампанских греческих городов и др.). Глобальная стратегия Ганнибала стала реализовываться: в Испании шли военные действия, летом 215 г. отпала Сицилия, тогда же в войну вступил Филипп Македонский.

Римляне смогли выйти из кризиса путем мобилизации всех своих ресурсов и изменения тактики, перейдя к долгой изнурительной позиционной войне. В 215 г. римляне мобилизовали 14, в 214 г. – 20 легионов, в 213–212 гг. – 25. Напряжение сохранялось до конца войны, когда в поле оставалось 18–20 легионов.

В 215–213 гг. они остановили продвижение противника, перейдя в наступление в Кампании и Самнии. В 212 г. консулы осадили Капую, ставшую главным союзником карфагенян в Италии, в 211 г. Капуя пала. Началось наступление и на других театрах. К 213 г. римляне сумели нейтрализовать Филиппа путем союза с этолийцами и, хотя война продлилась до 205 г., она не причиняла римлянам особых хлопот. В 214 г. римляне высадились в Сицилии и после двухлетней осады взяли Сиракузы. В 210 г. война в Сицилии закончилась.

Римские успехи стоили им крайне дорого: Ганнибал и карфагеняне не раз одерживали новые победы, а в 212 г. в Испании карфагеняне разбили действующую там армию Сципионов. Решающие успехи римлян были связаны с именем Публия Сципиона. В 210 г. он высадился в Испании и взял Новый Карфаген, к 206 г. римляне очистили Пиринейский полустров от карфагенян. К этому времени римские армии в Италии оттеснили Ганнибала в Бруттий. В 204 г. Сципион высадился в Африке, громя карфагенян и склоняя на свою сторону нумидийские племена. Оказавшись в критическом положении, власти Карфагена отозвали из Италии Ганнибала. В 202 г. знаменитый полководец был разбит в сражении при Заме, а в 201 г. был заключен мир, реально означавший капитуляцию Карфагена.

Вторая Пуническая война кардинально изменила ситуацию во всем Средиземноморье. Карфаген перестал существовать как великая держава. Он лишился всех внеафриканских владений, независимость получили ряд ливийских племен, а рядом с владениями карфагенян появилось сильное агрессивное царство Масиниссы. В битвах Второй Пунической войны погибли карфагенские армии. У Карфагена не было денег, более того, по условиям договора он платил 10 000 талантов и выдавал все военные корабли и слонов. Карфагеняне не могли вести войну без разрешения Рима.

Напротив, Рим стал великой державой, заняв место Карфагена. В ходе войны закрепилось его положение в Италии, римляне переходили к глобальной политике, приобретая новые интересы в Африке, Галлии, Испании и Греции. Римская армия стала лучшей армией мира, более не имея равного соперника, а флот господствовал на море. Война принесла огромную добычу: сумму, внесенную в казну Сципионом, Ливии оценивает в 134 000 фунтов серебра (13,4 млн. денариев или 53, 6 млн. сестерциев) (Liiv., XXX, 46). Это примерно равнялось карфагенской контрибуции.

Цена победы была невероятно велика. Людские потери были огромны, ценз 236/4 гг. показал 270 213 человек, а ценз 194 г. – 143 703 человека^{33}. Чтобы компенсировать эти чудовищные потери, римляне резко снизили имущественный ценз 5 класса (с 11 до 2 тыс. ассов). В 204–179 гг. они вывели 14 колоний, а многие латины, кампанцы и другие италики получили римское гражданство^{34}.[11]11
  Ужасающие потери по сравнению с 236–234 гг. до н.э. показал уже ценз 210–209 гг. – 137 108 человек. Ценз 204 г. показывает большую цифру-214 000, что вызывает некоторые недоумения. Вероятно, увеличение было вызвано проведением ценза не только в Италии, но и в провинциях, раздачей земель и полным учетом. Впрочем, ценз 194 г. снова дает 143 704 человека. Попытка Кл. Николе и П. Брюнта заменить первую цифру этого ценза на СС (200) едва ли имеет под собой веские основания. См. Brunt P. Italian manpower 227 В.С. -A. D. 14. Oxford. 1971; Nicolet CI. Economy and society, 133–43// САН. 2-ed. Oxford, 1994. P. 602–603. Даже спад с 270 до 210 тыс. человек показывает потери, беспрецедентные в истории Рима.


[Закрыть]

В 80–70 гг. II века число граждан вернулось к уровню 250–260 000 человек.

Можно было формально восстановить гражданский коллектив, но нельзя было вернуть людской и материальный ущерб. Италийское крестьянство понесло непоправимый урон и так и не возродилось после него^{35}, южная Италия была опустошена, центральная разорена войной. Как следствие этого, начались масштабные деформации, в числе которых был рост латифундиального хозяйства, развитие рабства и экономические диспропорции, заставлявшие грабить заморские территории.

Последние также понесли огромные потери. Многие области Испании, Галлии, Сицилии или Африки были опустошены не в меньшей степени, чем Италия, а боеспособные ресурсы взяты Ганнибалом и другими карфагенскими полководцами. В войне были разграблены многие процветающие города (Тарент, Сиракузы, Новый Карфаген, Капуя). Рим стал зависеть от привозного хлеба. «Наследие Ганнибала» стоит у истоков будущих завоеваний Рима, равно как и у истоков будущих кризисных явлений в его развитии. Эти процессы продолжились во II веке до н.э.