Текст книги "Ветер (СИ)"

Автор книги: Villano

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц)

Заходящее солнце высветило квадраты на полу, полностью скрытом пушистым светлым ковром. Они приехали сюда рано утром, а сейчас вечер. Демон развлекался с ней не больше получаса, а это означало, что он проспал рядом как минимум восемь часов. Просто спал с ней в обнимку, и все. Зачем он сделал это? Непонятное зудящее нечто заскреблось в ее душе, но Энджи подавила его усилием воли, рискнула разогнуться и с удивлением поняла, что у нее ничего не болит. Небольшое неудобство в верхней части ягодиц во внимание можно было не принимать. А это означало только одно: демон вылечил ее, прежде чем уснул рядом. Ангел улеглась на спину, раскинула руки и ноги в разные стороны, еще раз проверяя себя, и задумалась.

Этот демон был очень странным. В своей долгой жизни она встречалась с ними не раз и не два, но такого как он, видела впервые. Потрясающе красивый в своей демонической ипостаси. Где шипы на спине или плечах? Грубая, частью чешуйчатая кожа и рога на полузверином лице? Невероятно хладнокровный. Не разорвал ее на части, хотя все основания для этого у него были, а ведь любому демону достаточно лишь запаха возбужденной плоти, чтобы перестать себя контролировать. Очень умный, ибо просчитал последствия ее глупой затеи так далеко вперед, что она даже в здравом уме никогда не смогла бы до этого додуматься. Может, он один из Великих Герцогов Подземелья? Энджи посмеялась над своим предположением вслух. Их было всего двадцать, и они никогда не покидали своих владений. Зачем им это захолустье? У них было абсолютно все: власть, деньги, удовольствия и целые россыпи цивилизованных миров для развлечений.

Ласковый теплый ветер прошелся по ее распластанному на кровати телу знакомой волной и заставил довольно вздохнуть прежде, чем понимание добралось до слегка заторможенного мозга. Энджи мгновенно сложила руки на груди и сдвинула ноги, но было уже явно поздно, и потому под руки ей попались широкие плечи, а под ноги узкие бедра, которыми демон в своем человеческом обличии сделал всего одно неуловимое движение и оказался внутри нее по самое не могу. Она честно попыталась от него избавиться, но он так завлекательно рассмеялся ей в ухо и прикусил шею, что у нее ничего не получилось.

В этот раз Аластер не думал ни о чем, просто получая удовольствие, и взял лежащую под ним женщину быстро и грубо, истекая семенем и оставляя мучиться от огня, что зажег в ней, даже не желая этого. Энджи была возмутительно эротична, лежа на кровати, раскинув руки, а главное ноги так, что он увидел заветное местечко еще от двери. Желание снесло голову, и о ее удовольствии думать стало нечем.

– Если ты будешь встречать меня так каждый раз, то я позволю тебе выйти из этой золотой клетки намного раньше того срока, что я отвел тебе в наказание за плохое поведение, малышка.

– О чем ты говоришь? – побледнела Энджи и попыталась выбраться из-под тяжелого даже в человеческом облике тела демона, но он не позволил.

– Ты будешь жить здесь до тех пор, пока я не решу иначе, – спокойно ответил Аластер.

Соскользнул с нее и расположился рядом, собираясь насладиться ее гневом сполна. Она была так прекрасна, когда злилась, что он собирался выводить ее из себя как можно чаще. Энджи его не разочаровала. Вскочила с постели и принялась метаться вокруг. Растерянная, хмурая, забавная и… такая голенькая, что желание опять вспенилось в нем, грозя прорвать плотину. Демон не стал его удерживать. Зачем? Для этого он ее сюда и притащил, рискуя нарваться на серьезные неприятности. Первые Аластер уже получил утром на дороге от своих оборотней, решивших избавить себя от непрошеной конкурентки. Ну ничего, через пару часов он с ними разберется так, что мало им не покажется.

– Меня будут искать, – сказала Энджи, переставая бегать по комнате и останавливаясь прямо перед ним. – Ангелов не так уж много, чтобы не заметить исчезновения одного из нас.

Аластер лежал перед ней, закинув руки за подушку под черноволосой головой и бесстыдно раздвинув светлые мускулистые ноги в стороны. Идеальное тело, ни одного волоска или шрама, невероятная изысканная красота, эротизм в каждой клеточке и вздыбленное мужское достоинство, которое невозможно было не заметить ни при каком раскладе. Большое, конечно, но если сравнивать с утренним средневековым колом, то вполне себе ничего. Он что у него вообще не выключается? Заметив ее брошенный украдкой взгляд, демон рассмеялся вслух.

– Я в курсе. Знаешь что, малышка, иди-ка ты обратно в постель. Я хочу тебя снова, так что мы можем успешно делать сразу два дела одновременно: заниматься сексом и разговаривать о твоей дальнейшей жизни.

– Иди к черту! Я тебе не шлюха, чтобы запрыгивать на тебя по первому слову, – возмутилась Энджи.

– Зря я, наверное, вылечил твою прелестную узкую попку, ангел, – нахмурился Аластер. Сейчас он был не в том настроении, чтобы играть в долгие игры. – Ты же понимаешь, что мне ничего не стоит отыметь тебя так, что ты не то что бегать вокруг кровати, ты даже лежать не сможешь нормально? Только в раскорячку. Поверь, у меня очень большой практический опыт в таких вопросах.

– Чтоб ты сдох, – выдавила Энджи.

Перспектива не радовала, разум подсказал единственно верный вариант поведения, а потому она покорно забралась на кровать. Аластер тут же насадил ее на себя, застонав от наслаждения. Ангел почувствовала, как он заполнил ее всю, и тлеющее в ней желание вспыхнуло с новой силой. Что же он делает с ней? Эмоции и ощущения разрывали ее на части похлеще утреннего средневекового кола. Но, в отличие от закрывшего глаза и довольного жизнью демона, она пока еще соображала.

– Поговорим?

– Что? – не понял Аластер.

Энджи начала двигаться на нем, перехватывая инициативу и задавая темп, но ему было безразлично, кто в этот раз будет за главного. Она была такой влажной, горячей и так плотно обхватывала его, что на долго его все равно не хватит.

– Сколько я пробуду здесь, демон?

– Пока не надоешь, – почти честно ответил он, не в силах думать над смягчающими формулировками и наслаждаясь ее грудью в своих руках. Идеальной формы, с небольшими дерзко стоящими сосками, она вызывала желание целовать и ласкать ее вечно, но демон решил отложить это до следующего раза. Куда ему торопиться?

– У меня есть дела, и если я не буду их делать, то меня начнут искать. Ты же говорил, что не хочешь неприятностей.

– Твое единственное дело – это Джен. За ней я присмотрю сам. Ты слишком слабенький ангел, малышка, и у тебя всего лишь один подопечный.

– Я не малышка! – возмутилась Энджи придушенным от бушевавшего в ней желания голосом. Аластер перестал сводить ее с ума, лаская грудь, и открыл горящие огнем глаза. – И я не слабенькая!

– Сейчас точно нет, – согласился он, ускоряя темп и начиная ласкать ее между ног пальцами.

Почему ему захотелось увидеть ее оргазм, было непонятно, но демон не стал об этом думать. Он хотел, и этого было более, чем достаточно. Энджи вцепилась в его талию и содрогнулась, склоняя голову к груди и издавая забавный короткий то ли стон, то ли вздох. Именно это Аластер и хотел увидеть: ей нравится то, чем они занимаются, а значит, серьезных проблем не будет. Он подмял ее под себя и в два толчка добрался до пика наслаждения сам.

– Итак, поговорим о правилах поведения в этом доме, – сказал демон чуть позже, снова усаживая Энджи на свои бедра и поднимая колени так, чтобы она могла на них опереться спиной.

Спать с ней до завтрашнего вечера он больше не собирался, предпочитая поберечь силы для ночи. У его дружка сегодня и без ангела будет, чем заняться, но отказаться от созерцания прекрасного вида не смог.

– Очень интересная тема, – усмехнулась Энджи.

Может, если его бесить своим сопротивлением, плохим настроением и откровенной неприязнью, то ему это надоест? Или лучше притвориться, что она смирилась, стать покорной, уступчивой и преданно смотреть ему в рот? И тогда он переведет ее в разряд покоренных, и ему наскучит с ней играться? Непонятно, что из этого подействует на демона первым, но она найдет способ отсюда сбежать и расскажет о пленении одному знакомому архангелу, а уж он придумает, как разделаться с демоном, не развязывая крупномасштабную бойню. Мысли были слегка недостойны настоящего ангела, но Энджи была на полпути к изгоям, а потому не особенно по этому поводу переживала. После средневекового кола, сдвинутой с места кровати и полученного от этого всего запретного удовольствия, ее теперь мало что пугало.

– Ты стала как-то слишком спокойна, – Аластер притянул ангела к себе за волосы и крепко поцеловал в губы. – Не пытайся отсюда сбежать. В этом особняке живет клан оборотней, они сделают все, чтобы от тебя даже капли крови не осталось.

– Чем я им не угодила?

Демон вернул ее обратно, чтобы она вся была перед его глазами. Он хотел смотреть на нее как можно дольше.

– Трое старших: Прайм, Ромул и Тит заведуют здесь всем. Не зли их, и никто тебя не тронет.

– Ты не ответил на вопрос.

– Они любят меня и ревнуют ко всем подряд, – ответил Аластер и рассмеялся, глядя на ее ошарашенное лицо. – Я демон, ангел. Мне плевать, с кем спать: с мужчинами или женщинами. С мужчинами даже веселее. Можно не сдерживать себя, они к боли по-другому относятся.

– Ты спишь с ними тремя сразу?!

– Если есть такое желание, то да, – пожал плечами он. – Мы отвлеклись. Сейчас ты моя новая игрушка. Сегодня ночью я поставлю их на место, и они будут охранять тебя, как зеницу ока.

– Чтобы не сбежала?

– Чтобы не убили другие, – ответил демон. – У меня много врагов, если они узнают о тебе, долго ты не проживешь.

– Надеюсь, они доберутся до тебя раньше и оторвут голову, – искренне пожелала Энджи. – Тогда я им буду не нужна и благополучно вернусь к своей жизни и работе.

– Даже не надейся, – прищурил глаза Аластер. – В пределах особняка и парка можешь бродить, где угодно. Делай, что хочешь, при условии, что твои действия не будут мешать оборотням.

– Как насчет пройтись по магазинам? Поболтать с друзьями?

– Только со мной. Никаких других вариантов. И потом, у тебя нет друзей, с которыми ты болтаешь. Ты же ангел!

– Ты мерзкая сволочь, демон, чтоб тебе в аду гореть. Я не хочу быть привязанной только к тебе одному! Тут же полно твоих подчиненных. Неужели нельзя отпустить меня хотя бы с оборотнями?

– Нельзя, – отрезал Аластер. Осложнения ему были ни к чему, и свою драгоценную игрушку он терять не собирался. Проверил невидимый, но от этого не менее эффективный Аркан Тьмы на ее прелестной шейке. Он не даст ей сбежать ни в каком обличии. – Ничего сложного. Живи себе и радуйся.

– Наверное, то же самое люди говорят домашним животным в клетке, – сказала Энджи. – Никогда не думала, что ангел может стать декоративной крысой.

Он ощутимо вздрогнул, поднялся к ней, обнял так, что затрещали ребра, и крепко поцеловал в губы, заставляя замолчать и добиваясь ответа. Конечно же, получил свое. Насладился победой, поцеловал в шею, снял с себя и встал с постели. Слишком красивый и властный, чтобы думать о судьбе игрушек вроде нее. Сволочь бездушная.

– Сегодня ни под каким предлогом не выходи из этих комнат. Если, конечно, не хочешь быть изнасилованной целой стаей оборотней. Их вожди будут заняты, а без них спасти тебя будет некому.

Аластер натянул на себя шорты, валявшиеся у самой двери, и вышел, не оглядываясь и на время выкидывая мысли об ангеле из головы напрочь. Ему было о ком подумать.

====== Глава 3 ======

Светильники на стенах большого круглого зала давали слишком мало света, чтобы можно было разглядеть кого-то на другом конце, но вполне достаточно, чтобы создать нужную атмосферу. Холодное оружие на стойках вдоль каменной стены, пара стульев с высокими спинками и несколько кровавых гобеленов составляли общую мрачную и скудную обстановку. Трое братьев стояли перед Аластером: голые, упирающиеся в холодный мраморный пол не только коленями, но и руками. Демон прошелся по мускулистым спинам хлыстом, взятым скорее для антуража, чем для каких-то реальных действий. Для наказания у него имелось кое-что посильнее.

– Еще раз. Кто из вас предложил убить мою новую игрушку?

– Я, – сдался Тит, самый младший из троих. Аластер зло усмехнулся: так он и думал.

Тит был умен, хитер и коварен, а потому на нем лежали все заботы о финансировании клана. Этот оборотень был самым истовым фанатом демона и неистощимым на выдумки любовником. Темноволосый, кареглазый, худощавый, гибкий, как лоза, и похотливый, как кролик. Оборотень был себе на уме, и если чего-то (или кого-то) хотел, то всегда это получал. Он был первым из братьев, забравшимся в постель демона почти двести пятьдесят лет назад, и потому считал, что имеет на него больше прав, чем остальные. Поначалу это казалось забавным, но со временем стало раздражать, мешая получать от секса с ним удовольствие.

– Прости, Аластер, но мы с братом не стали долго ломаться, – сознался Ромул.

Средний брат был помешан на оружии и системах безопасности всех мастей, размеров и сложности, что и определило его роль в жизни клана. Он был широк в плечах, коренаст и обладал шикарным мужским достоинством, которого боялись и в то же время любили все члены стаи. Оборотень пользовался им в совершенстве: как для наказания, так и для доставления наслаждения. Тут уж как повезет. Ромул был красив той суровой красотой, которой обладают только настоящие воины, и временами любил побаловаться жестким сексом.

Он попал в постель демона вторым, обставив все так, чтобы Аластеру пришлось за него сражаться, за что он жестоко отымел оборотня сразу же после поединка на глазах у всех собравшихся. Но Ромул только стонал от удовольствия, явно наслаждаясь разрывающей его внутренности болью. Это и решило исход дела. Они кончили почти одновременно, убили всех, кто их видел или знал о поединке, и неделю провели вдвоем в особняке одного из убитых оборотней. Все это время Аластер провел в своей демонической ипостаси, имея Ромула в хвост и гриву и почти не заботясь о последствиях. Этот оборотень любил получать боль еще больше, чем причинять ее, но тщательно скрывал все это от своих братьев и крайне редко позволял себе с ними в постели лишнее.

– Мы почувствовали ее запах на тебе. Это было неожиданно, ведь ты не спал с женщинами никогда, Аластер, – добавил старший брат Прайм. – И нам стало слегка не по себе.

Он отличался от своих братьев, как небо и земля, потому что был возмутительно красивым золотоволосым чудом с аристократическими чертами лица и природной грацией танцора. Прайм был похож на сказочного короля, сиял, как солнце, и при желании мог свести с ума взглядом. Он был столпом общества в странном и запутанном мире оборотней. Его слово было законом для многих слабых кланов и неявным, но от этого не менее значимым намеком для всех остальных. За Праймом охотились целые толпы: одни, чтобы его отыметь и убить, вторые, чтобы забраться к нему в постель и остаться в ней навсегда.

Братья не подчинялись никому и никогда, за что были возведены в ранг героев, и вот уже двести лет на их клан не было совершено ни одного нападения. Когда они вставали рядом в своих волчьих обличьях, перед ними пасовали абсолютно все. Тит, коварный и жестокий, темно-серый с подпалинами, заставлял опасаться за свою спину. Ромул, абсолютно черный, громадный и сильный, подавлял своей мощью и мускулами. А Прайм, белоснежный и элегантный, холодный и величественный до кончика хвоста, одним своим видом заставлял склонить перед собой голову даже самых гордых и непокорных.

Слава бежала впереди них, придавая их жизни романтический налет. Они меняли любовников, как перчатки, стараясь не покидать клан надолго и всегда возвращаясь в одну на троих постель. Со временем с этим смирились даже их самые яростные поклонники. Несмотря на то, что братьям стукнуло уже больше трехсот лет, они выглядели так, будто им было не больше тридцати. Оборотни жили гораздо дольше людей, но мало кто доживал до двухсот, становясь к этому времени обычными стариками, а потому за этим секретом братьев не переставали охотиться никогда. Их клан состоял всего лишь из тридцати оборотней, которые были такими же, как все: жили обычной человеческой жизнью, ввязывались в драки и неприятности, плодили детей, не особенно заботясь об их судьбе, и умирали в положенный им срок, поклоняясь и почитая своих вожаков, как богов. Ведя летописи их деяний и, несмотря на все запреты, делясь подробностями их жизни со всеми желающими.

Но было кое-что, чего не знал никто: Великий Герцог Подземелья, Франсуа Барбадос, Бастард Императора Дариуса или Аластер Сторм, как называл себя он сам, вошедший двести пятьдесят лет назад в их дом и покоривший всех троих одной своей улыбкой. Они любили его так, как могут любить только оборотни: беззаветно, искренне и собственнически. Делая все, чтобы он оставался в их жизни, доме и постели как можно дольше. Пока им это вполне удавалось. Ради него они были готовы на все, как и весь их клан, обычным членам которого иногда выпадала честь попасть в постель загадочного и очень красивого молодого человека, который жил вместе с братьями, не боялся ничего и никого и вел себя с ними по-хозяйски. Кто он такой, почему живет так долго и занимается сексом с вождями, когда захочет и как захочет, при этом совершенно не интересуясь их жизнью, было абсолютно непонятно, но над этими вопросами члены клана почему-то не задумывались и не рассказывали об этом человеке никому. Уж об этом демон позаботился в первую очередь, оставаясь невидимкой на самом виду.

Аластер почесал хлыстом за ухом. Ну и что ему с ними делать? Ангел слишком ценная игрушка, чтобы вот так запросто простить им нападение на нее, даже если они сделали это из соображений великой любви и ревности. Он принял демоническую ипостась, повергая всех троих в полный восторг. Боль для них была лишь еще одним видом получения удовольствия, к которому они давно привыкли, и в этом был виноват не только демон, но и Ромул, который в юности был просто невыносим и мог не слезать с братьев часами.

– Поединок, оборотни. Сейчас мы с вами сразимся, и если вы трое победите меня, то я прощу вам вашу выходку, отправлю ангела в город и позволю делать со мной в постели все, что захотите, целые сутки, – сказал демон.

Шквал эмоций обрушился на него, буквально снося с ног. Он знал, что они хотели взять его, чтобы почувствовать не только его силу, но и его слабость, однако Аластер не позволил этого никому из них. Слишком много чести! Оборотни вскочили на ноги и окружили, предвкушая хорошую драку и неистовый секс после. В глазах Тита и Ромула разума больше не было, только инстинкт, жажда крови и дикое желание добраться до любимого тела как можно быстрее. И только Прайм все еще сохранял хладнокровие. Как обычно.

– Что будет, если мы проиграем, Аластер?

– Моя задница не достанется никому из вас еще целую вечность, ангел будет жить здесь до тех пор, пока мне не надоест, а вы будете охранять ее еще лучше, чем меня.

– Она так дорога тебе? – ревность прорезалась в музыкальном голосе Прайма, несмотря на все попытки ее сдержать.

– Нет, – ответил Аластер, зная, что при любом другом ответе никакие приказы и запреты ее не спасут. Они любили его слишком сильно. – Но она ангел, а они физически не могут заниматься сексом, ты же знаешь. Я смог сделать это с ней, поэтому она любопытна мне.

– Хорошо, пусть будет так, – облегчение в голосе Прайма подсказало демону, что сейчас он все сделал правильно. Его любопытство не длилось дольше трех лет и всегда заканчивалось смертью того, кто был его объектом.

Демон откинул хлыст в сторону, и это послужило сигналом к началу сражения: жестокого, бескомпромиссного и кровавого. Ставка была высока, так что ни о каких правилах не могло быть и речи. Братья действовали слаженно, как единый организм, прекрасно владеющий всеми возможными техниками убийств. Они вчетвером носились по тренировочному залу рычащим и матерящимся на все лады клубком, не давая друг другу ни секунды на передышку. В какой-то момент демон серьезно напрягся, чувствуя, что проигрывает, но не желая показывать им еще одну сторону себя. Губы Тита около его лица, держащего спереди его тело, скрученное по рукам и ногам старшими братьями, подсказали выход. Всего один поцелуй и крепкий удар в голову лбом вывели младшего из игры, резко повысив шансы Аластера на победу. Он вырвался из рук братьев, почти вывихнув себе плечо, но зато обретя свободу, которой воспользовался мгновенно. Ткнул пальцем Ромулу в солнечное сплетение, и тот тихо осел рядом с Титом. Прайм, понимая, что проиграл, но не собираясь сдаваться, налетел на демона сзади, но был выдернут вперед за растрепанные золотые волосы и крепко прижат к мощной груди.

– Я знал, что ты продержишься дольше всех, солнышко, – прошептал Аластер ему в шею и почувствовал, как талию обвили сильные ноги, а губы оборотня начали путешествие по острому уху, вызывая огненное желание. – Ты хочешь меня?

– Я люблю тебя, мой жестокий повелитель. Это разные вещи, – между глубокими поцелуями выговорил Прайм, возбужденный дракой и демоном донельзя, и тихо застонал от боли, насаживаясь на средневековый кол демона без всякой подготовки.

– Я знаю, а потому позволю тебе сегодня чуть больше. Но не сейчас, потому что свое наказание ты еще не получил.

Демон добрался до ближайшей стены и начал вбивать в нее Прайма с такой силой, что тот не смог сдержать крик и прокусил губу до крови. Аластер слизал ее и тут же сбавил темп. Этим оборотнем он дорожил больше всех других вместе взятых и не хотел наказывать слишком сильно. Он вообще не хотел его наказывать. Никогда, что бы тот ни натворил. Прайм почувствовал долгожданную перемену, ласковую руку в своих волосах, томительно-нежный поцелуй и задрожал от хлынувшего в него желания. Выговорить висевший на языке вопрос он не сумел, чувствуя, как разлетается внутри него семя демона. Заживляя и сращивая порванное в порыве страсти. Даря наслаждение и унося следом за ним в другой мир.

В себя Прайм пришел, полулежа на одном из стульев, и поспешил сделать мученическое лицо. Братья не должны знать о тех поблажках, что всегда делал ему Аластер. Это могло разрушить то равновесие, в котором он с трудом удерживал их троих и демона годами. Голова все еще кружилась от удовольствия, Аластер взялся за Ромула, и он снова закрыл глаза, не в силах сдвинуться с места. Да и зачем? Пока экзекуция не закончится, он отсюда не уйдет. В этот раз они разозлили демона слишком сильно, раз он устроил им такое. В каком-то смысле, Аластер был прав: он так долго был рядом с ними, что они решили – так будет всегда, и это следовало исправить для их же блага. Демон никогда и ничего им не обещал.

Тогда, много лет назад, Прайм сдался ему последним, хотя влюбился самым первым, открыв дверь незнакомцу промозглой осенней ночью. Смотреть на счастливых братьев, кувыркающихся в кровати с прекрасным демоном, было странно. С одной стороны, Прайм радовался тому, что хоть иногда в постели на целую ночь оставался совершенно один, и мечтал, чтобы это продлилось как можно дольше. А с другой стороны, завораживающие огненные глаза Аластера, с самого первого дня принявшегося за его соблазнение, выжгли на его душе клеймо владельца, и скрыться от них было невозможно. Они заставляли ревновать, мучиться от желания и любви и сдерживаться из последних сил.

Гордость, хоть и жестоко потрепанная матерью, отцом и братьями, все еще жила в нем, не позволяя сдаться и стать очередной игрушкой в руках всесильного демона, случайно заглянувшего к ним в дом дождливой ночью. Прайм продержался почти полгода, не реагируя на подарки, жаркие взгляды, неслучайные прикосновения и сводящие с ума разговоры. Время шло, Аластер становился все настойчивее и мрачнее, не получая желаемого и не собираясь довольствоваться двумя братьями из трех, и кто знает, чем бы все закончилось, если бы однажды ночью Прайм не положил этому конец. Тита и Ромула не было дома из-за очередной разборки с соседним кланом, и они остались в доме одни. С такими делами братья всегда разбирались сами, позволяя Прайму участвовать в драках только в самых крайних случаях, чему он был откровенно рад.

Для них старший брат был сокровищем, украденным у всего мира. Единственным, кто любил их обоих, несмотря ни на что. Они носились с ним, как курица с яйцом: незаметно контролируя каждый шаг, разрешая спать только с теми, кто был безопасен для него и для них, оберегая от всего на свете, позволяя сиять во всей красе, любя его совершенное тело и не отпуская от себя ни на шаг. Прайм понимал это даже лучше, чем они, и ничего не мог с этим поделать. За те пятьдесят лет, что они прожили вместе, их страсть к нему немного улеглась и перестала доставлять проблемы и неприятности, а тело привыкло даже к знаменитому достоинству Ромула, который научился быть со своим старшим братом осторожным и внимательным и лишь иногда терял над собой контроль, любя его слишком сильно.

В ту ночь, когда его жизнь изменилась раз и навсегда, Прайм спускался со второго этажа, чувствуя себя очень странно. За весь день Аластер ни разу даже не взглянул на него, и это причиняло боль. Конечно, он был виноват в этом сам, каждый раз отправляя похотливого демона ко всем чертям, но сердцу не прикажешь, а в нем Аластер поселился с первого взгляда. Последнюю неделю Прайм нервничал все сильнее. Казалось, скоро произойдет что-то ужасное. Поначалу он списал все на неприятности с соседями, но братья ушли, забрав с собой немногочисленных членов клана, и за них можно было не переживать. Они ушли, а беспокойство осталось.

Прайм бесцельно шатался по темному пустому дому и, только увидев свет в приоткрытой двери гостиной, понял, что все это время искал Его: бесшумно открыл дверь и остановился на пороге, смиряясь со своим полным поражением. Дождь барабанил по жестяным подоконникам, камин ярко горел, освещая и согревая комнату, а на шкуре белого медведя лицом к огню замер демон. Совершенно не такой, как всегда. Аластер сидел, скрестив ноги, упершись локтями в колени и обхватив ладонями склоненную вниз голову. Широкие плечи сгорбились, а темная рубашка была той самой, в которой он пришел к ним почти полгода назад.

Сердце Прайма сжалось от нежности и любви, потому что перед огнем сидел не всесильный жестокий демон, а несчастный отчаявшийся принц, потерявший свое королевство и веками скитающийся в поисках нового. Он был юным, как весна, изящным, как сказочный принц, и эротичным до дрожи в коленях. Почему Прайм не замечал этого раньше? Как Аластер умудрялся с такой внешностью оставаться для всех вокруг накачанным похотливым самцом даже в человеческой ипостаси? Оборотень прикусил губу от нахлынувшего желания обнять, поцеловать и успокоить.

– Ты идиот, Франсуа. И всегда им был, – прошептал демон. – Слишком много хочешь. Как всегда.

Легко поднялся, накинул на плечи плащ, подхватил небольшую сумку, которую Прайм даже не заметил, и замер, глядя на огонь и словно прощаясь. И оборотень понял, что так оно и было. А еще он понял, что все это время не поддавался демону только потому, что боялся однажды увидеть именно это: как Аластер уходит, чтобы никогда не вернуться, оставляя его умирать от тоски, разбитого сердца и воспоминаний. Демон провел рукой по иссиня-черным волосам, сдавленно выругался, отбросил сумку и уперся лбом в холодный мрамор каминной полки.

– Слабак. Даже уйти не можешь. Ни уйти, ни остаться.

Прайм сделал шаг вперед и закрыл за собой дверь. Он был идиотом, а не демон. И если он позволит Аластеру уйти сейчас, то у него не останется даже воспоминаний – лишь любовь, тоска и ненависть к себе за то, что упустил возможность побыть с ним одним целым. Может, если он будет очень убедителен, демон останется у них еще на чуть-чуть? Даже если они нужны ему только для развлечения. Прайм подошел к нему и потянул за воротник плаща, стягивая его с широких плеч. Аластер вздрогнул, но не обернулся. Оборотень скользнул между упертых в каминную полку рук, вынуждая демона выпрямиться и поднять голову. Оказываясь в ловушке между ним и огнем, плотно прижимаясь к нему грудью и обнимая его за талию.

– К чему это все, Прайм? – спросил демон, закрыл грустные глаза и провел носом по щеке оборотня, глубоко вдыхая его неповторимый запах.

– Почему ты уходишь? – прошептал он в ответ, притягивая стальные бедра к себе еще плотнее и зарываясь в его шелковые волосы рукой. – Тебе есть куда идти?

– Нет, – ответил Аластер, – Но я у вас задержался. Мне пора уходить. Я приношу с собой только боль, и, как это ни странно, я не хочу причинять ее вам. Особенно тебе. Вы были добры ко мне, как никто за последнюю тысячу лет.

– Не говори так. Перестань! Ты приносишь счастье, демон, ведь ты чудо: властное, самоуверенное, грубое, прекрасное, развратное и ужасно одинокое. Тебя невозможно не любить, – зашептал Прайм, ласково и очень осторожно целуя красивое лицо. – Не уходи. Побудь с нами еще немного.

– Я всегда ухожу, оборотень. Легко и не задумываясь, – наконец-то обнял его демон. Прижал к себе за плечи и талию, поцеловал в ухо, мгновенно зажигая огонь желания в теле Прайма. – Но в этот раз я никак не могу убраться из вашего чертового дома.

– И не надо, – прошептал оборотень. – Оставайся. Будь самим собой, играй с нами, как тебе вздумается, и купайся в любви моих братьев с головой. Не оставляй их, Аластер. Не оставляй меня.

Демон вздрогнул, взял его за голову обеими руками, отчаянно посмотрел в умоляющие серебряные глаза, зажмурился и с трудом выдавил:

– Заставь меня остаться, Прайм. Я прошу тебя.

И он заставил. Поцеловал в совершенные губы, чувствуя привкус меда на языке. Не дал стянуть с себя рубашку. Остановил гуляющие по своему телу руки. Отодвинул и аккуратно снял с послушного демона всю одежду. Провел руками по изящному, но невероятно сильному и мускулистому телу и уложил на шкуру. Поднялся и медленно разделся, зная, что пламя позади сделает его фигуру еще более изысканной и совершенной, чем всегда. Увидел, как меняется Аластер, принимая демонический вид и с трудом удерживая себя на шкуре. Положил на спину, садясь верхом на его бедра и прижимая собой средневековый кол к стальному животу демона. Такой огромный, что на секунду Прайму стало действительно страшно.

Аластер замер под ним, не касаясь и даже не дыша. А потом посмотрел на него так, что оборотень раз и навсегда решил для себя, что его боль – ничто, по сравнению с щемящей уязвимостью и безнадежной тоской в огненных глазах. Наклонился к нему, запуская руки в иссиня чёрные волосы и понимая, что отныне сделает все, чтобы убрать эту боль из его сердца.