Текст книги "На чужой войне 2 (СИ)"

Автор книги: Ван Ваныч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Мне поднесли полностью металлический шестопер– всё никак себе персонального оруженосца не заведу,– а это точно не дело. Но нет у меня потребности в подобных помощниках, прежде всего, психологической. Мне достаточно, что кто-то броню помогает одеть, оружие подаст, но почему этот кто-то должен быть обязательно благородного происхождения. Нет, понимаю– почему– это работает на авторитет командира. Но кто тогда должен служить цельному принцу, где найти согласных баронов, да графов? Значит, потом…

Шестопёр непростой, а специально под меня, вернее под мои новые возможности, переделанный– с удлинённой до метра ручкой. Это в левую руку, а в правую принял узкий меч. Подобный набор для любого другого воина выглядел бы несуразно– всего лишь на пару минут боя, а после гарантирован упадок сил до полного нестояния, однако для меня в самый раз. А на случай обстрела дальнобойным оружием наличествуют два бойца-бодигарда, прикрывающих меня с обоих сторон павезами. И можно сказать, что я полностью готов, но…кто предскажет, что случится в следующее мгновение?

Противник уже начал переправу: сначала медленно, неуверенно прощупывая каменистое дно реки, но уже вскоре, уверившись в его прочности, двинулся на наш берег колонной. Первыми переправилась рыцарская конница– она и на марше располагалась обычно в авангарде– ибо не пристало дворянам плестись в хвосте, затем пошла пехота. Но я уже не смотрел на переправу, командуя строиться.

Десятками выходя на дорогу, мой отряд– как уже не раз было отрепетировано-стремительно превратился в ощетинившуюся копьями и алебардами колонну, которая, набирая скорость понеслась в сторону противника. Для этого времени само это действие– атака пехотой рыцарской конницы выглядело идиотизмом, и несколько удачных случаев подобного– в Швейцарии, и не только– опровергались более многими неудачными,– подтверждая устойчивое общее мнение. Я понимаю на чём он основано: будь у конницы простор для разгона и маневра-и нас бы уже ничего не спасло. Но кто же им даст этот самый простор? Уж точно не я…

Глава 13

Вот на этом и строился мой план на сегодняшний бой: переправившуюся первой– а это, в свете обычной для рыцарей манеры быть только впереди, только первым и никак иначе, было не трудно спрогнозировать заранее– кавалерию прижать, не давая места для разгона, на переправе и опрокинуть в воду; а после– если противник двинет тем же маршрутом и свою пехоту,– перемолоть и её. Ну, на бумаге всё и всегда красиво выглядит– враг со спущенными штанами и по частям, а как в действительности– это мы сейчас на деле и проверим…

Едва рыцари увидели нас, накатывающих на них из лесу, так и всполошились. Во время преодоления реки порядок в их рядах нарушился, и теперь они спешно его восстанавливали. Для чего требовалось время, но мы уже были совсем рядом– и в следующее мгновение с адским грохотом вонзили все наличествующие убийственно острые железяки в беспорядочно и суетливо столпившихся на узкой прибрежной полосе живых существ. В большей степени от первого удара пострадали кони, как наименее защищённые бронёй и представлявшие собой слишком соблазнительную цель в силу своих размеров и неповоротливости в существующей скученности, но нередко доставалось и их наездникам, как от нас, так и от взбесившихся от боли раненых животных, сбрасывающих всадников под копыта и в мгновения доводящих этих несчастных до состояния кровавого блина. Конные лансы в отсутствии движения оказались мало эффективны, и всадники побросали их, схватившись за мечи, моргенштерны, чеканы… Пытаясь при их помощи дать нам отпор, но и всё это разнообразное оружие оказалось бесполезно: наши копья держали противника на расстоянии, а алебарды неумолимо рубили на куски. На считанные минуты битва застыла в неустойчивом равновесии, наполняя воздух страшными криками умирающих людей и лошадей, но вскоре враг начал пятиться, пытаясь, одновременно, и выйти из опасной зоны неумолимо рубящих железяк, и получить простор для маневра, в итоге, чуть подался назад– в воду, а когда это не помогло– ещё шаг назад, а после– два, и уже некоторые из них, отчаявшись, принялись настегивать коней, пытались выбраться из этой свалки на другой берег.

А мы продолжали напирать, наблюдая ужас на лицах врагов: битва только началась, а противник уже потерял не менее четверти своей конницы, в основном убитыми, потому как выжить под ударами алебард весьма затруднительно– и эта кровавая жатва вселяла страх в нестойкие сердца, заставляя отступать. Подобные потери не свойственны рыцарским столкновениям, где, в основном, по причине хорошей брони количество раненых и пленных обычно значительно превалировало над редкими погибшими. Здесь же было всё ровно наоборот, и этот бой, напоминавший своей беспощадностью и кровопролитностью бойню, вызывал панику, чем далее, тем постепенно более овладевавшей вражеским отрядом. И, наконец, не выдержав нашего напора, рыцари показали спину, но мало того– они ещё и опрокинули следовавших за ними пехотинцев. Это был разгром…

Я устало опустил руки и оглянулся: всюду, куда не кинь взгляд– лежали тела, человеческие вперемешку с лошадиными. Некоторые ещё шевелились, но учитывая чудовищные раны– это ненадолго. Такое здесь не лечится, да и никто этим заниматься не будет: всё просто– раз враг,– следовательно, должен умереть. Несмотря на крестик на груди, люди по-прежнему, как в этом веке, так и в будущих, далеки от всепрощения и человеколюбия…

Воткнул меч в песок, и правой рукой потёр бок: какой-то недобиток, вылезший из-под поваленной лошади саданул со всей дури сюда железякой. Случилось подобное неожиданно по причине увлечённости другим делом– я в это время добивал другого и не успел отреагировать,– благо хорошая бригантина выручила, но вмятина и, судя по ощущениям, немаленькое синячище появились. А где же эти, поименованные мною было гордым словом бодигард, которые вроде бы как должны следовать за мной, прикрывая в бою? А нету… Когда вражеские порядки посыпались, они побросали тяжёлые павезы и рванули грабить и резать. Бандитскую, изначальную свою сущность так просто не вытравить– она через любую одежку проглядывает. Да, я и не собираюсь фигнёй маяться, перевоспитывать– что-то не слышал, чтобы и в будущем, которое для меня прошлое, какой-нибудь урка перевоспитался. Но выговор– с занесением в грудную клетку– они точно заслужили,– и пусть после не обижаются…

Что-то я подустал, аж ноги подрагивают. Не стал пересиливать себя, лишь отдал распоряжения, а мог бы и без этого обойтись– Марк уже не тот слепой котёнок, коего нужно в требуемое носом тыкать– и потому оборвал себя на полуслове, вымученно улыбнувшись:

– Впрочем, что я тебе рассказываю– ты и сам знаешь, что нужно делать. Командуй…

– Не волнуйся, Даниэль. Сделаю в наилучшем виде.

И я, успокоившись, примостился пятой точкой у ближайшей берёзки. Или это не берёзка? Хвоя какая-то… Да, и чёрт с ней! Не существенно… Главное, ведь, не что, а какую функцию выполнить может– в данный момент заменяя мне опору. Прислонился, и такая она, в другое время жёсткая и неудобная, мне мягкой показалась, даже на какое-то мгновение помстилось мне, будто от соприкосновения с этим деревом сил прибавилось, но нет– иллюзия быстро рассеялась, оставив лишь, как послевкусие, благостность и покой на душе. Настолько, что незаметно для себя засопел…

Полубессонная ночь и утренние физические нагрузки сказались, и я проснулся уже когда солнце прошло свой зенит. Ещё удивился, что никто не будит, огляделся, и первым, кого увидел, оказался Ножик– один из моих недоделанных бодигардов. Даже не знаю, почему его все этим кухонным инструментом кличут, но, по-моему, он и сам уже подзабыл как своё настоящее звучит– впрочем, это всё сейчас не существенно, потому как сейчас буду делать кое-кому больно. Поставили его, по-видимому, охранять мой сон, он и делал до моего пробуждения это…как процесс понимал. То есть, облокотившись на древко копья и прикрыв глаза. Но всё же не настолько он и уснул, скорее дремал, потому что, едва услышав скрежет моей брони об кору дерева, сразу встрепенулся. Ножик протер глаза и увидел недовольного меня. Я зловеще ухмыльнулся растерянно и непонимающе переминавшемуся с ноги на ногу Ножику, и начал приподниматься. Тэк-с… Где тут второй из братов-акробатов?

И только хотел приступить к профилактическим процедурам, как услышал:

– Ваша Светлость, вы уже проснулись!?

Вот раздражает обычно такое– видно же, зачем спрашивать! Обернулся и увидел спешащего ко мне заместителя. Придавил в себе желание выматериться– я вообще-то уже настроился на то, что сейчас побуду злым начальником, а тут облом– и воззрился на него:

– Ну?

И чего это он такой радостный? Я, понимаешь, в огорчении, а этот веселится! А не испортить ли и ему настроение? А?

– Виктория!

Я принюхался, и точно– до меня дошёл специфический запах сивухи. Кажется, уже празднуют– и без меня!? Резко спросил:

– Какие потери?

У Марка пропала улыбка на лице, и он, склонившись в поклоне, зачастил:

– Господин, только двое погибли…

– Раненые?

– Девять человек, но у всех лишь небольшие порезы.

Я недоверчиво посмотрел на него: для такого-то побоища и неожиданно несерьёзные потери– а он случаем меня не разыгрывает. Но Марк поспешил развеять мои сомнения:

– Доспехи уберегли. А у всех погибших раны на лице.

Тогда понятно– я согласно кивнул головой. Доспехи, о которых идёт речь– это трофеи после битвы у замка Мерси. Я не стал их распродавать, а вооружил ими первые ряды в наступающей колонне. И, как теперь оказалось, не зря…

– Сколько противник потерял?

– Сто двадцать шесть насчитали, но неизвестно сколько утонуло, да и где-нибудь в кустах неподсчитанные могут ещё валяться…

– Ха. Несущественно.

Мы радостно засмеялись, и было от чего, ведь это– точно виктория! Да, ещё какая… Рядом послышался гогот Ножика, и я резко оборвал смех. Обращаясь к Марку, указал пальцем на своего недободигарда:

– Этого, и его товарища, из моей охраны вон– и лишить обеих доли в добыче!

– Капитан, за что!?

Количество трофеев было огромным: доспехи, кони, оружие, а ещё– брошенные разочарованными бегунами телеги с припасами, шатрами и прочими, совершенно необходимыми вещами для комфортного ведения осады дворянами. Которые, судя по количеству и ассортименту, не намерены были себя в чём-то ограничивать– за что теперь им можно сказать спасибо... Пройти мимо такого богатства нам совесть не позволила, прибрали, облизнулись, и…предложили– мысленно– привозить такое почаще. Среди прочего в брошенном обозе обнаружились и колоды с бомбардами. Мне– в плане сравнения с отлитыми в моём замке– стало интересно, и я внимательно исследовал предтечу "бога войны". Отсоединил зарядную камору, а присоединить назад не получается. Плюнул и на телегу кинул– потом, на месте разберемся. Что-то на бога войны это совсем не тянет, скорее на пасынка, причём, нелюбимого… Проверил ствол: калибром с мой кулак, неровный и весь в кавернах– да уж, опасная штука, но, по моему скромному мнению, скорее для пытающихся ею воспользоваться,– как из такой стрелять, не опасаясь быть разорванным вместе с аппаратом? По сравнению с этим примитивом моя недавно отлитая машинка выглядит настоящим монстром. У меня даже цапфы есть– для понимающих людей это о многом говорит, а для тех, кто не в курсе поясню: наличие таких приспособлений позволяет производить более точную наводку– при помощи подбивания клиньев, но всё же. А у этих бомбард и такого нет, стало быть они могут стрелять только куда-то в степь– и то примерно…

Всё-таки правильно я не стал заморачиваться с точным воспроизведением современных– теперь и мне– бомбард, а пошёл своим путём, по сути, перепрыгнув в некоторых элементах на века. И это ещё лафет не изготовили… С учётом более мощного пороха и системы быстрой перезарядки– это по нынешним временам если и не супероружие, то очень близко к нему. Мне даже интересно стало, что случится, когда я его применю в первый раз? Плохо только, что, как обычно и происходит после подобного– все окружающие кинутся его копировать…

Сегодняшнее поражение ведь без последствий не обойдётся. Если раньше можно было сказать, что происходили бои, так сказать, местного значения, то вот сейчас– это противостояние с бургундскими феодалами перешло на новый уровень. Теперь в качестве проигравшего выступает уже новый герцог Бургундии Иоанн, на минуточку, занимавший одновременно с этим ещё и королевский престол Франции. Именно его сынок Филипп, которого он прислал в Бургундию в качестве своего представителя, как я полагаю, оказал военную помощь Жоффруа де Люньи в наведении, так сказать, конституционного порядка; в противном случае, собрать для простого дамуазо (молодой дворянин, не заслуживший ещё шпор рыцаря) из глубинки такой мощный отряд мне представляется несколько затруднительным. А вернее, совсем невозможным. Другое дело, что это ему мало помогло…

Окрасившуюся в мутный красноватый цвет воду стремительно уносили новые потоки воды, совершенно растворяя чужеродное в себе, и через некоторое могло показаться, что ничего здесь не происходило. Но, обернувшись, невозможно не заметить огромную груду совершенно голых тел, а рядом– не меньшую груду из снятых с них брони и оружии,– и тогда приходит понимание случившегося. Многие рыцари нашли на берегах этой безымянной речушки свою кончину, и немалая часть из них– баннереты или башелье (командиры рыцарских отрядов, происхождением, в основном– из знатных семейств), то есть те, кого можно причислить к элите этого герцогства. Таких отличить от прочих достаточно просто– по оружию, броне, коню или гербу. Быть может, и Жоффруа здесь упокоился: специально по гербу– а по другим приметам он мне и вовсе незнаком– его никто не разыскивал. Помер Трофим, и хрен с ним…

Такое можно забыть или простить? Я сильно сомневаюсь… И не отреагировать на подобный конфуз новоиспеченный правитель– если не хочет потерять авторитет в герцогстве– не может. Не знаю, что это теперь будет– вариантов много: это может быть и огромное войско, противостоять которому я не смогу, либо же– как довольно часто происходит– будет банальный подкуп с последующим “несчастным” случаем. Несмотря на утверждаемое обратное, я до сих пор не могу поверить, что все вдруг стали людьми чести и воюют только с открытым забралом. Такое себе могут позволить простые рыцари, но разве у правителей есть честь? А то, что пропагандируется– так кто в наши времена верит подобному? Теперь только и остаётся ожидать с какой стороны прилетит. И полировать болты…

На поле битвы мы простояли до следующего утра– спешить было уже некуда, и мы не торопились. Собрали трофеи, обработали раненых, поделили врагов на живых и мертвых, последних по быстренькому закопав. Чтобы остаться в живых после сражения с рутьерами нужно обладать соответствующей, теряющейся в глубине веков, родословной, в противном случае тебя моментально определят в кучу с мертвецами. Удивительно, но таковых– с родословной, выжило совсем мало, а если быть точным, то лишь трое– были ещё, и довольно много среди раненых, но до утра дожили только эти. И вовсе не по причине нашего нежелания в оказании помощи, а вовсе даже наоборот-ведь они же по сути ходячие деньги,– кто же от такого в здравом уме откажется. Но алебарда, основное оружие сегодняшней победы, а по сути своей– большой топор на древке, если им правильно распорядиться оставляет слишком страшные раны, дающие слишком мало шансов на выживание после применения. Хорошо, что хоть эти трое выжили. Ничего особенного, обычные рыцари, двое так и вообще отвоевались– с потерей нижних конечностей трудно что-то изобразить в военном деле. Можно, конечно, протез придумать, и если с лошади, то… Но, впрочем, это уже не мои проблемы: где, что и как они будут придумывать. Пусть сначала придумают где денежные средства на выкуп найти, а потом могут изобретать сколько душе угодно.

Команда рогом, и уже построенное колонной войско медленно вытягивается в обратный путь. И тормозит нас лишь многочисленный, захваченный у врага обоз– сюда мы добирались налегке. Но наличие такого тормоза совсем не раздражает, а наоборот-греет душу. Уверен, каждый из проходящих мимо меня сейчас весело скалящих зубы в улыбке от уха до уха воинов мысленно уже прикинул размеры захваченного, поделил, наложил лапу на причитающееся лично ему, и даже потратил. Пока только мысленно…

Я вскинул– захотелось вдруг мне потешить своё самолюбие– в приветственном жесте победителя руку, и отряд радостно ответил криком, прокатившимся волной по колонне. Вижу разинутые рты и горящие неподдельным восторгом глаза– эти люди наверху своего счастья. Как, наверное, для любого ремесленника создание шедевра-вершина мастерства и его гордость до конца жизни, так и для воина– участие в реализации подобного победоносного сражения,– есть доказательство профессионального успеха. И этот успех нужно поощрять. Я вдруг поймал себя на мысли, которой невольно усмехнулся: звание Героя…чего-то…что ли ввести. Ага, и золотую звезду заодно… Но мысль интересная…

Скажем, не золотую, а серебряную: так-то в герои в моём отряде каждого второго можно записать– дело-то какое провернули– но эдак чисто на звёздах разориться можно. Да, и не главное это… Чтобы звание не обесценилось со временем, нужно его чем-то существенным покрепить: льготами– как в России будущего, или землёй– как в легионах прошлого. Проезда в общественном транспорте пока не предвидится, а потому слова о льготе смогут понять только в связи с налогами– но у меня и налогов-то особых нет… Тогда остаётся земля– главное богатство на этот момент, по критерию обладания которой оценивают благосостояние и знатность владельца. Раздавать землю– хорошо, но… И я опять в своих рассуждениях пришёл к тому, с чего начал– Героя, чьего? Какой земли или народа?

Глава 14

Сентябрь 1363 года. Замок Мерси

Дни проходили за днями, я крепил оборону, а ничего не происходило. Как будто, забыли про меня, утерлись после удара по левой щеке и, по христиански, подставляют правую…

Не подумайте, что против, наоборот– у меня вон сколько проектов в разработке: и порох, и– уже– пушки, и наём всё не убывающих рутьеров, и– это уже из последних идей– достройка третьего этажа в донжоне. Дел немало, и их бы распланировать по очередности, а в итоге вынужден хвататься за всё и сразу в ожидании двадцать второго июня…

Порох получился знатный: специально озаботился доставкой для сравнения небольшой партии нынешних взрывчатых веществ из Италии– на вскидку, наш раза в два мощнее. Но– слава богу!– снаряженная трёхкратным зарядом пушка выстрел выдержала без последствий, что означает, кроме всего прочего, что артиллерия у меня уже есть. Но, одновременно, изготовленная партия пороха своим медленным процессом привела к мысли о необходимости постройки специализированной мельницы. Благо, это не супермодерн какой, а вполне себе обычные для этого времени строения– тут в окрестностях таких на удивление много, и нанять для строительства подобных людей не составляет труда. И, опять же, непременный напряг: одно дело, если это для себя строится, так сказать, вложение в своё будущее, и совсем другое дело– когда придёт чужой дядя и подвинет тебя на выход…

На данный момент в развёрнутой мною мастерской идёт подготовка к второй плавке– это орудие будет уже из привезенных Исааком материалов,– бронзовой. Хочу понять: отчего и в средние века, и в новое время, в изготовлении артиллерийских орудий отдавали предпочтение этому металлу. Ну да, всё на ощупь и через ошибки– это путь всех первопроходцев, даже что-то и знающих теоретически.

Плотники изготовили мне лафет под пушку и почти не накосячили, а чтобы убедиться в этом окончательно– в данный момент это приспособление с пристроенной на него сверху пушкой носится при помощи запряженной четверки– тоже удивительная для местных новость!– лошадей по окрестностям с целью обнаружения слабых мест получившейся конструкции. Не без охраны, понятное дело, штука-то мало того, что революционная, так ещё и недешёвая: без учёта халявного железа сама стоимость постройки печи, модели для плавки пушки и денежных выплат и премий по окончании работ превысила сто пятьдесят флоринов! Боюсь подумать, во сколько бы мне обошлась эта инновация, не будь столько трофеев… Понятное дело– первый раз, много лишних телодвижений, но всё равно многовато получается. И это стоимость без учёта изготовления лафета, пороха и снарядов– после чего становится понятно, почему не каждый феодал может позволить себе содержать такую убойную– во всех смыслах-штуку. Как говорится, если хочешь разорить какую страну– подари авианосец.

Меня в данный период спасают многочисленные трофеи и patis– ни один караван не пройдёт далее речки Бурбон– что с севера на юг, что в обратную сторону, не заплатив за проход. По Соне продолжают пока курсировать суда, пользуясь её шириной и мнимой– по этой причине-недосягаемостью, но это ненадолго– только до окончания испытания моей пушки и изготовления ядер: подумав на досуге, я решил включить в номенклатуру снарядов– наряду с картечью– и подобный девайс,– предки, используя его, совсем были не дураки.

После очередной победы мы пережили новый наплыв кандидатов в новобранцы, и неподалёку от замка на берегу реки целый лагерь на полтыщи человек раскинулся в ожидании фильтрации. Конечно, столь тщательный подход к набору– выбираем только лучших– мотивирует и в дисциплине, и в верности нанимателю, но вот наличие такого большого контингента под боком– это уже напрягает. Я то знаю, случись что, мои воины эту сборную солянку спокойно перемелют на фарш, ибо дисциплина и выучка рулит, тем более, что и численность наша растёт стремительно, едва не в геометрическ5ой прогрессии, таким образом уже превысив две с половиной сотни. Но вот знают ли в лагере об этом– где не может не возникнуть в виду иллюзии превосходства в численности желания пограбить награбленное?

В виду наличия под боком специфического контингента с шаловливыми ручками, вынужден теперь держать постоянные гарнизоны в деревне Ла Ривьер и– по согласованию с Марго– в замке Люньи. А чтобы у этого самого контингента было поменьше нехороших мыслей, приходится их использовать в своих операциях– в том числе, по причине проверки на благонадёжность. В связи с этим, подумываю уже расширить зону нашей ответственности: рядом большие и богатые города– было бы грешно не воспользоваться этим. Но до определенного момента я придерживал эти мысли при себе, ожидая реакции герцога на гибель его вассалов. Пока…но всё по порядку.

Несколько дней назад мои патрули обнаружили двигавшийся с юга конный отряд численностью до сотни бойцов. По виду, состоящий из рутьеров… Но это неважно, в любом случае, наш гарнизон был поднят по тревоге, и я возглавив, примерно такой же по составу и количеству, отряд выдвинулся ему навстречу.

Встреча произошла на следующий день неподалёку от городка Монбелье– к югу от него. Мы заняли позиции на холме, замерев в ожидании шеренгами. Когда незнакомый отряд обнаружил наши стройные ряды, сразу стало понятно– по замешательству среди них– наше появление для них неожиданность.

Почти сразу, в нашу сторону выдвинулся посланец, вызывая при помощи рога нас на переговоры. Я согласился, и в компании ещё двух командиров встретился с оппонентами на поле между наших позиций. Незнакомый мужчина, выехавший навстречу, лет тридцати пяти, но уже с седыми прядями в короткой бородке, представился первым:

– Дамуазо (молодой дворянин, оруженосец) Арно де Таллебард. Возможно, вы слышали обо мне, как о Таллебардоне,– он улыбнулся на удивление целыми зубами.– С кем имею честь?

– Даниэль, принц де Рюс.

Рутьер поднял в удивлении брови, снова обратив внимание на мой штандарт. Да, именно рутьер– я уже понял с кем меня судьба свела: южнее, в Маконне, уже два года действовали его шайки– это редкий образец, если так можно выразиться, постоянства нашёй профессии в своей дислокации,– обычно бриганты имеют свойство бегать с места на место в поисках лучшего (в смысле пограбить). И, кажется, я наблюдаю, как он становится как все рутьеры– уподобившись перекати поле…

– Наслышан о Вашем Высочестве…

– Светлости, если угодно. Я слышал и о вас тоже. Могу я осведомиться о причине вашего появления в здешних краях, ведь, насколько мне известно, ваши, если их можно так назвать, “охотничьи угодья”, располагаются сильно южнее.

– О, монсеньор. так сложилось, что я решил сменить обстановку,– де Таллебард снова жизнерадостно рассмеялся– это вообще, как заметил, весёлый человек.– И теперь следую в Дижон.

Задумался ненадолго– очевидно, что этот рутьер знает то, чего ещё не знаю я, и было бы неплохо разузнать поподробнее.

– Мессир, вы не слишком торопитесь в Дижон?

– Хм, а что за вопрос?

– У меня здесь неподалёку имеется свой замок. Предлагаю вам своё гостеприимство.

Теперь задумался де Таллебард, его взгляд скользнул по мне, по моим воинам, и снова остановился на моём штандарте– где, с какой-то мыслью, и остановился. После чего, он широко улыбнулся, и кивком одобрил мою идею:

– Отличная мысль!

По случаю наплыва гостей был организован пир– положено подобное среди дворянского сословия,– с себя хоть последнюю рубашку сними, но перед посторонними покажи свою щедрость и благородство. Понятное дело, это касалось лишь людей одного социального слоя, или стоящих в этом плане повыше, с нижестоящими же, полагая их за животных, следовало и обращаться по-скотски. Мне, в силу моего настоящего рабоче-крестьянского происхождения и соответствующего воспитания, все эти сословные заморочки– до одного места, но не зря пословица гласит: “С волками жить– по волчьи выть”– и приходится этому соответствовать. Записав самого себя в дворяне, да ещё и в высшую прослойку этого сословия, вынужден теперь поступать– хотя бы внешне– подобающе. По крайней мере, с дворянами, с прочими же– стараюсь просто выстраивать нормальные отношения. Если они того заслуживают… Но вернёмся к нашим гостям.

Я не обмолвился, действительно– к нашим, имея в виду не только себя. От слуг в замке секретов нет, и уже скоро все– кому положено, и кому не положено– знали, с кем проводит свои ночи их сеньор. Будто свечку держали… А что такого, как говорил один человечек с пропеллером на спине: “Дело-то житейское…” И я с ним полностью согласен.

Не каждый день, но довольно часто я проводил свои ночи в покоях Марго. В жарких объятиях любимой женщины… Я сказал любимой? Честно, и сам не знаю: мне с ней хорошо ночью и приятно днём, она радует взор, и в ответ хочется радовать её… Но уж больно сильно отличаются своим характером эти две, повстречавшиеся на моём пути в этой эпохе, девушки, отчего отличаются и чувства, испытываемые к ним : одна как бурная горная река, другая– будто она же, но текущая по равнине,– и которое из них истинное? Или так и должно быть: разные женщины– и чувства различаются, и не нужно пытаться понять, а нужно просто жить…

После организованного застолья, как это обычно водится, потребовалось некоторое время на реабилитацию– будто после тяжёлой болезни. Но, слава богу, от моего радушия и гостеприимства никто не помер, хотя ранее о таких случаях– на других мероприятиях подобного характера– слышать доводилось.

Оклемался и Арно де Таллебард, с которым мы в приятный своей свежестью день расположились в соларе. Только я и он– как и было задумано мною: мне не давало покоя его намерение присоединиться к герцогу Бургундскому, отчего появилось желание узнать подноготную этого поступка. Быть может– думал я– это поможет в какой-то мере спрогнозировать и действия нового правителя. А для того, чтобы присутствующий капитан стал откровенней и разговорился, применил “запрещённый” приём– время от времени подливал в его бокал наилучшее, из имеющегося у меня, вино,– это, кроме прочего, чтобы и дамуазо был доволен состоявшейся беседой.

– Мессир, вы говорили, что желаете попасть в Дижон. Но вы не объяснили, что в этом такого завлекательного…

– О, Ваша Светлость, разве вы не в курсе, что многие из наших товарищей (имеются в виду рутьеры) сейчас служат новому герцогу Бургундии и его младшему сыну, как наместнику. И это ныне очень выгодно…ну, вы понимаете…

Ага, отлично понимаю: если вспомнить, как рутьеры служили всем предыдущим нанимателям, то становится понятно почему у Таллебардона так глаза загорелись. Ведь наемники прежде всего служат себе, и только потом– и то, если это выгодно– нанимателю. Выражаться может подобное в разном: рутьеры не стесняются, одновременно с основной службой, заниматься поборами, как я, например, при помощи patis, вымогательством или обычным разбоем. По сути, то, что сейчас происходит в Бургундии, можно охарактеризовать поговоркой: “Пусти козла в огород…”, и хозяева этих земель ещё наплачутся, выдворяя тех, кого они столь опрометчиво допустили к “сладкого”, но… мне-то какое до этого дело. Другой вопрос меня волнует…

– Не получится ли так, что бывшие ныне соратниками– по прихоти нового нанимателя вынуждены будут рубиться ему в потеху? Может статься, стоит ожидать здесь появления наемных отрядов, и мы вдруг станем врагами…

Рутьер задумался на мгновение, но следом покачал головой:

– Нет– это вряд ли, – и тут же объяснил, почему,– Я сомневаюсь, что ныне в Бургундии найдутся глупцы, желающие скрестить с вами, Ваша Светлость, клинки– после последних-то громких побед. Знаете же наше братство: оно любит золото и победы, но в лёгких сражениях, а здесь такого точно не предвидится.

И, видя, что я по-прежнему сомневаюсь, со смехом добавил:

– А кроме того, королевский сынок никак не может очистить от бретонских компаний замки возле Дижона. Так что, ему сейчас есть чем заняться, и совершенно не до вас, сеньор…

А вот это уже аргумент-действительно, что важнее: крепости возле столицы, или где-то, можно сказать, на периферии– за мкадом?