Текст книги "Несколько шагов до прыжка (СИ)"

Автор книги: Val. Ekkert

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Ньют слабо улыбнулся. На удивление по поводу того, кто именно его сейчас утешал, сил уже не было. В конце концов, Чемпионат мира… они все сейчас были в одной лодке.

Он сжал руку Куини и поднялся, кивая Гриндельвальду:

– Спасибо.

И зашагал к Персивалю. Подошёл, прижался плечом к плечу – ближе некуда, с учётом людей и суеты вокруг.

Персиваль незаметно стиснул его ладонь:

– Что случилось?

– Почти ничего, – выдохнул Ньют, волей-неволей начиная успокаиваться из-за близости родного тепла. – Ничего такого, из-за чего я мог бы сорваться, правда. Я тебе потом расскажу.

Персиваль коротко вздохнул, но возражать не стал. Тина с Ричардом рядом держались за руки, явно встревоженные – сейчас они шли вторыми, но после прокатов сильнейшей разминки… Патрик явно не понимал, что происходит, но смотрел сочувственно.

Серафина одобрительно кашлянула:

– Понятия не имею, о чём с тобой говорили, Ньют, но ты молодец.

Ньют кивнул в ответ:

– Я знаю.

Он и правда знал это о себе.

За год у него появилось тому множество доказательств.

~

– На льду – представители Соединённых Штатов Америки, Куини Голдштейн и Ньют Скамандер! – прогремело из динамиков.

Персиваль, стараясь казаться спокойным, засунул руки в карманы пиджака. У бортика толпились чуть ли не все – и Ричард с Тиной, и Серафина, и Абернати, и Геллерт с Дамблдором и их подопечными, включая и Бэрбоуна, который скоро выйдет на лёд, и Честити Салем, у которой вообще произвольный прокат будет завтра.

Приятно, конечно.

Майерс и Колвин только что откатали свою программу. Блестяще откатали, на очень высокие баллы – их точно не получится достать. Ни той, ни другой паре. Ладно. На это, в конце концов, действительно никто не надеялся.

Персиваль поискал взглядом Лестрейндж и не смог сдержать ухмылку: вопреки здравому смыслу, она жадно смотрела на лёд, явно надеясь на ошибку бывшего партнёра. Персиваль не знал, о чём они с Ньютом говорили, но просто того, что этот разговор состоялся – и того, каким Ньют подошёл к нему после – ему было достаточно для желания порвать Лестрейндж на ленточки. Или как это говорят? На британский флаг.

– У них всё получится, Перси, – неожиданно бросил Геллерт. – Ты их отлично натаскал. А параллельного бильмана вообще ни у кого нет.

Персиваль поднял брови:

– Я в курсе, Геллерт.

Тот хмыкнул:

– Тогда не трясись, будь любезен. Ты вибрируешь.

Правда, что ли?..

Серафина стиснула пальцами его локоть, и он, встряхнувшись, глянул прямо перед собой.

Прокат начался.

Дорожка. Заход на риттбергер… есть. Чисто, изящно, без недокрутов.

Связывающие элементы, поддержка – отлично.

Выброс. Замечательно и почти чисто – если не считать того, что Куини слегка покачнулась при приземлении. Но не упала и спокойно вышла. Хорошо, хорошо…

Совместное вращение. Легко держась друг за друга, они оба чувственно откинули головы назад – молодцы, прекрасно.

Персиваль всё-таки сжал руки в кулаки. Никогда прежде он так не волновался. В конце концов, даже если Куини с Ньютом вдруг получат именно бронзу, это всё равно будет огромным прыжком вверх: за год с шестого на третье поднимались редко. Но, проклятье, как же не хотелось проигрывать именно Лестрейндж и Бэрку! Как же хотелось ошеломить всех именно серебром, которое на каждом Чемпионате мира стоило золота! Как же…

Он тряхнул головой. Ньют и Куини заходили на сальхов.

Прыгнули тройной и вышли. Красиво, спокойно.

Снова дорожка, «катание руками»… Персиваль не следил за временем и за тактами музыки. Просто смотрел. И пока прокат шёл отлично – он насчитал всего пару помарок, но помарки – не ошибки, и артистизм у ребят на высоком уровне…

Опять выброс. Флип. Идеально.

Тодес. Куини выгнулась так, что её причёска касалась льда. Ньют был в позиции циркуля с занятой правой ногой. Пресловутой правой. Медленно, согласно рисунку музыки, четыре оборота. Отлично.

Дорожка. Подкрутка. Тройная.

Поймал и спокойно поставил.

Финал.

Волчок, переход в либелу – и из неё в бильман.

Шесть… семь… десять оборотов. Десять, чёрт его дери! Как, как он умудрился, на последней тренировке едва вытянув восемь?!

«Ты теперь очень хорошо знаешь, насколько я гибкий», – всплыла в памяти совсем недавняя реплика Ньюта.

Они закончили прокат, сцепляя руки в замок над головами, образовывая этакий треугольник из тел – и кинулись друг другу в объятия, как только стадион взревел воплями и аплодисментами.

Персиваль с изумлением понял, что у него щиплет в носу и даже глаза на мокром месте. А, плевать. Нормальные переживания тренера.

Геллерт с чувством похлопал его по плечу:

– Я же говорил.

– Ты, безусловно, всегда прав, – голос звучал глухо из-за отпускавшего напряжения. Разумеется, это ещё было не всё, но сам по себе прокат заставлял рассчитывать на очень, очень высокие баллы.

А Лестрейндж поспешно шагала к воротцам на лёд, и лицо у неё было… мягко говоря, не самое довольное. Хорошо.

Подъехав, Ньют повис у Персиваля на шее, явно наплевав на всё и вся. Тот стиснул его в объятиях, уткнулся в плечо и только теперь смог выдохнуть. Он был рядом и, кажется, сам всем доволен. Этого уже было достаточно.

Отстраняясь, Ньют слегка стукнул Персиваля по спине плюшевым тритоном, которого держал в руке. Однако у зрителей и фантазия. Куини прижимала к груди очередного зайца и улыбалась, как сумасшедшая.

Никто ничего не говорил – слова просто не шли на язык. Геллерт со своими подопечными и Дамблдором отошли в сторону, коротко и наперебой поздравив с удачным прокатом, и Персиваль, Куини, Ньют и Серафина отправились ждать оценок.

Ньют явно психовал – уже постфактум. Во всяком случае, в руку Персиваля он вцепился до боли. Прямо перед камерами.

А потом Персиваль на несколько секунд оглох – и даже не сразу понял, что кричит вместе со всем стадионом и своими спортсменами. Второе место и личный рекорд. Отрыв от Майерс и Колвина, конечно, всё равно был достаточный, но… но если они продолжат в том же духе – через год, может быть, и повторят ситуацию двадцатилетней давности на Олимпиаде.

Результаты чётко показывали: у них был шанс обыграть фаворитов. Не сейчас, так позже.

А потом его обняли с двух сторон, и он прижал к себе и Куини, и Ньюта – им было, чему радоваться. Даже если их сейчас вдруг опередят… нет, об этом лучше просто не думать.

Куини, кажется, плакала ему в плечо, и Персиваль привычно погладил её по голове. Ньют просто хрипло дышал, явно сорвав голос собственным радостным криком.

Говорить что-то по-прежнему казалось лишним.

– Мы будем смотреть? – тихо спросил Ньют, отстраняясь. – Я даже не знаю, хочется ли…

– Я бы посмотрела, – вмешалась Куини, тоже отходя на шаг. – Нам уже можно смотреть чужие прокаты.

Персиваль улыбнулся, хотя и несколько нервно. Злость – не всегда хороший помощник, но Бэрк и Лестрейндж всё ещё могли откатать чисто и безошибочно. Учитывая совсем небольшую разницу после короткой…

– Будем, – отрубил вдруг Ньют. – Ты права.

Ну да.

Пожалуй, решать это сейчас действительно имел право только он.

…Начали они хорошо. Решительно. Гневно. Такие эмоции неплохо подходили и к их музыке, и к чёрно-красной гамме костюмов.

И прыжки сделали чисто. И дорожка у них была чуть богаче, чем у Куини с Ньютом.

Но…

Последний выброс – и приземление Лестрейндж на две ноги.

Ньют вскочил – и тут же, явно смущённый, медленно сел обратно. Персиваль на секунду стиснул его колено, безмолвно прося подождать и не спешить с выводами. Всё-таки, всё-таки…

Прокат закончился. Всей командой они уставились на экраны, ожидая результатов.

Полбалла разницы.

Всего-навсего полбалла.

Персиваль на секунду закрыл глаза, чувствуя, что против воли широко улыбается. Ньют и Куини рядом прыгали и обнимались. Ричард хлопнул Ньюта по плечу, Тина схватила сестру за локоть. Абернати, забыв о своей личине вечно спокойного человека, тряс ладонь Куини и сыпал поздравлениями. Серафина протянула Персивалю руку, он пожал её – и, посчитав это недостаточным, обнял Серафину за плечи. Отличная, идеальная работа. Заслуженное мировое серебро, стоящее золота.

Они это сделали.

Прекрасный сезон – и пусть впереди ждал ещё Командный чемпионат, но основная победа уже принадлежала им.

Персиваль встал и, наплевав на всё, сгрёб в охапку всю команду, насколько рук хватило.

Он был абсолютно, совершенно счастлив.

И тепла в это счастье добавило ещё и то, что Ньют, оказавшись надёжно скрытым от камер всей этой кучей-малой, аккуратно поцеловал его в щёку.

~

– Отличный прокат, – с улыбкой приветствовала их Сара Майерс. Куини радостно кивнула ей:

– Спасибо!

– Приятно видеть достойных соперников, – проговорил Майкл Колвин, пожимая руку Ньюту. Тот широко улыбался:

– Мы стараемся. И будем стараться.

Бэрк и Лестрейндж молчали, скроив нейтральные выражения лиц. Церемония награждения, пьедестал, куча камер, конечно.

Внутри Куини всё пело – они смогли, они победили! И пусть сейчас они не на верхней ступеньке – когда-нибудь они поднимутся на неё обязательно!

…После того, как отзвучал канадский гимн, и спортсмены сошли с пьедестала, Лестрейндж натянуто улыбнулась Куини:

– Что ж. Поздравляю.

Бэрк по-прежнему молчал. Ньют посмотрел исподлобья и отвернулся. Так.

– Спасибо, – вежливо улыбнулась в ответ Куини. Вокруг всё ещё были камеры, так что она на всякий случай понизила голос. – На Олимпиаде будем выше.

Она и правда в это верила. Персиваль когда-то смог – а теперь он был их тренером. Так что…

Ньют прыснул и кивнул:

– Обязательно.

Лестрейндж не удержала лицо. Но всё же смогла пожать Куини руку и молча уйти вместе с партнёром.

Куини снова обняла Ньюта:

– Посмотрим на мужской прокат?

– Когда будут наши – конечно, – пробормотал Ньют. – А теперь пойдём, а? Нам ещё нужно будет говорить с журналистами, а если меня в течение часа не отловит Тесей, то фиг мы что посмотрим.

С улыбкой она взяла его за руку, и они покинули лёд.

Всё было хорошо.

========== Эпилог ==========

Выдержки из интервью

Скамандер: «Я доволен. Максимум, на который мы рассчитывали в начале сезона – четвёртое место. А оказались настолько выше, что я даже удивлён».

К. Голдштейн: «Я не повторю, что я тогда сказала после церемонии награждения. Это не для прессы (смеётся)».

Т. Голдштейн: «Я не умею стрелять с двух рук, у меня нет кольта, и тем более я никогда в жизни не крутила лассо!»

Хардис: «Шляпы пришлось бы прибивать к головам. Увы».

Абернати: «Ещё одна программа под Дворжака, и я за себя не отвечаю»

Бэрбоун: «Золото страны, золото Четырёх континентов, золото мира – вы спрашиваете, не многовато ли? Нет. На Командном я тоже постараюсь взять золото».

Салем: «Я очень рада второй год подряд получить бронзовою медаль. Для первого сеньорского сезона это отличная награда».

Грейвз: «Конечно, я горжусь своими спортсменами. Все молодцы. Результаты великолепны».

Пиквери: «Я всегда любила скорость в танце и была довольно равнодушна к лирике и нежностям, даже на сцене – что уж говорить о моём отношении к таким вещам на льду».

Дамблдор: «Этот сезон получился весьма наглядным, насыщенным и крайне богатым на события».

Гриндельвальд: «Грейвз остаётся моим верным конкурентом. И я гарантирую, что в следующем сезоне мужской бильман в сборной вы увидите не только в исполнении Скамандера».

Скамандер: «Мы в себе уверены. Мы рассчитываем ещё сделать вам пару сюрпризов в Олимпийский сезон (смеётся)».

К. Голдштейн: «Конечно, я счастлива! Мы все счастливы!»

Т. Голдштейн: «Шестое место – это замечательный результат».

Грейвз: «Я не могу не согласиться с госпожой Пиквери: быстрая музыка – всегда выигрышный вариант».

Бэрбоун: «Изменение отдельных элементов программы к Чемпионату мира – частое явление. И в данном случае, как показала практика, это было верным решением».

Гриндельвальд: «Доволен ли я? Что за идиотский, прошу прощения, вопрос! Как можно быть недовольным такими результатами?»

Грейвз: «Я считаю, что сезон для нас всех был идеальным. Для всей американской сборной, пожалуй».

Скамандер: «Мне очень помогала вера в себя и в Куини. И поддержка наших наставников, разумеется».

Лестрейндж: «Без комментариев!»