Текст книги "Бессмертные (СИ)"
Автор книги: TwilightCakes
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
***
– Ты неплохо справилась, – похвалил Карлайл.
Розали поджала губы, всё ещё смакуя привкус крови на языке.
– Спасибо…
– Эсми тяжело давалась охота… Поначалу она до последнего тянула.
– Я не сказала, что мне понравилось охотиться, – огрызнулась Розали, повернув лицо к доктору.
Поддерживая расстояние, девушка ускорила шаг. Карлайл замолчал на мгновение, а затем снова решил попытать счастье и завести разговор.
– Розали, надеюсь, что ты останешься с нами. Я… Я видел, что твоя жизнь висит на волоске, и не мог позволить умереть.
– И теперь я никогда не умру.
– Верно… Но это не так и плохо.
– Для тебя.
– Розали…
– А что, если это была моя судьба? Что, если я желала умереть?
Как только эти слова вырвались наружу, чувство вины охватило девушку.
– Я хотел помочь. Мне горько видеть твою печаль и знать, что являюсь тому причиной. Ты когда-нибудь простишь меня? – спросил Карлайл, когда они направились к дому.
Безмолвие Розали угнетало вампира. Она поразмыслила и повернулась к доктору, чьё прекрасное лицо озарил слабый утренний свет леса. Злость бурлила внутри и норовила вылиться наружу, Розали не могла себя сдержать. Если страдает она, то страдать должны все.
– Тебе надо было просто закончить начатое – убить меня, – презрительно хмыкнула девушка, отвернулась и последовала за собственным запахом к дому.
***
Карлайл доставил Розали домой. Эсми провела её в гостевую комнату.
– Она моя? – выдохнула девушка, проходя в обширные покои.
Комната находилась наверху, имела большое окно и балкон, который выходил на главное крыльцо. Утренний свет отбрасывал приятное свечение на тёмно-красные стены. Дощатый пол украшало несколько изысканных восточных ковров. Это великолепие прекрасно дополняло светло-бежевое постельное бельё. Лёгкий бриз, проникающий через широко распахнутое окно, развевал кремовые занавески, кружевные концы которых касались красного дерева половиц. Шкаф цвета вишни стоял с одной стороны комнаты, а напротив него – туалетный столик.
– Восхитительно, – произнесла Розали, разглядывая всю эту роскошь.
– Приятно знать, дорогая, – отозвалась Эсми, осторожно касаясь руки девушки. Розали вздрогнула от неожиданности и испуганно забегала глазами по комнате. Эсми спешно спрятала руку и отошла, освобождая новорождённой пространство.
– Всё нормально, – заверила Розали.
«Придётся привыкать к этим вампирским штучкам».
Блуждая взглядом по помещению, Розали замерла на незнакомой фигуре в зеркале.
– В чём дело? – тут же среагировала Эсми и ринулась к девушке.
Розали коснулась своего лица, чтобы удостовериться в реальности отражения.
Она была великолепна…
Розали быстро подлетела к туалетному столику, вцепилась в овальную раму и, не сводя глаз, изумлённо уставилась на существо напротив.
– Осторожней, Роуз, – напомнила Эсми. Слабо улыбнувшись, Розали ослабила хватку, откинулась на спинку стула и очарованно вернулась к созерцанию собственного отражения.
– Я так… изменилась, – завороженно проговорила девушка, проводя ладонью по лицу.
– Действие яда, – пояснила Эсми, глядя на отражение Розали. – Он делает нас обворожительными, чтобы завлекать людей.
Вампрша ошеломлённо посмотрела на женщину, но вскоре поняла, что та имела в виду: будучи человеком, Розали не раз засматривалась на прекрасную семью, когда та выбиралась в город. А теперь она сама стала её частью.
Длинные светлые волосы отросли на несколько дюймов и стали значительно гуще, оттенок выровнялся и приобрёл лоск. Воздушные пряди обрамляли идеальные черты лица, что было безусловным бонусом новой сущности. На фоне кремового оттенка безупречной кожи ярко выделялись сочные красные губы. Красоту лица подчёркивали высокие скулы, очаровательная ямочка на подбородке и аккуратный маленький носик. Совершенные брови находились в идеальной пропорции с длинными ресницами и… глазами.
– Надолго? – спросила девушка, через зеркало глядя на Эсми, чьи черты лица тут же смягчились.
– На несколько месяцев, затем они приобретут золотистый оттенок, как у меня.
Розали кивнула. Глаза не претили ей, возможно, однажды они сыграют на руку, если придётся кого-нибудь припугнуть. Пока девушка разглядывала себя, смутные воспоминания начали всплывать в голове.
Холодный ночной воздух. Путь от друзей. Пьяный Ройс и его компания нашли её… заговорили… избили… прижгли сигаретами кожу. А она кричала и молила о смерти.
– Всё хорошо, дорогая? – положив руку на плечо, поинтересовалась Эсми.
В голове уже начал прорабатываться план. Розали невинно улыбнулась молодой женщине, очаровывая своей ослепительной улыбкой.
– Конечно, – ответила она, возвращая взгляд на девушку в зеркале. – Всё прекрасно.
Эдвард уехал на весь день в колледж, что несказанно радовало. Эсми и Розали почти всё время провели на кровати в её новой комнате: женщина отвечала на вопросы о их семье и стиле жизни. Девушка удивлялась, как им удаётся жить день ото дня, не вызывая подозрений у людей.
– Эдвард часто ездит в город, ему нравится слушать лекции.
– Он правда учится в колледже? – поражалась Розали.
Эсми с улыбкой кивнула. В комнату вошёл Карлайл.
– Да, Эдвард достаточно хорошо контролирует себя, чтобы жить как обычный человек, – ответил доктор, приближаясь к Розали и Эсми.
– Как обычный человек? – насмешливо переспросила девушка, переводя взгляд с одного вампира на другого.
Бледное сердцеобразное лицо Эсми окаймлял водопад крупных карамельных кудрей. С первого взгляда золотистая радужка казалась жутко странной, но улыбка, с которой женщина преподносила себя, делала взор вполне естественным. Карлайл же был стройным и высоким мужчиной, его собственное лицо цвета слоновой кости украшали золотистые волосы, соответствующие им глаза и точёные черты.
«Как только со всем разберусь, я тоже заживу как “обычный человек”. Вернусь в свой большой дом в Нью-Йорке и, возможно, даже пойду в колледж, как Эдвард. Стоит только немного подождать… Надо сообщить матери, что я жива!» – обдумывала Розали, восхищаясь покоями, которые отделала Эсми специально для неё.
Мысли прервал внезапный голос Эдварда, который вернулся домой со своих занятий.
– Боюсь, ты не сможешь ничего рассказать своей матери, – пробормотал юноша, кладя учебники на столик в прихожей, и побрёл в комнату всеобщего сбора со слегка понурой головой.
Розали нахмурилась.
– Прости? – проговорила она, пропитывая слова злостью. – Что ты только что сказал?
– Ты ничего не расскажешь своей матери. Ты не вернёшься к ней, – повторил Эдвард.
Розали со взглядом, полным ужаса, смотрела на него, а затем повернулась к Карлайлу.
– Я не могу пойти домой? Не могу встретиться с семьёй? – проскрипела она.
Во взгляде доктора читалось раскаяние.
– Да, Розали, он прав. Ты не можешь пойти домой – семья поймёт, что ты изменилась. А ещё она будет слишком… искушающей для тебя.
– Искушающей? – с дрожащей злостью переспросила девушка. – Искушающей? Думаешь, я съем собственных родителей? – жестикулируя руками, визжала вампирша.
Перед глазами проплыли смутные видения друзей, мужа и детей, которые сказали своё «прощай» в ту роковую ночь.
– Ты не сможешь находиться в окружении людей… И тем более не сможешь выйти замуж за человека, – добавил Эдвард, разглядывая мысли, пропитанные злостью на подругу и её мужа, которые совсем недавно стали родителями.
– Убирайся из моей головы! – выкрикнула Розали, трясясь всем телом, и направилась к двери. – Я не стану жить в этом доме, словно животное в клетке!
Дверь с шумом слетела с петель и обрушилась на пол. Эсми вздрогнула от звука бьющего стекла и разлетающихся повсюду осколков.
Розали вышла на крыльцо и посмотрела на вновь спугнутую её темпераментом троицу вампиров.
– Я не собираюсь жить взаперти, пока моя жизнь проходит мимо! Я слишком долго добивалась своего, чтобы так просто сдаться!
Девушка спустилась с крыльца и из тени вышла на солнце.
– Я – Розали Хейл, и я…
Её речь прервалась пронзительным визгом. Согнувшись пополам, она схватила свою руку и с отвращением уставилась на неё. Радужные грани отражались бликами от кожи на машине, припаркованной на подъездной аллее, на окнах дома. Она сверкала и переливалась как бриллиант.
– Я… Я… О боже…
Не выпуская руки, Розали упала на колени. Всё больше и больше бликов возникало вокруг. Девушка осела на гранитом усыпанную землю и разразилась бесслёзным плачем. Трое вампиров угрюмо наблюдали за её страданиями со стороны.
Взглянув на полированную поверхность чёрной машины Карлайла, Розали извергла очередной отчаянный крик из-за своего мерцающего отражения.
– Я… Я… монстр, – задыхаясь, выпалила она и опустила руки в грязь. Пальцы ломали крупную гальку и превращали её в песок.
Теперь всё стало ясно. Розали превратилась в ужасного и опасного монстра, которому не суждено было прожить ту жизнь, о которой она так мечтала. Все грёзы безнадёжно развеяны одним маленьким укусом.
***
Прошло несколько дней. Розали всё глубже погружалась в депрессию, пока в один прекрасный момент её не осенило. Если не суждено прожить так, как хочется, то в мире есть как минимум пять людей, которые тоже не достойны нормальной жизни.
Надзиратели следили за каждой мыслью, даже если Розали находилась вдалеке, однако она пыталась контролировать своё сознание. Сейчас голова кипела от злости. На поверхность всплывали картинки Ройса и его дружков, отчего кулаки до треска ткани сжимали покрывало. Из горла вырывался утробный рокочущий и пугающий рык, а Розали продумывала план.
Если не ей владеть миром, то уж тем более не Ройсу. Сродни преступлению оставлять его на свободе. В голове Розали представляла, как он делает то же самое с другой девушкой, с такой же беззащитной, как она. Нельзя позволить этому случиться.
Розали уже начала прикидывать порядок действий, когда покинула свою спальню и спустилась вниз по лестнице. Глянув из окна в сторону города, она запаслась ещё большей уверенностью.
***
Поздняя осень плавно перетекла в зиму. Эсми, балансируя на краю лестницы, украшала рождественские ветви.
– А как насчёт этого, дорогая? – выкрикнула через плечо женщина. Розали оторвала взгляд от учебника по французскому и оценила ангелов на провисших от всевозможных украшений ветвях.
– Да, отлично, – ответила она, закатив алые глаза, когда Эсми отвернулась. Эдвард играл на фортепьяно и с ненавистью поглядывал на девушку, знакомые аккорды Бетховена растекались по залу, где они сидели втроём, пытаясь убить время. Розали быстро усвоила, что солнечные дни – самые сложные в вампирском мире.
Карлайл был вынужден остаться на своём посту из-за солнечного света, потому как выйти из больницы и пройтись по улицам до вечера не представлялось возможным. Как обычно, он проработал почти всю ночь, и время уже близилось к концу смены, когда первые лучи утренней зари выглянули из-за облаков. Эсми же пришлось отложить поход по магазинам за одеждой для Розали. Эдвард тоже не смог пойти на занятия, поэтому всё утро он хандрил, чтобы скоротать время.
В общем, этот холодный, хоть и солнечный день всем доставлял неудобства.
Эдвард, не прекращая игры на фортепьяно, сердито посмотрел на Розали.
– Я не хандрю, – прорычал он. Каменные пальцы продолжали свой танец по клавишам.
– По-моему, ты только это и делаешь, – в ответ рыкнула девушка и перевернула страницу книги. Пока за неделями тянулись недели, Розали решила продолжить своё обучение; к счастью, мозг усваивал новую информацию куда быстрее и проще, чем раньше.
Карлайл пообещал, что через год они переедут в другой город, где никто её не узнает, и Розали сможет окончить старшую школу, а по желанию ещё и колледж. Пока же обучение на дому помогало скрасить одинокие месяцы.
Упрямство не оставляло девушку и в новой жизни. Железная воля и гордыня совершенствовали технику охоты на животных, помогали делать всё аккуратно и не оставлять следов. Несмотря на то что Розали старалась держаться подальше от людей, несколько раз она всё же оказалась в плену их дразнящего аромата: когда пеший турист забрёл слишком близко к дому, и когда почтальон доставил посылку, которую Эсми забыла забрать из головного офиса. В обоих случаях, когда в лёгких застревал вздох и мозг терял контроль над телом, Розали удерживали Карлайл и Эдвард.
Девушка стремилась вернуться к обычной жизни: страстно желала снова пойти в школу, в магазин, прогуляться в модном платье по городу, ловя на себе заинтересованные взгляды парней…
«Теперь-то они точно не смогут устоять! Если только не будут в стельку пьяными… Не могу поверить, что яд сделал меня такой красавицей!» – с весёлой ухмылкой думала Розали.
Эдвард закатил глаза и, взвинченный её размышлениями, сильнее забренчал по клавишам фортепьяно.
Розали качнула головой и мысленно упрекнула: «Если не нравится, так почему не уберёшься наконец из моей головы?»
Украдкой взглянув на неё, юноша пренебрежительно усмехнулся.
– Я пытался. Поверь мне, Роуз, я пытался.
– Эдвард, – пожурила вернувшаяся с очередной охапкой еловых веток Эсми.
– Прости, мам, – тихо ответил Эдвард и снова настроился на игру. Зазвучал следующий отрывок симфонии, и Эсми, без особых усилий взобравшись на стремянку, продолжила праздничные хлопоты.
Розали вспомнила человеческое Рождества в любимом доме. Её мать целыми днями развешивала гирлянды, возводила и украшала огромную ёлку в парадной комнате, развешивала повсюду праздничные безделушки.
Мысли о со вкусом наряженном дереве, сверкающих на окнах украшениях и гирляндах вызвали улыбку. Повар пёк сахарные печенья и имбирные пряники для младших братьев, а в день Рождества все члены семьи обменивались дорогими подарками. Новый теннисный браслет для матери, испанская курительная трубка для отца, Розали – меховая муфта, а братьям – велосипеды… Для семьи Хейл не существовало ограничений, особенно в Рождество.
Розали тяжело вздохнула, перелистнула непрочитанную страницу и посмотрела на бесполезный огонь в камине. Единственное, для чего приходилось отапливать дом, – это чтобы трубы воды и газа не разорвались на холоде.
Танцующее пламя потрескивало в кирпичном камине и поглощало деревянные поленья. По телу Розали прошлась лёгкая дрожь при воспоминаниях о мучительном обращении, которое совсем недавно сжигало её. Эсми стала аккуратно подвешивать красные бархатные ленты в местах связок хвойных ветвей.
«В этом году я не увижусь со своей семьёй на Рождество… Да и вообще никогда их не увижу. Никаких праздников в кругу семьи Хейл. Они скучают по мне? Празднуют ли Рождество с воспоминаниями о смерти дочери? Конечно же нет…»
Розали дрейфовала на волнах своих мыслей, каждый раз морщась от новых обрывков прошлого. Никакого Рождества в огромном, богатом доме. Спасибо Ройсу и его шайке. При упоминании этого имени глаза налились кровью. Оно буквально въелось в подкорку, оставило своё клеймо против воли самой Розали.
«Ненавижу его… этого лживого, злого, прогнившего мужчину. Он не должен жить».
Не сводя глаз с очага, девушка выпрямилась и прокрутила в голове план.
«Нет, он не доживёт до праздника, я не позволю. Этот мир захлопнет перед ним свои двери. Я выжду подходящего момента и убью его, а пока буду прятать мысли на задворках сознания».
Музыка резко оборвалась.
Розали в ужасе уставилась на Эдварда. С застывшими над белыми клавишами руками он недоверчиво смотрел на неё. А Розали паниковала. Он слышал мысли, узнал план.
– Эдвард? – позвала Эсми, глядя на юношу с высоты стремянки. – Эдвард, что с тобой?
Молодой человек откашлялся и быстро опустил руки на клавиши.
– Ничего, Эсми. Розали всё никак не может перестать думать о своей жажде, вот и всё.
Эсми слабо улыбнулась Розали.
– Пойдите вдвоём на охоту. Только держись подальше от людей, дорогая, и всё будет хорошо.
Розали и Эдварду не требовалось повторных разрешений. Вместе они выбежали во двор. Роуз пронеслась на несколько миль вперед, чтобы выйти из поля слышимости Эсми, и плавно остановилась. Эдвард со спокойным выражением лица замер в нескольких шагах от неё.
«Я не собираюсь пить их кровь. Это моя месть и мой план, и я не позволю тебе помешать мне убить это чудовище и его шайку…»
– Конечно я тебя не остановлю, – ответил Эдвард, с усмешкой запустив пальцы в бронзовые волосы. Носком ботинка он подкинул камушек, отчего тот вовсе скрылся из виду.
Розали облегчённо вздохнула и пытливо посмотрела на Эдварда.
– Почему ты это говоришь? Ты ненавидишь меня. И скорее воспользуешься любой возможностью опустить меня в глазах Карлайла.
«Возможно, после этого я попаду в ад… Но я не могу оставить его в живых», – мысленно добавила Розали.
Лицо юноши смягчилось.
– Мы бессмертны, Роуз, – выговорил он. – Ты не попадёшь в ад. Мы уже прокляты. Однако… Когда Карлайл принёс тебя, я хотел лично убить их.
– Серьёзно? – удивилась девушка.
Эдвард качнул головой и задумчиво вперился взглядом в лес.
– Серьёзно, – после паузы начал он. – Я никогда тебе не рассказывал, но… Я некоторое время жил вдали от Карлайла и Эсми, ушёл почти сразу же после их замужества. Ты же видишь, мой дар… затрудняет жизнь некоторым людям. Я вижу все подлости и грехи, о которых они думают, их планы, намерения того или иного человека обидеть кого-то. Я ушёл от Карлайла, зная, что он этого никогда не одобрит. Меня тяготило понимание этого, однако я не мог не поддаться искушению. Так что я ушёл… и, к несчастью, решил поиграться в Вершителя судеб всех тех, кто попадался на моём пути. Убил многих плохих людей, Розали, – закончил Эдвард.
Девушка посмотрела на юношу.
– Так зачем ты вернулся?
Эдвард небрежно пожал плечам, оглянувшись на заходящее солнце.
– Решил, что Карлайл был прав – я не имею права убивать. Эти преступники были людьми, и наказывать их должен Бог. Тогда я и оставил эту работу Ему.
Из горла Розали выскользнуло растерянное рычание. Эдвард повернулся было к ней, но девушка насмешливо вздёрнула уголки губ.
– Зачем ты мне это всё рассказываешь?
Он долго всматривался в лицо Розали, а затем всем корпусом развернулся к ней.
– Затем, что если ты собралась осуществлять свой план, то я не буду мешать. И я не осужу тебя. Только знай: тебе жить с их кровью на руках вечность. Ты всегда сможешь вернуться к обычному существованию, но их смерть никогда не смоется из памяти. Никогда. Виновницей их убийств будешь только ты и никто другой. Если тебя устраивает такая жизнь, то… – отвернувшись, Эдвард затих.
Розали расслабилась и чуть ссутулилась, погрузившись глубоко в мысли.
– Эти пять лиц будут преследовать тебя вечность, – тихо добавил юноша. – В своей голове я могу промотать каждый взгляд и увидеть каждое лицо мной убитого человека… Это… Это ужасно.
Зарычав, Розали отбросила с плеч светлые локоны.
– Пять лиц? Пять лиц? – недоверчиво переспрашивала она. – Если бы эти лица могли отпечататься на моих бриллиантовых кольцах, – насмехалась Розали, – я бы с радостью носила их каждый день и напоминала себе, что именно я свернула их никчёмные шеи.
Промолчав, Эдвард опустил голову. Вечером они вернулись домой; юноша, как и обещал, не сказал ни слова.
***
Стараясь передвигаться как можно тише (что с грацией вампира было не так и сложно), Розали улизнула из дома.
Эдвард играл на фортепьяно, Эсми принимала ванну, а Карлайл работал. Роуз выпрыгнула в окно и, бесшумно приземлившись, огляделась по сторонам.
Прежде чем выйти на тёмные улицы Рочестера, девушка всеми силами сдерживала дыхание. Людской аромат насыщал воздух и разжигал горло.
Но сейчас ничего не могло помешать осуществлению плана.
Взглянув на каменную кладь дороги, Розали вздрогнула – тот самый фонарный столб, тот самый поворот. На улице всё ещё оставались следы от её крови, однако разглядеть их способен был лишь глаз вампира. Девушка встала на колени, ощупывая пальцами твёрдые камни, на которых она лежала в ту самую ночь, когда более всего молила о смерти.
Розали закрыла глаза, мечтая пустить слезу: она до сих пор хотела умереть. Упав на землю, девушка коснулась носом тротуара, как той ночью, когда Карлайл нашёл её рыдающую, избитую и окровавленную.
Дрожа от запаха собственной крови, затесавшейся средь камней, Розали уловила кое-что ещё. Пять чужих запахов.
***
Спустя четыре недели девушка выбралась из дома Калленов и отправилась в Рочестер. Прошло четыре недели, совершено четыре убийства. Осталось одно.
Ройс знал, что она идёт к нему. Замысел был почти исполнен.
В первую ночь Розали запомнила все пять запахов и выследила каждого, кто совершил преступление. Мужчины, которые так просто избили и прижгли кожу сигаретами, умерли первыми, за ними последовали те, что обругали её, вырвали волосы и разодрали одежду.
Ройс, естественно, остался на потом.
И именно сегодня настал его черёд.
Но перед визитом к бывшему жениху Розали совершила единственную остановку. Замок без труда слетел с двери. Тишину нарушил лишь перезвон колокольчиков. Розали бесшумно прошла внутрь и схватила кружевное бельё.
«Это? Слишком много бежевого на фоне белого, – думала она, исследуя стеллажи. Почувствовав подступающие слёзы, которые никогда не скатятся из глаз, Розали зарычала. – А вот это миленькое. Но я хочу что-нибудь пышное, благородное… как моё настоящее запланированное платье».
Роуз продолжила прогуливаться по свадебному салону, рассматривая наряды почти с тем же восхищением, что и до изнасилования. В глубине живота начинали вскипать уже знакомые ярость и злость. Чувство это вызвало садистскую улыбку. Спустя четыре недели она получила практически полное удовлетворение от убийств своих мучителей.
C каждым разом становилось всё лучше и лучше; эти ощущения можно было сравнить с покупкой нового платья до перерождения или, будучи вампиром, с охотой. Только приятнее.
Розали резко вздохнула. Вот. Это идеальное платье.
Оно висело на манекене у окна: белое, сверкающее под светом луны. «И сами кружева белоснежные», – думала девушка, облизывая губы. Она моментально сорвала его и надела на себя. Изящные кружева обтягивали бледные руки, восхищая Розали своим узором. Вампирша запомнила это навсегда.
Эта ночь не забудется никогда.
Застегнув все замочки, девушка нацепила несколько браслетов на элегантные запястья. Заколола светлые кудри белым цветком, подвела губы красной помадой и целиком оценила свой образ в зеркале.
Рассматривая своё отражение, Розали счастливо захлопала. Она облачилась во всё белое, и даже кожа почти сливалась с кружевом. Бордовые глаза сияли в тусклом свете уличных фонарей. Поправив причёску, Роуз так же незаметно покинула магазин, как и проникла в него.
Тихо прогуливаясь по ночным улицам в длинном подвенечном платье, она уверенно сдерживала дыхание по дороге до фамильного банка семьи Кинг, откуда уже отчётливо доносилось трепетное сердцебиение на фоне нескольких других, охраняющих первое.
Взглянув на высотку, Розали практически уловила запах страха и дьявольски улыбнулась себе. Пока взгляд взбирался по стенам здания, в сердце селился Сатана.
– О! Наш Ройс прячется в высотке, – рассмеялась девушка.
Помедлив на тротуаре, она осмотрелась, нет ли никого в округе, и, бросив последний взгляд на собственное отражение в окне автомобиля, стёрла излишки губной помады.
– Ну, пора, – прозвучало в тишину. Столь беззаботное поведение не волновало Розали, она взялась за ручку входной двери банка и с лёгкостью сломала замок.
Звук буквально вырывающихся из груди сердец вёл за собой вверх по этажам по призрачным коридорам высотки, где находились несколько огромных кабинетов, в которых в основном хранились старинные семейные сбережения.
Убить двух охранников оказалось довольно легко. Розали всегда старалась обходиться без кровопролития, чтобы уберечь себя от искушения впиться в глотку. C дьявольской усмешкой отбросив мёртвые тела в сторону, девушка взломала замок и засовы. Дверь с крахом распахнулась, и Розали учуяла его запах, что разжёг в её горле огонь.
Но есть она сегодня не будет.
Ройс стал жадно ловить ртом воздух, когда её силуэт попал в полосу света. Розали специально встала так, чтобы он мог разглядеть оттенок её алых глаз и ярость, бурлящую в их глубинах.
– Здравствуй, дорогой Ройс. Я смотрю, ты ждал меня, – сладко проворковала она, скромно поворачивая голову и обнажая зубы.
В страхе он попятился к стене и пал на колени.
– Что… Что ты? Что ты здесь делаешь? Что т-тебе от меня н-надо? – ревел Ройс, закрывая глаза. Розали приближалась.
Девушка округлила глаза в притворном удивлении.
– Давай я отвечу на твои вопросы, милый Ройс, – пропела она, улыбаясь бешеному сердцебиению в груди мужчины. – Я вернулась с той улицы, где ты оставил меня умирать, и знаешь что? Теперь я намного сильнее тебя, сладкий.
На шаг ближе.
Ройс беспомощно отталкивался ногами от гладкого мраморного пола, стараясь глубже забиться в угол. Изо рта рвался визг ужаса, который только распалял злость и жажду возмездия в Розали.
– Я пришла убить тебя. Но сначала помучаю, как ты мучил меня. Забью тебя до полусмерти как животное, как ты избил меня… А затем заставлю молить о смерти. Ты больше не захочешь жить, как не хотела я. Скажи «прощай», Ройс.
Он не успел даже закричать. И месть свершилась.
========== Эмметт, 1935 год ==========
Дрожащей рукой Эмметт схватил охотничий нож. Маленький клинок против разъярённо рычащего медведя. Эмметт дважды пырнул зверя лезвием, но страх стеснял движения и мешал активно обороняться. Слой жира гризли не позволял нанести ему серьёзных увечий, а, скорее, наоборот – попытки проколоть шкуру только злили медведя.
Из пасти разгневанного животного текла пена. Во время охоты Эмметт пересёк территорию гризли и, обороняясь, нанёс множество мелких царапин, чем окончательно разъярил зверя.
Плохой день.
Младшие сёстры разбудили с утра пораньше, а после мама запретила идти на охоту из-за накопившихся домашних хлопот. Эмметту всё-таки удалось улизнуть, но, немного позабавившись, он быстро устал. Тихо ругнувшись, Эмметт прилёг на валун и подпёр под себя оружие. Медведю не составило труда вырвать его и с победным рёвом раскромсать своими стальными когтями на мелкие кусочки. Стоит ли говорить, что это не самое приятное пробуждение.
– Твою ж мать, – пробормотал Эмметт, выглядывая разорванное ружьё в двадцати ярдах. Медведь взвыл. Из открытой пасти разлеталась слюна, и парень зажмурился. Кровь приливала к руками, а от одного взгляда на гризли становилось дурно.
Сложно в такой ситуации оставаться оптимистом.
Эмметт никогда не причислял себя к ряду счастливчиков ни в плане семьи, ни в плане материального состояния. Но он всегда мог с лёгкостью найти неприятности на свою голову.
И ситуация с гризли служила отличным тому примером.
Будучи ребёнком, он не мог не свалиться с дерева. Все неудачи зачастую заканчивались наложением швов. Если на подоконнике остывал пирог, Эмметт без стеснения воровал кусочки. В более старшем возрасте, если в город приезжала новая девушка, он не упускал возможности уговорить её перебраться на заднее сидение отцовской машины. Если на школьной дискотеке по кругу передавали кружку виски, парень для пущего веселья опустошал её полностью на глазах у своих же друзей. Если в каком-нибудь баре оставалось открытым окно, Эмметт старался проникнуть в него.
И он всегда попадался взрослым.
Отсюда и все неудачи.
Мать умоляла пропустить субботнюю охоту на оленей, но стоило ей покинуть дом, как Эмметт выкрал капканы и выбрался на улицу. Разве можно впустую провести день?
Требовалось несколько часов, чтобы только взобраться на холм, где паслись олени. Мама, безусловно, расстроится из-за того, что сын сбежал в лес, но тут же простит, когда увидит свежую оленину на ужин. Его семья никогда не была очень богатой. Отец всю жизнь проработал на мельнице, и Эмметт был уверен, что должен продолжить его дело. Охота, пьянки и многочисленные неприятности стали для него единственным развлечением в жизни.
Эта суббота не проявляла к нему благосклонность. Из раны на руке сочилась кровь. Собственная глупость погубила его; надо же такое придумать – уснуть в ожидании оленей.
«Если бы только я не задержался этой ночью с Одрой Мэй…»
Недалёкая рыжеволосая девчонка запросто отдалась ему прямо в отцовском «Шевроле». Эмметт никогда прежде не задерживался рядом с одной девушкой надолго, но Одра Мэй оказалась неплохой легкодоступной партией в подружки. Она как минимум трижды снимала перед ним свои шаровары и в списке Эмметта значилась самой опытной. Лёгкая ухмылка коснулась губ при воспоминании обо всех предыдущих девушках. Обычно парень быстро надоедал своим пассиям, и они бросали его.
Топот рычащего гризли вернул в реальность. Эмметт застонал и постарался сохранить спокойствие, хотя это вряд ли могло помочь в противостоянии огромному ревущему зверю. Была середина весны, и своим поведением этот медведь мог разбудить остальных.
– Да я чёртова нажива, – не двигаясь, пробурчал Эмметт.
«Может, медведю надоест и он свалит».
Следующая волна страха пробежала, когда гризли опустился на четыре лапы и стал приближаться. От прорезавшей тело боли Эмметт невольно застонал. Он знал, что убежать не получится, оставалась лишь надежда на быструю смерть.
– Чёрт…
Медведь, зарычав, набросился на Эмметта. Надежды растворились. Дрожа, парень выносил все удары, которые обрушивались на него грозным гризли. Ошмётки фланелевой рубашки разлетались в стороны, пока когти раздирали тело. Кровь била струёй из открытых ран, разжигая в звере ярость.
– А-а-а, сукин сын… – сквозь сжатые зубы задыхался парень.
«Вот так. Этот кошмар – моя погибель», – воя от боли, думал он. Тело словно располовинили, а внутренности выставили на холодный весенний воздух. Рана на руке была забыта, когда новые зияющие дыры в животе обжог удар. Из-за огромной потери крови сознание уже начало покидать тело, и Эмметт понял, что осталось совсем немного.
«Ну, этот тупой гризли хотя бы не заставил меня долго ждать кончины», – угрюмо подумалось ему.
Медведь сновал по кругу, развлекаясь со своей жертвой. Эмметт дёргался и стонал, в агонии ожидая своего последнего удара; он думал, что перед окончательной победой гризли триумфально взревёт. Но послышался совершенно иной звук.
***
Отвратительный, будоражащий свист рассёк вялый воздух.
«Боже, ну что ещё? Что-то куда более страшное решило прикончить меня… Что за?..»
C трудом разомкнув веки, Эмметт тревожно стал искать источник противного шума, но страшная боль оказалась сильнее сознания.
То приходя в себя, то вновь погружаясь в забытье, он слышал едва различимый скрежет в деревьях, от которого по спине бежали мурашки. Воздух словно пронзил электрический разряд, и с тошнотворным хрустом рычащий гризли вмиг затих.
Неподалёку послышались приближающиеся шаги. Они были лёгкими, мягкими и ритмичными. Парень зажмурился в страхе перед новым кошмаром.
