Текст книги "Черная звезда (СИ)"

Автор книги: TurkFan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

– Фу, как накурено, как тебе не стыдно, Мехмет? – Севда, вошедшая в комнату, с отвращением закашлялась, и Мехмет с виноватой улыбкой загасил окурок в пепельнице.

– Здравствуй, сестренка, – он поцеловал соседку в щеку, а Синан помахал ей рукой.

– Добрый вечер, красавица, – хмыкнул он, и Севда закатила глаза. Чары Синана совершенно не действовали на серьезную милую девушку – она была безнадежно влюблена в парня, который называл ее сестренкой, считал ее сестренкой.

Девчонка училась на психолога, и в лице Мехмета с Синаном обрела настоящий клад, если бы могла их разговорить. Она иногда задавала вопросы, на которые сам Синан хотел бы знать ответы, но отвечать не собирался, во-первых, просто не знал, что на это сказать, а во-вторых, не хотел и все тут. Именно она объяснила как-то Синану, почему Мехмет так отчаянно не хочет вспоминать – эйдетическая память – это не просто картинки и слова, он вспоминает эмоции, которые тогда испытывал, а эмоции эти обычно были отвратительными.

Если учесть, что в одном из таких воспоминаний присутствовала чья-то отрубленная голова, о которой Мехмет как-то вскользь проговорился… Синан перестал завидовать этой удивительной способности – не забывать. Сам Синан, казалось, многое забыл, а кое-чего, наверное, никогда и не переживал, чтобы забыть – например, любовь своих родителей.

Он смутно помнил, что брат когда-то любил его, но уже сомневался, что это было правдой.

Брат любил только Селин, а родители любили только проклятого Ягыза.

Синана же не любил никто, кроме него самого.

– Как тетя Кериме, Мехмет? – Спросила Севда. – Ты ведь собирался к ней сегодня?

– Опять меня не узнала, – Мехмет пожал плечами, лежа на диване. – Такое случается все чаще. Опять говорила обо мне так, будто я уже давно мертв. Странные вещи выкидывает повреждённый разум, – он покачал головой, – то она говорит, будто я умер еще ребенком, то вдруг вспоминает, что я жив, и кричит, что никому меня не отдаст, то вдруг просит за что-то прощения. – Он улыбнулся. – По крайней мере, она всегда говорит, что очень меня любит, даже когда не понимает, что я сижу перед ней.

Кериме Йылдыз уже много лет была заперта в сумасшедшем доме. В клинике, как предпочитал называть это Мехмет. В клинике, в которую Кериме увезли, когда ее сын без вести пропал в Сирии, и из которой она больше не вернулась. По словам Севды, у Кериме и раньше случались «эпизоды», но история с Сирией ее добила.

Иногда Синан думал, что место его матери тоже скорее всего именно там, в сумасшедшем доме, в клинике, там, где она может вдоволь рыдать о потерянном сыне, как рыдает Кериме Йылдыз, потому что мать все больше и больше отдалялась от реальности, прячась в придуманном мире, где ее младенца-сына не украли из родильного отделения через день после рождения.

В параллельном мире, где Ягыз Эгемен жив, здоров, послушен, уважителен, идеальный сын, не чета своим негодным братьям и сестре.

В этом воображаемом параллельном мире Синана и Селин любят, как полагается любить младших детей, Гекхан обожает родителей, а не злится на них, мать радостно целует и обнимает их всех, а отец гордо сидит во главе стола, с отеческой заботой оглядывая свою счастливую семью.

Только это был воображаемый мир, потому что в этом мире Ягыз пропал и скорее всего был мертв, а если даже и жив, то даже не представлял, что у него могут быть какие-то родители, тем более родители, которые наплевали на всех остальных детей ради его тени.

Иногда Синан представлял себе, как Ягыз вдруг находится. Он пытался представить, что бы тогда было? Родители бы обняли его, рыдая от счастья, а потом призвали бы в свои объятья их всех, и они тогда бы точно зажили все вместе, счастливые, радостные и довольные, будто и не было этих тридцати лет?

Или, скорее всего, родители бы встретили совершенно чужого, непонятного им незнакомца, воспитанного другими людьми, с другими ценностями, с другими повадками, не поверили бы, не приняли, оттолкнули, и поняли бы, что ради этого чужака годами портили жизнь своих детей?

На самом деле не было бы ни того, ни другого. Ягыз наверняка был мертв. Это было предположение Мехмета, когда они как-то обсуждали это в Агве. Что скорее всего ребенка похитили ради выкупа, но… Новорожденный был совсем маленьким, и он умер еще до того, как похитители успели отправить требование. И тогда от тела ребенка просто избавились и забыли об этом. Похитители забыли, не родители.

Севда крутилась на кухне, она помогала Мехмету по дому, наверняка в надежде, что однажды он попросит ее остаться с ним навсегда, но Мехмет отчаянно не понимал намеков, вместо руки и сердца всучивая ей в ладони деньги. Синан только усмехался, глядя на это.

Снова раздался звук сообщения.

– О, опять Хазан, – Синан проверил сообщение. – Зовет нас к себе, пройтись по контракту с киностудией.

Мехмет поморщился, скривившись.

– Ты не сказал ей, что у нас выходной?

– Поправочка, – Синан поднял палец. – У меня выходной. Ты сейчас работаешь. – Мехмет коротко хохотнул и затянулся сигаретой, улыбаясь. – И у меня выходной закончился. Подымайся, поехали. Я намерен стать бизнесменом года, а ты мне будешь ассистировать.

Мехмет покосился на него, и Синан подошел, сбрасывая его ноги с дивана. Он изобразил звук трубы и дернул Мехмета за руку.

– Рота, подъем! – Заорал он, пугая Севду. – Ту-ту-туру-туру! Рядовый Йылдыз, а ну подъем, Родина зовет!

Мехмет засмеялся, подымаясь.

– Капрал Йылдыз, – поправил он, и Синан подтолкнул его к двери.

– Могу звать тебя хоть генералом, если это доставит тебе удовольствие. Поехали, поехали. Там наверняка будет Фарах.

– Тогда я точно по дороге застрелюсь, – решил Мехмет, целуя на прощание Севду в щеку. – Пока, сестренка, – сказал он, не замечая боли в ее щенячьем взгляде.

Комментарий к Часть 4

Решила, что раз уж кто-то догадался, то не буду тянуть. Догадка была правильная – Ягыз Эгемен и Мехмет Йылдыз – одно и то же лицо)))

========== Часть 5 ==========

Хазан поставила на стол поднос с кофе и отметила, что Мехмет Йылдыз снова к чашке и не притронулся. В начале можно было бы говорить, что это было совпадение, но после того, как она опрокинула в раковину две чашки с остывшим кофе и убрала нетронутый сэндвич, понять можно было однозначно – демарш. Жест недоброй воли. Нота, мать его, протеста.

Ну и черт с ним, кому он хуже делает, что не ест приготовленную ей еду? Явно не Хазан.

Хазан искренне не понимала, в чем его проблема. Да, она наговорила ему гадостей. И что в этом такого? Она многим говорила гадости. Она говорила Синану такое, что этот ненормальный Мехмет Йылдыз повесился бы, судя по его реакции. Тогда, когда она вспомнила его, на следующий день она вызвала его в свой кабинет и, как и собиралась, принесла искренние, вежливые, добросердечные извинения. Она как сейчас помнила тот день – она сидела за своим столом, а он стоял, отказываясь присесть, и смотрел на нее сверху вниз, как на какое-то насекомое, и с каждым словом его сине-зеленые глаза становились все холоднее, а ее речь все скованнее, и она просто отправила его прочь, так и не дождавшись от него и полслова.

С тех пор Мехмет Йылдыз работал в ее фирме уже несколько месяцев, он никогда не был груб – не заговаривал с ней первым, но на вопросы отвечал, пусть и обычно кратко, поручения исполнял безукоризненно, с заданиями справлялся блестяще, был неизменно вежлив, вставал в ее присутствии, открывал перед ней двери, если оказывался первым, здоровался и прощался. Но при этом все в офисе каким-то образом понимали, что если Хазан загорится в пожаре, Мехмет Йылдыз даже не помочится, чтобы ее спасти.

Самое забавное, что всем остальным Мехмет Йылдыз нравился, даже ворчливому Эмраху он пришелся по душе. И остальные как будто бы нравились Йылдызу. Топор он точил исключительно на Хазан.

Хазан посмотрела на него. Он сидел на диване напротив, полностью поглощенный приготовлением презентации, которую, вообще-то, должен был делать Синан, но тот радостно сплавил все на ассистента, сам листая какую-то статью и делая пометки в блокноте. Хазан не была уверена, что пометки не были просто случайно выбранными словами – в чем, в чем, а в имитации бурной деятельности Синану не было равных.

Фарах демонстративно громко кликнула по кнопке отправить и демонстративно медленно потянулась, давая всем понять, что она свою часть дела закончила, и теперь могла приняться за свое новое хобби – попытки соблазнить Мехмета.

– Мехмет, – она спустила очаровательно поджатые голые ножки с кресла на пол и ловко перебросила их с одной ноги на другую. Синан выпрямился, предвкушая зрелище, да и Хазан затаила дыхание. – Мехмет, ты так и не притронулся к кофе. Тебе надо отдохнуть и перекусить.

– Спасибо, Фарах, я не голоден, – спокойно ответил тот, легко улыбнувшись. Хазан покосилась на Синана и поймала его веселый взгляд. Фарах поднялась с кресла, снова потягиваясь, так, что ее короткое, стратегически выбранное платьице, просто неприличным образом задралось. Синан оценивающе оглядел ее ноги, но Мехмет даже не подумал оторваться от ноутбука.

Фарах присела рядом с Мехметом на диван и наклонилась, заглядывая в его монитор, практически налегая на него. Это наконец-то заставило Мехмета оторваться от работы, но не так, как рассчитывала Фарах: он искоса посмотрел на Синана, посылая ему отчаянный взгляд, тот прикусил губу, сдерживая смех и упираясь взглядом в свой ноутбук, а Хазан прикрыла рот ладонью, чтобы не было видно ее насмешливой улыбки.

Фарах положила руку ему на грудь и медленно провела вверх-вниз, и Мехмет осторожно отодвинулся, убирая от себя ее руку, наклоняясь вперед и начиная растирать плечо, снова с отчаянием глядя на Синана.

– Что такое, Мехмет, что-то с рукой? – Озабоченно спросила Фарах, и, прежде чем Мехмет успел ответить, вмешался Синан.

– Да, старая боевая рана беспокоит, – и если бы взглядом можно было убить, Синан упал бы замертво.

– О, – ахнула Фарах и схватила Мехмета за руку. – Мехмет, дорогой! Не стоит так долго работать в одной неудобной позе! Хочешь, я сделаю тебе массаж?

Мехмет резко поднялся на ноги, ставя ноутбук на журнальный столик перед собой.

– Синан, пошли покурим, – быстро сказал он, и Синан поднялся, не скрывая усмешки. Они пошли к двери, чтобы спуститься на улицу, потому что Хазан строго-настрого запретила им курить в ее квартире, даже на балконе.

– Подруга, – осуждающе сказала Хазан, когда мужчины вышли. – Что это было такое, дорогая? Душераздирающее зрелище. Ты и правда заржавела

– О Аллах, это не человек, а глыба льда, – Фарах закатила глаза. – Честное слово, что мне еще с ним сделать? Серьезно, я уже перепробовала все.

Хазан задумчиво посмотрела в потолок.

– Облей его кофе и уволоки в ванную, отмывать. Там можешь проделать с ним свои грязные делишки, обещаю удержать Синана, если твой любимый начнет звать на помощь.

Фарах закатила глаза, запрокидывая голову на спинку дивана.

– Ты не забыла? Наш красавчик служил в армии. Раздавит меня одной левой… Не то чтобы я была против, чтобы он меня чуть-чуть придавил…

Хазан засмеялась, закрывая глаза рукой.

– Подай-ка мне его ноутбук, – вдруг решила она.

– Он же закрыт паролем? – Фарах удивленно приподняла брови, но Хазан подмигнула ей. Как президент компании она имела учетку с особыми привилегиями, и могла войти в любой компьютер фирмы, просмотреть любой документ, хранящийся на нем, и она уже несколько раз так залезала в компьютер Мехмета. Хазан быстро нашла папку с нужными документами и просмотрела три приготовленных им варианта черновика. Получалось и правда неплохо, точно наверняка лучше, чем было бы у Синана, хотя сама она кое-что бы переделала. Хазан поджала губы: несмотря на отсутствие должного образования, кое-что Йылдыз все же мог. Он не учился в университете, и образование получал только на каких-то курсах. Зачаточный английский, беглый арабский, кое-какие знания бухгалтерского учета, в большинстве своем все-таки был только собственный ум и потрясающая память – он и правда мог через несколько дней пересказать дословно содержание любого собрания, его присутствие было как диктофон, разве что голоса он не мог передавать.

Хазан отложила ноутбук, раздраженно глядя на остывший кофе, приготовленный для Мехмета. Хазан не могла не признать, что Мехмет здорово помогает Синану, пусть она сомневалась в нем в начале, для Синана он стал другом, лучшим другом, чем, наверное, была сейчас сама Хазан. Конечно, Мехмету платили за то, чтобы он целыми днями крутился рядом с Синаном, выслушивал его, помогал, направлял, просто иногда работал за него, но… Синану не стало бы лучше рядом с просто любым человеком, которому бы платил его отец. Каким-то образом, Мехмет стал для Синана тем самым якорем, за который тот смог зацепиться, братом, каким не стал для него Гекхан, и Хазан должна была быть ему за это благодарна, и была бы, если бы не его поведение.

Хазан и правда не заслужила такого отвратительного отношения, столь холодных презрительных взглядов, и вдвойне было отвратительно, что так он вел себя только с ней, даже Фарах, которая его практически домогалась, получала от него больше сердечности, чем всегда вежливая с ним Хазан. Когда Хазан видела, как он ласково улыбается другим сотрудникам ее офиса, а потом переводит на нее взгляд и делает такой вид, будто углядел мусорную кучу – это бесило до невозможности, и ужасно хотелось чем-нибудь в него запустить.

– Хазан! – Синан возвестил о своем возвращении как всегда громко. – Тут тебе почту передали.

Хазан поморщилась, принимая конверт из рук Синана. От этого Мехмета Синан перенял привычку к дешевому табаку, хотя и дорогой пах не лучше. Хазан не понимала, как мужчина, который как будто бы занимался спортом и ел здоровую пищу при этом дымил как паровоз?

Синан насмешливо фыркнул, еще и дохнув еще раз на Хазан и ухмыльнувшись при виде ее недовольной гримасы, и Хазан открыла конверт, не поверив своим глазам, когда увидела содержимое.

– Синан, – сковано сказала она, протягивая один из маленьких конвертов внутри. – Ты не поверишь, но это тебе.

– Почему же не поверю? – Запаясничал Синан. – На конверте мое имя, так что верю, что это мне…

Он замолчал, увидев, что именно это было, и Мехмет поднял голову от ноутбука, настороженно глядя на него.

– Понятно, – кивнул Синан, протягивая конверт и открытку Мехмету. – Понимаешь, что это значит?

– Твой старший брат женится, – ответил тот. – Поздравляю. Пусть будут счастливы.

– Нет, брат, я имею в виду то, что он прислал приглашение на адрес Хазан.

Мехмет приоткрыл рот, ошарашенно глядя на Синана, и покачал головой.

– Это невозможно. Он не мог так поступить!

– Что невозможно? – С любопытством вмешалась Фарах, присев рядом с Мехметом и поджав под себя ноги, всем телом развернувшись к нему, но Мехмет не отрывал взгляда от Синана, качая головой, и Синан ухмыльнулся, поворачиваясь к подруге.

– Это значит, что мой братец не пригласил родителей на свадьбу.

– Так нельзя, – Мехмет опустил голову, продолжая укоризненно качать ею, отводя взгляд от ликующего лица Синана. – Они же ваши родители. Так нельзя, Синан.

– Ну, как видишь, Гекхан продемонстрировал, что можно. Хазан, – друг детства повернулся к ней, – можно я у тебя сегодня заночую? Не хочу встречаться с ними лицом к лицу, папаша наверняка прослышал о свадьбе и теперь изображает из себя жертву неблагодарных отпрысков.

– Синан…

– Брат, заткнись. Вот прошу тебя, не начинай опять. Если ты опять начнешь лить мне в уши душеспасительную чушь о семейных узах, я тебя просто придушу.

– Это семья, Синан, твои отец и мать. Ты должен…

– Ты должен выполнять мои приказы, капрал Йылдыз, – резко ответил Синан. – И мой приказ – заткнись.

Мехмет поднял голову, снова посмотрев в лицо Синана.

– Позвони хотя бы брату, – просто сказал он наконец, и Синан пожал плечами. – Скажи ему, что он должен… – Но он замолчал, когда Синан снова резко посмотрел на него.

Хазан закатила глаза. Этому мужику давно стоило бы понять, что не стоит вмешиваться в отношения Синана с родителями. Это дело было точно за пределами его компетенции, каким бы умным и находчивым он себя не считал. И уж точно драма семьи Эгеменов была за пределами моралей и традиций его рабочеклассового воспитания. Это в его районе положено униженно принимать каждую оплеуху от токсичных родителей, чтобы потом также унижать своих не менее токсичных детей. Он мог сколько угодно проповедовать об уважении к старшим и любви к семье, он не жил на их с Синаном месте.

Хазан откашлялась.

– Ну, он прав, Синан, брату ты должен позвонить. Есть правда вопрос, ты же говорил, что не общаешься с ним, так? А ведь ты даже не удивился, кто его восхитительная невеста!

– О, это я уже знаю, – Синан махнул рукой. – Драгоценная Джемиле. Да, я знал.

– Неужели Гекхан сказал тебе? – Против воли, это обрадовало Хазан. Она понимала, почему Синан злился на родителей, но не понимала его отношений с братом и сестрой.

– О нет, у меня были другие, более продвинутые источники.

Окинув взглядом недоумевающих девушек, Мехмет хмыкнул, отодвигая от себя ноутбук.

– Он имеет в виду инстаграм Селин.

Ах да, инстаграм. У Хазан не было соцсетей, кроме рабочих профилей, а Эдже, конечно же, не была сейчас подписана на заклятую подругу. Так милейшая Джемиле пролетела ниже радаров. Ну, прямо сейчас мамочка наверняка названивает с ядовитой радостью Кудрету, и она уже представляла, как дядюшка громит свою лондонскую квартиру. Много лет она наблюдала цирк под названием «частная жизнь Кудрета Чамкырана» из первых рядов, и теперь в число актеров вступил Гекхан Эгемен – как раз драмы Эгеменов здесь только и не хватало.

Отношения дяди Кудрета и Джемиле пугали ее иногда – их громкие скандалы, не менее громкие воссоединения, обвинения, драки, заявления в полицию, страстные поцелуи прямо на площади у полицейского участка на следующий день, угрозы убить друг друга, угрозы покончить с собой, десять лет безостановочной истерики, в которую они зачем-то принесли Омрюм. О Аллах, во что ты влип, Гекхан? Добрый, мягкотелый, любящий детей, обожающий сестру, очевидный подкаблучник Гекхан.

– Ты должен позвонить брату, – резко сказала Хазан, – и прочистить ему мозги. О чем он только думает? Какого хрена он связался с этой змеей Джемиле?

– Ну уж нет, – твердо ответил Синан. – В личную жизнь Гекхана я точно вмешиваться не собираюсь. Хочет жениться – благословляю. Его проблемы. Он не лез в мою жизнь, я не лезу в его, все довольны. Пойду на его свадьбу, выпью за здоровье новобрачных, и разойдемся. С Джемиле пусть сам разбирается.

– Как будто ты не знаешь, кто такая Джемиле, – рявкнула Хазан. – Отвратительная дрянь! Тупая, злобная, коварная мразь, ничтожество, хитрая интриганка! Сколько крови она нам попила, как ты можешь отдавать ей на съедение Гекхана, он же все-таки твой брат! – Хазан вскочила с места, принявшись ходить по комнате. – Жадная ленивая корова, которая только и привыкла, что своим телом деньги добывать. А то мы не знаем, кем она была, пока не окрутила моего дядю? Теперь вот к Гекхану присосалась, шлюха. Поднялась из своего нищего района, раздвигая ноги перед каждым попавшимся перед ней богатым мужиком – и вот на этом хочет жениться Гекхан? Синан, о чем он только думает?

– Может быть он просто не такой высокомерный сноб, как вы, госпожа Чамкыран? – раздался холодный голос, и Хазан развернулась, глядя на Йылдыза, сидевшего на диване, скрестив руки на груди.

– Что ты сказал? – Угрожающе спросила Хазан, и Мехмет усмехнулся, поднимаясь на ноги.

– Ты это слышала, маленькая госпожа. Это ты унижаешь людей за происхождение, быть может господин Гекхан видит глубже тебя.

– О да, и я даже представляю куда именно он ей так глубоко смотрит, – прорычала Хазан, и Мехмет дернул щекой, кривясь от отвращения.

– Ну конечно же. Глупые, коварные мрази из нищих кварталов, которые только и могут что зарабатывать через постели невинных богатеньких детишек. Да, я это уже слышал.

– Не передергивай, – отрывисто бросила ему Хазан. – Ты даже не знаешь эту чертову Джемиле!

– Ну, ты не знала меня, но тебе это ведь не помешало?

– О Аллах, опять! – Хазан всплеснула руками. – Когда ты уже уймешься с этой историей? Я извинилась, чтоб тебя, хватит уже! Так и будешь играть в жертву?

– Ну конечно, – кивнул он, усмехаясь. – Разве нищие мрази из бедных кварталов имеют право на достоинство? Разве имеют право не терпеть оскорбления в свой адрес? Поди еще и людьми себя вдруг вообразят, как будто они купили это право, как нормальные люди? Богатенькая госпожа вызвала меня к себе в кабинет через секретаршу, изволила помахать лениво ручкой и сказать, состроив утомленную рожицу “давайте все оставим позади, Мехмет, всякое в жизни бывает” – и я, конечно же, должен был повалиться перед тобой на пузо и возблагодарить за шанс дышать с тобой одним воздухом. Ведь ты же сделала мне такое одолжение – позволила мне работать там, где не тебе было решать, где мне работать.

– Создатель, да хватит уже об этом! – Хазан взорвалась. – У меня было право плохо подумать о тебе! Ты явился на вечеринку в сопровождении моей маленькой сестры, которая тебя на полжизни младше! После того, как она наболтала о тебе историй о том, как вы занимаетесь любовью прямо на твоем мотоцикле! Что я еще должна была после этого сказать? Я никого не убила! Не ограбила! Не обманула! Ты не имеешь право относиться ко мне, как к какой-то дряни только из-за того, что я наговорила в тревоге за сестру!

– А госпожу Джемиле ты сейчас тоже оскорбила в тревоге за сестру? Ее происхождение, ее жизнь – это ты тоже оскорбила, потому что обеспокоилась? А когда пыталась лишить меня работы, это тоже было из тревоги за сестру? Когда пыталась уговорить моего товарища выставить меня из клуба, это ты так тревожилась? Когда звонила господину Хазыму и просила его меня выставить, это ты так тревожилась? Когда лазила в мой компьютер, – и он толкнул ногой журнальный столик, опрокидывая его, вместе со стоящим на нем ноутбуком. – Ты думаешь, я не видел следов твоей учетки, маленькая госпожа? Думала, господин Хазым мне не расскажет? В отличие от тебя, он относится ко мне как к человеку!

– Я не просила его тебя уволить! – Крикнула Хазан, всплескивая руками. – Я просто спрашивала его, уверен ли он в тебе, достаточно ли ему твоей квалификации, да, я проверяла, как ты выполнял работу, да, имею право, о Аллах! Черт побери, ты же просто тренер по кикбоксингу, ты даже в университете не учился!

– Хазан! – Грубо рявкнул Синан, останавливая ее, и Хазан повернулась к нему.

– Вот только ты не начинай, Синан, сейчас еще и ты не начинай петь оды своему новообретенному брату, – она издевательски протянула последнее слово. – Вы только посмотрите на него, с ханжеским видом читал мне проповеди, как я обидела его бедного нового лучшего друга, какая я плохая, жестокосердная женщина, как будто не ты обзывал всех этих вешающихся на тебя глупышек шлюхами, откупаясь от них цветочками и обещаниями звонить, когда по утрам выставлял их из своей постели, клялся, как тебя не поймает ни одна нищая охотница за деньгами вроде Джемиле – а теперь посмотрите на него, с возмущением смотрит на высокомерную Хазан! Оцени его игру, а, Мехмет, это он ради тебя прикидывается. Или ты, – повернулась она к Фарах, которая смотрела на нее круглыми глазами, не вставая с дивана, сжавшись на нем в комочек. – Ох, пожалуйста, как шутить шуточки о романах с охранниками и официантами, которых так легко поманить, так первая, но главная снобка компании – это, конечно же, я. Ну, давайте, начинайте, обругайте меня, такую плохую. Поднимитесь повыше в своих глазах.

Синан и Фарах смотрели на нее, приоткрыв рот, а Мехмет стоял, уставившись в пол. Руки, которые он до этого по своему обыкновению заламывал в раздражающем ее жесте, повисли по швам. Он глубоко вздохнул, качая головой.

– Думаю, достаточно, – сказал он. – Синан, ты вроде бы сказал, что остаешься, думаю, я больше тебе не нужен сегодня. Завтра заеду за тобой.

– Стой, брат, – Синан ухватил его за плечо, но Мехмет медленно вывернулся из его хватки, отрицательно качая головой. – Мы завтра поговорим, Хазан, – сказал Синан, все же следуя за Мехметом к двери.

– Ну ты даешь, подруга, – протянула Фарах, когда за Синаном хлопнула дверь. – Садись, я принесу вина. Такое нельзя обсуждать насухо.

– Я ничего не собираюсь обсуждать, – прошипела Хазан сквозь сжатые зубы, но Фарах проигнорировала ее, шлепая босиком к бару.

– Белое вино, – сказала она, поднимая палец, – если у тебя есть что-нибудь к нему на кухне, неси. Поговорим о нашем общем снобизме.

– Доброе утро, господин Йылдыз, – сказала Хазан, постучавшись в дверь. Она видела, как напряглись его плечи, когда он услышал ее голос, и он медленно поднял голову, переводя на нее взгляд.

– Синан вышел, – зачем-то озвучил он очевидное, и Хазан подавила желание закатить глаза и фыркнуть.

– Я знаю, – ответила она, потому что Синан был сейчас в ее кабинете. – Я могу войти?

– Разве госпоже президенту компании на это нужно позволение? – Спросил он пустое пространство перед собой, и Хазан с трудом, но проглотила это.

– Господин Йылдыз, – тихо сказала она. – Мехмет. Я серьезно. Я могу с вами поговорить?

Он помолчал, глядя перед собой, но кивнул.

– Конечно, госпожа Чамкыран.

Она видела, что он глотает какие-то обидные слова, как и она старалась проглотить саркастичные замечания, но все же вошла, закрыв за собой дверь.

– Я хотела принести вам свои извинения, – сказала она, присев на стул у стены, так, что сидела к нему боком, и ей не приходилось смотреть ему в лицо. – Вы были правы, я поступила неэтично, когда влезла в ваш компьютер. Прошу у вас прощения и обещаю, что этого больше не повторится. Я приношу извинения за то, что через вашу голову обратилась к вашему работодателю. Я не имела права вмешиваться в ваши дела с господином Хазымом. И за это я тоже прошу прощения. Прошу прощения, что была с вами груба и высокомерна. Прошу прощения, что позволила себе недостойные высказывания.

Она повернула к нему голову и наткнулась на его холодный синий взгляд.

– И я заверяю вас, что приношу извинения от всей души, а не приличия ради. Мне очень жаль, что я вас обидела.

Он на секунду отвел глаза, но потом снова к ней повернулся.

– Я… Я тоже приношу извинения, госпожа Чамкыран, – твердо сказал он. – Я позволил себе лишнее, прошу за это прощения.

– Что ж, – сказала Хазан, поднимаясь и подходя к нему, протягивая руку. – Надеюсь, отныне мы будем работать в мире.

Он пожал ей руку, глядя ей в лицо, куда-то в переносицу.

– Конечно, госпожа Чамкыран. Думаю, работе ничто мешать не будет.

– Вы можете звать меня Хазан, Мехмет, – сказала она, криво улыбаясь. – Вы же знаете, меня никто не зовет здесь госпожой, если только чего-то не испортили.

– Да, я знаю, – кивнул он, но ничего больше не добавил, ни имени, ни «госпожа».

========== Часть 6 ==========

Гекхан проснулся, улыбаясь, потому что он чувствовал запах волос любимой женщины. Он глубоко вздохнул, прикоснувшись губами к виску Джемиле, крепче обнимая и прижимая ее к себе. Он все еще не мог поверить, что она была здесь, с ним, что она была его, что она согласилась быть его навсегда.

Он любил ее много лет, любил ее с их первой встречи, полюбил ее с первого взгляда.

Он до сих пор помнил, как встретил ее, в день рождения Фазилет, на который он не хотел идти, но с которого потом не хотел уходить. Он помнил, как она выглядела, ее прическу, платье, цвет волос, улыбку, блеск ее глаз – и боль в его сердце, потому что она была не его.

Девушка Кудрета. Возлюбленная Кудрета. Женщина, любившая Кудрета.

Он до сих пор помнил то странное чувство, что испытывал в тот день, возвращаясь домой: ему одновременно казалось, что он парит в облаках, и при этом тяжесть на сердце прижимала его к земле.

Много лет он сходил с ума, глядя, как она счастлива с Кудретом, несчастна с Кудретом, любит его, ненавидит его, уходит от него, возвращается к нему, улыбается, потому что он рядом, плачет, потому что он рядом.

Их отношения были как американские горки: вверх, вниз, вверх, вниз, и он падал и поднимался вместе с ними. Она счастлива, он счастлив за нее, но ему хочется умереть; ей плохо, и ему плохо, но появляется надежда, на которую он не имел права.

Он молчал, все эти годы молчал, даже ни на что больше не надеясь, просто зная, что его любовь никогда не пройдет, веря, что она никогда не будет взаимной.

Даже сейчас он не верил, что она рядом с ним. Прижимая ее к себе, он до конца не верил, что она его, и где-то глубоко, далеко, на дне его мозга билось сомнение – что этого не будет, что это не так, что она не любит его, не останется с ним, не будет его.

Гекхан посмотрел на часы и нехотя поднялся. Обычно он всегда вставал рано, еще затемно, появляясь в офисе раньше других, но теперь… Теперь у него появилось желание залежаться в постели, прижаться к Джемиле, уснуть снова, вдыхая ее запах, но…

Гекхан поцеловал ее в щеку, улыбнулся, слушая ее неясное бормотание и нехотя поднялся. Набросив халат, он прошел к комнате Селин, постучав в дверь и громко позвал ее, и когда она сонно ответила, подошел к комнате, которую он готовил для Омрюм.

Он покупал этот дом и для нее тоже. Для своей сестры, для своей любимой и для своей дочери, потому что она будет его дочерью, что бы там не говорил и не делал Кудрет.

Гекхан прикрыл глаза, пытаясь запомнить этот момент. Момент, когда он наконец-то счастлив. Где-то в глубине души он чувствовал, что это ненадолго. Что Кудрет вернется, не может не вернуться, и тогда им предстоит война, потому что на этот раз он больше не отступит.

Он узнал, что такое вкус счастья, и был больше не намерен от него отказываться.

За эти полгода он виделся с отцом всего раз, когда потребовалось срочное совещание акционеров холдинга. Когда-то он начинал работать с отцом, надеясь, что хотя бы через общий бизнес сможет найти с ним хоть какой-то общий язык, но стало только хуже – отец считал его никчемным и ни на что не способным, не скрывая разочарования своим старшим сыном – ничего не оставалось кроме как плюнуть и уйти в собственное плавание, и пусть его собственная фирма была не такой крупной, как компания отца, офис не был таким модерновым, и секретарши не такими эффектными, Гекхан вполне преуспевал. «Никчемный сын не нуждается в тебе, папа». А от акций холдинга Гекхан отказываться не собирался. Он был горд, но не глуп. В конце концов, отец был ему должен, и что-то же нужно было с него получить?

Но это значило, что он за полгода всего раз видел отца, несколько раз видел мать, и ни разу не видел Синана. Гекхан знал, что брат обижался на него, и обижался справедливо. После дня рождения Селин, в первые дни, он пытался дозвониться до брата, но каждый раз трубку брал отец, и Гекхан сбрасывал звонок. Потом он узнал, что Синан уехал из города, и… И Гекхан забыл про него. Замотался. Суета с учебой Селин, с новым домом, со всеми делами… С Джемиле. Гекхан просто-напросто забыл про брата, и тот совершенно справедливо обижался на него. Гекхан не обвинил бы его ни в чем, если бы Синан тоже наплевал бы на него, сам Гекхан уже давно забросил младшего брата. Просто…