Текст книги "Черная звезда (СИ)"

Автор книги: TurkFan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Синан спустил ноги на пол, и медленно покрутил головой, пытаясь найти одежду. На нем были только трусы и носки, и Синан удивленно прищурился, оглядываясь на кровать. По всему выходило, что спал он один.

Синан медленно поднялся на ноги и шатаясь пошел к двери, пытаясь вспомнить, с кем же он вчера ушел из клуба, но с трудом мог даже вспомнить, как туда пришел.

Дверь заскрипела, открываясь, и Синан застонал от этого мерзкого звука, который грохотом отозвался в его голове. Он прислонился к стене, прикрывая глаза, когда услышал шаги, и чуть не скатился на пол, когда чьи-то руки подхватили его.

Синан распахнул глаза и обомлел, увидев лицо человека, которого совсем не ожидал тут увидеть.

– Ублюдок, – ахнул он, покачиваясь. – Ты вернулся!

Мехмет фыркнул, подхватывая его под плечо и волоча к дивану.

– И тебе здравствуй, Синан.

– Что ты здесь делаешь, мудак? – Сердито спросил Синан. – Я тебе…

– Все ребра переломаешь, я помню, – спокойно ответил тот, усаживая его. – Ты это уже говорил.

– Когда? – Синан прикрыл глаза, сжимая голову, и услышал шаги, которые то отдалились от него, то вернулись.

– Выпей это, – скомандовал Мехмет, и Синан отвернулся.

– В Евфрат вылей, ублюдок. Там же ты вроде еще вчера был? Вот и вали обратно, сукин ты сын.

– О Аллах, терпения мне. Выпей, это от головной боли.

Синан фыркнул, но сверление в голове превратилось в какое-то уже бурение дрелью, и он, кривясь от злости, принял из рук Мехмета таблетку и стакан воды, который поднес ко рту дрожащей рукой.

– Где это мы? – Спросил он, когда выпил лекарство и осушил второй стакан воды.

– Это квартира госпожи Джемиле. Гекхан подумал, что не стоит тебя нести в таком состоянии к ним домой, ты напугал бы Омрюм.

Синан подумал, что он мог бы отвести его и домой, но… Дома его бы встретил папа, со своей обычной выносящей мозг нотацией, а к Хазан…

– Сука ты, – громко сказал Синан, и Мехмет простонал под нос, взывая к господу. – Сука ты, все еще бегаешь от Хазан.

– Синан, прошу тебя, не надо сейчас об этом.

– А когда? Ты сжег свой дом…

– Хватит! – Мехмет тяжело присел рядом с ним на диван. – Мы с Хазан потом сами это обсудим, хорошо? Да, да, я помню, ты обещал переломать мне руки. Поговорим об этом потом.

Синан приоткрыл глаза, глядя на друга, с беспокойством разглядывавшего его.

– Что случилось, Синан?

– Откуда ты здесь взялся? – Холодно спросил Синан, и Мехмет вздохнул.

– Позвонил господин Гекхан.

– Господин Гекхан, – Синан фыркнул, передразнивая его. – Позвонил господин Гекхан и сказал, что его дорогой братец бухает третьи сутки, да? И господин Гекхан не справляется, няньку надо звать на помощь. Он тебе заплатил? За твои услуги, этот господин Гекхан? Ты поэтому приехал, да? По работе потребовалось? Ты ведь хрен бы иначе вернулся, только же по работе?

– Синан, перестань, пожалуйста. – Мехмет потер лицо. – Расскажи мне, ради Аллаха, что у тебя случилось?

Синан недоверчиво посмотрел на него, скривившись.

– Рассказать? А ты рассказал мне, что у тебя случилось? Ты рассказал мне, из-за чего ты сжег свой дом и свалил в свою гребаную Каппадоккию, бросив нас с Хазан? С хрена ли я тебе должен теперь отчитываться? Вали нахер, откуда пришел. Я не нуждаюсь в услугах платной няни.

– Синан, пожалуйста…

Синан коротко послал его, поднимаясь на ноги и покрутил головой по сторонам, пытаясь сообразить, где тут был туалет.

– Налево по коридору.

Синан еще раз коротко послал этого мудака и шатаясь пошел по коридору.

Он оперся руками о раковину и поднял голову, глядя на себя в зеркало. Небритое опухшее лицо, но все равно красавчик, сказал он себе, включая воду.

– Нахер пусть идет, – сказал он себе, протирая лицо мокрыми руками. – Думает, я ему обрадуюсь, уроду. Пусть идет нахер. Ничего я тебе не скажу.

Она не приходит к тебе во снах, сынок?

Не приходит, сказал он себе. Это был несчастный случай, повторил он себе в который раз. Это был несчастный случай. Прекрасно понимая, что это было не так.

========== Часть 20 ==========

Хазан потирала виски. Она так устала, так устала, постоянно работая в последние недели без выходных на две компании. Дела шли настолько туго, что в Эгемен Косметикс пришлось позвать на помощь их старую знакомую Джерен, которая после замужества оставила бизнес – хвала Аллаху, та согласилась помочь по старой дружбе.

Хазан с трудом сдержала желание закричать.

Кудрет и Хазым определенно сходили с ума. Они брали контракт за контрактом, и все уговоры Хазан, что у них не хватает ресурсов, встречались только вскинутыми бровями и разговорами о том, что те, кто не рискует, мол, не пьют шампанское. Дядя Хазым потерял все остатки здравого смысла после смерти тети Севинч, и бурная ссора, случившаяся у него с сыновьями пару недель назад еще больше отдалила его от детей. Теперь он словно сорвался с цепи, Хазан казалось, будто она сидит на заднем сидении гоночного автомобиля, пилот и штурман которого накидались наркотиками и теперь гонят по горному серпантину на берегу моря, все сильнее давя на газ. Она почти слышала визг тормозов, лязг металла и шипение охватывавшего их машину огня. Потому что Хазым и правда словно давил на газ: «Быстро. Еще быстрее. Как только можно быстро! И еще быстрее», и Хазан казалось, что в любой момент можно просто потерять управление.

Дерин вошла в кабинет, неся на подносе чай, и Хазан благодарно улыбнулась.

– Что это утром был за шум? – Поинтересовалась она, кладя сахар в чашку и медленно размешивая его.

– У господина коммерческого директора возникли… разногласия с господином Мехметом, – ответила Дерин, и ложечка звякнула, ударившись о стекло.

– Мехмет вернулся? – Хазан спросила это как можно более равнодушным тоном, искоса поглядывая на Дерин, но ассистентка была как всегда деловита и профессиональна.

– Да, господин Мехмет уже с утра в своем кабинете. Он просил меня сообщить, когда в вашем календаре будет свободное время для встречи с ним.

Как бы ни была деловита и профессиональна Дерин, она наверняка сейчас должна была умирать от любопытства и полниться подозрениями.

Мехмет никогда не просил о встрече через ассистентку. Он проходил прямо к ней в кабинет.

С самого утра. Первым делом, он зашел бы к ней в кабинет, с самого утра, а не дожидался бы, чтобы о нем сообщили. Дерин наверняка считала все это странным, и наверняка что-нибудь заподозрила.

Сплетни дяди Кудрета, уф. Насколько понимала Хазан, в офисе дядя такого не произносил, это она выяснила через Фарах. Во всяком случае пока этим он травил только мысли мамочки, но – один неверный шаг, и все в офисе и правда заговорят о Мехмете и Хазан, и один Аллах ведает, к каким выводам могут прийти.

«К чистому человеку грязь не пристает», так кто-то сказал однажды, но это ведь не правда. На чистом человеке единственное пятнышко заметнее, чем на вся грязь на одном нечистом.

– Скажи ему, что для него я свободна в любое время, – сухо сказала она Дерин. – Как обычно.

Дерин кивнула, выходя из кабинета, и Хазан судорожно выдохнула, сжимая кулаки.

Она пока не понимала, чего она хотела больше всего. Все эти недели, что его не было, она работала, как проклятая, чтобы ночью повалиться в постель и уснуть, но сон не приходил, и закрывая глаза, она видела перед собой обрывки той ночи: его голос, рваное дыхание, руки, волосы, затуманившийся взгляд – и пересыхало в горле, и поджималось все внутри, и тело наполнялось жаром, и Хазан сводила челюсти от ярости, раздражения и желания повторить эту ночь еще раз.

А также от злости на него, на себя, на всю эту ситуацию.

Когда раздался стук в дверь, Хазан с трудом удержалась от желания схватить со стола пресс-папье и приготовиться запустить его ему в голову, как только войдет, но вместо этого она коротко вдохнула-выдохнула, с деловитым видом начиная щелкать мышью.

– Войдите.

Это и правда оказался Мехмет, Хазан не повернулась в его сторону, но почувствовала, как он вошел, всем телом, и прикусила щеку изнутри, чтобы не перехватило дыхание.

– Здравствуй, Хазан.

Хазан прикрыла глаза, выдыхая через нос, и повернулась к нему, и в первую секунду его вид словно ударил ее – она успела позабыть, каким ярким он может быть вживую, а не в памяти.

Он изменился, подумала она, мягкую модную прическу сменила короткая, почти солдатская стрижка, исчезла небрежная щетина, он опять, как в первые дни их знакомства, как в ту ночь в отеле, в день рождения Селин, был тщательно выбрит, и Хазан чуть вздрогнула, увидев это – с тем образом исчезла легкое мальчишество в его образе, перед ней стоял усталый, печальный и взрослый мужчина, и сердце Хазан екнуло на секунду, екнуло, но тут же она скрепила его.

Хазан развернулась к нему на кресле и медленно, громко захлопала в ладоши.

Мехмет поморщился.

– О-о-о, господин Мехмет! Добро пожаловать! Никак закончился твой тур по стране? Все осмотрел на нашей родине? Может теперь заграницу поедешь? Послать тебя за границу?

Мехмет тяжело вздохнул, на секунду поднимая глаза к потолку, и Хазан с трудом удержалась от желания все-таки запустить ему в голову пресс-папье.

– Хазан.

– А что же мы так неофициально встречи назначаем – через Дерин. Послал бы мне приглашение по электронной почте…

– Я прошу прощения, Хазан.

Хазан почувствовала, как вся энергия одним махом покинула ее, из нее словно выпустили воздух, как из сдувшегося воздушного шарика, и осталось только чувство усталости, ее постоянный в последнее время спутник.

– За что? – Тихо спросила она. – За что ты просишь прощения?

– Я…

– Говори. Я хочу услышать, за что именно ты просишь прощения.

Он присел в кресло перед ней, опустив глаза, и Хазан рассматривала его, обратив внимание на то, что на запястье у него не было часов. Его старые сломанные часы лежали у нее дома, в выдвижном ящичке прикроватной тумбочки, и иногда, иногда, когда у нее появлялось желание выпить на ночь бокал вина, она доставала их и смотрела на них, это были простые старые часы на износившемся браслете, которые он почему-то сорвал с себя в ту ночь и швырнул в стену, и она не понимала, почему, почему он сделал это, почему сжег свой дом, почему пошел за ней…

– За то, что сделал той ночью.

Твою мать. Она так и знала. Хазан прикусила губу, одновременно желая ударить его, заорать и разреветься.

– Я не должен был так поступать в ту ночь. Не должен был пользоваться твоим состоянием. Это было аморально с моей стороны.

– Что? – У Хазан пересохло в горле, и она попыталась сглотнуть. Он молчал, глядя в пол, и Хазан захотелось подойти к нему и встряхнуть. – Каким моим состоянием?

– Ты… Ты была очень расстроена. Я помню, я же видел, ты была напугана, расстроена, и ты пыталась мне помочь, а я… Я повел себя как животное. Я понимаю, если ты никогда меня за это не простишь. Я не должен был подступать к тебе с такими намерениями…

– Что?

Это было все, что крутилось у нее в голове, все, что было у нее на языке. Что?

– Я поступил отвратительно, склонив тебя к близости, и…

– Что?

Хазан не верила своим ушам.

– Что ты несешь? – И Хазан добавила непечатное слово, и Мехмет ошеломленно поднял голову, не ожидав услышать от нее такое, и Хазан едва не потонула в его огромных глазах, но сейчас было не до этого. Хазан во все глаза смотрела на него, приоткрыв рот, не веря, что она только что услышала, и он вдруг покраснел, отводя взгляд и прикусывая губу. – Мехмет, ты… Что ты несешь?

– Я говорю…

– Я слышала, я уже слышала, я просто поверить в это не могу. Ты серьезно сейчас? Скажи мне, ты вот сейчас серьезно? – Она встала из-за стола и обошла вокруг, подходя к его креслу, и он будто попытался отодвинуться от нее, пусть даже все так же сидя в кресле. – Мать твою, ты серьезно? Ты? Ты склонил меня к близости? Мехмет, милый, у тебя вроде бы была суперпамять, нет? Ты вроде бы должен был помнить все до последней мелочи, разве нет?

– Я помню, – тихо ответил он, сжимая кулаки. – Я помню абсолютно все, – сказал он дрогнувшим голосом, и Хазан чертовски захотелось обхватить его лицо руками и заставить его посмотреть себе в глаза, но она удержалась, пока, если он продолжит…

– Тогда ты должен бы помнить, – резко сказала она, – что это я поцеловала тебя. Я повела тебя в спальню. Я тебя домогалась, придурок, так что не стоит оскорблять меня всей этой чепухой про животное и расстроенных жертв…

– Хазан…

– Я была напугана и расстроена. Твою мать. Я знаю, что ты пытаешься сделать, Мехмет. Я поняла, что это. Это твое раненое мужское эго. Что это я проявила инициативу.

– Что? – Теперь он наконец поднял голову, глядя прямо на нее, ошеломленно расширив глаза.

– Так и есть ведь, да? Ты пытаешься выдавить это из своей головы и расписываешь себе какую-то сказку, где ты весь из себя альфа-самец, склонил к близости, мать твою, «склонил к близости», откуда ты вообще взял такое выражение? Склонил к близости меня! Меня он склонил к близости, – Хазан повернулась к воображаемой публике, широким жестом указывая на Мехмета, продолжавшего обескураженно моргать, глядя на нее. – Полюбуйтесь на этого мачо, склоняет к близости нежелающих этого женщин. Дон-мать его-Жуан.

– Хазан…

– Ты за это просишь прощения, да? За то, что я тебя соблазнила, да? Тебе это не дает покоя, так? Ты поэтому уехал, бросил все, твоя мужская гордость не могла перенести, что мне пришлось делать за тебя всю работу, да? Даже раздевать тебя, и то пришлось мне!

Мехмет прикрыл лицо рукой, мучительно краснея, и Хазан прикусила губу, обеспокоенно глядя на дверь. Она будто бы не кричала, но говорила довольно громко, и если кто-нибудь стоит прямо под дверью, подслушивая.

– А теперь ты приехал, наконец, – продолжила она чуть тише, – и заявляешься ко мне со сказочкой, как ты «склонил меня к близости», черт побери, я вовек эту фразу не забуду. И… И что я должна была сделать? Поверить, что так все и было? Это же, мать твою, типичный газлайтинг, ты мне мозги пытаешься запудрить, да? Чтобы я поверила в то, чего не было? Что это не я потащила тебя в спальню, да?

– Все не так, Хазан, не так! – Мехмет вскочил на ноги, глядя на нее, стоя к ней почти вплотную. – Я… Я не должен был этого делать. Не должен был к тебе прикасаться. Это было неправильно. Я… Хорошо, не только я, мы, мы поступили неправильно… Даже если мы хотели этого, даже если ты хотела, мы не должны были так поступать!

– Почему? – Хазан гордо приподняла подбородок, сердито глядя на него. – Ну? Говори? Почему?

– Потому что… – Он прикрыл глаза и глубоко вздохнул. – Потому что я это я.

– Что это значит? – Хазан опешила, ожидая услышать что угодно, что он был не в себе, что она воспользовалась его состоянием, что он, черт побери, только что сжег свой дом, а она трахнула его…

– Я Мехмет Йылдыз, – сказал он к ее ошеломлению, и Хазан приоткрыла рот, не понимая, о чем он говорит, и Мехмет открыл глаза, глядя на нее сверху вниз. – Я нищий мальчишка из бедного квартала, сын строителя и уборщицы. У нас ничего не может быть общего. Мы не можем…

Хазан потеряла дар речи. Она ожидала услышать что угодно, кроме этого.

– Мы не можем быть вместе, Хазан. Мы с тобой из разных миров, у нас разный культурный пласт, разное мировоззрение, разное положение в обществе…

– Охренеть… – Хазан еле выдохнула, и он замолчал, удивленно глядя на нее. – Охренеть. Ты это серьезно сейчас? Сначала «склонить к близости», теперь «культурный пласт», что… Что это, мать твою, Мехмет?

– Я… – Он отвел взгляд, глядя куда-то ей за спину. – Хазан, пожалуйста. Я много думал об этом, мне нужно было уехать, чтобы все обдумать. Я не должен был вообще возвращаться, я должен был убраться сразу и навсегда. Я должен был вообще порвать все связи, я… Я просто оказался слаб, и не смог оборвать все, но… Мне здесь не место, Хазан. Это не мое место, это не мой мир, это не я. У нас нет будущего, у нас нет общего прошлого…

Хазан наконец сделала то, что давно хотела. Она схватила его за лицо, разворачивая к себе, глядя ему прямо в глаза.

– Посмотри на меня! – Скомандовала она, и он послушно посмотрел ей в глаза, и сердце Хазан екнуло при виде его больного, полного страдания взгляда. – Мехмет… – Она сказала это тихо, почти ему в губы. – Что с тобой происходит? Что, что творится в этой твоей голове? О чем ты говоришь, Мехмет? – Он молчал, просто продолжая убито глядеть на нее, и ей захотелось его встряхнуть. – Мехмет, что ты несешь? Что происходит, Мехмет? Я не понимаю, что с тобой творится? Почему ты это все говоришь, Мехмет? Что значит, это не ты? Что значит, не твое место?

Он отступил от нее на шаг, вырываясь из ее рук, и Хазан шагнула за ним, не отпуская его далеко от себя.

– Так не должно было быть, – тихо сказал он. – Я просто телохранитель и тренер. Мне не место рядом с Эгеменами.

– Это дядя тебе наболтал? – Хазан показалось, что она все поняла. – Ты сегодня утром спорил с ним, это из-за этого? Он тебе все это наболтал?

Мехмет непонимающе посмотрел на нее.

– Дядя? Какой дядя? Твой дядя? Нет, – он покачал головой. – Нет, он ничего такого не говорил, это, это я… Я постоянно думаю об этом, о том, что… Что мне не место рядом с тобой.

Хазан раздраженно выдохнула. Значит, как она и думала, дело было в уязвленной мужской гордости. Дорогому Мехмету унизительно быть любовником богатой девочки.

– Понятно, – Хазан выдохнула сквозь сжатые зубы, загораясь от охватившего ее гнева. – Давай, расскажи мне тогда, кому рядом со мной место. Просвети меня. Мне же решать не дозволяется. Мне ведь не положено думать, с кем мне рядом место, с кем у меня есть будущее. Давай, расскажи мне, где мне искать этого великолепного достойного меня мужчину. Ну, давай, пальцем покажи. Где он, этот прекрасный принц? Давай, маньяк контроля, найди мне достойную партию, раз уж я сама не могу решать за себя, кого я хочу.

Он опять прикрыл глаза, мученически выдохнув.

– Хазан…

– Мне плевать на твой долбаный культурный пласт, Мехмет. Плевать на твой долбаный квартал и прочую чушь, что ты здесь нес. Плевать на прошлое, плевать на будущее. Я живу настоящим. Я хотела тебя в ту ночь, понимаешь, хотела того, что тогда случилось, – и опять, он удивленно распахнул глаза, глядя на нее, и она шагнула еще ближе к нему, делая шаг, будто ныряя в глубину, глядя прямо ему в глаза. – Черт возьми, я и сейчас этого хочу.

– Хазан, – он прошептал это, хрипло, свистяще, глядя ей прямо в лицо, и от звука этого шепота по ней словно прошло электричество, и Хазан подняла руку, касаясь его щеки, и как в прошлый раз, он прильнул лицом к ее ладони, медленно потираясь гладко выбритой щекой, и у Хазан опять перехватило дыхание, когда она потянулась к нему…

– Где этот ублюдок? – Громкий крик из коридора словно вывел ее из транса, и она едва успела отскочить, когда дверь кабинета распахнулась, и внутрь ворвался разъяренный дядя.

========== Часть 21 ==========

– Как я и думал, – Кудрет начал с места в карьер, захлопывая за собой дверь прямо перед лицом встревоженной Дерин. – Он уже здесь. Как обычно. Вернулся в офис, и тут же за свое. Где угодно, кроме своего собственного кабинета. У Хазан. Под моей дверью. В Гази-мать-его-антепе. В комнате видеонаблюдения. Где бы не работать, лишь бы только не работать, да, солдафон? Уроки срочной службы сказываются? Или все же просто вынюхиваешь? Уже поделился с моей племянницей своими фантазиями, ублюдок?

– Чем поделился? – Хазан насторожилась, глядя, как Мехмет выпрямляется, расправляя плечи, одной осанкой уже принимая угрожающий вид, и дядя улыбнулся, оглядывая его.

– Твой диктофон на ножках. Решил, что ему мало впечатлений от достопримечательностей нашей прекрасной родины, понял, что слишком долго манкировал обязанностями, и принялся за старое – следить за мной и вынюхивать. Знаешь, чем он с утра занимался? Поперся к охранникам, видать, соскучился по старым коллегам, и засел там смотреть, кто чем тут без него развлекался. Сынок, ты что, маньяк? То есть, я знаю, что ты маньяк, но у тебя еще и сексуальные перверсии, оказывается?

– Че-е? – Мехмет ошеломленно уронил челюсть, и Хазан вытаращила глаза.

– А как это еще понимать, кроме как вуайеризм, извращенец? Я прихожу к этому недоумку, – он повернулся к Хазан, тыча пальцем в Мехмета. – Рассказать, как мне пришлось выкручиваться, когда этот мерзавец натворил мне делов, свалил из Газиантепа посреди переговоров, прихожу к нему, а его, само собой, там нет, его опять черти утащили. Он, видите ли, у охраны, как всегда, поближе к народу. Я к охране, а там, вся, мать его, видеокомната забита, мать его, охранниками, которые пялятся, как я целую свою женщину. Твою мать, набились толпой в комнату, смотрят и комментируют. Чуть не уволил их всех к чертовой матери. И угадай, чья это оказалась идея? Кто откопал это видео и сидел, на него пялился? Наш дорогой капрал с пробитым чердаком, вот кто.

Хазан ошарашенно повернула голову к раскрасневшемуся от смущения и возмущения Мехмету.

– Все не так было, Хазан! – Он повернулся к Кудрету, сжимая кулаки. – Плевать мне на вашу личную жизнь, господин Кудрет. Раз уж ребятам захотелось посмотреть, как вы развлекаетесь на работе, то это не моя вина. Мне это и даром было не нужно. Что вы сказали Синану?

– Не понял… – Судя по виду дяди, он и правда был озадачен неожиданным поворотом разговора.

– Синан, что вы ему сказали в тот день? В день, когда он снова начал пить…

– А что, твоему дружку-алкоголику нужен повод, чтобы надраться? – Кудрет сказал это с видом искреннего непонимания на лице, и Мехмет сжал и разжал кулаки, желваки дергались на его щеках.

– Вы что-то сказали ему. Я видел. Не знаю, что вы ему сказали, но я видел, в каком он был состоянии, когда вы оставили его. Когда ваша… Женщина… – Мехмет ядовито выделил это слово. – Когда она ушла, вы что-то сказали ему. На Синане лица не было. Что? Что вы сказали ему? Что вы ему сделали, что вы ему сказали, что довели до такого состояния?

– Дядя? – Хазан настороженно посмотрела на Кудрета, который выглядел настолько довольным, что наевшийся сметаны кот казался бы брюзгой. На его лице был написан просто-напросто восторг, и ужас у Хазан вызывало то, что она понимала, чему он радовался. Страданиям Синана.

– Так значит он не сказал тебе, диктофончик? Еще бы, мало ли кому ты разболтаешь. Молодец парень, держится за свое.

– Что ты ему сделал, дядя?

Кудрет подмигнул ей, с удобством присаживаясь на диван.

– Я? – Он ухмыльнулся. – Я не сделал ему ничего. Все, что можно было, он сделал себе сам. Это его выбор, молчать или не молчать. И… – Он повернул голову к Мехмету. – И мой выбор теперь тоже.

– Попробуй только тронуть Синана, ты, ублюдок, – Мехмет рванулся было к Кудрету, но Хазан встала прямо перед ним, качая головой. Она положила руку ему на грудь, успокаивая его.

– Не надо, Мехмет, пожалуйста. Дядя. Дядя, что происходит? – Она развернулась, делая шаг к дяде. – Какое тебе дело до Синана?

– На самом деле, не было, – дядя изобразил недоумевающую гримасу. – Пока он не влез в мои дела. Скажите своему приятелю, что его маленькая тайна теперь в моих руках. И ее безопасность связана только с его поведением. Он следит за своим языком, а я за своим. Честная взаимовыгодная сделка, правда? Я нечасто такие заключаю.

– Дядя, оставь Синана в покое, ради Аллаха, зачем ты это делаешь? Зачем ты так поступаешь, господи?

– Племянница, – дядя даже не поднялся с места. – Как я сказал, мне было бы с главной колокольни плевать, что он там когда-то натворил и каких бед наворотил, хрен бы с ним, с алкоголиком. Просто ему не стоило трогать то, что мое. В этом мире есть три неприкосновенные для других вещи – мои деньги, моя семья и мои женщины. Пальцем заденешь что-либо из этого – и тебе конец. Это было первое предупреждение твоему дружку, солдафон. Если он еще раз оскорбит Ниль, или сделает еще хоть что-то, что мне не понравится… Ну, рядом с Севинч полно места, может сам идти туда и укладываться.

– Ублюдок, – лицо Мехмета было белым от гнева. – Ублюдок. Если ты причинишь вред Синану, я убью тебя. Клянусь, я просто тебя убью.

Кудрет даже не пошевелился, все так же сидя на диване в расслабленной позе, спокойно глядя снизу вверх на стоявшего рядом с ним Мехмета.

– Сначала спроси у него, что он скрывает, мальчишка. Спроси его, достоин ли он, чтобы за него лили кровь. Уточни, стоит ли он того.

– Не тебе решать, – Мехмет ответил сквозь зубы. – Не тебе решать, что стоит, а что не стоит крови. Ты не знаешь цену крови, балабол.

Кудрет серьезно смотрел на него, не улыбаясь, как обычно, просто серьезно и изучающе глядя на него.

– Спроси у него. Спроси у него, что за тайну он бережет. Спроси, стоило ли хранить ее столько лет. – Он поднялся и прошел мимо него, подходя к Хазан. – Знаешь, чем опасны тайны, Хазан? Чем дольше их хранишь, тем страшнее они кажутся. Иногда больше бед случается от того, что тайну просто не раскрыли вовремя. Люди столько сил прикладывают, чтобы сохранить какую-то тайну, а потом оказывается, что всем им было легче, если бы они рассказали все сразу. Столько бед удалось бы предотвратить. Правда, солдафон?

Хазан видела через плечо дяди, как вздрогнул Мехмет, и нахмурилась.

– О чем вы говорите? – Нервно переспросил Мехмет, и Кудрет улыбнулся, глядя в лицо Хазан, не поворачиваясь к нему.

– Что собираешься поджечь сегодня, сынок? Сжег свой дом, репутацию нашей фирмы в Газиантепе, кучу бабла на перелеты. Что бы сжечь теперь, а? Рекомендую особняк Эгеменов. Сожги его, ни капельки не жалко. Для одного Хазыма там слишком уж просторно, давно пора на downsize.

***

Признаться, дверь Мехмет открывал с опаской, от Синана вполне можно было ожидать, что он уже караулит его за дверью, занеся стул, и честно говоря, он бы это заслужил. Совесть не позволила Мехмету больше сидеть с Синаном дома, потому что, что бы там не говорил Синан, Гекхан не платил ему за заботу о его младшем брате.

О младшем брате господина Гекхана, твердо повторил про себя Мехмет.

Мехмет Йылдыз получал деньги от холдинга, как один из управляющих директоров.

Аллах великий, какой же бред, бред-бред-бред, ну какой из тебя директор, Мехмет, ты самозванец.

Мехмет не мог больше пропускать работу, особенно учитывая, как ему срочно пришлось вылетать из Антепа после просьбы о помощи от господина Гекхана. И сегодня он просто-напросто запер Синана в квартире госпожи Джемиле. И если бы он застал эту квартиру в руинах, он и этому бы не удивился.

Но, как и вчера, Синан скорее всего даже не пошевелился, весь день проведя в постели. Мехмет приоткрыл дверь, глядя на друга, тот лежал, закрыв глаза, и Мехмет не мог понять, спит он или нет, но решил в любом случае не беспокоить. Он скинул пиджак и закатал рукава рубашки, двигаясь на кухню, где принялся готовить на скорую руку ужин, который, возможно, ему придется есть в одиночестве.

Разве это не нормально для тебя, Мехмет?

Синан отказывался с ним говорить. Когда в первый раз, когда они только познакомились, Мехмет увез его в дом Эгеменов в Агву, и он тоже проводил тогда рядом с Синаном дни и ночи, тогда Синан говорил, говорил постоянно, не останавливаясь, как будто пытался выговориться за все свои двадцать пять лет.

Разве ты должен был слышать все это, Мехмет? Зачем тебе было это нужно? Он должен был все рассказать своему брату, а не тебе.

Но на этот раз Синан молчал. Молчал, отказываясь открыться. Отказываясь сказать, что гложет его. Что так его мучает. Что за монстра выпустил на свободу этот мерзавец Кудрет Чамкыран?

Какое тебе дело до этого, Мехмет? Они чужие тебе люди. Они не твоя семья. Уйди, оставь их в покое.

Мысль о Кудрете вызвала в нем воспоминания о его племяннице, и Мехмет отложил нож, прикрывая глаза, потому что воспоминания, как обычно острые, как обычно живые и яркие, нахлынули на него, охватывая его, как огнем, затопляя, как водой. «Я хотела этого в ту ночь». «Я и сейчас этого хочу».

Разве она может хотеть такого как ты, Мехмет? Ты занимаешь чужое место. Все это не принадлежит тебе.

Голос, звучавший в его голове, был холодным и надменным, полным презрения.

Ты думаешь, это все твое, мальчишка с района?

Думаешь, ты имеешь на это право?

Мехмет пятясь отошел от разделочного столика, пока не остановился, уперевшись спиной в стену, к которой привалился головой, закрыв глаза.

Этот парень, от которого ты ждешь, что он будет говорить с тобой. Он не твой брат. Он брат Ягыза Эгемена. Ягыз Эгемен должен был быть с ним каждый день его жизни, и это ему он должен был рассказывать о своих бедах и проблемах, его просить о помощи. Его не было, и поэтому он стал таким.

Мужчина, который воюет со своим отцом, девушка, которая получает родительскую любовь только от старшего брата, отец, который не понимает и отказывается понимать своих детей – они не твоя семья, и ты не имеешь право им помогать. Они семья Ягыза Эгемена, и его не было, и поэтому они стали такими.

Компания, которую ты считаешь своей, она принадлежит Эгеменам, а не Йылдызам, и ты не Ягыз Эгемен, и его нет, чтобы ей управлять.

Женщина, которую ты хочешь, достойная самого лучшего, достойная большего, чем «капрал с пробитым чердаком», достойная умного, образованного человека, этой женщине было место рядом с Ягызом Эгеменом, а не с тобой, и его нет.

Ты пробрался в их мир, как вор, как крыса, и теперь не можешь даже уйти.

– Что с тобой? Мехмет?

Мехмет открыл глаза, тяжело дыша. Он не заметил, что сполз по стене вниз и теперь сидел на полу, обхватив себя за колени. Синан присел перед ним на корточки, обеспокоенно глядя на него.

– Мехмет? У тебя что, опять приступ? Брат, что с тобой? Может воды? Душ включить? – Синан схватил его за руку. – Севда говорила, нужно включить воду или что-то вроде того, чтобы было что-то вроде дождя, но я не понял, подожди, подожди, сейчас… – Синан сделал движение, словно попытался встать, но Мехмет схватил его за запястье, останавливая.

– Не надо. Все нормально.

– Точно? – Подозрительно спросил Синан. – Потому что выглядит вовсе не нормально.

– Нет, точно, все нормально. Просто… Накатило немного.

Мехмет поднялся на ноги и вернулся к разделочному столу, опять принимаясь за нарезку овощей.

– Мы могли бы что-нибудь заказать? – Неуверенно сказал Синан, но когда Мехмет промолчал, пожал плечами. – Твое дело, готовь. Хорошо, что ты умеешь готовить.

– Мама работала на трех работах, пришлось учиться, – Мехмет ответил автоматически и тут же прикрыл глаза.

Он не навещал маму с того самого дня.

С того самого дня он ни разу не был у мамы, ни разу не навестил ее, не спросил, как у нее дела, не звонил ее врачам.

Она твоя мать, разве не так? Она твоя мать, не та женщина на кладбище.

Мехмет с трудом проглотил ком в горле, прислушиваясь к рассказу Синана, как он однажды пытался что-то себе приготовить, и нет, он не сжег кухню, спасибо, блин, Мехмет, просто еда была совершенно несъедобной, потому что Синан сделал все, как было сказано в рецепте, кроме одного: забыл добавить соль.