Текст книги "Черная звезда (СИ)"

Автор книги: TurkFan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

Эдже распахнула рот, широко раскрыв глаза, вспоминая все, что тогда случилось, она повернулась к маме, но мама не смотрела на нее, просто бормоча под нос «ничего, ничего, просто спросила», и Эдже хотела было напомнить маме, где они встречали женщину по имени Кериме Йылдыз, когда вдруг вышел доктор, и все бросили разговоры и сгрудились вокруг него, перебивая друг друга и задавая вопросы.

– Все хорошо, друзья, все хорошо, – доктору с трудом удавалось перекричать вопрошающих. – У нее сломаны два ребра, но больше ничего страшного, на руку и лоб мы нанесли швы, но раны неглубокие. Останется в больнице на пару дней, нужно понаблюдать, нет ли сотрясения мозга… Она сейчас в таком состоянии, что…

– Швы! – Мама запаниковала. – У моей дочки будут шрамы! Шрамы останутся! О Аллах, Джемиле, дай телефон твоего пластического хирурга, моя дочь изуродована!

– Какого хирурга, ведьма? У меня все натуральное…

– Госпожа, ничего такого, маленький аккуратный шов, пройдет само собой, будет совсем незаметно…

– Тетя Фазилет, о чем ты думаешь, нам Аллаха надо благодарить!

Эдже прижала ладошку ко рту, глядя на бушующий шторм в коридоре больницы, и почувствовала, что кто-то взял ее за плечо.

– Тихо! – Рявкнул дядя, подтягивая ее к себе. – Заткнитесь, ради Аллаха, дайте доктору закончить!

– Спасибо, господин, – благодарно улыбнулся доктор. – Ну собственно, это и все. Сейчас госпожа Хазан спит, утром мы проведем дополнительные тесты, и, дай Аллах, через пару дней вы сможете ее отсюда забрать.

– Дай Аллах, – повторили все за ним, и дядя опять потянул Эдже за руку.

– Ты, Фазилет, наверное здесь останешься, пока дочь не проснется, а? Доктор, свободная палата для нее найдется, лучше всего в психиатрическом отделении, если есть…

– Конечно, господин, конечно, найдется, у нас есть комнаты отдыха для родственников пациентов, госпожа Фазилет, сестра Нилюфер вас проводит…

– Ну, или Фазилет пусть идет домой, а тут пусть солдафон ночует…

– Я…

– Мехмет поедет с нами, – вмешался Гекхан, затыкая тому рот. – Едешь и не спорь. Тетя Фазилет, ты бы тоже домой ехала, Хазан вне опасности, ей только нужно отдохнуть…

– Никуда я не поеду, – резко ответила мама. – И этого с собой увези, глаза б мои его не видели. Иди, иди, нечего вокруг моей дочери увиваться… Мало ли что ты там…

– Черт с вами, дальше без меня, – сердито ответил дядя. – Эдже, поехали, я тебя отвезу…

– Дядя, – Эдже пискнула, когда дядя потянул ее за руку. – Я останусь с мамой…

– Когда тебя замуж никто не возьмет, тогда и останешься, – дядя фыркнул, опять дергая ее за руку. – Счастливо оставаться, Гекхан, солдафон, ведьмы.

И дядя практически потащил ее за собой.

Эдже ужасно устала, но когда они сели в машину, она снова вспомнила ту историю… Кериме Йылдыз… Дядя постоянно поглядывал на нее, глядя, как она кусает ногти, и когда они приехали, он схватил ее за руку, когда Эдже попыталась открыть дверь.

– А теперь, кукленыш мой, ты мне расскажешь, что это за история с Кериме Йылдыз.

Эдже широко распахнула глаза, глядя на дядю Кудрета, и тот закатил глаза.

– Племянница, у тебя на лице все написано. Когда ты услышала это имя, ты чуть не взорвалась. Говори, откуда ты его знаешь? Эдже, девочка моя, говори, – почти пропел он, когда Эдже продолжила молчать, ошарашенно глядя на него.

– Я ее видела, – наконец ответила Эдже, – давно, я еще маленькая была, я ее видела. В холдинге. Мы ее там видели.

– В холдинге, – повторил дядя, приподняв брови, – вы видели ее в холдинге.

– Она сумасшедшая, – ответила Эдже, быстро кивая. – Ну конечно, она же в сумасшедшем доме, она сумасшедшая. Она тогда пришла в холдинг и устроила там скандал. И мама ее прогнала. Вот.

– Та-а-ак, – протянул дядя, разворачиваясь к Эдже всем телом. – А теперь подробнее. Когда это было?

Эдже наморщила лоб, вспоминая.

– Давно. Хазан еще была в Америке… А, да, тебя арестовали тогда, точно! Ты тогда разбил всю мебель в доме Джемиле бейсбольной битой, и тебя арестовали… – Дядя издал такой звук, полу-хмыкание, полу-мычание, кивая и давая понять, что знает, о чем идет речь. – Мы с мамой пошли в холдинг подписать бумаги, и эта женщина была внизу, она кричала и ругалась, и требовала, чтобы вышли кто-нибудь из семьи Эгеменов. Она сказала, что ее зовут Кериме Йылдыз, и что ей нужны деньги, и все такое, я помню, она все время повторяла, что ее зовут Кериме Йылдыз, как будто думала, что они ее знают… Подожди, значит они ее знают, если отец Мехмета умер на стройке Эгеменов, да?

– И что было дальше? – Дядя проигнорировал ее вопрос, и Эдже нахмурилась.

– Мама очень рассердилась и накричала на охрану, чтобы ее немедленно прогнали, вызвали полицию. Сказала, чтобы не смели звать Эгеменов… Да, они там были все, дядя Хазым, тетя Севинч, Гекхан… Мама им потом сказала, что просто какая-то сумасшедшая требовала денег. Я просто тогда в первый раз видела сумасшедших… То есть, – Эдже задумалась. – Я больше и не видела других сумасшедших.

Дядя смотрел на нее, закусив нижнюю губу, и вдруг он зажмурился и крепко, неприлично выругался.

Эдже смущенно ахнула, удивленно глядя на него, но дядя Кудрет не обратил на нее внимания, он потирал себе лоб и снова и снова повторял одно непристойное слово, даже не обращая внимания, когда Эдже попыталась его остановить.

– Твою мать, Эдже, – наконец он повернулся к ней. – Мир и правда охрененно тесен.

Эдже непонимающе покачала головой.

– Эдже, кукленыш мой, – наконец сказал он, странно глядя на нее. – У меня будет к тебе одна просьба. Никому об этом не рассказывай, хорошо?

– О чем? – Эдже искренне не понимала, и дядя вздохнул.

– О том, о чем ты мне рассказывала. Никому ни слова. Даже матери своей. Обещаешь?

– Но почему?

Дядя тяжело вздохнул, потирая лицо.

– Потому что мать солдафона приходила просить денег у Эгеменов, чтобы выкупить сына из плена, ясно? И когда за него не заплатили, нашему дорогому Мехмету немного подпортили шкурку и подсожгли мозги, понятно? Не стоит никому знать, что этого можно было избежать, понимаешь? Никого это не обрадует. Сестру, например, твою.

Эдже согласно кивнула, но она все равно до конца не понимала, почему это так важно.

– Она его любит, да? – Спросила она вдруг, и дядя вопросительно посмотрел на нее. – Сестра и господин Мехмет. Она любит его, да? Она не стала бы с ним связываться иначе, он совсем не такой, как, ну, «нашего круга», знаешь, как мама говорит? Хазан не стала бы, если бы не влюбилась, да? Она ведь влюбилась?

Дядя коротко рассмеялся.

– Не нашего круга, ага. У твоей сестры чутье как у борзой, получается. Это ж надо, а? Вот это да, вот это круто получилось, вот это поворот…

Казалось, он разговаривал сам с собой, и Эдже опять непонимающе нахмурилась.

– Давай, иди отдыхать, кукленыш. Поспи. Скоро нам всем будет очень весело, обещаю. Мы все скоро здорово повеселимся, отдохнем, пока есть время.

========== Часть 32 ==========

Признаться, семью Эгеменов Эрдал несколько недолюбливал.

В этом не было ничего особенного, никто не обязан обожать своих работодателей, и как любой нормальный человек Эрдал просто помалкивал, думая плохое про хозяев про себя. Когда Эгемены будили его в четыре ночи (что за идиоты зовут это время «четыре утра»?), чтобы найти Селин, которая не вернулась из клуба – в такие моменты единственной радостью было помалкивать и осуждать.

Честно сказать, Эрдал в жизни не видел таких мастеров создавать драму на ровном месте, а ведь Эрдал был один раз неудачно женат и служил под началом парня из Аданы, так что видел всякое.

Эгемены могли дать фору в деле драмы на ровном месте всей Адане.

Когда он попал в эту стремную компанию, Эрдалу показалось, что его переместили в мыльную оперу. Родственники, грызущиеся между собой, скандалы, крики, драки, пьянки, аресты, похороны, сорвавшиеся свадьбы, один похищенный ребенок и привидение в акционерах.

Что было еще удивительнее – в центре всей этой истории, которую канал ATV бы отверг как чересчур мелодраматичную и истеричную, обретался его старый друг Мехмет Йылдыз.

В принципе, тому, что Мехмет вписался в эту семейку как родной, удивляться, наверное, не приходилось. Мехмет и сам умел создать драму на ровном месте, умел и практиковал. Только в его случае вариант был другой – если Эгемены, создавая драму, паковали ее по пакетикам и отвешивали всем, кто оказывался рядом, то Мехмет, сочинив драму, взваливал ее на себя, а если еще и чужая приплывала, то у Мехмета вообще был счастливый день. Именно такого человека не хватало в семье Эгеменов, и они его обрели, с радостью загрузив его как мула в ярмарочный день.

Эрдалу только оставалось смотреть со стороны и дивиться. Чем он сейчас и занимался, во все глаза разглядывая страдающего по своей девушке старого друга.

Что бы сделал Эрдал, если бы поругался с девушкой, и она попала бы в больницу? Правильно, пошел бы и помирился.

Что делал Мехмет? Сидел у порога ее палаты, как побитый пес, но внутрь не заходил.

Конечно, можно было принимать во внимание госпожу Фазилет, которая каждый раз при виде Мехмета аж содрогалась, но… На все увещевания Мехмет отвечал: «Ты не понимаешь, все очень сложно».

Да, семья Чамкыран была не менее сложной, чем Эгемены, только в другом смысле, более приземленном: мать – стерва, сестра – дура, дядюшка – мудак, и только госпожа Хазан была вполне ничего, если не считать ее былого желания уволить Мехмета с волчьим билетом. Не, госпожа Хазан тоже была так себе, решил Эрдал. Вся семейка эта сосала не нагибаясь, и идти в такую семью зятем – на это был способен только Мехмет.

В любом случае, выхода у Мехмета было только два: бежать, сверкая пятками, или открыть дверь ногой, выставить мамашу за порог и уволочь свою женщину.

Мехмет предпочитал сначала с несчастным видом сидеть у порога ее палаты, потом с несчастным видом сидеть у себя в кабинете, вызывая у Эрдала отчаянное желание врезать ему по морде, и еще год назад он бы так и сделал, но теперь Мехмет у нас был птица высокого полета, полагалось его называть «господином» и материть исключительно наедине, что было затруднительно, потому что вокруг Мехмета постоянно кто-то крутился. Птица высокого полета выигрывала тендер.

Ну, почти выигрывала.

О Мехмете Йылдызе теперь говорили по телевизору. Один раз, но один из их парней залил ролик на ютуб и разослал всем бывшим сослуживцам. Холдинг Эгеменов, аутсайдер в гонке за проект по перестройке ипподрома Рустемэфенди вышел в шорт-лист претендентов на большой куш, к удивлению специалистов, и какой-то чувак с финансовых новостей пел по этому поводу хвалы руководителю проекта от этого холдинга, Мехмету Йылдызу, новому лицу среди предпринимателей Стамбула.

Новое лицо как раз шло к машине, разговаривая по пути с какой-то девушкой, с собрания в муниципалитете. Эрдал смотрел на них в зеркало, поджидая момента, когда нужно будет выйти из машины и раскрыть перед старым товарищем дверь пассажирского сиденья крутого мерседеса представительского класса, взятого на фирме. Это был приказ господина Кудрета, который потребовал, чтобы Мехмет ехал на встречу «в приличной машине, а не рыдване Синана», с шофером и все такое – и тут уж Эрдал вызвался сам, к раздражению Мехмета.

– Прошу, господин Мехмет, – угодливо сказал Эрдал, ухмыляясь про себя, и Мехмет расстрелял его взглядом, поворачиваясь к девушке.

– До новых встреч, госпожа Белиз.

– Жду их с нетерпением, господин Мехмет.

– Красивая девушка, – сказал Эрдал, заводя машину, и Мехмет сердито вздохнул. – Кто она?

– Белиз Коран, – ответил Мехмет, открывая телефон и просматривая сообщения. – Руководитель проекта от холдинга Коранов.

– О, конкурентка значит. Мило, что вы с ней поладили. Госпоже Хазан не придется волноваться?

– Эрдал… – Мехмет угрожающе понизил голос, но Эрдал и глазом не моргнул.

– Ты знаешь мое мнение, Мехмет, – твердо сказал он. – Купи билет и поезжай в Италию. Найди, куда эта госпожа Фазилет увезла свою дочь, выломай дверь, если понадобится, выруби мамашу и поговори со своей девушкой.

– Она не моя девушка.

– Мехмет, – Эрдал мельком повернулся, бросая взгляд на мрачного товарища.

– Не лезь не в свое дело, Эрдал. Ты не знаешь всего.

– Я знаю, что мой друг, мой брат, ведет себя как идиот, и мне смотреть на это стыдно. Ладно, Эгемены, но почему ты ведешь себя как придурок?

– Эрдал, сынок, пожалуйста, – Мехмет прихватил рукой переносицу, тяжело вздыхая. – Просто ее мать права. Смотри, до чего ее довели отношения со мной.

Эрдал шумно выдохнул и резко повернул руль, и непристегнутый Мехмет полетел на бок на заднем сидении. Эрдал выругался, они были на полупустой дороге посреди незастроенной местности, и Эрдал обругал себя за привычку ездить обходными путями.

– Эрдал, ты что творишь?

Эрдал нервно посмотрел в зеркало заднего вида, прибавляя ход.

– Я хотел отвезти тебя в твой квартал, чтобы брат Метин и другие парни начистили тебе рожу и прочистили мозги. Они у тебя жиром заплыли от богатой жизни, – Эрдал снова резко повернул. – Но это неважно. За нами следят. Повернули за мной.

– Две машины, – подтвердил Мехмет, крутя головой по сторонам. – Брат, у тебя есть второй пистолет?

– А где твой? – Эрдал потянулся к бардачку, доставая оружие.

– Перестал его носить, Хазан не нравилось… – Мехмет осекся, когда Эрдал посмотрел на него со значением, и проверил пистолет. – Они собираются загнать нас в коробку, – Мехмет дернул щекой, глядя на машину, пытающуюся их обогнать.

– Долбаный драндулет, – выругался Эрдал, резко разворачиваясь и шипя от злости на плохо слушающуюся машину, – никчемная членовозка, ни на что кроме понтов негодная.

– Не пробьемся? – Уточнил Мехмет, сам понимая, что пытаться сбить с дороги обходящий их джип нет никакой возможности. – Стекла бронированные?

– Нет, конечно, – рявкнул Эрдал.

– Значит, выходим…

Эрдал кивнул. На воздухе у них будет больше шансов выжить, чем расстрелянными в машине.

– Выходим.

Он резко затормозил, и они выскочили из машины на пустой дороге, присев за ней, держа наготове оружие. Машина, обогнавшая их, вернулась, а вторая, остановилась позади них.

– Мехмет Йылдыз! – от задней машины раздался звонкий голос. – Эй, парень, выходи. Есть разговор.

Мехмет и Эрдал переглянулись, и Мехмет кивнул, поднимаясь на ноги и выходя вперед, держа в вытянутой перед собой руке пистолет. Эрдал сидел, привстал, прикрывая его из-за машины, беспокоясь о друге. Он знал, что Мехмет как минимум пару месяцев не ходил в тир или на стрельбище, не говоря уже о том, что беретта в его руке не была привычным для Мехмета оружием. Если дойдет до стрельбы, Мехмет мог рассчитывать только на скорость и меткость, а и то, и другое у него определенно пострадали с тех пор, как Мехмет занялся бумажной работой.

– Сонер Шахин, – Мехмет выдохнул, произнося это имя, и Эрдал выругался сквозь зубы. Это имя значило плохие новости.

– Собственной персоной. Значит, представляться нам друг другу не нужно.

– Что тебе надо, – сквозь зубы спросил Мехмет, и Эрдал услышал смех Шахина.

– Жаль, что мы с тобой так встретились. Я хотел пригласить тебя в кафе, угостить чаем, поговорить о погоде, мы же с тобой приличные светские люди, а? Зря ты начал петлять как заяц, привлек внимание людей. Опусти пистолет, парень. Поговорим. – Мехмет поколебался, и Сонер хихикнул. – Если бы я хотел тебя убить, ты уже давно был бы мертв, господин Мехмет. Ты и сейчас жив только моей милостью, а не своим идиотским оружием, сынок.

Мехмет краем глаза посмотрел на Эрдала, и когда тот кивнул, опустил пистолет. Эрдал поднялся на ноги, внимательно оглядывая окруживших их парней. Сонер Шахин, а это был именно он, собственной персоной, помахал рукой, веля тем отойти. Он посмотрел на Эрдала, намекая, чтобы отошел и он, но Эрдал твердо стоял на месте, и Мехмет не стал говорить ему уходить.

– Что ж, жаль, что говорить приходится вот так, сынок, но… Первым делом, хочу выразить восхищение, парень. Молодец, молодец, отлично поработал, слава пошла по всему Стамбулу, да по всей стране даже, – Мехмет слушал молча, ничем не реагируя на похвалу. – Многие говорят, что ты далеко пойдешь. Вот только некоторые говорят, что ты уже зашел слишком далеко.

– Неужели? – Голос Мехмета был ровен и спокоен, но Эрдал представлял, как колотится все внутри него, точно также, как колотилось в нем.

– Твой миленький маленький проект, сынок. Хороший проект, нам понравился. Мы в восторге, парень. Одно «но» – он нам мешает, парень. Рустемэфенди, – тихо сказал он, – достанется холдингу Коранов, и ты нам в этом поможешь.

– Что? – Мехмет обомлел, заметно удивился, и Сонер Шахин рассмеялся.

– Ты поможешь нам. Да, да, и не надо делает геройское лицо, парень. Сейчас начнется «никогда», «ни за что», «за кого вы меня принимаете», я это уже слышал, парень, избавь меня.

– Я…

– Мы тут можем перебраниваться по шаблонному сценарию, если хочешь, Мехмет. Ты такой «как вы смеете», я – «смею», ты – «никогда!», я – «ха-ха-ха», ты будешь орать, что не боишься смерти, а тут я спрашиваю, боишься ли ты чужой смерти.

Эрдал искоса посмотрел на помертвевшее лицо Мехмета.

– Сейчас, наверное, спрашиваешь себя, кто. Твоя полоумная мамаша в психушке? Наверное только порадуешься, если она сдохнет, да? Смерть для таких, как она, только избавление. Ну, ну, не рычи, это же правда. Нет, это не будет твоя мамаша. Этот груз ты будешь тащить пожизненно, парень. Как и вот этот. – Сонер протянул фотографию, и Эрдал склонил голову, пытаясь понять, что на ней, но никак не мог. – Да, да, да. Твой дружок в тюряжке. Мой парень спит на соседней с ним койке. Прикрыть ночью его подушкой или бритвой полоснуть, а? Что больше нравится, парень? Как, ты хочешь, чтобы мы с ним расправились?

Мехмет длинно и грязно выругался.

– Если ты пальцем тронешь моего брата, Аллах свидетель, я убью тебя, Сонер Шахин.

– Ух ты, как мы говорим, – Шахин явно развлекался. – Какие громкие слова! Парень, я твоего «брата» пальцем не трону. Тронет его сокамерник. И ты не только похоронишь своего дружка, с которого кормишься, ты лишишься всех акций, которыми от него управляешь, и тебя выбросят с голой жопой на улицу, и вот тогда твоему проекту уж точно конец, а? Так какая разница, как именно угробить идиотский проект Эгеменов на ипподром – при живом или при мертвом Синане Эгемене?

Мехмет молчал, глядя перед собой, и Сонер Шахин усмехнулся.

– Подумай хорошенько, парень. Тебе даже не придется как-то особенно все ломать, я обо всем подумал, нравишься ты мне, подумал, вот, спасу твою репутацию. Ты просто потребуешь повторной оценки проекта, стороннее решение, дополнительный взгляд, для перестраховки. И за оценкой ты обратишься вот в эту фирму, – Сонер протянул ему визитку. – А там есть люди, которые все сделают.

Мехмет молча принял визитку, глядя Шахину в лицо.

– Подумай, парень, – Сонер усмехнулся. – У тебя две недели, чтобы все устроить. Две недели – это четырнадцать дней. Сделай это, или на пятнадцатый понесешь табут твоего друга.

Эрдал внимательно смотрел по сторонам, оглядываясь, видя, как Сонер отступает к своей машине, как машины отъезжают прочь.

– Мехмет? – Позвал он, и Мехмет повернулся к нему, протягивая фотографию. На ней был Синан Эгемен, спавший на тюремной койке, фотография была сделана совсем с близкого расстояния.

– Ему остался сидеть всего месяц, – тихо сказал Мехмет, – адвокат сказал, что договорился о досрочном освобождении. Остался только месяц…

– Омер? – Предложил Эрдал, хмурясь. – Сказать ему, чтобы перевел Синана в другую камеру?

– Омер просто надзиратель, Эрдал. Да и так, кто знает, нет ли у Сонера людей и в других камерах.

Не говоря больше ни слова, они сели в машину и поехали, разворачиваясь с боковой дороги, на которую свернул Эрдал. Он взял путь на дом Гекхана Эгемена, где последнее время жил Мехмет, но тот остановил его.

– Поехали в тир, Эрдал.

Эрдал фыркнул.

– Что, дрожали руки?

– Нет, – резко ответил Мехмет, – в Сонера бы я попал. Но остальных бы уже не успел…

Эрдал кивнул, соглашаясь, и они поехали на их старое стрельбище, которым владел их старый знакомый, где они могли тренироваться в любое время дня и ночи.

– Эрдал, – вдруг позвал его Мехмет, когда они почти приехали. – Сможешь достать мне снайперскую винтовку?

Эрдал ошарашенно посмотрел на него в зеркало заднего вида.

– Сынок, что ты задумал?

– Просто скажи, сможешь или нет?

– Смогу, конечно, – Эрдал повернул голову, недоверчиво глядя на друга. – Но… Сколько ты не практиковался? Год? Два? Больше? – Он прищелкнул языком, останавливая машину. – Парень, ты с пятидесяти метров в слона не попадешь. Что ты задумал, парень?

– Придется чуть-чуть потренироваться, – признал Мехмет.

– Парень, серьезно, – обеспокоенно пробормотал Эрдал. – Если ты собираешься убить Шахина… То ты не сможешь убить Шахина. Ты сам понимаешь, что творишь, сынок?

Мехмет положил ему руку на плечо, успокаивая.

– Я никого не собираюсь убивать, Эрдал. Не волнуйся. Я собираюсь промахнуться.

Эрдал с сомнением посмотрел на старого друга.

Не было сомнений в том, что Мехмет был умен, это знали все.

Кое-чего многие не знали. Мехмет был не просто умен. Он был сумасшедшим, как его мамаша. Его голова работала не так, как у других. И у Мехмета уже был план.

***

Он медленно и размеренно дышал, глядя в оптический прицел. Тюрьма располагалась на окраине города, и с одной стороны к ней вел пригорок, выходивший к лесу. Отсюда, с этого полуобрыва, был отлично виден двор для прогулок.

Он сидел здесь всего полчаса, прекрасно зная, когда его цель выйдет во двор, и вот и действительно, по расписанию дверь открылась и заключенные вышли наружу, чтобы вдохнуть свежий воздух.

Он повел винтовкой, выискивая цель, и нашел ее почти сразу. Темные, сильно отросшие кудри, собранные на затылке, но всего равно выбивавшиеся на лицо, серая футболка, тренировочные штаны. Цель разговаривала с каким-то парнем, и он выругался сквозь зубы, сейчас ему было надо, чтобы цель отошла от других.

Он размеренно дышал, выжидая, и вот, он подумал, момент настал. Парень отошел от других, держа в руках пластиковую бутылку с водой, и когда парень поднял ее ко рту, он выстрелил.

Бутылка в руках парня взорвалась, и он подпрыгнул, ошеломленно глядя по сторонам, и все вокруг него удивленно закрутили головами.

Он выстрелил еще раз, поверх головы парня, и от стены за его спиной во все стороны полетели осколки, когда пуля ударила в нее.

Заключенные в панике побежали в стороны, залегая и ошарашенно оглядываясь по сторонам. Он не мог слышать, что там происходит, но видел, что люди кричат, зовя на помощь.

Но парень никуда не побежал. Он застыл в ступоре, глядя перед собой, стоя столбом, словно обратился в соляной столп.

– Беги! – прошипел он сквозь зубы. – Беги же, мать твою! – И он выстрелил ему под ноги, поднимая фонтанчик из сухой грязи у ног цели.

Парень вздрогнул, отпрянув, но так и не залег, просто обалдело глядя по сторонам, и он выстрелил еще раз, так, чтобы пуля пролетела у самого его уха.

– Ложись, придурок! Ложись!

Наконец, какой-то мужчина вскочил и бросился к парню, повалив его на землю, и он благодарно выругался, делая еще один выстрел поверх их голов.

Мехмет отнял голову от оптического прицела и начал разбирать винтовку. Он сменил оптический прицел на другой, с небольшим дефектом, и сбросил все детали вниз.

У корней одного из деревьев найдут фотографию Синана Эгемена.

Еще раньше Мехмет подготовил следы, по которым пойдет полиция – заметные следы от этого пригорка по короткому пути к дороге, где найдутся следы шин машины, которую не найдут.

Сам же Мехмет пошел другой дорогой, ступая легко, почти по воздуху – так будет дольше, но через час он будет в своем квартале, на попойке в доме брата Метина, где парни всем святым поклянутся, что Мехмет был с ними с самого начала.

В тюрьме внизу бушевала паника.

Кто-то пытался убить заключенного.

Его надо было защитить.

========== Часть 33 ==========

– Как вам новость, господин Мехмет?

Люди не шутили, подумал Синан. Папа действительно смотрел на Мехмета с настоящей, неприкрытой ненавистью, и Синану стало не по себе.

Синан внутренне подобрался. Ему казалось, что он во сне, что проснется, и снова обнаружит себя на тюремной койке, что все вокруг ненастоящее, что в любой момент все расплывется, все окажется сном.

Во сне он не видел бы такой сцены, подумал Синан. Зачем ему во сне такие сцены?

С чего бы ему вообще снилась компания во сне? Вот по чему он точно не скучал, так по компании. Эгемен Косметикс – вот куда ему хотелось вернуться. Там было весело, было радостно, они были там вчетвером, он, Хазан, Мехмет и Фарах, они работали вместе, потом Мехмет вел его тренироваться, потом они выдумывали какое-нибудь интересное дело, от карабкания по стенам до ныряния с аквалангом, те, первые месяцы, когда к ним пришел Мехмет, были самыми счастливыми в его жизни.

Пока холдинг все не испортил.

Гекхан решил жениться, приехал Кудрет, умерла мама, и им пришлось спасать холдинг.

Холдинг, который Синан просто ненавидел. Который ненавидела Хазан. Они все его ненавидели и пытались спасти. Кроме отца, который обожал холдинг, и теперь стремился его угробить.

– Вы не можете… – Мехмет говорил тихо, шокировано глядя перед собой. Казалось он, как и все остальные, не может поверить в то, что он услышал. – Вы не можете…

– Ты будешь указывать мне, что я могу, а чего не могу?

Синан повернул голову, глядя на Хазан, которая в ужасе смотрела на Мехмета. Все в зале смотрели на Мехмета, Мехмета, на голову которого свалилась эта жуткая новость.

– Я… Я несколько месяцев угробил на этот проект, господин Хазым… Мы, мы с моими людьми столько работали, не ели, не спали, вы не можете… Не можете отдать этот проект Коранам, не можете!

– Дядя Хазым… – Хазан почти заикалась шока и возмущения. – Дядя Хазым, как же так? Мы… Мы почти выиграли тендер… Мехмет почти выиграл тендер, а ты…

– Мехмет выиграл тендер, – отец фыркнул. – Выиграла наша компания, работники, нанятые нами, но, как вы сами понимаете, мы не справимся с этим делом в одиночку. Что такое, дети мои? Кудрет? Разве вы сами не проели мне плешь словами об этом? Вот тогда и не будем рисковать. Войдем в это дело вместе с Коранами.

– После того, как Кораны угрожали нам? Угрожали мне? – Синан подскочил на ноги, ему казалось, что он сейчас взорвется от злости. – Папа, в меня стреляли! В меня стреляли, папа! Меня пытались убить, чтобы Мехмет отказался от проекта, как ты можешь теперь идти на сделку с Коранами!

– Вранье! – Папа словно выплюнул эти слова. – Вранье! Не стреляли в тебя Кораны, и об угрозах все это вранье! Ты! – Он рявкнул, глядя на Мехмета. – Он в тебя стрелял! Этот… Солдафон. Кто еще мог это сделать?

– Отец, что ты несешь, ради Аллаха! – Гекхан всплеснул руками, подскакивая с места, теперь и он мерил шагами комнату.

– Я говорю правду. Этот ваш ангел, который настроил вас против меня, он стрелял в Синана, я уверен в этом. Кораны не стали бы…

Кораны не стали бы стрелять, потому что Кораны просто перерезали бы ему глотку в камере, подумал Синан. Это сказал ему Омер, тогда, в тюрьме. Что никто не стал бы стрелять в заключенного снаружи, когда проще простого нанять любого внутри.

– Кораны не причинили бы никакого вреда Синану, они не такие люди. Все это ложь, ложь, чтобы набрать очков в ваших глазах.

«Чтобы меня защитить, – ответил про себя Синан. – Чтобы вытащить меня из тюрьмы, туда, где он сможет держать меня на глазах».

Синан все понял, когда Мехмет забрал его из тюрьмы. Когда его сумели досрочно освободить из-за опасности, и за хорошее поведение, и все такое, когда Мехмет приехал с целой толпой своих приятелей, вооруженных до зубов, на бронированной машине, когда они сидели на заднем сиденье, и Мехмет обеспокоенно смотрел по сторонам, и они болтали, так, легкомысленно, и Мехмет между делом вдруг сказал: «Надо поблагодарить того парня, который повалил тебя на землю, он храбро поступил».

Синан никому не рассказывал, что Сабри бросился под пули, спасая его жизнь. Просто… Забыл. Поблагодарил Сабри, но не рассказывал никому. И Синан забыл. И полиции об этом не рассказывали, все просто слишком думали о Синане и забыли о Сабри.

Мехмет не мог этого знать, если только не видел собственными глазами. А видеть он мог только если сам стрелял в него с того пригорка.

Если бы Мехмет хотел попасть в него, он бы попал. Мехмет никогда не делал того, с чем не мог бы справиться.

– Чушь! – Громко сказал Синан, зло сжимая кулаки. – Отец, ты уже не можешь здраво соображать. Что с тобой происходит, черт тебя побери? Что с тобой происходит?

– Со мной? Что происходит с вами? Что происходит с вами со всеми? Вы совсем с ума сошли, вы все! Даже ты, Кудрет, вы все спятили по этому… Мошеннику! Вору! Лгуну!

Отец продолжал разоряться, и все молча, почти с тоской слушали его, видя, как он едва до приступа себя не доводит злобой, все поливая и поливая грязью Мехмета.

– Я так больше не могу… – Голос Мехмета прозвучал глухо. Он, до этого сидевший и смотревший в одну точку, поднялся, дергая на себе галстук. – Я так больше не могу.

– Убирайся! – Отец крикнул ему в спину. – Убирайся и пропади пропадом. Будь проклят день, когда мы встретили тебя. Будь проклят день, когда ты появился в нашей жизни, Мехмет Йылдыз. Будь проклят ты и твои проклятые родители!

Мехмет покачал головой и пошел к выходу, и Синан бросился за ним, как и Хазан, но отец остановил их.

– Стойте! Стоять, я сказал! Хазан! – Крикнул он, когда та пошла к двери, не слушая его. – Если тебе дорога память твоего отца, ты останешься и выслушаешь, что я скажу.

– Не смей говорить о памяти моего отца! – Крикнула Хазан поворачиваясь к нему. – Ты меньше всех заслуживаешь говорить о его памяти!

– Вот как? – Хазым хмыкнул. – И в этом он тебе мозги промыл? Про своего отца-преступника? Стой, я сказал. У меня есть новость о будущем холдинга.

Все замерли, удивленно глядя на него. Что значит «о будущем холдинга»? Этот вопрос повис в воздухе, и Хазым немедленно ответил на него.

– Я договорился с Коранами об объединении наших холдингов. В следующем месяце мы начинаем работы по объединению наших компаний в общий холдинг «Коран-Эгемен».

Если новость об украденном проекте Мехмета поразила всех, как удар по голове, эта новость потрясла, словно молния.

– Как? Что? Ты не смеешь! Не смеешь! – Все закричали одновременно, перебивая друг друга, но отец не слушал их, молча глядя на них в ожесточении.

– Вы… – Прошипел он, оглядывая всех собравшихся. – Вы все, все до единого непригодны на управление холдингом. Холдинг, который мы с Эмином строили потом и кровью, этот холдинг вы готовы пустить по ветру просто по желанию какого-то неграмотного нищего проходимца! Сборище безумных болванов! Даже вы, вы, дети моего брата Эмина, ты, Кудрет, мы воспитывали тебя, как собственного ребенка с тех пор, как умерли твои родители, твой брат, будучи мальчишкой, взял тебя на воспитание, посвятил тебе жизнь, ты предаешь меня и своего брата… О тебе, Хазан, не хочу даже и говорить, предала нас всех ради смазливого личика…