Текст книги "This one. Книга первая. Суровая земля (СИ)"

Автор книги: theDah

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

И теперь, когда наступает зима, нужно достать для мальчика теплую одежду. Эти тряпки годны сейчас, но недостаточны для путешествий по снегу. Говоря о зиме, надо бы ему тоже приодеться.

Кошелек с деньгами на поясе заметно полегчал. Хмм… кажется, мне нужно найти работу.

Они были в деревне.

Мальчик с любопытством смотрел по сторонам, но держался поближе к Хико-сану. Деревня была больше, чем дома, и вся заполнена людьми. Может, потому, что к ней вело множество дорог, а к дому – только одна. Если подумать, его родная деревня была высоко в горах, так что добраться до нее было сложнее.

Когда они прибыли, Хико-сан сказал, что называлась она Токояма, в провинции Суо. Это, конечно, ничего не говорило мальчику, и он посмотрел на Хико-сана совершенно озадаченный. Это вызвало усмешку мечника, а за ней последовал грубоватый совет обращать внимание на названия, это поможет понять, где он находится и найти обратный путь, если необходимо.

Это стало совершенным откровением для мальчика. До сих пор имена служили для того, чтобы отличать друг от друга похожих людей, как, например, мать и вторую мать Касуми. Но оказалось, что имена для мест так же важны, и если он знает имя места и спросит дорогу к нему, то всегда придет по адресу.

Он не знал, что его деревня в горах также имела название. Это опечалило его. Не то чтобы ему хотелось туда вернуться… Было бы приятно знать, что мог бы, если б захотел. Излишне говорить, что мальчик начал обращать внимание на названия.

В центре деревни находилось множество лавок, купцы со своими повозками располагались по обочинам дорог. Хико-сану потребовалось время, чтобы переговорить с ними. С чем большим числом людей он говорил, тем холоднее и мрачнее становился. Мальчик подозревал, что это из-за шума и людей. В конце концов, он и с мальчиком много не говорил, и необходимость общаться с таким количеством народу его реально раздражала. Однако наблюдение за его хмурым видом принесло облегчение. Это означало, что мечнику не нравится не только мальчик, просто он таков сам по себе. Такой же, как друг-дух.

Хико-сан сказал, что им нужно найти работу, и село подходящее для этого место. Эта информация утешила мальчика, потому что означала, что мечник не пытался избавиться от него или продать. Мальчик не хотел быть один, а путешествовать с Хико-саном было неплохо.

Но что если Хико-сан только для вида так сказал, а на самом деле имел в виду другое?

Мальчик не мог уследить за всеми разговорами между мечником и незнакомцами, но держал ухо востро. Он решил сбежать, если только что-то будет сказано о продаже людей, или послышатся странные слова, которые использовала Ине-сама, когда торговалась со страшным человеком Хидео. Он никогда не будет продан снова, независимо ни от чего. Он уже достаточно много знал, чтобы выжить в одиночку, если потребуется.

Затем Хико-сан остановился, чтобы купить рис у старухи. Было странно за этим наблюдать, потому что по какой-то непонятной причине мечник не торговался, а заплатил первую же цену, которую она запросила. Это было, ну… глупо. Но Хико-сан кажется неглупым человеком, так почему же?…

Каждый раз, когда мальчик видел, как мать, отец, или даже старая Ине-сама покупали что-нибудь, было много торга. Отец объяснял, что это игра между продавцом и покупателем. Продавец просит слишком много, покупатель предлагает слишком мало. Потом они играли с ценой, а победителем становился тот, кто оказывался ближе к цене, которую назвал сначала и с которой заставил другого согласиться. Это показалось мальчику действительно увлекательной игрой, и ему нравилось смотреть, как играет отец.

Отец был хорош в этом.

Хико-сан даже не пытался играть.

Не может быть, что у Хико-сан много денег. Нет, иначе бы он не пытался найти работу. Так почему же он не торгуется? Мальчик задумался. Позже он должен спросить об этом. На данный момент, холодность Хико-сан, или ки, как он это называл, взлетала в раздраженном мерцании. Ему было не так страшно, как раньше, потому что в последнее время мальчик стал лучше понимать изменения холодности и выяснил, что это означало. Сейчас Хико-сан определенно приближался к точке кипения, скоро начнет ругаться…

– Провались оно все к чертям! Как трудно найти купца, путешествующего из города. А ведь еще не было снегопада!

И холодность просто выдохлась. А? Что это было?

– А что если вы не найдете работу? – нерешительно спросил мальчик. Обычно он не осмеливался. Особенно когда ки Хико-сан была такой злой, как несколько минут назад, но если мечник не найдет работу, что он сделает, чтобы получить деньги? У него не так много для продажи…

– Хммм, тогда продолжим попытки, может, в другой деревне.

Мальчик кивнул мечнику, моментально расслабившись и немного утешившись.

Тем не менее, несколько минут спустя он увидел, как люди оборачиваются на западную дорогу. Дома, в деревне, такое поведение означало обычно, что идет кто-то. Хико-сан, кажется, не заметил этого, занятый с торговцем рядом с ними.

Это огорчало. Он знал, что Хико-сан нужны деньги, но ни один купец, кажется, не хотел платить за его услуги. Что ему делать?

Наконец, явная необходимость толкнула его, и он покашлял. Мечник, кажется, не слышал его. Но что если еще кто-то нуждается в работе и получит ее первым? Хико-сану нужны деньги! Так что мальчик сделал то, чего никогда не осмелился бы раньше, и подергал мечника за полу плаща.

Мечник поднял брови, в любопытстве, не сердясь. Мальчик облегченно выдохнул и указал на запад.

– Кто-то идет.

Хико-сан посмотрел и нахмурился.

– Хм. Ну, давай проверим.

Старик Асано был купцом, и Хико-сан и мальчик путешествовали с ним. Мечник охранял торговца, старик Асано правил фургоном, запряженным волом, а мальчик, ну, не знал, чем себя занять.

Так что он просто следовал за Хико-саном, как и раньше.

Судя по всему, старик Асано отстал от большого торгового каравана, потому что у фургона сломалось колесо, и он не смог вовремя починить его. Это плохо – бросать кого-то, и тем паче по такой незначительной причине, подумал мальчик, но ничего не сказал.

В любом случае, купец торопился продать свой товар в Хиросиме, в провинции Аки, до того, как пойдет снег, или так он сказал Хико-сан. Сперва старик Асано не горел желанием нанимать его, он громко протестовал, что один мечник в качестве охраны это все равно что приглашение для бандитов. Так что он предлагал послать сообщение в другую деревню прислать еще охранников. Холодность Хико-сан вскипела настолько, что мальчик хотел уже сбежать и спрятаться, но в конце концов мечник сумел успокоиться и убедить купца нанять его. Старик Асано долго упирался, прежде чем согласился, и то «только потому, что спешил».

Так что теперь они были здесь.

Путешествовать со стариком Асано было проще, потому что его фургон замедлял общий темп, но это было неприятно. Так же, как и жители родной деревни, купец не любил его. Вместо этого он только смотрел на него, но никогда не разговаривал.

Мальчик уже услышал, как Асано сказал Хико-сан слова «демон» и «иностранец». Ему не нравились эти слова.

Они путешествовали уже два дня, и оба вечера на привале старик Асано садился рядом с Хико-сан и начинал говорить с ним. Вместо того, чтобы допустить его до их компании, старик подрядил его на хозяйственную работу.

Не то чтобы он был против хозяйственной работы. Несложно было носить воду или дрова, и он не был ленив. Нет, он хорошо обучен. Но ему не нравилось, как это делал Асано. Торговец командовал грубо, ни разу не взглянув на него, и ожидал, что мальчик будет немедленно повиноваться. Честно говоря, он напоминал ему страшного человека Хидео.

Хико-сан, кажется, не находил это странным, так что мальчик делал то, что от него требовали.

Но почему-то он чувствовал себя более одиноким, чем на кладбище. Он попытался скоротать время со своим другом-духом во время дневного путешествия, но не заметил, как Асано притормозил, и в итоге мальчик врезался прямо в фургон. «С ребенком что-то случилось?» – спросил старик Асано у Хико-сана некрасивым голосом, и мальчик ясно услышал невысказанное «глупый коротышка». Мечник усмехнулся, но не ответил.

Застыдившись, мальчик не посмел больше говорить с другом-духом. В конце концов, только простофиля врезается в предметы, а Хико-сан не захочет глупого ученика.

Так что ему не с кем было поговорить, и никто с ним не разговаривал, и он снова чувствовал себя одиноким среди людей.

Следующее, что заставляло его чувствовать себя плохо, были сны. В последние дни путешествия с Хико-сан ему было достаточно просто свернуться в одеяле, чтобы заснуть. Но теперь, с медленным темпом, он недостаточно уставал к концу дня, так что ему вспоминались плохие события, и он продолжал видеть их во сне. Он часто просыпался середине ночи, тяжело дыша, слезы жгли глаза, и чувствовал себя очень, очень страшно. Он снова видел темные умоляющие глаза Касуми, ее мягкий рот, похожий на материнский, и меч, пронзивший ее горло.

Он все время сжимал ее волчок в руках в надежде, что он отгонит плохие сны. Это не сильно помогало.

На четвертый день они достигли пропускного пункта на границе провинции. Мальчик видел пару таких, когда шел с караваном рабов, но по какой-то причине ему было страшнее сейчас, только с Хико-сан и старым торговцем Асано. Самурай, охранявший пограничный пост, задал плохому старику Асано и Хико-сану несколько вопросов, но то, как он говорил, было настолько странным, что было действительно трудно его понять. Говорил он еще хуже, чем Хико-сан, со всеми этими трудными словами и извращенным способом описывать обычные вещи…

Так что неудивительно, что смысл слов ускользнул от мальчика, и он отвлекся, уловив только самый конец речи Хико: – …Я ронин. Мальчик, Кеншин, со мной…

Кеншин? Кто это? Меня зовут…

… слишком мягкое, теперь тебя будут…

Ой.

Он почти забыл, что Хико-сан дал ему новое имя. Его, правда, никто не использовал. Для Хико-сан он всегда был просто «мальчик». И никто другой не говорил с ним, как в деревне на перекрестке, в Токояме. Продавцы и другие люди говорили о нем так, будто его и не было. Хуже того, некоторые были совсем как злой старик Асано и называли его плохими словами.

Мальчик на самом деле не знал, что думать об именах. Имело смысл то, что места имели имена, чтобы легче было найти их, как Хико-сан сказал ему. Но какой смысл давать имена детям? Еще раньше, когда он был Шинтой, никто не называл его так. Ну, никто, кроме матери. Для братьев он был «плакса» или «крошка», отец называл его «сын» или время от времени, когда был недоволен – «мальчик», но и тогда говорил это мягко. Не то чтобы он не мог вспомнить любой конкретный момент, но почему-то все было как в тумане. Но так было, он абсолютно в этом уверен. Мальчик нахмурился. Почему я не могу больше вспомнить?

В любом случае, даже для Касуми он всегда был «Шинта-чан».

Хммм… возможно, имена нужны не только матери, чтобы называть вас?

Нет, это неправильно.

Хико-сан был Хико-сан, и старую Ине-сама тоже называли ее собственным именем. И старика Асано, и страшного человека Хидео. Так что это вещь для взрослых? Если ты взрослый человек, то можешь назвать свое имя другим, и они будут уважать это – а не выдумывать сами?

Внезапно мальчика вытащил из раздумий громкий шум из леса. Немедленно насторожившись и слегка задрожав, он был готов бежать…

О нет. Не опять.

Поперек дороги была навалена груда бревен, и перед баррикадой стоял бандит, оскалив рот в угрожающей ухмылке и подняв меч. Усмешка слегка увяла, когда Хико-сан сделал шаг вперед и тоже вытащил длинный меч из ножен, говоря спокойно:

– Дайте нам пройти, или приготовьтесь встретиться со своими богами.

Бандит минуту стоял, разинув рот, а потом тишину разорвал громкий смех. Он все смеялся и смеялся. Холодность Хико-сана мерцала в раздражении, но мечник в белом ничего не делал, просто ждал. Наконец, бандит замолчал, вытер глаза и сказал:

– Благодарю за смех. Но, шутник – у нас численное превосходство. Так что, черт возьми, кем ты себя возомнил, чтобы что-то требовать от нас?

– Вашей смертью.

– Да неужели? – бандит нахмурился. – Я получу удовольствие, вырезая знак безнадежности на вашей отрезанной голове и глядя, как звери рвут ваш труп на куски. Ребята, давайте покажем этому высокомерному выскочке, с кем он имеет дело!

По обеим сторонам дороги появились еще бандиты. Их было слишком много, чтобы мальчик мог сосчитать, но по крайней мере, столько же, сколько напало на караван работорговцев. Старик Асано побелел от ужаса и трясся на козлах, и даже вол, тянувший фургон, был испуган.

Мне некуда идти, их слишком много, что же делать… что делать

Внезапно он заметил, что под фургоном достаточно темно, послеполуденное солнце отбрасывало длинные тени. Может, они его не заметят? Безнадежно это или нет, но это единственное, что мальчик мог сделать. И тихо, как мышка, он залез под фургон. А снаружи бандиты кружили вокруг Хико-сана, ухмыляясь так, словно играли в лучшую на свете игру. Потом Хико-сан сделал шаг вперед, и противостояние было сломано. Бандиты напали на него.

О нет… не Хико-сан… тоже!

Мальчик действительно не хотел думать о том, что произошло раньше – о бойне в караване рабов. Он на самом деле хотел забыть это. Для него кровь была не так страшна. Просто красная вода. Но потом он увидел, как бандит, смеявшийся над Хико-саном, развалился на куски, так же как тот, кто упал при лунном свете в той ночной мясорубке. И запах крови устремился к нему…

Вопли девушек-рабынь, отчаянно убегающих от бандитов, окруживших караван… Вопят, кричат, задыхаются… Пытается убежать с Касуми, страшный мужчина преследует их… Акане падает, подвернув ногу, и Сакура останавливается, чтобы помочь… Почти-старшие сестры пытаются защитить его… Страшный человек поднимает Касуми за волосы… Касуми умоляет его жить… жить…

Шинта, живи…

Живи…

Живи… Ради меня… Живи…

– Кеншин!

Хико-сан тряс его за плечи, крича что-то. Его темные глаза прищурены, белый плащ залит кровью.

Было тихо. Они стояли посреди дороги. Был фургон и вол, и старик Асано, нахмуренный…

– Положите мальчика назад, – проворчал Асано. – Нам надо идти.

И Хико-сан поднял его как сломанную игрушку и положил в задней части фургона.

– Останься здесь и попытайся отдышаться, мальчик. Это просто воспоминание.

А потом фургон пришел в движение, а мальчик, свернувшись калачиком, искал свой волчок. Найдя, он глубоко вздохнул и крепко сжал его в кулаке.

– Воспоминание…

Когда мальчик проснулся, было темно, и его голова просто раскалывалась, словно кто-то бился в его лоб прямо за глазами. Потребовалось время, чтобы открыть глаза, и он отметил, что волчок Касуми все еще в его руке. Это ощущение вернуло его в реальность. Он знал, где находился: в задней части торгового фургона по дороге в Хиросиму. Он не был одинок, нет. Он путешествовал с Хико-саном, который обещал научить его бою на мечах.

Они защищали старого и злого Асано-сана.

Пульсирующая боль в голове потихоньку ослабевала, но он не чувствовал себя достаточно хорошо для того, чтобы встать. Здесь было тепло. О, это одеяло наброшено на него.

Все было не так плохо, так что мальчик завернулся в одеяло и лежал в темноте. Постепенно он начал слышать голоса – старик Асано и Хико-сан разговаривали, как и каждый вечер. Он почти мог услышать, о чем они говорили. Больной, как сейчас, он не чувствовал способности двигаться, но любопытство его было разбужено. Напрягая слух, он попытался побольше сосредоточиться. Нет, не было четких слов, которые можно было бы распознать, только постоянное бормотание.

О чем Хико-сан говорит?

Он знал, что взрослые по-разному разговаривают друг с другом. Может, Хико-сан говорит о вещах, которые мальчик тоже хотел бы узнать? Например, о мечах и их использовании? Несколько раз он говорил с Хико-саном, в основном о себе, и это вообще было не интересно.

… И я все еще так мало знаю о нем.

И сейчас мальчик впервые имел шанс послушать, как Хико-сан говорит с кем-то. Он действительно хотел этого. На следующий вечер, когда представится возможность, старик Асано отошлет его делать хозяйственную работу. Сейчас, однако, была прекрасная возможность, но мальчик не мог разобрать никаких конкретных слов. Встревоженный, он спросил друга-духа, знал ли он, как они могли бы слышать лучше.

Обратно он получил целую связку чувств: желание помочь, вопрос, согласие. Дать разрешение?…

– Мне нужно позволить тебе помочь мне?

Ласковое согласие.

Как он мог бы это сделать? Кроме того, что удерживало друга-духа от помощи, если он хотел помочь? Возможно… да, это имело смысл. Единственный раз, когда дух имел возможность говорить, был, когда мальчик впервые разговаривал с ним. Так что было что-то, что останавливало его.

Остановившись, он попытался почувствовать дух, и теперь, когда он искал, то заметил это. Хммм. Что-то между ними. Стена? Как я могу убрать ее?

Мальчик попытался оттолкнуть ее, но стена не двигалась. Она, кажется, на самом деле крепкая. Но ему нужно удалить это все? Проще сделать отверстие, он хорошо умеет копать. Так что он опять почувствовал стену и странные гребни. Словно стена была сложена из многих слоев вещей, сложенных друг на друга. Он не знал, что это за вещи, но попытался вытащить одну.

Тепло матери, крепко-крепко обнимающей его.

Мальчик отпустил, удивленный. Что?…

Попробовал снова. То же чувство затопило его. Такое хорошее чувство, словно он снова дома, еще до эпидемии. Ошеломленный, он поднял это и перенес в сторону, рядом с местом, где копал дыру. Затем осторожно коснулся следующего предмета. Отец улыбается мне в знак одобрения, когда я принес ведро, полное сорняков, которые выбрал из сада. Мальчик едва не заплакал. Не было слов, сколько он пропустил чувств: чувство принадлежности к семье, к людям, любящим его, улыбающихся ему. К людям, которые действительно смотрели на него и видели его.

Должен ли он трогать это? Что это? И почему они лежат там? Может, они и должны лежать там?

Мальчик повернулся на спину. Было очень темно, вероятно, уже полночь. Задумавшись, он потрогал волчок в руке и повертел его. Почему эти вещи отделяют меня от друга-духа? И почему в них заключены хорошие воспоминания?

Он очень хотел почувствовать эти чувства, заключенные в вещах, построивших эту стену. Простое прикосновение на мгновение – и он не ощущал себя так плохо и одиноко. Но опять же, если он выроет отверстие в стене, может, друг-дух сможет лучше разговаривать с ним? Может, он поговорит с ним, когда они снова отправятся в путешествие?

Эти последние дни он был так одинок… и эти страшные воспоминания. Он был так напуган. Он даже не подозревал, что воспоминания могут быть такими. Как это случилось? Что вызвало их? Случится ли это снова? Будем надеяться, что нет, это было так ужасно. Он отчаянно хотел с кем-нибудь поговорить об этом.

На дальнем плане слышался бормочущий разговор мужчин. Вероятно, будет хорошо, если он пойдет и спросит Хико-сан об этих воспоминаниях. В конце концов, мечник часто отвечал на вопросы, которые он задавал, и он знал, что мальчик вспомнил. Да, Хико-сан подходящий человек, чтобы спросить.

Но старый злой Асано тоже был там, а он вообще не любил мальчика.

Внезапно намерение поговорить с мужчинами потеряло свою привлекательность. Здесь было тепло и приятно, у него было одеяло и его волчок. В любом случае, друг-дух был с ним дольше всех, помогал ему больше всего. Он всегда был там, готовый и желающий помочь.

Думая и о том, и о другом, было трудно принять какое-то решение.

Так что мальчик начал копать дыру в стене между собой и духом. Прикосновение к вещам, из которых была сложена стена, было приятным, потому что они всегда несли тепло и утешение. Только из-за этого он продолжал работать. И понимания, что это поможет другу-духу.

Но, несмотря на его энтузиазм, работа шла медленно, и по какой-то причине приятные добрые чувства, скрывавшиеся в стене, сильно утомляли его. Чем дальше он копал, тем труднее было брать и откладывать вещи. Но когда, наконец, все было закончено, мальчик сделал шаг назад, позволяя холодности друга-духа течь струйкой через отверстие.

Он был вознагражден ощущением ласкового утешения, и сильнее, чем когда бы то ни было.

– Хороший мальчик.

Мальчик улыбнулся, обрадовался и подумал духу:

– Ты снова можешь говорить!

– Да.

Удовлетворенность захлестнула его, и мальчик заулыбался.

– Хорошо.

Как долго он хотел нормально поговорить со своим другом-духом, но не знал, как это сделать. Но теперь стало ясно, что это было из-за стены между ними. Да. Мне действительно нужно было что-то с этим сделать, подумал он сонно и широко зевнул. Но позже… когда я отдохну.

Внезапно песок захрустел под тяжелыми шагами. Что? Я знаю эти шаги, но… Бормочущие звуки мужского разговора затихли, а он даже не заметил!

Высокая знакомая фигура показалась из темноты.

– Ты в порядке, мальчик?

Он осторожно кивнул и потер глаза. Это не много помогло от усталости, но было необходимо.

– Что случилось? Я видел, что бандит на дороге умер.

Хико-сан мрачно кивнул.

– Я убил нескольких, а остальные пустились наутек, растеряв всю свою храбрость. – Последовала презрительная усмешка, сказавшая громко и ясно, что думал Хико-сан о трусах. – Ты очень громко кричал. Что ты вспомнил?

На мгновение мальчик задумался, что сказать. Не о своих чувствах к его почти-семье, это была его боль. А остальное, ну, не было бы того, чего Хико-сан не видел.

– Ту ночь, и смерть Касуми-сан.

– Хммм, – Хико-сан отвел глаза и потер подбородок, как бы задумавшись. – Это, вероятно, произойдет снова.

– Почему?

– Когда ты видишь вещи, которые сильно поражают тебя, твое сознание может возвращать тебя в эти моменты и заставлять снова переживать их. Это может произойти в любое время, но более вероятно тогда, когда происходят события такого же рода. Это не очень приятно, но не настолько обескураживающе, как в первый раз. Это случается, ты сталкиваешься с этим, и это делает тебя сильнее. – Голос мечника звучал почти по-доброму. – Они напоминают тебе о том, почему ты должен стать сильнее, и что ты хочешь защитить.

Хико-сан использовал такие трудные слова, которые мальчик не понимал, объясняя тему, которая была так важна для него. Он хотел было спросить еще, но Хико-сан выглядел несколько странно, и его ки…

В ней вообще не чувствуется холода? Мальчик раскрыл рот в изумлении и уставился на мечника… и медленно кивнул. Впервые он почувствовал Хико-сана почти теплым. Ему не хотелось портить это вопросами, которые, несомненно, вызовут его раздражение.

А потом Хико-сан похлопал его по плечу, и он почувствовал себя совсем хорошо. В этом кратком прикосновении была гордость, принятие, утешение, даже забота. Возможно, это означает, что Хико-сан не думает о нем плохо?…

– Поспи подольше, Кеншин. Завтра мы выступаем рано.

На этот раз мальчик не смог сдержать улыбку на губах. И, глядя, как мечник уходит, он больше не чувствовал себя плохо и одиноко. Как можно? Друг-дух может говорить. Хико-сан не ощущается таким холодным. И самое главное – он назвал его по имени.

Все будет хорошо.

Зажав волчок в руке, он поплотнее закутался в одеяло и заснул.

Комментарий к Глава пятая. Воспоминание

Карта Японии середины 19 века: https://vk.com/photo-128853700_431040627 (отслеживайте перемещения Хико и Кеншина по стране)

========== Глава шестая. На этом месте может быть только один ==========

Следующий день был почти идеален для путешествий: солнце пригревало, и дорога шла вниз по склону. Так идти было легко, они почти бежали. Еще лучше было то, что старик Асано был занят управлением фургоном, а Хико-сан пошел впереди, оставив мальчика наедине с самим собой, так что он шел рядом с повозкой и упражнялся в новом способе говорить с другом-духом.

Немного времени ушло на то, чтобы понять – из чего бы ни была сделана стена, выкопать в ней яму было отличной идеей. Разговор с духом был похож на разговор с обычным человеком. Ему не нужно было выяснять, что хотел сказать друг-дух своими эмоциями, картинками и воспоминаниями. Нет, теперь он мог просто объяснить все ему.

Не то чтобы дух понимал происходящее много лучше, чем он, но теперь они могли узнать и сравнить свои взгляды. Их дискуссия, например, ясно дала понять, что друг-дух нашел его ожившие воспоминания, атаковавшие вчера, очень плохим событием. Мальчику это нисколько не понравилось, но оба согласились с тем, что это хорошее напоминание о том, зачем им нужно стать сильнее. Ни один из них не хотел быть больше беспомощным, как вчера – когда они скрылись под повозкой, закрыв глаза и надеясь на лучшее – они были совершенно бесполезны для всех.

Другим вопросом, по которому они пришли к согласию, было то, что друг-дух тоже не любил старика Асано. Но его нелюбовь была глубже, и ему хотелось наделать гадостей старому купцу в отместку за все его мерзкие взгляды, слова и начальственные команды, за обращение с ними как с рабами. И хотя мальчик согласился, что было бы забавно увидеть старика Асано, проклинающего крапиву и репей в нижнем белье, или заставить его вытряхивать грязь из носков, но он был не уверен, что им следует это делать.

Ему не хотелось быть плохим мальчиком.

А теперь, когда Хико-сан наконец-то назвал его по имени, разговаривал с ним так, как разговаривал бы с другим человеком, заслуживающим уважения, он действительно не мог сделать ничего, что разочаровало бы мечника. К тому же, если я буду достаточно хорош, может, Хико-сан заметит это и уже начнет учить нас тому, как обращаться с мечом?

Дух, со своей стороны, высказал мнение, что он должен спросить мужчину об уроках, потребовать от него начать их обучение.

Но было бы грубостью ставить под сомнение то, как Хико-сан ведет дела… Может, у него есть причины еще не учить нас?

Когда они остановились на ночь и разбили лагерь, старик Асано снова отправил мальчика разбирать вещи. Это стало еще более раздражающим, так как, казалось, старик намеревался в чем-то убедить Хико-сан. Мальчик нахмурился, заметив пристальный взгляд торговца и странно осторожную ки мечника. Да, сегодня они будут говорить о важных вещах.

Холодность Хико-сан ощущалась почти так же, как до оживших воспоминаний, когда он столкнулся с этим бандитом и слушал его насмешки. Она как бы говорила: изложите мне ваше дело, и я приму по нему решение.

Тем не менее, поведение торговца беспокоило мальчика больше. Даже друг-дух подумал, что его манеры несколько странны, им определенно необходимо обратить на это внимание. Но то, что старик Асано опять подрядил их на хозяйственные хлопоты, держало их далеко…

Кажется, необходим другой подход.

Так что после вечерней трапезы, вместо того, чтобы присоединиться к взрослым мужчинам у костра, мальчик взял одеяло и устроил постель около фургона, довольно далеко от них. Шум разговора был едва слышен, так что разобрать слова было невозможно, но он был достаточно близко, чтобы осуществить то, что предложил друг-дух вчера вечером.

Мальчик лежал на спине, крепко сжимая в руке волчок Касуми, чтобы успокоить нервы, а потом перешел к занятию с духом.

– Как мы можем лучше слышать?

– С помощью чего мальчик слышит? – нерешительно спросил едва слышный шепот.

– Ушей, – ответил он, чувствуя себя немного растерянным. Не все это знают? Но опять же, дух раньше жил в камне…

– Каким образом мальчик чувствует духа?

– Как холод.

Это наилучшим образом описывало скользящий поток духа, живущего внутри него, но все же ему было непонятно, почему дух захотел узнать обо всем этом именно сейчас. Но потом дух потянулся и вытащил одно из его воспоминаний: ощущение холода, вытекающего из уродливого камня к мальчику, текущего сквозь его руку, как поток воды…

Его глаза распахнулись от удивления, и он смог только ахнуть от понимания.

– О, ты имеешь в виду, что я могу подтолкнуть твою холодность к своим ушам? И это поможет нам лучше слышать?

Чувство ласкового утешения.

Это было бы здорово! Только представь, какие вещи я могу узнать таким образом! Мальчик улыбнулся – старик Асано больше никогда не сможет помешать ему услышать важные вещи! И что еще более важно, он и дух смогут больше узнать о Хико-сан, чтобы лучше понимать его и убедиться, что ему на самом деле можно доверять…

Да, мне определенно нужно освоить этот трюк!

С этими мыслями мальчик снова начал искать ощущение холодности внутри. Он до сих пор не мог прикоснуться к холодности духа на другой стороне стены, кроме небольшого потока, просочившегося через дыру, но этого должно быть достаточно. Много времени не понадобилось, чтобы найти странное ощущение маленькой плавающей капли, и он потянулся к ней, чтобы прикоснуться…

… Хммм, это почти как прикасаться к воде.

Но как мне переместить ее? Мальчик сосредоточенно нахмурился и попытался оттолкнуть ее. Однако капелька отступила и потекла вокруг него. Попробовав пару раз, он понял, что это проблематично. Независимо от того, как он толкал, какую малую силу прилагал, холодность разрывалась и текла вокруг него, как вода, прежде чем снова собраться в каплю.

Но подождите – вода! Холод действительно напоминает воду, и ощущается как вода, так что, возможно…

Еще когда у него была семья, он с братьями любил играть с водой. Летними днями после сильных дождей все трое часами рыли канавки в грязи, направляя воду вниз по склону. Было очень интересно наблюдать, как вода быстро течет, собираясь в большие лужи там, куда они ее направляли.

О, вот же это!

Ласковое согласие.

Он не мог вырыть канавы внутри себя, да и уши его не были расположены вниз по склону. Но холодность это не вода, и ее не нужно направлять вниз по склону. Нет, потому что независимо от его усилий капелька всегда оставалась целой. Так что, если вести холодность по чуть-чуть…

Да, она следует за мной.

Потребовалось несколько попыток, но через некоторое время мальчик научился вести холод к ушам. Наконец, он подошел совсем близко, и отпустил только капельку…

Ах! Каждый звук как гром! Это больно!

Потрескивание огня гремело в ушах грозой, и голос старика Асано гудел, словно он был великаном.

– … не знал, что вы были знаменитой Белой Смертью…

Гремящий гул цикад казался громом железной кастрюли, надетой на голову, а уханье совы – демоническим воплем из детских сказок. Мальчик закрыл уши руками, но это, разумеется, нисколько не помогло. Это так больно! Все было таким громким, слишком громким, чтоб это вынести!

– … вряд ли меня можно назвать важной персоной. Я всего лишь странник…

Дух послал ему расстроенное чувство, но почему-то от этого стало еще хуже! Словно эта простая эмоция добавила холодности к ушам. Огонь потрескивал, гравий хрустел под чьими-то шагами, и это будто отгрызало последние остатки его выносливости.